Глава 3

– Что значит не расплачивался? Как так? – ничего не понимала я. – Кто же тогда, если не он, отдавал вам деньги?

– Его отец, – каким-то обреченным голосом ответил мне мужчина.

– Руслан Викторович? – удивилась я.

– Он самый, – вздохнул Изосимов. – Он отдал всю сумму и пригрозил мне, что, если я еще хоть раз обыграю его сына, мне несдобровать, как и несдобровать, если я буду беседовать о чем бы то ни было, касающемся Георгия и его долга, с работниками милиции.

– Понятно, почему вы так на меня прореагировали, – теперь обо всем догадалась я. – Только можете не волноваться, эта информация останется полностью при мне и до Руслана Викторовича не дойдет.

– Да уж хотелось бы верить… – снова вздохнул мужчина.

Я посмотрела на него и вдруг почувствовала, что он мне еще более противен, чем до того: взрослый дядька, богатый частный предприниматель и до смерти напуган какой-то необоснованной угрозой. Неужели он настолько слаб и труслив, что не может дать отпор и постоять за себя? Нет, такие мужчины совершенно не в моем вкусе. Впрочем, что-то я отвлеклась от нашего разговора – нужно пока выжимать из этого типа все, что он знает, иначе замкнется сейчас, и все мои старания окажутся бессмысленными. Я вновь решительно посмотрела на собеседника и попросила:

– Расскажите подробнее, как все было.

– А что тут рассказывать? – пожал плечами Владислав Петрович. – Принес его папаша мне деньги, пригрозил на будущее, а чтоб я лучше понял, магазин один мой потряс. Не сам, конечно, а его люди. Ну и все.

– А его сын, он пытался с вами расплатиться? Я имею в виду – лично? – решила на всякий случай спросить я.

– Нет, он от меня прятался. Знал, что если найду, то ему несдобровать. Я же тогда не знал, что его папаша… – Изосимов запнулся и испуганно уставился на меня. Затем с трудом сглотнул и добавил: – Я вам ничего не говорил и ничего не знаю.

– Не говорили, конечно, – согласилась я. Но тут же спросила: – Так что «его папаша»?

– Что, что… Большой человек, вот что, и еще работник областной думы, – теперь уже следя за своими словами, ответил бизнесмен.

Я поняла, что бесполезно пытаться его разговорить, ничего он мне уже не скажет, стало быть, придется узнавать через кого-то другого. Попробовав задать еще несколько интересующих меня вопросов, но так и не выведав чего-либо интересного, я оставила-таки наконец Изосимова в покое и покинула его кабинет, а затем и магазин. Вернувшись в машину, первым делом вывела ее с этой шумной торговой улицы, затем остановилась на первой попавшейся стоянке и задумалась. Новость о том, что расплатился за Георгия его отец, для меня была совершенно неожиданной и пока еще никак не укладывалась в голове.

Отец расплатился. Надо же… Сам! Что это может значить? Только то, что он знал о долгах сына. Видимо, испугавшись угроз Изосимова, Георгий рассказал обо всем отцу, и тот моментально принял соответствующие меры: он, конечно, вернул проигранные Георгием деньги, но… еще и «потряс» один из магазинов Владислава Петровича, где наверняка срубил отданную сумму с процентами, то есть вернул свои деньги. Изосимов же намек понял и принял к сведению, а потому так не желал беседовать со мной. Выходит, что обо всем позаботился папаша. Однако с сына подозрения в убийстве это не снимает.

По моему мнению, Георгий все равно мог убить девушку. Лишь когда денег, полученных от продажи драгоценностей, не хватило, или же тогда, когда его прижали менты, он все рассказал отцу. Тот, являясь человеком значительным и опасным, что следует из разговора с Изосимовым, быстро «отмазал» сынка, расплатился за него, а его самого сослал на одну из своих вилл, якобы отдыхать от перенесенного стресса. Одним словом, тщательно проработал все и теперь считает, что бояться ему и его сыну нечего.

«Как бы не так, – усмехнулась я. – Я-то знаю, что, будь парень и в самом деле невиновен, отсылать его подальше, к тому же в момент расследования, вряд ли бы кто стал, понимая, что это лишь удвоит подозрения на его счет. Нет, парнишка наверняка замешан в убийстве, иначе не стал бы папочка так хлопотать за него. Нужно попробовать подойти к нему с какой-нибудь другой стороны. Сам он, конечно, ничего не скажет, так что беседовать с ним толку мало, но вот в квартире, где случилось убийство, очень даже могло остаться что-то, что ему принадлежало. Например, малюсенький волосок, пуговка или иная мелочь. Их-то, не замеченные ментами мелочи, я и поищу».

