Глава 10

Утром я умылась, выпила кофейку, с наслаждением выкурила сигаретку и набрала телефон Константина Эдуардовича. Он довольно быстро взял трубку:

– Я слушаю.

– Константин Эдуардович, здравствуйте, это Татьяна.

– О, здравствуйте, Татьяна! Как ваши и наши дела?

– Мои хорошо, спасибо. А вот ваши – просто замечательно. Я звоню вам сообщить, что убийца горничной найден и задержан, подозрения с вашего сына сняты, можете спать спокойно…

– Что?! Татьяна, что вы сказали?! Повторите, я не верю своим ушам! Наташа, Денис, идите сюда, это Татьяна звонит!

Я повторила ему еще раз все, что сказала до этого.

– Татьяна, вы можете сейчас приехать? Расскажете нам подробности…

Я обещала приехать через час. Приняла душ, причем долго стояла под струями воды, как будто хотела, чтоб вода смыла с меня всю информационную грязь этой истории. Омовение я завершила, как всегда, контрастным душем. Попеременное обливание то горячей, то холодной водой быстро взбадривает и дает хороший заряд на весь день. Наконец я набросала на лицо немного косметики, влезла в свои любимые джинсы и спустилась во двор. Моя «девяточка», как верный конь, стояла наготове. Минуту спустя я выезжала со двора на улицу, вливаясь в поток машин.

Через некоторое время я заметила, что серебристый «Ниссан» опять маячит сзади. Вот черт, эта игра перестала меня забавлять. Я поехала медленнее, пытаясь сократить расстояние между нами и разглядеть его номер. Машины обгоняли меня, сигналили, водители бросали на меня недовольные взгляды. Наверное, они думали, что я второй день за рулем. Их раздражала моя медлительность, я их задерживала. Ничего, ребята, потерпите, меня преследуют и, возможно, хотят… нет, нет, об этом думать не будем. Разглядеть номер серебристого красавца мне так и не удалось. На одном из перекрестков я попала в «пробку», а когда выбралась из нее, «Ниссана» сзади не обнаружила.

В семействе Долговых меня жали. В гостиной был накрыт стол, на котором красовались торт, вазочка с конфетами, еще одна с вареньем, блюдо с фруктами, чашки, чайник… Как я ни отнекивалась, мне пришлось-таки сесть за стол. Константин Эдуардович заставил меня рассказать все подробно, причем Долговы оказались хорошими слушателями. Они внимали каждому моему слову, а когда я закончила свое повествование арестом Юли, хозяин дома вскочил из-за стола и буквально забегал по комнате:

– Я же говорил, говорил, что это не Денис! Я и в милиции это говорил, но меня никто не слушал!

– Их можно понять, – сказала я, – все указывало на вашего сына…

– Татьяна, а как вы догадались, что это не Денис?

– Очень просто. Я сразу подумала: зачем убивать девушку у себя в номере? Это же стопроцентная гарантия того, что постояльца номера заподозрят первым. Ни один здравомыслящий человек этого делать не будет.

– А я предлагаю поскорее забыть эту страшную историю, – сказала Наталья Евгеньевна. – Тем более все так хорошо закончилось…

– Да, забыть, это ты правильно сказала! – поддержал ее муж. – А для Татьяны у нас две хорошие новости: во-первых, вот ваш расчет, получите…

Константин Эдуардович положил передо мной на стол конверт.

– А во-вторых, Татьяна, мы посоветовались и решили сделать вам подарок. Сегодня поедем в мой мебельный цех, и вы выберете себе что-нибудь, ну, там… диван или горку, а может, вам стол нужен, в общем, посмотрите. Все, что захотите! И вам доставят это бесплатно прямо домой.

Вот это сюрприз! Такого я не ожидала. А что мне говорили гадальные кости? Обещали сюрприз, возможно, оригинальный подарок. Вот и он! Я поблагодарила хозяина за его щедрость.

– А еще у нас такая новость, – сказала Наталья Евгеньевна, – мы переезжаем жить в коттедж. Купили за городом в хорошем зеленом районе… И поскольку комнат теперь будет много, одна я с хозяйством, боюсь, не управлюсь… в общем, мы решили Земфиру, подружку Дениса, взять к себе. Будет у меня помощница по дому. А то нехорошо, в самом деле, девочка сирота…

Эта новость меня тоже обрадовала. Земфиру мне было жалко, неплохая она девчонка и не от хорошей жизни занималась таким неблаговидным делом. Это просто здорово, что теперь она будет пристроена.

