Глава 5

Итак, мы с Гариком в «Красном льве». Столик наш — один из ближайших к сцене, я заранее забронировала его по телефону несколько часов назад. Обзор великолепный. Отзвучали слова ведущего, я перестала разглядывать посетителей и уставилась на сцену.

Тем временем к нашему столику грациозной походкой приблизилась хорошенькая официанточка, с пышноватыми формами.

— Добрый вечер! Желаю вам приятного просмотра нашей программы. Будете что-нибудь заказывать?

— Будем, красивая, конечно, будем, а как же! — воодушевленно произнес Гарик, растаяв от любезности «пышки», и галантно протянул мне раскрытое меню.

Взгляд мой был прикован к сцене, где уже начала разворачиваться танцевально-эротическая феерия. Поэтому я не глядя потыкала пальцем в несколько названий блюд. И, разумеется, тут же лоханулась — все указанные мною блюда оказались только гарнирами.

Хорошенькая официанточка, обученная ничему не удивляться, перехватила инициативу в свои руки и нежным голоском прощебетала:

— А из мясных блюд рекомендую заказать наше фирменное — «Львиная доля».

— Это что, из мяса львов делают? — сострила я и наконец взглянула на девушку. Она улыбнулась безупречно вежливо, но вместе с тем чуть утомленно. Я поняла, что эту остроту, причем слово в слово, девушка выслушивает каждый вечер раз до ста, и почувствовала себя дурой. Официантка же кротко пояснила заученным текстом:

— Это блюдо из мяса кенгуру. Новинка в нашем городе. Прямые поставки из Австралии. Высокий уровень протеина и почти совсем нет жиров. Одним словом, диетический продукт. Очень рекомендую попробовать.

Так, Танюха, тебя откровенно опускают!

— Попробуем, красавица, обязательно попробуем! — попытался вмешаться в разговор Гарик, умеющий читать выражение моего лица.

Но мне уже, что называется, попала шлея под хвост. Я просто обязана вывести из себя эту «леди безупречность»! Я с невинным видом произнесла:

— Тогда логичнее назвать блюдо «Кенгуриная доля», или нет, лучше так — «Судьба кенгуру». Это больше соответствует истине.

Эту мою фразу наша умница просто пропустила мимо ушей и перевела лучезарный взгляд на Гарика. Она что же, решила меня вовсе игнорировать? Не выйдет, милая.

Гарик, предчувствуя надвигающуюся бурю, положил руку мне на колено и сладчайшим голосом проговорил:

— Ну зачем же так печально, детка. Так ты будешь кушать это самое «Львиное… как его — сердце», что ли?

— «Львиную долю», — с готовностью подсказала девушка.

— Нет, я не буду. Судя по названию, порции чересчур велики, а мне надо за фигурой следить, — ударила я по «пышке» мелким калибром и, не дав ей опомниться, пустила в ход тяжелую артиллерию, — и вообще, я на французской диете, питаюсь исключительно лягушками. Есть у вас что-нибудь из лягушек?

К моему изумлению, девица не провалилась под пол и даже не упала в обморок, а все с той же обворожительной улыбкой ответила:

— У нас есть: лягушачьи лапки в яйце, лягушачьи ножки в сметане, лягушачьи окорочка в чесночном соусе, они же с горчицей, они же по-провансальски, лягушачьи лапки в томатном соусе, фрикассе из лягушачьих лапок и белых грибов и салат из лягушачьих лапок с улитками. Что вы выберете?

Это был полный провал. Гарик отвернулся в сторону и тихо давился от смеха.

— Со сметаной, — буркнула я и надолго заткнулась. Бой проигран вчистую.

Дальнейшее обсуждение заказа повел Гарик. Когда официантка удалилась так же грациозно, как и подошла, Гарик с отеческой укоризной прошептал мне на ушко:

— Танюша, детка, ну ты же знаешь — дилетанту никогда не побить профессионала!

Но я не отреагировала на его реплику, внимательно следя за происходящим на сцене. Правда, пока интересующей меня информации я получить не могла. Шло первое отделение программы, так называемое «одетое»: в нем не исполнялись стриптизные номера и, следовательно, краска для тела не использовалась.

