ГЛАВА 14
Касаткины недолго томились неизвестностью. Маша позвонила своей подружке на следующий день после обеда.
– Карина, привет! Как дела?
– Привет! Все нормально, – ответила та и замолчала.
– А поконкретнее нельзя? Ты звонила сегодня в больницу?
– Звонила, но мне сказали, что справок по телефону не дают, – выдержав паузу, Гакаева добавила: – Поэтому мне пришлось туда съездить.
– Ты что, дура?! – «обласкала» ее Касаткина. – Я же предупреждала тебя: не суйся больше в больницу! Ты чем слушала?
– Маш, ну я же как лучше хотела, – стала оправдываться Карина. – Ты просила узнать, как Хохлов себя чувствует, и я узнала.
– Ну и как? – осведомилась ее собеседница, несколько поостыв.
– Нормально. Его на этой неделе выпишут.
– Ты уверена?! – переспросила Мария, не поверив своим ушам.
– Уверена.
– А он апельсины ел?
– Да кто ж его знает! Я их вчера передала, а что там дальше было, неизвестно, – вполне натурально сыграла Гакаева.
– Понятненько, – разочарованно протянула Касаткина. – Слушай, от кого ты узнала, что его выписывать собираются? Это точная информация?
– Точнее не бывает. Я одного медбрата попросила узнать насчет Хохлова.
– Что?! Какого еще медбрата? – вмешался в разговор Сергей. – Карина, ну ты точно бестолковая! Тебя же предупреждали – не лезь на рожон. Ты бы еще к лечащему врачу Хохлова обратилась!
– Все нормально. Этот медбрат не из токсикологии, а из хирургического отделения, – пояснила Гакаева.
– Где ты его подцепила? – в разговор снова вклинилась Машка.
– Пока я стояла около корпуса и думала, что мне делать, он шел мимо, приостановился и начал ко мне клеиться. Вот я и решила этим воспользоваться и попросила его сходить в токсикологию, в седьмую палату, на разведку.
– И он не задал тебе никаких вопросов?
– Я наплела ему с три короба, он и уши развесил.
– Ну, это еще куда ни шло, – судя по ее интонации, Касаткину этот ответ удовлетворил. – Этот медбрат ни о чем таком больше тебе не рассказывал?
– Ты это о чем?
– Да обо всем. Может, он тебе еще о чем-нибудь, кроме того, что Хохлова выписывают, сказал?
– Маш, вы оба с Серым какие-то странные! То ругаете меня за то, что я сама в больницу пошла, то вам подробности разные нужны, – Карина сделала интригующую паузу.
– А что, есть подробности? – уточнила Мария.
– Да так, ничего интересного.
– Это я решу, интересно мне или нет! – прикрикнула на подружку Касаткина. – Что он еще тебе рассказал?
– В общем, у Хохлова как раз в это время был посетитель. Так вот этот мужик собирается отвезти его к себе на дачу, в Уткино.
– И все?
– Да вроде бы. А, вот еще что, – вспомнила Гакаева, – Хохлов собирается домработницу нанять.
– С чего бы это вдруг?
– Ему вроде бы питаться теперь надо по особой диете, уколы какие-то еще неделю колоть. В общем, ему нужна прислуга, желательно с медицинским образованием.
– Значит, уколы, говоришь? – судя по голосу, Мария размышляла, не воспользоваться ли ей этой ситуацией.
– Что мне Руслан сказал, то я и тебе говорю. Слушай, Маш, как там море?
– Что? А, море теплое, погода солнечная. – Касаткина не стала особо утруждать себя поддержанием легенды об их поездке в Турцию. – Вот что, они с посетителем не обсуждали, где собираются прислугу искать?
– Вроде бы Хохлов попросил своего знакомого объявление в газету дать.
– В какую?
– Понятия не имею. Кажется, речь шла о срочном объявлении, чтобы оно уже завтра появилось.
– Так! Кариночка, ты можешь купить завтра все тарасовские газеты с объявлениями?
– Зачем?
– Слушай, ну не тупи, а! – возмутилась Касаткина.
– Ладно, куплю.
– Поищи нужное объявление, ладно? – заискивающим тоном попросила Мария. – А я тебе перезвоню примерно в это же время.
– Договорились.
– Да, вот еще что. Скажи, вы случайно с этим медбратом телефонами не обменялись? – осведомилась подружка.
