Глава 3
Луна, как волшебный фонарь, мягко освещала улицу. Я была на улице одна. Идти было легко, даже приятно. Ветерок врывался в распахнутый плащ, поглаживал лицо и руки.
Стояла необыкновенная тишина, но у нее был свой особый, тихий голос, голос спокойствия и умиротворения. Чтобы услышать этот голос, требовалось просто расслабиться и прислушаться.
Я слушала. Тишина проникала сквозь мои одежды, обволакивала тело, мягко сжимала груди, оглаживала ноги. Я не возражала. Мне было хорошо.
Ветерок подул резче, заставив листья вздрогнуть. Они прошелестели удивительную по красоте мелодию и, как по волшебству, замерли.
Продолжая серенаду ночи, где-то скрипнула калитка, порождая к жизни очень резкий звук, который в любой другой ситуации казался бы неуместным, но сейчас ничего более прекрасного ожидать было нельзя. Ветерок опять пробудил листья.
И вдруг неожиданно, разрушая картину полного счастья, дико и громко завыла собака. Ее вой был сгустком тоски, боли и отчаяния.
Все преобразилось. У меня по телу пробежали мурашки, волосы зашевелились на голове, я начала задыхаться, ноги стали ватными и передвигались с трудом.
Испугалась и луна. Вой разметал ее мягкое сияние, от него не осталось ничего волшебного. Теперь она бросала яркий, мертвенно-белый свет, который странным образом очерчивал деревья и кустарники, дома и фонари.
Ветер срывал с меня одежду. В душу осторожной поступью закралось чувство опасности. Я плотней укуталась в плащ и, глядя под ноги, упрямо пошла вперед.
Внезапно ветер стих, унося с собой все шумы и шорохи. В наступившей тишине снова скрипнула калитка.
Я аж подпрыгнула и завизжала.
Все снова стихло. В тишине послышался какой-то грохот, который явно приближался. Все ближе, ближе, ближе…
Я стояла, не в силах сдвинуться с места. Страх сжал душу, прихватив заодно и легкие.
Грохот был уже совсем рядом. За углом.
Оттуда, заворачивая, стал выезжать трамвай. Самый что ни на есть обычный трамвай.
Он двигался прямо на меня. Я машинально ушла с рельсов. Трамвай, гремя, как реактивный самолет, заглушил все звуки и проехал мимо, осветив меня своим желтым светом. Я видела, что он пустой. Почти пустой. В нем сидел один человек. Лишь один. Но такой знакомый. До боли.
Трамвай проехал еще немного и остановился. Громко лязгая, раскрылись двери. Человек, сидевший в нем, вышел. И пошел ко мне.
Для меня все перестало существовать. Не было луны, ветра, калитки, даже трамвая уже не было. Был лишь этот человек.
Я с трудом оторвала от земли ногу и поставила ее на другое место. Двигаться, что-нибудь делать, только не стоять. В том, что пассажир трамвая собирается меня убить, сомнений не было. Абсолютно не было. Никаких.
Мне пришлось передвигать ноги чаще, и я пошла быстрей, так быстро, как только могла. Человек сзади не отставал. Более того, он приближался, очень быстро приближался. Я побежала. Куда, в те секунды это не имело значения, лишь бы двигаться, лишь бы убежать.
Человек сзади засмеялся.
Я обо что-то споткнулась и упала. Поняв, что убежать уже не удастся, я подняла с земли камень. Человек был совсем близко, за его спиной сияла витрина магазина.
— Что тебе нужно?! — заорала я.
Что-то было в его руках. Только сейчас я увидела, что это. Топор.
Ярость, отчаяние, ненависть вытеснили из тела страх, расправили легкие, открыли душу.
Я вдохнула полной грудью и бросила в него камень. Он увернулся, а камень попал в витрину магазина. Послышался звон разбитого стекла, завыла сирена.
Мы стояли и смотрели друг на друга. Он — с топором в руках, слегка удивленный. Я — с пустыми руками и распахнутым плащом, злая и уставшая.
Сирена все выла. Секунды растянулись в часы и стали бесконечностью.
Незнакомец стал пропадать. Точнее, таять. Постепенно растаял его контур, расплылся топор.
