Глава 5

«Проспала…» Это первое, что пришло мне в голову, когда я открыла глаза. И только потом я вспомнила, что уже давно не работаю. Ну, в том смысле, что мне не нужно ходить на службу, выражаясь по старинке — в «присутствие». Работать-то я, конечно, работаю, но исключительно на себя, по своему собственному графику. Просто я ненавижу вставать рано утром. Спешить на работу, боясь опоздания. Писать дурацкие объяснительные, выдумывая сотни тысяч причин. Все равно шефу не объяснишь, что ты согласна лишний час переработать вечером, но утром не можешь рано встать. Это, вероятно, одна из главнейших причин, заставившая меня заняться частным сыском. Вторая — отсутствие начальников. Клиент — не в счет.

Сегодня мне предстоит напряженный день. Нужно встретиться с Кочеряном, рассказать, что мне удалось сделать, наведаться к Кире. Да, я еще обещала Анжеле прийти на спектакль. Придется тащиться. С некоторых пор посещение театра стало опасным для моей жизни. Прямо как заговоренное место какое-то.

Первым делом я отправилась в гостиницу к Арарату — хотелось показать ему фоторобот и еще раз расспросить. Что, если он знал про любовника Лилианы, но из мужской гордости не стал распространяться на эту тему? Меня волновал и другой вопрос — кто вчера изображал «черепашку-ниндзя», с которым я кувыркалась в темноте? Убийца?

Как мы и договаривались, Кочерян ждал меня. Мы спустились в полупустой бар. Пить я не стала, попросила только кофе с пирожными и, не дожидаясь расспросов, начала разговор сама:

— Арарат Багдасарович, скажите, может быть, у Лилианы Эдуардовны все-таки был любовник?

Арарат вскинул свои густые брови, насмешливо взглянул на меня и резко ответил:

— Так я и знал: пьяный треп наших сексуально озабоченных матрешек. Я вам уже говорил и снова повторю: все болтают ерунду. Театр живет слухами. Если интриг нет, их просто выдумывают. Я вас уверяю, у Лилианы не было романа ни с кем. Даже мертвая, Лилиана не дает всем покоя, вот и придумывают, что она крутила роман с мальчиком из массовки. Да Лилиане вообще нравились мужчины гораздо старше ее, сопляки — не ее стиль.

— Хорошо, — отпив кофе и сделав паузу, проговорила я. — А если я вам докажу, что у нее был любовник, вы поверите?

— А у вас есть доказательства? — с раздражением спросил Арарат. — Все равно не поверю. Между прочим, я плачу вам за то, чтобы вы искали убийцу, а не за то, чтобы вы копались в грязном белье Лилианы.

Опаньки! С чего это он так завелся? Между прочим, копание в грязном белье — одна из составных частей работы частного сыщика. Хотя, с другой стороны, он прав. Кто платит за музыку, тот и танцует девушку. Денежки идут, а расследование все там же. Да и доказательств у меня никаких нет, фотографии-то — тю-тю.

У Кочеряна резко испортилось настроение. Милый, любезный мужчина на глазах превращался в разгневанного кавказского джигита. Еще чуть-чуть, и он мне заявит: «Вах, молчи, жэнщина!» Пора сруливать отсюда. Я поблагодарила Кочеряна за кофе, взяла ключи от номера Лилианы и пошла туда, хотя у меня не было никакой надежды на то, что я найду там что-нибудь интересное. Даже если что-то и было, «ниндзя-черепашка» меня уже опередил. Но вряд ли женщина, имеющая такого ревнивого любовника, как Арарат, хранила бы у себя в номере компромат.

