Глава 10 Неожиданная развязка
На следующий день с утра я поехала в городское УВД, к начальнику оперативного отдела Андрею Валентиновичу Гусарову. Спокойный и невозмутимый Гусаров молча выслушал мои вопросы и сказал:
— Так. Вот папка. Здесь все, что тебе нужно. Смотри сама и разбирайся.
Я присела у окна за маленький столик и стала листать подшивку. В папке были отражены все случаи угона автотранспорта по городу с 1 апреля. Я внимательно просмотрела все происшествия за период с 1 по 7 апреля и нашла то, что могло бы оказаться мне полезным. Шестого апреля в 22 часа в дежурную часть Кировского РОВД поступило сообщение об угоне личного автомобиля «ВАЗ-21093» вишневого цвета. По сообщению той же сводки, машина была найдена утром восьмого апреля припаркованной на тихой улице Гоголя. Никаких повреждений машины не было зафиксировано. Машина была отбуксирована на стоянку УВД и спустя несколько часов возвращена владельцу. Его адрес был также указан в сводке.
Гусаров по поводу этого случая высказал мнение, что угон был совершен какими-то малолетками, которым захотелось покатать девочек. Я выяснила, что никакой экспертизы проведено не было, милиционеры ограничились пожеланиями владельцу машины более бережно к ней относиться. Я поблагодарила Гусарова за предоставленную информацию и направилась по адресу владельца автомобиля.
Несмотря на то что рабочий день был в разгаре, владелец «ВАЗа», некий господин Параев, был дома. Первые несколько секунд я рассматривала здоровенное обрюзгшее тело, облаченное в просторные штаны и рубаху. Рук не было видно. Верхняя их часть была скрыта в широкой рубашке, нижняя часть засунута в карманы. Широко расставив ноги и выпятив губы, незадачливый автолюбитель вопросительно уставился на меня.
— Параев Александр Владимирович?
— Допустим, — ответил толстяк, нервно поправив очки на переносице и тут же спрятав руку на прежнее место.
Я представилась частным детективом, после чего нижняя губа владельца «девятки» в знак удивления выпятилась еще больше.
— Чем же я могу служить? — спросил он.
«Служака из тебя, конечно, получится весьма шустрый», — подумала я.
— Дело в том, что по делу об угоне вашей машины вскрылись некоторые дополнительные обстоятельства. Я бы просила вас помочь мне. Это совсем несложно. Мне понадобится два часа для осмотра вашей машины. Мы совместно с милицией проводим профилактику угонов.
Эти слова для Параева стали решающими. Он с неожиданной для такой туши прыткостью засобирался. Видимо, угон машины не на шутку взволновал его.
Мы прошли к стоянке, где теперь Параев хранил свой автомобиль. Всю дорогу он консультировался у меня на предмет того, какие противоугонные системы более надежны, и даже проявил интерес к статистике угонов. Я как могла удовлетворила его любопытство.
Параев утверждал, что после того, как машина была ему возвращена, он никуда на ней не ездил. «Вот и хорошо, ты просто умница», — подумала я.
По дороге я позвонила из автомата эксперту-криминалисту из УВД Вахтангу Сипашвили, возможное привлечение которого к этому делу я согласовала с ним накануне. Он не тянул с приездом и был на месте уже через десять минут. Быстро взглянув на предмет своих исследований, он констатировал:
— Работы, выдымо, на час. Максымум два, — и принялся за дело.
Поблагодарив владельца машины за содействие, я поехала в банк. Секретарша Капитонова сообщила, что шеф с утра не появлялся и скорее всего будет только к вечеру. Если вообще будет. Тогда я направилась к дому президента на набережной. Как я и ожидала, дверь мне открыл Ищенко.
— Что вы хотели? — настороженно спросил он.
— Я хотела бы поговорить с Капитоновым.
— Он не в состоянии.
— И тем не менее, — я решительно вошла в квартиру. Ищенко исподлобья посмотрел на меня, выждал паузу и сделал приглашающий жест.
— А что вы хотели спросить? Может быть, лучше отвечу я.
— Нет, мне нужен именно он. Хотя и к вам у меня тоже есть вопросы.
