ГЛАВА 10

Наше ожидание затягивалось, и Мельников начал нервничать. Действительно, только что пробило одиннадцать вечера. Андрей, видимо, грезил о домашнем уюте, а вместо этого был вынужден таращиться в глазок в ожидании визита какого-то гражданина, который в его милицейских мозгах очень смутно ассоциировался с преступником. Тем не менее он честно сидел и ждал.

Ольга Тимофеевна, из квартиры которой и велось наблюдение, оказалась очень понимающей и радушной женщиной. Невзирая на наши протесты, она накормила нас с Мельниковым ужином и была готова предоставить в случае необходимости спальное место. Только сон-то в наши планы никак не входил.

Я особо не нервничала. Понятно, что если тот, кого мы ждем, и решится посетить квартиру Дины тайно, то он постарается это сделать в такое время, когда опасность застукать его за проникновением в чужой дом будет минимальной. То есть скорее всего он заявится часа в два ночи.

А Мельников, наоборот, в половине второго совсем скис. Закурив очередную сигарету на кухне Ольги Тимофеевны, он тяжело вздохнул.

— Тань, что мне с тебя потребовать, если никто не придет в эту долбаную квартиру? — спросил Андрей из темноты — для конспирации мы свет не зажигали, чтобы ничто не могло насторожить потенциального визитера.

— Ничего ты не потребуешь, — разочаровала его я, невольно понижая голос.

Дело в том, что как раз в этот момент снизу послышались осторожные шаги. Мельников затушил сигарету, подошел и оттеснил меня от дверного глазка.

— Пришел парень какой-то, остановился, — шепотом комментировал Андрей. — Открывает, похоже, дверь…

«Сработало!» — возликовала внутренне я.

Послышался скрип открываемой двери, затем какое-то шаркание, и наконец дверь захлопнулась на замок. Снова стало тихо.

— Надо брать! — решительно заявил Мельников.

— Надо, — согласилась я. — Пошли!

И, приготовив ключи, полученные мною от Оли с Гансом, я тихонько открыла дверь квартиры Ольги Тимофеевны. Мы с Мельниковым, который на всякий случай достал пистолет, вышли на лестничную площадку.

— Ну, давай, — подбодрил он меня.

Я всунула ключ в замочную скважину и резко повернула его. Мельников чуть было не сшиб меня с ног, влетая в квартиру. Далее последовали стандартные милицейские дела: крик «Стоять, руки на голову», ну и все такое… Квартира у Дины была однокомнатная, особо рыскать по ней в поисках преступника не пришлось. Вскоре на руках у него защелкнулись наручники, и он скорчился на диване.

Лица ночного визитера не было видно, но по фигуре и одежде я не могла не узнать меломана Стаса. Фамилии его я еще пока не знала, но она мне была и не нужна. Все формальности с этого момента переходили в компетенцию Андрея Мельникова и его подразделения.

Станислав Бахрушев всегда мечтал жить широко. А поскольку к такому желанию добавилась его натура авантюриста, то неудивительно, что эта совокупность привела парня к поиску преступных методов удовлетворения своих потребностей. Началось все с угона автомобиля в тринадцатилетнем возрасте — скорее по глупости и благодаря склонности к приключениям, а не желанию разжиться. Тогда, по малолетству, все обошлось, хотя его, глупого пацана, «повязали» практически сразу.

Этот эпизод оставил, безусловно, след в душе Стаса. Но только в том смысле, что он уяснил для себя: впредь следует быть осторожнее.

Бахрушев продолжал учиться, взрослеть и… обдумывать различные криминальные варианты зарабатывания денег, которые он пока не мог осуществить в силу слишком юного возраста и отсутствия подходящих помощников. Вступать же в преступную группировку, коих во времена его ранней молодости насчитывалось по городу множество, не хотел принципиально: пристрелят рано или поздно, или в тюрьму отправят, несовершеннолетием уже не отмажешься. Нет, твердо решил он для себя, нужно действовать втихаря, по-умному, проявляя свои организаторские способности, а не лезть с горячей головой на рожон.