После чаепития и поездки в мебельный цех Константина Эдуардовича, где я выбрала себе великолепный современный диван зеленовато-серого цвета, я села в свою машину и поехала домой. «Газель» с моим диваном ехала следом.

Когда дома грузчики поставили это зеленое чудо на место моего старого дивана-развалюхи, я плюхнулась на мягкую подушку, погладила рукой шелковистую ткань и от удовольствия закрыла глаза. Вот это подфартило! Деньги получила, да еще мебель в придачу. Побольше бы таких благодарных клиентов. Надо будет позвонить Светке и пригласить ее в гости, пусть тоже полюбуется. Я сидела на моей обновке, отдыхая и понимая, какое напряжение спало с моих плеч. Позади такое непростое дело, можно расслабиться и съездить куда-нибудь отдохнуть. Зазвонил мой домашний телефон, я подошла и взяла трубку:

– Слушаю.

– Тань, это я, Андрей. У меня плохие новости…

Ну, вот так всегда! Стоит только чему-то порадоваться, как тут же тебе судьба дает дубинкой по башке, чтоб не забывалась.

– Говори.

– Сегодня утром в камере найден мертвым Артем Семенков.

– Только не говори, что он умер от мук совести, не поверю.

– Увы! Сердечный приступ…

– Ха-ха-ха, – сказала я с сарказмом.

– Да, я тоже в это не верю, но вскрытие показало…

– Что больной умер от вскрытия, – невесело пошутила я. – Детина двадцати восьми лет с фигурой атлета и цветом лица… как это говорится? Кровь с молоком. И он умер от сердечного приступа? Ваш патологоанатом сам не умер от смеха, когда заключение писал?

– Ну, письменного заключения пока еще не было, но я так думаю, вывод патологоанатома подтвердится, в крови найдут какой-нибудь сильный сердечный стимулятор в лошадиной дозе. Потом будет внутреннее расследование. Просто обидно, этот гад так легко ушел от наказания! Я хотел закатать его лет этак на… много. Видно, кто-то очень не хотел, чтоб он начал давать показания.

– Да, обидно, я его так красиво сделала. Ну что ж, разбирайтесь, бог вам в помощь. Андрюш, а ты хоть выспался сегодня?

– Да! Спасибо, мать, за всю неделю отоспался. И такие вкусные бутерброды ел на завтрак, а йогурт был клубничный, а кофе…

– Как там гостиница, продержалась ночь без администратора?

– Не, ничего, утром другая администратор пришла, удивилась, что сменщица исчезла, я все объяснил. Она управляющую сразу вызвала… Ну, это их дела.

– Андрюш, а ты знаешь, у меня… как бы это сказать? В общем, уже два дня меня пасет серебристый «Ниссан», я сначала думала, мне показалось, но вчера убедилась: «хвост» есть.

– Номер разглядела?

– Нет, далековато, не видно.

– Номер узнай и сразу мне позвони, хорошо?

– Ладно. Ну, давай.

– И поосторожней там!..

Я положила трубку и некоторое время размышляла над тем, что услышала. Да, то, что Артем умер, говорит о том, что у его сообщников длинные руки. В СИЗО дотянулись. Что он был не один в своем «бизнесе», это понятно. И его партнеры решили, что будет лучше, если он замолчит навсегда. Да, вот Юля расстроится, когда узнает… Она из-за Артема на преступление пошла, а теперь вот и самого Артема больше нет. Потом я решила, что это, в общем-то, не моя головная боль. Я свою задачу выполнила – Денис оправдан. Что мне еще нужно? А, да, еще одно висит надо мной дамокловым мечом – серебристая иномарка с затемненными стеклами. Похоже, во время расследования я кого-то невольно задела. Я была готова принести свои извинения, но не знала кому. Да, пока рано успокаиваться и приглашать в гости Светку. Как-нибудь потом приглашу, похвастаюсь своим новым диваном, и мы с ней вместе скоротаем вечерок, попьем кофе с коньяком, поболтаем. А сейчас надо решать проблему, и тянуть нет смысла. Не хватало еще, чтоб из-за какого-то преследования у меня портилось настроение!

Я встала, оделась и вышла во двор. Походила вокруг своей машины, проверила, хорошо ли накачаны колеса. Для этого я попинала их основательно. Потом я открыла капот и некоторое время ковырялась в нем, проверяла давление масла, трогала шланги. А сама исподтишка посматривала по сторонам, не видно ли рядом моего «хвостика» или вообще чего-нибудь подозрительного. Но все было «чисто». Я села в машину и выехала со двора. Я ехала по центральным улицам, завернула на заправку, долила бензин в бак. Потом опять поехала по городу, поглядывая в зеркало заднего вида. Но «Ниссан» что-то не появлялся. Может, решили оставить меня в покое? Я каталась и размышляла: кому я могла наступить на мозоль?

