Глава 6
Я возвращалась к себе домой. Погода была теплой и солнечной, несмотря на конец октября. Настроение у меня было под стать погоде. Хотелось смеяться и веселиться. Я зашла в свой подъезд; лифт не работал, но это не испортило моего настроения. Радостно, вприпрыжку, я поскакала вверх по ступенькам.
Между вторым и третьим этажами стоял мужчина в кожаном плаще и огромных ботинках, сплошь увешанных блестящими безделушками. Лицо закрывали несуразно огромные горнолыжные солнцезащитные очки и серая кепка.
— Батюшки! Что только не увидишь в наших подъездах, когда приходится подниматься не на лифте, а на своих двоих! — еле слышно пробубнила я себе под нос, поднимаясь по лестничному пролету, все ближе подходя к странному человеку в очках.
Когда я оказалась на расстоянии вытянутой руки, человек в серой кепке молниеносным движением расстегнул плащ: на поясе под ним висел охотничий нож, который он резко выхватил и пошел на меня.
— Мужик, ты чего? Прекращай, не нужно!.. — отступая, начала я отговаривать от противоправных действий этого мужчину в кожаном плаще.
Но он, видимо, не собирался слушать мои уговоры. В один прыжок человек оказался возле меня и занес свой огромный нож для удара. Я перехватила руку с ножом в тот самый момент, когда лезвие его уже почти коснулось моей одежды. Нападающий не ожидал вообще какого-либо сопротивления, а потому на долю секунды растерялся. Этой самой доли секунды мне как раз хватило. Я что было мочи ударила ему коленом в пах, от боли мужчина согнулся пополам, его кепка упала на пол. На этом я не остановилась и заехала ему локтем по хребтине, он свалился на пол вслед за кепкой. Признаки жизни отсутствовали.
— Хам! — воскликнула я над недвижимым мужчиной.
Довольная тем, что, как всегда, оказалась на высоте, я отправилась дальше вверх по лестнице, решая, куда следует позвонить вначале: в милицию или «Скорую помощь».
Однако перед уходом мне все-таки следовало бы сделать еще пару ударов, так как моих прежних усилий оказалось недостаточно для полного отключения сознания нападавшего.
Воспользовавшись тем, что я оказалась к нему спиной, мужчина тихо поднялся на ноги и снова набросился на меня, преодолев лестничный пролет, отделявший его от меня, двумя огромными шагами. Он схватил меня сзади за шею левой рукой, а правой всадил мне нож прямо в грудь, с силой провернув его там. Я услышала хруст ломающихся ребер, моих ребер: одежда стала мокрой и липкой от разлившейся по ней крови. Из груди вырвался душераздирающий вопль, эхом отдавшийся по всем лестничным пролетам подъезда и оборвавшийся вместе с началом легочного кровотечения, которое сопровождалось кровавой пеной изо рта, мешавшей мне кричать. Мужчина вынул из моей груди нож и вытер его об рукав моей куртки. Он разжал левую руку, лежавшую на моей шее, и я упала на лестничную площадку, пуская кровяные пузыри; на полу рядом со мной быстро росла лужа крови…
— А-а-а! — Я проснулась и уселась на край кровати, обливаясь липким холодным потом.
«Это был всего лишь кошмар», — успокоила я себя, свалившись обратно на подушку.
Оглядевшись, я поняла, что нахожусь в больнице. Надо же! В люксовой, одиночной палате со всеми удобствами. Кто же это так постарался разместить меня здесь? Такие палаты обычно придерживают специально для высокопоставленных больных, а не для заурядных частных детективов. Естественно, заурядным я себя не считала, но, однозначно, палаты этой не была достойна.
На мой крик прибежала медсестра с вытаращенными глазами.
— Что случилось?
— Кошмар приснился.
— Ничего страшного, это бывает после таких потрясений.
— Каких потрясений? — не поняла я.