– Нет.
– Врешь, поди!
– Нет, я и правда ему свой номер не дала. Он мне не понравился, – сказала Карина и подкрепила свой ответ аргументом: – Прыщавый такой!
– Ну и ладно. Забудь о нем. В больницу больше не ходи и не звони. Поняла?
– Поняла.
– Тогда до завтра, – сказала Касаткина и отключилась.
Почти сразу же после этого Гакаева перезвонила мне и практически слово в слово передала содержание своего разговора с подружкой.
– Скажи-ка, номер, с которого тебе звонила Касаткина, определился? – уточнила я.
– Нет.
– Ну ладно, это не смертельно. – Я поблагодарила Карину за содействие следствию и сказала, что дальнейшие инструкции она получит от меня завтра утром по телефону.
После этого я набрала номер Косицына.
– Здравствуйте, Геннадий Петрович! Рыбка клюнула. Так что можете морально готовить Хохлова к дачной жизни с «прислугой», а я займусь срочным размещением объявления. Мне придется дать ваш номер…
– Таня, это обязательно? Вы думаете, Касаткины не поверят своей помощнице на слово?
– Да, я не исключаю, что они проверят, появлялось ли на самом деле такое объявление в прессе. Геннадий Петрович, вас что-то смущает, да?
– Да, смущает, – подтвердил Косицын. – Вдруг будет много звонков? Как я вычислю нужный?
– Я дам вам прослушать запись телефонного разговора с голосом Марии.
– Да, это было бы неплохо.
– Потом, я думаю, никто не заинтересуется этой работой больше, чем Касаткина. Вы скажете, что платить много не можете, а работать придется без выходных. Ну уж как-нибудь сориентируетесь по ходу разговора…
– Танечка, но мне не всегда удобно вести подобные разговоры.
– Ничего, я определю в объявлении время, когда надо звонить.
– Тогда пусть это будет с 19.00 до 22.00, – предложил Косицын.
– Договорились. Геннадий Петрович, вы сегодня навестите Хохлова?
– Непременно. Он сам мне утром звонил и просил зайти. Судя по голосу, Димка там заскучал. Я ведь вчера у него не был. А сестра мне сказала по телефону, что он лежит мрачнее тучи и смотрит в потолок.
– Может, он плохо себя чувствует?
– Да вроде идет на поправку. По-моему, у него просто депрессия. Танечка, извините, у меня другой телефон звонит. Вечером я с вами свяжусь.
Поговорив с Косицыным, я занялась текстом объявления. Над оптимальным вариантом мне пришлось потрудиться с полчаса, после чего я отыскала старую газету с купоном, заполнила его и отправилась в ближайший пункт приема объявлений в газету «Кому что».
– Девушка, скажите, – обратилась я к приемщице, – в завтрашний номер объявление успеет попасть?
– Да, но это будет очень дорого стоить.
– Очень дорого – это сколько? – уточнила я.
– Сто пятьдесят, – сказала женщина таким извиняющимся тоном, словно речь шла не о рублях, а, по крайней мере, о тысячах, причем не рублей, а евро.
Ни секунды не раздумывая, я выложила полторы сотни наших деревянных за объявление-ловушку и направилась домой.
Косицын, как он и обещал, позвонил мне вечером, вернувшись из больницы.
– Танечка, вы не поверите, – сказал он, – но Димка уже сам усомнился в том, что отравление водкой было несчастным случаем. Он проанализировал поведение того рыбака и пришел к выводу, что тот сознательно его траванул. Правда, Хохлов не в силах самостоятельно понять, зачем ему это понадобилось. Я хотел ему напомнить о том давнем случае с бабкиным самогоном и куплей-продажей дома, но так и не сделал этого.
– Почему?
– Во-первых, нашему разговору помешали. А во-вторых, я подумал, что будет лучше, если Хохлов сам прокрутит в уме те давние события и придет к нужным выводам самостоятельно.
– Когда вы продолжите разговор на эту тему? Завтра вечером?
– Завтра утром. После обхода будет известно, выпишут его или нет. Отделение забито тяжелыми больными, так что надолго Дмитрия там не задержат. Придется вырваться с работы и заскочить к нему в больницу.
– Ну что ж, Геннадий Петрович, держите меня в курсе.