Проезжая недалеко от магазина мадам Верстаковой, я решила нанести ей визит вежливости. А то что-то давно мы с ней не виделись, я даже соскучилась. Я повернула машину к ее магазину и вдруг резко затормозила, чуть не врезавшись в авто впереди меня: на стоянке возле крыльца верстаковского магазина стоял серебристый «Ниссан» с затемненными стеклами. Вот так сюрприз. Я мотаюсь по городу, пытаясь посадить его себе на «хвост», а он стоит здесь как ни в чем не бывало. Я медленно проехала мимо, посмотрела на его номера: «Р 302 КП». Я встала невдалеке от него и набрала сотовый Андрея.

– Андрюш, я узнала номера моего «хвоста». «Р 302 КП». Пробьешь?

– Да, где эта машина?

– Возле магазина нашей несравненной мадам Верстаковой.

– Ого! Это интересно. Жди, я позвоню.

А я пока понаблюдаю, подумала я. Выбранное мной место было очень удобным: магазин с машиной вместе был у меня как на ладони. Прошло несколько минут, зазвонил мой сотовый.

– Слушаю.

– Тань, это я. Ты там хорошо сидишь?

– Лучше не бывает, говори, кому принадлежит «Ниссан».

– Твоей лучшей подруге, Верстаковой Вере Николаевне. А еще есть доверенность на вождение этой машиной на ее племянника Бориса Сивачука. Тебе это имя ни о чем не говорит?

– М-м… подожди, что-то знакомое… что-то совсем недавно звучало…

– Правильно говоришь, совсем недавно. Борис Сивачук – это друг Артема Семенкова. Я тебе говорил, лет пять назад оба они проходили по делу о наркотиках, только Сивачук получил «пятерку», а наш таксист отвертелся, проходил свидетелем. Теперь вот выясняется, что Сивачук, отсидев четыре с половиной года, вышел досрочно за примерное поведение. Семенков здесь, на свободе, продолжал дело своего друга, а Сивачук, выйдя, похоже, присоединился к оставленному четыре года назад бизнесу.

– И это племянник нашей Веры Николаевны? Нет, ну упасть, не встать! Как тесен мир! А Тарасов вообще город маленький, я это всегда говорила. Так, Андрюш, кое-что начинает проясняться.

– Что там у тебя проясняется?

– Подожди, дай некоторое время обдумать, и я тебе преподнесу на блюдечке еще двух преступников.

Я отключилась. Мне действительно надо было все обдумать, расставить по своим местам. Итак, во-первых, что там говорила домработница о разбитой машине Веры Николаевны? Что она купила машину, наняла водителя, он ее разбил и сам покалечился. Было такое? Да, было. Дальше. Домработница сказала, что Вера Николаевна сразу купила другую машину, дорогую, иномарку, но водителя уже боялась нанимать, сама водит, правда, редко. Отсюда два вопроса. Первый: если женщина купила машину и вскоре покупает другую, взамен разбитой, то откуда у нее такие доходы? Ведь она тогда только что открыла свой бизнес, по словам домработницы. Второе: примерно в то же время Вера Николаевна наняла и домработницу, а это еще дополнительные расходы. Но есть и третье: роскошная квартира, я успела заглянуть через плечо Татьяны Ивановны. И это на доходы с маленького магазинчика канцтоваров, причем только что открытого? Смешно! А если предположить обратное: и магазин, и машины, и квартиру Вера Николаевна приобрела на деньги, полученные от… ну, скажем, другого бизнеса. Когда посадили ее племянника? Пять лет назад. А что, если не все деньги тогда были найдены, не вся наркота? А может, не только Семенков продолжил дело своего друга, но и Вера Николаевна дело своего племянника? Вот тогда все сходится. Во всяком случае, становится понятно, откуда у мадам такие доходы. Конечно, можно сейчас позвонить Мельникову и все это ему рассказать, и пусть он разбирается с этой шайкой, но у меня начался зуд ищейки. Мне хотелось самой разобраться с ребятами, которые решились пощекотать мне нервы. Я осталась в засаде наблюдать за серебристым «Ниссаном».

