Марина Серова
За чужие грехи

Господи боже мой! Опять утро начинается этим проклятым телефонным трезвоном. Ну иду я, иду, только вот выберусь из-под теплого одеяла и нашарю тапочки.

Процедура нашаривания тапочек и натягивания халата благополучно завершилась, и я поплелась к настойчивому источнику раздражения. Нет, я прямо уже слышу, не поднимая трубки, что мне скажут. «Это Татьяна Иванова?.. Вы действительно... гм, гм... частный детектив? Мне посоветовали обратиться к вам мои друзья, вы им очень помогли... У меня такое щекотливое дело». Этот текст, в тех или иных вариациях, я слышу вот уже несколько лет, и почему-то, как правило, либо рано утром, либо поздно вечером, почти ночью. Может, люди думают, что если я, Татьяна Иванова, являюсь частным детективом, то мне и спать не нужно? Или они предполагают, что я работаю исключительно ночью, а днем отсыпаюсь?

Ладно, хватит ворчать, до телефона мы уже добрались, снимем трубку и послушаем, какое же новое дело мне хотят подсунуть с утра пораньше:

– Алло.

– Тань, привет, ты уже не спишь? Молодчина!

Господи, если это клиентка, то какие бы деньги она ни предложила, я не возьмусь за ее дело. Какая наглость!

– Простите, а с кем я говорю?

– Танька, это же я, Олеся, ты что, со сна ничего не соображаешь?

Ага, вот именно. Со сна я вообще не способна соображать. Судя по всему, это не клиентка: наверное, какая-то моя знакомая... но у меня нет знакомой по имени Олеся... Хотя погодите, погодите...

– Олеся, господи, сто лет тебя не слышала! И не видела...

– Ну правильно, как школу закончили, так и не виделись! – с энтузиазмом прокричала Олеся. Судя по всему, она совершенно не изменилась, все такая же неудержимая активистка. – Почему я тебе и звоню! Ты помнишь нашу Ирину Николаевну, ну, учительницу истории?

Еще бы мне ее не помнить, мы все ее очень любили, чудесная женщина. Но вклиниться в поток Олесиных фраз было абсолютно невозможно. Поэтому я безропотно слушала ее монолог.

–У нее завтра день рождения, и мы решили всем классом это отпраздновать, заодно и соберемся, друг на друга посмотрим. Складываемся по стольнику – пятьдесят ей на подарок, пятьдесят – на угощение. Встречаемся в пять часов, в нашем классе, деньги отдашь прямо там. Не опаздывай, хорошо?

– Хорошо, – умудрилась вставить я свою реплику и собралась задать ей кучу вопросов, но услышала:

– Ну и ладненько, до завтра. Мне еще столько народа надо обзвонить, я с тебя начала. Пока. – С этими очень обрадовавшими меня словами Олеся отключилась. Я даже не успела попрощаться. Олеся в своем репертуаре!

Господи, и почему я оказалась в начале ее списка, за что мне так не повезло, я могла бы еще хоть немножко поспать! Теперь мне придется начинать свой день ни свет ни заря – в половине седьмого, – потому что заснуть уже не удастся. Одно радует – позвонила не клиентка, и работать мне сегодня не надо, потому что очередное дело я закончила неделю назад, а нового у меня пока нет.

Поскольку завтра мне предстоит встреча с одноклассниками, сегодня я с полным правом могу потратить весь день на прочесывание магазинов – все-таки надо показаться там во всей красе. Да и какой-нибудь подарок Ирине Николаевне от себя присмотреть не мешает: я же была у нее любимой ученицей и очень рада буду вновь ее увидеть. Вот только для меня абсолютно неясным осталось, что с собой брать – сто рублей или сто долларов?

Мои сомнения разрешились непосредственно на вечере «Встречи выпускников любимого класса Ирины Николаевны» (ничего я не придумываю, именно такая табличка была налеплена на дверь нашего класса).

Первым человеком, встреченным там мною, была Олеся, которая деловито отобрала у меня деньги – сто долларов, объяснив, что доллары или рубли собираются в зависимости от доходов дарителя, но количество их одинаково – сто, не больше и не меньше. Затем она похвалила мое узкое длинное платье из темно-зеленого шелка с глухим воротником-стойкой и очень открытой спиной. Ответный комплимент она, к сожалению, не услышала, поскольку убежала на другой конец класса руководить накрыванием стола. А я отправилась поздравлять Ирину Николаевну и общаться с менее шумными и занятыми бывшими одноклассниками.

Как я рада всех видеть! Хорошо все-таки, что Олеся нас собрала, да еще по такому приятному поводу. Как же я по всем соскучилась! А Ирина Николаевна все такая же – умная, энергичная, обаятельная, даже не скажешь, что ей сегодня исполняется пятьдесят пять лет.

Все очень шумно, весело и бестолково:

– Танька, ну расскажи нам, как ты ловишь преступников?

– Каких преступников, она же не в милиции? Она следит за неверными мужьями и женами и обезвреживает шантажистов. Да, Тань?

– Да ну вас всех! – отбрыкивалась я от наседающих на меня одноклассников. – Не хочу я говорить о работе, это скучно. Ирина Николаевна, расскажите, как ваши нынешние ученики – лучше нас или хуже?

– Ну, – улыбается Ирина Николаевна, – как же можно умудриться быть хуже вас?

Все смеются, соглашаются, и разговор переходит на что-то другое. Слава богу, мою персону оставили в покое.

Нет, оказалось, что я напрасно обрадовалась, не оставили. Причем именно человек, от которого я ничего подобного не ожидала. Как только мы все разбрелись на группки по интересам, ко мне подошла Ирина Николаевна.

– Таня, прости мне мое любопытство, но поверь, что оно вовсе не праздное. Ты действительно стала частным детективом?

– Да, а что, не похожа? – улыбнулась я.

– На сложившийся стереотип, конечно, не похожа. У тебя нет ни трубки, ни огромных усов, ни, на худой конец, двух «кольтов» за поясом. Ты слишком женственная и хорошенькая, чтобы называться «типичным частным детективом». Но мне кажется, что у настоящего частного детектива самый главный инструмент – мозги. А также аккуратность, необходимые знания и самодисциплина. Все это у тебя всегда было. Так что я уверена, что ты настоящий профессионал, – подытожила свои вполне для меня лестные размышления моя бывшая учительница.

– Вы нарисовали такой замечательный портрет, жалко, что он имеет мало общего с моей особой, – скромно, как, впрочем, и подобает такому выдающемуся светилу частного сыска, ответила я.

– Имеет, имеет, не лицемерь, – безапелляционно заявила Ирина Николаевна.

– Хорошо. Согласна абсолютно со всем. Да, а вы же сказали, что интерес у вас не праздный, – вспомнила я, – что-то случилось?

– Да как сказать – и да, и нет, – задумчиво произнесла Ирина Николаевна.

– Рассказывайте! – решительно подтолкнула я ее. Ладно, поработаю для любимой учительницы, тем более что я уверена, это какая-нибудь ерунда. Ну что у нее может приключиться серьезного?

Мы тихонько выскользнули из класса и забрались в крошечную комнатку, набитую учебными пособиями. Ирина Николаевна открыла форточку, закурила и задумалась. В ожидании, пока она приведет в порядок свои мысли, я тоже затянулась и попыталась поудобнее устроиться на каком-то сундуке. Наконец Ирина Николаевна решилась и начала свое повествование:

– Видишь ли, Танечка, так получилось, что своей семьи я не создала. Вполне обычная учительская беда, – усмехнулась она, – и сейчас, если не считать моих учеников и немногих не очень близких друзей, я довольно одинока. А месяц назад ко мне приехала и сейчас у меня живет дочь моей очень близкой подруги. Подруга эта умерла двенадцать лет назад, мужа у нее не было. Девушку зовут Алена, она моя крестница. Я не видела ее двенадцать лет: после смерти матери ее тут же забрала двоюродная тетка и увезла в Челябинск.

Мы с этой самой теткой некоторое время переписывались, потом переписка заглохла. А тут Алена приезжает, приходит ко мне, говорит, что вернулась в родной город, поскольку с теткой жить нет никакой возможности, а в Тарасове она рассчитывает получить образование и найти работу. Я, конечно, очень ей обрадовалась и предложила пожить у меня, пока уладятся все проблемы с квартирой.

Ирина Николаевна замолчала, и я задала закономерный вопрос:

– А какие у нее проблемы с квартирой?

– Обмен. Челябинск на Тарасов.

– Так у нее в Челябинске квартира? Откуда?

– В Тарасове у них с матерью была квартира, и когда тетка забирала Алену, она и квартиру обменяла. Наверное, думала, что Алена, когда вырастет, будет жить там. А получилось – снова обратный обмен.

– Ясно. А сколько Алене лет?

– Двадцать один.

– И что же вас смущает? Кстати, Алена поступила куда-нибудь, как хотела?

– Нет, она провалилась. Хотела поступить в юридический, не получилось. Сейчас ищет себе работу.

– А пока живет на ваши деньги?

– Да нет, что ты! У нее есть, она привезла с собой. И, насколько я понимаю, не так уж и мало. Беспокоит меня совершенно не это.

– А что же? Говорите, не бойтесь. Я привыкла выслушивать самые различные предположения, даже самые нелепые.

– Вот-вот! – обрадовалась Ирина Николаевна. – Именно нелепые. Понимаешь, как бы это сказать... Мне кажется, что Алена – это не Алена.

– То есть? – не поняла я.

– Ну она просто выдает себя за Алену. Но это мне, наверное, только кажется.

– Интересно, интересно. А почему у вас появились такие подозрения?

– Это, конечно, глупость. И он у нее просто мог исчезнуть, – рассеянно проговорила Ирина Николаевна, закуривая вторую сигарету.

– Кто мог исчезнуть? – терпеливо спросила я.

– Шрам. Шрам от сильного ожога. На бедре. Когда ей было четыре с половиной годика, она очень сильно обожглась. Когда Алена уезжала, этот шрам оставался. Вряд ли он мог бесследно исчезнуть.

– А он абсолютно исчез?

– Да, я видела ее в купальнике – совершенно гладкая кожа, никаких следов.

– В принципе это возможно. Все-таки детская кожа заживает гораздо лучше. Шрам мог и совсем исчезнуть. А кроме отсутствия этого шрама, у вас есть еще какие-нибудь сомнения?

– Определенного ничего нет, – неуверенно ответила Ирина Николаевна, – просто я не чувствую, что это дочь моей подруги Марины, что это моя крестница. Не чувствую, понимаешь? – Я в ответ кивнула.

Ирина Николаевна продолжала:

– Все какие-то мелочи, но, собравшись вместе, они наталкивают меня на мысль, что эта девушка только выдает себя за Алену. Шрам просто послужил последним доказательством. Именно поэтому я и решила обратиться к тебе – не идти же с этим в милицию. Мне кажется, для таких случаев и существуют частные детективы, не так ли?

– Да, это точно. Именно для таких. И вы хотите, чтобы я разузнала, кто эта Алена на самом деле и что ей нужно, так?

– Так. Если это не очень обременит тебя. И конечно, я не смогу платить тебе твой обычный гонорар, так что ты свободна в своем решении.

Я ненадолго задумалась, взвешивая все «за» и «против», и наконец огласила свое «свободное решение»:

– Ирина Николаевна, я попробую в этом разобраться, но ничего вам не обещаю. Гонорар я, конечно, никакой от вас не возьму – мне просто интересно это дело. И берусь я за него исключительно из профессионального любопытства. Выяснить, является ли ваша постоялица той самой Аленой, довольно сложно, но я постараюсь. Будьте добры, скажите мне ее полное имя, имя ее матери и, желательно бы, ее адрес в Челябинске.

– Ее зовут Алена Викторовна Дементьева, мать – Марина Вадимовна Дементьева, адрес... адрес... где тут моя записная книжка? Ага, вот он адрес. Записать тебе? – Я кивнула, и Ирина Николаевна начеркала что-то на клочке бумажки. Мельком взглянув на адрес, я с радостью убедилась, что и в городе Челябинске есть улица Строителей.

А также наверняка есть улица Юбилейная и проспект Ленина. С трудом оторвавшись от топографических раздумий, я продолжила нашу беседу:

– Годы рождения?

– Марины – сорок седьмой год, Алена родилась в семьдесят восьмом году.

– А день рождения когда, не помните?

– Ну как же, помню. Двенадцатое февраля.

– Ясно, Водолей. Дурацкий знак. А вы не скажете, Ирина Николаевна, внешне эта девушка походит на Алену? Ну, вы меня понимаете?

– Да, конечно. Ты знаешь, Танечка, походит – она очень похожа на Марину, но, кажется, есть что-то и от отца. Нет, к внешности у меня претензий нет – очень похожа.

– Понятно. И еще вот что – мне бы надо с ней познакомиться, увидеть ее собственными глазами, поговорить.

– Ну разумеется, приходи ко мне в гости, там ее и увидишь. Приходи завтра. Сможешь?

– Да. Договорились, Ирина Николаевна. Посмотрим, что там у вас за Алена.

Разговор мы закончили очень вовремя, поскольку наше убежище как раз в этот момент раскрыли мои любимые одноклассники во главе с Олесей. Они вытащили нас на свет божий, и праздник продолжился. А я выкинула на время из головы все мысли о предстоящей работе.

Домой я вернулась не так уж и поздно – был одиннадцатый час, самое время поработать, что я и начала делать еще на лестнице. Правильно сказала Ирина Николаевна, что главное оружие частного детектива – мозги. Вот и будем это оружие активно использовать, пока оно не заржавело.

Итак, что нам нужно узнать? Две вещи – Алена ли та девушка, которая проживает в данный момент в доме Ирины Николаевны, и если не Алена, то зачем ей все это понадобилось?

Ответ на первый вопрос я буду искать в милиции – надо будет завтра с утречка заскочить туда и упросить ребят сделать запрос в Челябинск. Но на это уйдет довольно много времени, ведь делать они это будут полуофициально, а посему мне все-таки придется искать ответ на второй вопрос, еще не разобравшись с первым.

Процесс интенсивного использования мозгов был в самом разгаре, а обладательница этих замечательных мозгов тем временем ввалилась в собственную квартиру, переоделась и уютно устроилась на кухне. Ничто так не помогает расследованию, как чашечка хорошего кофе и сигарета, и никто меня в этом не переубедит.

Обеспечив себя достаточным запасом кофе (полный термос) и сигарет, я приступила к анализу ситуации. Ну-с, пока мы не можем уверенно сказать, Алена это или не Алена, примем за рабочую гипотезу версию Ирины Николаевны, что это самозванка. В противном случае моя работа не имеет никакого смысла.

Хотя присутствие-отсутствие смысла в нашем будущем расследовании мы с тобой, Танечка, можем определить хоть сейчас. Старым испытанным способом: спросим у нашей мудрой высшей инстанции. Так, где тут она?

Я вытащила свои гадальные косточки, сформулировала самый главный вопрос, который волновал меня на данной стадии расследования, и кинула кости. Кости сообщили мне следующее:

28+9+20 – «Делу, которое вы столь смело предприняли, обеспечен успех».

Ну что же, и на том спасибо. Стало быть, кости тоже не сомневаются в том, что подозрения Ирины Николаевны и мои будущие труды не напрасны? Примем к сведению и будем думать дальше.

Так, и чего же понадобилось этой барышне от Ирины Николаевны? Грабить одинокую немолодую учительницу истории вряд ли кому-то придет в голову – что у нее можно взять? Ценностей у Ирины Николаевны никаких нет, это я знаю точно – была у нее дома, и не один раз. Живет она в старом купеческом доме, у нее две комнаты в коммуналке, сам дом только что не разваливается. Поэтому версия о том, что кому-то понадобилась квартира Ирины Николаевны, тоже отпадает: слишком уж сложный путь для получения не очень-то ценной площади. Да, вот что меня смущает – очень сложный путь, который должен чем-то оправдываться. Результат должен быть, братцы, результат! Это ведь не просто – найти настолько похожую девушку, впихнуть в нее все необходимые сведения, которые сначала надо было еще и разузнать, а затем заслать «казачка», вернее «казачку».