— Как «каких»? Вы чудом остались живы после мощнейшего взрыва, три этажа разрушено, вместе с крышей. Говорят, газ взорвался. Вас нашли на лестнице, заваленной штукатуркой и гипсоблоками. Можно сказать, в рубашке родились.
— Да… — В голове постепенно начали всплывать образы — сначала пятиэтажный дом на окраине города, ополоумевший дядя Степа, его охота на демонов с помощью огнестрельного оружия и ручных гранат.
— Кстати, в коридоре дожидается какой-то господин, это он вас устроил в эту палату.
— Будьте так добры, позовите его, — сгорая от любопытства, кто же это меня так хорошо устроил в эту палату, вежливо попросила я медицинскую сестру.
Через минуту, к моему удивлению, в палату вошел Кирсанов в накинутом поверх пиджака белом халате. В руке у него был громко шуршащий полиэтиленовый пакет.
— Здравствуй, солнце! — с ироничной улыбкой на лице проговорил он.
— Здравствуй, родной, — искренне обрадовалась я появлению Владимира.
— Ну, рассказывай, что случилось. — Он поставил на койку пакет, который оказался под завязку набит апельсинами, бананами, яблоками и виноградом.
— Ой, спасибо, Киря. — Только сейчас я почувствовала, что ужасно хочу, нет не есть, а, извините за выражение, жрать.
Я принялась учинять расправу над принесенным Кирсановым гостинцем. Киря молча смотрел на меня и терпеливо ждал, когда же я все-таки наемся. Закончив трапезу, я глубоко вздохнула и с блаженством откинулась на подушку.
— Так что же с тобой произошло?
— Если не вдаваться в подробности моего расследования, то можно сказать, что нить улик привела меня к контрабандисту оружия по кличке дядя Степа, который сегодня…
— Вчера, — перебил меня Киря.
— Что? — не поняла я, почему он меня перебил.
— Не сегодня, а вчера. Ты уже скоро сутки валяешься здесь, — пояснил Кирсанов.
— Да-а? — Это сообщение чрезвычайно удивило меня, так как я совершенно не чувствовала, что проспала целые сутки.
— Да-а.
— Так вот, вчера я пошла, чтобы поговорить с ним.
— О чем?
— О приборе ночного видения, который, по моим данным, должен принадлежать убийце из подворотни.
— Ну! — У Кирсанова округлились от удивления глаза, но расспрашивать подробней о приборе ночного видения он почему-то не стал.
— В подъезде дома оружейника меня сбил с ног какой-то мужик и, не извинившись, убежал.
— Ты его запомнила?
— Насколько это было возможно.
— Что было дальше?
— Дальше? Дальше я зашла к оружейнику, так как дверь была открыта, он сначала метнул в меня гранату, а потом взялся палить из пистолетов, выкрикивая явно не в себе какую-то ересь про демонов. Кирсанов, я похожа на демона?
— Если и да, то на очень красивого демона.
— Так или иначе, он решил, что с таким демоном, как я, пулями и одной гранатой не справиться, и решил попробовать что-нибудь помощнее. Представляешь, в его понимании это оказался целый ящик с гранатами. Я в него выстрелила и что было мочи рванула к выходу. Граната, которую он успел вынуть, наверное, упала обратно в ящик, и, судя по силе взрыва, рванули сразу все гранаты, лежавшие в нем. Сразу после того, как прогремел взрыв, я вырубилась.
— Ну и наделала ты делов, девушка! Таких разрушений в частном секторе Тарасова не было уже лет десять. Я еще удивляюсь, как это газ не рванул. Пожарные хорошо сработали, им спасибо. А то бы с твоей помощью весь дом сгореть мог.
— Кто-нибудь погиб?
— Нет, большинство народу в это время еще на работе. Трое раненых, одно сотрясение мозга, один инфаркт.
— Слава богу.
— Точно! Хорошо, что ты к нему вечером не пошла.