Часа через два мое терпение было вознаграждено. Из магазина вышел молодой человек в черно-серой куртке, который подходил к Вере Николаевна в парке и разговаривал потом с ней на лавочке. Он сел за руль серебристого красавца. Через минуту из магазина вышла какая-то дама с пышной шевелюрой пепельных волос, в темных больших очках и в длинном черном пальто и уселась в машину рядом с парнем. Машина развернулась и поехала. Я потихоньку тронулась следом за ними, стараясь держать большую дистанцию. Мы поменялись ролями, и я не хотела, чтоб мои «друзья» заметили меня. Сначала мы ехали по городу в сторону Трубного района. Приехали на самую окраину, в промзону, в какой-то заброшенный полуразвалившийся цех. «Ниссан» въехал в ворота этого цеха, которые сразу же закрылись. Я не рискнула подъезжать близко, оставила машину далеко от ворот, на какой-то свалке, прошла до них пешком и увидела в щелку «Ниссан» и еще две иномарки. Людей видно не было. Я походила около ворот, размышляя, как бы попасть внутрь, но ничего так и не смогла придумать. Забор был из бетонных плит, ворота железные сплошные, не залезешь. Остается ждать. Я отошла и спряталась в каких-то кустах. Но мои подопечные не заставили себя ждать долго. Минут через пятнадцать ворота со скрежетом поползли в сторону, и моему взору предстал «Ниссан», он покинул территорию цеха и поехал опять к центру. Я побежала к своей машине и прыгнула в нее. Главное, не потерять моих «друзей» из виду. Но я напрасно волновалась: они благополучно приехали к своему магазину. Парень вышел первым, открыл багажник, достал оттуда большую коробку и понес в магазин. Дама встала около открытого багажника. Парень вернулся с пустыми руками, взял еще одну коробку и снова потащил в магазин. Так он отнес четыре коробки. Когда он взял последнюю, дама захлопнула багажник, поставила машину на сигнализацию и тоже вошла в магазин. Я только сейчас поняла, что это мадам Верстакова. В пепельном парике и больших солнечных очках, да еще таком длинном черном пальто, которое необыкновенно стройнило ее, она не была похожа на себя.

Так, что будем делать, Татьяна Александровна? Пойти одной? Позвонить Андрею? Черт возьми, так хочется пойти посмотреть, что там у них, в этих коробках, так хочется взять этих предпринимателей с поличным. Нет, благоразумнее позвонить моему другу. Я набрала номер Андрея.

– Андрюш, это я. Угадай, где я сейчас нахожусь.

– Ты, мать, можешь находиться где угодно: в банде наркодилеров, в публичном доме, в канализационном колодце…

– Ну зачем так прозаично? Нет, я около магазина мадам Верстаковой. Она с каким-то молодым человеком, я думаю, со своим племянником, только что привезла в магазин небольшие коробки, которые они взяли в заброшенном цехе на окраине города. Андрюш, коробки очень ценные, племянник нес их как хрустальную вазу. Они с тетей внутри магазина, и если их сейчас взять с поличным…

– Ты с ума сошла?! Где я тебе сию минуту ордер возьму?

– Андрюш, а ты представь, что тебе позвонил какой-то аноним и сказал, что в таком-то магазине видел преступника, которого разыскивает милиция. Что ты будешь делать? Так, Мельников, я иду в магазин, минут пять я продержусь, а за это время ты должен подъехать со своими орлами.

– Тань, не дури, ты…

Я отключила телефон. Вышла из машины, поставила ее на сигнализацию и направилась к магазину.

Народу там было, как всегда, немного. Люди выбирали книги, кто-то покупал канцтовары у прилавка. Продавщица посмотрела на меня и, похоже, узнала.

– К Вере Николаевне нельзя, она занята, – сказала девушка, но я не обратила на нее внимания.

– Мне можно. – Я подошла к двери и дернула за ручку. Она оказалась запертой.

– Я же говорила!

– Девушка, вы идите, работайте, я сама разберусь, – сказала я и постучала в дверь. За ней была тишина. – Вера Николаевна! – сказала я громко. – Это я, Татьяна, мы с вами договаривались о встрече.

Тишина была мне ответом.

– Вера Николаевна! – сказала я еще громче. – Я знаю, что вы там и что вы прячете в своих коробках. Хотите перечислю?

В ту же секунду дверь открылась. Я вошла в комнату отдыха продавцов. Мадам Верстакова стояла и смотрела на меня пунцовая, племянника ее не было видно. Но дверь в кабинет директора была закрыта, и я подозревала, что родственничек прятался именно там.

– Что вы кричите?! – гневно зашипела на меня Вера Николаевна и заперла дверь на ключ.

– А что, кто-то спит? – спросила я удивленно, оглядываясь по сторонам.

– Что вам нужно? Вы опять со своими дурацкими вопросами?