Не веря в реальность происходящего, я мотнула головой. Сирена выла. Вдруг в этом вое я услышала что-то знакомое. Очень знакомое…
Отходя от сна, я не сразу сообразила, что звонят в дверь. Посмотрела на будильник.
Ни хрена себе. Совсем обалдели. 7 утра. Не открою. Звонок продолжал звонить и начинал раздражать. Ну я сейчас…
Я рывком вскочила с постели и быстро оделась. «Сейчас, сейчас», — сказала я незатихающему звонку. Распахнула дверь.
Одного взгляда на Авдоева было достаточно, чтобы понять, что ругаться мне не стоит.
Он стоял понурясь, весь какой-то жалкий, мятый, невыспавшийся, разбитый. На глазах, что меня поразило, были слезы, плечи поникли.
— Собирайся, едем, — выдавил он.
Ни здравствуйте, ни извините. Горе горем, но и совесть надо все-таки иметь.
— Пораньше заявиться не мог? — воинственно сказала я.
Он лишь махнул рукой.
— Вот сейчас плюну на все и не поеду. Видала я вас. Банда, банда. Шайка недоразвитых малолеток! Я знаю Глобуса, Князя! — Я назвала пару кличек, обладатели которых руководили солидными группировками и в нормальных условиях должны были произвести впечатление, но Евгений даже не шелохнулся.
— Не боишься? — тихо сказал Авдоев. — Это хорошо. Мы, кстати, тоже о тебе кое-что слышали! Так что авторитет у тебя есть, щеголять кличками не надо!
Я пошла одеваться, ничего не ответив.
Возилась я предельно долго, но за все время он не произнес ни слова. Тихо пристроившись в гостиной, Авдоев то ли изучал свои руки, то ли горевал. Непонятно.
Мысли крутились вокруг одного. Что случилось? Убили? Кого? Где? Если не убийство, то что привело его в такое состояние?
Я, стоя около трюмо, посмотрела на Авдоева. Убили друга? Или незаменимого помощника? Спросить у него или поговорить с Ольгой? Лучше с Ольгой. Она наверняка знает больше. И выбить информацию о том, за что убили. Обязательно. Иначе я со своими логическими построениями далеко не уйду.
А если не убили, а отменили операцию и хотят меня ликвидировать?!
Мысль эта возникла так неожиданно, что я замерла с расческой в руке, не в силах пошевелиться.
Глупости. Убивают не так. Можно намного проще. Открыла дверь, а мне в лоб из пистолета. И все. Нет, здесь что-то другое. Убивают проще…
Логика логикой, а эмоции все-таки сильнее. Я физически ощущала, как меня тянет к месту, где спрятан пистолет.
Подойти и взять. Правда, если все это ерунда, я буду выглядеть полной идиоткой. В конторе пистолет отнимут и не отдадут.
А если не ерунда? Да нет, успокойся.
Н-да! Похоже, что-то очень серьезное. Без меня они не разберутся. Заткнулся мгновенно, словно у стиральной машины шнур из розетки выдернули. Понимает, что без меня они — ноль, и молчит.
Я даже улыбнулась себе в зеркале. Настроение поднялось.
Болотников.
Фамилия всплыла в мозгу быстро. Убили его, больше некого. Нахвастался, а в кабинете — «жучок», и самого разговорчивого пришили. Бандиты, они и есть бандиты.
Я стала красить губы.
Но если убили Болотникова, то это могли сделать Ольга или Авдоев. Всем остальным он своим откровением не помешал. Или помешал? Решили, рассказал одному, обязательно расскажет и другому. И все.
А почему решили? В заговоре двое. Чушь. Каждый знает или хотя бы догадывается, что половина — меньше целого. Один.
Нет. Ольга запросто может быть в заговоре. Запросто. Сама убивает и сама же помогает искать. Гениально. И очень удобно. И мотив есть. Убрать всех и взять куш целиком.
Я мысленно занесла ее в тот мой список. Но если она устроила заговор, то Авдоев должен в нем участвовать. Это как пить дать. Им вдвоем намного проще. Раз! У них отношения выходят за рамки деловых. Два! Но, может, и не два, но первого вполне достаточно.
Внесла в список и Авдоева.