Номер Лилианы оказался чуть меньше, чем у Кочеряна, но такой же уютный, обставленный со вкусом. Никаких следов обыска, беспорядка. Все аккуратно на своих местах, все разложено. Кровать застелена, грязной посуды не наблюдается. Я открыла шкаф, достала чемоданы. Точно такие же, как и тот, в гримерке. Одежда, косметика, бижутерия. Ничего интересного. Чтобы потянуть время, я посидела в удобном огромном кресле, полистала страницы записной книжки. То тут, то там в ней попадались фамилии известных людей из мира политики, бизнеса, искусства. Телефоны портних, парикмахеров, косметичек. Названия каких-то кремов, лекарств. В общем, самая обычная записная книжка женщины. Ладно, пора уходить. Я закрыла дверь, спустилась в номер к Кочеряну, отдала ключ и попрощалась. Арарат ответил довольно сухо, едва кивнув головой. Сделал вид, что занят изучением деловых бумаг. Скажите пожалуйста…

Я достала мобильник и позвонила Кирьянову в управление. Ничего нового. Угроз не было, маньяков тоже. Я быстренько рассказала о ночном происшествии в театре и дала «добро» на поиски незнакомца. Киря обещал, что сегодня же объявит розыск. Будем надеяться, найдут.

Погруженная в свои мысли, я едва не сбила девушку, шедшую мне навстречу.

— Ой, здрасте, — сказала она, потирая ушибленное место.

Я взглянула на барышню с недоумением. И тут до меня дошло:

— Здравствуй, Анжела, извини, я задумалась.

— Ничего, бывает. Тем более что ты меня ни разу домашней не видела.

Анжела была права: если вчера я разговаривала с потрясающей красавицей, то сейчас передо мной стояла милая, почти юная девушка. Отсутствие косметики, простенький хвостик и короткий домашний халатик сделали ее похожей на обыкновенную школьницу. Вернее — на симпатичную школьницу.

Единственное, что не вязалось с обликом школьницы, — слишком озабоченное выражение лица и темные круги под глазами.

— Ой, не смотри ты на меня так, — смутившись, сказала Анжела. — Я очень плохо спала. Переживала, как все сегодня пройдет. Полпузырька валерьянки выпила — и ничего. Есть не могу, спать не могу. Внутри все трясется. Ты торопишься? Может, пойдем посидим у меня в номере? Я тебе кофе сварю, у меня настоящий.

Девушка умоляюще заглянула мне в лицо и взяла за руку. Вообще-то я торопилась, но, почувствовав, какие у нее ледяные руки, пожалела.

— Пойдем, только недолго.

Номер Анжелы отличался от номера примадонны. Маленький, скорее походивший на купе, чем на номер в дорогой гостинице. Стандартный набор: две кровати с прикроватными тумбочками, два кресла, журнальный столик, шкаф. Ванная с туалетом. Окно, выходящее во внутренний дворик, загроможденный мусором.

Пока Анжела возилась с кофе, я пыталась ее успокоить.

— Чего ты так переживаешь? Ведь от тебя никто не требует ничего невозможного. Да я уверена, что больше половины зрителей ничего не заметит.

— Понимаешь, Таня, я волнуюсь еще и по другой причине.

Анжела поставила чашки с дымящимся кофе на стол, высыпала в вазочку печенье. Я размешивала сахар и ждала продолжения. Красавица-актриса села в кресло напротив, взяла чашку в руки… и зарыдала.

Такого поворота я не предполагала. Терпеть не могу слез. Ни своих, ни чужих. Когда при мне кто-то плачет, я просто теряюсь. Правда, в такие ситуации приходится попадать довольно часто, но каждый раз я чувствую себя полной идиоткой: что говорить, как успокаивать, чем помочь?

— Анжела, что с тобой? Ты чего? — Я поставила чашку на стол и принялась гладить девушку по голове. Тянуться через весь столик было неудобно, вставать тоже. — Это же здорово, что ты будешь играть. Сама говорила, что для начинающей актрисы это очень выигрышная роль. У тебя все получится. Ваш режиссер — он же не кретин. Именно тебе дал, пусть и второй состав.

Анжела всхлипывала все громче и громче.

— Ой, Танечка, я не из-за этого плачу.

Тут я вообще перестала что-либо понимать.

— Тогда из-за чего?

— Понимаешь, мой друг куда-то пропал. Вчера его целый день не было. И сегодня. Он не ночевал в гостинице. Понимаешь, что-то случилось. Сначала Лилиана, теперь Никита.