Прекрасно понимая, что квартира девушки наверняка все еще опечатана, я позвонила матери убитой и поинтересовалась у нее, можно ли попасть в дом дочери каким-то другим путем, не срывая пломбы. Женщина пояснила, что квартира дочери располагается в элитном районе, так что там довольно просто попасть на глаза соседям или охране, а значит, лучше не рисковать.

Я полностью с ней согласилась, но, пообещав не рисковать, все равно поехала в сторону дома девушки. Пусть не удастся рассмотреть, что и как обстоит внутри, но я хоть смогу побеседовать с соседями и узнать, кто в последнее время навещал Ирину Брель и не заметили ли они чего-нибудь подозрительного. Если работникам милиции заплатили за тишину, то все более или менее важные показания они уже давно изъяли из общего дела, а потому лучше все выяснить на месте и самой.

Стараясь нигде не задерживаться, я быстренько покинула спокойную стоянку и направила свою верную бежевую «девяточку» к дому убитой девушки. Добралась я до него довольно быстро, так как он располагался всего через два квартала от того места, где я находилась, и был виден издалека: таких высоток в Тарасове пока не слишком много, по крайней мере в центральном районе, где сносить старые дома начали лишь недавно. Я поместила машину в тенек, под какое-то одиноко торчащее посреди двора дерево и сразу зашла во второй подъезд. На лифте поднялась до одиннадцатого этажа и, выйдя на площадку, стала осматриваться.

Как я и ожидала, дверь в квартиру Ирины Брель оказалась опечатанной. Взламывать пломбу было слишком опасно даже для меня, профессионала с хорошими связями, а потому я начала обдумывать другие варианты проникновения в квартиру девушки. В конце концов я попросту решила сначала попасть к кому-то из соседей, а уже от них через окно попробовать пробраться внутрь разграбленного жилища. Ничего лучшего мне в голову в тот момент не приходило.

Смирившись с мыслью, что сейчас придется убеждать в необходимости своих действий соседей, а затем лезть в нужную квартиру через окно, на виду у всего города, я тяжело вздохнула и с силой надавила на звонок соседней с Ириной двери. Несколько минут ничего не происходило, а затем дверь почти бесшумно распахнулась передо мной, и я увидела приятную на вид старушку.

Она была очень даже привлекательной для своего преклонного возраста. Сразу видно, что женщина следит за собой. Она пристально осмотрела меня и приятным голосом произнесла:

– Что вам, девушка? Вы кого-то ищете?

– Н-нет, – протянула я неуверенно. Затем достала из сумочки свое спасительное удостоверение и, показав его, пояснила: – Мне бы хотелось с вами немного пообщаться по поводу…

– Моей соседки, – сама закончила за меня пожилая женщина. И тут же распахнула дверь настежь, добавив: – Да, конечно, проходите. Ваши коллеги у меня уже не раз были, тоже все расспрашивали. Мне-то что, не жалко, отвечу и на ваши вопросы. Девочка-то Ирина хорошая была, приветливая. А какая красивая, сил нет… – переключилась старушка на вздохи-ахи. – Жаль ее, очень жаль.

Я спокойно вошла в квартиру и принялась ее рассматривать. Мне показалось очень странным, что в городской квартирке, тем более относящейся к разряду новостроек, совсем не было современной мебели. Напротив, здесь все было обставлено по старинке – деревянная мебель, скатерти с ручной вышивкой по краям, устилающие пол явно рукотворные коврики с очень красивым и ярким орнаментом, море цветов на подоконнике. Все это создавало такой уют, что даже думать не хотелось о каких-то делах и работе. В такой квартирке только чай пить да незатейливые беседы вести. Но позволить себе слабинку я не могла, а потому сразу перешла к разговору.

– Извините, не знаю, как к вам обращаться, – первым делом решила я выяснить, как зовут приветливую старушку.

– Зовите меня, как и все, бабой Лидой, – откликнулась она, опускаясь напротив меня на старенький, покрытый немного потертым покрывалом диванчик. – Я люблю, когда по-простому.

– Хорошо, – согласилась я и вслед за этим спросила: – Скажите, пожалуйста, вы хорошо знали убитую?

– Ну, как сказать хорошо… – пожала плечами бабушка. – Прилично знала. Видела часто, иногда разговаривала с ней на площадке или на улице у дома. Бывало, что и кота своего, Ваську, у нее оставляла, если на дачу ненадолго уезжала. Она и не отказывала. Добрая была девочка.