– Нет, Вера Николаевна, ну что вы. Наоборот, я пришла сказать, что знаю ответы на все вопросы. Я нашла настоящего убийцу горничной. Хотите скажу, кто это? Ой, что это я? Вы же сами знаете. Ведь знаете, Вера Николаевна?

– Что вы такое несете? Откуда я знаю?

– Ну как откуда? Вы видели в тот день убийцу, правда? Когда вернулись с прогулки, вы шли по коридору и увидели, как администратор заходит в шестой номер. Было такое? Что вы молчите? Было, Вера Николаевна, было… Вы видели Юлю Куштапову, но, когда вас опрашивали, как и всех в тот день, вы не сказали милиции ничего. Почему? Испугались? Кого? Чьи глаза вам снились по ночам? Администратора или убитой горничной?

– Да замолчите вы! – Вера Николаевна тяжело опустилась на стул, стоявший около стола, схватилась рукой за лоб. Теперь она была бледной, как луна.

– Это про Юлю вы сказали: «Черт бы побрал эту идиотку!»? Разозлились на нее, поняли, что из-за убийства вам теперь закрыта дорога в гостиницу?

– Как вы догадливы! Я чувствовала, что вы докопаетесь… Вы вцепились в меня, как клещ…

– Ради чего вы ездили в гостиницу, я знаю, – продолжала я, – и чисто по-женски вас понимаю…

– Да не понимаете! Как вы можете меня понять, деточка! Сколько вам лет? Не больше тридцати, я правильно говорю? А я разменяла шестой десяток! И все у меня есть: деньги, квартира, машина, домработница и даже дача – покупаю на днях. А любимого человека нет… Я так одинока! – Вера Николаевна поднесла к глазам платочек.

– Но это не оправдывает вас, вашу трусость. Из-за того, что вы не захотели или побоялись сказать тогда следователю, кого видели у дверей шестого номера, пострадал еще один человек. Другая горничная, накачанная клофелином, попала под машину и находится в больнице в тяжелом состоянии. Она догадалась, кто убил ее подругу, и пострадала из-за этого. И это – на вашей совести!

– Я не виновата! Я же говорила: я не убивала…

– Да, лично вы не убивали, но ваше молчание чуть не стоило жизни Соне Гладышевой.

– Ну, я же говорила, я ему говорила: надо пойти в милицию и все рассказать…

– Ага, «чтобы дальше не копали», так? А о чем это вы, Вера Николаевна? Что могут откопать такого страшного? Ваши делишки с наркотиками?

Мадам Верстакова перестала плакать. Она снова сделалась красной, как вареный рак. Подняла на меня испуганные глаза:

– Тише, тише, что вы! Какие наркотики?

В это время из двери ее кабинета выскочил молодой человек в черно-серой куртке. Он направил на меня пистолет и сказал:

– Что, допрыгалась, овца?! Тебе конец…

– Сцена вторая. Те же и Борис Сивачук. – Я сказала это спокойно – и не потому, что не боялась направленного на меня оружия, а потому что знала: вряд ли он станет стрелять в меня в магазине, где за дверью полно народа, да еще и при свидетеле.

– Борис, Борис, прошу, не надо! Убери это… – запричитала Вера Николаевна.

– Заткнись, тетя! Ты всегда была трусихой. – Племянничек продолжал держать меня под прицелом. – Ее нельзя выпускать отсюда: она слишком много знает.

– Это точно, – сказала я, – насчет того, что много знаю. Даже больше, чем вы думаете.

– Сядь, – приказал мне Борис и указал на стул, – и заткнись. Сейчас я решу, что с тобой делать. Допрыгалась ты, коза. Отсюда тебе не выйти.

– Боря, умоляю, это же мокрое дело! Боря, давай отпустим ее…

– Заткнись, тетя! Куда ты ее отпустишь? В ментуру? Она ведь сразу туда побежит…

– Нет, Борис, вы ошибаетесь. Я сначала сбегала в ментуру, а уж потом прибежала сюда. Вернее, допрыгала.

– Заткнись, я тебе сказал!..

– Боря, это вы тете своей велели заткнуться…

– Борис, убери пистолет! Мокрое дело… нас посадят…

– Вас и так посадят, – заверила я.

– Я знала, знала, что этим кончится… – плакала Вера Николаевна, заламывая руки.

– Заткнись, я сказал…

– Борис, какой вы нудный: пятый раз одно и то же!

– Боря, я же тебе говорила: надо идти в милицию и все рассказать, они бы арестовали эту администраторшу и дальше не копали…

– Вот, Борис, надо было тетю слушать, она правильно говорила.