Такая игра должна обязательно стоить свеч. Так что же это могут быть за «свечи»? Большие деньги. Наследство? Слишком невероятно – откуда у Ирины Николаевны большое наследство? Что, эта Алена рассчитывает заставить Ирину Николаевну написать завещание в ее пользу? И таким образом ей перейдет все это огромное мифическое наследство? Маловероятно, Ирина Николаевна женщина совсем не такого склада, чтобы в ее цветущем, можно сказать, возрасте писать завещание. Или эта девушка собирается жить с нею до глубокой старости? Бред, бессмыслица. Не бессмыслица это предположение о наследстве только в одном случае – если Алена или тот, кто ее послал, являются сонаследниками Ирины Николаевны. Тогда либо мою учительницу хотят убрать, и все становится слишком серьезным, либо Алена призвана оградить Ирину Николаевну от информации о том, что она является наследницей. А тем временем можно будет опротестовать завещание и переделать его. Тогда эта самая Алена должна сидеть дома безвылазно для того, чтобы перехватывать корреспонденцию и возможных посетителей – адвокатов, душеприказчиков. Интересно, часто ли девушка отлучается из дома? И как ведет себя дома? Нет, мне определенно надо понаблюдать за ней в неофициальной обстановке, простой визит тут не годится. А что же тогда годится? Ведь не поселишься же ты на коврике у двери Ирины Николаевны?

И нечего иронизировать, Танюша. На коврике, может быть, не поселюсь, а вот в одной из комнат Ирины Николаевны – почему бы и нет? Недельку поживу, мне хватит, чтобы во всем разобраться.

И, кстати, в мою дурную голову пришел еще один вариант, правда, очень бредовый – дом у Ирины Николаевны довольно старинный, кажется, еще начала века, так почему бы не предположить, что в доме спрятан какой-то клад? В конце концов, я сейчас обязана рассмотреть любые возможности. Пока я не проработаю все версии, мне следует относиться к ним терпимо. И если мне придется искать клад – что ж, буду его искать. Я обещала помочь Ирине Николаевне, и я ей помогу.

Решено – с завтрашнего дня я живу у Ирины Николаевны. Надеюсь, что она не будет против. Но это все завтра, а сегодня я с ног валюсь от усталости, хочу спать. И частные детективы имеют право на отдых.

Доброе утро, Танечка. С новым днем тебя, солнышко! Ты у меня такая умная, красивая, у тебя всегда все получается, что бы ты ни задумала. Вот и сегодня тебя ждет потрясающе удачный день. Вставай, моя самая любимая!

Нет, я еще не сошла с ума, и раздвоения личности у меня тоже нет. Просто я старательно следую рекомендациям какого-то женского журнала, который вчера подвернулся мне под руку. А там было сказано: «Вы будете счастливы и удачливы, если сумеете убедить в этом прежде всего себя». И еще: «Каждое ваше утро должно начинаться с комплиментов и ласковых слов». Но не попугая же мне заводить на тот случай, когда по утрам никого под рукой не оказывается?! Вот и приходится – все самой, все самой.

Но это утро действительно неплохое – хорошо, по крайней мере, уже то, что меня не разбудили телефонным звонком в половине седьмого утра, а проснулась я абсолютно самостоятельно в половине девятого.

И поскольку у меня нет никаких срочных дел (дело Ирины Николаевны я назвать срочным ну никак не могу), можно не спеша, с чувством, с толком, с расстановкой принять душ, выпить кофе, выкурить сигарету и чего-нибудь пожевать.

Проделав все привычные утренние манипуляции в непривычно медленном темпе, я решила, что уже созрела для работы и пора осуществлять выработанный накануне план – напрашиваться в гости к Ирине Николаевне – и по дороге заскочить в родную и любимую милицию, загрузить ее работой (а то вдруг ей делать нечего?).

Итак, звоним Ирине Николаевне.

– Алло.

– Доброе утро, не могли бы вы позвать к телефону Ирину Николаевну?

– Конечно, подождите минуточку. – Это наверняка и есть Алена. Голос очень приятный, вежливая.

– Слушаю вас, – послышался наконец в трубке хорошо модулированный голос Ирины Николаевны.

– Ирина Николаевна, это Таня. Я вчера дома все обдумала и пришла к выводу, что нужен не единичный визит, мне надо пожить у вас, чтобы к ней присмотреться. – Все это я выпалила не переводя дыхания, с места в карьер. И добавила: – Это удобно?

– Да, Танечка, конечно, удобно. Переселяйся хоть сейчас, я буду очень рада, – спокойно ответила Ирина Николаевна.

– Легенда будет такая – мне дома необходимо сделать какой-то ремонт. Скажем, поменять сантехнику. Кстати сказать, это и в самом деле не мешало бы сделать. И само собой разумеется, что нормальный человек в квартире, где меняют сантехнику, жить не сможет. А я вполне нормальная. Ну, как вам?

– Конечно, Танечка, ты можешь спокойно пожить у меня. Не церемонься, пожалуйста, и переезжай хоть сейчас. Я очень буду тебе рада, и ты никого не стеснишь. Напротив, я тебя познакомлю с Аленой, и вам будет не скучно. Договорились?

Эти фразы явно были рассчитаны на Алену, которая, должно быть, появилась в зоне слышимости. Так, интересно, что это – простое любопытство или контроль телефонных разговоров? Надо будет следить и за этим – система это или случайность.

– Таня, что ты там, задумалась? – вывел меня из раздумья голос Ирины Николаевны.

– Простите, Ирина Николаевна, действительно задумалась. Я приеду часа через два. Вы дома будете?

– Да, Танечка, приезжай.

– Вот и хорошо. И я тоже очень надеюсь, что нам будет не скучно.

Ирина Николаевна еще раз заявила, что она в этом уверена, мы попрощались, и я повесила трубку.

Следующие полчаса ушли на лихорадочные сборы и обдумывание очень занимавшего меня вопроса – убьют меня сейчас в милиции или сжалятся и согласятся еще раз помочь? Нет, я понимаю, конечно, что в последнее время я совсем обленилась и норовлю переложить на них часть работы. По-хорошему, я должна сама съездить в этот самый Челябинск и лично узнать все об Алене Викторовне Дементьевой. Но поскольку эту поездку мне никто не оплатит – на Ирину Николаевну я работаю из чисто альтруистических соображений, – то я туда и не поеду. И в конце концов, почему я должна туда ехать, если эти друзья могут запросить все сведения и через пару дней они уже будут в Тарасове? И вообще, я перетаскала им столько пива и шоколада, что ментам грех жаловаться! Успокоив свою совесть такими рассуждениями, я схватила вещи, которые решила взять к Ирине Николаевне, наговорила на автоответчик какую-то чепуху, выключила все, что можно и нужно было выключить, и покинула наконец свою квартиру.

Господи, и чего же я понапихала в эту проклятую сумку? Такое ощущение, что к Ирине Николаевне я переезжаю по крайней мере на полгода! Фу-у, еле до машины доволокла. Вот она, моя бежевая «девяточка» (только вчера ее помыли, поэтому я с чистой совестью могу утверждать, что она действительно бежевая), стоит, меня дожидается. Бросив свою жуткую сумку на заднее сиденье, я перевела дух. Так, теперь купить по дороге пива – и в милицию!

Эффектно развернув машину у здания Главного управления и тут же уплатив штраф за неправильную парковку, я вылезла из «девятки» и двинулась ко входу в сие здание. Штраф несколько ухудшил мое замечательное утреннее настроение, поэтому вышедшего ко мне Мельникова я встретила довольно странной фразой:

– На, держи свое пиво, выпиши мне пропуск, и пошли к тебе, а то пялятся все, как будто бабу первый раз увидели. Или я такой уж неземной красоты женщина, что от меня глаз оторвать никто не может?

– Да нет, – флегматично отозвался Мельников, привыкший уже к моим странным заявлениям и претензиям. Он неторопливо нацарапал что-то на пропуске, взял у меня сумку с пивом и повел меня наверх. Пройдя один лестничный пролет, он вдруг сообщил мне следующее: – Грубая ты все-таки, Танька. Ни здрасте, ни как я рада тебя видеть живым и здоровым, ни как твои дела. Нет, сует пиво какое-то и командует. А пялятся на тебя все вовсе не потому, что ты такой уж неземной красоты. Просто они, наверное, решили, что ты особо ценный в информационном отношении кадр, который мы выловили сегодня ночью. У нас рейд был по злачным местам. А ты больно на них смахиваешь – разрезик у тебя на юбке слишком уж заметный.

Я посмотрела на свою узкую черную юбку до колен и поняла наконец, почему мне так легко идти и почему на меня мужики пялятся.

– Это не разрез, – радостно объявила я, – это «молния» разошлась. Хорошо еще, что она у меня на боку, потому как разошлась аккуратно до самого пояса. Жалко, хорошая была юбка.

– Могу одолжить тренировочные брюки – больше ничего нет. Хоть до дому без приключений дойдешь, – заботливо предложил Мельников.

– Да нет, спасибо. Без приключений я не могу. А в машине у меня есть джинсы, переоденусь. И даже еще одна юбка имеется.

Тут мы наконец-то добрались до кабинета моего друга и вошли внутрь этого замечательного помещения. Правда, кабинетом это можно было назвать с натяжкой, апартаменты больше напоминали гроб или коробку для обуви. Мельников втиснул меня на стул между шкафом и столом и поинтересовался:

– А чего это ты возишь с собой джинсы и юбки? По магазинам моталась или переезжаешь?

– Ага, переезжаю. На время. Охота к перемене мест обуяла.

– Ясно. А к нам чего зашла? Тоже по этой причине?

– Нет, к вам меня завело неумеренное любопытство и желание развлечь вас работой. Плата высокая, – я кивнула в сторону сумки с пивом, – соглашайся.

– Нет, нет, Танька, и не надейся, – замотал головой Мельников, – по пятницам я не поддаю. Да с тобой только свяжись, сразу – куча неприятностей. Даже и не мечтай!

– Ну солнышко, ну тебе же почти ничего не придется делать, – взмолилась я. – Мне нужна только информация. Не секретная. И все, а?

– В прошлый раз ты говорила то же самое, а в итоге меня чуть из милиции не выгнали. В позапрошлый – подстрелили.

– Какое там подстрелили? Ты чего? Царапина была, маленькая.

На это Мельников начал орать, что была не царапина, а огромная рана, нанесшая непоправимый вред его здоровью. Потом перешел на обсуждение моего мерзкого характера, осудил дурацкую привычку ничего не делать самой, а перекладывать свою работу на его хрупкие плечи. Тут он, правда, припомнил, что я еще отрываю от дел полковника Кирсанова. Так, время от времени. Но основная тяжесть, как правило, ложится все-таки именно на него.

Я решила переждать этот поток красноречия: все равно знаю, что, как только Мельников выговорится, он мне непременно поможет. Кирсанов, кстати, реагирует еще хуже – он сразу же начинает меня выталкивать за дверь и орать, что он ничего не видит, не слышит, а меня просто не знает. Но зато к Кирсанову я могу обратиться, когда сама никак не могу справиться, когда мне непременно нужна помощь официальных органов. Поэтому по пустякам я стараюсь его не дергать, а по пустякам я дергаю исключительно Мельникова, который, кстати, уже выговорился и наконец поинтересовался:

– Ну и чего тебе надо, зануда?

– Ничего особенного. – В ответ на это он тяжело вздохнул и вопросительно уставился на меня. Я продолжила: – Мне надо узнать как можно больше о гражданке Дементьевой Алене Викторовне, семьдесят восьмого года рождения, рожденной в городе Тарасове и уехавшей из него двенадцать лет назад в Челябинск. В Челябинске жила вместе с теткой. Адрес... адрес. – Я порылась в сумочке, вытащила клочок, на котором был челябинский адрес Аленушки, и протянула его Мельникову.

Он со вздохом взял адрес, приписал к нему остальные сообщенные ему сведения и спросил:

– И чего тебе конкретно надо? Ее криминальное прошлое? Мафиозные связи? Разборки, в которых она участвовала до отъезда в Челябинск?

– Очень смешно. Я же тебе талдычу уже битый час, что хочу очень и очень банальные сведения – проживает ли она по-прежнему в Челябинске, жива ли ее тетка, чем они обе занимаются? Было бы неплохо узнать, не вляпалась ли она во что-нибудь. Вот и все. По-моему, это не так уж сложно.

Когда я договорила эту фразу, в мельниковский гроб-кабинет ввалился Кирсанов. Шел он явно с какими-то деловыми вопросами, поскольку в руках у него была куча разбухших от бумаг папок, ну и лицо соответствующее. Увидев меня, Кирсанов расцвел и очень радостно поздоровался. Я отнюдь не обольщалась насчет источника этой радости: ясно было, что радуется он, во-первых, пиву, а во-вторых, тому, что пристаю я не к нему, а к его подчиненному.

– Привет, Танюша. Ишь, Мельников, как тебе повезло – гений частного сыска одарил тебя своим вниманием. На огонек забежала или эксплуатацией занимаешься, капиталистка?

– Эксплуатирует, – с готовностью ответил Мельников и тут же подробно доложил, что этой негодяйке понадобилось на этот раз.

Кирсанов выслушал, погладил несчастного по голове и сказал:

– Работай, работай, мальчик. Все равно эта особа от тебя не отвяжется. И вот тебе еще парочка-другая «висяков». – С этими словами Кирсанов свалил на стол внушительную гору папок и пояснил: – Васильев еще долго проваляется на больничном, начальство велело разобрать его дела. Ну ладно, я пошел, у меня работы по горло. Спасибо, Танечка, за пиво.

С этими словами, вытянув из сумки пару бутылок, Кирсанов смылся в неизвестном направлении.

Мельников тяжело вздохнул, негромко проронил вслед Кирсанову банальную непечатную фразу, тоскливо посмотрел на меня и поинтересовался:

– Тебя через три дня устроит?

Я активно покивала головой: еще бы.

Мельников подумал и добавил:

– И одним пивом ты не откупишься. Я требую в качестве платы за моральный ущерб... Ну, скажем... ужин в кафе. Идет?

– Идет, обжора. Выписывай пропуск, и через три дня я кормлю тебя ужином.

Мельников подписал пропуск и зарылся в свои папки, а я пошла к выходу, то и дело ловя на себе обалдевшие взгляды пробегающих мимо ментов и дожидающихся своей очереди посетителей. Да-а, сейчас главное – благополучно дойти до машины и там переодеться. И чего так смотреть – как будто ног никогда не видели! Надеюсь, я все же выберусь из этого здания достаточно благополучно и меня не задержат за непристойный вид.

Фу, и не задержали, и джинсы удалось натянуть практически без особых проблем, проделав, правда, пару гимнастических трюков.

Все, теперь можно спокойно ехать к Ирине Николаевне, где я смогу «не скучно проводить время» в обществе Алены.

До дома Ирины Николаевны я доехала без особых приключений. По дороге я еще раз обдумала все «за» и «против» своего переселения и решила, что делаю все правильно. Если это настоящая Алена, то я просто поживу несколько дней у любимой учительницы и пообщаюсь с ее крестницей, а если нет – то мое присутствие там просто необходимо, поскольку, каковы бы ни были мотивы подобной мистификации, это в любом случае опасно.

Вот и дом Ирины Николаевны. Старинный купеческий особняк, который превратили в огромную коммуналку – в двухэтажном доме сейчас было около десяти квартир. Квартира Ирины Николаевны, к примеру, была когда-то спальней, а теперь в ней две комнаты и закуток, имитирующий кухню. Кстати, где, интересно, я буду жить? На кухне? И зачем в мою дурную голову пришли эти дурные версии, для проверки которых мне необходимо пожить какое-то время у Ирины Николаевны? Ладно, теперь уже поздно отступать: я со своей зверски тяжелой сумкой стою перед дверью в нужную мне квартиру. Делаем приятное лицо и жмем на кнопку звонка. Держу пари, что откроет мне дверь именно Алена.

– Здравствуйте, вы, наверное, Таня. – Пять с плюсом, Танечка, твоей интуиции. Очень улыбчивая, симпатичная, выглядит чуть моложе своих лет – этакая славная восемнадцатилетняя девочка. Первое впечатление – положительное? Да, пожалуй.

– Здравствуйте, – так же чинно ответила я, – а вы, наверное, Алена?

Вот и познакомились.

Алена уступила мне дорогу, деятельно пыталась помочь внести ставшую совершенно неподъемной сумку. Нет, ну чего я туда наложила? Из так называемой кухни выглянула Ирина Николаевна, приветливо улыбнулась и сказала:

– Располагайся, Танечка. Алена, похозяйничай. Сейчас будем пить чай.