– Если я правильно поняла, ничего плохого вы о ней сказать не можете, – продолжала я выяснять мнение соседки об убитой девушке.

– Нет, не могу, – подтвердила мои слова баба Лида. – Я же не судья, чтобы чьи-то поступки судить. Для меня важно, чтобы человек к другим хорошо относился, а как и что он делает, это его дело. Мне, конечно, многое любопытно было, это уж старческое, но судить я никого не смею.

После этих слов у меня возникло предположение, что старушка довольно любознательна, а потому может знать очень даже много. Решив проверить свою догадку, я спросила:

– А в день убийства вы были дома?

– Да, была, – кивнула бабушка. – Я почти всегда дома. Мне ведь ходить некуда. Ну разве до магазина и обратно, так это всего с полчаса занимает. А вас что-то еще интересует, какие-то другие подробности? – теперь уже сама спросила бабушка и вопросительно посмотрела на меня.

– Даже не какие-то, а все, – ответила я и для большей правдоподобности, а также во избежание лишних вопросов добавила: – Это дело раньше другой следователь вел, сейчас его передали мне, так что я вынуждена проверять все лично.

– То-то, я думаю, странно, что вы одно и то же спрашиваете, – теперь уже улыбнулась бабушка. – Я даже было подумала, не аферистка ли. Сейчас ведь всякого сброда полно, и не угадаешь, у кого что на уме, – немного извиняясь, произнесла старушка. Потом глубоко вздохнула и, махнув рукой, произнесла: – Да вы спрашивайте, спрашивайте, не обращайте внимания на мою болтовню. Не часто ведь старому человеку с кем-то общаться приходится, вот и выходит, что мы, старики, излишне говорливыми становимся.

Я приветливо улыбнулась бабульке, как бы давая понять, что вполне ее понимаю и не осуждаю, а затем вернулась к своей главной задаче:

– Скажите, часто ли к девушке приходили гости и был ли кто у нее в день убийства? Это очень важно для следствия, поэтому постарайтесь вспомнить всех, кто в тот день был.

– А что тут вспоминать? – всплеснула руками бабулька. – Я точно знаю, кто у нее был. Если честно, то к девочке часто мужички разные ходили, чаще всего, по виду судя, обеспеченные. Нет, не подумайте, я ее не осуждаю, ее это дело, просто я не раз видела, как к ней то один важный господин похаживает, то другой. Впрочем, и неудивительно, красивая уж она больно была, – сделала вывод баба Лида.

Я же только добавила:

– А что в день убийства?

– В тот день тоже приходили несколько. Всех она сама же и провожала, это я точно знаю, видела в «глазок», – немного смущаясь, призналась соседка. Затем сразу же покраснела, но, быстро с этим справившись, принялась объяснять, зачем она это делала: – Знаете, все время боюсь, что на лестничной площадке что-то да произойдет, как в соседних подъездах. То кошку убьют, то ребятня все стены поиспишет, а нам их потом отмывай. Вот я и выглядываю в «глазок», как только слышу какой-нибудь шум. А слух у меня отменный, не смотрите, что я старая.

– Это хорошо, даже очень, – похвалила я бабушку, радуясь, что не перевелись еще в России бабульки-шпионки, все и про всех знающие. Так что не правы те, кто говорит, что такие особы только в деревнях остались, и эта одинокая бабушка – тому самое прямое подтверждение. Затем взяла свою сумочку и стала искать в ней фотографию Шалыгина. Когда та наконец попалась мне в руки, я протянула ее бабульке и спросила: – А вот этот парень в день убийства приходил к Ирине? Мне очень важно знать.

Баба Лида внимательно посмотрела на карточку, держа ее на расстоянии вытянутой руки, что указывало на то, что она дальнозоркая, а затем уверенно произнесла:

– Да, приходил. Раньше этого оболтуса я у нас на площадке часто видела, он, видно, с Ирочкой встречался, но потом как-то исчез и долго не появлялся. А тут вдруг ни с того ни с сего заявился снова. Правда, приходил всего минут на пятнадцать, не больше, а затем сразу ушел. Но Ириша была живая, я точно помню, – сразу заметила бабулька, догадавшись уже, что парень относится к числу подозреваемых.

– А после него кто-то еще был? – полностью доверяя бабушке, сразу же спросила я.

– Да, – продолжила рассказывать бабулька. – Был еще паренек, молоденький совсем, но какой-то уж очень странный.

– Почему странный? – не поняла я. – Он что, вел себя как-то подозрительно?

– Нет, просто взгляд его мне почему-то не понравился. Я с ним на лестнице столкнулась, когда во двор выходила, вот и обратила внимание.

