ЭПИЛОГ

— Здравствуйте, Юрий Яковлевич! — сказала я, зайдя в палату.

Козельчик посмотрел на меня так, будто видел первый раз в жизни, и, ничего не сказав, отвернулся к стене. Кажется, он ждал Антонину. Но разве я пустое место? Сам же просил, чтобы я сегодня пришла с отчетом, и вдруг такое откровенное игнорирование. Да, этот человек не переставал меня удивлять, что ни встреча, то сюрприз. Только теперь, когда я успешно закончила расследование, меня трудно было вывести из себя. Более того, мне даже захотелось немного почудить. Имела на то полное право.

— Дорогой, ну что случилось? — мягко сказала я, прикрыв дверь. Потом подошла к постели и сказала: — Котик, почему ты не в настроении?

Козельчик повернулся, посмотрел на меня, как на умалишенную, и спросил:

— Татьяна Александровна, вы пьяны? Как вас сюда пустили?

— Дорогой, ну как же меня к тебе не пустят? Все же здесь знают, какие у нас близкие отношения, — говорила я, наблюдая, как глаза Козельчика вылезают из орбит. — Да что персонал клиники! Даже твоя законная супруга в курсе, что тебя привезла в больницу любовница. Антонина Никитична в полной уверенности, что ты ее бросил из-за меня.

— Татьяна Александровна, вы вроде бы в себе. Но что все это означает? Что за спектакль?

— Вы, Юрий Яковлевич, правы. Это действительно был спектакль, экспромт. Вы молчали, и мне захотелось как-то вас всколыхнуть.

— Да, не ожидал я от вас такого, не ожидал! Удивили. — Козельчик расплылся в благодушной улыбке. — Но что стоит за вашими словами? Присаживайтесь и рассказывайте, что происходит за стенами этой больницы. Пора мне уже выписываться или еще подождать?

— Ну что там происходит? — Я не спешила сразу же раскрывать все карты. — Бабье лето продолжается. Тепло, солнечно…

— Татьяна Александровна, вы не заигрывайтесь. Я ведь и рассердиться могу. Кхе-кхе-кхе…

— Ваша жена еще вчера утром звонила в клинику, и ей насплетничали про меня. Она отнеслась к существованию в вашей жизни какой-то таинственной женщины очень серьезно. Ревнует.

Козельчик сдержанно улыбнулся и спросил:

— Как расследование продвигается?

— Уже никак. — Я снова выдержала внушительную паузу, потом сказала: — Я нашла Илью.

— Живого?

— Да.

Козельчик хотел что-то сказать, но кашель помешал ему сразу же высказаться по этому поводу.

— Где он сейчас? — осведомился он немного погодя.

— В надежном месте.

— С Антониной?

— Нет. Юрий Александрович, так уж получилось, что я одновременно работала на вас и вашу супругу…

— Я понял, к чему вы клоните. Чтобы принять окончательное решение, я должен знать, как все было. Расскажете мне?

— Начало истории вы знаете. А дальше…

…Илья поехал в Пристанище, чтобы продать Рябову коллекцию автографов. Он вышел из автобуса и направился по центральной улице в сторону Волги. Ему была нужна 4-я Линия, и Тришевский хотел у кого-то уточнить, правильно ли он идет. Дачников было мало, потому что уже сутки шел дождь. Наконец Илья увидел открытые ворота и остановился около них. Каково же было его удивление, когда он столкнулся лицом к лицу с вымогателем… Злой рок завел Тришевского на дачу Колесниковых.

Геннадий был поражен этой встречей не меньше, чем Илья. Несколько секунд они смотрели друг на друга, потом парнишка бросился наутек. Гена догнал его и приволок на свой участок. Учинил ему допрос с пристрастием, но Илья не спешил рассказывать, зачем приехал в Пристанище. Колесников сам что-то домыслил по этому поводу и так от злости врезал Тришевскому, что тот даже потерял сознание. Тем временем он стал обыскивать непрошеного гостя. Сверток с билетами показался ему хламом, и он отбросил его в сторону. Билет до Сочи, найденный в кармане куртки, давал богатую пищу для размышлений. По его разумению, мальчишка не только не собирался отдавать долг, а хотел подпалить дачу и свалить на юг.