Поначалу знакомство с Диной Черемисиной не произвело на него никакого впечатления. Он даже внимания на нее не обратил. И не обращал бы в дальнейшем, если бы не заметил ее преданный, влюбленный взгляд, направленный в его сторону. Мартин, приведя ее в клуб филофонистов, кажется, просто так, от нечего делать, скороговоркой представил девушку Стасу и тут же исчез по своим делам. Стас тоже занялся прослушиванием дисков, а Дина сидела в уголке клуба, тихонько улыбалась сама себе и не сводила взгляда со Стаса. Музыка ее, похоже, совершенно не интересовала, Мартин тоже. Ушла она тем не менее с Мартином, хотя несколько раз обернулась на Стаса в надежде, что он тоже пойдет с ними. Он не пошел.

Когда он встретил ее в городе недели через две, то совершенно не узнал. Дина подошла сама и, робко улыбаясь, напомнила о знакомстве в клубе филофонистов. Стас равнодушно кивнул, собираясь пройти дальше, но тут Дина неожиданно предложила зайти в кафе. Пожав плечами, он согласился.

Стас от природы был хорошим психологом и вскоре понял, что вызвать зависимость в этой девушке будет совсем несложно. Совсем чуть-чуть поработать над ней — и она будет полностью в его власти. Но нужна она ему была вовсе не как подружка. Он уже продумал, как использовать странную девушку.

Все и получилось так, как он планировал: короткая первичная стадия охмурения, затем продолжение знакомства в виде сексуальной связи, а потом… Потом Стас развил основную деятельность, состоявшую в убеждении Дины стать исполнительницей в деле, именуемом «кидняк». Собственно, долго уговаривать ее не пришлось. Стас недаром вел с ней разговоры насчет того, какое восхищение вызывают у него неординарные женщины с авантюристской жилкой. Женцины, которые к тому же следуют рука об руку со своим партнером и во всем ему помогают. Нужно ли объяснять, что Дина — с ее-то натурой! — тут же захотела стать для Стаса такой женщиной?

Конечно, она боялась поначалу, но боязнь потерять Стаса была еще сильнее, и Дина активно включилась в работу. Стас раздобыл клофелин и все необходимые аксессуары. Сам в кафе рядом с ней никогда не появлялся, равно как и просто на людях — соблюдал конспирацию. И ей строго-настрого запретил рассказывать кому бы то ни было об их отношениях. Дина послушно выполняла все, что он говорил.

Он никогда ей ничего не обещал, не уверял, что они всегда будут вместе, и так далее. Да он и не думал об этом. Дина была лишь инструментом в его руках на данный период, пока не подвернется более серьезное дело, чем опаивание и ограбление мужиков. И такая его позиция лишь крепче удерживала девушку возле него.

Сначала все шло хорошо, абсолютно все случаи проходили удачно. Затем произошло осложнение — Дина забеременела. Стас, конечно, серьезной преградой для дальнейших дел это не считал. Ну придется потратиться на аборт, подумал он, выключиться девчонка на несколько дней из работы — и все.

Дина на аборт согласилась безропотно. Но спустя немного времени случилось совсем непредвиденное и совершенно не нужное Стасу: однажды вечером плачущая девушка сообщила ему по телефону, что один из кинутых клиентов выследил ее. В первый момент Стаса бросило в жар, но он тут же взял себя в руки и стал методично расспрашивать ее о том, как все было. Нет, Дина не назвала мужику его имени, вообще ничего не рассказала, так что о нем, о Стасе, по-прежнему никому неизвестно. Это уже хорошо. Однако толстяк теперь знает адрес Дины. Вот это уже плохо. Больше она ему не помощница. И оставлять все как есть, то есть заплатить толстяку и продолжать свои дела как ни в чем не бывало, уже не получится. Он столкнулся с Диной в двух местах — это много. Нельзя больше допускать ничего подобного, проколы могут теперь пойти один за другим, следовательно, милиция сможет легко выйти и на Стаса. И что если за этой дурочкой уже следят?

Необходимо было срочно себя обезопасить. Встречаться с Диной больше нельзя ни в коем случае, нигде и никто не должен их видеть вместе. Ее как-то устранить нужно. И Стас задумался над осуществлением этого плана. Решение пришло быстро — время поджимало. Все получалось просто идеально. Он по телефону убедил Дину, что аборт делать небезопасно, к тому же довольно дорого, но есть замечательный способ, решающий все проблемы. Просто нужно выпить большое количество определенных таблеток, он знает каких, и эти таблетки вызовут прерывание беременности. Все очень просто, и в больницу ехать не надо, и деньги тратить не надо, и нервы. Процедура очень проста, Дина сможет сделать все сама, в домашних условиях. Только, естественно, не нужно никаких подружек в качестве помощниц, потому что все они только навредят. Дина согласилась и даже обрадовалась. Ситуацию же с толстяком Стас обещал разрулить сам.