– Описать его можете? – полюбопытствовала я, решив, что этого типа следует непременно проверить.

– Ой, вряд ли, – отмахнулась бабулька. – В этом деле я не сильна. Обычный он был, как и все. По мне, так все мужчины между собой похожи, я их даже иногда путаю.

Из-за того, что бабушка не смогла описать очередного гостя Ирины, я немного расстроилась, но тем не менее продолжила задавать вопросы:

– А после того, как парень ушел, еще гости у Ирины были? Мужчины, женщины?

– Ой, даже и не знаю, – пожала плечами бабушка. – Я ведь тогда в аптеку уходила, а когда пришла, смотрю, у нашего подъезда милиция, «Скорая». Я даже не поняла ничего сначала, а когда узнала, что стряслось, так расстроилась, так расстроилась…

Бабулька тяжело вздохнула и, устремив взгляд в пол, застыла в таком положении. Я выдержала небольшую паузу, чтобы не показаться чересчур невоспитанной и не уважающей чувства других людей, а затем спросила:

– А вот это окно у вас открывается?

– Что? Окно? Ах да, конечно, открывается, – будучи вырванной из какого-то другого мира, не сразу смогла ответить старушка. Затем до нее все же дошел смысл моего вопроса, и она удивленно спросила: – А почему вы об этом спрашиваете?

– Дело в том, – осторожно начала я, – что сразу после убийства квартира Ирины была опечатана, а значит, входить в нее нельзя никому. Но попасть туда мне совершенно необходимо, так как я должна лично осмотреть место убийства и еще раз поискать улики, указывающие на преступника. Возможно, мои коллеги что-то упустили и недосмотрели. Вот я и подумала, не позволите ли вы мне воспользоваться вашим окном, чтобы попасть на соседний балкон.

– Ой, что вы! – испугалась бабулька. – У нас же одиннадцатый этаж. Еще свалитесь!

– Не волнуйтесь, нас хорошо готовят, – успокоила я бабу Лиду. – Мне не раз приходилось такое делать, поэтому проблем возникнуть не должно. Ну так как, могу я воспользоваться вашим окном?

– Ну, если это так необходимо… – неуверенно откликнулась хозяйка. И тут же добавила: – Только вы уж поосторожнее. Если хотите, я вас веревкой обвяжу, чтобы не упали.

Это доброжелательное предложение показалось мне вполне уместным, а потому я не стала от него отказываться. Пока бабулька искала где-то у себя в кладовке веревку, я открыла настежь окно и, высунувшись в него, посмотрела в сторону соседнего балкона, по всем параметрам принадлежащего квартире Ирины Брель. От окна до края балкона было примерно метра два, но преодолеть их было вполне реально, так как чуть пониже подоконника располагался какой-то неровный выступ, созданный из кирпичей. Если посмотреть на дом со стороны, то выступ должен был выглядеть частью цветка, украшающего стену дома. Спасибо строителям за это великолепие!

Дождавшись, когда баба Лида принесла веревку, я привязала один ее конец к батарее, второй обмотала вокруг талии и, не мешкая ни минуты, полезла на подоконник. Позади меня опять послышались старушечьи вздохи-ахи, но я не обратила на них никакого внимания, полностью сосредоточившись на переходе. Сев на подоконник, я осторожно свесила ноги вниз и принялась искать кончиками пальцев спасительный выступ. Сначала у меня ничего не выходило, но вскоре нога нашла наконец какую-то опору, и я смогла немного расслабить руки. Затем осторожно посмотрела вниз, но не на асфальт, чтобы не вызвать у себя нежелательного головокружения, а туда, где находились сейчас мои ноги, и, наметив место, куда следует поставить ногу, сделала новый шаг. Теперь я оказалась совсем уж в подвешенном состоянии, так как держаться было почти не за что, не считая почти гладкой стены, за которую я цеплялась едва ли не зубами.

Не знаю как, но за несколько минут я сделала еще пару шагов и оказалась почти рядом с балконом. Решив больше не тянуть резину, я попыталась дотянуться до края балкона рукой, но едва не потеряла равновесия и не полетела вниз. Сердце моментально заколотилось как бешеное, а в уме возникла совсем уж ненужная мысль о смерти. Кое-как отогнав ее от себя, я сделала еще один осторожный шаг, а только потом повторила попытку дотянуться до перил балкона. На сей раз мне это удалось, и я ухватилась за них одной рукой. Ну а дальше все было сравнительно просто: я, медленно перебирая ногами, добралась до балкона и перелезла на него.