— Молодец, Танюша, — подбодрила я себя. — Было шесть подозреваемых, стало восемь. Удачно же ты ведешь дело. Гениально. Число не уменьшается, а увеличивается. Восемь. Хотя теперь уже семь. Жаль Олега.
Я удивилась своему чувству. Что-то я становлюсь сентиментальной. Странно.
— Может, хватит? — Авдоев произнес это так тихо, что я скорее догадалась, чем расслышала.
— Сейчас, — сказала я. — Последний штрих.
Ну ладно. Хотя теперь кажется странным, что убили именно Олега. Ведь сразу видно, за что. Ольга придумала бы что-нибудь пооригинальней.
— Авдоев! — крикнула я.
Он вздрогнул.
— Ты куда дел машину с АЗС, а?
— Отогнал на место!
— Украл небось да перепродал.
— Иди ты, — он махнул рукой.
— Ой, страшно. А если я позвоню? Знакомому.
— На хрен?
— Чтобы убедиться, что ты его машину угнал. Знаешь, что с тобой Ольга сделает? — Я удивилась шутливости своего тона и манере общения.
Он молча пожал плечами.
Я вновь посмотрела на Авдоева.
Сидит, обиделся. А если бы он знал, что меня уберут, то сейчас бы вел себя по-другому. Не обижался. Или это маска?
— Авдоев?! — Я нарывалась.
— Пошла ты! — Он вскочил со стула с явным намерением меня ударить и лишь в последний момент опомнился.
Его лицо от ярости покрылось пятнами. Когда он заговорил, голос хрипел, как несмазанная телега:
— Слушай, ты, детектив, не доставай меня, ясно? — Авдоев махал руками от усердия. — Я тебя… Я из тебя… — не находя нужных эпитетов, он сжимал кулаки перед моим лицом. — Ты на всю жизнь запомнишь!
Не выяснив, что именно я запомню на всю жизнь, я его прервала:
— «Поехали, извозчик, на Арбат…»
И первая вышла из комнаты.
Злость он выместил на своем автомобиле. Бедное средство передвижения скулило и скрипело на поворотах и предостерегающе стучало на прямой. Один раз мы чуть не сбили зазевавшуюся бабульку, так мой шофер затормозил и начал свой монолог с местоимения «ты». Все остальное не выдержала бы никакая цензура.
Короче говоря, ехали мы весело.
— Не расскажешь, что случилось? — спросила я деловым тоном.
— Увидишь.
Лаконично.
— А вкратце? — допытывалась я.
— Труп.
— Чей?
— Человеческий.
— Ну, ясно. На собачий труп мне пришлось бы ехать смотреть на автобусе.
И тут мой шофер выдал номер. Он притормозил и произнес:
— Человека убили, а ты?!
Вы когда-нибудь видели снежного человека? Нет! Я тоже. А если бы увидели, то сильно удивились бы, да? Так вот, держу пари, что я удивилась намного сильнее.
Мой бесстрашный убийца, человек-гора, крутой мафиози, при мне убивший мужика (за Быком скорее всего был грешок, так что расправа с ним у меня на глазах — явная показуха), печется о жизни человека. Да, есть над чем подумать.
Я и думала.
Олег? Да или нет? Убивался бы он так, если бы убили Болотникова? А может быть, Птицын? Надо решить, а главное, подготовиться к разговору с Ольгой. Бухгалтер Денис или рэкетир Олег. Кто из них жертва?
Времени для размышлений почти не осталось. Мы остановились около конторы.
Вот тебе на! Значит, опять в офисе кого-то убили. Прошлый раз не все нашли или вообще ничего не нашли? Странно. Времени-то у них было много. Но не секретаршу. Вряд ли крутой мафиози убивался бы из-за нее.
Вот это да! Встречать нас вышел не кто иной, как Олег Болотников. Фокус. Но хорошо, что Олежка жив.
Я опять удивилась своему чувству. Ведь как мужчина Олег мне нравился, но не более. А может… Я чуть не засмеялась. Мне пришла в голову мысль, что убили колобка-лоха-директора. Но если его, то только по башке кирпичом. На большее он может не рассчитывать, а пулю — так им просто для него жалко.
Птицын сбежал по ступенькам, на нас не посмотрел, помчался по своим делам.