— Только как же ты мне передашь эти таблетки? — спросила она.

— Костя принесет, — заверил ее Бахрушев.

Дурачок Костя Макарский был, по мнению Стаса, самой подходящей кандидатурой на роль посредника. Во-первых, жил рядом с Диной и знал ее — это выяснилось, когда Стас случайно наткнулся именно во дворе дома Дины на Костю, который слыл живой легендой клуба филофонистов. Во-вторых, Костя был наивен, как ребенок, доверчив и добр по отношению к Дине. Естественно, он выслушал сказку Стаса о том, что Дине необходимо передать лекарство, чтобы она выздоровела. Желая помочь «больной» подружке, а также и приятелю, Костя немедленно и с радостью отправился выполнять поручение. Заодно Стас велел Дине собрать все вещи, которыми она пользовалась при «кидняках», и передать Косте, чтобы он спрятал их у себя дома.

— Ты пока больше не будешь этим заниматься, — сказал он. — Нужно переждать.

Заморочить же голову Косте по поводу вещей вообще не составило труда. Теперь оставалось только ждать, чтобы все прошло нормально. Пятнадцать таблеток — достаточная доза, чтобы вызвать смерть. И никто ничего не заподозрит. В самом деле, девчонка же сама их наглоталась! Не в рот же ей насильно их запихивали! Следовательно — самоубийство, и дело с концом. А насчет Кости вообще можно не волноваться: кому придет в голову допрашивать «психа»?

На первый взгляд все получилось удачно. Дина умерла, вещи Костя забрал. И Стас успокоился. Он был спокоен до того самого момента, когда неожиданно в клубе филофонистов не появилась молодая блондинка, которую Мартин представил как частного детектива, расследующего смерть Дины. Вот это совершенно не входило в планы Бахрушева. И он решил, что надо срочно действовать, ведь тут же крутился и Костя. Стас в спешном порядке спровадил из ДК Костю, договорившись встретиться с ним возле детской площадки у него во дворе. Костя, конечно, поверил его словам, что «белобрысая тетка» очень вредная, что она хочет, чтобы Костя сказал плохо о Дине, и, покивав, ушел из клуба. А Стас, уйдя уже перед самым закрытием, поехал к нему во двор, где Костя послушно ждал его для якобы серьезного разговора. Вещи Дины по-прежнему находились у Кости, но, поразмыслив, Стас махнул на данный факт рукой — если милиция и обнаружит их, а также потом свяжет с некоей клофелинщицей, то это только запутает дело, а на самого Стаса никак не укажет. В конце концов Костя общался не только со Стасом, но и с многими другими меломанами. Родители Кости никогда не видели с ним Стаса и даже не знали, кто это такой.

Убив Костю, он вновь почувствовал себя более-менее спокойно. Но уже не так, как поначалу. Белобрысая сыщица продолжала крутиться вокруг, что-то вынюхивать, и Стас чувствовал себя дискомфортно. И вот только что на тусовке у неформалов он случайно узнал, что у Дины был заветный дневник. «Она могла неизвестно что в нем понаписать, — задумался Стас. — А у детективши есть ключ от ее квартиры…» Мысли с бешеной скоростью завертелись у него в голове.

Дневник срочно нужно выкрасть, решил он. Детективша явно еще не нашла его, иначе милиция уже явилась бы к нему: дуреха Дина наверняка в красках расписала в своем дневнике страсть к нему, Стасу, и вообще все дела, с нее станется. Ведь у Дины не было возможности потрепаться на эту тему с подружками, так что в дневнике она точно отрывалась по полной программе. И идти туда нужно немедленно, времени осталось совсем мало, в любой момент могут нагрянуть менты вместе с детектившей и все раскрыть. Ключ от квартиры Дины, слава богу, имеется — сама дала в свое время. Правда, Стас им практически не пользовался и вообще старался появляться у нее как можно реже, но вот теперь и пригодится.

И он отправился на улицу Краевую…

Все это Стас Бахрушев рассказал уже на допросе в милиции. Отпираться было бесполезно, поскольку мало того, что его взяли с поличным в квартире Дины Черемисиной, так еще и дома у него были обнаружены вещи, принадлежавшие жертвам клофелиновых «кидняков», в том числе и кожаная куртка толстяка Артемова, которую этот срочно вызванный господин опознал и тут же радостно на себя нацепил.