В комнате президента банка была открыта балконная дверь. Снаружи царствовала весна, природа пробуждалась. Чего нельзя было сказать о Капитонове. В его душе, видимо, стояла мерзкая поздняя осень. Он развалился на диване в дорогой рубашке, которую, видимо, не снимал уже несколько дней. На небольшом столике рядом с диваном стояло несколько бутылок дорогих спиртных напитков, все они были открыты. Самое крепкое пойло, шотландское виски, было выпито почти до дна.
Капитонов поглядел на меня взглядом человека, которого в данный момент в этой жизни волнует лишь уровень алкоголя в организме. Спустя полминуты он наконец меня идентифицировал и осклабился:
— А, Танечка… Шерлок Холмс в юбке, как говорил Буба… Человек, рвущийся к истине как к звездам сквозь тернии… Ох уж эти тернии!..
Капитонов с трудом поднялся с дивана и, шатаясь из стороны в сторону, направился ко мне. Скорее всего сказывались привычки президента банка, который по этикету должен встать из-за стола, поздороваться и усадить гостя на подобающее ему место. К сожалению, сейчас это ему не удалось. Он зацепился ногой за столик, опрокинул его и сам грохнулся на ковер. Спиртное полилось из бутылок на пол. Я бросилась приводить все это безобразие в порядок. Капитонов, лежа на полу, слабо махнул рукой в том смысле, что это не имеет для него никакого значения. Подбежал Ищенко и попытался транспортировать своего друга обратно на диван. Капитонов, собрав последние силы, дополз до дивана и улегся на спину. Выпив принесенный Ищенко тоник, он жестом попросил оставить нас вдвоем, закурил сигарету и спросил:
— Ну, что у вас на сей раз? Какие еще новости? Я, откровенно говоря, в последнее время задумываюсь, правильно ли мы поступили, пригласив вас… Вы разрушили мою жизнь, Танечка, абсолютно ее разрушили… Хотя при чем здесь вы, это все она… Да, она… Как она могла?!
— Меня интересует последний вопрос, — оборвала я пьяные разглагольствования Капитонова. — У следствия появилась побочная линия. У Бородулина в городе были друзья. В отношении одного из них есть подозрения, что он причастен к убийствам. Не могли бы вы посмотреть на фотографию и сказать, знаете ли вы этого человека? Он тоже из города Шевченко, как ваша жена.
Я вынула из сумочки конверт, в котором лежала фотография мужчины. Капитонов взял ее в руки, долго всматривался, нервно вертел в руках, потом вернул и облегченно вздохнул:
— Нет, этого человека мне видеть не приходилось.
Капитонов лежал в какой-то прострации, свесив руку с зажженной сигаретой. Пепел с нее уже два раза упал на ковер. Я подошла к дивану, взяла из рук Капитонова сигарету и затушила ее.
— Это все, Виктор Михайлович.
Капитонов как будто не слышал меня. Он лежал с мутными открытыми глазами и рассматривал узоры на потолке. Я, не прощаясь, вышла из комнаты. У двери меня поджидал Ищенко. Уже в прихожей я обратилась к нему:
— Вы могли бы определить, видели вы этого человека или нет?
— Да, конечно, — с готовностью откликнулся Ищенко. — Давайте я посмотрю.
Я вынула из кармана куртки конверт с фотографией и дала ее Ищенко. Он вышел на свет, так как в прихожей было темновато, и спустя несколько секунд сказал, что человек на фото ему незнаком. Затем поинтересовался, кто этот человек и какова его роль в этом деле. Я ответила ему так же, как Капитонову. Ищенко был в некотором недоумении:
— А почему он всплыл так неожиданно?
— Следствие выясняет сейчас новые факты, — я забрала фотографию из рук Ищенко и положила обратно. Уже когда я совсем собралась уходить, Ищенко порывался еще о чем-то меня спросить, но передумал и молча закрыл за мной дверь.
Я зашла в лабораторию к Сипашвили. Он поднял на меня свои карие кавказские глаза и спросил:
— Ну что?
— Есть, готово, — отозвалась я и вынула два конверта с фотографиями абсолютно разных, но одинаково коротко остриженных людей. — Эту смотрел Капитонов, эту — Ищенко. Если результатов не будет, завтра привезу новые, — сказала я, имея в виду Синицына.