Господи, неужели я это все же сделала? Я посмотрела назад, на весь пройденный путь. Из окна, откуда я совсем недавно вылезла, выглянула испуганная баба Лида, но, увидев, что я нахожусь в полной безопасности, натянуто улыбнулась. Я попыталась сделать то же самое, но не смогла – видно, организм еще свыкался с мыслью, что я до сих пор жива.

Придя немного в себя, я подошла к двери, ведущей в квартиру, и слегка толкнула ее – дверь оказалась заперта, но лишь на верхний шпингалет, что давало мне возможность не слишком долго с ней мучиться. Достав из кармана брюк, которые я так кстати надела, маленький складной ножичек, я снова прильнула к двери и надавила на нее. Затем, раскрыв свой рабочий инструмент и просунув его в образовавшуюся щель, принялась раскачивать задвижку шпингалета. Первые несколько минут у меня совершенно ничего не выходило, но минут пятнадцать спустя задвижка подалась и сдвинулась с места. Когда она достигла нужного уровня, я снова надавила на дверь и открыла ее.

Спокойно отодвинув скрывающий от меня комнату тюль в сторону, я шагнула через порожек и остановилась. Здесь моему взгляду предстала ужасная картина: вся мебель в комнате была перевернута вверх ногами, а часть даже полностью разворочена, как после взрыва. Везде валялась одежда, мятая или рваная бумага, битая посуда. Осколки цветочных горшков и куски земли валялись на полу, покрывая весьма дорогой ковер. Ящики стола были выдвинуты, а все их содержимое лежало кучей на столе и полу. При этом было хорошо видно, что большую часть вещей ломали специально, как бы создавая имитацию настоящего ограбления.

Так, так… А ведь, кажется, ограбления-то здесь и не было… По крайней мере такого, видимость которого хотели создать. Вот, например, телевизор, весьма дорогой. Он просто разбит, хотя за него можно было получить немалые деньги в любом магазине. Или музыкальный центр – тоже на месте и тоже поломан. И потом, если убийцей был вор, зачем ему было все так курочить, привлекая внимание соседей лишним шумом. Нет, он бы тихо, спокойно взял все нужное и просто исчез. То же касается и Шалыгина: убив бывшую подружку, он вряд ли стал бы учинять здесь такой разгром, просто вытащил бы содержимое шкафов и ящиков. Зачем ему было бить аппаратуру и все остальное? Отсюда вывод: убили Ирину вовсе не ради ее драгоценностей. И вполне возможно, что сделал это не Шалыгин.

Последнее предположение не давало мне покоя. Честно сказать, я с самого начала не слишком верила в то, что Георгий виновен – просто потому, что не было еще таких случаев, чтобы на убийцу удавалось выйти так просто. Да и потом, слишком уж подозрительна такая причина: богатый сыночек убивает ради драгоценностей. Глупость. Хотя я в нее на какой-то период времени все же поверила или, может, просто заставила себя поверить. Но по ходу того, как один за другим всплывали новые факты и данные, у меня возникало все больше и больше сомнений в этом. Когда же соседка Ирины сказала, что в день убийства Шалыгин приходил к девушке, я поняла, что парень, скорее всего, ни при чем. Многое, конечно, все еще указывает на него, но уже и многое опровергает его вину.

Понимая, что мне во что бы то ни стало нужно найти что-то, подтверждающее, что виновен именно Георгий или, как раз наоборот, что виновен совсем не он, я прошла в квартиру и осторожно стала осматривать все ее содержимое. Если вдруг на глаза попадалось что-то подозрительное, я сразу подходила поближе и внимательно это изучала. Мне удалось найти фотоальбом девушки, просмотрев который, я так и не увидела в нем никаких мужчин, что указывало на то, что свои «боевые трофеи» Ирина запечатлеть не особенно пыталась. На всех снимках были либо она, либо ее подруги. Также попалась мне записная книжка девушки, от которой почему-то была оторвана обложка. Листочки я аккуратно подобрала и сунула себе в карман, планируя просмотреть позднее.

К сожалению, ничего другого, кроме этих двух вещей, что представляло бы для меня интерес, обнаружить не удалось. По всей видимости, все подозрительное или хоть чем-то способное выдать преступника отсюда было взято если не самим виновником, то теми, кто его прикрывал, то есть ментами, которым хорошо заплатили. А в том, что они кого-то прикрывали, сомневаться даже и не приходилось, если брать в расчет те записи, что находились в деле по данному убийству. Это сразу заметил и Киря.