Я вскочила с кресла. Так-так, кажется, я сейчас услышу что-то очень важное. У меня аж под ложечкой засосало, как будто я глянула вниз с десятиметровой вышки.

— Ты ж говорила, что у тебя знакомых в Тарасове нет?

— А он не знакомый, — всхлипывая, ответила девушка. — Он из театра, с нами на гастроли приехал.

Стоп. А почему мне никто ничего не сказал про пропавшего актера? Я ведь разговаривала с Кочеряном и вчера, и сегодня.

— Анжел, успокойся. Давай я тебе валерьяночки накапаю… Найдется твой Никита. Может, он в гостях. Родственники у него здесь есть?

Я накапала успокоительное в стакан, дала выпить Анжеле.

— Нет у него здесь никого, я бы знала.

— А в милицию ты обращалась? В театре говорила кому-нибудь? Кочеряну, Нефедову или Весловскому?

— Не-е-ет, — покачала головой девушка, — я думала, он найдется, а он…

— Слушай, а как же его во время репетиции не хватились?

— А никто не заметил, он в массовке играет. Понимаешь, он на каникулах с нами подрабатывает. Студент. Мюзикл огромный, массовых сцен много, а народу не хватает. Вот и набрали студентов и студенток из театральных училищ. И Никита тоже. Когда Лилиану заре… убили, хотели гастроли сворачивать. Потом решили попробовать со вторым составом. Ну и репетировали в основном со мной, по кускам. А весь спектакль целиком только сегодня днем будут прогонять. Вот.

Успокоившаяся было Анжела зарыдала с новой силой.

Студент. Где-то я сегодня уже слышала про студента, но по какому-то другому поводу. Рев девушки мешал мне сосредоточиться. Тут мне пришло в голову показать ей фоторобот. Не знаю, почему. Внутренний голос прошептал: «А вдруг?» И я достала из сумки папку и показала «рисунки» Анжеле.

— Случайно это не твой Никита?

— Откуда у тебя это? — Девушка вырвала у меня из рук листы, прижала к груди. — Он что, в милиции? Что с ним случилось, говори! — Анжела чуть ли не кричала на меня. — Ты все знала, да? Ты все подстроила? Хотела у меня выпытать что-нибудь…

Девушка бросилась на меня с кулаками, кидая мне в лицо какие-то странные обвинения. Я схватила ее за руки и силой усадила в кресло.

— Прекрати истерику! — Меня уже начинала злить эта неврастеничка, и теперь я уже не понимала, что я в ней находила симпатичного. — Я не знаю, кто он, где он и что с ним случилось. Это рисунок по памяти, я видела этого человека в ложе у Жиндаревой незадолго до ее смерти. Я хотела его найти, чтобы поговорить.

Анжела смотрела на меня расширившимися от ужаса глазами:

— Ты хочешь сказать, что он убийца? Это неправда, я тебе не верю. Ты все специально подстроила. Хочешь деньги с Арарата вытянуть? Какая же ты дрянь, дрянь…

Анжела снова вскочила с кресла, замахнувшись на меня рукой.

— Если ты еще раз попробуешь меня ударить, пожалеешь, — жестко сказала я. — Сядь и успокойся. Если ты помнишь, я познакомилась с тобой совершенно случайно. Я даже не знала, что ты актриса, тем более я не могла знать про то, что Никита — твой друг. Я не знаю, кто убил Жиндареву. Но тебе не кажется странным, что Никита исчез? Если он не убийца, то почему сбежал?

— Он не сбежал. Может, его тоже убили.

— Что значит «тоже»?

— По вашему дурацкому Тарасову бродит маньяк, который всех убивает. Если он убил одного человека, то запросто мог убить и второго.

— Анжела, с твоей бурной фантазией романы детективные писать надо, а не в театре играть.

Не знаю, что на нее больше подействовало, мои доводы или моя намеренная грубость, но она успокоилась.

— Ладно, Танюша, извини меня, пожалуйста. Понимаешь, столько на меня свалилось всего, нервы не выдержали. А потом ты так неожиданно мне рисунки эти показала…

Анжела с таким смирением просила извинения, что мое в общем-то не очень черствое сердце смягчилось.

