Глава 10
Я стояла у окна, смотрела на серебрившуюся под лучами солнца Волгу, курила уже пятую сигарету, стряхивая пепел в горшок с кактусом, и вполуха слушала, что мне говорил Павлов.
— Так, проверь еще раз эту чертову псевдорацию.
— Проверила.
— Я говорю, проверь! Я должен быть уверен, что все в порядке. Нам ведь надо не только записать все, что вы будете говорить, но и знать, когда наступит критический момент, чтобы я подоспел тебе на помощь вовремя.
— Сашенька, все в порядке.
— «Жучок» хорошо спрятан?
— С собаками не найдешь, — я зажала сигарету зубами, кокетливо накрутила на указательный палец длинный локон черного парика и похлопала накладными ресницами.
— Ну и рожа у тебя, Шарапов, — ухмыльнулся Сашка, критически глядя на мой боевой макияж.
Перед тем как прийти в ментовку, я навестила свою давнюю подругу Светку, которая буквально за полчаса сварганила из меня такое чучело, что мать родная не узнает. Эдакая смесь претенциозной светской дамы лет тридцати с хвостиком с дешевой вокзальной девицей. Черный парик изрядно меня старил.
— Что поделаешь, — я сделала грустные глаза и идиотским киношным жестом содержательницы средней руки борделя на Диком Западе поправила бюст, — донашиваю, что есть.
— Да уж! — Сашка опять усмехнулся. — Слушай, ты не геройствуй там, и если почувствуешь что-то неладное, сразу уходи.
— Да не беспокойся ты так за меня. Я же не маленькая — справлюсь как-нибудь, — я потушила окурок и подошла к Павлову.
— Я не хочу подвергать тебя неоправданному риску. Тем более что ответственность за твою жизнь лежит на мне. И если с тобой что-нибудь случится… меня уволят!
— Сашенька, а если мы прямо сейчас, прямо здесь займемся сексом с открытой дверью, тебя не уволят? — сказала я, нежно обвивая его шею руками.
— Давай проведем этот эксперимент как-нибудь в другой раз, — отстранился Павлов. — Посерьезней надо быть, гражданка Иванова. Ладно, готовься, а я ребят соберу — скоро уже выезжать.
— Как скажете, гражданин начальник.
— И будь поаккуратней, прошу тебя.
— Все будет нормально.
Через полчаса мы остановились во дворе Фрунзенского РОВД. Я оставила ребят там, поскольку подъезжать к дому Магомедова на ментовском «козле» было как-то не с руки, и прошлась пешочком.
Постояв несколько секунд в подъезде и проверив связь с Сашкой, я решительно направилась к квартире своего «подопечного». На сей раз я не стала взламывать замок, а воспользовалась звонком.
За дверью раздались шаги, блеснуло стекло «глазка» и раздался низкий хриповатый голос:
— Кто там?
— Тимур Азизович, откройте, пожалуйста, у меня к вам дело…
К чему подобные предосторожности? Посмотрел в «глазок», теперь еще и спрашивает «кто там». Глаз, что ли, нет, или знает кошка, чье сало съела…
— Секундочку, — послышался звук открываемого замка, дверь распахнулась, и моему взору предстало довольно колоритное лицо, что называется, «кавказской национальности».
Это был мужчина лет тридцати пяти — сорока, с небольшой аккуратной бородкой, с большими горящими и одновременно маслеными глазами… одним словом — крайне неординарной внешности. Эдакий мартовский кот в сезон охоты.
Я до последнего момента не могла решить, с чего лучше начать разговор, и теперь судорожно прикидывала, что бы сказать такого, чтобы меня прямо на пороге не зарезали, как «бешаний сабака». И тут меня как громом поразило — Крючок! Есть же на свете всемогущий Крючок, серый кардинал всей тарасовской мафии. Имя этого человека, при одном упоминании которого многих крутых дяденек нашего славного города и его окрестностей охватывает священный трепет, не раз помогало мне выкрутиться из самых немыслимых ситуаций и даже спасало жизнь. Поэтому недолго думая, я выпалила:
— Я к вам от Крючка!