Я могла лишь попытаться рассмотреть, у кого из танцоров отсутствует серьга в ухе. Но таких оказалось несколько. Или я просто еще не сориентировалась, не запомнила лиц, могла одного принять за другого — карусель меняющихся из танца в танец костюмов сбивала меня с толку. В каждом танце у артистов был другой имидж, иногда полностью меняющий их внешность.

Ну, что же, рассмотрю их получше во втором отделении, когда пойдут номера «для тех, кто любит погорячее», а пока можно и мне немного расслабиться, выпить кофе и просто полюбоваться танцами, прикидывая заодно, смогу ли я исполнить что-то подобное в случае необходимости.

Шоу было по-настоящему красивое. Артисты танцевали в шикарных костюмах. Номера поражали разнообразием.

Был здесь и завораживающий танец в стиле «фламенко» — восемь девушек, одетых в гипюровые черные платья, то плавно двигались, поражая красотой своих рук и чистотой линий, то вдруг, резко меняя ритм, выстукивали каблучками четкую дробь с такой легкостью, словно родились в Испании.

Фламенко сменял зажигательный рок-н-ролл. Несколько пар выделывали на сцене головокружительные акробатические номера, выполняемые с потрясающей синхронностью.

Еще мне понравился один лирический дуэт. Юноша и девушка языком танца передавали сложную историю взаимоотношений героев. Номер исполнялся под известную мелодию «Лили была здесь». Когда шло соло саксофона, танцевал юноша, а девушка замирала. На соло гитары — все происходило наоборот. А когда оба инструмента звучали вместе, на сцене происходило невероятно красивое и чувственное действо — страсть двигала героями, то бросая их в объятия друг друга, то отталкивая в отчаянном порыве. В финале девушка оставалась на сцене одна, давая зрителям понять, что двое только что расстались навсегда по прихоти неумолимой судьбы.

Мне даже немного взгрустнулось.

Ну а завершал первое отделение традиционный канкан с роскошными костюмами — пожалуй, не хуже, чем в «Мулен Руж», — и массой потрясающих трюков.

Но вот подошло время второго отделения. Публика, и без того уже изрядно разогретая принятым алкоголем, заметно оживилась. Народу в баре прибавилось — некоторые приходили только к ночной части программы.

Оживился и Гарик, который не был большим поклонником танцевального искусства и все первое отделение, почти не отвлекаясь на сцену, наслаждался изысками местной кухни, под чутким руководством все той же официантки. Он же, кстати, съел и моих лягушек, когда я наотрез отказалась их даже попробовать.

Теперь Папазян насытился и жаждал зрелищ, успев уже раза три переспросить меня, когда же наконец появятся голые девушки. Хотя, скорее всего, он просто хотел таким образом меня подразнить и хоть как-то отыграться за мое невнимание к его персоне. Но стрелы Гарика не достигали цели и ревности во мне не вызывали. Я слишком сосредоточилась на том, что мне сейчас предстояло увидеть.

Второе отделение открылось эффектным дефиле девушек, на которых, кроме маленьких трусиков и обильного слоя блеска, присутствовали только пышные головные уборы из перьев.

Публика разразилась аплодисментами. У каждой девушки был свой цвет костюма и блеска. Я печально отметила про себя, что среди всего разнообразия цветовой палитры отсутствует ярко-розовый. Но это, во всяком случае, означало, что я не ошиблась в первой части своего предположения. Золотистая бронза также пока отсутствовала, заставляя меня с нетерпением ждать выхода мужской половины труппы. Кажется, все окажется очень просто. Нужный цвет укажет искомого человека, а все остальное — уже дело техники.

Но не тут-то было. Оказывается, меня подкарауливал неприятный сюрприз. Женское дефиле сменилось энергичным мужским танцем. И — о коварство злобного дизайнера по костюмам — все восемь красавцев с обнаженными торсами щеголяли в одинаковых золотисто-бронзовых брюках, и, соответственно, тела их покрывал блеск того же цвета.