Ирина Николаевна исчезла, а Алена начала активно хозяйничать – дотащила меня с сумкой в одну из комнат, объяснив по дороге, что она очень рада моему приезду, что надеется на возникновение между нами искренней симпатии и нежной дружбы.

Я в ответ выражала полное и абсолютное согласие, радовалась своему ремонту как поводу к такому замечательному знакомству. Но все это я говорила абсолютно автоматически, потому что мысли мои были заняты совершенно другим: я начала разбирать свой багаж и обалдела. Я слушала щебетание Алены, поддакивала и тупо разглядывала содержимое неподъемной сумки. Наконец-то я выяснила, почему она была такая тяжелая: не иначе как, находясь в состоянии полного умственного затмения, я сунула в нее свой длинный кожаный плащ с подстежкой. Ну скажите, люди добрые, зачем он мне в середине сентября, если надеваю я этот плащ где-то в октябре—ноябре. Я чего, собралась тут жить? Или подготовилась к резкому похолоданию климата? Господи, спасибо хоть валенки не захватила! Впрочем, их у меня нет. Очень досадное упущение.

Встреча с собственным плащом не прошла для меня даром: добрую половину информации, которую мне выдала Алена, я пропустила мимо своего ошеломленного сознания. Что-то там насчет одиночества и домоседства. И что, кажется, жить мы с ней будем в одной комнате. Тут я сказала, что хотела бы переодеться, и Алена с милой улыбкой выпорхнула за дверь. А я вытянула из сумки легинсы и майку, кое-как напялила их и задумалась – а вдруг это самая настоящая Алена? И она действительно такая одинокая домоседка, и ее надо развлекать, и она будет таскаться за мной хвостом всю мою оставшуюся жизнь? Господи, сделай так, чтобы это была ненастоящая Алена и чтобы замышляла она какое-нибудь преступление, а уж я это преступление раскрою. Все, что угодно, только бы она не прилипла ко мне в качестве верного друга.

Мои размышления прервала Ирина Николаевна:

– Танюша, идем пить чай. Нормально устроилась?

– Да, все в порядке, тут очень уютно. Надеюсь, я не стесню Алену?

– Уверена, что нет. Алена сама это предложила.

Ответив именно на тот вопрос, на который я хотела получить ответ, Ирина Николаевна выплыла из комнаты. Вслед за ней вышла я.

Мы пили чай и очень мило болтали о каких-то пустяках, а я все не могла решить для себя вопрос – Алена или не Алена? И почему она сама предложила, чтобы я жила именно в ее комнате? Если Алена – либо из вежливости, либо потому, что скучно. Если не Алена – она хочет за мной проследить или хочет показать, что ей нечего скрывать, или... Ну, я не знаю! Ладно, оставим это пока, вернемся лучше к разговору:

– Так куда же ты хотела поступать? – Я еще в комнате потребовала, чтобы мы перешли на «ты», а то, мол, кажусь себе слишком старой. Алена с охотой согласилась.

– В юридический, – ответила Алена и с улыбкой продолжила: – Баллов недобрала. Сейчас вот работу ищу. А ты чем занимаешься?

– Коммерцией. Помаленьку. – И ничуть не соврала: у меня же частный бизнес? Частный. Деньги я получаю за свою работу? Да, и не такие уж маленькие. Стало быть, занимаюсь я именно коммерцией. Продаю, так сказать, свои мозги и уникальные способности.

– Собственное дело? – поинтересовалась Алена.

– Ага, – не стала распространяться я.

– Здорово. Я так не смогу. Мне необходимо начальство, инструкции, распоряжения и возможность проявлять инициативу лишь в жестких рамках.

– Это по молодости. У меня тоже такое было. Но недолго, – заметила я и, чтобы дальше не распространяться на эту тему, задала резонный вопрос: – Алена, а что ты умеешь делать? Какого рода работу ищешь?

– Наверное, секретаря-референта. Я в Челябинске окончила курсы и даже работала. Правда, недолго. И я очень неплохо разбираюсь в компьютерах.

– Программирование? – поинтересовалась я.

– Да нет, не до такой степени. Просто я классный пользователь. Работать могу практически со всем, что есть. Поэтому мечтаю устроиться именно туда, где надо иметь дело в основном с компьютером, хотя все остальное тоже умею.

– На работе не жаловались?

– Нет, что ты! Наоборот – уговаривали остаться. Но я очень уж не хотела жить в Челябинске, мечтала переехать обратно в Тарасов – все-таки родной город.

Мы поговорили о том, какой замечательный у нас город, как хорошо жить именно там, где ты родился. В общем, вели самый обычный светский треп. Алена держалась вполне естественно, я даже почувствовала какую-то симпатию к ней. Все ее поступки вполне объяснимы – приехала в родной город, живет у своей крестной, поступала в институт, провалилась, ищет приличную работу. Все вроде бы нормально. Но почему у Ирины Николаевны возникли подозрения – не на пустом же месте?

Так, а что же я хотела спросить у Алены? Что-то ведь хотела! Ага, вспомнила:

– Алена, а как ты ищешь работу, если не секрет?

– Да очень просто – звоню по объявлениям, отправляю резюме.

– А как насчет личного контакта? – поинтересовалась я.

– Ну, это не очень-то удобно. Как я вот так приду с улицы и попрошусь на работу? Все предпочитают брать знакомых, тем более на ту должность, которая мне нужна.

– Секретарь-референт?

– Да, что-то в этом роде. Что ни говори – левая рука главы фирмы. – Алена подумала, улыбнулась и добавила: – Или даже правая.

Я улыбнулась в ответ, что-то одобрительно промычала и подумала, что и это желание вполне объяснимо – карьеру девочка хочет сделать, очень неплохо. Работу, конечно, ищет странновато. В чем-то она, безусловно, права, но если уж следовать ее теории, то ей надо не по объявлениям звонить, а искать и налаживать связи. Я бы, конечно, могла ей помочь, но не сейчас. Сначала мне надо убедиться, что она действительно Алена. И сдается мне, что так оно и есть.

Однако продолжим светский разговор:

– Алена, а чем ты еще занимаешься, кроме поиска работы?

– Ой, Аленка такая домоседка, помогает мне по хозяйству, – отозвалась Ирина Николаевна. Она не очень активно участвовала в нашем разговоре, а тут вмешалась: – Все больше дома сидит. Разве что сходит иногда в магазин, да и то вместе со мной. Хотя нет, ходит еще в кафе. Тут у нас недалеко замечательное кафе, где варят самый лучший в Тарасове кофе. Так утверждает Алена. И посещает его очень часто.

Я изобразила живейший интерес, выразила жгучее желание посетить это кафе, сообщила, что тоже не представляю себе жизни без кофе. Алена обещала взять меня с собой, но как-то странно, без особой готовности и восторга. Хотя это может объясняться очень просто – она любит пить кофе в одиночестве.

Но взять на заметку эту интересную особенность моей подопечной все же не помешает, главное же я узнала – сначала от Алены, потом это настойчиво попыталась мне внушить Ирина Николаевна: Алена почти постоянно сидит дома. А значит, дурацкий вариант с кладом пока не отпадает. Так же, как версия, что Алену интересует не сама Ирина Николаевна, а ее жилище. Что, кстати, у нас с соседями?

Когда в моей бедной головушке возник этот вопрос, мы уже покончили с чаем, и Алена начала быстро и умело убирать со стола, а затем наводить порядок в комнате, которая и без того блестела. Мою робко предложенную помощь Алена отвергла, я не стала настаивать, а начала обдумывать, как бы невзначай спросить у Ирины Николаевны, как обстоят дела с соседями.

На помощь мне пришел неожиданный грохот за стеной. Стены в этом купеческом доме были толстые (настоящие, а не перегородки, сделанные уже позднее), но шум слышался очень отчетливо, из чего я заключила, что шумели довольно сильно.

– Ирина Николаевна, что это у вас тут творится? – Заметив ее недоуменный взгляд, прибавила: – Какой-то грохот. Соседи буянят?

– Соседи, – ответила Ирина Николаевна, – только не буянят. Там, Танюша, твои товарищи по несчастью ремонт делают. Капитальный.

Ирина Николаевна помедлила и начала рассказывать очень подробно, очевидно почувствовав, что вопрос мой был задан не из праздного любопытства:

– Они купили практически половину нашего дома. А теперь делают ремонт, перепланировку, реконструкцию, лестницу винтовую сооружают и бог знает что еще.

– Новые русские? – заинтересовалась я. Еще бы – очень подходящий мотив: ограбление, слежка, да мало ли что.

– Не знаю, наверное. Я еще с ними не познакомилась, они какие-то очень шебутные. Да и по виду не похожи. Хозяин появляется крайне редко, он, по-моему, вообще не живет в Тарасове. А жена его и еще какая-то дамочка – возможно, сестра – часто тут бывают. Присматривают за рабочими, со стройматериалами приезжают. Так по ним не скажешь, что новые русские.

– Почему? – Мне действительно стало интересно.

– Не знаю, – Ирина Николаевна задумалась.

Пока она формулировала свою мысль, на мой вопрос внезапно ответила Алена, которая до этого не принимала участия в нашем разговоре:

– Наверное, потому, что они кажутся нормальными людьми – без непременного желания выпендриться, доказать всем, что могут позволить себе тратить деньги направо и налево. Да и одеты очень обычно. И сотового телефона у них нет.

– А ты откуда знаешь? – удивилась Ирина Николаевна.

– Ты была в школе, а соседка зашла позвонить. Зовут ее Ольга, вторая – ее подруга, у Ольги – двое детей, мальчик и девочка.

Пока Алена выкладывала эти сведения, я пыталась понять, интересуют ли ее соседи более, чем нужно? Не знаю. Мне кажется, они вызывают в ней любопытство и симпатию, ничего другого. Но полностью сбрасывать их со счетов нельзя – все же эти люди смогли купить половину особняка в престижном районе, и даже если они не носят золотых цепей и шиншилловых манто, это еще ни о чем не говорит... Мои размышления прервал звонок в дверь, Алена пошла открывать. Я наклонилась к Ирине Николаевне и шепотом спросила:

– Она часто остается дома одна, без вас?

– Практически каждый день часа на два-три, пока я в школе. Ну и по делам ухожу иногда.

Наш разговор пришлось прервать, поскольку в комнату вернулась Алена вместе с женщиной, при виде которой челюсть у меня удержалась в нормальном положении только усилием воли: очень уж оригинально она выглядела – тридцатилетняя симпатичная особа с очень дорогой прической, великолепным макияжем, маникюром, в безумно изящных и дорогих туфлях. Еще на ней были потерявшие даже намек на форму тренировочные брюки – по-моему, мужские, и клетчатая рубашка. Ирина Николаевна приветливо кивнула ей и улыбнулась, из чего я заключила, что это, видимо, и есть та самая новая соседка. Алена подтвердила мое предположение, объяснив:

– Оля просит разрешения еще раз воспользоваться телефоном.

– Конечно, пожалуйста, – отозвалась Ирина Николаевна и сделала приглашающий жест по направлению к телефону.

Соседка с совершенно безумным и расстроенным видом молча кивнула и кинулась к аппарату. Нервно набрала номер и начала выстукивать какую-то мелодию пальцами по телефонной тумбочке. Ждать ей пришлось недолго, поскольку на том конце провода, видимо, ответили, потому что оригинальная женщина внезапно заорала в трубку:

– Русик, у вас все в порядке? Дай мне Лесю, живее!.. Леся? Леся, я потеряла деньги и документы!.. Что? Нет, удостоверение лежит у меня в сумочке. Но больше ничего нет! Абсолютно!.. Что? На тумбочке? И деньги?.. Ты моя умница! Захвати их, и идите с Русиком сюда – мне надо расплатиться с рабочими. Ага, жду!

Ольга повесила трубку, перевела дух и повернулась к нам с безукоризненной светской улыбкой. Мы же, все трое, сидели с очень несветскими, изнывающими от любопытства физиономиями. Ольга, видимо, это почувствовала, потому что очень любезно нам разъяснила:

– Дурацкая рассеянность – выложила из сумки все документы и деньги, которые муж оставил на месяц. И совершенно об этом забыла. Сейчас хватилась – думала, потеряла. Чуть удар не хватил. Слава богу, Леся все нашла и сейчас принесет, сегодня я должна расплатиться с рабочими.

– А Леся – это кто? – рискнула спросить я.

– Дочка. Вся в отца пошла – аккуратная, внимательная, всегда все помнит и знает. Я бы без нее пропала. А сын весь в меня. – Ольга вздохнула, улыбнулась нам еще раз, поблагодарила и вышла из комнаты. Алена отпросилась ее провожать, а я подумала о том, что Ирина Николаевна вполне могла и ошибиться в своих подозрениях. Почему именно сейчас мне пришла в голову эта мысль – не знаю. Наверное, на фоне этой самой Ольги Алена показалась мне очень нормальной, естественной и правдоподобной. Я подошла к окну и увидела, что наша недавняя посетительница уже спустилась на улицу и стоит у подъезда, нетерпеливо постукивая ногой в безупречной туфельке. Я обернулась к Ирине Николаевне:

– Странная особа, вы не находите?

– Очень милая, по-моему, – безмятежно ответила она, – а дети у нее просто прелесть.

Немножко опешив от такого заявления, я вновь посмотрела в окно и увидела, как к подъезду нашего дома приближаются девочка лет девяти и мальчик лет тринадцати. Это явно были дети Ольги, поскольку она очень им обрадовалась, стала что-то говорить и шагнула им навстречу. Они вместе вошли в подъезд, а я непонятно зачем бросилась к входной двери. Алена как раз вышла вынести мусор, и дверь была приоткрыта.

Я услышала детский голосок и обомлела:

– Мам, ты опять опоздаешь на работу. Ну почему ты никогда не смотришь на свой график? Давай быстрее переодевайся и беги. Мы захватили твои вещи, халат тебе я погладила, деньги – вот, держи. Тут ровно столько, сколько надо отдать рабочим, и тебе на пачку сигарет. Папа велел тратить аккуратно, потому никаких бананов и пирожных нам не покупай.

– А на дорогу? – жалобно спросила Ольга.

– А на дорогу у тебя есть проездной. И если ты поторопишься, то машину ловить тебе не понадобится.

Протестующих возгласов Ольги я не разобрала, поскольку соседи уже захлопнули дверь в свою квартиру.

После этого подслушанного разговора меня хватило только на то, чтобы рухнуть на скамеечку для обуви около входной двери. Это не ребенок, это кошмар! А в мою дурную голову еще иногда забредают робкие мысли о замужестве и воспитании детей. А вдруг, не дай бог, у меня воспитается вот такое сокровище, как эта Леся?! И будет мне выдавать в день пачку сигарет и проездной на месяц. Зато я, кажется, знаю, зачем могла поселиться здесь Алена: если ее интересуют соседи – ей, наверное, поручили выкрасть этого уникального ребенка. Остается только выявить заказчика – либо Кунсткамера в Санкт-Петербурге, либо... либо – Министерство финансов. Эта Леся быстренько нашла бы у них все невесть куда пропадающие деньги и вообще навела бы полный порядок. Выдавала бы на все министерство одну пачку сигарет в день. И чтобы не тратиться на транспорт, заставила бы всех добираться на работу пешком. Нет, я тут точно с ума сойду. Чокнусь, не иначе. Версию с соседями, кроме шуток, придется отработать до конца, так что встречи с Лесей мне не миновать. Одна надежда – она, по молодости лет, контролирует пока только дела своей несчастной мамы, и, возможно, мои сигареты останутся в полной неприкосновенности.

Когда я вышла из глубокой задумчивости, а лучше сказать, оцепенения, то увидела перед собой Ирину Николаевну, которая очень спокойным тоном, видимо, уже не в первый раз говорила:

– Таня, пойдем побеседуем на кухне, пока мы с Аленой не ушли за покупками.

– А... да, конечно. Извините, Ирина Николаевна, задумалась. Идемте.

Мы расположились на всем свободном пространстве помещения, которое Ирина Николаевна гордо называла «кухней». Мы с ней здесь помещались достаточно удобно, но вот третьему человеку деться было бы уже некуда, поэтому присутствие при нашем разговоре Алены автоматически исключалось. Очень даже неплохо!

Ирина Николаевна раскрыла настежь форточку, мы закурили, и она вопросительно посмотрела на меня.