— От какого Крючка? — Магомедов удивленно приподнял мохнатые брови.
— От Недоступова, — сделав рожу тяпкой, ответила я.
— Юрия Ивановича? — он был искренне удивлен, что мне известно это имя, а я в свою очередь была удивлена тем, что оно также известно ему.
— Совершенно верно. Он сказал, что вы сможете мне помочь.
— Ну проходите.
Я вошла в уже знакомую мне комнату и принялась с беспечным видом оглядывать ее интерьер.
— Присаживайтесь вот сюда, — сказал Магомедов, указывая на кресло. — Так чем я могу вам помочь?
— Дело у меня необычное, — я собралась с духом и решила не тратить время на пустые разговоры, а сразу пуститься, так сказать, с места в карьер.
Поэтому, закатив глазки и стараясь отразить на своем лице мировую скорбь, стала давить на жалость. Темпераментные мужчины — а наличие темперамента в этом котяре с Кавказских гор не вызывало у меня никакого сомнения — никогда не упустят возможности оказать помощь «слабой» женщине.
— Видите ли, у меня сейчас довольно трудное положение… то есть так сложились обстоятельства… впрочем, это неважно… У меня есть один знакомый, он на досуге занимается тем, что собирает предметы церковной утвари. У него уже довольно крупная коллекция, и в последнее время он уделяет особое внимание иконам, — я понимала, что несу полнейшую чушь, понимала это уже по одной реакции Магомедова на мои слова, но ничего лучшего просто не приходило мне в голову. — Так вот, мне сейчас очень нужны деньги, — томным движением я поднесла правую руку к лицу и слегка провела по уголку глаза. — Если я достану для него одну очень ценную икону, он обещал мне как посреднику заплатить порядочную сумму. Речь идет об иконе… Тверской Богоматери…
Я сделала эффектную театральную паузу и выжидательно посмотрела на моего собеседника. Вопреки ожиданиям он не сказал ни слова, лишь внимательно на меня глядел.
— Я знаю, что она находилась в частном собрании одного известного тарасовского коллекционера, но недавно была похищена из музея Радищева, во время выставки. Юрий Иванович сказал, что, может быть, вы знаете, где она теперь.
— Откуда у вас подобные сведения?
— От Юрия Ивановича, — ответила я, стараясь казаться полнейшей дурой.
— Это я понял, а откуда у него эти сведения?
— Не знаю, но он сказал…
— Я не понимаю, о чем вы говорите.
И тут, призвав на помощь весь свой актерский талант, я громко разрыдалась.
— Тимур Азизович, вы моя последняя надежда. Если вы мне не поможете, я пропала. Буду с вами откровенна, если вы дадите честное слово, что все, что я скажу, останется между нами…
Он попытался что-то ответить, но я не дала ему вставить реплику, и прибавила громкости и экспрессии.
— Вы не знаете, какой это страшный человек, у него есть компромат на меня, и если я не сделаю все, что он просит, не знаю, что со мной будет. То есть знаю, но не хочу, не могу об этом даже думать! Это ужасно! Вы должны мне помочь. Мне не нужны деньги, мне нужно спасти свою репутацию. Ну помогите же мне, умоляю…
Магомедов был не на шутку испуган явной неадекватностью моего поведения.
— Милочка, но я-то чем могу вам помочь?
Вот сволочь! Знает, что икона лежит у него в сортире, и не хочет пойти навстречу бедной женщине… Ну, погоди же! Я поднатужилась и заревела уже в три ручья, утирая нос краешком рукава серого пиджака моего шикарного делового костюма.
— Я не знаю… но Юрий Иванович сказал… что если не вы… то мне уже никто не поможет! Я так надеялась… я на все согласна…
— Да погодите вы, успокойтесь. Возьмите платок, — растерянно сказал Магомедов, протягивая мне свой платок.
— Спасибо, — я сделала вид, что немного пришла в себя, но продолжала угрожающе хлюпать носом, всем своим видом показывая, что в любой момент готова к новому потоку слез.
— А на кой вашему знакомому понадобилась именно эта икона? Что, другая его не устроит?