— Харашо, — нараспев произнес Вахтанг и скрылся в соседней комнате, где находилась аппаратура.
Через пятнадцать минут он вышел:
— Я нэ знаю сути дэла, но, па-моему, тэбе павизло! Рэзультат есть!
Я внутренне напряглась, словно гончая, которая ждет, что дичь вот-вот выскочит из кустов.
— Вот этот, — протянул мне фотографию Сипашвили.
— Ты уверен?
— Слушай, женщина! — с чисто кавказской горячностью сказал Вахтанг. — Если я гаварю, значит, так оно и есть! — и обиженно отвернулся.
Затем, видя мое замешательство, несколько смягчился:
— Что? Нэ ожидала?
— Как тебе сказать… — задумчиво проговорила я. — Даже не знаю. Спасибо.
* * *
Вечером того же дня, узнав необходимый мне адрес, я поехала к двухэтажному особняку в Заводском районе. Дом был построен недавно и принадлежал явно состоятельному человеку. Я позвонила в дверь у ворот, и через некоторое время ее открыл хозяин.
— Здравствуйте, еще раз, Сергей Леонидович. У меня к вам несколько вопросов.
Ищенко раздраженно поморщился и нехотя пригласил меня в дом. Внутри было довольно опрятно, но ощущался недостаток женской руки. Мы прошли на второй этаж и уселись в креслах около камина. Тихо мурлыкая, с дивана спрыгнула кошка и спустя некоторое время устроилась на коленях Ищенко.
— Вы хорошо устроились, — похвалила я обстановку в квартире. — Хотя, по-моему, чувствуется, что женщины бывают здесь редко.
— Спасибо. Что касается женщин, то с ними столько проблем. Вот, например, с вами. Хотя я рад, что вы докопались до истины. Могло ведь все кончиться еще хуже. Мало ли чего можно было ожидать от этого союза друга-предателя и похотливой взбалмошной сучки, — при этих словах глаза Ищенко засверкали нездоровым блеском, — которые ради удовлетворения своих корыстных интересов и сексуальных наклонностей были готовы на убийство друзей. А могут ли вообще быть у женщины друзья? — задал риторический вопрос Ищенко. — Я не верю в искренность женщин. Настоящая дружба — удел мужчин.
— Вы, я вижу, нас не очень-то жалуете. Я имею в виду женщин вообще и Ольгу Капитонову в частности. Ваша же забота о Капитонове, как бы это сказать, несколько перенасыщена. В свете намеков, которые бросали некоторые ваши товарищи, это выглядит довольно странно…
— Каких намеков? — раздраженно спросил Ищенко.
— А на что, по-вашему, намекали Буцаев и Скоробогатов? А уж «похотливая сучка» Ольга прямо заявила о вашей, мягко говоря, нестандартной сексуальной ориентации. Кстати, на коленях у вас кошка или кот?
Ищенко сбросил кота на пол и закричал:
— Моя сексуальная ориентация является моим личным делом! Какого черта вы лезете в чужую жизнь? Вас наняли для выполнения определенных функций, вот будьте добры этим и занимайтесь! Что вы еще хотите у меня выяснить? Ваше расследование практически закончено, преступники известны. Вас что, мучает совесть от того, что представительница вашего пола окажется на скамье подсудимых?
— Меня мучает совесть потому, что там может оказаться невинный человек. Я заметила, что из поля моего зрения исчезли двое — вы и ваш друг, или возлюбленный, Капитонов. Я и раньше замечала какую-то связь между вами, но не могла определить ее характер. Все остальные альянсы и мезальянсы в вашей дружеской, с позволения сказать, компании мне были известны и были профильтрованы в ходе расследования. А вы как бы оказались за бортом. Мне на определенном этапе показалось, что все уж слишком хорошо складывается: и личность киллера, и вишневая «девятка» поблизости. Зачем преступнице убивать киллера на месте преступления, а не отвезти его за город и не выбросить куда-нибудь в овраг?
— Это вполне мог быть эмоциональный срыв. Все-таки женщина, — ехидно заметил Ищенко.
— Возможно, хотя это серьезный просчет с ее стороны.
— Я согласен с вами. Но зачем вы мне все это рассказываете?