– А чем занимается Алена сейчас? – осторожно осведомилась я. Мне хотелось выяснить, насколько свободно мы можем вести разговор.

– Не беспокойся, она нас не слышит, так же как мы ее, – правильно поняла мой вопрос Ирина Николаевна. – Она в своей комнате, делает английский перевод какого-то технического текста. Этим она немножко подрабатывает. А так как между кухней и комнатой стена капитальная, а не перегородка, то подслушивание исключено.

– Ясно. И часто она там сидит за своими переводами?

– Каждый день. Часа два утром и часа два вечером.

– И вы в это время к ней не заходите?

– Нет.

– А переводы ее вы когда-нибудь видели?

– Нет, я же не знаю английского языка. Если бы и увидела, все равно бы ничего не поняла. А почему ты спрашиваешь?

– Пытаюсь узнать как можно больше. И нащупать хоть какую-то ниточку. Вот, например, сейчас я выяснила, что у Алены есть возможность часа на четыре в день уединяться в своей комнате.

– И что?

– А то, что одна из моих версий базируется на том, что у вас в квартире спрятан какой-то клад. Причем ценность этого клада высока, потому что на его поиски тратится слишком много сил и средств. И эта Алена ищет клад. Пока вы дома – в своей комнате, когда вы уходите – по всей квартире.

– А еще какие у тебя есть версии? Эта слишком уж фантастична.

– Еще есть очень банальная версия – ваша квартира. Она надеется ее получить в недалеком будущем.

– Каким образом? Я ее что, пропишу? Только при условии полного впадения в маразм. Не раньше.

– Ну почему же, есть по крайней мере два пути. Первый – она заслужит вашу любовь и искреннее расположение, и вы ее пропишете. Все-таки она ваша крестница, единственный, можно сказать, родной человек. Второй – более длительный, но тоже довольно реальный: она живет с вами некоторое время, ведет общее хозяйство, что очень хорошо смогут потом подтвердить ваши соседи. А потом у нее автоматически появляются права на жилплощадь в вашей квартире, и поскольку у вас нет ближайших родственников, то она вполне может стать единственной наследницей вашего недвижимого имущества.

– Это что, есть такой закон? – удивилась Ирина Николаевна.

– Есть, а как же. У нас еще и не такие законы имеются. Есть и такое – закачаешься. Как вам, кстати, моя версия?

– Очень интересно, – ответила Ирина Николаевна и спросила: – А как тебе, Танечка, видится моя будущность? Судя по всему, какой бы путь ни был выбран, по этой версии я просто обязана ликвидироваться тем или иным способом. Верно?

– Разумеется. Но я вас попытаюсь успокоить тем, что мне эта версия не нравится, и вот почему: ваша квартира – не такой уж лакомый кусочек, чтобы из-за нее городить огород. Ведь это надо было найти похожую девушку, узнать необходимые подробности о ее детстве, о ее родителях – словом, все, что она должна помнить. Кстати, она многое помнит?

– Достаточно. Причем очень странно, не по-детски, помнит такие вещи, которые ребенку не важны и не интересны, и забывает то, что, как мне кажется, ребенок должен помнить. Я еще и поэтому стала подозревать ее.

– Ну вот видите, ее подготовили. Ну не верю я, что все это проделано ради того, чтобы присвоить небольшую квартирку в старом жилом фонде.

– Хорошо, ты меня почти убедила. А еще какие версии?

– Еще? Есть тоже очень фантастическая версия – наследство.

– Наследство? Да что после меня можно наследовать? – изумилась Ирина Николаевна. – У меня, кроме этой квартирки, вообще ничего нет, даже долгов!

– У вас – ничего. А вам?

– Мне? То есть я – наследница?! Чушь. Неоткуда.

– Возможно, вы просто не знаете. У вас родственники во время войны не пропадали?

– Пропадали. Дядя пропал без вести, двоюродную тетку с детьми угнали в Германию, тоже ничего не знаю о них. А при чем тут это?

– Ну, двоюродную тетку можно оставить в покое, а вот дядя – это вариант. Что мешает нам предположить, что он был в плену, не захотел возвращаться, смог сделать за границей карьеру, недавно умер и все деньги завещал вам?

– Здравый смысл мешает нам предположить подобное! – фыркнула Ирина Николаевна. – Но если мы и допустим этот бред, то каким боком это может относиться к Алене? Она же не является моей наследницей?

– Вариант первый – надеется хорошим поведением заслужить ваше расположение и стать наследницей. А до времени, когда она сможет вступить в права наследования, ее главная задача – не допустить, чтобы вы узнали о наследстве.

– Каким образом?

– Элементарно – контролировать вашу корреспонденцию и телефонные звонки.

– Ясно. А есть и второй вариант этой замечательной версии? – поинтересовалась Ирина Николаевна.

– А как же! Согласно этому варианту, Алена или люди, ее пославшие, тоже являются наследниками. И они очень заинтересованы в том, чтобы вы так и не узнали, что вам что-то причитается после смерти вашего родственника.

– Что ж, Танечка, спасибо, очень симпатичные версии. И самое симпатичное в них, что при любом раскладе одним из базовых элементов является моя быстрая и естественная смерть. Просто чудесно!

– Ну что вы, Ирина Николаевна! Есть и более приятные для вас версии. Одну я вам уже назвала – клад в вашей квартире. Есть еще вариант, по-моему, очень неплохой. Алена интересуется не вами, а вашими соседями. И есть, наконец, последний вариант.

Здесь я немного помолчала, и Ирина Николаевна нетерпеливо поторопила меня:

– Да? И что же за вариант?

– Тот, который всегда существует в любом деле, на начальном этапе расследования – какой-то неизвестный нам мотив.

– Танечка, ты меня совершенно успокоила, – ядовито заявила Ирина Николаевна. – Мне очень нравится этот вариант. Надеюсь все-таки, что свою работу ты начнешь не с него.

– Нет, он сам потом всплывет, – безмятежно ответила я и добавила: – А начну я с клада и с соседей, поскольку эти версии сейчас легче всего проверить.

– Профессионалу видней, – улыбнулась Ирина Николаевна. – Не буду мешать, возможно, тебе в интересах следствия надо посидеть в тишине с трубкой и подумать. А мы с Аленой пойдем за продуктами. Не возражаешь?

– Наоборот, очень кстати. Я как раз смогу проверить, хотя бы частично, свою версию. Только вы ходите подольше, – попросила я.

– Постараюсь, – пообещала Ирина Николаевна. – Буду вывихивать ноги и дурно себя чувствовать каждые семь минут.

На этом наше тайное собрание закончилось, и Ирина Николаевна, захватив Алену, удалилась за покупками, а я, пожелав им счастливого пути, осталась в квартире полновластной хозяйкой.

Здраво рассудив, что с соседями я могу пообщаться в любой момент, в том числе и в присутствии Алены, я приступила к тщательному осмотру квартиры. Мне почему-то показалось, что, если я буду при Алене простукивать стены и искать возможный тайник, она может неправильно это истолковать. Если она настоящая Алена, то просто решит, что я сбежавший интересный пациент и меня увлеченно разыскивают все ведущие психиатры нашего славного города Тарасова; ну а если она самозванка и моя версия с кладом окажется правильной, то меня пристукнут по затылку кирпичом, как конкурирующую фирму.

Итак, начнем, перекрестившись! Эх, давно я не искала кладов!

Фу-у, пот градом льет, тяжела работа кладоискателей. Я бы, конечно, с удовольствием передохнула, выпила кофейку и покурила, но время поджимает: вот-вот должны вернуться Ирина Николаевна с Аленой, а я еще обследовала только третью часть Алениной комнаты. Хорошо хоть, что соседи делают ремонт и шумят от души, а то бы я своим стуком весь дом переполошила, потому как в поисках тайника трудолюбиво простукиваю три капитальных стены, справедливо рассудив, что четвертая стена, являющаяся перегородкой, для меня интереса не представляет. Пока вроде ничего подозрительного нет, но надежды я не теряю.

Естественно, вещами Алены я тоже поинтересовалась, но сделала это очень осторожно и как можно более незаметно. Боже упаси, никакого обыска я не устраивала: во-первых, это неэтично – я все-таки частный детектив, а не НКВД, а во-вторых, бесполезно – если она является самозванкой, то вряд ли будет держать дома что-то ее изобличающее. Поэтому я просто в целях расширения кругозора проверила ее сумочку и заглянула в пару мест, где типичные представительницы слабого пола обычно хранят свои секреты. В сумочке, как я и подозревала, абсолютно ничего подозрительного не обнаружилось, а единственным моим уловом оказалась фотография какого-то молодого человека, засунутая Аленой под подушку. Даже, можно сказать, не под подушку, а непосредственно в подушку – фотография покоилась в кармашке наволочки.

Молодой человек на фотографии не мог сообщить мне ничего нового: лицо его мне было абсолютно неизвестно (ни на Ди Каприо, ни на Абдулова не похож); на обороте карточки ничего не значилось (а жаль, мог бы начертать свой адрес и телефон); вид у него был вполне приличный и благонадежный – никакой связи с криминальным миром не просматривалось. Да и вообще это мог быть просто знакомый парень вполне обычной Алены из города Челябинска, крестницы моей Ирины Николаевны, начитавшейся детективов. А что девушка держит его фотографию в таком месте – так у кого каких странностей не бывает! С другой стороны, это может означать очень многое. Вдруг эта фотография не только Алениного парня, но и ее сообщника. А посему – продолжаем осмотр комнаты.

Глупостью я, конечно, сейчас занимаюсь, но у меня просто нет ничего лучшего: пока я не убедилась, что это не настоящая Алена, пока я не получила подтверждения из Челябинска, у меня связаны руки. Единственное, чем я могу заняться на этом этапе, это проверить две свои маловероятные версии – с соседями и с кладом. Ну и еще, конечно, постараться проследить за всем, чем Алена занимается.

Ну-ка, чем она у нас занимается? Во-первых, делает английские переводы (господи, ну почему здесь такие высокие потолки, и как мне прикажете дотягиваться до самого верха?) и зарабатывает этим деньги (если я свалюсь с этого сооружения – стул на столе, – то набью себе неплохую шишку), почти никуда не отлучается, кроме как за покупками и в кафе. Вот в кафе – это интересно (нет, до самого верха я не дотянусь – слишком высокие потолки; будем надеяться, что устраивать тайник так высоко не придет в голову ни одному придурку). О чем это я? Ах да! О кафе! Это может быть ниточкой. А может и не быть, возможно, она действительно просто очень любит кофе?

В тот момент, когда я изо всех сил тянулась вверх, я услышала, что Ирина Николаевна и Алена вернулись и громко разговаривают в прихожей. То есть это Ирина Николаевна разговаривает, почти кричит, Алена чуточку удивленно ей отвечает. По всей видимости, Ирина Николаевна таким образом оповещает меня о том, что они пришли и мне пора сворачивать свою разыскную деятельность.

Рискуя свернуть себе шею и демонстрируя чудеса быстроты и ловкости, я спустилась, если так можно сказать, с небес на землю и в считаные секунды бесшумно демонтировала свою импровизированную стремянку.

Когда Алена вошла в большую комнату, я уже сидела в кресле, погруженная всем своим существом в какую-то книгу.

Алена мне улыбнулась, прошла на кухню, а я перевела дух и заинтересованно посмотрела, что же за книжку я читаю с таким неослабевающим интересом? Да-а, остается надеяться, что Алена не обратила на нее особого внимания, поскольку оказалось, что я держу в руках справочник по сбору, заготовке и правильному применению лекарственных растений. Вряд ли это можно читать так же увлеченно, как детектив с кучей кровавых убийств и лихо закрученной интригой.

Вплоть до шести часов вечера день тянулся ужасно скучно: Ирина Николаевна просматривала конспекты к урокам, Алена прилежно корпела над переводом, а затем готовила ужин. Я развлекалась тем, что разрабатывала во всех подробностях все варианты версий с квартирой и с неожиданно свалившимся наследством. Ужин также прошел в очень спокойной атмосфере, мы мило беседовали, и я еще раз убедилась, что Алена очень обаятельная девочка.

Но, как я и ожидала, после ужина жизнь наша резко активизировалась: Алена объявила, что идет в кафе. Потом она очень вежливо и ненастойчиво пригласила меня составить ей компанию. Получив отказ, она не очень огорчилась и упорхнула. Сказав Ирине Николаевне, что последую за ней, я двинулась в нужном направлении.

Алена шла по улице совершенно беспечно, не оглядываясь и не пытаясь выяснить, идет ли кто-нибудь за нею следом. Тем не менее я постаралась как можно талантливее сыграть в индейца на тропе войны и дойти с Аленой до кафе совершенно незамеченной.

Алена вошла в кафе, предварительно взглянув на часы, а я осталась снаружи. То, что она посмотрела на часы, могло говорить о том, что ей необходимо приходить сюда к определенному часу, или о том, что в прошлый раз она назначила здесь свидание, а могло и ни о чем не говорить. Я, например, тоже часто смотрю на часы – привычка у меня такая, причем если у меня спросить, который сейчас час, то я, скорее всего, не отвечу.

Ладно, это все лирика, Танечка. Ты бы лучше подумала, как тебе выяснить, что же происходит внутри кафе. Войти туда я не могу, стоять у окна, прижавшись лицом к стеклу и стараясь хоть что-то разглядеть, – тем более. Чего мне делать-то?

Пока я в нерешительности торчала у дверей кафе, не зная, как поступить, из кафе вышли два парня. Они постояли, попрощались, договорились о встрече, и один из них направился к автостоянке. Оставшийся молодой человек был в идеально отглаженных черных брюках, кипенно-белой рубашке и имел на груди бейдж, из чего я заключила, что он работает в этом самом кафе. Это уже кое-что; что именно, пока не знаю, но использовать это надо. Молодой человек тем временем закурил и принялся заинтересованно меня разглядывать. Вообще-то зрелище я, наверное, представляла собой крайне занимательное. Стоит у дверей кафе какая-то ненормальная, ни туда, ни сюда, к тому же прилично одета, так что выпрашивание средств на пропитание исключается. И чего она тут околачивается?

Прочитала я все это в его не замутненных интеллектом очах и решила, что как раз этот мальчик и станет главной частью моего только что придуманного гениального плана. Итак, приступаем к выполнению оного.

– Молодой человек, позвольте прикурить, – прощебетала я, вытаскивая из сумочки сигарету, поскольку молодой человек курил какую-то ерунду.

– Пожалуйста, – с готовностью вытащил зажигалку мой новый знакомый. Кстати, когда он подошел поближе, я смогла прочитать на его бейдже, что зовут его Корольков Андрей Иванович и что является он менеджером по поставкам. Замечательно!

Господин Корольков, действуя точно по моему плану, спросил:

– Девушка, а почему вы не заходите в наше кафе? Вам будут очень рады, заходите! У нас подают лучший в Тарасове кофе, и не только. Или вы кого-то ждете?

Ну прямо прелесть какой молодой человек, сам идет на крючок!

– Понимаете, – взволнованно начала я, – у меня такая ситуация... необычная. Если бы вы согласились мне помочь, я была бы вам очень-очень благодарна.

Чтобы усилить впечатление, я беспомощно похлопала глазами и доверчиво уставилась на него.

– С удовольствием, если смогу, – приосанился мой герой.

Сможешь-сможешь, куда ты денешься. Ну, подбавим женственной слабости в голос: – Понимаете, у меня есть младшая сестра, она последнее время какая-то странная, мне кажется, что она попала в дурную компанию. И вот я решила за ней присмотреть, ну, проследить, куда она ходит, понимаете? – Молодой человек активно кивал, я продолжала: – И выяснила, что она очень часто бывает в вашем кафе, наверное, с кем-то встречается. Мне надо выяснить, с кем именно. Но я же не могу туда войти! У нас уже и так с ней испортились отношения, а если она поймет, что я за ней слежу, то такой скандал мне закатит, вы не представляете?!

Молодой человек, видимо, хорошо себе это представил, испугался за репутацию своего любимого кафе и с готовностью согласился помочь мне в моем благородном деле:

– Что же я могу для вас сделать? Как выглядит ваша сестра? Может, я ее помню?

Я описала Алену, поймав себя на том, что по описанию она вполне походит на ангела: длинные светлые волосы, светлые глаза, хорошенькая, лет восемнадцати-двадцати. Вот только примет особых никаких нет, описание достаточно стандартное, как же он ее может вспомнить?