Поняв, что ничего больше я уже здесь не найду, я снова вышла на балкон, кое-как закрыла за собой дверь на шпингалет, а затем снова направилась в гости к соседке. Не стану описывать обратный путь, так как от предыдущего он отличался немногим, разве что боялась я чуточку больше, да нога соскальзывала с выступа на два раза больше. Скажу только, что добралась я до квартиры бабы Лиды все же в целости и сохранности, что называется, без потерь, если не брать в расчет перепачканный до невозможности наряд.

– Ну что, нашли что-нибудь? – прямо с ходу спросила меня любознательная старушка и тут же защебетала дальше, даже не дожидаясь от меня ответа: – Ой, я так за вас переживала, так боялась. Виданное ли дело – девушка, да по стенам лазает! С такой работой и мужчина не каждый справится, но вы… Вы хоть не пострадали, не ушиблись? Давайте вашу блузку, я ее сейчас простирну быстренько, а вы пока чайку попьете. Я его специально, пока вы лазили, приготовила.

– Спасибо большое, вы мне многим помогли, – от души поблагодарила я старушку. И тут же поведала о своих успехах, понимая, что женщину они тоже очень интересуют: – Я установила, что девушку убили вовсе не из-за ее драгоценностей.

– Не из-за драгоценностей? – удивилась бабулька. – Тогда из-за чего же?

– Этого я пока не знаю, но ограбление было лишь видимостью, чтобы сбить милицию с толку. Пока они будут искать вора, настоящий преступник успеет спрятаться.

– Вот ведь как, оказывается, бывает… – вздохнула баба Лида. – Что за народ пошел! Все друг друга обхитрить, вокруг пальца обвести хотят…

Не имея ко мне больше никаких вопросов и полностью удовлетворившись услышанным, хозяйка поспешила в ванную, застирывать мою перепачканную блузку, тогда как я осталась сидеть в кухне с бокальчиком горячего чая. Чай пить я совершенно не хотела, а вот свободная минутка сейчас была мне очень даже кстати. Так что, воспользовавшись ею, я принялась анализировать собранную информацию.

Итак, предполагаемым убийцей у нас является некий сынок богатого папаши – Шалыгин Георгий. Парень сильно проигрался в карты, а потому, чтобы вернуть должок, принялся изыскивать средства. Он вспомнил о своей давней любовнице, которой когда-то дарил много всего ценного, и решил вернуть подарки, а потому стал приставать к девушке. Многие видели, как между ним и пострадавшей произошла ссора и как Шалыгин грозился найти на Ирину управу. Это и заставило милицию и родственников девушки поставить его первым среди подозреваемых. Но так ли все на самом деле? Насколько велика вероятность того, что убийца именно Георгий, а не кто-то другой?

Исходя из всего мне известного, невольно возникают сомнения в виновности парня. Во-первых, потому что он сын богатого папаши и запросто мог попросить денег взаймы у него, даже не говоря, для чего они нужны, или в крайнем случае наврав о причине. Этого парень не сделал, скорее всего, потому, что боялся: отец, узнав, что он снова играет, урежет ему денежное довольствие. И вот еще что: решив забрать драгоценности у девушки, он мог бы просто их выкрасть, но не убивать девушку. Хотя мать Ирины считает, что убил он ее из-за того, что боялся, что его любовница расскажет об их связи жене Георгия.

Идем дальше. Как выяснилось, долг за Георгия все же заплатил его отец, да еще и пригрозил Изосимову, чтобы тот больше не смел играть с его сыном. Затем отец сразу отправил сынка подальше из города. Зачем он это сделал? Чтобы к нему никто не приставал с вопросами и не смог уличить в совершении убийства или зачем-то еще? Насчет убийства, как я только что выяснила, все сомнительно, а вот второй вопрос для меня пока остается открытым.

И последнее. Больше всех меня настораживает приход Георгия Шалыгина к Ирине буквально в день смерти. Зачем парню было так светиться, если он собирался убивать ее или грабить? Не думаю, что он совсем уж глуп, а значит, должен был понимать, что раз он долгое время не появлялся у Ирины, то своим приходом сразу же привлечет к себе внимание окружающих: соседей, жильцов дома и так далее. Но он все же пришел, а через пару часов Иру убили. Неужели Георгий не догадывался, что в связи с тем, как он себя вел, первое подозрение сразу же падет именно на него – ведь он ей угрожал, приходил к ней? На мой взгляд, такое поведение говорит о том, что парень, если все-таки убийца он, либо глуп до невероятности, либо надеялся на своего всемогущего папашу, которому ничего не стоит его снова отмазать, как было не раз. Одним словом, пока твердой уверенности в том, что убил именно Георгий, как и в том, что это был не он, у меня нет. Нужно работать дальше.