— Ладно, мир. Расскажи мне о своем Никите, я помогу тебе его найти. В любом случае он последний, кто говорил с Лилианой, и должен помочь следствию.

— Ну, я не знаю, что тебе рассказать. Он студент актерского училища, москвич, добрый, умный, забавный. В общем, он мне нравится, и я ему, кажется, тоже. А больше я ничего не знаю.

— Да, не густо. А фамилию хоть знаешь?

— Да, Белкин. Танюша, ты найдешь его? Только пока никому не говори, что он пропал, а то его в два счета выгонят. Да еще телегу в училище накатают, если узнают, что он возле Лилианы был. Точно сделают козлом отпущения. Его потом даже на «кушать подано» в глухой провинции не возьмут.

— Ладно, ладно. Тогда тебе придется мне помочь. Мне нужен ключ от его номера. Он один жил… живет?

— Один. Вернее, номер у него двухместный, только его сосед по номеру со своей подружкой в другом номере живет. Я у него второй ключ попрошу.

— Ага, и что ты ему скажешь? Хочу в вашем номере в вещичках поковыряться?

— Ой, я не подумала. А что делать?

— Где его номер?

— Чей? Соседа?

«Тьфу, интересно, как ты ухитряешься с такими мозгами роли заучивать? — подумала я про себя. — А на первый взгляд производит впечатление умной».

— Номер Никиты!

Анжела радостно хлопнула в ладоши:

— Так мы ж соседи, у нас балкон общий.

Наконец-то, не прошло и полгода. Мы вышли на балкон, номера разделялись невысокой перегородочкой, я легко перемахнула через перильца и оказалась на балконе соседнего номера. Оставалось попасть внутрь. Балконная дверь была закрыта на оба шпингалета, а вот форточка приоткрыта. Эх, нет счастья в жизни: почему-то всякий раз, когда я в короткой узкой юбке да еще в туфлях на шпильке, мне приходится лазить в форточки. Закон подлости в действии.

Хорошо хоть окна в гостинице нестандартные и форточки довольно широкие. Протискиваясь в отверстие, я дала себе клятву — буду съедать только два пирожных вместо трех за раз. И еще бегать по утрам. Но, оказавшись внутри номера, я решила уменьшить ограничения: два пирожных, ладно, а вот бег по утрам подождет более узких отверстий.

Номер был точно таким же, как у Анжелы, только в отличие от того по этому Мамай прошелся. Под столом валялись пивные и водочные бутылки, тут и там были разбросаны окурки, которые не помещались в забитой до отказа пепельнице. На столике стояли грязные стаканы, под креслом валялись грязные носки, кровать кое-как прикрыта одеялом. Следов борьбы, обыска не наблюдалось. Человек, покинувший номер, собирался вернуться. В ванной на зеркальной полочке лежали бритва, зубная щетка. В тумбочке я нашла паспорт, водительские права, записную книжку и даже деньги — скатанные в трубочку и уложенные в яйцо от киндер-сюрприза. Яйцо было засунуто в носок и лежало на самом дне ящичка. Конспиратор. Спрятал, называется. Нет, не умеют мужчины заначки делать, поэтому их чаще, чем женщин, грабят в поездах и гостиницах.

Не похоже, чтоб из этого номера в спешке убегали. Я провела пальцем по полировке столика. Пыли как минимум два дня. Гостиница дорогая, а вот персонал в ней так себе, зато мне на руку. Значит, Никита не возвращался сюда после вечера премьеры. Почему? Допустим, он не убийца. Тогда где он? А может, он что-нибудь видел? Вернулся, скажем, в ложу и застал там убийцу? Он его знал и поэтому сбежал. Или испугался. Что-то тут не сходится. А вдруг убийца убрал и его? Как свидетеля. Свидетелей ведь теперь принято убирать. Где один труп, там и второй до кучи.

А если все-таки убийца — Белкин? Ну, например, убил в порыве страсти, в состоянии аффекта. Не хотел, но так вышло. Тогда вполне понятно, почему он ничего с собой не взял. Хорошо, а если он все рассчитал? Создал видимость. И он уже давно где-нибудь в Сыктывкаре или вообще в Лос-Анджелесе с поддельным паспортом? В моей практике было предостаточно тщательно спланированных убийств. И столько же убийств в состоянии аффекта.