Вот так! Стало быть, вычислить преступника, не отрываясь от чашечки кофе, вам, глубокоуважаемая Татьяна Александровна, не удалось. Облом-с! И придется вам, проницательная моя, оторвать свой очаровательный зад от уютного кресла и пойти-таки устроиться на работу в труппу. Утешало только одно — злополучная бронза все-таки присутствовала на сцене, значит, первоначальная версия имела право на существование.

Дальнейший просмотр программы ничего нового не принес. Девушки — как в сольных, так и в массовых номерах — придерживались каждая своего цвета в костюмах. Юноши же так и оставались унифицированными, да и вообще, появлялись на сцене значительно реже, чем в первом отделении, — зрители явно предпочитали любоваться женскими прелестями.

Шоу близилось к завершению, и мне предстояло вплотную заняться трудоустройством. Оставив Гарика в одиночестве наслаждаться финалом программы, я прошла к барной стойке и за несколько минут получила от словоохотливой барменши все интересующие меня сведения.

Выяснилось, что первым делом мне следует обратиться к некоему Сергею Кравцову. Официально он был менеджером бара и арт-директором варьете, но фактически являлся управляющим всего клуба и правой рукой хозяина «Красного льва» — Вадима Арнольдовича Левицкого, который знал Сергея давно и очень ему доверял. Управляющий ответит на все мои вопросы, расскажет мне об их требованиях, может назначить просмотр. А при просмотре уже будет присутствовать сам шеф, и последнее слово будет, разумеется, за ним.

Я попросила девушку, чтобы та показала мне арт-директора. Когда я взглядом отыскивала его в зале, произошло маленькое событие. Вернее, событием это было только для меня. Я увидела среди гостей Димку Черпакова, мою школьную любовь. Надо же, он все так же хорош! Не полысел и не потолстел, как большинство моих однокашников. Бывает же такой удачный тип мужской внешности, которую годы совсем не трогают. Хотя, собственно, какие наши годы!

Я взяла в баре легкий коктейль, села за стойку и стала исподтишка наблюдать за Димкой. Все равно к арт-директору идти еще рано — программа не окончилась. И я могла себе позволить полюбоваться кумиром моего школьного детства.

Дима Черпаков появился в нашей школе в девятом классе. Я училась в девятом «А», а его определили в «Б». В него влюбились сразу все девчонки. Он же не замечал пламенных взглядов и держался неприступно. Помимо потрясающей внешности существовало еще нечто, заставлявшее девчонок сходить по нему с ума, — Дима занимался бальными танцами. В те годы это было большой редкостью в Тарасове.

Его обязывали выступать на всех школьных вечерах. Он приводил свою партнершу по танцам, которую все наши девицы сразу и бесповоротно возненавидели и прозвали почему-то Лягушкой — наверное, за большой и вечно растянутый в улыбке рот.

Я же, с тех еще подростковых лет, была особа гордая и независимая. Наверное, я стала единственной, кто не вешался Димочке на шею, хотя сохла по нему не меньше остальных. Возможно, именно поэтому красавчик выделил меня среди остальных, и у нас завязалось что-то вроде дружбы. Иногда он провожал меня домой после школы, угощал мороженым. Мы болтали — ни о чем или о его танцах — на них он просто помешался и мог говорить на эту тему часами. А мне было все равно — лишь бы слушать звук его голоса.

На выпускном вечере я всерьез собиралась объясниться ему в любви. Но вдруг увидела, как он, мой Дима — а я, со всем свойственным юности максимализмом, уже считала его своим, — целуется с Катькой из его же класса. Больше всего меня тогда потрясло, что он, заметив меня, заговорщицки подмигнул и продолжал целоваться.

Потом я повзрослела, и эти воспоминания лишь вызывали ностальгию по ушедшей юности и наивности. Но тогда, я помню, сильно страдала и еще несколько лет была уверена, что никого, кроме Димы, полюбить никогда не смогу.

Словно почувствовав мой взгляд, Дима Черпаков поднялся из-за столика и прошел к барной стойке. Он заказал себе пива и закурил, усевшись на соседнем табурете. Потом посмотрел на меня долгим внимательным взглядом. Узнает или нет — раздирало меня любопытство. Я достала сигарету. Он галантно поднес мне зажигалку. Я поблагодарила.

— Такая симпатичная девушка — и скучает в одиночестве?

