Глава 11
МЫ ВЕРИМ В МУЖЕСТВО ОТЧАЯННЫХ ПАРНЕЙ
Дворец спорта был забит под завязку. Даже видавший виды Савичев был несколько удивлен количеством зрителей, их экипировкой и боевым настроем. Отдельной группой восседали фаны, все как один одетые в форму «Кристалла», то бишь натянувшие на себя свитеры с надписями на спинах «Савичев», «Климов», «Смолинцев». Их было около сотни, и у добрых девяти десятков на спине красовалась фамилия моего соседа по трибуне.
Савичеву потребовалось немало усилий, чтобы президент клуба разрешил ему поболеть за своих не перед экраном телевизора, а на трибуне, причем не в ложе для почетных гостей, Он нацепил на себя вратарскую маску, надел свитер с фамилией Красницкого и стал изображать из себя фана, благо лица его видно не было. Я тоже нарядилась в форму клуба, обмоталась шарфом и нацепила на голову кепку, так что узнать меня можно было лишь на расстоянии не далее двух метров, да и то с трудом. Тут же сидела и Лена, дочь главного тренера команды, в майке Смолинцева.
— Максим сам подарил мне ее, — еле сдерживая слезы, сказала она мне перед самым началом матча.
Рядом сидел Сережа Суворов, а за нашими спинами уселись два здоровенных парня из личной охраны президента клуба, которых он приставил к Савичеву.
Перед началом матча диктор напомнил о том, что команда «Кристалл» понесла невосполнимую утрату в лице ее капитана Максима Смолинцева, и предложил почтить его память вставанием и минутой молчания.
Лена не выдержала и заплакала. Савичев покосился на нее, смертельно бледный, и до крови закусил губу, резко вздернув голову вверх.
После минуты молчания я навела бинокль на ложу для почетных гостей и увидела Воронина. Рядом с ним находился какой-то мужчина весьма представительной наружности, с красивыми правильными чертами лица и аккуратно уложенными темными с проседью волосами.
Еще дальше сидела женщина. Башкова не было.
Матч начался под невообразимый вой трибун и дикие вопли «Кристалл» — чемпион!".
Даже я, никогда доселе не посещавшая хоккейных матчей, заразилась всеобщим азартом и принялась скандировать речевки фанов, усиленно подогревая себя пивом.
Впрочем, вспомнив о сегодняшнем вечернем деле и своей роли в нем, я бросила отравлять свой организм алкоголем и драть глотку воплями, и сосредоточилась на матче, перемежая это периодическими просмотрами ложи для гостей.
Лучшим на площадке был Климов. Уже в середине первого периода он совершил великолепный проход и отдал пас на выход Новосадову, но тот промахнулся. После этого Климов в одиночку разобрался с защитой задольской команды, вышел один на один и забросил-таки шайбу, но судья ее не засчитал. После этого трибуны оглушительно засвистели, а когда Климова, подкатившего к судье с протестами, удалили на две минуты, фаны начали скандировать: «Су-дья — пи-да-рас!!!» К ним присоединилась вся наша трибуна, и вскоре под оглушительный рев судья вбросил шайбу в игру.
Задольцы использовали численное преимущество, и в первом периоде «Кристалл» уступил 0:1.
— Наши хорошо играют, молодцы, — произнес Савичев, и по тому, как горели его глаза, я поняла, что он дорого бы дал, чтобы выйти сейчас на лед и помочь своей команде победить сильного соперника. — Как жалко, что мне сегодня нельзя играть. Уж я отыграл бы и за себя, и за Макса.
— Ничего, у вас сегодня Валера Климов за троих играет, — попыталась успокоить его я.
— Да что Валера… — начал было он, но осекся; впрочем, я и без того поняла, что он хотел сказать: дескать, что Валера может без меня, разве он может хотя бы отдаленно тягаться со мной! И все это было правдой, и любой подтвердил бы это, поэтому Савичев и одернул себя при попытке бахвальства.