Сделав несколько глотков ароматного чая, я задумалась, что делать дальше. Я уже осмотрела место преступления, пообщалась с соседкой девушки, выяснила все про долги Георгия. Осталось лишь побеседовать с ним самим или… с его женой. Вдруг муженек очень доверяет своей супруге и о чем-то ей рассказывал? Или же она сама что-то случайно услышала, такое тоже возможно. К тому же только жена Георгия знает, где сейчас прячется он сам, никто другой мне этого не скажет. Так что придется навестить ее и немного пообщаться.

Покинув гостеприимную соседку Ирины Брель, благодаря которой я смогла установить, что ограбление квартиры не было настоящим, а скорее являлось инсценированным и что Георгий не ради убийства приходил к бывшей любовнице в день ее смерти, я вернулась в свою машину и заняла место за рулем. Затем достала из кармана свой трофей – записную книжку Ирины – и принялась его изучать, стараясь разложить по порядку все листы, которые самой девушкой были пронумерованы. Восстановить первоначальную последовательность мне, конечно, удалось, но тут выяснилось, что в книжке не хватает одного листка. Его могла выдернуть как сама владелица, так и те, кто ее убил. Или же те, кто его затем прикрывал. Снова оказалось, что меня опередили, а значит, я не получила информации о чем-то важном. Оставалось надеяться на саму себя и свои способности.

Отложив книжку в сторону, я завела машину и тронулась в путь – к дому Георгия Шалыгина. Где он находится, я знала со слов клиентки. На дорогу ушло около пятнадцати минут, и вскоре я подъехала к зданию, которое, казалось, было скопировано с какого-то сказочного терема принцессы, а потому никак не сочеталось с многоэтажками, расположенными по соседству. Я остановила машину и вышла на улицу возле кирпичного забора.

Подойдя к калитке, я хотела было поискать звонок, но обнаружила, что та почему-то не заперта. Недолго думая, я открыла дверцу и вошла в маленький, но очень красивый дворик. В нем была всего одна тропинка, выложенная из камня, а вокруг нее размещался ровно выстриженный зеленый газон, кое-где украшенный корзинами крупных садовых цветов, чем-то напоминающих обычные ромашки. Быстро окинув двор взглядом, я подошла к двери дома и постучала. Минуты через две мне открыла коротко стриженная, светловолосая женщина лет двадцати пяти, очень милой наружности.

Я поздоровалась и предъявила жене Георгия – а в том, что это она, я даже и не сомневалась, увидев на ее руке обручальное кольцо с несколькими бриллиантами, – свои корочки. При виде удостоверения женщина немного испугалась:

– Вы из милиции? А что случилось?

– Ничего серьезного, – успокоила ее я. – У нас всего лишь возникло несколько вопросов к вам.

– И все они наверняка касаются моего непутевого мужа, – с какой-то ухмылкой пренебрежения отреагировала на мои слова женщина. Затем равнодушно пожала плечами и пригласила меня в дом.

Когда мы оказались в гостиной, я села в мягкое кресло с однотонной, шоколадного цвета обивкой и осмотрелась. Интерьер дома Шалыгиных поражал пышностью и стремлением продемонстрировать превосходство хозяев над остальными людьми. В комнате находились яркие, крикливые, порой излишне дорогие вещи, возможно, даже выполненные на заказ. Причем в большинстве своем друг с другом эти предметы никак не сочетались, а потому со стороны казалось, что это не жилое помещение, а складское или запасник музея, куда его работники стаскивают все ненужное до лучших времен.

Прекрасно поняв, что и муж, и жена живут в свое удовольствие и что главной их целью является стремление быть лучше всех, я потеряла всякий интерес к интерьеру этого дома и к его хозяевам, но все же повернулась к ожидающей моего вопроса женщине и спросила:

– Где сейчас ваш муж?

– Понятия не имею. Наверное, где-нибудь отсиживается, – совсем равнодушно ответила мне жена Георгия. – Меня он в свои делишки не посвящает, а я и не лезу.

– Скажите, Марина, – обратилась я к хозяйке, – вы в курсе последних событий, имеющих отношение к вашему мужу? Вы знаете, что он подозревается в убийстве?

– Естественно, знаю, – кивнула Марина. – Но уже привыкла. Его то и дело в чем-то подозревают, так что для меня это совсем не новость. И потом, мы с Георгием не в тех отношениях, чтобы друг за друга переживать. У нас каждый живет своей жизнью.

– Это подразумевает и наличие любовников и любовниц? – задала я совсем не скромный вопрос.

– У кого как, – неопределенно вздохнула женщина, а я тут же уточнила: – Что вы имеете в виду?