Я молча улыбнулась.

— У меня такое ощущение, что я вас где-то видел. Мы не встречались раньше?

— Возможно, возможно. В прошлой жизни, например, — тихим голосом проговорила я и, затушив недокуренную сигарету, удалилась.

Не узнал. С одной стороны — печально, но с другой выходило, что грим работает на все сто!

Однако присутствие Димы в баре слегка выбило меня из колеи и поубавило решимости.

Однако работа есть работа. Я вернулась за столик к Гарику, который сидел со скучающим видом.

— Что такое, дорогой, тебе надоело отдыхать?

— Девочек показывать закончили, кушать я уже тоже больше не могу. Может, мы уже поедем? Заглянем к тебе на чашечку кофе?

— Ну уж нет, я не могу лишить тебя самого важного пункта нашей программы. Быть в «Красном льве» и не посетить казино — это просто недопустимо! Я себе никогда не прощу, если ты не попытаешь удачу на рулетке. Или предпочитаешь «блэк джек»?

Гарик вяло отбивался. Но я не дала ему отказаться:

— Казино — вот место досуга настоящего мужчины! Ты подумай, когда еще выдастся такая возможность? А вдруг ты выиграешь миллион? Так что без разговоров, живенько дуй за фишками и — вперед, в пучину азарта!

— Танюша, а как же ты? Ты тоже пойдешь в казино?

— Нет, мой сладкий, у меня тут другие игры. Надо провернуть одно небольшое дельце. Я надеюсь, оно не отнимет много времени. Ну, договорились? Иди, развлекайся, я потом за тобой зайду. Но, чур, уговор — все, что выиграешь, делим пополам.

Итак, я спровадила слегка захмелевшего Гарика, чтобы не путался под ногами, и мягкой кошачьей походкой отправилась на поиски арт-директора Сергея Кравцова. Мне предстояло, оценив его, выбрать верный тон и нужную тактику разговора. Хотя мой внешний вид сегодня должен растопить любой толщины лед в разговоре с начальством. Найти управляющего не составило труда — он был всегда на виду и всегда готов услужить клиенту. Я сделала «лицо Мальвины» и, подойдя сзади, робко тронула его за рукав.

— Добрый вечер, это вы арт-директор варьете, Сергей… простите, не знаю вашего отчества?

Сергей обернулся и тут же расплылся в обворожительной улыбке. Он был моложе, чем я предполагала. На вид — года тридцать два. Что ж, тем легче будет общаться со своим непосредственным боссом.

— Можно без отчества, — взгляд Сергея не миновал ловушки моего декольте, но он быстро спохватился, поднял глаза и улыбнулся еще шире, — да, это я. Чем могу служить?

— Меня зовут Карина. Я танцовщица. Недавно переехала в Тарасов из Иркутска.

Почему Карина и почему именно из Иркутска — один бог ведает. Когда я подходила к управляющему, то еще не знала, что именно буду говорить. Продумывать заранее такие разговоры — последнее дело. Лучше лепить все, что в голову придет. Импровизировать.

Я продолжила:

— У себя в Иркутске я работала танцовщицей в разных ночных клубах. И здесь, в Тарасове, хотела бы тоже найти подобную работу. У вас в клубе замечательное варьете. Мы с другом смотрели сейчас программу, нам очень-очень все понравилось!

— Ваш друг тоже танцор? — вежливо поинтересовался управляющий.

— Нет, что вы. Друг — это друг, спонсор, — чуть насмешливо улыбнулась я.

Сергей понимающе кивнул. Я продолжала:

— Как вы полагаете, я могу рассчитывать получить работу в вашем клубе? — Я отчаянно махала ресницами и мило надувала губки.

— Зачем же такой красавице работать, если есть «друг»? — Сергей слегка хамил мне в изящной форме, не переставая очаровательно улыбаться.

— Вы не представляете, как я люблю танцевать. Я жить не могу без сцены! К тому же Алик скоро уедет в Ереван. Насовсем. Он меня, конечно, очень уговаривает поехать с ним. Но я никак не могу — у меня бабуля старенькая в Тарасове, и вообще…

На лице Сергея явственно читалось: «Ну, не так уж сильно он тебя и уговаривает, детка. А работа тебе нужна, чтобы подцепить очередного спонсора». Но мне как раз и нужно было, чтобы он воспринимал меня так.