Второй период проходил еще более бурно, чем первый. Сначала игроки «Сатурна» удвоили свое преимущество (я видела в бинокль, как хлопал в ладоши и сдержанно улыбался Воронин). Но затем маховик атак «Кристалла» раскрутился, и, ведомые Климовым и Новосадовым, питомцы Никифорова отчаянно насели на ворота соперника, и после очередной кутерьмы, заверченной в зоне «Сатурна», Климов протолкнул-таки черный диск в сетку ворот задольского вратаря. Трибуны восторженно взвыли, и заключительный отрезок матча прошел на высочайших скоростях, на встречных курсах, и тарасовские хоккеисты были куда ближе к тому, чтобы затолкать очередной киндер-сюрприз за спину сатурновскому вратарю. И затолкали, но не шайбу в ворота, а клюшку за шиворот. Это Новосадов умудрился ткнуть клюшкой в упавшего в поисках шайбы вратаря и едва не порвать тому ворот свитера, куда крюк клюшки соскочил, скользнув по шлему.
Под вопли и барабанный бой истекло время второго периода.
На третий отрезок матча команды вышли какие-то размякшие и аморфные. Один Климов все еще бодро катался по площадке и гортанными криками пытался воодушевить товарищей.
Начало третьего периода ознаменовалось грандиозной дракой, после чего Климова и Старостина, центрфорварда, играющего в первой тройке на позиции Савичева, удалили до конца матча, а одного из задольских в бессознательном состоянии унесли на носилках.
После этого фаны снова вместо традиционного «Судью — на мыло!» заголосили: «Судья — пи-да-рас!», но игра пошла едва ли не в одни ворота. Удаление Климова сильно подорвало дух команды, и, почувствовав это, «Сатурн» с удвоенной энергией бросился в атаку.
— Ишь как хлопает, козел! — с обидой сказала я, глядя на веселящегося Воронина.
— Ты о ком? — спросил Савичев.
— Да на, сам взгляни, — и я передала Алексею бинокль. — Ишь как ему хорошо, паразиту!
Алексей навел бинокль по указанному мною направлению и долго смотрел.
— Да, действительно, — вымолвил он деревянным голосом.
— В чем дело? — повернулась я. — Кого ты там увидел?
— Посмотри. Видишь Воронина? Хорошо.
А теперь посмотри слева от него, там сидит мужик, а потом женщина в сером костюме. Видишь?
— Прекрасно вижу, — отозвалась я, — судя по тому, как ты на нее реагируешь, это твоя мать.
— Да, — бросил он.
— А вот это очень плохо, — резюмировала я, — она может либо сильно помешать нашим планам, либо наоборот — способствовать их осуществлению. Первое более возможно, поэтому я и говорю — очень плохо. А может, она не с Ворониным? — предположила я. — Что это за мужчина между нею и глубокоуважаемым Вадимом Николаевичем?
Савичев долго смотрел на них в бинокль, потом сказал, не прекращая изучать ложу для почетных гостей:
— Ты знаешь, на охранника он не похож.
Мне пришла в голову одна мысль… возможно, она нелепа и абсурдна, но… не может ли это быть пресловутый Конышев, мамин новый супруг?
— Ты знаешь, мне пришла в голову та же мысль, — сказала я, вспоминая утренний анонимный звонок. — Тем более что на стоянке торчит «Кадиллак» с московскими номерами, а я ума не приложу, кому бы это еще взбрело в голову ехать на этот матч!
— На какой стоянке? — переспросил Савичев. — Перед Дворцом спорта?
— Ну да. Так что не исключено, что это и есть Конышев. Кстати, Александр Иваныч наводил о нем справки. Замечательный получается человек: честный бизнесмен, меценат, делает большие финансовые вливания в спорт, в частности — в хоккей. Держит контрольный пакет акций «Сатурна», открыл хоккейную школу, имеет обширные связи за рубежом, любит совершать сделки с клубами НХЛ. За последний сезон заключил четыре такие сделки, из них только один хоккеист, перешедший по подобному договору в одну из североамериканских лиг, играл в «Сатурне». Разумеется, информация полуофициального толка, но у Суворова большие связи.