— Я не знаю точно… Одно могу сказать, что ее владелец будто бы увел эту проклятую икону у моего, так сказать, клиента прямо из-под носа, и теперь для него заиметь ее — дело принципа. Он несколько раз пытался уговорить хозяина продать икону, предлагал бешеные деньги, но тот ни в какую. Пожалуйста, если она у вас или вы знаете, где ее можно достать, я заплачу любую сумму… Только помогите! А мой знакомый готов просто озолотить человека, который ее продаст.
— Сколько?
Вот это уже другой разговор!
— Триста тысяч баксов. И я добавлю.
— Сколько?
— Ну, тысяч пятьдесят…
Магомедов ухмыльнулся и приподнял правую бровь.
— Сто тысяч!
— Вы согласны ее продать?
— Я этого не говорил. Я даже не говорил, что она у меня.
Черт возьми, неужели для того, чтобы заставить его проговориться, мне придется лезть к нему в постель? Ну уж нет. И я опять зарыдала.
— Ну поймите же, мне очень нужна эта икона! Если вы не согласитесь ее продать, я покончу с собой, прямо у вас на глазах, в этой квартире!
— Прекратите истерику! Или успокойтесь, или я позову милицию.
Я выкатила глаза и постаралась изобразить крайний испуг.
— Только не надо милиции!
— Тогда возьмите себя в руки.
— Но я не могу, не могу! Вы не представляете, как это важно для меня… — внезапно я совершенно успокоилась и твердым голосом сказала: — Сто пятьдесят тысяч. Вы не имеете права отказаться.
Магомедов громко рассмеялся. Кажется, моя уловка сработала, и он в самом деле поверил, что я эдакая смазливая дурешка, которая даже не всегда понимает, что говорит.
— А почему в таком случае ваш знакомый сам не пришел ко мне?
Я решила играть выбранную роль до конца — снова удивленно вылупила глазки и даже выразительно похлопала ресницами.
— Но как же, это же элементарно! Ведь икона была украдена, он не хочет, чтобы пострадала его репутация. Он не может себе этого позволить. Это же не этично!
— А пользоваться услугами девушки, шантажируя ее, этично?
Я изо всех сил ухватилась за эту фразу, стараясь сыграть на мужском самолюбии Магомедова.
— Я вижу, вы порядочный человек. Уж вы бы точно никогда так не поступили с женщиной. Давайте поговорим с вами как деловые люди. Если вы согласитесь продать мне икону Тверской Богоматери, — я специально как можно чаще повторяла название иконы, чтобы в последний момент он не смог отболтаться, мол, речь шла о совершенно другой иконе, — вы получите четыреста пятьдесят тысяч долларов. Согласитесь, это немалые деньги, вряд ли кто-нибудь предложит вам больше. К тому же я гарантирую, что никто, даже мой клиент, не узнает, у кого я приобрела эту икону.
— Ну, хорошо. Вы меня убедили. Не знаю, откуда Крючок узнал, что икона Тверской Богоматери у меня, но ему я верю. Он человек серьезный и не стал бы ввязываться в сомнительные дела, для этого он слишком дорожит своей репутацией. Но смотрите, вы обещали, что сделка останется между нами. Я не хочу, чтобы из-за вас у меня возникли проблемы.
— Господь с вами, я даже не стану спрашивать, где вы ее достали. А моему клиенту и вовсе на это наплевать.
— Деньги при вас?
— Нет, но буквально через полчаса я их вам принесу. У меня счет в ближайшем банке.
— Тогда приносите деньги, и мы покончим с этим.
— Тимур Азизович, а вы не могли бы мне ее показать? Извините за акт недоверия, но поймите, я должна быть уверена, что это именно та икона, которая мне нужна. Слишком много поставлено на карту, чтобы я могла себе позволить так рисковать.
— Разумно. Подождите минуточку, я сейчас ее принесу.
Он вышел из зала, а я мгновенно прильнула к переговорному устройству, чтобы связаться с Павловым. Если менты еще не подъехали, мне придется и дальше ломать комедию и уливаться слезами теперь уже по поводу пропажи иконы, а это явно слишком. Да и роль дурочки-плаксы мне порядком надоела.
