Эпилог

За последние дни я впервые чувствовала себя спокойной и умиротворенной. Такое состояние всегда появляется у меня после того, как я раскрою очередное преступление. Какое счастье, что не нужно с утра никуда нестись, никого не выслеживать, никого не допрашивать! Какая красота!

Наконец-то я могла не торопясь выпить чашечку кофе и даже нормально позавтракать. И выкурить хорошую сигарету. А не выслушивать ежедневно телефонные звонки с угрозами.

Может быть, мне вообще устроить себе небольшой отпуск? Съездить, например, куда-нибудь… Сейчас весна, потеплело, и можно найти немало мест, где провести выходные дни…

Хотя нет, особенно надолго расслабляться нельзя, конкуренты не дремлют. А мое благосостояние зависит только от меня самой. Я вынуждена — да и привыкла — рассчитывать только на себя и свой ум. У меня нет — и слава богу! — ни мужа, ни какого-нибудь богатого спонсора, который мог бы предложить к моим услугам дворец где-нибудь на Канарах с километровым бассейном и бросить к моим ногам солидный денежный мешок, битком набитый «зелеными».

У тех, с кем я имела дело в последнем расследовании, дела обстоят у кого более, а у кого и менее благополучно. Каминский, кажется, собрался — об этом я узнала из сегодняшних газет — вновь воссоединиться со своей супругой. Очень кстати. По-моему, Вобла была заметной фигурой в тарасовском светском обществе, о ее исчезновении стали беспокоиться и пронырливые журналисты, и приятельницы, которым не с кем стало лишний раз потрепаться по телефону.

С родственниками девушки Овсепян, кажется, кое-как разобрался. По крайней мере он все еще жив и здоров. Наверное, это стоило ему немалых денег. А может, он действительно на ней женился? Папазян ведь что-то об этом говорил.

Овсепян с Алиевым, наверное, так и останутся на ножах, ведь между ними стоит такой денежный автомобильный бизнес, а заодно и национальный вопрос.

Кстати, Алиеву грозит, кажется, разорение, если даже не тюрьма. Из сегодняшней же газеты я узнала, что история со злополучным вишневым «Мерседесом» еще не закончилась — Алиевым занялся Интерпол. Так ему и надо!

Кротова собирается уехать из Тарасова. Об этом тоже писали в «Тарасовских вестях». Было сказано, что свой поступок Кротова оставила для прессы без комментариев. Я же думаю, что воспоминания о бедняге Звездакове и Клыке не дают ей покоя.

Как раз сегодня рано утром я получила телеграмму от Андрея и Марии: «Летим США. Спасибо за все. М. и А.».

Надеюсь, что операция по пересадке костного мозга пройдет успешно и Вадим Кудрявцев выздоровеет.

Правда, было в распутанном мной деле одно «но» — мои возможные дальнейшие отношения с Терентьевым. И еще большее «но» — потерянная контактная линза. Очень неприятно было сознавать, что лучший частный детектив города Тарасова совершил такой досадный промах.

Словно в ответ на мои мысли раздался звонок мобильника.

— Алло? — откликнулась я.

— Здравствуй, Таня, это я, Терентьев. Ты помнишь о нашем с тобой уговоре? Мы должны сегодня встретиться.

— Да, помню, — ответила я. И вдруг до меня дошло, что он сказал. — Только ты, наверное, оговорился. Меня зовут не Таня, а Лада.

— Ну, как знаешь, — засмеялся Терентьев. — Мне все равно, как тебя называть. Приходи в своем дурацком черном парике, если хочешь.

Значит, он все-таки обо всем догадался. Как хорошо, что за кражей документов стоял не он, а Алиев, а то мне было бы сложновато справиться с таким проницательным человеком.

— Ладно, приду без парика, — сказала я, — и без контактных линз тоже. Так куда?

— Может быть, мы с тобой опять посидим в «Олимпии»? — спросил Терентьев. — Или тебе там не понравилось?

Мы вновь встретились в «Олимпии».

— Знаешь, — заметил Терентьев, критически глядя на меня, — без контактных линз и парика ты выглядишь намного интереснее. И зачем только тебе понадобилось в это во все наряжаться?

Большего и лучшего комплимента он просто не мог мне сделать. За время моего расследования мне так надоели парик и линзы, что я проклинала каждый час, проведенный мной в образе питерской бизнесменши.

— А как, кстати, поживает твой питерский супруг? — осведомился Терентьев.

Я было насупилась, но вдруг заметила, что он улыбается.