* * *
Купив утром свеженький номер газеты «Кому что», я начала листать его, пока не наткнулась на рубрику «Срочные объявления». Глаза мои отыскали нужные четыре строчки. Отойдя от киоска, я позвонила Гакаевой и сказала, какую газету ей надо купить, и дала рекомендации, как дальше общаться с Касаткиными.
Хохлова в этот день не выписали. Его лечащий врач решил подстраховаться и еще немного понаблюдать за пациентом, находившимся под контролем самого Шторма. Косицын утром навестил приятеля и предложил ему прогуляться по клиническому городку.
– Ну, пойдем, – согласился Дима. – Что-то я здесь залежался. На воздух тянет! Знаешь, Гена, я, пожалуй, куплю себе небольшой домик где-нибудь в тихом пригороде, может, даже в этом твоем Уткине. Но это потом, после развода.
– Дима, ты, кроме развода, о чем-нибудь вообще думаешь?
– Думаю.
– И как успехи? – поинтересовался Косицын.
– Знаешь, у меня мысль одна в голове вчера проскользнула, – задумчиво произнес Хохлов.
– Что за мысль?
– Все, что со мной в последнее время происходило, случилось неспроста. Это, Гена, закон бумеранга сработал. Когда-то давно, больше десятка лет тому назад, от бабкиного самогона умер один мужик с соседней улицы, Анатолий Маменко. Через несколько лет мы с Настей купили у его вдовы дом, а потом, очень скоро, случился дефолт. В общем, получилось так, что Тамара Маменко с дочкой без жилья остались. Девочку она в интернат отдала, а сама на Север за своей смертью поехала, причем это случилось после ее разговора со мной… Не хотел я ее из дома выгонять, это все Настя меня подначивала! Я знаю, она всегда меня слабаком считала, не то что Орлова. Вот я и решил проявить характер! Ведь чувствовал, что не имею права Тому из дому гнать, так нет, все-таки пошел на поводу у супруги. А теперь наступила расплата. В общем, так, Гена: я теперь верю в карму.
– Дима, что-то тебя не в ту сторону потянуло… Извини, я на звонок отвечу. – Косицын поговорил по мобильнику, затем снова обратился к приятелю: – Знаешь, мне срочно надо в офис, вечером снова к тебе заеду, и мы продолжим этот разговор. А чтобы ты спустился с небес на землю, я тебе кое-что оставлю.
– Что это? – Хохлов с удивлением уставился на то, что протянул ему приятель.
– Диктофон с очень интересными записями. Послушай их на досуге, желательно без свидетелей. А еще изучи вот это, – и Геннадий Петрович отдал приятелю папку, которую он все это время держал под мышкой, – там есть очень любопытные документы и фотографии. Думаю, скучать тебе сегодня не придется. А я пойду.
– Гена, подожди! Ты можешь объяснить, откуда все это у тебя? Настя, что ли, дала?
– Извини, Дима, сейчас времени нет, – дела. До вечера.
* * *
Как ни странно, но Касаткины Карине звонить не спешили. То ли они заподозрили что-то неладное, то ли решили действовать по своему собственному усмотрению. Молчание мстительной парочки напрягало не только меня, но и Гакаеву. Она позвонила мне в пятом часу вечера и сказала:
– Здравствуйте, это я, Карина. Ни Машка, ни Серый пока что не позвонили. Я не знаю, почему они молчат. Но я все сделала так, как вы сказали…
– Я знаю, слышала ваш вчерашний разговор в записи. У меня к тебе претензий по этому поводу нет. Возможно, Касаткины еще позвонят.
– Я вот что еще хотела спросить… – девушка замялась.
– Ну, спрашивай.
– Скажите, что со мной будет дальше? Вы говорили, если я вам помогу, это мне зачтется. – Карина замолчала, вероятно, пыталась сформулировать вопрос о своем будущем поконкретнее.
– Мне кажется, я понимаю, что именно тебя интересует. Отвечу тебе так – в этом деле еще рано ставить точку. Все зависит от твоего благоразумия. Кстати, это ты занималась распространением биодобавок фирмы «Оушен-клуб»?
– Откуда вы знаете?
– Работа у меня такая. И кто же надоумил тебя этим заняться?
– Я сама.
– Что значит – сама? Зачем тебе это понадобилось?