— К вечеру он и сам бы все взорвал, совсем ополоумел на старости лет. Надо бы портрет составить того молодчика, что в подъезде дяди Степы меня сбил с ног, — резко перевела я разговор на другую личность.
— Кстати, о портретах… Думаю, тебе будет интересно. — Он полез во внутренний карман пиджака, вытащил оттуда свернутый листок и протянул его мне.
Я развернула. На меня глядело чуть изуродованное изображение Сергея.
— Это предполагаемый убийца по имени Сергей. Больше мы о нем ничего не знаем, так как он никогда не привлекался и отпечатков в нашей базе данных, естественно, нет.
— А об убитом есть что-нибудь новое?
— Ребята из отдела нашли какую-то зацепку. Сейчас проверяют. Если все пойдет нормально, то скоро выяснится, кто он такой.
— Я к тебе зайду, ладно?
— Никуда ты не зайдешь, тебе постельный режим предписан.
— У меня есть переломы? — Я начала активно изучать свое бренное тело.
— Множественные ушибы, ссадины, порезы плюс легкое сотрясение мозга.
— Ой, мелочи жизни! — беззаботно махнула я рукой.
— Ты, как минимум, еще два дня будешь здесь находиться.
— Как же, сейчас, размечтался. Если ты сам меня домой не повезешь, я отсюда сбегу.
— Ладно, давай так: я отвожу тебя домой, и ты два дня вылеживаешься в постели.
— Хорошо, так и сделаем, — без заминки солгала я.
— Я пойду договорюсь о твоем отъезде.
Как только Кирсанов скрылся за дверью, я решила проверить свои силы; сесть на кровати, свесив ноги, а затем встать уже не представляло для меня трудности, но вот первый шаг дался сложнее: если бы не ручка кровати, я грохнулась бы на пол. Но сдаваться — не в моем характере. Не обращая внимания на головокружение, я пыталась ходить как обычно, но со стороны, наверное, это выглядело нелепо. И все-таки я переборола головокружение и за десять минут научилась сносно ходить.
Вошел Кирсанов и протянул мне одежду.
— Что это? А где моя одежда?
— От твоей остались только сапоги, все остальное изодрано в клочья. Это вещи моей жены, она любезно их тебе предоставила.
— Передай ей огромное спасибо, — рассматривала я принесенное.
— Конечно передам.
— Как она, кстати?
— Нормально, работает там же, здоровье тьфу-тьфу, — Киря сделал вид, что плюет через левое плечо, — не жалуется.
— А у вас, по-моему, недавно была очередная годовщина свадьбы? Поздравляю! — Я торжественно пожала ему руку.
— Спасибо. — Он смущенно улыбнулся.
— Почему не пригласил на торжество?
— Я хотел, но потом узнал, что ты в это время была в Испании, так что не обижайся.
Действительно, одно время я прожила в Испании целых два месяца — гостила у близких знакомых, живущих в Таривьехе — небольшом городке, расположенном на побережье, и вернулась оттуда совсем недавно.
— Какие обиды, Киря, о чем ты говоришь? — Немного помолчав, я добавила: — А теперь выйди, пожалуйста, мне нужно переодеться.
* * *
В холле больницы, проходя мимо зеркала, я остановилась. Ни в палате, ни по пути следования до холла зеркал нигде не было, и я не могла лицезреть свое отражение. Теперь же с ужасом разглядывала незнакомую мне женщину, тупо смотревшую на меня из зазеркалья. Если бы я не знала, что это зеркало, я могла бы просто решить, что это окно, за которым находится такой же холл.
По бокам опаленные волосы — представляю, что творилось сзади! — лоб и правая щека исцарапаны битым стеклом, на подбородке красовалась ссадина размером со спичечный коробок, под левым глазом распух побагровевший синяк, частично распространившийся на лоб и спустившийся до половины щеки; на виске — крестик лейкопластыря, шея обмотана бинтом. Невредимыми остались лишь глаза да ресницы, защищавшие их.