— Так каков же будет ваш приговор? — спросила я тоном женщины, не привыкшей выслушивать отказы.

Сергей театрально выдержал паузу, еще раз медленно меня оглядывая и профессионально раздевая взглядом. Затем, с важным видом выдал свое заключение:

— Ваши внешние данные вполне соответствуют нашим требованиям. Но ведь необходимо проверить вас в деле.

Фразочка весьма двусмысленная. О каком конкретно «деле» идет речь в данный момент? И как мне следует реагировать? Вдруг идет проверка моих моральных устоев? Как распознать, каков на этот счет «уровень их требований»? Но мое замешательство произвело вполне благоприятное впечатление на Сергея, и он продолжил:

— Необходимо, чтобы вы продемонстрировали свое танцевальное искусство на сцене, прямо сейчас, пока Вадим Арнольдович не уехал домой. Он посмотрит вас и сразу выскажет свое мнение. Дело в том, что у нас как раз появилась вакансия. С одной танцовщицей произошел несчастный случай. Словом, нам срочно нужна девушка. Если вы профессионал, как говорите, у вас наверняка есть в запасе готовые номера. Мы вам что-нибудь подберем в костюмерной. Музыку обсудите со звукооператором. От вас потребуется исполнить два сольных танца. Первый — что-нибудь энергичное, здесь вы станцуете только топлесс, а вторая композиция должна быть лирическая, и — полный стриптиз. Если хотите, на вторую часть мы вынесем для вас пилонг. Все понятно?

Я энергично покивала, сама же лихорадочно соображала, как бы не лопухнуться — слова «топлесс» и «пилонг» мне решительно ни о чем не говорили. Понятно лишь одно — спросить о них означает расписаться в своей полной некомпетентности. Упущение, гражданка Иванова, в вашей работе! Надо было подготовиться, литературу специальную почитать, что-нибудь вроде «Пособия по стриптизу» или «Словаря-справочника начинающей стриптизерши». Однако шутки шутками, а выкручиваться надо.

Ну, от пилонга, как я поняла, можно отказаться, что сразу и сделала. А вот как быть с топлессом? Понадеявшись на свое знание английского и припомнив увиденное на сцене, я рассудила, что под этим пугающим термином всего-то и подразумевается танец не с полным раздеванием, а только «без верха». Да, где только не пригодится знание языка. Умничка Танюша, что хорошо училась, не прогуливала лекции по английскому!

С энергичным танцем проблем не возникло. Я сказала Сергею, что у меня есть танец «Ниндзя», построенный на основе элементов боевых искусств. Он обрадовался:

— Это замечательно, у нас в программе как раз ничего подобного нет. И костюмчик вроде бы завалялся в костюмерке подходящий — сплошной комбинезон из черного латекса. Застегивается на липучку — можно сорвать с себя одним движением руки. Ну, разберешься там сама, как его снимать-надевать. Пойдем, провожу тебя в костюмерку, там что-нибудь выберешь и на второй номер.

Извилистыми коридорами Сергей привел меня в святая святых любого варьете — костюмерную. Он широким жестом распахнул передо мной ее дверь и любовался произведенным эффектом, как падишах, соблазняющий несметными сокровищами новую наложницу.

Женщина, какова бы она ни была — даже самый распоследний «синий чулок» или частный детектив при исполнении обязанностей — не могла остаться равнодушной к подобному великолепию и обилию нарядов.

Я остолбенела перед входом, чуть ли не раскрыв рот и несколько секунд не решаясь входить. Голос Сергея вернул меня к действительности:

— Заходи, заходи, не стесняйся. Здесь не музей, а обычное рабочее помещение. Можно все потрогать и примерить, только давай поскорей. Я тебя пока оставлю, покопайся здесь сама. Значит так, вот те два правые ряда — костюмы, в которых представляют теперешнюю программу. Их не трогай. А все остальное — в твоем распоряжении. Комбинезон где-то на ближайших вешалках, отыщешь. Ну, дерзай, надеюсь, не заблудишься.