Я продолжила:
— Если предположить, что Ольгу подставили, то у меня был единственный путь доказать это. Я проверила оперативные данные по угонам машин, аналогичных машине Ольги, и выяснила, что похожая «девятка» была угнана шестого, а найдена восьмого апреля. Вы помните тот портрет приятеля убитого киллера, который я привозила сегодня днем в квартиру Капитонова? Вы еще удивились сначала, а потом проявили некую заинтересованность.
— Да, а что?
— А то, что вы сами допустили ряд промахов, Сергей Леонидович. Это вы сказали мне о том, что Ольга в случае смерти Капитонова станет владелицей солидного пакета акций банка. Все это в принципе было вполне логично, но и заставило задуматься о вашей заинтересованности в том, чтобы я получила дополнительную лишнюю информацию для разоблачения Ольги.
Ищенко внимательно смотрел на меня ненавидящим взглядом. Я в данный момент олицетворяла для него весь спектр негативных эмоций, которые вызывал у него женский пол.
— Что касается фотографий, это были изображения уголовников, которые к этому делу не имеют никакого отношения.
— Зачем же вы их мне показывали? — тихо спросил Ищенко.
— Таким образом я снимала ваши с Капитоновым отпечатки пальцев. А до этого сегодня утром были сняты отпечатки пальцев с автомашины, угнанной накануне покушения на Буцаева. Догадываетесь, чьи отпечатки там были обнаружены?
Лицо Ищенко побелело. Он замер, уставившись на меня горящим взором.
— Вот теперь я могу точно сказать, кто убивал своих друзей. Это ваша с Капитоновым мини-группировка таким образом взяла верх над всеми остальными.
— Виктор здесь ни при чем, — как бы очнувшись, сказал Ищенко. — Он вообще ничего не знал. Он ничего не видел. Он не догадывался ни о чем, что творилось вокруг. Он давно уже утратил чувство реальности. Его предали все, в том числе жена. Со студенческих пор все изменились, кроме меня. Он ничего не знал, — как заклинание повторял Ищенко. — Я один действовал на свой страх и риск, — уже откровенно начал говорить он.
— Как же вы нашли киллера?
— С него все и началось, — нервно заламывая руки, пробормотал представитель сексуальных меньшинств, постоянно перемещаясь вдоль камина. — Я давно хотел поставить этих подонков на место. Как-то раз случайно в баре я познакомился с одним человеком, который… Ну, в общем… — начал мяться Ищенко. — Ну, словом, когда мы с ним познакомились поближе, выяснилось, что он уголовник, сам жил в Шевченко, знал Ольгу по стрелковому клубу. Тут у меня и возникла идея, которая впоследствии преобразовалась в план.
Бородулин был садист и извращенец. Мне его абсолютно не жалко. Но с его помощью можно было убрать всех этих мерзавцев, которые предали идеалы дружбы и старались сожрать друг друга.
Устранив киллера, я бросал тень на Ольгу, подкрепив это доказательствами в виде «девятки» и пистолета. И никто бы ничего не узнал. И никто бы ничего не узнал, если бы не ты, сука! И никто не узнает, — Ищенко безумным взглядом уставился куда-то в сторону камина, затем неожиданно извлек из угла кочергу и направился в мою сторону.
— Что вы собираетесь делать? — спокойно спросила я.
— Я собираюсь размазать твои мозги по каминной решетке.
— Вы ответите за это.
— Ты удобришь землю на моем огороде позади дома, — он замахнулся, но я вовремя успела вскочить с кресла. Удар оказался сокрушительной силы и превратил кресло в табуретку — спинка была изуродована напрочь. Ищенко по инерции подался вперед. Я воспользовалась этим и нанесла ему удар кулаком по почкам. Ищенко взвизгнул, но устоял на ногах. Тогда моя нога взлетела к его челюсти, и неудачливый Джек-Потрошитель затих на ковре.
Я подошла к окну и подала условный знак рукой. Через пять минут квартира Ищенко была заполнена милиционерами в форме и штатском. Я вытащила из кармана диктофон и передала кассету капитану Колпакову.
— Здорово ты ему двинула, — сказал Колпаков, глядя на лежащего до сих пор без сознания Ищенко.
— За всех женщин постаралась. Будет знать, как с нами связываться!