– Тетя, я и тебя пристрелю вместе с ней, если не заткнешься! Старая корова!

– Борис, а вы хам! У вас все женщины овцы, козы, коровы… Ну вы и козел! – сказала я.

– Я же говорила, я знала, что все плохо кончится…

– Я вас обеих пристрелю…

– Не пристрелите. У вас курок не взведен.

– Что? – Борис посмотрел на свой пистолет, а я, пользуясь тем, что его внимание отвлечено, подскочила к нему и выбила ногой оружие у него из рук. Пистолет, описав в воздухе дугу, упал в угол комнаты. Я приемом скрутила Бориса, хотя он пытался оказывать сопротивление и я даже получила все-таки один удар кулаком в челюсть. Во время нашей непродолжительной борьбы Вера Николаевна бегала вокруг нас и причитала. Но когда увидела своего родственничка с заломленными назад руками, рухнула на стул, закрыла лицо ладонями и беззвучно зарыдала. В это время мы услышали, как продавщицы стучат в дверь:

– Вера Николаевна, вы в порядке? Что там у вас происходит? Может, милицию вызвать?

– Так, граждане уголовнички, сопротивляться бесполезно. Вера Николаевна, вы слышите? Дайте мне пояс от вашего платья. Да не от пальто, он слишком толстый, от платья. Что вы так расстроились, мадам? В тюрьме люди тоже живут…

Я связала Борису руки за спиной, причем он пытался брыкаться, но я дала ему один раз по такому болезненному месту, что он не решился больше рыпаться. В это время раздался стук в дверь:

– Татьяна, ты там? – услышала я родной голос моего старого друга Андрея.

– Там! – крикнула я, но открыть дверь не успела: кто-то из ребят выбил ее одним ударом. В комнату ворвались бойцы в пятнистой форме и положили всех нас на пол. Ко мне подскочил Андрей:

– Мать, ты жива? Цела? Ты не ранена?

– Ну зачем вы дверь-то выбили? – сказала я. – Я бы и так открыла.

– Я думал, они тебя в заложники взяли. Продавщицы сказали, что слышали крик и шум…

– Это я их в заложники взяла.

В это время тетю с племянником обыскали, надели на них наручники, усадили на стулья, которые поставили у стены. Я показала, где лежит выбитый мною пистолет. Эксперт осторожно подцепил его, положил в целлофановый пакет. Я пошла в кабинет Веры Николаевны. Там за дверью в уголке скромненько стояли четыре коробки. Андрей принес эти коробки в комнату, где мы все находились, и подозвал к ним какого-то своего сотрудника:

– Ну-ка, Леха, взгляни. Это по твоей части. Что скажешь, эксперт?

Леха открыл одну коробку и заглянул внутрь, потом достал упаковку каких-то таблеток, прочитал:

– Клорефакс. Так, это сильный сердечный стимулятор, в сочетании с алкоголем вызывает сердечный приступ, человек умирает. А здесь у нас что? Похоже на кокаин. Андрей, взгляни. А это… О! Клофелин. Да тут целая фабрика смерти!

– Кстати, Семенков был накачан именно клорефаксом, – сказал Андрей, – только что заключение получили. Да, хороший у вас семейный бизнес, ребята. Ну а вы-то, Вера Николаевна, как в такое дело ввязались? Я еще понимаю, эти отморозки и раньше наркотой занимались, но вы-то женщина в… солидном возрасте, вы что, не понимали, на что идете?

– Пять лет назад Бориса посадили, – сказала она охрипшим голосом, – а буквально за два дня до ареста он принес мне «дипломат», просил на время спрятать. Как чувствовал, что его возьмут… Ну вот, его посадили, а я решила посмотреть, что там, в «дипломате». Он, конечно, закрыт был, но я замки сломала. Смотрю – там деньги, много, пачки денег… Ну, я и решила: что ж они будут просто так лежать, им можно хорошее применение найти. Вот и купила магазинчик, машину, квартирку себе… Я до этого в хрущевке жила… А когда Борис вышел…

– Заткнись ты, старая дура! Что ты им все выкладываешь, как на исповеди? – закричал на тетю Борис.

– Так, ну здесь все понятно, пакуйте их, – сказал Андрей.

Тетю с племянничком увели. Уходя, Вера Николаевна бросила на меня жалобный взгляд.

– Сэ ля ви, мадам! – сказала я. – Если бы вы сразу рассказали все, у вас бы не было таких проблем.