– Ну как же? Разве лишний заработок помешает? Я в магазине неделя через неделю работаю, так что времени свободного у меня много, вот я и стала распространять БАДы. А когда Машка узнала об этом, она посоветовала мне в бассейн сходить. Знаете, там в холле столько мамочек своих детей ждут! Они у меня охотно биодобавки покупали.
– Особенно мама Игоря Масленникова.
– Никакой он не Масленников! Гоша раньше Сидоровым был, его Масленниковы усыновили, – проговорилась Карина.
– Чем же этот мальчик вам не угодил? – осведомилась я.
– Гоша воровал, понимаете?
– И вы решили его наказать?
– С ним ведь ничего страшного не случилось. Подумаешь, отстранили от соревнований!
– Карина, конечно, хорошо, что ты в этом призналась, но твое отношение к этому поступку мне не нравится.
– Да вы Гошу Сидорова просто не знаете. Таких, как он, не прощают!
– Ладно, Карина, не стоит долго занимать телефон. Вдруг Касаткины с минуты на минуту проклюнутся.
– До свидания, – сказала Гакаева и отключилась.
Ну вот и прояснилась ситуация с допингом. Маша и Серый узнали о том, чем занимается Карина, и смекнули, что можно подменить биодобавки и убить сразу двух зайцев – и Хохлову нервы попортить, и Сидорова-Масленникова наказать. Карина же для них была лишь тупой пешкой – они ее использовали для решения своих задач. Я слышала, как вчера Мария разговаривала с ней по телефону. Так, будто Гакаева ей чем-то обязана. А вот с заказчиками по телефону Касаткина общалась совсем по-другому. Я невольно вспомнила слова Хохловой: «Таня, вы знаете, сколько организаций она обзвонила вхолостую, чтобы найти новых клиентов? Обычно из ста звонков только два попадают в цель. А ее работа была гораздо эффективнее. Она умела таким образом провести телефонные переговоры, что люди сразу проявляли заинтересованность в наших услугах». Да, непростая девочка – Маша Касаткина. С ней надо держать ухо востро!
* * *
Вечером Косицын зашел в палату к Хохлову. Дмитрий лежал, отвернувшись к стенке, и ни на что не реагировал.
– Спишь, Дим? – спросил Геннадий Петрович.
– Нет.
– А почему ты такой смурной?
– Как будто сам не понимаешь! – рявкнул Дмитрий Олегович.
– Дима, может, выйдем, поговорим?
– Да пошел ты!
– Он с нами весь день так разговаривает, – сказал больной, лежавший на соседней койке. – Мы никак в толк не возьмем, какая муха его сегодня укусила?
– Мужики, может, вы нас оставите минут на десять? – попросил Косицын.
Пациенты понимающе переглянулись и вышли друг за дружкой из палаты.
– Я все равно ни о чем не буду с тобой разговаривать, – заявил Хохлов, упрямо уставившись в стену.
– Это почему же?
– Потому что ты с Настей за моей спиной спелся! Она тебе насовала в руки все это фуфло, и ты с ее подачи принес его мне.
– Дурак ты, Дима! Дурак и упрямец. Не хотел я тебе о том случае с часами «Orient» напоминать, но придется. Тогда ты вбил себе в голову, что это я их увел у тебя, и тоже слушать меня не хотел, пока у Дмитриева свои часы не увидел.
– Не понимаю, к чему ты сейчас об этом вспомнил?
– Да все к тому же. Ты и сейчас веришь не мне, не своей жене, а какой-то неизвестной женщине, подкараулившей тебя у подъезда. Ты свои фотографии с блондинкой видел?
– Это фотомонтаж!
– Расскажи об этом Насте. А еще – повнимательнее присмотрись к снимкам, которые вручили тебе.
– У меня их нет. Та женщина только показала мне их, но не отдала. Точнее, я их не взял. – Хохлов повернулся к приятелю. – Гена, неужели ты хочешь сказать, что все это подстава и нас обоих развели? А откуда та женщина знала об Орлове?
– Ты личное дело Марии Касаткиной посмотрел?
– Глянул одним глазком.
– Значит, ты не понял, что в «Агафоне» больше года работала Маша Маменко?
– Та самая Маша?! – Хохлов, похоже, начинал понемногу прозревать. – А почему у нее другая фамилия?