— Послушай, ты же прекрасно знаешь, что ни питерского, ни московского, ни тарасовского у меня нет. Да и вообще никакого супруга нет.

— Знаю, — подтвердил он. — Просто очень хотелось тебя подразнить, только и всего. Кстати, возьми это.

Он раскрыл изящный бархатный футлярчик и, открытым, протянул его мне. На белой атласной подушечке… Вы, наверное, подумали, что там лежало кольцо с бриллиантами? А затем последовало предложение руки и сердца в придачу? Да ничего подобного! В коробочке лежала злополучная контактная линза, из-за которой я так переживала. Как я обрадовалась! Уверяю вас, радость моя не была бы большей, если бы в коробочке действительно лежало кольцо. Предпочитаю быть вольной птицей, а не окольцованной.

— Конечно, ты нашел ее на следующее же утро, — прикинувшись недовольной, проворчала я.

— Ты сама себя выдала, — возразил Терентьев. — Сказала, что потеряла записную книжку, и я тут же, как истинный джентльмен, бросился ее искать. Книжки не нашел, зато под кроватью лежало вот это.

— И тогда ты, конечно, все понял. Какая проницательность! — воскликнула я с досадой. — Значит, ты теперь знаешь, кто я такая на самом деле?

— Конечно, знаю. А, между прочим, кое-что стал понимать даже раньше, чем нашел линзу.

— Конечно, ты начал подозревать после того, как не увидел у меня обручального кольца.

— Да, разумеется, но дело даже не в этом. Уж больно ты старалась, чтобы тебе не задавали вопросов, связанных с автобизнесом. Думаешь, я не видел, что на автовыставке, когда тебе задали вопрос в лоб насчет вишневого «мерса», ты совершенно растерялась, а потом ляпнула первое, что тебе пришло в голову? Тебе повезло, что ответ случайно оказался правильным. Но я тобой и заинтересовался — захотелось узнать, что ты за птица.

— Значит, на следующий день, пригласив меня в ресторан, ты просто устроил мне самую обычную проверку?

— Да нет же, ты мне очень понравилась, — сказал Терентьев. — А сейчас, — он ласково посмотрел в мои зеленые глаза, — нравишься еще больше. Но, конечно, я и наблюдал за тобой, уж ты меня прости. Кстати, считаю себя обязанным тебе сказать, что деликатесный салат с омарами надо есть не торопясь.

— Я знаю, просто тогда мне очень хотелось есть. Ты даже не представляешь себе, сколько времени я не ела перед тем вечером в ресторане.

— А когда ты в самый интересный момент схватилась за голову… — усмехнулся Терентьев.

Я не выдержала и рассмеялась:

— А я-то надеялась, что ты решишь, будто я в полном экстазе!

Терентьев, тоже было рассмеявшийся, вдруг осекся.

— А ты была в полном экстазе? — спросил он серьезно.

— Да, — сказала я. Может быть, это и не было чистой правдой, но, не будь я тогда одержима проклятущим расследованием, я непременно была бы в экстазе. Ведь он же мой тип мужчины! Совершенно мой!

— Тогда как насчет того, чтобы повторить? — хитро прищурился Терентьев.

— Погоди-погоди, — перебила его я. — Я же частный детектив, и меня как частного детектива не может не волновать одна вещь. Ну, хорошо. Ты вычислил, что я не та, за кого себя выдаю. Согласна, играла я не очень хорошо. Но как же ты установил мою личность? Слушай, тебе самому надо быть частным детективом!

— Да нет, я уж лучше по старинке, с машинами повожусь. А насчет твоей личности все очень просто. Каминский раструбил о тебе по всему Тарасову. Ну, может быть, и не сам. Просто он, наверное, рассказал супруге, что, мол, есть у нас в городе классный частный детектив, а уж та, вероятно, выболтала все по телефону своим подружкам. Кто-то передал это моей двоюродной сестре, которая у меня сейчас гостит, а она поведала мне за утренним чаем. Ну так как все-таки насчет повторения вечера вдвоем?

Я заглянула в его синие глаза. Взгляд их был таким теплым, таким добрым… Я так и таяла! Еще секунда — и я бы громогласно, на весь ресторан объявила, что этому человеку готова даже стирать носки! Но… меня выручил мобильник. Звонок раздался как раз вовремя.

— Алло? Вы Татьяна Иванова? Частный детектив? Мне нужно, мне просто жизненно необходимо с вами встретиться!

— В другой раз, — сказала я Терентьеву, пожав плечами. — Меня ждет работа.