Я еще разок огляделась и, стерев свои отпечатки, вышла через дверь. Переход Ивановой через балкон на сегодня закончен. Анжела, ожидавшая моего появления через балкон, ойкнула от неожиданности, когда я появилась за ее спиной.

— Фу, ты меня и напугала. Ну что там? Нашла что-нибудь? Где Никита?

— Номер как номер, никого нет, ничего не нашла, — как можно лаконичнее ответила я. — Послушай, у меня в милиции работает знакомый, обратись-ка ты к нему. Это все равно придется сделать, возьмусь я за дело или нет.

Я не стала делиться с Анжелой своими размышлениями — зачем пугать девчонку. Никита мне был нужен, и я все равно буду его искать, тем более что Кочерян мне за это платит. Ну а если по ходу дела я его найду, пусть она думает, что для нее.

— А может, не надо?

— Надо, Федя, надо. Мы пока сделаем это неофициально, а там посмотрим. Собирайся, пойдем.

Я взглянула на часы и поняла, что сейчас мы никуда не попадем. Час дня, обеденный перерыв. Кирю мы сейчас все равно не застанем, а гулять по такой жаре мне не хочется. Я распрощалась с Анжелой, дала слово, что позвоню, и засобиралась домой. Я чувствовала настоятельную потребность в одиночестве и размышлении. Чем глубже в лес, тем больше фактов. Только бы не заблудиться в этом обилии сведений.

После прохлады гостиницы жар и духота улицы набросились на меня, словно шпана в подворотне на припозднившегося прохожего. Каблуки входили в расплавленный асфальт как в масло, знойное марево поднималось от раскаленных зданий. Мне захотелось выпить чего-нибудь холодненького. Возвращаться в гостиницу не было никакого желания, я боялась столкнуться с кем — нибудь из знакомых. Кочеряну вовсе не обязательно знать, что я все еще торчу здесь, и уж тем более ему не стоит знать о Никите. Он ясно дал мне понять, что не желает обсуждать эту тему.

Интересно, как он отреагирует на кандидатуру Белкина в качестве любовника Лилианы? Хотя, может, он вообще не знает этого самого Белкина. Состав массовки не входит в круг интересов продюсера. Я попыталась представить реакцию Кочеряна на это известие, но голова просто разламывалась от жары. Я бы сейчас полцарства отдала за кусочек прохлады.

В кафешке на улице все столики были заняты. Ладно, постою. Огромная краснолицая деваха с ярко-фиолетовыми волосами пыхтела, словно паровоз.

— Девушка, мне, пожалуйста, стакан холодной кока-колы.

— Нету, — односложно и лениво ответила Мальвина.

— Ну, тогда пепси. Только холодной.

— Нету.

— Слушайте, девушка, — едва сдерживаясь, чтоб не вцепиться в фиолетовые кудри, продолжила я, — что у вас есть холодного?

— А что вы хотите?

Еще секунда, и я разорву ее. И суд меня оправдает. Я достала удостоверение и потрясла перед носом у девахи:

— Если вы сейчас не прекратите издеваться надо мной, у вас будут большие неприятности.

Я так и не поняла, что подействовало, но Мальвина поставила на стойку стакан, достала откуда-то снизу холодную бутылку газировки, наполнила стакан и протянула мне.

Нет, сегодня явно не мой день. Хочу куда-нибудь к морю, к реке или в крайнем случае — под душ. С этими мыслями я загрузилась в свою «девятку», захлопнула дверь, открыла окна и, откинувшись на спинку сиденья, закрыла глаза и начала повторять про себя: «Я спокойна, я совершенно спокойна. Я полна сил, свежа и бодра». Волшебные слова подействовали, я успокоилась. Закурила, подумала и достала из сумочки мешочек с «костями». Пора посоветоваться с высшими силами.

Наконец-то, ура! 18+12+34 — «Вы будете приятно удивлены тем, как стремительно события приобретут благоприятный для вас оборот».