– Замуж вышла. Муж ее – тоже детдомовец, причем парень горазд на всякие выдумки. Пока ты тут валялся, Касаткины заманили Настю в Курдюмское и заперли в недостроенном доме.
– Они выкуп за нее хотели получить?! – вздрогнул Дмитрий Олегович.
– Не исключено, только им не повезло. Настю через несколько часов освободили.
– Кто?
– А вот тут, Дима, начинается самое интересное. Помнишь девушку, которая с тобой на протоке как-то рыбачила?
– Ну, была там одна, такая странная… Я ей весь свой улов из жалости отдал.
– Дима, та девушка – частный детектив. Ее Настя наняла.
– Да иди ты! – не поверил Хохлов. – Она же такая наивная…
– Это ты наивный! А Татьяна Александровна нашла тебя в Уткине, узнала, почему ты решил семью бросить, освободила Настю из заточения и вычислила, кто за всем этим стоит.
– Частный детектив? Кто бы мог подумать! А я, как идиот, все ей выложил…
Звонок мобильного телефона прервал их разговор. Косицын достал слайдер из кармана:
– Алло!
– Здравствуйте! Я по объявлению, – сказал женский голос.
– Да, я вас слушаю.
– Скажите, какую зарплату вы предлагаете? В объявлении об этом не сказано.
– Это работа временная, всего на месяц, зарплата – пять тысяч плюс полный пансион.
– Вы подробнее про обязанности рассказать можете? – попросила женщина.
– Да, конечно. В круг ваших обязанностей будет входить готовка – каши, протертые супы, рыба на пару, в общем, все согласно диете, также постановка инъекций. У вас медицинское образование имеется?
– Да, я дипломированная медсестра с двадцатилетним стажем, – сказала женщина, и Косицын понял, что это не Маша Касаткина. – Скажите, ваш больной – женщина или мужчина?
– Мужчина.
– Сколько ему лет?
– Сорок один.
– Меня все устраивает. Когда можно приступить к работе?
– Мы вам перезвоним, ваш номер остался в базе, – сказал Геннадий Петрович и отключился.
– Так, Гена, я не понял, ты сейчас о чем разговаривал? – встрепенулся Дима.
Косицын ничего не успел ответить своему приятелю, потому его телефон вновь зазвонил.
– Алло!
– Здравствуйте! Я хотела узнать, вам еще нужна домработница? – спросил женщина, судя по голосу, не очень молодая.
– Да. Сколько вам лет? – уточнил «работодатель».
– Шестьдесят. А что?
– Боюсь, вам будет тяжело справляться с этой работой.
– Так я не для себя работу ищу, а для внучки. Она студентка медучилища.
– Ну, если для внучки, тогда другое дело. Круглосуточный уход нужен сорокалетнему мужчине. Место работы – поселок Уткино. Срок – один месяц. Выходной – один раз в неделю. Что еще вас интересует?
– Скажите, есть ли другие члены семьи, кроме этого больного?
– Нет, он одинокий.
– Я не поняла: вы хотите, чтобы я разрешила своей внучке жить под одной крышей с каком-то извращенцем?! Так бы и писали в объявлении – нужны интимные услуги! А то порядочных людей с толку сбивают, – в сердцах выпалила пожилая женщина и повесила трубку.
– Опять не та, – сказал Косицын, с трудом сдержав улыбку.
– Гена, ты объяснишь наконец, что происходит, или нет? Кто тебе звонит? Чему ты ухмыляешься? Учти, дурака из меня никому сделать не удастся!
В палату гуськом потянулись больные, поэтому Геннадий Петрович не успел что-либо объяснить Хохлову. Ему снова позвонили, и он вышел в коридор.
– Слушаю вас.
– Добрый вечер! Я ищу временную работу, и меня заинтересовало ваше объявление, – сказал приятный женский голос. – Вы еще не взяли домработницу?
– Нет, мы пока в поиске. Расскажите о себе, – попросил Косицын.
– Мне кажется, я отвечаю всем требованиям, указанным в объявлении, – сказала девушка. – Я умею неплохо готовить, у меня также есть опыт ухода за лежачими больными. Если необходимо, я предоставлю вам свои рекомендации.
Геннадий Петрович был почти уверен, что разговаривает с Марией Касаткиной. Во всяком случае, этот голос был очень похож на один из двух голосов, зафиксированных в записи телефонного разговора.