– Только то, что любвеобилием у нас страдает только Георгий, я же совсем неплохо живу и без этого.

– Так, значит, вы в курсе того, что у него есть любовница? – спросила я.

– Да, и давно. Он сам мне об этом сказал, – вздохнув, произнесла Марина. – Так получилось, что я после неудачной беременности приболела, а потому не смогла уделять ему много времени, ну, Георгий и стал искать наслаждения на стороне. Постепенно он совсем от меня отдалился и… теперь у нас отношения настолько сухие, что их даже семейными назвать сложно. Я сначала сильно по этому поводу переживала… – Марина заговорила все более эмоционально, явно найдя во мне благодарного слушателя, которому можно выплеснуть все свои обиды. Мне же ее словоохотливость была только на руку, а потому я не перебивала женщину, а очень внимательно ее слушала. – Потом я привыкла, поняла, что прошлого уже не вернуть. Вот так мы теперь и живем.

– А почему вы не подали на развод? – задала я естественный в данном случае вопрос.

– Развод? – Марина усмехнулась. – Зачем? Кто я буду после развода? Бедная и ничего не имеющая дура? Я ведь деревенская, родители до сих пор в селе живут. А здесь я сама себе хозяйка, у меня все есть. Или почти все. Так зачем мне что-то менять?

– Что ж, может, вы и правы, – согласилась я с Мариной.

Затем задала ей еще несколько интересующих меня вопросов и получила вполне предсказуемые ответы. После чего поблагодарила женщину за беседу и попрощалась. Покинув ее дом, села в машину, завела двигатель и направилась к расположенному невдалеке парку. Там я собиралась в тенечке да на свежем воздухе все обдумать и решить, что мне делать дальше. Зачем без толку гонять машину по городу туда-сюда…

Я оставила свою «девяточку» на стоянке и медленно пошла по тропинке к воротам парка. Когда оказалась в тени деревьев, невольно остановилась и посмотрела по сторонам: как ни странно, но в парке почему-то почти не было людей. Похоже, измучился народ от дневной невыносимой жары, а потому предпочел безвылазно сидеть в своих квартирах, попивать прохладное пиво, пялясь в телевизоры.

Дойдя до первой попавшейся лавочки, я стряхнула с ее поверхности пыль, села и почти сразу погрузилась в размышления. После беседы с женой Георгия мне стало известно, что его жена давным-давно знает о похождениях своего муженька на стороне, кстати говоря, с его же собственных слов, а потому бояться угроз Ирины Шалыгин никак не мог. Этот факт невольно указывал на то, что убивать Ирину Георгию было совершенно незачем, а драгоценности у нее можно было просто забрать или выкрасть. Одним словом, убийство Шалыгину было не просто невыгодно, но и совсем ни к чему.

«И какой же вывод ты из всего этого сделаешь? – спросил у меня мой проснувшийся внутренний голосок. – Что Георгий не убивал Ирины Брель?» – «Похоже, что так», – согласилась я.

Действительно, если он, конечно, не полный дурак и не маньяк-одиночка, то, скорее всего, он не убийца. У него просто не было для такого шага острой необходимости. И вообще единственный возможный вариант совершения им убийства я представляю так: Георгий пришел к Ирине поговорить, они поспорили, он ее ударил, но неудачно, так, что она упала и ударилась головой об угол, скажем, стола, отчего и умерла. Но тут есть и масса «но».

Во-первых, зачем было Шалыгину навещать Ирину дважды на дню, если у него к ней был всего лишь один вопрос, выяснить который он мог сразу? Ведь соседка баба Лида видела, как он уходил, а провожала его совершенно живая Ирина. Что ж он второй раз заявился? Во-вторых, сильно сомневаюсь, что драгоценностей, имеющихся у Иры, хватило бы на погашение карточного долга. Какие бы украшения Георгий ни дарил ей, вряд ли они стоили десять тысяч долларов. Даже если предположить, что у нее были и другие драгоценности, то есть на большую сумму, ради которой стоило бы ее убивать, то, скорее всего, она не хранила бы их дома, прекрасно понимая, что для этой цели больше подходит банк. Об этом должен был догадываться и Георгий.

В общем, Шалыгин на роль убийцы что-то не особенно подходит. Но и вычеркивать его окончательно из списка подозреваемых пока еще рановато. Значит, нужно найти что-то, что поможет мне окончательно разобраться, виновен ли Георгий или нет. Стоп, а ведь драгоценности-то из квартиры Ирины все-таки исчезли! Стало быть, если я найду, у кого они находятся, то найду и виновного. Как говорится, все гениальное просто.