Ребята Андрея стали описывать содержимое коробок, продавщиц пригласили понятыми. Потом открыли сейф. В нем оказались героин и пачки денег. Продавщицы ахали и хватались за сердце. Они и не подозревали, что в их магазине творится такое… Мы с Андреем вышли в торговый зал. Магазин закрыли, у входа стоял боец ОМОНа.

– Ну, что скажешь, мать? – спросил Андрей, глядя на меня с укоризной.

– А чем ты недоволен? – изумилась я. – Я же тебе двух преступников подкинула, как и обещала.

– Нет, тебе что, нравится в такие игры играть, да? Ты думаешь, мне делать больше нечего, как по первому твоему требованию брать отряд ОМОНа и бежать к тебе на подмогу? А если бы он в тебя из пистолета пальнул? Ствол, между прочим, настоящий.

– Дяденька милиционер, не ругай меня, – шутливо попросила я детским голоском.

– Не ругай?! Да я тебя выпорю сейчас…

– А это уже превышение полномочий. Не имеешь права.

– Ну, о моих правах мы потом поговорим. А сейчас дай мне обещание, что не будешь больше выкидывать такие номера.

– Ну… не буду…

– Ладно, иди.

Я пошла к выходу, но у самой двери услышала, как Андрей окликнул меня:

– Татьяна!

Я обернулась и посмотрела на него.

– А вообще-то я знаешь что хотел сказать? Спасибо.

Я пожала плечами:

– Пожалуйста, обращайся, если что…

Я вышла из магазина. А на улице бушевала весна! И солнце слепило своими лучами, согревало землю, пробуждая к жизни деревья и траву. Прохожие шли по улице, торопились по своим неотложным делам и даже не подозревали, что рядом, вот за этой дверью обезврежены два преступника. И почти полцентнера отравы не найдет своих жертв, а будет уничтожено, и это спасет кому-то жизнь.

Я села в машину и поехала домой. По пути я заскочила в продуктовый магазин и накупила целый пакет всякой съедобной всячины. Сейчас вот наготовлю дома какой-нибудь вкуснятины, буду сидеть на новом диване и все это поедать. И ничего сегодня делать больше не буду, пальцем не пошевелю, что бы ни случилось! Я свой отдых заслужила.

Дома я принялась выкладывать содержимое пакета на стол. Так, это креветки, это замороженные голубцы с мясом… В это время зазвонил мой сотовый телефон.

– Да, я слушаю…

– Татьяна? Вас беспокоит сосед по гостинице Глеб. Из номера четыре, помните?

– Как же можно вас забыть, Глеб?

– Вы исчезли так внезапно. И, кстати, так и не сходили со мной в кафе.

– Что вы говорите?! Не сходила? Кошмар.

– Но мы можем это исправить… Я не теряю надежды угостить вас ужином в хорошем кафе. Что вы делаете сегодня вечером?

– Э-э…

– Вот и договорились. Называйте адрес, я заеду за вами часов в восемь.

Ну и что с ним делать? Вообще-то я люблю настойчивых мужчин. А этот не просто мужчина – коммерческий директор фирмы… Как там? «ВЛКСМ – Мосметаллолом»? Или что-то в этом духе… Похоже, придется сходить с ним поужинать, иначе он не отстанет. Я продиктовала Глебу адрес.

– Все, ровно в восемь я у вашего дома, до вечера, – сказал он и отключился.

Ну и что мне теперь делать с этим изобилием продуктов? Если я сейчас это сготовлю и съем, нет смысла идти в кафе, я просто не смогу уже там ничего есть. Если не готовить и не есть дома, то до восьми вечера я не доживу, умру с голода. Как быть? Я решила пойти на компромисс: поем, но только совсем немного. Например, креветки. Если их сейчас приготовить и съесть, то до вечера они как раз переварятся и освободят место в желудке. Я так и сделала.

Вечером ровно в восемь я спустилась во двор в своем парадно-выходном наряде. А джинсы были постираны и висели в ванной рядом с таким же чистым и мокрым джемпером. Туфли на каблуке после долгого ношения кроссовок непривычно жали пальцы. Но, как говорится, красота требует жертв. На голове пришлось изобразить что-то похожее на прическу. Все это великолепие я завершила вечерним макияжем.

У подъезда стояла синяя «Мазда». Из нее вышел Глеб и галантно распахнул передо мной дверку:

– Прошу вас…

Я уселась на удобное мягкое сиденье. Какая красота внутри, какой комфорт! Да, Татьяна Александровна, это вам не «девятка».

– Глеб, эта машина ваша? – спросила я.