– Сколько вам лет? – поинтересовался он.
– Двадцать пять, – ответила девушка.
Приврала немного, подумал Косицын и спросил:
– Скажите, вас не смущает, что придется жить под одной крышей с одиноким мужчиной среднего возраста?
– Нисколько.
– Ну что ж, мы подумаем о вашей кандидатуре. Как сообщить вам о нашем решении? Номер вашего телефона у меня не определился.
– Если не возражаете, я сама перезвоню. Только скажите, когда лучше это сделать, – елейным голосочком пропела претендентка на вакансию домработницы.
– Как вас зовут?
– Марина.
– Мариночка, позвоните завтра, где-то с часу до двух дня, – сказал Косицын. – Вам это удобно?
– Да, конечно. До свидания.
Геннадий Петрович вернулся в палату и увидел, что Хохлов внимательно изучает ксерокопию личного дела Марии Анатольевны Касаткиной.
– Ну, как тебе детективчик? – спросил у него Косицын.
– Начало интригует. По-моему, я начинаю понимать, почему на Настю так и посыпались проблемы в бизнесе. – Снова раздался телефонный звонок, но вместо ответа Геннадий сбросил вызов. – Кто это тебе все время названивает?
– Давай-ка в коридор выйдем, – предложил приятель. – Только диктофон захвати.
Косицын еще раз прослушал нужную запись и сказал:
– Да, теперь я уверен: только что мне звонила Мария, а вовсе не какая-то Марина.
– Если ты продолжишь говорить загадками, я вернусь в палату, – предупредил его Хохлов.
– Дима, я тебе все расскажу. Только прошу, выслушай меня до конца и не делай поспешных выводов. Все настолько серьезно, что…
– Хватит интриговать! Рассказывай что к чему!
И Геннадий Петрович посвятил своего друга в мои планы. Хохлов несколько раз намеревался перебить своего приятеля, но осекался под строгим взглядом Косицына.
– Ну вот, собственно, и все, – подытожил мой парламентер. – Что скажешь?
– Все это здорово смахивает на киношную авантюрку. Неужели ты всерьез думаешь, что я на это соглашусь?
– Дима, может, у тебя свой план имеется? – спросил Геннадий Петрович. – Скажи, ты знаешь, как обезопасить себя от мести? Да что – себя! Подумай о Насте, об Инне, наконец! Если я не ошибаюсь, твоя дочь в пятницу возвращается из лагеря. Или ты все еще сомневаешься в том, что Инна твоя дочь?
– Я не знаю, что тебе сказать. Мне надо подумать.
– Подумай, у тебя есть время до завтра. Я не уверен, что мне удастся утром к тебе заскочить. Позвони мне.
– У меня деньги на телефоне кончаются.
– Не проблема, я кину тебе сотенку. Дима, я очень надеюсь, что ты примешь правильное решение. – Косицын хлопнул приятеля по плечу. – Я пойду.
– Бывай!
* * *
На следующий день после врачебного обхода Хохлов позвонил Геннадию Петровичу, сказал, что его выписывают, и добавил:
– В общем, я подумал. Действительно, со всей этой историей пора заканчивать. В общем, я согласен. Когда ты за мной приедешь?
– После обеда, не раньше.
Поговорив с Дмитрием Олеговичем, Косицын позвонил мне, и я рванула в Уткино, готовить предстоящую операцию. Домработница должна была пожаловать туда не раньше следующего дня.
* * *
Хохлов сидел на веранде и читал глянцевый журнал. Пронзительная трель звонка заставила его вздрогнуть. Он встал и, зачем-то прихрамывая, направился к калитке.
– Здравствуйте, я Марина, – представилась девушка с огненно-рыжими волосами, в откровенном мини, и перебросила из руки в руку дорожную сумку.
– Ну что ж, Марина, проходите. Меня зовут Дмитрий Олегович. Я с утра жду вас.
– У вас тут красиво, – сказала она, оглядываясь.
– Давайте пройдем в кабинет и обсудим условия трудового договора, – предложил ей Хохлов. – Надеюсь, вы все необходимые документы с собой захватили?
– Да, конечно. – Девица закинула сумку на плечо и походкой манекенщицы направилась к дому. Оказавшись на веранде, она уточнила: – Сюда?
– Да-да, заходите. Кабинет с правой стороны.