Я сидела в кабинете Мельникова. Сон с меня как рукой сняло, хотя мы с Андреем и не спали всю ночь. Но ради поимки убийцы несчастной Дины стоило пожертвовать сном.

А неплохо сработал мой план — с помощью Маши Пантелеевой и меломана Мартина попытаться заставить преступника появить себя. По моей просьбе Маша Пантелеева должна была в своем холодно-официальном стиле сообщить публике, что вспомнила про некий дневник Дины, который, по-видимому, до сих пор хранится у нее дома, а Мартин должен был встретиться со Стасом и как бы невзначай упомянуть, что неформалы чего-то там «загоношились» насчет Динки и собираются «загнаться» на эту тему сегодня вечером.

План, в сущности, был прост. Единственное, что не давало мне покоя — это мое собственное отсутствие в момент его осуществления. Но Маша Пантелеева и Мартин все сделали, как надо, и Стас клюнул на приманку. Когда Мартин ему сообщил про тусовку неформалов, в какой-то степени посвященную смерти Дины, тот выразил желание сопровождать своего приятеля, якобы от нечего делать.

Сбор на квартире у Евгения состоялся, как обычно, вечером. Первыми явились, как всегда, Оля и Ганс. Потом пришла Маша. А последним в дверь позвонил Мартин. Он был не один, а вместе со смутно знакомым ребятам Стасом. Встречались они с ним мимолетно, где-то по тусовочным местам. Кто он и чем занимается, даже как его зовут, и вспомнить не могли. А тут — надо же — просто пришел вместе со своим приятелем Мартином. Вроде, с одной стороны, свой, а с другой — левый.

На тусовке царила обычная атмосфера, тон разговорам прекрасно создавали Оля с Гансом и сам хозяин, Евгений. Они не были в курсе моего плана, в отличие от Маши и Мартина, что было даже к лучшему. Обычный треп, собственно, и составлял основу в этой тусовке.

Маша, согласно сценарию, должна была сначала поссориться с Олей и Гансом. Сделать это было очень просто. Можно было и ничего не делать, а ждать, пока Оля сама «наедет» на Машу, исходя из своего характера и вспомнив то, что Маша навела на них с Гансом детектившу, то есть меня.

На столе стояла, разумеется, бутылка «Анапы», к которой, как обычно, чаще всех прикладывался Ганс.

— Ну и чего вы на нас так смотрите, Мария Владимировна? — после стакана «Анапы» вдруг спросила Оля.

Если бы я присутствовала там, то после этой фразы поняла, что все пойдет так, как нужно.

— Ольга Валерьевна, если уж вы имеете что сказать по поводу ваших с Гансом претензий на квартиру покойной Дины, то так и скажите… — отозвалась Пантелеева.

— Слушай, ты чего здесь гонишь, а? Думаешь, если за компьютером сидишь, то самая умная, что ли? — взвилась Оля. — Какого черта на нас детектившу натравила, а?

Оля поднялась и угрожающе надвинулась на Машу. Евгений тут же, чуть не опрокинув стол с «Анапой», решительно встал между ними.

— Все, девчонки, не будем ссориться. Вино пока есть, вон новые люди к нам пришли, а вы имидж портите…

— И-мидж! — передразнила хозяина квартиры Оля, но села на место.

— В общем, я так полагаю, что рыльце у вас в пуху, — насмешливо продолжила Маша, глядя на Олю с Гансом. — В общем, у Динки был дневник, она его вела украдкой, втайне ото всех. Я один раз подсмотрела случайно — она его из сумки вытащила и уселась в уголок. Розовенький такой блокнотик… Когда я поинтересовалась, что это, то она прижала его к груди, а мне сказала: «Это описание моей жизни для последующих поколений». Как вы думаете, вас она там не описала?

— А чего описывать-то? — насупился Ганс. — И описывать нечего, особенно если для последующих поколений!

Мартин хмыкнул, а следом за ним и Стас. Эмоциональный Евгений предложил выпить, а после поразмыслить насчет дневника. Так и было сделано.

— В общем, я не знаю, что у тебя за загон такой, Манюня, — подцепляя вилкой соленую капусту, проговорил Евгений, — но он мне не нравится. И надо бы тот дневник достать и прочитать.

— Вот именно, Дины-то больше нет, — поддержал его Мартин.