Я решила больше не гадать, а спокойно дождаться финала. Но было обидно, что в выводах я ошиблась. Мы поднялись на свой этаж. Дверь открыта. В коридоре никого.
Было очень тихо. Не постукивала клавиатура, не перешептывались секретарши. Мы вошли в кабинет Ольги.
Я ожидала увидеть все что угодно, как угодно и сколько угодно. Но такое…
Ольга Николаевна смотрела устало, даже грустно. Во взгляде не было обычной и такой заметной усмешки. Во всей позе чувствовался надлом, словно всю жизнь она шла по пути, желая добраться до светлого завтра, а зашла в тупик. И уже ничего не нужно, ничего не хочется. И оказалось, что все обманывали, предавали, смеялись за спиной. И тогда подходишь к черте…
Я знала, что может быть у этой черты.
Кровь на лбу запеклась, красная дорожка на бледном лице. Ольга сидела в спокойной позе, руки лежали на подлокотниках, голова — на подголовнике у кресла. Словом, покой и умиротворение.
Ничего на столе не тронуто, ничего не опрокинуто. «Ящики задвинуты, — думала я, — значит, цель не ограбление. Если, конечно, не знаешь, где искать. А если знаешь, то переворачивать все вверх дном абсолютно необязательно. Эх, Ольга, Ольга… Ведь умная ты была баба, а убили в упор. Как же ты этого не предвидела? Устала, наверное».
Ольга мне не нравилась. Но ее было жалко хотя бы чисто по-человечески. Работал человек, пытался выбраться наверх, а тут какая-то скотина оборвала и жизнь, и работу…
Но побоку сантименты. Необходимо узнать, для чего или за что ее убили. Деньги на кону немалые, и рисковать ими никто не будет.
Имеем: груз, предположительно — наркотик, скоро прибудет. Ну не идиотизм ли оставлять труп рядом с такими деньгами?
Но люди, точнее, человек, убивший Ольгу, не идиот, убивал обдуманно и все последствия предвидел.
Это факты. Теперь выводы.
Первое и самое очевидное — хотят сорвать транспортировку груза…
— Что будем делать? — спросил Авдоев, прерывая ход моих мыслей.
— Что? — не сразу поняла я.
— Делать с ней что будем? — переспросил он.
— Сейчас я немного подумаю, потом вызовем милицию.
— Нельзя милицию, — Авдоев говорил тихо.
Очень хотелось спросить «Почему?» и посмотреть на него, но ситуация была не подходящая ни для шуток, ни для ругани.
Итак: скрыть убийство или нет?
Плюсы: делом займутся профессионалы, моих «друзей» прижмут, банда, а возможно, и АО «Алая роза» перестанут существовать.
Минусы: раз делом займутся профессионалы, мое выступление придется прервать, дело закончить. Товар уйдет по другим каналам и изувечит много жизней. Да и я уже взяла задаток! Теперь я на их стороне. Клиенты все-таки!
Скрыть или нет?
— Ладно, — я приняла решение. — Труп — ваше дело. Теперь выйди, я хочу побыть одна.
Посмотрела на Ольгу.
Что же ты, Николаевна, оплошала так? Убили в лоб, в упор. Оплошала. Значит, убийца никаких опасений не вызывал. И за что он тебя? Надеется сорвать транспортировку? Глупо. Канал найдут другой, банду изничтожат.
Я схватилась за виски.
Итак. Смерть Ольги Николаевны Кирич, главы корпорации, державшей в руках все нити, абсолютно никому не нужна. Эта смерть нелогична. Ольга никому не мешала. Транспортировку она лично контролировать не могла. Я тряхнула головой. 3–4 часа недосыпа явно сказывались, мысли путались, вертелись хаотически.
Оставим причину. Тут пропасть.
Кто? Ну, естественно, даже не напрягая память, не сверяясь со списками и не говоря со всеми в отдельности, я смело могу предположить, что главный подозреваемый при любом расследовании — Дмитрий Сиренев. Абсолютно логично и очень правдоподобно. Но не в этот раз. Сиренев, если бы убил он, чтобы отвести от себя подозрение, должен был убийство как-то замаскировать. Ну, выдвинул бы пару ящиков, вытряхнул бы из них все. Обворовали вас, господа бандиты!