— Саша, Саша, ты меня слышишь?
— Слышу. Умничка! Голливуд по тебе тоскует. Можешь готовить ответную речь — Оскар тебе обеспечен!
— Ты все записал?
— Абсолютно.
— Этого хватит?
— Вполне.
— Саша, но ведь он сейчас обнаружит, что икона пропала и…
— Не бойся, я уже на лестничной площадке.
В ту же минуту раздался звонок в дверь.
Магомедов вернулся в комнату. Очевидно, он еще не успел добраться до сливного бачка и не обнаружил пропажу.
— Странно, я никого не жду, — удивленно пробормотал он и направился к входу.
Я напряглась, ожидая услышать треск выбиваемой двери, автоматную очередь и гнусную перебранку Сашкиных оперов.
Магомедов произнес свое сакраментальное «кто там?», но вопреки моим ожиданиям ничего страшного вслед за этим не последовало. Магомедов открыл дверь и впустил кого-то в квартиру. Может быть, это не Сашка? Но тогда кто… Цыплаков? Не дай бог… Однако первая же фраза, брошенная посетителем, убедила меня, что все в порядке.
— Тимур Азизович, вы не могли бы спуститься вниз? Юрий Иванович ждет вас там.
— Может быть, проще будет, если он поднимется сюда, а то у меня гости.
— Тимур Азизович, вы же знаете — Юрий Иванович никогда никуда сам не поднимается. Он ждет вас в своем джипе, так что поторопитесь, пожалуйста.
Вот уж точно, наглость — второе счастье! А голова у Сашки неплохо варит. В самом деле, если имя Крючка сработало один раз, почему бы не попробовать еще? Хотя, насколько мне известно, Павлов даже не подозревает, чье имя произносит. Очевидно, сообразил, что названная личность не из простых, и не промахнулся, предположив наличие у крутого дядьки джипа, это же излюбленный вид транспорта у тарасовского криминала. У Крючка в самом деле был роскошный джип «Форд Экспедишн».
Магомедов пожал плечами, явно озадаченный тем, что вдруг стал пользоваться такой популярностью у Крючка, но с признанным авторитетом решил не спорить.
— Хорошо, — ответил он Сашке и, обращаясь ко мне, добавил: — Подождите еще немного, я скоро вернусь.
В ответ я только кивнула головой, стараясь не смотреть на Сашку.
Они вышли, и в коридоре тут же раздались звуки короткой, но отчаянной борьбы. В квартиру Магомедов вернулся уже с заведенными за спину руками, в разорванной рубашке и отчаянно ругаясь сразу на двух языках. Следом за ним с победным видом шествовал Сашка, а за ним еще несколько ментов в форме и с автоматами. По лицу Магомедова было видно, что он совершенно не понимает, что же такое произошло.
Сашка подошел ко мне.
— Ты в порядке?
— В полном.
— Молодец. Все просто великолепно, не придерешься.
— Ах ты, сучка ментовская! — раздался сдавленный крик Магомедова.
Сашка тут же переключил свое внимание на него.
— Ну что, товарищ Магомедов Тимур Азизович, будем добровольное признание писать или глазки строить?
— Хрен тебе моржовый, а не добровольное признание. Все равно ничего не докажете.
— Ну почему не докажем? Разговорчик ваш с дамой записан, отпираться бесполезно. Давайте-ка его сюда, ребята.
Магомедова усадили в кресло, из которого только что встала я.
— Где икона?
— Не знаю, нет у меня никакой иконы!
— Да нет, Тимур Азизович, икона есть, — сказала я, доставая сигарету и закуривая. — А вот то, что вы не знаете, где она, — это святая правда.
Он удивленно уставился на меня.
— Саша, там в коридоре шкаф стоит, на нем веревка. Дерни за веревочку, дверь и откроется.
Сашка махнул рукой одному из своих гавриков, через несколько секунд тот вошел в зал, держа в руке злополучную икону. Сашка взял ее, внимательно осмотрел и задумчиво пробормотал:
— Ну вот и статья. Хранение краденого как минимум тебе уже обеспечено.