— Когда это ты все узнала?
— Сегодня перед матчем, когда ты уже поехал побаловаться на льду, — ответила я.
— А-а-а!!! — вдруг заорал Савичев, и голос его потонул во всеобщем реве: «Го-о-о-ол!!!»
Пока мы беседовали, мощнейший бросок одного из игроков «Кристалла» от синей линии достиг цели, и счет сравнялся. Савичев тотчас потерял интерес к махинациям Конышева и Воронина и даже к присутствию собственной матери на матче. Азарт профессионального хоккеиста, Игрока с большой буквы пересилил все.
А на площадке тем временем кипели страсти. На табло горели цифры 2:2, а в глазах игроков и болельщиков — неугасимым пламенем — азарт и жажда победы, до конца игры оставалось три минуты.
Последний штурм «Кристалла» был яростным. Команда, потерявшая Смолинцева, Савичева, Климова, команда, ведомая юным Новосадовым, словно забыла о своих потерях. Но по тревожно сплетающимся и расплетающимся пальцам Савичева, по нервно закушенным губам его и тяжелому дыханию я поняла, что он очень волнуется за исход встречи, что он чувствует: команда играет на пределе своих возможностей, за пределом их.
— Какие молодцы! — пробормотал он.
Но тут все сломалось. Под рев трибун мощный игрок «Сатурна» подхватил шайбу, провел ее вдоль борта через всю площадку и отдал точный пас на крюк партнеру. Мощнейший щелчок — и только взлетела сетка за спиной кристалловского вратаря.
Гул прокатился по трибунам и сник до полной, гробовой тишины, и в этой тишине четкий голос диктора объявил:
— С подачи Ильи Седмикина, номер двадцатый, шайбу забросил Игорь Шепелев, номер десять.
— Конечно, — с отчаянием прошептал Савичев, — Седмикин, Шепелев, НХЛ, сборная страны! Где уж нам, несчастным, до них!
Он повернулся ко мне, глаза его горели.
— Этот Шепелев вообще играет в «Нью-Джерси Дэвилз», он Кубок Стэнли выигрывал… как его Воронин напрокат заполучил на сезон… ума не приложу! А этот Седмикин, мать его так!..
Он тоже…
— Да вы же обыграли их там, в гостях, — ободрила его я, — обыграете и еще раз, дома.
— Сегодня вряд ли, — покачал головой Алексей, — вот если бы Валера играл, если б не удалили его до конца матча… не говоря уж о Максе и обо мне.
Матч завершился дракой, перешедшей в побоище, в котором приняли участие все хоккеисты играющих команд…
Я взяла в руки сотовый телефон и решительно набрала номер.
— Я слушаю вас, — рявкнул в трубку голос Воронина, — говорите.
— Добрый вечер, Вадим Николаевич, — сказала я, — вас беспокоит одна ваша недавняя знакомая. Помните псевдожурналистку, так нелюбезно вломившуюся к вам в номер не далее как вчера днем?.. Так вот, я хотела бы продолжить разговор. И передать привет от одного хорошо известного нам обоим лица.
— Это ты вчера была с Климовым и прострелила колесо джипа? — вкрадчиво проговорил Воронин. — Так я и думал. Савичев с тобой?
— А вот об этом я и хотела поговорить с вами. Но наедине. Не стоит впутывать в это дело ни любезного господина Конышева, ни его почтенной супруги. А иначе мы можем не договориться.
В трубке что-то булькнуло, и после продолжительной паузы Воронин произнес, вероятно, первые пришедшие ему на ум слова:
— А откуда у вас… мой номер телефона?
А, заговорил на «вы», отметила я. Держу пари, способ, которым я выведала номер его телефона, интересовал его в эту минуту меньше всего.
А телефон мне дал Суворов, Александр Иваныч, а ему его сообщил сам Воронин.
— Хорошо… где мы встретимся?
— Вы предлагаете мне самой назначить место этой встречи?