– Скажите, уборка тоже будет входить в мои обязанности? – осведомилась Марина, остановившись у лестницы, ведущей на второй этаж. – Об этом в объявлении ничего не сказано.
– Нет, за порядком в доме следит его хозяин, а я здесь на правах гостя. Я только что выписался из больницы, мне нужно продолжать лечение и правильно питаться. Вы ведь умеете делать внутримышечные инъекции?
– Ну разумеется, ведь я по образованию медсестра. Между прочим, я еще и массаж делать умею.
– Я это учту. Сюда, присаживайтесь, пожалуйста, – Дмитрий Олегович указал рукой на стул. Сам сел по другую сторону стола и сказал: – Итак, давайте ваши документы: паспорт, диплом о медицинском образовании, рекомендательные письма.
– Да-да, сейчас, конечно, – девушка полезла в сумку. – Ой, знаете, я, кажется, папку с документами дома забыла! Похоже, на столе оставила. Но я сейчас сестре позвоню, и она мне их привезет. Вы не возражаете?
– Звоните, – Хохлов благосклонно улыбнулся.
Марина достала мобильник.
– Наташ, это я. Посмотри, пожалуйста, на столе в моей комнате есть что-нибудь? Ну слава богу! Значит, я действительно дома документы оставила. Наташ, ты можешь мне привезти эту папку? В Уткино, куда же еще? Не вредничай, а! Я тебе новую помаду отдам. Хорошо, клатч тоже дам поносить. Нет, это уже перебор! В общем, бери папку, дуй на вокзал, садись на сто двадцать девятый автобус, – далее девушка назвала подробный адрес косицынской дачи. – Все, жду. Дмитрий Олегович, вы извините меня, что так получилось…
– Ничего, бывает. Я надеюсь, ваша сестра не заблудится.
– Не должна, она девчонка понятливая. Может, пока что вы покажете, где будет моя комната?
– Успеется. Оставьте свои вещи здесь, я покажу вам кухню. Мне надо питаться не реже, чем через каждые два часа, небольшими порциями. По графику следующий прием пищи – через сорок минут. Мариночка, у вас есть шанс проявить свои кулинарные способности.
– У вас имеются какие-то особые пожелания касательно меню?
– Есть, но они, к сожалению, не совпадают с рекомендациями диетологов. Вот, – и Хохлов указал на листок, прикрепленный магнитом к холодильнику, – здесь подробный семидневный рацион человека, приговоренного врачами к строгой диете. Что скажете, Мариночка?
Девушка пробежала глазами меню и сказала:
– Я справлюсь. Скажите, как у вас насчет продуктов? В этом поселке есть приличный магазин?
– Есть, конечно, но и холодильник пока не опустел. Ладно, Мариночка, осваивайтесь, не буду вас смущать, – сказал Дмитрий Олегович и вышел.
Девушка проводила его долгим взглядом, поправила парик и внимательно осмотрелась. Причем настолько внимательно, что мне даже показалось – сейчас она обнаружит камеру! Однако этого не случилось. Взяв полотенце, она подошла к холодильнику и открыла дверцу, позаботившись о том, чтобы на ручке не осталось отпечатков ее пальцев. Из обилия продуктом, которыми я набила холодильник, она выбрала цветную капусту, повертела ее в руках и убрала обратно. Затем достала пачку нежирного творога и два яйца. Похоже, решила сделать творожную запеканку.
Я не отрывала взгляд от монитора и чуть ли не ежесекундно поражалась тому, насколько тщательно Марина контролирует каждое свое движение. К чему бы она ни прикасалась своими пальчиками, тут же вытирала полотенцем этот предмет. К рецептуре и технологии приготовления творожной запеканки в ее исполнении у меня претензий не было, по крайней мере до того момента, пока домработница не достала блюдо из электродуховки. Девушка выглянула в коридор, убедилась, что там никого нет, достала из кармана мини-юбки маленький флакончик и щедро посыпала запеканку каким-то белым порошком, а сверху намазала ее джемом. Затем немного подумала, вынула из холодильника питьевой йогурт, вылила его в бокал, высыпала туда же остатки порошка, размешала его ложкой и убрала пузырек обратно в карман. После этого она вновь вытерла свои отпечатки пальцев и пошла на поиски Дмитрия Олеговича. Он по-прежнему сидел на веранде и читал журнал.