Пока я над этим раздумывала, господин Корольков радостно воскликнул:

– Знаю, знаю, и у нее еще браслет такой, из серо-голубых камушков, да?

– Да-да, верно! – обрадовалась я. Значит, действительно Алена уже успела примелькаться.

– Да, она часто у нас бывает. Почти каждый день.

– А вы не заметили, она с кем-нибудь встречается?

– Да, время от времени. – Прекрасно осознавая важность момента, менеджер по поставкам медленно и торжественно заявил: – Мне очень жаль, но эти два парня не очень подходят для вашей сестры, как мне кажется.

– Что это значит? – пролепетала я, стараясь притупить спортивный интерес и изобразить испуг и огорчение.

– Ну, они явно не вызывают особого доверия, и вообще какие-то странные. Но я, кажется, могу вас немного успокоить: я бы не сказал, что между ними существуют какие-то близкие отношения. Скорее, они просто друзья. Или хорошие знакомые. Но это не свидание, не волнуйтесь. – Сам Андрей Иванович прямо-таки очень волновался.

Ага, чего же тут волноваться! Да если бы моя младшая сестра (спасибо тебе, господи, что таковая отсутствует) довольно часто встречалась в кафе с двумя подозрительными парнями, имея с ними чисто дружеские отношения, я бы совершенно не волновалась. Я бы просто тихо впала в панику и упрятала бы свою несуществующую родственницу на какой-нибудь далекий необитаемый остров.

О чем же я хотела его еще спросить? Ах да, вспомнила:

– Андрей, а она потом уходит с ними?

– Нет-нет, – поспешил меня успокоить мой рыцарь, – они вместе, по-моему, никогда не выходили, не беспокойтесь.

– Слава богу, – радостно выдохнула я. Так, значит, просто встречались. Зачем?

Внезапно мой собеседник схватил меня за локоть и прошептал:

– Не дергайтесь, а потихоньку посмотрите, они как раз подходят к кафе.

Недостатком сообразительности я никогда не страдала, поэтому громко заявила:

– Может, посидим на скамеечке, сто лет не виделись, хоть поговорим?

И мы прошли к скамеечке напротив кафе. Этот несложный маневр позволил мне достаточно хорошо рассмотреть двух парней, которые шли навстречу нам прямиком к входной двери.

Да, пожалуй, Андрей Иванович прав, ребятки достаточно подозрительные, главным образом потому, что никак не могут быть людьми, которых можно представить рядом с Аленой. Они вызывают в памяти скорее молодчиков из группы боевиков – крепкие, бритые, с тяжелым взглядом и крутыми кулаками. Одинаковые кожаные куртки и неслабые золотые цепи прекрасно дополняют этот образ. Да, для Алены это очень странная компания, если она не является самозванкой. И очень странно выглядят эти встречи.

Мой добросовестный помощник терпеливо сидел рядом на скамейке со смешанным выражением на лице: нетерпением, вызванным, вероятно, необходимостью вернуться на рабочий пост, и готовностью помогать мне. Я оценила это и с благодарностью произнесла совершенно убитым голосом:

– Большое спасибо, вы мне очень помогли, мне теперь все ясно. (Ха, если бы!) Простите, что оторвала вас от работы, не смею больше задерживать. Еще раз огромное спасибо.

– Если я могу еще чем-нибудь помочь... – начал крайне благородным тоном господин Корольков.

Ну нет, только этого не хватало. Привяжется еще как банный лист, что я с ним делать буду?

– Нет, благодарю вас, это дело семейное, – проговорила я совершенно мертвым голосом человека, который только что узнал о том, что на его семью легло несмываемое пятно позора. Ну что-то вроде той ситуации, как если бы я, будучи членом семьи Капулетти, увидела Ромео, спускающегося с балкона Джульетты ранним утром.

Мой рыцарь сочувственно закивал и удалился почти на цыпочках. Можно было бы, конечно, попросить его каким-то образом подслушать, о чем эти парни беседуют с Аленой, но это рискованно: мало ли какие у них дела, и впутывать в это совершенно постороннего человека не стоит. Он и так мне уже здорово помог, мой поход в кафе удался, этих «хороших знакомых моей сестренки» я отлично запомнила. Надо, пожалуй, линять отсюда, а то в скором времени они должны разойтись по домам, а мне абсолютно не улыбается столкнуться здесь с Аленой лицом к лицу.

Я поднялась со скамеечки и пошла по направлению к своему временному жилью. Шла я не спеша, тащилась как черепаха, и поэтому неудивительно, что меня все время обгоняли какие-то люди. Я на них мало обращала внимания, не особо прислушивалась и к разговору за своей спиной.

– ...а он успеет?

– Ну-тк, обещал же, гарантировал.

– Не рано мы?

– Че тянуть-то, это можно хоть год ждать. Она говорит – нормально, бабка привыкла, ей виднее.

Тут говорившие обогнали меня, повернули к автостоянке и сели там в красный, замызганный грязью джип. У меня сначала мелькнула мысль о том, что джип не «Запорожец», можно было бы и вымыть, а уж потом я сообразила, что мне жутко повезло, потому что беседовавшие оказались теми самыми парнями, знакомыми Алены, и мне посчастливилось услышать обрывок их разговора.

Так, чего там они сказали? Что пора что-то начинать, что бабка привыкла (если в применении к нам, то под бабкой они явно имеют в виду Ирину Николаевну)... что там еще? А-а, кто-то что-то должен успеть, поскольку он гарантировал.

Какие мы можем из этого сделать выводы? Если все это непосредственно относится к нам, то у Ирины Николаевны прекрасная интуиция, и я совершенно не напрасно временно поменяла место жительства. И еще: активные действия вот-вот должны начаться, а мне надо умудриться сделать самое трудное, что только может встретиться в практике частного детектива, – предотвратить преступление. И особая прелесть этого занятия в том, что я не знаю ни того, кто это преступление намеревается совершить, ни каким образом он планирует это сделать. Я только знаю (точнее, предполагаю), кто намечается на роль жертвы. Хотя нет, с жертвами у нас тоже не все так ясно: первым и главным кандидатом остается Ирина Николаевна, но и ее соседей я пока не могу сбрасывать со счетов. А еще, кстати, я не знаю, когда это должно произойти. Но хочется, чтобы это было поскорее, потому что ждать я, можно сказать, совсем не умею.

Домой я добралась раньше Алены, вкратце рассказала обо всем Ирине Николаевне, и мы вместе попытались предположить хоть что-то разумное. Кончилось это, естественно, ничем. Алена вернулась спустя полчаса после моего прихода, в ее поведении ничего не изменилось, и вечер прошел очень спокойно и без неожиданностей. Ложась спать, я всей душой надеялась, что то, что должно случиться, потому как ждать больше нет смысла, случится не этой ночью. Ночью я предпочитаю спать, приключений мне хватает и днем.

Утром мне стало понятно, что если я проведу тут еще неделю, то окончательно разбалуюсь и потеряю форму, поскольку разбудили меня уже к завтраку, посуду мыть не разрешили и от помощи в легкой уборке комнаты с возмущением отказались.

Закончив все хозяйственные дела, Алена наконец успокоилась и уселась разгадывать кроссворд в ежедневной газете, которую купила утром, когда выходила за хлебом и молоком. Ирина Николаевна читала книгу, а я пыталась по мере сил участвовать в разгадывании кроссворда. Это благородное занятие еще раз подтвердило мои давние подозрения о том, что я не выиграю в «Поле чудес» не только автомобиль, но даже банальную кофеварку. Правда, огорчалась я недолго, поскольку, во-первых, у меня куча других талантов, а во-вторых, Алена тоже наконец-то не смогла ответить на очередной вопрос и обратилась за помощью к Ирине Николаевне как последней инстанции:

– Крес, ты это точно должна знать, ты как-то уже подсказывала мне – название одного из месяцев республиканского календаря.

Крес (так, по утверждению Ирины Николаевны, маленькая Алена ее называла; Алена-большая неукоснительно следует этому обращению) оторвалась от своей книги и сказала:

– Аленушка, деточка, во-первых, этих месяцев двенадцать, поэтому сразу я тебе ничего сказать не могу. А во-вторых, я советую тебе просто-напросто заучить их, потому как у меня сложилось впечатление, что этот вопрос обязательно будет в каждом кроссворде.

– Ну, Крес, ну пожалуйста, не запоминаются мне эти дурацкие названия!

– Хорошо, букв-то хоть сколько?

– Букв? Восемь... И тут даже... Подожди... Третья «о», пятая «е».

– Ну, я так не соображу на слух, дай-ка посмотреть глазами.

Алена с готовностью, можно даже сказать, радостно протянула Ирине Николаевне газету. И чего она так радуется, можно подумать, что если ей удастся сегодня утром разгадать этот кроссворд целиком, то где-то после обеда в нашу дверь позвонит радостный Леня Якубович и вручит Алене голубой «Мерседес», перевязанный розовой ленточкой.

Пока пред моим мысленным взором проплывал кошмар в виде ярко-голубого «Мерседеса» с розовым бантиком на капоте, Ирина Николаевна, посмотрев на сетку кроссворда, безапелляционно заявила, что это флореаль, и уже собралась было вернуть газету Алене, как вдруг вскрикнула:

– Надо же, Людочка! Что за жизнь такая дурацкая, лучшую подругу видишь только на газетной фотографии!

– Что, Крес, про твою знакомую написали?

Ирина Николаевна кивнула и впилась глазами в статью. Прочитав ее всю, она успокоилась и вернула газету Алене. Теперь пришла очередь Алены читать статью так, словно это был увлекательный любовный роман с Аленой в роли главной героини.

Ирина Николаевна тем временем предавалась счастливым воспоминаниям. Видимо, эта дружба началась еще в молодые годы, потому что на лице Ирины Николаевны застыло умиленно-ностальгическое выражение.

Не столько из любопытства, сколько поддерживая разговор, я поинтересовалась:

– Вы, вероятно, вместе учились?

– Нет, сидели, – все так же радостно ответила Ирина Николаевна.

– Где? – тупо спросила я.

– В лагере, – ответила мне бывшая учительница.

– А-а, – обалдело протянула я и, чтобы продолжить светскую беседу, вежливо осведомилась: – Долго сидели?

– Да нет, сроки у нас были небольшие, она попала чуть раньше, я чуть позже, но вышли примерно в одно и то же время.

Я кивнула, не в силах больше поддерживать разговор. Хотелось, конечно, спросить, по какой же статье проходила Ирина Николаевна, ну и Людочка эта самая за компанию, но я боялась услышать в ответ еще одну жизнерадостную реплику, из которой я бы узнала, что моя любимая учительница подвизалась в роли Соньки Золотой Ручки.

Но тут в разговор вмешалась Алена, которая дочитала статью и заинтересовалась славным боевым прошлым своей крестной:

– Крес, а за что же вы сидели? По недоразумению?

Ой, как там поется: «Он за растрату сел, а я за Ксению...» Правда, сюда это не очень подходит.

– Нет, – возразила Ирина Николаевна, – за дело. Она – за фарцовку, я – за политику. Как раз шел шестьдесят восьмой год, Пражская весна, ну вот мы и решили устроить митинг протеста. Мне дали немного – всего три года. Я там самая молодая была. Но из аспирантуры я вылетела на всю жизнь. Да после освобождения я и в школу-то еле устроилась.

– А Людмила Корнева? – потыкала Алена в газету.

– А Людочка, как вышла, опять взялась за свое, но больше уже не попадалась и даже сумела сколотить капитал, а теперь видишь кем стала. Общаться-то мы так и не переставали, Людочка утверждает, что в тюрьме я спасла ей жизнь.

– Как это? – поинтересовалась Алена.

– Может, она и права, – задумчиво произнесла Ирина Николаевна, – у меня была возможность получать с воли редкие лекарства, а у нее обострилось хроническое заболевание. А так она выжила, даже сына потом смогла родить, я его и крестила. Так что у тебя, Аленка, есть крестный брат. Надо будет вам как-нибудь познакомиться – он почти твой ровесник, года на два постарше будет. Правда, он сейчас в Голландии учится. Учился сначала в Москве, а потом Людочка почему-то отправила его в Голландию.

Почему-почему... Деньги есть, вот и отправила, тамошнее образование престижнее.

Ирина Николаевна все больше погружалась в пучину воспоминаний, Алена с интересом поддерживала разговор, а я задумалась и в беседу больше не вмешивалась, и вот почему: во-первых, очень уж Алена заинтересовалась боевой молодостью своей крестной, а во-вторых, я вспомнила, кто такая эта Людмила Корнева, и мне стало совсем интересно. Людмила Корнева – очень крупная фигура в тарасовском бизнесе, ей принадлежит компания «Афина» – сеть компьютерных магазинов, компьютерный центр, программное обеспечение и так далее. Компанию эту мадам Корнева создала не так давно, а до этого занималась недвижимостью. Очень интересная женщина!

Разговор Ирины Николаевны и Алены тем временем перешел с прошлого на настоящее, Алена начала цитировать статью, в которой подробно описывалась компания госпожи Корневой, являющаяся, по ее словам, большой семьей. В этом месте Алена остановилась и добавила от себя:

– Да, я слышала, что попасть туда на работу – большая удача: и интересно, и хорошо оплачивается. Но кого попало туда не берут, Корнева лично занимается набором сотрудников.

– Что ж, это похоже на Людочку, – отозвалась Ирина Николаевна, – она всегда очень тщательно отбирала людей, с которыми работала. И действительно, как можно работать с людьми, которым не можешь полностью доверять?

По лицу Алены было видно, что она борется с собой – хочет что-то сказать и не решается. Вдруг она выпалила на одном дыхании:

– Крес, я так хотела бы там работать, это именно то, о чем я мечтала! Она же тебя хорошо знает, твоя рекомендация была бы для нее... была бы... – Алена запнулась, запуталась в словах и умоляюще посмотрела на Ирину Николаевну. Девушка очень волновалась и взирала на свою крестную как на последнюю инстанцию, от которой зависит вся ее дальнейшая жизнь.

Стоп! А может, это и есть мотив! Почему бы и нет, все сходится: проникнуть в закрытую преуспевающую компанию – это стоит свеч. Сложно? Не сложнее, чем махинация с квартирой. Не будем, конечно, сбрасывать со счетов другие варианты, но этот неожиданно выплывший мотив пока нравится мне больше всего.

Все эти соображения пронеслись у меня в голове за считаные секунды, Ирина Николаевна не успела ответить на мольбу Алены. Правда, она и не торопилась отвечать, а изумленно смотрела на Алену. Действительно, просьба эта была довольно неожиданна и очень эмоционально высказана. Конечно, это может объясняться тем, что исполнение просьбы кажется Алене воплощением ее мечты, ведь она так хотела работать в преуспевающей фирме, где нужно иметь дело с компьютерами!

Ирина Николаевна все молчала, и Алена умоляюще повторила:

– Крес, пожалуйста! Я не подведу тебя, обещаю!

Ирина Николаевна очнулась и ответила:

– Подожди, Аленушка, дай мне подумать.

Алена кивнула и отошла к окну, а Ирина Николаевна взглянула на меня вопросительно, как бы спрашивая совета. Ну что же, поскольку карты у нас на руках неважные, будем блефовать. Подготовим ответный ход, если Алена самозванка, и дадим ей шанс сделать карьеру, если подозрения Ирины Николаевны ошибочны. Но в последнее я уже почти не верила. Взвесив все это быстренько в уме, я, глядя в глаза Ирине Николаевне, тихонько кивнула. Ирина Николаевна чуть качнула головой в ответ и сказала:

– Ну что же, Аленушка, я все обдумала. Давай попробуем.

– Ура! Крес, ты самая лучшая! – С этими словами Алена бросилась на шею Ирине Николаевне. Все как обычно – неутомимая альтруистка Татьяна Иванова устраивает чужое счастье, а лавры достаются другим. Ладно, перебьемся без благодарностей и аплодисментов, вернемся на грешную землю. Алена, кстати, туда уже вернулась:

– Крес, а давай позвоним прямо сейчас, а?

– Сейчас? – нерешительно переспросила Ирина Николаевна.

Я прекрасно понимала, что ей хочется сначала переговорить со мной, все обсудить, а уж потом впутывать в это дело свою подругу. Но я решила иначе – если Алена преступница, то мы пока пойдем на поводу у нее и ее сообщников, но будем держать их под контролем.