Машина медленно тронулась с места. Жалко, что домой пока рано. Надо еще навестить Кирю. Автомобилей на улицах было мало — наверное, все устремились за город или к реке. Может быть, поэтому я обратила внимание на зеленый потрепанный «Москвич», который пристроился сзади. Машина как машина, тысячи таких же мчатся по улицам нашего города. Просто на одном из светофоров мы стояли почти рядом, и я обратила внимание на фигурку, болтающуюся на лобовом стекле. Смешной толстенький телепузик — человечек зеленого цвета с антенной на голове и телевизором на пузе.

Через пару светофоров телепузик все еще болтался сзади меня. И еще через пару, и еще… За мной следили! «Ниндзя-черепашка», напавший ночью в театре? Кочерян? Убийца? Тайный обожатель? Когда я притормозила возле милицейского управления, машина все еще висела у меня на хвосте. Ну что ж, пророчество сбывается, события стремительно развиваются, остается дождаться, когда они меня приятно удивят. Я вышла из машины, закрыла дверцу, включила сигнализацию и поднялась к дверям. Ну сюда за мной мои наблюдатели вряд ли потащатся, значит, будут ждать. Пусть ждут. Я зашла в здание, выписала пропуск к Кирьянову. Поднялась по лестнице и выглянула в окно, из которого хорошо видно крыльцо. Из машины никто не вышел, жаль. На всякий случай я запомнила номер «Москвича».

Киря сидел в душном кабинете мрачнее тучи, то и дело вытирая пот, струящийся по лицу. Вот уж кому не сладко. Бедняжечка, здесь вам не Америка — кондиционеров нет. Вот здорово: я знаю, что подарю Кире. Конечно, за труды праведные кондиционер — самое то. Тем более что один очень мне обязанный владелец сети магазинов бытовой техники обещал пожизненные крутые скидки в своей фирме.

— Привет, мученик. Как дела?

Киря посмотрел на меня глазами больной измученной собаки.

— Помаленьку. Что нужно?

— Ну вот, стоит только зайти старого друга навестить, а он… Мне ничего не нужно, я с тобой пришла информацией поделиться.

— Валяй делись.

— Не слышу радости в голосе. Ну, ладно. Во-первых, тот человек в ложе — Никита Белкин. Студент театрального училища и актер массовки. Во-вторых, он был любовником Жиндаревой. Я это знаю точно. Своими глазами видела фотографии. В-третьих, их кто-то шантажировал. В-четвертых, за всем этим кто-то стоит, и этот кто-то в нашем городе. В-пятых, этот самый Никита пропал, после событий в театре его никто не видел.

Киря задумчиво посмотрел на меня, закурил и спросил:

— А доказательства у тебя есть?

Я рассказала о том, что со мной произошло с тех пор, как мы расстались. Только умолчала о том, как влезла в номер к Белкину, и о том, что за мной кто-то следит. Поделись я своими подозрениями, Киря запер бы меня в управлении или приставил ко мне кого-нибудь из своих ребят. А вот этого мне как раз и не нужно было. Хорош частный детектив, которого милиция бережет!

На всякий случай я попросила Кирьянова узнать, кому принадлежит облезлый «Москвич». Мало ли, может, он в угоне числится. Записав адрес владельца, некоего Фукина Андрея Степановича, 1940 года рождения, я вышла из кабинета. Выглянула в окно, зеленой машины уже не было. Не дождались, голубчики. Ну, вам же хуже. Я заглянула в кабинет к эксперту, своему старинному приятелю, и уточнила кое-какие детали. Больше дел у меня никаких не предвиделось, и я засобиралась восвояси.

Подходя к машине, на всякий случай огляделась, но, не заметив ничего подозрительного, открыла дверь и села за руль. Поехали покатаемся. Где же они? Сменили машину? По дороге домой я специально выбирала длинные, сложные маршруты, останавливалась, выходила из машины, заходила в магазины. Звонила изо всех телефонных будок. Ничего не смогла заметить. И все же интуиция подсказывала, что кто-то меня пасет. И человек этот один.