– У меня все готово, – сказала Марина. – Можете пройти к столу.
– Я, пожалуй, пополдничаю здесь. Не составите ли вы мне компанию?
– Спасибо за приглашение, но я, честно говоря, не ем молочных продуктов.
– Мариночка, может, вы просто скромничаете? Знаете, я человек простой…
– Нет, я правда не люблю творог.
– Честно говоря, я тоже, но врачи утвержают, что он полезен для печени. Ладно, пойду руки помою.
Когда Хохлов вернулся на веранду, стол уже был накрыт.
– Выглядит аппетитно. Может быть, вы все-таки составите мне компанию?
– В другой раз.
– Ну как знаете, – Дмитрий Олегович отрезал кусочек творожной запеканки и под пристальным взглядом новоиспеченной домработницы поднес его ко рту.
В этот момент раздался звонок в дверь.
– Вы кого-то ждете? – спросила Марина.
– Жду, – ответил Дмитрий Олегович. – Вашу сестру. Наверное, она взяла такси и добралась сюда даже раньше, чем мы предполагали. Идите же, встречайте ее!
Девушка не спеша направилась к калитке. Она-то знала, что никакой Наташи в природе не существует. Любой визит был сейчас для нее некстати. Подойдя к забору, она оглянулась и увидела, что Хохлов как-то неестественно запрокинул голову. Звонок повторился. Девушка не стала открывать дверь и побежала обратно к дому.
– Мариночка, что же вы дверь не открыли? – вдруг ожил Дмитрий Олегович. – Или вас не Мариной зовут, а Марией?
Девушка, ни секунды не раздумывая, схватила столовый нож и замахнулась им на Дмитрия Олеговича.
– Ну вот, Машенька, ты себя и выдала, – сказала я, неожиданно появившись в дверях дома.
Она ойкнула, выронила нож и побежала в глубь сада. Я ринулась за ней. Мне удалось догнать ее уже около забора и буквально прижать к его доскам.
– Маша, не глупи, – сказала я. – Все твои манипуляции с творожной запеканкой и йогуртом записаны на пленку.
Она взмахнула рукой и сыпанула мне в лицо какой-то порошок. Откуда только успела его взять? Перед глазами у меня все поплыло, и я невольно ослабила хватку. Касаткина полезла через забор. Но тут – очень вовремя – подоспел Хохлов. Он успел схватить Марию за талию и стащить вниз. Она брыкалась, кусалась, а я ничем не могла помочь Дмитрию из-за жуткой рези в глазах. Я практически на ощупь дошла до калитки и открыла ее, впустив наконец соседа, которого пришлось привлечь к операции для создания отвлекающего маневра.
– Танечка, что с вами? – не на шутку встревожился Васильков.
– Глаза! – прохрипела я. – Она что-то распылила мне в глаза.
– Надо срочно их промыть. Пойдемте, я вас провожу к воде, – и Александр Иванович повел меня в дом.
Я уже почти ничего не видела. Только слышала, как истошно вопит Касаткина:
– Отпусти меня, сволочь! Тебе мало, что ты сделал меня сиротой?! Хочешь на зону отправить?! Ничего у тебя не выйдет! Сергей меня вытащит!
– Заткнись, дура!
Васильков подвел меня к мойке и открыл кран с холодной водой. Я начала промывать глаза.
– Что-то они там подозрительно притихли, – сказал Александр Иванович, – пойду гляну, что у них происходит.
Через несколько минут почти восстановилось зрение и я рванула в сад. Там разыгрались настоящие бои без правил. Хохлов сцепился в спарринге с непонятно откуда взявшимся Серым, а Машка, уже без рыжего парика, дубастила кулаками по голове Василькова, схватившего ее в охапку. Если мастер спорта по плаванию вполне был в состоянии противостоять разъяренному двадцатилетнему парню, то пенсионер уже еле держался. Еще пара таких тумаков по макушке – и он наверняка сдастся. Вихрем пролетев мимо боксирующих мужчин, я подскочила к Машке и ударила ее ребром ладони по шее. Этого оказалось вполне достаточно, чтобы она отключилась на какое-то время. Затем я пришла на помощь Хохлову, и мы вдвоем быстро скрутили Серого.
– Эх, жалко, я здесь камеру не установила! – посетовала я. – Впрочем, доказательств все равно хватит.