Здесь же все пристойно. Один выстрел. Хотя, конечно, убийство могли совершить конкуренты. Но не с помощью Сиренева. Это его «крыша», временный дом, гадить здесь он не будет.
Очень хотелось подставить под убийство Сиренева.
Я открыла дверь.
— Авдоев, на секунду.
Он понуро вошел.
— Что еще?
— Могли сделать конкуренты? — Я кивнула в сторону Ольги.
— Ты что, не видишь, убил свой. Она же не ожидала выстрела.
— Вижу, но могли подкупить кого-нибудь?
Он задумался.
— Вряд ли. Больно сложно. Пристрелили бы на улице, и все.
— Я тоже так считаю. Иди.
— Слушаюсь, — пробурчал он и вышел.
Я была в замешательстве. Ни одной приличной версии, ни одного приличного подозреваемого. Ничего.
Сиренев скорее всего отпадает. Хотя может и назад вернуться. Остались пятеро. Авдоева я не считаю. Интересно, насколько профессионально это было сделано.
Я оглянулась по сторонам в поисках гильзы. Отсутствует. Нагнулась, заглянула под шкафы, стол, стулья. Нет. Уже что-то, но не означает, что сделал профессионал. Подошла к стене. В месте, куда попала пуля, кто-то поковырялся. Пули тоже не было. Чисто сработали, ничего не скажешь.
— Авдоев.
Он опять молча вошел.
— Заходи. Дверь закрой. Нужно поговорить.
Авдоев сел на один из стульев.
— Спрашивай.
Я набрала в легкие побольше воздуха.
— У вас намечается операция?
— Героин.
— Много? — спросила я.
— Не знаю.
— Сколько отстегивают вам?
— Солидно.
— Ваши действия? — Я тоже присела.
— Транспортировка и охрана по области.
— Почему вы?
Авдоев пожал плечами.
— Бумаги в кабинете Ольги смотрел?
— Ничего не пропало. Ценных сведений у нее в кабинете не было. На ход операции она не влияла, этим делом занимаюсь я.
— Из-за чего ее убрали, как думаешь?
— Найти убийцу — твоя работа! — сказал Авдоев.
— А у тебя версии есть?
— Без понятия. — Авдоев вздохнул. — Абсолютно без понятия.
Мои выводы ничем не отличались от его.
— Сиренев мог?
— Вполне. Он скоро уходит, — сказал Авдоев. — Его уберут.
Так. Сиренева убьют. Почему? Он профессионал, такими людьми не разбрасываются. Много знает? Вряд ли. Он знает лишь цели, не больше, иначе бы его уже давно закопали.
«Спокойно, Таня, — одернула я себя. — Путаешься в мыслях, как детсадовец в соплях. Соберись. Ольгу убили бесцельно. Это только на первый взгляд. На самом деле ее убили неспроста. Она ничего не решала. Что дает ее смерть? Либо ускорение операции, либо ее задержку. Если, конечно, информация не уходит на сторону. Так ускорить или задержать?»
— Ты собираешься что-нибудь предпринять?
— Конечно. Труп закопаю.
— Нет, по операции.
Он внимательно на меня посмотрел.
— Не знаю, не решил.
— Относительно Сиренева есть указания?
— Так, — он пожал плечами. — Мне его трогать не велено. С ним разберутся другие люди. Сами.
— Чем ваши люди занимались последнее время? Ну…
— Ничем, — перебил меня Авдоев. — Уже две недели ничем. Ждут, когда я прикажу транспортировать товар.
— Вообще ничем? — не поверила я.
— Да.
Как нарочно. Все, значит, безработные. Плохо. Тогда теоретически все могли иметь отношение к убийству.
— Да, — сказал Авдоев. — Похотько работал. Он в транспортировке не занят.
Хорошо. Одним меньше.
— Мне они все нужны. Хочу с ними поговорить.
— Завтра. Подойдет?
Мы замолчали. Мне хотелось придумать что-то, чтобы объяснить убийство. В теорию задержки или убыстрения я уже не очень-то верила. Нет смысла. Бросать труп рядом с такими деньгами глупо. А если бы узнали менты? Хотя, судя по положению в стране, все у нас не по логике. Абсолютно.
— Мне можно идти? — Авдоев был еще здесь.
— Не знаю, — сказала я тихо.