С этими словами Сергей убежал перехватывать звукооператора, пока тот не ушел. Оставшись одна, я совершенно растерялась. Костюмерная представляла собой немалых размеров комнату, сплошь уставленную параллельными рядами длинных стоек для вешалок-плечиков. Между рядами оставались узкие проходы, едва позволявшие протиснуться, а сами стойки были тесно увешаны самыми разнообразными нарядами. Мне не позволялось трогать только два ряда. Но таких рядов оставалось еще не менее десяти.

Глаза мои разбегались. Чего здесь только не было: водопады разноцветных боа из страусиных перьев, великолепные восточные костюмы, полностью расшитые стразами, элегантные вечерние платья, шикарные веера и головные уборы, яркие маленькие платьица в латиноамериканском стиле, целое море пикантных полупрозрачных костюмчиков и накидок. Все пересмотреть, а тем более перемерить, не представлялось возможным даже за сутки. Однако надо поскорее что-то выбрать!

Описанный Сергеем комбинезон мне удалось найти довольно быстро, поскольку костюмов черного цвета оказалось не так много. Некоторое время повозившись с его хитроумными застежками, я натянула это чудо дизайнерской мысли на себя. Смотрелось действительно эффектно. Блестящий латексный комбинезон был сплошным, с одними лишь прорезями для глаз. Но в нужный момент он действительно легко срывался одним жестом, оставалось только дернуть в нужном месте.

Я поупражнялась несколько раз — все проходило гладко. Теперь надо найти что-то на второй, лирический номер. Решив не изменять своему сегодняшнему «кошачьему» стилю, я подобрала маленькое стрейчевое платье тигровой расцветки. Снималось оно классическим способом — просто стягивалось, как кожа змеи. К платью в набор прилагались длинные, до плеч, перчатки и эффектная полумаска кошки. Аксессуары были той же тигровой расцветки и обильно украшены оранжевыми и черными стразами.

Появился Сергей. Он одобрил мой выбор:

— Молодец, Карина, вкус хороший. С комбинезоном разобралась? Тогда бери костюмы и пойдем скорей к звукооператору — музыку подыщем.

Теми же коридорами мы прошли куда-то за сцену, в комнатку звукооператора. Сергей уже объяснил тому его задачу. Звукооператор пожалел меня и начал заниматься подбором музыки сам, иначе я еще час провозилась бы с его фонотекой, которая состояла не менее чем из сотни мини-дисков.

Для «Ниндзи» он предложил мне на выбор три яркие ритмичные песни. Я остановилась на более или менее знакомой мелодии из недавнего альбома «Елло». Для лирического танца я попросила найти песню Тины Тернер «Голден Айз». Она идеально подходила к выбранному мной костюму. Разумеется, такая классика нашлась в его коллекции.

— Ну что, готова? — нетерпеливо спросил Сергей.

— Как, уже? — непритворно ужаснулась я.

— Ничего себе «уже», и так сколько времени провозилась! Вадим Арнольдович ждет давно. Давай живенько за кулисы — одеваться на первый номер. Отработаешь, сразу переоденешься, дашь сигнал звукооператору — и вперед, на второй. Время не тяни.

От таких гонок у меня голова совсем пошла кругом и начали подкашиваться колени.

— А кто будет в зале? — с предательской дрожью в голосе спросила я.

— Да не волнуйся так! Ты же профессионал! Зрителей в баре немного, почти все ушли после программы. Главное — понравиться Вадиму Арнольдовичу, с ним даже хореограф не может спорить. Хореографа, кстати, в зале нет, его не успели предупредить, он ушел. Ну все, ни пуха! Я пойду смотреть из бара.

Что и как я станцевала — помню как в тумане. От волнения в моей бедной голове все смешалось. Остались только какие-то фрагменты, как в порезанной кинопленке. Больше всего запомнились пожирающие меня черные глаза Гарика и его плотоядная ухмылка. Похоже, больше я ничего не видела.

А я-то надеялась, что спровадила его в казино и он увлечется игрой. Как бы не так! Этому котяре известен азарт только одного рода. Наверное, каким-то шестым чувством он уловил флюиды предстоящего в баре действа и немедленно вернулся за наш столик, едва лишь я успела появиться на сцене.