– А действительно, почему бы и нет, Ирина Николаевна? Давайте звонить прямо сейчас. И я могу замолвить словечко, я Людмилу Корневу немножко знаю. Алена долго не выдержит, правда же? – обернулась я к Алене.

Она благодарно кивнула мне и умоляюще посмотрела на свою крестную. Та улыбнулась в ответ и сказала:

– Ну что же, вы меня убедили. Будем звонить. Только вот найду телефон. А кстати, – продолжала Ирина Николаевна, роясь в записной книжке, – кем бы ты хотела работать, Алена?

– Я же говорила, что лучше всего – секретарем-референтом. Но эта должность, конечно же, занята. И я готова работать кем угодно, делая то, что умею: компьютер, делопроизводство, любая оргтехника.

– Понятно, – кивнула Ирина Николаевна, – ну, будем испытывать благосклонность судьбы: телефоны ее я нашла.

Ирина Николаевна придвинула к себе аппарат и стала набирать номер. После трех или четырех попыток она посмотрела на нас и сообщила:

– Занято. И сотовый занят.

– Неудивительно, – отозвалась я, – если Людмила Корнева так вникает во все дела компании, то и по телефону много разговаривает.

Или снимает все трубки и дрыхнет. Но это соображение я не стала озвучивать, а Ирина Николаевна возобновила попытки. Наконец судьба все-таки ей улыбнулась, и Ирина Николаевна обрадованно заговорила в трубку:

– Людочка, это я! Да! Ты чем-то расстроена? Да что ты? Господи! Только сейчас сообщили? Могу себе представить! Что звоню? Да, наверное, не вовремя. У меня просьба... Может, потом? Сейчас? Хорошо. Понимаешь, в чем дело – я хотела бы узнать, не можешь ли ты взять на работу мою крестницу... Да, Алену. Ты помнишь? Да, сейчас в Тарасове... Что может делать? Насколько я понимаю, может выполнять обязанности референта, плюс компьютер... Говорит, что работает практически с любыми программами... Что? Я даже не знаю... Это очень неожиданно... Ты уверена? Нет, я понимаю, и испытательный срок, конечно... Но ты уверена, что это разумно? Хорошо, сейчас подъедем... Да, до встречи.

Ирина Николаевна положила трубку и изумленно-растерянно уставилась на нас с Аленой:

– Ну и что вы обо всем этом думаете?

– О чем, Крес? Что она сказала?

– Ирина Николаевна, вы переоценили наши способности – мы с Аленой телепатией не владеем. Что до меня, то я поняла только, что госпожа Корнева вам в просьбе не отказала и попросила приехать немедленно. И что у нее что-то случилось.

– Случилось, – подтвердила Ирина Николаевна и как-то странно на нас посмотрела. Немножко помолчала и продолжила: – Тебе, Аленка, представилась редкая, практически уникальная возможность некоторое время поработать у Людочки секретарем-референтом.

– Кем?! – изумились мы с Аленой хором.

– Именно. Секретарем-референтом. Практически правая рука – все, как ты хотела. Правда, неизвестно, как долго это продлится.

– А что же случилось с ее нынешним секретарем? – поинтересовалась я. Алена не могла вымолвить ни слова, только смотрела на свою крестную круглыми глазами. Я уточнила вопрос: – Уволилась, ушла в декрет, в отпуск?

– Нет, – странным тоном произнесла Ирина Николаевна, – она в больнице, в реанимации. Врачи говорят, что поправится, но пролежит довольно долго. Она попала в автомобильную катастрофу или ее сбила машина – не знаю точно. Произошло это вчера вечером, но сообщили об этом Люде лишь сейчас, поскольку девушка без сознания и ее только утром разыскали родные.

– Господи, какой ужас! – пролепетала Алена. Не очень опечаленно, скорее вежливо. Что ж, ее можно понять: девушку эту она не знала, а шанс ей представился великолепный.

– Вот именно, ужас! – подтвердила Ирина Николаевна. – И Людочка сейчас в шоке, не знает, за что хвататься. У них еще какое-то расширение планируется, девушка эта занималась и документацией. Так что тебе, Алена, придется работать до упора. Справишься? Не боишься?

– Я справлюсь, – дрожащим от волнения голосом отозвалась Алена.

– Тогда собирайся, и поехали. Она нас ждет. Танечка, ты нас отвезешь?

– Конечно, Ирина Николаевна, о чем речь?

Алена побежала в свою комнату собираться, а мы с Ириной Николаевной отправились к моей машине, решив подождать Алену там.

Забравшись в машину, я поинтересовалась:

– Ирина Николаевна, а почему такая спешка?

– Ну я же говорила – у нее нет секретаря, а дел – выше крыши. Она ничего не успевает. И очень растерянна и подавленна, я и не вспомню, когда у нее был такой расстроенный голос.

– А почему она сразу схватилась за Алену? – допытывалась я. – Неужели не могла подобрать себе кого-то еще? Мне кажется, что эта профессия сейчас очень распространена и найти хорошего секретаря-референта не составляет особого труда. Фигурально выражаясь – только свистни.

– Так в том-то и дело, – воскликнула Ирина Николаевна, – что не хочет она свистеть, не хочет она в своей компании получить случайного человека! Ну я это тебе объясняла, у нее же девиз – «Кадры решают все».

– Угу, прям как в Японии, – пробормотала я.

Ирина Николаевна, не слушая моих глупых комментариев, расстроенно сказала:

– Таня, не уверена, что я поступила правильно. Наверное, надо было как-то отказаться от Людочкиного предложения, может быть, еще не поздно? Ведь она берет Алену только потому, что та моя крестница, и я за нее ручаюсь. Но я совсем не уверена в том, что Алена – это Алена. Что делать, Таня?!

– Во-первых, не паниковать и успокоиться, Алена вот-вот появится. Во-вторых, усвоить, что мы все делаем правильно. Посудите сами – если вы ошибаетесь и Алена – это Алена, то вы даете ей очень хороший шанс и выполняете свой долг крестной матери. А если вы правы и это самозванка, то тем более мы поступили правильно.

– Как это? – удивилась Ирина Николаевна.

– Мы будем держать ее под контролем. И, конечно же, нужно поставить в известность вашу подругу. Если целью злоумышленников является компания Людмилы Корневой, то они туда доберутся рано или поздно, тем или иным способом. И если бы мы притормозили Алену, то они проникли бы еще как-нибудь. Вот тогда мы бы ничего не знали и не смогли бы защитить Корневу.

– Ты так думаешь? – облегченно вздохнула Ирина Николаевна и продолжила: – А как ты предполагаешь...

– Все. Стоп. Появилась Алена, – довольно невежливо оборвала я свою любимую учительницу.

Сделала я это очень вовремя, поскольку переодевшаяся в деловой брючный костюм, подкрашенная и причесанная Алена мгновенно подлетела к моей машине, дернула дверцу, забралась внутрь и проговорила ломающимся от волнения голосом:

– Я готова. Ну что, поехали?

И мы поехали. Навстречу судьбе и дорожным пробкам.

Дорожных пробок на нашем пути было на удивление немного. Подумав хорошенько, я нашла только одно объяснение этому удивительному явлению: все пробки, возникающие на нашем пути, Алена прогоняла усилием мысли. К этому выводу я пришла, посмотрев на Аленушку пару раз: она сидела абсолютно неподвижно, чуть подавшись вперед, и сверлила взглядом дорогу. Судя по всему, она очень волновалась, но настроена была решительно. Это волнение и решительность она непонятным образом передала и мне, что и помогло мне доехать до места назначения в рекордно короткие сроки.

Дорогу мы преодолели в полном молчании, и лишь добравшись до офиса Корневой, я смогла выдавить из себя следующий незатейливый текст:

– Я припаркую машину, а потом присоединюсь к вам. Скажите там, чтобы меня пропустили.

Спутницы мои молча покивали в ответ и рванули к входу в изящный, со вкусом отделанный особняк, где и помещался офис. А я занялась высматриванием удобного места для парковки своей «девяточки», параллельно обдумывая грядущий разговор с подругой Ирины Николаевны. В одном я была уверена – она возьмет на работу Алену: у Алены сейчас такое состояние, что ее и в администрацию президента запросто взяли бы. Американского, само собой разумеется. Ну, на худой конец – французского.

Процесс парковки наконец-то благополучно завершился, и я вошла внутрь особняка. Кстати, внутри он выглядел еще лучше, чем снаружи, и очень милые у них тут охранники: улыбнулись мне все как по команде и приветливо загородили дорогу:

– Здравствуйте, что бы вы хотели?

Получить в подарок компьютер со всеми прибамбасами. Но это подождет, а вот пройти внутрь мне сейчас бы не помешало. Неужели эти птички забыли сказать обо мне? Попробуем-ка:

– Меня зовут Татьяна Иванова, и... – На редкость дурацкая фраза, но более подходящая мне на ум не пришла. Самое главное, что она сработала.

– Конечно-конечно, нас предупредили, прошу вас, – еще больше разулыбался один из «мальчиков» и повел меня вверх по лестнице на второй этаж. Транспортировал он меня очень вежливо и профессионально, ловко маневрировал, не давая мне рассмотреть, что делается за полуоткрытыми дверями, мимо которых мы проходили. Господи, можно подумать, что я разведчик, цель которого – посчитать, сколько в здании находится людей и компьютеров, а также другой оргтехники. Большего я все равно бы при всем желании не увидела. Правда, исключительно из чувства противоречия я посчитала количество комнат, которые мы прошагали, и помножила их на среднее количество компьютеров, которые там стоят. У меня получилось, что на этом маршруте находится около двадцати пяти новеньких, с иголочки, машин. И люди за ними работали тоже новенькие, молодые, с иголочки. В общем, чувствовалось, что подруга Ирины Николаевны действительно придает огромное значение кадрам.

Мой спутник, доведя меня до двери в конце коридора, распахнул ее, вежливо придерживая меня за локоток и не позволяя заглянуть внутрь, и провозгласил:

– Иванова прибыла. Можно?

– Да, Павлик, конечно, спасибо, – послышался из-за двери красивый женский голос. А главное, знакомый. Павлик распахнул дверь шире и очень мягко втолкнул меня в комнату, закрыв за мной дверь. Мне стало интересно, останется ли он за дверью меня сторожить? Ведь мало ли что я могу выкинуть! Вдруг выскочу из этой комнаты и буду носиться по всему зданию, нагло всюду заглядывая и похищая коммерческие тайны?

Естественно, все эти обрывки мыслей пронеслись в моем мозгу очень быстро, и я не стояла столбом у двери, а прошла внутрь уютного кабинета, где за столом сидели Ирина Николаевна и крупная моложавая женщина с очень расстроенным лицом. Да, это она, я ее, конечно же, знаю, нас знакомили. Вопрос только в том, помнит ли меня она?

– Здравствуйте, Таня, – улыбнулась мне бизнес-леди.

– Здравствуйте, Людмила... – замялась я. Вот черт, отчество забыла! Кошмар, маразм наступает, память уже начала подводить!

– Что вы, просто Людмила. Мы ведь знакомы, вы помните?

– Да, конечно. Но вас запомнить нетрудно – все-таки самая известная и удачливая деловая женщина Тарасова.

– С чистой совестью возвращаю вам комплимент, – рассмеялась Людмила. – Как же можно забыть самого удачливого частного детектива нашего города? Да и к тому же детектив этот является еще и очаровательной девушкой. Нет, Таня, давайте помиримся на том, что мы обе представляем собой два крайне незаурядных экземпляра тарасовского бизнеса. Согласны? – Я кивнула. С чем же тут поспоришь? – Тогда присаживайтесь.

Я опустилась в удобное кресло и спросила:

– А где Алена? Мы можем свободно говорить?

– Вполне, – ответила Людмила. – Ее сейчас вводят в курс дела. Девочка, кажется, толковая. Временно я ее возьму. На будущее – будет видно. Но только я что-то не очень понимаю, что мне пытается втолковать Ира: то Алена ее крестница, то не крестница; то мне надо ее брать на работу, то она за нее не ручается и вообще мне надо быть осторожнее. В конце концов Ирина окончательно запуталась и заявила, что сейчас Татьяна Иванова все объяснит, поскольку именно она занимается этим делом. Это заявление меня очень успокоило, поскольку о Татьяне Ивановой я слышала массу самых лестных отзывов. С нетерпением жду разъяснений.

И обе подруги уставились на меня с таким видом, как будто я лично заварила всю эту кашу и сейчас объясню им, для чего это я затеяла. Ну нет, не дождетесь. Люблю обманывать ожидания:

– Знаете, Людмила, мне тоже пока мало что понятно, и я очень немногое могу объяснить, подтвердить или опровергнуть. Мне бы хотелось сначала послушать вас. Разрешите я задам вам несколько вопросов?

Людмила кивнула, и я начала:

– К вам действительно очень сложно устроиться на работу?

– Пожалуй. За подбором кадров я стараюсь следить сама, и человека с улицы никогда не возьму. Случайных людей у меня нет.

– Ясно, – отреагировала я и продолжала свои расспросы: – Если бы не сложившаяся ситуация, был бы у Алены шанс устроиться к вам на работу?

Людмила задумчиво отвечала:

– Вероятно... Если бы ее рекомендовала Ира... Но, естественно, не на такую высокую должность. Что-нибудь менее серьезное и ответственное.

– Так. А если бы Ирина Николаевна позвонила вам завтра?

– Завтра? – переспросила Людмила, что-то взвесила и решительно ответила: – До завтра бы уже что-нибудь решилось. Я бы вышла из ступора и нашла замену – либо взяла бы кого-нибудь лично мне знакомого, либо... да, нашла подходящего человека среди своих сотрудников. Как-нибудь справились бы, тем более что, надеюсь, это временно, и Наталья скоро поправится и вернется на работу.

– Так, – очень довольная, сказала я. Все, что Людмила мне сообщила, хорошо укладывалось в мою схему. Вот только надо выяснить кое-что еще. – Во-первых, Людмила, каким образом появилась статья о вас в газете?

– Статья? Какая? – удивилась Людмила.

– Вот, – протянула газету молчавшая до сих пор Ирина Николаевна. Ай да молодец, догадалась ее захватить!

Людмила моментально просмотрела статью и еще более удивленно сказала:

– Господи, это что, теперь так принято – набирать материал про запас? А еще говорил, что очень срочно. Можно сказать, на коленях ползал.

– Что вы имеете в виду? – поинтересовалась я.

– Да месяца полтора назад меня познакомили с каким-то журналистом. Сказали – один из лучших в Тарасове. А он вцепился в меня клещами – дайте интервью, а иначе, мол, и жить незачем. Ну замурыжил он меня, ответила я ему на пару-тройку вопросов. И почему только сейчас это напечатал, непонятно.

Ну, я, возможно, знаю, почему: те парни решили, что пора, дали команду, вот и напечатали. А Алена очень удачно разыграла эту карту. И очень неплохо у нее это получилось.

Ладно, с Аленой и парнями нам еще разбираться и разбираться, а у меня еще один вопрос есть, во-вторых:

– Людмила, я вам сейчас задам очень банальный вопрос, но от него никуда не денешься: есть ли у вас враги или, лучше сказать, недоброжелатели. Конкуренты?

– Есть, как же не быть. Конкуренты. Враги тоже, наверное, есть. В бизнесе без этого не бывает: мало ли кому я перешла дорогу, возможно, даже и поломала жизнь.

– Как это? – заинтересовалась Ирина Николаевна. Наивная!

– Ну, господи, Ира! На работу не взяла, аренду магазина перекупила, перехватила партию товара по выгодной цене. Да мало ли! – махнула рукой Людмила.

– Все верно, – согласилась я и продолжила: – Но на месть это мало похоже. Скорее – внедрение своего человека с определенной целью. Поэтому конкуренты нам сейчас важнее, в этом направлении и стоит думать.

– Хорошо, – кивнула Людмила и последовала моему совету. Вдруг она прервала мыслительный процесс и воскликнула: – Стойте! Ира, Таня, а чего я буду думать? Если вы уверены, что Алена не та, за кого себя выдает, что ее мне подставили, то, возможно, для того, чтобы ее впихнуть ко мне, совершили этот наезд на Наташу... Может, ее просто выгнать и не мучиться? Ну, пригрозить там еще как следует, и пускай совсем из Тарасова уматывает?