Он взглянул удивленно и даже сочувственно, хотя, возможно, мне это лишь показалось.
— Что, без мыслей?
— Абсолютно.
— Нет, Танюха, надо разбираться.
Невероятно, но факт: в его голосе действительно звучало сочувствие.
— Отменим операцию, пригласим милицию, у них больше возможностей.
— Нельзя.
Каким-то седьмым чувством я поняла, что сейчас он сказал что-то важное. Почему нельзя? Деньги взяли вперед? Скорее всего нет. Возможно, аванс, но не всю сумму. Но это не так и важно, груз намного больше стоит. Сказать, как обстоят сейчас дела, никто и не заикнется. Потерять аванс — это одно, груз — абсолютно другое.
Однако Авдоев уверен, что операцию отложить нельзя. Денег жалко? Возможно, и жалко, но сейчас, перед бездыханным телом любимой женщины, о деньгах думать нехорошо. Даже Авдоеву. Мне показалось, что я, после долгих скитаний по безбрежным просторам моих предположений и фантазий, наконец встала на более или менее твердое дно. Конечно, до берега еще идти и идти, но главное — направление найдено.
Я показала Авдоеву, что думаю, и надо помолчать. Посидеть тихо.
Итак. Груз, предположительно наркотик, неизвестно в каком количестве путешествует по нашей большой стране от одной границы к другой. Транспортировка осуществляется по новому, ранее не опробованному каналу. Привлечены второсортные боевики, за транспортировку они отвечают головой.
Получи я такие сведения, решила бы следующее: сумма очень впечатляющая, явно превышает тарифы. Боевиков скорее всего после убьют, деньги не заплатят. Похоже? Похоже, но абсолютно нелогично. Если кто-то их убивает, то почему он не может и груз переправить? И хлопот меньше, и мишень одна.
Груз везется по новому маршруту, и, следовательно, инициатор перевозки должен бояться каждого шороха, а не то что убийства. Однако труп их не останавливает. Опять против логики.
А почему я уперлась в наркоту? Если все так странно, то, может, не наркотики? Тогда и транспортировка по своему каналу объясняется, и подбор кадров, и неизменные условия. Не объясняются только деньги. Сумму могли, конечно, назвать и от фонаря. Но тогда что? Что же это за груз, который так необычно транспортируется?
— Сказали, где он лежит?
— Кто?
— Груз! — рявкнула я.
— Да, — Авдоев смотрел недоуменно, — в гробу.
— Сколько гробов?
— Один.
— А чей он? — спросила я уже спокойнее.
— Не знаю.
— Гроб кто-нибудь сопровождал?
— Да, женщина какая-то.
Ну вот и ясненько. Ни цветные металлы, ни что-то еще в гроб не засунешь. Нет, засунешь, конечно, но из-за этого волну гнать не стоит. Слишком маленькая партия.
Золото? Вряд ли. Пару парней с двумя чемоданами, шесть-десять человек сопровождения. Золото возить можно, это не криминал.
Наркотики? Либо что-то очень ценное, небольшого размера с очень большой стоимостью. Вы знаете, что это может быть? Я нет.
— Итак… — сказала я громко.
Авдоев словно по команде поднял голову и оживился.
— Завтра все шесть человек должны предстать передо мной. Ясно? Дальше. Они должны понимать, что разговор будет серьезный. Ясно?
Авдоев кивнул.
— Они мне расскажут о своих похождениях. На все вопросы относительно того, как они провели вечер и ночь, я должна получить ответ. Что до трупа, так он меня не интересует.
— Хорошо. Это моя забота, — заверил меня Евгений.
— Ну и ладушки. — Настроение стало очень хорошее, словно я уже нашла убийцу и вышла из этого дерьма живой.
— Что-то у тебя настроение хорошее, — тихо сказал он, — может, поделишься?
— Слушай, ты, — я вернулась с облаков на землю, — замолкни. Теперь ты делаешь то, что я скажу. Понял?! Прыгать будешь, лаять будешь и скулить ты тоже будешь! И все по моему приказу! Если нет, то я просто не буду работать, и все.
— Да ладно, ты что?
— Не ладно! Воспитывай своих кретинов. Их пугай, меня пугать не надо. Поздно уже! — Я поднялась.