— Почему бы нет, — откликнулся он, — при всех моих гангстерских замашках я сохранил немало от истинного джентльмена.
А, он еще и иронизирует!
— Куда поехал господин Конышев? — спросила я.
— Это так важно?
— Иначе я не спрашивала бы. Хорошо, я повторю вопрос еще раз…
— Он поехал с Анной Сергеевной в ресторан, — перебил Воронин, — где намерен поужинать. После этого он направится в гостиницу «Братислава», где проживает в данный момент.
— А почему он не хочет жить в квартире по улице Пушкина, шестнадцать, записанной на имя его супруги?
Воронин некоторое время помолчал.
— Об этом вы вольны узнать у самого господина Конышева, — наконец холодно ответил он.
— Тогда встретимся на выходе из ледового Дворца спорта и на вашей машине отправимся на Пушкина, шестнадцать.
— Вот как? — В его голосе послышалась изрядная доля удивления. — Вы не боитесь?
— Что вы, бояться — это не мой профиль, — насмешливо ответила я. — Кроме того, я буду не одна.
— Кто же будет с вами? Уж не Савичев ли?
— Вы на редкость догадливы, господин Воронин.
— А, ну с ним мне есть о чем поговорить.
— Так поговорим. Значит, через пять минут у входа во Дворец спорта.
Мы с Савичевым только вышли на улицу, как к нам подошел мужчина, в котором я узнала вчерашнего напарника Башкова в той памятной погоне по вечернему Тарасову.
— Вадим Николаевич ждет вас, — сказал Сидор, подозрительно косясь на Савичева.
В этот момент от Дворца спорта отъехал черный «Линкольн» и, стремительно набрав скорость, умчался в сторону центра города.
— Я позвонила туда, — шепнула я Савичеву, — все в порядке, можно ехать.
— А Наташа? — тихо спросил он.
— Не знаю, к сожалению.
— Садитесь, — сказал Сидор, открывая перед нами дверь многострадального джипа, которому я только вчера прострелила колесо.
— Добрый вечер, — приветствовал нас Воронин, сидящий на заднем сиденье. — Алексей Иваныч, вы садитесь на переднее сиденье, а вы, Татьяна, ко мне. Или наоборот, как хотите.
— Я думаю, мы поместимся на заднем и втроем, — ответила я, — машина у вас не маленькая, не чета всяким раздолбанным «копейкам» с пьяными в стельку журналистами на заднем сиденье.
Сидор свирепо выдвинул нижнюю челюсть и уперся в меня тяжелым взглядом.
— Ну что, поехали, — сказал Вадим Николаевич почти весело и прищурил маленькие глазки.
Сидор послушно нажал на газ, и джип, вырулив со стоянки перед Дворцом спорта, помчался по вечерней трассе.
— Признаться, Алексей Иванович, я не ожидал от вас такой прыти, — заговорил Воронин, — обвести вокруг пальца троих остолопов и Юлю в придачу! Или Юля играла на вашей стороне? Вы мужчина видный, а она чутко относится к таким качествам особ мужского пола, как красота и статность.
— О Юле мы тоже поговорим, господин Воронин, — еле сдерживая себя, ответил Савичев, — но не здесь же, в самом деле, и не в присутствии всяких сомнительных личностей.
Сидор хрюкнул от негодования, но на этом акцию протеста и свернул.
— Не повезло вашим сегодня, — понимающе улыбнувшись, перевел разговор на другую тему Воронин. — Хотя играли они хорошо, особенно Климов. Лучший игрок сегодняшнего матча, без сомнения.
— Может, вам стоит присмотреться к нему повнимательнее, — невозмутимо сказал Савичев, — скажем, убить его или похитить, чтобы потом продать за океан. Кстати, как поживает милейший господин Башков? — вдруг спросил он.
— Вроде бы неплохо, — ответил Воронин, вежливо и благожелательно улыбаясь, — благодарю.
— Ну что ж, от вас зависит, чтобы он и дальше без проблем существовал на белом свете, — не выдержала я.
— А, угрозы? — оживился Воронин. — Это становится интересно.