— Перестань называть меня Манюней! Я тебе не Ольга Валерьевна, которую ты можешь называть как угодно! — холодно отреагировала Маша.

— Ты чего тут батон крошишь, я не пойму! — снова взвилась Оля. — Не нравится, уходи отсюда!

— Я вообще-то думаю, как бы вещественные доказательства не были уничтожены, — методично продолжала Пантелеева. — Все знают, что у вас есть ключи и что вы вполне способны проникнуть в опечатанную квартиру.

— Да пошла ты… — вскипела в очередной раз Оля. — Нет у нас никаких ключей!

— Они у вас есть, — ровным голосом, невозмутимо возразила Маша. — Кроме того, я заметила, что после смерти Дины вы вели себя так, будто вам чего-то стыдно. Даже вам, с вашим незатейливым интеллектуальным уровнем…

— Так, мне надоело, — Ганс встал и пошел в прихожую.

Его обогнала суетливая Оля, которая рывком сняла свою куртку с вешалки, возвратилась в комнату и бросила ее к ногам Маши.

— Вот, давай, ищи! Нет здесь ни хрена! Ганс, неси сюда свои шмотки, пусть эта дура пошарит и у тебя.

Ганс ухмыльнулся, снял свою куртку и более бережно, чем Оля, приспособил ее на стул, на котором недавно сидел.

— Я не стану до этого опускаться, — не поворачивая головы, равнодушно произнесла Пантелеева. — Вы, видимо, на это и рассчитывали…

— Слушай, я не понял, Маша, с чего вдруг такой наезд на них-то? — поинтересовался Мартин.

— Они знают сами, почему, — спокойно ответила Маша.

— Так, ну все! — Оля подхватила свою куртку с пола и принялась яростно трясти ей перед лицом Маши.

Та брезгливо поморщилась. На пол полетели замызганный носовой платок, смятая пачка сигарет, какая-то мелочь и обломок расчески.

— Ольга Валерьевна, потрудитесь собрать свое барахло, оно никому не симпатично! — повысила голос Маша. — И прекратите базар!

Евгений зааплодировал. Его, похоже, скорее забавляло неожиданное шоу, устроенное Машей. А Ганс, чтобы поскорее покончить со всем этим, аккуратно вывернул и продемонстрировал свои пустые карманы. В них не было даже мелочи.

— Не знаю, что за буза! — вздохнула Оля, закуривая сигарету. — Девчонка сама отравилась, а такая буза! Ты что, читала ее дневник?

— Где ключ? — не отвечая на ее вопрос, спросила Маша.

— Да нет у нас ключей, детективша забрала! — завизжала Оля. — И отстань от нас, и так весь вечер нам испортила!

— Значит, завтра все вместе пойдем к этой детективше и скажем про дневник, — подвела итог Маша.

— Я никуда не пойду, — буркнула Оля. — Мне бояться нечего, а если вы хотите, то идите. Хоть к детективше, хоть куда.

— А ты чего скажешь, Мартин? — спросил Евгений. — Ты с Динкой больше, чем мы все, общался.

— Я дневника не видел, — пожал плечами Мартин. — Но она со мной как-то пооткровенничала, что пописывает там чего-то. Даже посмеялась — я, мол, и тебя прописала. Я еще удивился — что про меня-то писать? А она говорит — я всех своих мужчин описываю.

— Ну, значит, про нас там и нет ничего! — сделала вывод Оля. — Ганс ее мужчиной не был, а я уж и подавно. А если что и накропала про нас, то ничего интересного. Так что ищите сами ее дневник!

— Вот завтра и поищем, — спокойно кивнула Маша и поднялась.

Она достала из сумочки двадцать рублей и небрежно кинула их на стол.

— Это вам, Ольга Валерьевна, за испорченный вечер, — с улыбкой процедила девушка напоследок. — Выпейте своего любимого напитка, нервы успокойте. А мне пора.

Когда Маша чинно удалилась, Оля неуверенно схватила деньги и повертела их в руках. Потом вопросительно уставилась на всех. На ее немой вопрос тут же откликнулся Ганс, который также молча выдернул деньги из рук подружки и отправился в ближайший магазин.

Остаток вечера прошел просто великолепно: все расслабились, вина оказалось достаточно, и про Машу, а также Дину с ее дневником никто уже и не вспоминал. За исключением одного человека, который весь вечер, по сути дела, просидел молча в углу, но на которого и был рассчитан данный спектакль…