К счастью, Димы в зале уже не оказалось. Даже несмотря на то, что он меня не узнал, его присутствие в зале могло бы все испортить. Правда, оставался Папазян.

На первый мой номер Гарик реагировал еще более или менее адекватно — гипнотизировал меня взглядом, вместе со всеми воскликнул «браво!», когда я лихо сорвала комбинезон и осталась лишь в маленьких черных трусиках, долго аплодировал в конце номера. Но второй мой выход, под Тину Тернер, поверг непробиваемого ловеласа в некое подобие ступора. Он перестал ухмыляться и, как зомби, немигающим взглядом уставился на сцену.

Потом запомнилось, что меня внезапно перестало смущать его присутствие и вообще чье бы то ни было. Я ощутила ранее не испытываемое мною чувство, которое, если попытаться оформить его в слова, выглядело примерно так: «Если уж оказываешься в подобной ситуации, то надо стать порочнее самого порока, только тогда будешь на высоте».

И я была на высоте! Я выделывала такое, что не могла представить в самых разнузданных своих фантазиях. Сняв платье и оставшись в одних перчатках и маске, я использовала платье как партнера для эротических игр, лаская его, катаясь с ним по полу и испытывая с ним воображаемый экстаз страсти. В финальном аккорде песни отшвырнула платье и рухнула на светящийся пол сцены, раскинув руки и выгнувшись дугой, как в эпилептическом припадке.

Музыка окончилась. Но еще несколько секунд после этого в зале стояла тишина. Зато потом зрители разразились такой бурей аплодисментов и возгласов, что я почувствовала себя Айседорой Дункан — никак не меньше.

Поднявшись, я не удержалась и скосила глаза на бедного Гарика. Он единственный из всех зрителей сидел неподвижно, не подавая никаких признаков жизни. Его сейчас можно было скорее назвать «бедным Йориком». Я развернулась и удалилась за кулисы гордой походкой Клеопатры.

Едва я успела прикрыться, как за кулисами появились Сергей и Вадим Арнольдович собственной персоной. Сергей светился. Выражение лица его шефа было более сдержанным. Он произнес:

— Ну, что вам сказать. Смело. Очень смело. Но ведь потрясающе, черт побери! Одним словом, вы приняты, можете завтра же приступать к работе. Будете исполнять оба номера во втором отделении, костюмы оставьте те же, выбор очень удачный. Вопросы гонорара обсудите с Сергеем.

Шеф степенно удалился. Сергей бросился ко мне выражать восторг, свой и зрителей. Но мне было уже не до этого. Я вдруг почувствовала себя как булгаковская Маргарита, на которую перестала действовать волшебная мазь. Мне хотелось только одного — одеться и поскорее убраться отсюда. Неужели я смогу еще хоть раз повторить нечто подобное?

Около выхода из клуба меня ждал Гарик. Он уже оправился от пережитого шока, и на лице его блуждала привычная ухмылка. Предупредив все возможные его реплики, я прошипела:

— Если произнесешь хоть слово — убью на месте.

Мы молча сели в «мерс», молчали всю дорогу до моего дома, молча поднялись на мой седьмой этаж, и лишь когда я отперла свою дверь и красноречивым взглядом дала понять, что «на сегодня все», Гарик не удержался-таки от язвительной реплики:

— Танюша, я так и не понял, кого ты ловила в этом клубе, но я лично ловил кайф! Согласен присутствовать и при дальнейшем ходе операции.

Я с грохотом захлопнула дверь перед самым его носом. Мне хотелось сейчас сильно напиться, до потери памяти. Но это было бы еще хуже.

Нет уж. Хватит психовать. Знала, на что шла. Тем более, каков успех! А?! Можно сказать, фурор. Взошла новая звезда на небосклоне тарасовского стриптиза! Да и мысль о двойном гонораре, обещанном Геннадием, согревала мою грешную душу.

Ай, ладно, Танюха! Годы наши молодые, надо все попробовать, чтобы потом было что вспомнить. А грехи будем в старости замаливать. Когда грешить уже не сможем — вот как раз занятие и найдется.

С такими богохульными мыслями я отправилась спать.