– Можно, конечно, поступить и так. Но я уже говорила Ирине Николаевне, повторю и вам: если Алена действительно не та, за кого себя выдает, если ее вам подставили, то я считаю, что вы обязаны ее взять на работу и тщательно, но ненавязчиво за ней следить. Лучше, если она постоянно будет на глазах и вы сможете ее контролировать. А если вы ее выгоните, то они вряд ли успокоятся. Они к вам подошлют кого-нибудь еще, но вы уже не будете об этом знать.

Господи, какая я умная! Даже страшно иногда становится. Прямо мозги наружу вылезают. Вот и Людмила одобрительно закивала:

– А что, Таня, я с вами согласна. Все верно – если они (кстати, кто это – они?) затратили столько сил, чтобы внедрить ко мне Алену, то в любом случае не остановятся. Значит, оставляем и пытаемся понять, что им нужно. И хорошо бы выяснить, кто это «они». Кстати, Таня, вы понимаете, что мне это выяснять и некогда и незачем, поскольку за дело взялся профессионал, то есть вы. Согласны?

– На что? – спросила я. Если на Ирину Николаевну я могу поработать из чистого альтруизма, то Людмиле придется меня нанять. Иначе она может возиться с Аленой в полное свое удовольствие.

Впрочем, оказалось, что Людмила против этого и не возражает:

– Как на что? Работать и дальше, но уже на меня. Какие у вас условия?

– Двести долларов в день, оплата – за пять дней вперед. Ну и, разумеется, непредвиденные расходы тоже оплачивает заказчик, – отбарабанила я свой прейскурант.

– Разумно, – согласилась Людмила, покопалась у себя в столе и протянула мне тысячу баксов: – Прочие расходы буду оплачивать по мере необходимости. А как у вас насчет сроков?

– Обычно я укладываюсь в эти самые пять дней, в вашем случае все будет зависеть от противной стороны. Дополнительная сложность заключается в том, что моя задача не раскрыть преступление, а предотвратить его. Но я надеюсь, что преступники будут достаточно активны. Разумно предположить, что после внедрения Алены счет пойдет на часы.

– Хорошо, – кивнула Людмила. – Если я буду вам нужна, вы знаете, где меня найти. Если срочно нужна – вот моя визитка. И еще: как мне себя вести с Аленой?

– Как ни в чем не бывало. Вы ничего не знаете. Но потихоньку следить. Будет очень здорово, если вы, хотя бы приблизительно, сообщите мне, что ее особенно у вас заинтересует. И подумайте еще на тему своих конкурентов. Я буду держать вас в курсе.

Людмила еще раз заверила меня, что она полностью мне доверяет и постарается выполнить все мои просьбы, они с Ириной Николаевной попрощались, и мы покинули ее кабинет.

Безупречно вежливый охранник подхватил нас, как только мы закрыли за собой дверь, все так же профессионально проводил к выходу и необыкновенно галантно довел и посадил в машину. Помахав на прощание ручкой и явно запомнив не только номер, но и все приметы моей «девяточки», он наконец оставил нас в покое. Да, не завидую я Алене – ей даже моргнуть незаметно не дадут, не то что пакость какую-нибудь подстроить.

С этой мыслью, кстати, высказанной вслух и горячо поддержанной Ириной Николаевной, я тронулась отрабатывать свой гонорар.

Доставив Ирину Николаевну домой, пообещав и даже поклявшись, что буду осторожной, я закрыла дверцу, закурила и занялась любимым делом – составлением плана действий на ближайшее время.

Прежде всего надо решить, куда я сейчас направлюсь и где «буду осторожнее». Для очистки совести надо бы смотаться в больницу к этой самой Наташе, которая так любезно попала под машину в самый подходящий для Алены момент. Хотя вряд ли, конечно, я там хоть что-нибудь узнаю, поскольку Наташа, по словам Людмилы, пребывает сейчас в бессознательном состоянии. Так что, пожалуй, не стану тратить попусту свое драгоценное время (которое сейчас является деньгами Людмилы), просто позвоню где-нибудь во второй половине дня своей работодательнице и осведомлюсь, пришла ли в себя ее ценная сотрудница.

Так, оправдание своей лени мы нашли, но делать мне все-таки что-то придется. Где бы отыскать хоть какую-нибудь ниточку, чтобы за нее потянуть? А Ирина Николаевна газетку эту самую забыла в машине... Между прочим, там телепрограмма, так что надо будет ее занести... Стоп! Кретинка! Там не только телепрограмма, там статья! Статья с фамилией журналиста, который действовал явно по чьему-то заказу.

Что это за газетка? Ага, «Вечерний Тарасов». Замечательно. Не в том отношении замечательно, что газета очень уж интересная, а в том, что главным редактором там является муж моей однокурсницы, которому я пару раз по дружбе (ну и за деньги, конечно) помогала выбраться без потерь из очень неприятных ситуаций. А значит, можно с чистой совестью ехать портить жизнь хорошему человеку – как там у этого журналиста фамилия?

Муж подруги, откликающийся на имя Виктор, обещал всяческое содействие, которое для начала выразилось в том, что мне были выданы координаты интересующего меня журналиста. Пока я записывала адрес, Виктор заметил:

– Ему вчера гонорар заплатили, так что он сейчас должен быть дома в очень теплом состоянии.

– Отлично, – обрадовалась я, – если что, я тебя еще потревожу?

– Тревожь сколько влезет. В любое время суток. Ты же знаешь – ты на меня всегда можешь рассчитывать. Надеюсь, что я на тебя тоже.

– Безусловно, – кивнула я, мы попрощались, и я отправилась работать дальше.

Жилище светила тарасовской журналистики, Парамонова Станислава Петровича, я нашла без особого труда. Светило проживало в частном секторе, и его дом выгодно отличался от соседних: он одновременно напоминал Пизанскую башню и развалины Акрополя. Я всегда говорила, что профессия детектива и опасна и трудна, но где наша не пропадала! Авось этот памятник старины не рухнет непосредственно на мою голову. Да и информацию я надеюсь добыть здесь важную.

Взвесив таким образом все «за» и «против», я решительно припарковалась, приобрела в ближайшем киоске пару бутылок пива – исключительно для наведения мостов дружбы и доверия – и взошла на то, что раньше, несомненно, было крыльцом.

Да-а. Внутри домик этот напоминал... Ну раз уж пошли в ход сравнения из древнего мира, то больше всего он напоминал лабиринт Минотавра. И еще, пожалуй, авгиевы конюшни. Я моментально заблудилась, потеряла способность ориентироваться, и в довершение ко всему откуда-то сверху на меня свалилась какая-то рухлядь.

Мне не оставалось ничего другого, как завопить:

– Эй, есть тут кто? Люди!

– Ну, чего орешь? – поинтересовалось нечто, что я раньше в полутьме приняла за ворох тряпья.

– Мне нужен Стас Парамонов, – наполовину убавив громкость, вежливо заявила я, обращаясь к вороху. Тот больше не проявлял никаких признаков жизни.

Подождав еще немножко, я применила сильнодействующее средство:

– Пива хочешь?

Как я и ожидала, средство подействовало: ворох активно зашевелился, из него со стонами вылезло нечто и протянуло руку за бутылкой. Я торопливо отдала ее и стала ждать результата.

Через несколько секунд я услышала бульканье живительной влаги, а еще через некоторое время добрый молодец, испивший живой водицы, заявил:

– Ну я Парамонов. А ты че, ангел? Или летучий отряд сестер милосердия?

– Нет, пиво я раздаю исключительно с корыстными целями. Если ответишь на пару моих вопросов быстро, точно и не раздумывая, то получаешь приз – вторую бутылку. Идет?

– Идет, – жадно ответил Парамонов. Судя по всему, у него сейчас такое состояние, что он за это несчастное пиво Родину продаст.

– Вопрос первый: статья о гении тарасовского бизнеса Людмиле Корневой – дело твоего пера?

– Моего, – быстро, четко и не задумываясь ответил любитель пива.

– Заказали?

 – Да. – Молодец, давай и дальше так.

– Кто? Когда? И почему опубликовали только сейчас?

– Два хмыря каких-то месяц назад, напечатать велели... сегодня у нас что?

– Среда.

– Да ну? Рано ты меня: только вчера напечатали и гонорар выдали.

– Не отвлекайся, – строго сказала я. – Как выглядели хмыри?

– Обычно. Как выглядят и сейчас.

– Слушай, гений публицистики, давай без потуг на остроумие, у тебя это плохо получается. Описывай.

– Ну лет под тридцать, амбалы такие. Вроде братки, но ведут себя вполне нормально. Может, просто так выглядят. Цвет волос, глаз, формы ушей и носов – уволь, не скажу. Обычные.

Ай да Татьяна, ай да умница! Похоже, эта ниточка оказалась надежным канатом: те самые парни, я почти уверена. И не нужны мне их глаза, волосы и уши – я их сама смогу вспомнить, – мне нужны координаты. Где их искать?

– Так, бутылка почти твоя. Да нет, целиком твоя. Но если хочешь заработать на продолжение праздника жизни, то изволь вспомнить, где можно найти этих хмырей.

– Да чего вспоминать? В гостинице «Москва» они торчат, они же сами не тарасовские.

– Молодец. А как их зовут? Ну, последнее усилие?

– Че я у них, паспорта проверял? Ну ты даешь! Они мне бабки сунули, этого вполне достаточно.

– Логично. Но друг друга они хоть как-то называли? Фамилий не знаешь, вспомни хоть имена.

– Имена? – задумчиво переспросил мой информант, откупоривая честно заработанное пиво и единым махом высасывая содержимое бутылки. Это действие явно благотворно сказалось на его памяти и мозгах, поскольку он очень уверенно заявил: – Один Никита, второй – Петрович, как я. – Подумал и заботливо добавил: – Петрович – это отчество.

Такая трогательная добросовестность меня умилила, я сунула Стасу деньги на «продолжение праздника жизни», и мы расстались, вполне довольные друг другом.

На прощание я обернулась и полюбопытствовала:

– Стас, а чем эти хмыри мотивировали свое желание увидеть в газете репортаж об этой бабе? Сделать ей приятный сюрприз к дню ангела?

– Ничем, – пожал плечами гений журналистики.

– И ты не удивился такому заказу?

– Да мне-то какая разница? Деньги за работу заплатили, остальное меня мало волнует. Я же тебя не спрашиваю, кто ты такая и чего ради ищешь этих братков. Ты информацию получила, гонорар выплатила, и я могу спокойно его пропивать.

Возразить мне было абсолютно нечего, и я покинула сей храм информации. Как ни странно, он не рухнул не только непосредственно на мою голову, но остался стоять и тогда, когда я отъезжала от этого места. Верно говорят, что раньше строили на века: парочку столетий эта избушка на курьих ножках еще простоит.

Ну-с, двинулись в гостиницу «Москва». Почти в каждом городе есть гостиница с таким оригинальным названием, так чем же Тарасов хуже?

Пока я ехала, пока торчала в многочисленных пробках и даже пока общалась с юным сержантом по поводу нарушения мною правил дорожного движения, я времени зря не теряла: методично и во всех подробностях продумала, как буду выяснять, живут ли сейчас в данной гостинице некие Никита и Петрович (не забыть сказать, что Петрович – это отчество). Я уже живо представила себе, что мне удалось склонить на свою сторону персонал гостиницы и они дружно пытаются мне помочь, а я описываю этих пареньков примерно следующим образом: «Среднего роста, плечистый и крепкий, ходит он в белой футболке и кепке, знак ГТО на груди у него, больше не знают о нем ничего». Правда, мои ребятки высокого роста, иначе одеты и знак ГТО хранят, наверное, в сейфе, но это мало что меняет.

Когда я подъезжала к гостинице, носящей имя столицы нашей Родины, все мои мысли были заняты судорожным подсчитыванием финансов, необходимых для подкупа портье, швейцара и прочих ценных свидетелей. Средств было не так уж много, потому что доллары я отдала на хранение Ирине Николаевне. Вот идиотка-то!

Внезапно я превратилась в очень удачную иллюстрацию к постулату: «Нельзя два дела делать одинаково хорошо», поскольку не заметила выруливающей со стоянки машины и чуть в нее не врезалась.

Водитель меня даже не обругал, даже, кажется, не очень заметил. Так что он, кретин, тоже виноват: не видит, куда едет! Если бы видел, непременно проорал бы мне все, что думает о бабах за рулем вообще и о моей персоне в частности.

Кстати, а где это я видела его физиономию? Размышляя об этом, я уже заруливала на стоянку, как внезапно вспомнила и моментально дала задний ход, чуть не протаранив машину, едущую вслед за мной. Слава богу, водитель этой машины, видимо, ни о чем не думал, поскольку, во-первых, сумел быстро отвернуть с моего пути, а во-вторых, я все-таки услышала все банальности о бабах за рулем, включая тупое сравнение с обезьяной и гранатой.

Окончание этого сравнения я, правда, уже не слышала, поскольку очень быстро развернулась и включила четвертую скорость. «Девятка» моя взревела и, как боевой конь, рванула за только что выехавшей со стоянки машиной. Тоже мне, детектив! Шляпа ты, Танька, а не детектив! Это же либо Никита, либо Петрович. И либо Петрович, либо Никита находился рядом с водителем; что там кто-то сидел – точно, я только не разглядела кто.

Ладно, Танечка, хватит самобичевания: вон их машина, джип красного цвета, впереди болтается. Догнала ты их, но лучше особенно не приближаться: незачем им знать, что ты без них жить не можешь, а то еще загордятся.

Интересно, куда это мы путь держим?

Минут через пять мне стало ясно, куда – из Тарасова. До их, надо думать, до дому, до хаты. Ну что же, очень мило. Надеюсь, что живут они не во Владивостоке и даже не в Челябинске, а где-нибудь поближе. Согласна посетить Пензу или Тамбов. Если поедут дальше – придется под тем или иным предлогом вступать в контакт.

Слава богу, дорога, по которой мы ехали, не была очень уж пустынной. Между моей любимой «девяточкой» – бежевой и не шибко заметной – и очень ярким красным джипом мельтешило еще штук пять разнокалиберных машин. Ближе я старалась не подъезжать. Все это вселяло в меня надежду, что мои подопечные меня не заметят.

Между тем мы уже проехали немало деревень и деревушек, а также пару небольших городков. Я стала с тревогой думать о том, как бы мне, не упуская из виду обладателей красного джипа, заправиться, поскольку бензин катастрофически заканчивался. У них-то, судя по всему, проблем с этим не было, поскольку они лихо проносились мимо многочисленных заправок; стало быть, собираются гнать ночь напролет. Ну да, ночевать Никита с Петровичем явно намереваются, не сбавляя скорости: выехали из Тарасова мы в шестом часу, сейчас уже около девяти... Нет, где они будут ночевать, это, конечно, их личное дело, но тебе, Танюша, придется следовать их примеру, а тут я уже вижу мало хорошего: вести всю ночь машину тяжело – это раз (им-то чего, они могут меняться!); вести ее в темноте по нашим замечательным дорогам – это два. Ну а если еще вспомнить, что ты, в конце концов, не только частный детектив, расследующий очередное дело, но и молодая привлекательная женщина, то мотаться ночью одной в машине по отечественным дорогам – один из самых глупых поступков в твоей жизни. Нет, я, конечно, не скажу, что самый глупый – ты в своей жизни совершала и кое-что поглупее, – но в десятку твоих самых дурацких поступков он имеет все шансы попасть.

Поток машин тем временем становился все малочисленней, все сворачивали на какие-то боковые дороги, застревали в деревнях и поселках. Больше всего машин поглотили два городка – после их посещения меня и Никиту с Петровичем разделяли лишь грязно-белая «Волга» и новенькая ярко-зеленая «Лада» с веселой кляксой-мордочкой на заднем стекле. Мордочка смотрела на меня явно издевательски, как бы спрашивая, что же я теперь собираюсь делать.

Что делать, что делать?.. Откуда я знаю. Что-то мне в голову ничего подходящего не приходит. Ну нельзя же назвать подходящим такое решение проблемы: обогнать джип, заставить их остановиться и поговорить по душам. Мол, так и так, поздно, бензин на исходе, давайте заправимся, поужинаем (есть хочется зверски – я же не обедала) и поедем вместе, если уж вы так торопитесь.

Правда же, идиотизм? Вот! А ничего больше в голову не приходило. Если я еще смогу перетерпеть голод, не заснуть за рулем и не ввязаться в какую-нибудь неприятность по дороге, то заправиться на ходу мне уж точно не удастся.