— Я ничего о ней не знал, не знаю и знать не хочу. Это не моя икона.
— Ты теперь расскажешь! Не пытайся накормить меня сказками — все равно не получится.
В этот момент раздался звонок в дверь. В комнате воцарилась тишина.
— Один звук — и ты покойник, — процедил сквозь зубы Сашка, посмотрев на Магомедова. — Валера, у нас кто-нибудь на лестнице остался? — обратился Павлов уже к высокому светловолосому парню.
— Никак нет. У подъезда Андрюха с Виктором. Остальные здесь.
— Отлично! Возьмите его, только аккуратно.
Через две минуты в комнате появился Цыплаков с разбитой губой и в сопровождении трех милиционеров.
— Ну вот и второй! На ловца, как говорится, и зверь. Что ж это вы ему карточку так поуродовали? Я же просил аккуратно, — Сашка просто сиял от удовольствия.
— Аккуратно не получилось, — ответил Валера, передавая Сашке изъятый у Цыплакова пистолет, — оказал сопротивление при задержании.
— Тимур, что здесь у тебя творится? — возмущенно воскликнул Цыплаков, обращаясь к Магомедову.
Тот лишь угрюмо смотрел на него из-под бровей.
— Ваша вещичка? — спросил Сашка, показывая Цыплакову икону.
— Ах ты, сволочь черномазая! — накинулся тот на Магомедова. — Я же тебе русским языком, собачий ты сын, сказал избавиться от нее. Денег тебе мало? Урод недовинченный! Сам на нары пойдешь и меня за собой потянул!..
— Ну, в общем, все ясно! — сказал Сашка. — Ребята, вяжите этих голубчиков, и ко мне. На месте разберемся.
В этот момент Магомедов быстро сунул руку под кресло и кинулся на меня.
— Курва крашеная! Сдохни, гнида!
Я не ожидала нападения, но в последний момент слегка отвела его правую руку с ножом своей левой, а правую резко выбросила вперед, целясь низом ладони в подбородок.
Он грохнулся на спину и тут же исчез под грудой ментов, а я стала медленно оседать на пол, ощущая отвратительное вязкое тепло в левом боку.
Последнее, что я увидела, было перекошенное от испуга лицо кинувшегося ко мне Сашки.
* * *
Перед самыми глазами маячило какое-то непонятное мутное бордовое пятно. Из последних усилий сфокусировав зрение, я поняла, что пятном был огромный букет черных роз, моих любимых…
— С добрым утром, — из-за роз показался Сашка в больничном халате поверх формы.
— Ну здравствуй, Мэри Поппинс.
— Как самочувствие?
— Могло бы быть и лучше, хотя, с другой стороны, радует, что я еще не в морге.
— Все не так плохо! Тебя вылечат. Ни один из жизненно важных органов не задет. Извини, что не смог это предотвратить.
— Ерунда. И не такое еще было. Лучше скажи, чем все закончилось?
— Пока ничем, суда ведь еще не было. Ты была без сознания всего лишь пару суток. Но эти двое раскололись. Так что мы сможем предъявить им не только кражу иконы и убийство охранника, но еще и ограбление банка. А с учетом попытки покушения на твою драгоценную жизнь сядут они на больше, чем весят.
— Бальзам на мои раны, — я почувствовала, что уже устала даже от этого непродолжительного разговора так, словно разгружала вагоны.
— Кстати, буквально пять минут назад ушел твой клиент.
— Белов?
— Да. Просил передать тебе наилучшие пожелания. Он торчал здесь все время, пока не выяснилось, что ты вне опасности.
— Икону-то он получил?
— Пока нет. Это вещественное доказательство. Но сказал, что с владельцем коллекции все уладил. Ладно, Танечка, отдыхай. Только на минутку к тебе меня пустили. Набирайся сил… Между прочим, помнишь, что должна мне сеанс любви на моем столе?
— Похабник!
— Я люблю тебя, Танечка!
Он склонился надо мной и нежно поцеловал.
Назад: Глава 9
На главную: Предисловие