Я произнесла по слогам матерное слово, которое сказала бы любая уважающая свою внешность женщина, обнаружив в зеркале отражение, которое я увидела.
— Мне же теперь из дома выходить нельзя как минимум неделю! — закричала я сама себе.
— А я что говорил? — подлил масла в огонь стоявший рядом Кирсанов.
— Тебя никто не спрашивал, — нечаянно вырвалось у меня — просто надо было сорвать на ком-нибудь злость.
— Ладно, буду молчать.
— Извини, не каждый день видишь такое.
— Нормально все!
— Тогда поехали.
И мы направились к выходу.
* * *
— Слушай, а как тебе удалось устроить меня в люксовую палату? — спросила я Кирсанова, когда мы сели в машину.
— Чисто случайно, так же как и тебя нашел.
— Кстати, как ты появился на месте взрыва?
— Я там не появлялся. Меня в гости позвал мой старинный знакомый, да ты его знаешь, Антошка Бородастов, к себе на день рождения.
Я напрягла память и действительно вспомнила. Мы встречались в одной компании, тогда он учился в медицинском институте.
— Борода, что ли? — припомнила я его кличку.
— Точно. Борода.
— Сто лет его не видела, как он?
— Один из ведущих хирургов областной больницы, такие бабки зашибает, нам и не снилось.
— Вот, набрался блатных словечек от уголовщины.
— С волками жить — по-волчьи выть.
На очередном светофоре, когда зажегся зеленый, машина заглохла. Сзади послышались нервные сигнальные гудки стоявших за нами машин. Кирсанов пытался завести старенькую «четверку», но ничего не получалось. Однако после того, как он вспомнил о какой-то матери и сопутствующих действиях, машина подала надежду и заурчала — появились признаки жизни. Через несколько секунд мы ехали дальше.
— Ты остановился на том, как нашел меня, — напомнила я водителю «четверки».
— День рождения у него совпал с дежурством, а поменяться на этот день было не с кем. Вот он и решил отпраздновать прямо на работе.
— Ведущий хирург…
— Этот хирург после литра медицинского спирта делает сложнейшие операции.
— С летальным исходом?
— Нет, из всей его практики под его скальпелем умерло человек десять, да и то все они скончались бы в любом случае, потому что были безнадежны.
— Это его работа и его забота, не буду его осуждать.
— Мы вышли с ним в приемное отделение, мне позвонить было нужно, — продолжил свое повествование Кирсанов. — Позвонил и собрался идти обратно в ординаторскую, а тут, смотрю, лицо знакомое, запыленное все такое, в побелке. Думаю, неужто Танюху убили? Нет, смотрю, дышит — нашу Таньку так просто не возьмешь. Ну, договорился с Бородой, а он, в свою очередь, — с заведующим отделения, вот тебя и устроили в люксовую палату.
— Что ж, я Бородастову даже спасибо не сказала, неудобно как-то.
— Без толку! Он спит после тяжелой ночи и проснется, наверное, только к концу дежурства.
— Бедняга, заработался.
— Заотмечался.
— Во-во, и я про то же.
— А у меня для тебя сюрприз. — Кирсанов закинул руку за сиденье, достал оттуда некое подобие сумки.
Это была моя сумка, перепачканная мелом, песком, каким-то маслом и бог знает чем еще, обугленная и изрезанная, но, главное, — не потерявшая собственного достоинства, самого главного — своего содержимого.
Первым делом я проверила, не пропали ли документы. Однако опасения были напрасными: в сумке все лежало на месте, даже деньги, которые в таких ситуациях обычно куда-то исчезают. Разбитый прибор ночного видения стал еще более разбитым. Окуляры — вдребезги!
— Что это? — спросил Кирсанов, когда я достала из сумки пакет с осколками.