— Приехали, — сказал Сидор, выворачивая руль и ставя машину у самого подъезда.
— Быстро, — отозвалась я.
— А что долго разъезжать? Время не терпит, — в тон мне изрек Воронин. — Сидор, обыщи-ка гостей. Это на случай, если вам вдруг вздумается пошалить с огнестрельным оружием, а это дело небезопасное. Вы видите, как я забочусь о вашем здоровье.
— Хватит ерничать, — попыталась одернуть его я, — вы лучше о своем позаботьтесь.
Сидор пошарил по мне своими грубыми лапами и что-то одобрительно промычал — сомневаюсь, что по поводу отсутствия у меня оружия.
— Ты, амбал, — сказала я, — что-то больно увлекся. Заканчивай там свои изыскания.
Детина что-то прорычал, мне удалось уловить «сука» и еще что-то столь же маловразумительное.
— Ну ты, шкаф с антресолями, — толкнул его в бок Савичев, — теперь меня.
Не знаю, что почудилось Сидору во вполне невинном движении Алексея, но он тут же выхватил крупнокалиберный ствол и, скверно ругаясь, наставил его на нас.
— Ай-яй-яй, — мерзко улыбаясь, констатировал Воронин, — вы пошли на провокацию, пеняйте на себя.
— Какая тут… — начала было я, но мои слова потонули в реве Сидора: «Молчи, падла!!»
— Вперед, — приказал Вадим Николаевич, — или я чего-то не знаю, или вы сами, по собственной инициативе, нажили себе крупные неприятности.
— Первое более вероятно.
— Ладно, идем.
Сидор ткнул меня в спину стволом, и мы с Савичевым покорно двинулись в подъезд и вошли в лифт.
Перед входом в квартиру Воронин коротко кивнул Сидору на дверь и приказал:
— Проверь, все ли там чисто? — и, протянув ему ключи, он выразительно посмотрел на нас и покачал головой.
Мы с Савичевым невозмутимо молчали.
Сидор открыл дверь и зашел в квартиру.
— Эдик, Косой, вы где? — окликнул он сотоварищей.
— Здесь! — ответил из угла сонный голос, и Эдик, который, видимо, мирно дремал, зашевелился в кресле, стоявшем в углу прихожей.
— Все чисто? — спросил Сидор, тупо повторяя слова Воронина.
— Ты че, сдурел? — ответил Эдик и снова засопел носом.
— Все хорошо, — доложил шефу Сидор.
— А иначе и быть не может, — подмигнул нам Воронин. — Ну что, проходите, гостями будете. Сами напросились.
Он вошел вслед за нами в прихожую, снял плащ и открыл настенный шкаф, чтобы повесить одежду на вешалку. Открыл и так и охнул, отступив на шаг.
Прямо на него между двух вешалок смотрело лицо Демяши.
— Говорят, что счастье слепо, если вы не ели репы, — радостно ухмыляясь, провещал он.
Воронин выронил плащ и подскочил на месте, но в ту же секунду из вороха одежды в шкафу высунулись две длинных волосатых руки с мощными клешневатыми пятернями и буквально скомкали Воронина, едва ли не завязывая его в узел.
Бритая челюсть Сидора отвисла, он нервно дернул пистолет, но в этот момент мощнейший удар Савичева обрушился на его голову одновременно с моим, направленным в солнечное сплетение.
«Шкаф с антресолями» зашатался и с грохотом свалился.
Из-за кресла, в котором уже не дремал, а с обреченным видом хлопал глазами Эдик, поднялся Климов с пистолетом в правой руке. Признаться, Валера выбрал лучшее место для засады, чем массажист Демяша. В смысле комфорта.
Свет в прихожей вспыхнул на полную мощность, и к долгожданным гостям вышел Александр Иваныч Суворов собственной персоной.
— Сурровый бой ведет ледовая др-р-ружина… мы верим в мужество а-атчаянных парней!.. — пропел он. — Хорошо сегодня сыграла ваша команда, не так ли, господин Воронин?