Я уже начинала впадать в совершенно не свойственное мне состояние отчаяния, как вдруг, видимо, проснулся наконец мой ангел-хранитель. Действия его не отличались оригинальностью, зато были логичны и очень устраивали мою особу: джип внезапно свернул на боковое шоссе, я, естественно, за ним, и вскоре мы очутились в городе Осокине Тарасовской области.

Скептики, конечно же, могли бы мне возразить, что в Осокине мы оказались по инициативе Никиты и Петровича, а вовсе не с помощью моего ангела-хранителя. Я, по правде сказать, и сама так думаю, но признаю за своим покровителем немалые заслуги в манипулировании моими подопечными, потому как мне это ничего не стоит, а ангелу будет приятно.

Сии рассуждения о божественном совершенно не мешали моему мирскому занятию: я продолжала прилежно следовать за красным джипом, держась в почтительном отдалении. Мы, судя по всему, находились уже в центре этого замечательного города и ехали по главной улице. Нельзя сказать, чтобы ночная жизнь била тут ключом, но все-таки кое-какие люди были, к счастью, машины тоже ездили, так что я не тащилась за любимым джипом белой (точнее, бежевой) вороной. И вообще, внимания мы с моей «девяткой» не привлекали, поскольку все внимание осокинцев было приковано к этому дурацкому джипу. Я вполне могла бы совершить парочку дорожно-транспортных происшествий и остаться безнаказанной: меня бы просто не заметили и потом не смогли бы описать. Жалко, что я такая законопослушная!

Ага, кажется, мы прибыли к конечной цели нашего путешествия: объект моего пристального внимания, эффектно развернувшись, зарулил на стоянку возле бара-ресторана «Paradise». Ну что ж, рай так рай, если я еще не забыла английский. В раю мы еще не бывали, да и вообще в ближайшее время не собирались туда. Так, а где мне оставить машину? На стоянке – не хочу светиться. На ближайшей улочке – могут угнать. Что хуже – угнать или засветиться? Для начала все-таки свернем в эту самую улочку и решим, что же тебе, Танечка, сейчас делать?

Сворачивая, я краем глаза увидела, что мои подопечные шествовали ко входу в этот самый рай. Мне просто необходимо там быть. Это, видимо, конечная цель их путешествия, я это чувствую! Нет, ну в самом деле, не для того же они проделали весь этот путь со мной на хвосте, чтобы поужинать в раю? Как будто они не могли это сделать в Тарасове!

Да и вообще, может, эти Никита с Петровичем все свои важные дела решают именно в кафе и барах? Но на этот раз мне недостаточно будет беседы с каким-нибудь охранником или официантом, я все должна услышать собственными ушами и, по возможности, увидеть собственными глазами. Стало быть, переодеваемся! Или, лучше сказать, перевоплощаемся, поскольку я пока абсолютно не заинтересована в своей легализации.

Необходимые для перевоплощения причиндалы нашлись частью в моей сумке, частью – в «бардачке», что-то мне удалось извлечь из багажника. И вот спустя пять минут, в течение которых я проделала несколько акробатических номеров с переодеванием и сеанс мгновенного гримирования, из моей машины наконец что-то вылезло. Это нечто тщательно закрыло машину и двинулось в сторону «Paradise».

Проходя мимо магазина, я увидела в витрине плоды своего труда и поняла, почему несколько встретившихся мне по дороге мужчин превратились в присвистывающие статуи. В витрине отразилась молодая особа с роскошными черными волосами, волнами рассыпающимися по плечам и спине, с ярко-алыми губами и огромными ресницами, в ультракоротком серебристом платье и на высоченных каблуках. Картинка!

Немножко смазывала впечатление накинутая на плечи кожаная куртка, но я не собиралась простужаться даже в интересах следствия. Зато парик был очень кстати – голова точно не замерзнет, а голова у нас что? Правильно, главное оружие частного детектива.

Но сейчас у нас главное – не мозги, а глаза и уши, вот их и надо как следует использовать; и при этом не очень сильно моргать, а то я уже отвыкла носить накладные ресницы, того и гляди от резких движений отклеятся. Вот будет номер!

Ладно, Татьяна, вплывай в бар-ресторан: хватит рассуждать, работать пора.

Н-да... И почему это, интересно, сие заведение именуется баром-рестораном? По-моему, обыкновенное кафе... И народу не так чтобы уж много... Ага, а вот и мои подопечные! Сидят в компании какого-то невзрачного мужичка в очках и весьма потрепанном джемпере. Судя по всему, это их босс – очень уж они трепетно выслушивают все, что он им говорит... Вот, даже пожевать лишний раз боятся, бедолаги. Да-а, Татьяна, хуже нет, как иметь дело с такими боссами – мишура ему не нужна, ему подавай что-то серьезное. И запугать его не удастся. Достойный противник.

Размышления эти велись мною на ходу: беззаботно, раскованной походкой я фланировала между столиками и совершенно случайно подсела к какому-то дядечке, очень обстоятельно жующему осетрину. Дядечка посмотрел на меня явно со страхом и принялся робко ко мне клеиться. Я лениво включилась в этот процесс, одновременно пытаясь расслышать разговор за соседним столиком.

А за соседним столиком происходил обычный разговор начальства с подчиненными – начальство ругалось, а подчиненные оправдывались:

– Ну и почему так поздно?

– Так мы ж говорим, – чуть не подавился... ну, скажем, Никита (надо же мне их как-то различать!). – Как только она отзвонилась, мы тут же и...

– И поехали, – поддержал своего коллегу Петрович.

– Почему вы-то не позвонили? Что, телефон у себя в кармане не нашли? – продолжало воспитательную работу строгое начальство.

– Так мы думали, что лично... – чуть не плача хором ответили мои подопечные.

– Кретины! – с чувством прошипело начальство.

За соседним столиком воцарилось молчание – Никита с Петровичем дружно жевали, а начальство, видимо, думало. То есть я надеюсь, что думало. Хуже, если они уже успели все обсудить и решить до моего прихода, в то время когда я перевоплощалась. Если это действительно так, то очень обидно: результатом моей поездки явится только то, что я увидела своими глазами шефа и убедилась в том, что меня не напрасно наняли на работу, ибо я была абсолютно уверена, что «отзвонилась» им Алена.

Если мои подозрения верны, то я спокойно могу записать эту поездку в пассив, только потеряла время. Мое состояние ухудшало жуткое желание чего-нибудь поесть, претвориться же этому желанию в жизнь мешал мой робкий сосед, который смелел на глазах. У меня даже появилось опасение, что от этого подпольного ловеласа будет трудно отвязаться.

Настроения моего не улучшил и факт, что идеи свободного рынка труда и здоровой конкуренции еще не проникли в город Осокин: я, совершенно того не желая, влезла на чужое рабочее место. Можно сказать, хлеб отбиваю у рабочего класса, который в данную минуту столпился у стойки и сверлил меня пятью парами плохо подведенных глаз. Пять местных граций, пока никем не востребованных, смотрели на меня абсолютно без всякой нежности и даже без восторга. Что ж, это я понять могу: к сожалению (не очень искреннему), я выгляжу гораздо моложе и привлекательнее их, даже если сложить вместе все их прелести. Эх, Татьяна, Татьяна! Зараза ты редкая: и сама деньги не зарабатываешь, и другим не даешь. На мою персону уже, кстати, и из-за других столиков стали настойчиво поглядывать, скоро появится проблема выбора, если мне до того времени не выцарапают глаза.

Между тем мои подшефные за соседним столиком не подавали никаких признаков жизни, кроме жевания и чавканья. Девицы крысились все явственней, мое пребывание здесь становилось все бессмысленней, и я уже собралась было разрядить обстановку, поддавшись на уговоры моей жертвы за столиком пойти с ним в «более уютное местечко». В это местечко я, естественно, не собиралась. Избавилась бы от этого чудика в ближайшем переулке – любым мирным способом и без ущерба для его драгоценной жизни.

Ничего этого мне делать не пришлось: местные красавицы решили максимально упростить мне жизнь, прибегнув к содействию своих вышибал. Мы с воспылавшим страстью соседом по столику уже собирались уходить, как к нам направились два амбала, которые до этого имели беседу с моими конкурентками. Я, прекрасно понимая, что они выполняют свою работу, совершенно не собиралась сопротивляться. Амбалы подхватили меня под руки и просипели:

– Ну, крошка, пошли проветримся!

Мой спутник стал возмущенно протестовать, я собралась было с удовольствием покориться своей судьбе и позволить протащить себя к выходу, как внезапно изменила свои планы и уперлась всеми четырьмя лапами. Моя безобразная выходка в ответ на абсолютно законные действия работников бара-ресторана «Paradise» объяснялась очень просто: мои подопечные за соседним столиком наконец-то прожевали все, что у них было, и завели интересную для меня беседу.

Господи, ну дай мне сил продержаться здесь хоть чуть-чуть, мне же надо услышать что-нибудь важное! Господь внял моим молитвам.

– А ребята у тебя готовы? – раздалось из уст шефа.

– Да, конечно, в любой момент. Как скажете, так и будет.

– Это уж конечно, – заметил шеф с легкой иронией, которую его собеседники оценить не смогли. Он, видно, и сам это понял, поскольку задал следующий вопрос: – Она сумеет выполнить свою работу в ближайшее время?

– Сумеет, шеф, сумеет! – чуть не подавился Никита, торопясь сообщить шефу приятное.

– Ну ей надо хоть немножко поработать, вработаться, понять ситуацию, – более реалистично добавил Петрович.

Шеф одобрительно кивнул ему и заметил:

– Разумно. Денька два мы ей дадим на разгон. – Тут пришла очередь давиться Петровичу. Видимо, его несколько удивила краткость срока для понимания ситуации. Но шеф тут же объяснил свою позицию: – Мы и так долго тянули, а тут слишком уж момент подходящий – я по каналам своим узнал, что идет крупная партия, да и...

Конец фразы потонул в ресторанном шуме, поскольку амбалам удалось меня утащить на расстояние пяти шагов – то ли господу надоело мне помогать, то ли у него появились какие-то неотложные дела, но сопротивляться я уже больше не могла. Поэтому я прекратила упираться, расслабила все свои конечности, и амбалы потащили меня к выходу, стараясь делать это как можно непринужденнее, чтобы не привлекать внимания публики.

Я удобно на них повисла и набиралась сил, параллельно обдумывая услышанный обрывок разговора.

Так, «денька два», «крупная партия товара»,«готовые ребята», причем таковых, видимо, имеется в достаточном количестве... Интересно, какова же роль Алены? В том, что «она» – это Алена, я уже не сомневалась: очень уж здорово все сходится. А вот что она должна сделать? Указать точное время получения товара на складе? Выяснить состав охраны? Вряд ли она сможет это узнать... Хотя кто знает, что входит, а что не входит в ее служебные обязанности? Нет, мне без Людмилы здесь не обойтись. Хотя на улице и темно и страшно, но надо возвращаться в Тарасов, и немедленно – к Людмиле. Пока время работает на нас.

Все это я додумывала уже в машине, торопливо сдирая с себя свои карнавальные принадлежности – хуже всего было с ресницами, которые приклеились намертво и никак не хотели от меня отлипать... Все, отлепились, можно ехать. Только заскочу на заправку...

Все. Бензина теперь под завязку. По-хорошему, можно было бы вернуться и посмотреть, как там себя чувствуют мои провожатые, от которых я избавилась сразу же после того, как мы чуть отошли от входа в «рай». Правда, у меня создалось ощущение, что вырубились они не столько от пары-тройки моих ударов (хотя удары эти были очень даже ничего), а от удивления. Еще бы – у них тут, в Осокине, ночные бабочки здоровенных мужиков боевыми приемами не отключают, предпочитая действовать, наверное, чисто женскими средствами. А меня эти амбалы, как пить дать, хотели как следует повоспитывать, возможно, даже с членовредительством. Так что нечего их жалеть, садистов, пусть себе лежат, удивляются. А нам сейчас предстоит дорога дальняя в славный город Тарасов. Вперед, Танечка!

Обратный путь я преодолела в рекордно короткие сроки и пару раз чудом умудрилась не влететь в кювет и едва-едва не врезалась в грузовик, обгоняя какую-то очень неторопливую «Волгу». Не облегчил мне жизнь и дождь, начавшийся в тот момент, когда я покидала Осокин. Под аккомпанемент этого самого дождя, усыпляюще барабанившего по машине, я и въехала в город Тарасов.

Не сбавляя бешеной скорости, я добралась до центра и внезапно затормозила: я же не знаю, куда мне ехать! Слава богу, хоть телефон Людмилы у меня есть. Так, где тут моя трубка? Набираем номер...

– Да, слушаю! – чего это у нее голос такой перепуганный?

– Людмила, здравствуйте, это Татьяна. Что-то случилось?

– Что? – еще более испуганно спросила моя клиентка.

– Да нет, это я вас спрашиваю, что случилось. У вас голос какой-то странный, – вежливо пояснила я.

– Пока вроде нет, – чуть спокойнее ответила Людмила.

– Очень хорошо. Скоро случится, но мы с вами будем все держать под контролем, не волнуйтесь. У нас в запасе два дня. Я могу к вам сейчас подъехать?

– Сейчас?! – переспросила Людмила.

Господи, а мне показалось – умная женщина. Что это она все переспрашивает?

– Да, чем скорее, тем лучше. Мне необходимо с вами посоветоваться.

– А, конечно, пожалуйста, – и Людмила продиктовала адрес.

Это оказалось совсем близко от того места, где я находилась, и я сообщила Людмиле, что буду у нее минут через пять.

Трогаясь с места и все еще продолжая раздумывать над странной реакцией Людмилы на мой звонок (как будто я не на нее работаю) и ее странным тоном, я рассеянно посмотрела на часы. По инерции проехала один квартал и снова взглянула на часы... Батюшки! Матушки! И все остальные родственнички!

Весь остающийся путь я проехала на автопилоте, причем мою любимую «девяточку» чуть не разорвало от моего же безудержного смеха. Дело в том, что я только сейчас поняла весь смысл нашего с Людмилой разговора: часы мои скромненько показывали двадцать три минуты третьего. Ночи или утра – это уж как кому нравится.

Заработалась, Танечка, счет времени потеряла! Нет, ну конечно же, частные детективы в принципе никогда не спят – это всем известно. Но клиенты-то тут при чем? Частный детектив просто обязан охранять мирный сон своего клиента – иначе он даром ест свой хлеб. А также пьет свой кофе и курит сигареты. Кстати, надеюсь, что Людмила сварит мне кофе и даст корочку хлеба, а то я совсем загнусь.

Моя клиентка просто замечательный человек – накормила, напоила (кофе), а попутно все время норовила уснуть, что, впрочем, вполне понятно: не каждый способен работать, как я, по двадцать четыре часа в сутки. Моя энергия и второе дыхание ничуть не помогли нашей беседе – от Людмилы не было почти никакой пользы. Нет, я все понимаю – у человека был трудный день, сплошные потрясения и так далее, но я, между прочим, тоже не в «классики» играла. Ладно, сейчас можно отправляться спать, а завтра с утречка – в милицию. Давно я там не появлялась, соскучились, наверное. А спать между тем совсем не хочется.

Пока я ставила машину, добиралась до своей квартиры и пила свой утренний кофе, я еще раз прокрутила в голове разговор с Людмилой.

Единственное, что она смогла вспомнить, так это то, что через два дня действительно должна прибыть крупная партия товара. Крупная, но не сверхъестественная – по-прежнему непонятно, зачем было заваривать эту кашу с таким сложным устройством псевдо-Алены на работу, начинать многоходовую операцию, длящуюся, судя по всему, не один месяц. Ну не стоит эта игра таких свеч, хоть вы меня убейте! К тому же Людмила сказала, что приход этой партии, равно как и любых других, не является секретом. И маршрута никакого особого нет, и способ доставки всегда один и тот же. Ничего не понимаю! Что, эту Алену устроили затем, чтобы она крупную партию по одной штучке перетаскала – сегодня компьютер в сумочке вынесла, завтра ксерокс в карман запихнула? Чепуха какая-то! Стало быть, не в этой партии дело, надо искать новую зацепку. Что ж, будем искать. Но, естественно, не сейчас – надо хоть часа два-три поспать. Спокойного утра, Танечка!