— Это тебе задание. Проверь, пожалуйста, наличие отпечатков пальцев на остатках этого прибора.
— Тебе срочно?
— Как можно быстрее, это важная деталь моего расследования. Помнишь, я тебе говорила, что в подворотне вполне мог находиться третий.
Кирсанов нахмурил брови, вспоминая наш разговор, затем одобрительно покачал головой, вспомнив:
— Ну?
— Так вот. Я предполагаю, что отпечатки на этом приборе — это отпечатки пальцев настоящего убийцы из подворотни, того самого, третьего, что прятался у мусорных баков.
— Сегодня вечером все будет готово, но, скажи на милость, каким образом ты смогла столько накопать по этому делу? Кто твой источник информации?
— А мой источник информации, Киря, обычные люди. Люди, которые могут стать источником информации для всех. Для всех — кто не поленится до них дойти и вежливо с ними пообщаться.
— Кто же все-таки это такие? — не унимался Кирсанов.
— Жители окрестных домов, которые по халатности твоих подчиненных не были как следует опрошены. И как результат — вы остались без очень интересных подробностей этого дела.
— Ну я им вставлю… — с досадой ударил по рулю Кирсанов, разозлившись, видимо, на халатность подчиненных.
Машина остановилась у подъезда моего дома.
— Ты куда меня привез? — спросила я.
— Сильно же тебя оглушило! Это же твой дом.
— Да, я знаю, что это мой дом, но ехать-то надо было в милицию.
— Зачем?
— Фоторобот составлять.
— Какой? — никак не мог понять Кирсанов, чего я от него хочу.
— Фоторобот человека, который сбил меня с ног в доме оружейника. Я думаю, он причастен к тому, что оружейник свихнулся.
Кирсанов развернул машину, выехал из проулка и повел «четверку» к отделению милиции.
— Сегодня выходной, надо звонить, отыскивать компьютерщика, — недовольно бубнил Кирсанов.
— Так это еще не все.
— Еще что? — обреченно спросил Киря.
— Еще нужно забрать мою машину от дома оружейника, которая, кстати, почему-то сломалась.
— О-о! — Кирсанов понял, что до вечера ему хватит дел — их по горло.
— И еще нужно узнать, осталось ли что-нибудь от тела дяди Степы, и если осталось, то можно ли взять пробу на присутствие яда.
— Ну и загнула! С чего ты вообще взяла, что твой дядя Степа был отравлен? Может, он сам по себе свихнулся, наглядевшись на свои боеприпасы. Вот его и заклинило или что-то в этом духе.
— Слишком уж быстро убегал этот незнакомец.
— Ну и что, увидел дядю Степу с пистолетом, испугался и убежал.
— Когда я зашла в квартиру, первым делом заглянула на кухню. Там на столе стояли две чашки из-под чая. Одна была не тронута, другая же наполовину пуста, и чай в этой чашке был цвета детской неожиданности.
— А вот это уже интересный и веский аргумент для проверки, хотя то, что оружейник сам свихнулся, без чьей-либо помощи, тоже вполне возможно.
— Нет же, я тебе говорю! Я слишком давно знаю дядю Степу и уверена в его психической устойчивости!.. — Наверное, последнее о дяде Степе говорить уже не следовало.
— Откуда это ты его давно знаешь? — с улыбкой произнес Кирсанов, понимая, что я сболтнула лишнего.
— Взрывы плохо действуют на мой интеллект, — оправдывалась я. — А вообще-то приходилось прибегать к его услугам в сфере различных «жучков», микрофонов и тому подобных подслушивающих устройств.
— Ясно-ясно, всем иногда приходится хитрить, — с пониманием дела произнес Кирсанов.
— Могу ли я попросить не разглашать то, что я тебе сегодня рассказала о прошедших двух днях?
— Завтра я тебе гарантирую выходной, а вот насчет понедельника не знаю. Наверное, только до обеда.