– Конечно, – он выжал сцепление, мы мягко тронулись и плавно выехали со двора. – Что называется, положение обязывает. Я ведь коммерческий директор. Так куда едем, Татьяна?

– На набережную. Там есть хорошее кафе с приличной кухней и видом на Волгу, я покажу.

Мы с Глебом сидели в том самом кафе, в котором я обдумывала ход расследования преступления. Мы взяли мясо, крабов, овощной салат, вино и наслаждались вкусной едой, видом на Волгу и общением. Глеб оказался интересным собеседником. Он рассказывал веселые истории, которые происходили у него на работе. Потом поведал о себе. Оказывается, уже ровно год, как он разведен. Живет один в маленьком подмосковном городке.

– Глеб, а где вы откопали номер моего телефона? – спросила я.

– Вообще-то я не хотел говорить… А, ладно. Я не зря налаживал контакт с одним из администраторов. Оксана слила мне ваш номер…

– Понятно.

– Завтра утром у меня кончается оплаченное время проживания в гостинице, – сказал Глеб, – да и дела свои здесь я закончил. Так что завтра утром я уезжаю.

– Так вы один едете? На машине? Это же восемьсот с лишним километров!

– Почти девятьсот, если быть точным. К вечеру буду дома. Я уже не в первый раз, привык.

Мы некоторое время ели молча. Вдруг Глеб сказал:

– Татьяна, а поедемте завтра со мной?

– Куда? – не поняла я.

– В Подмосковье. Вы там были? У нас такая красота! Я отвезу вас в Звенигород, посмотрите монастырь… А еще Сергиев Посад…

Глеб начал расписывать, какие замечательные памятники старины у них есть, которые мне просто необходимо посетить. Он уговаривал так, что отказать ему было просто невозможно. А в самом деле, что это я все по заграницам? Свои места есть не хуже.

После ужина мы погуляли некоторое время по набережной, потом поехали в гостиницу. Администратор Елена смотрела на меня с испугом.

– Здесь все говорят, что вы арестовали Юлю и обвинили ее в убийстве какой-то девушки, – шепнул мне Глеб.

Мы зашли в его номер. Какой роскошный он был по сравнению с моим пятым! Здесь была двуспальная кровать, накрытая атласным покрывалом персикового цвета. Тумбочки стояли с обеих сторон, и на каждой красовалась настольная лампа с фиолетовым абажуром. На полу лежал бежевый палас, и у окна стояло кресло. На столе были фрукты и бутылка шампанского…

Утром, сдав номер администратору, мы поехали ко мне. Я собрала вещи в свой зеленый чемодан, влезла в высохшие за ночь джинсы и джемпер, натянула привычные и удобно сидевшие на ногах кроссовки. Глеб подхватил мой багаж, и мы спустились вниз.

– Быстро ты собралась, – восхищенно воскликнул Глеб, – я думал, часа полтора будешь канителиться, а ты – молодец.

Мы сели в его машину и тронулись. Неужели я еду в Подмосковье? На такой шикарной машине! Мое настроение было отличным. Я еду отдыхать с чувством выполненного долга. Вдруг зазвонил мой сотовый.

– Да, я слушаю.

– Татьяна! Это Валентина Сергеевна, мама Сони. Здравствуйте.

– Да, здравствуйте. Что у вас?

– Сегодня ночью Соня пришла в себя. А утром начала говорить… Она сказала, что это Юля убила Катю. И чаем Соню напоила тоже она. После этого Соня и попала под машину. Вы приедете?

– Валентина Сергеевна, про все это я уже знаю. Юля арестована. Она сейчас в милиции и дает показания. То, что ваша дочь пришла в себя, это хорошо, я очень рада. А вы в милицию позвоните, Мельникову Андрею, обязательно позвоните. Показания вашей дочери как свидетеля и как пострадавшей очень важны. А я свое дело закончила, мой клиент оправдан. Я надеюсь, Соня теперь пойдет на поправку.

– Да, врачи говорят, ее состояние улучшается. И даже появилась надежда, что она будет ходить! Мы тут с Иваном Андреевичем… Ну, в общем, он решил помогать нам и дальше, не бросает нас. Он человек одинокий… Вы меня понимаете?

– Конечно. Я рада за вас, Валентина Сергеевна. Всего вам доброго!

Я отключилась. Ну вот, еще одна хорошая новость. Вообще, как интересно получилось: я начала расследование преступления и хотела всего лишь найти убийцу. Но попутно были арестованы еще три человека, причастные к другим преступлениям. И это не без моей помощи! В городе стало на трех преступников меньше. Нет, на четырех! Люблю, когда все кончается хорошо.