— Этого вполне хватит. Я твоя вечная должница.
— Прекрати! — как всегда в таких случаях, махнул рукой Киря.
Минут через пять Кирсанов парковал машину на служебной стоянке возле участка.
* * *
Три раза Кирсанова пересылали на другой номер, когда он пытался найти компьютерщика, а на последнем ему сообщили, что тот, кого он ищет, уехал к родственникам в село Слепцовка. Связь со Слепцовкой прервана три дня назад из-за неполадок на линии.
Кирсанов со злостью бросил трубку на телефон:
— Черт!
Я молча включила компьютер и влезла в программу «ФОТОРОБОТ». Программа оказалась старого образца, с которой я была знакома, еще когда работала в милиции. Вообще-то, с этой программой может разобраться любой, кто хоть чуть-чуть разбирается в компьютерах. И моих знаний вполне хватало для этого.
Минут через сорок я нажала на кнопку «печать», и из принтера вылез лист с изображением предполагаемого убийцы и отравителя одновременно.
— На все руки мастер! — похвалил меня Кирсанов.
— Ну уж так и на все.
Кирсанов пожал плечами и произнес:
— Какие-нибудь особые приметы у этого типа есть?
— Я знаю, во что он был одет вчера. Черный кожаный плащ, черные джинсы, огромные коричневые ботинки, увешанные разной блестящей ерундой, и серая кепка.
— Какого он роста?
— Около ста восьмидесяти сантиметров.
— Понятно. — Киря записал данные себе в блокнот и сунул его в карман пальто.
— Не забывай, ты обещал мне два дня. И попробуй только обмануть, — шутливо пригрозила я ему.
— Какой обман, я же обещал!
— Так-то!
Кирсанов снова взялся за телефон: теперь он звонил в морг.
— Алло, морг? С кем я говорю?
Телефон был поставлен на громкоговоритель, поэтому я могла слышать голоса обоих.
— Степан Осипов.
— Степка! Здорово. Это Кирсанов.
— А-а, Киря, как жизнь?
— Потихоньку все, а ты?
— Терпимо. Что звонишь?
— Вчерашний взрыв в Ленинском районе помнишь?
— Ты насчет фарша, что ли?
— Типа того. Там хоть что-то осталось, из чего можно выявить наличие яда?
— Э-э-э, не буду тебя утомлять жестокими подробностями остатков, но… э-э… в принципе, да, есть откуда взять пробу. Какого рода яд ты предполагаешь?
— Яд, после которого буквально через несколько минут можно свихнуться.
— Ага, понятно.
— Сегодня можешь до вечера сделать? За мной не заржавеет.
— За ящик пива ответ дам через три часа.
— Договорились, через три часа я у тебя с ящиком пива.
— Угу, давай, пока.
— Пока… — Слышала? — спросил меня Киря.
— Слышала. — По всей видимости, мне придется раскошеливаться на ящик пива.
Кирсанов встал со стула:
— Давай свой ПНВ!
— Что? — не поняла я.
— Прибор ночного видения! — как маленькой, разъяснил мне Кирсанов. — ПНВ!
Я отдала ему пакет, наполненный осколками повидавшего нелегкую русскую действительность ПНВ.
— Пойду уламывать дежурную бригаду криминалистов.
— Возьми деньги, вдруг твоим криминалистам тоже пиво за услуги понадобится. — Я протянула Кирсанову кошелек.
— Хорошая мысль. — Он взял кошелек и направился к выходу.
— Сдачу вернешь, — когда он был уже на пороге, грозно сказала я, улыбаясь.
— Да, мамочка, — обернувшись и увидев мою улыбку, ответил Кирсанов.
Мы громко рассмеялись.
— Жди здесь, скоро вернусь.
— Да, папочка, — словно маленькая девочка, жалостливо, еле слышно сказала я.
Мы опять рассмеялись, и вскоре Кирсанов ушел.