Поскольку произошедшее было очень неожиданным, то четкого плана насчет того, что делать с Ильей дальше, у Колесникова не было. Он решил взять тайм-аут. Отобрал у парня мобильник, другие вещички и закрыл его в бане. Потом позвонил сестре и попросил ее срочно приехать в Пристанище. Она приехала, брат рассказал ей о случившемся. Лена тоже не знала, что делать с пленником. Его попытка откупиться яйца выеденного не стоила. Брат с сестрой не верили, что у Ильи появились деньги, с собой-то у него их не было. Да и отпускать пацана было опасно — сбежит, заявит в милицию, тогда уж им точно несдобровать. И вымогательство всплывет на поверхность, и рукоприкладство. Надо сказать, Геннадий, этот здоровенный бугай, приложил всю свою силу к щупленькому Илье.

В тот же вечер никакого решения не возникло. Колесниковы стали тянуть время, авось стоящая мысль придет кому-нибудь в голову. Они каждый день таскали пленнику еду и бросали ее в маленькое окошко. Парень жаловался им на головную боль, и Лена даже бросила ему пачку анальгина. Время шло, но Колесниковы так и не могли придумать, что делать с пленником. Точнее, после того как Саша отказался идти в загс, Елена предложила брату подставить этого наглеца. Ее план не успел реализоваться на практике…

Первые сутки Илья кричал, надеясь, что его кто-нибудь услышит и освободит. Но из парилки докричаться до соседних дач было практически невозможно. Парень только сорвал голос, а потом вдобавок на него навалилась простуда. Когда ему приносили еду, он говорил, что готов отдать деньги, что они у него есть, лежат в надежном месте, но ему не верили, и это было самое обидное.

Тришевский был в отчаянии, но не только потому, что собственные перспективы казались ему самыми мрачными, но и потому, что подвел мать, не вернув ей ключи. Она должна была попасть под подозрение мужа. Как отреагирует на это вспыльчивый супруг?

В общем, ситуация приобрела тупиковый характер с обеих сторон.

Когда мы нашли Илью, Саша сразу определил, что у мальчика сотрясение мозга и бронхит. Мы отвезли его в больницу.

Козельчик долго думал над моим рассказом, наконец изрек:

— Ну, я полагаю, что деньги попали к начальнику СИЗО, у него и осели. Надо было Илье, как только на него не по делу наехали, в ментовку сразу идти, а он струхнул. Свою слабость никогда нельзя показывать, иначе каждый будет тобой помыкать, даже такие жалкие недоумки, как Колесниковы. Вообще-то люди в большинстве своем мелочные, алчные, суетные и глупые. Лена с Геной живые тому примеры… Ведь ни на что не способны оказались, только понты кидали…

— Да, — согласилась я, — руководствуясь порывами своих корыстолюбивых душ, они полезли в авантюру, так своей цели и не достигли, хотя подошли к ней так близко… И человека едва не угробили. Вряд ли бы Илья вышел из бани живым…

— Да, ситуация зашла слишком далеко. Но если бы Тоня к этому делу свою фантазию не приложила, то ребятки рано или поздно бы от ее сыночка отстали. Но я узнаю почерк своей жены. В этом она вся. Сначала делает, потом думает. Хотя осуждать ее не могу. Для красивой женщины ум не является предметом первой необходимости… Татьяна Александровна, значит, говорите, приревновала меня к вам Антонина?

— Да, приревновала.

— Это многое меняет. Давайте с вами вот что сделаем. Пусть наши с вами отношения так и останутся для нее тайной. Тоня не должна знать, что я прибегал к вашим услугам. А раз так, то я понятия не имею, кто меня обокрал. Можете идти к ней и рассказать, что нашли сына. Вам все ясно?

— Юрий Яковлевич! А что делать с Леной и Геной? Думаю, уже сегодня для них будет полной неожиданностью, что пленник из бани испарился. Они начнут суетиться, искать его… Да, знаете, я закрыла все замки и никаких следов взлома после себя не оставила.

— Татьяна Александровна, как вам это удалось?

— Это моя профессиональная тайна, — с гордостью ответила я.

— Уважаю, — сказал Козельчик. — Татьяна Александровна, предоставьте эту парочку мне. Не волнуйтесь, жестче, чем они с парнем, я с ними не поступлю. Есть у меня пара думок…

— Каких?

Немного поломавшись, Юрий Яковлевич поделился со мной своими оригинальными задумками. Они не вызывали у меня внутреннего противодействия. Мне совершенно не хотелось брать на себя роль великого инквизитора. Пусть ее сыграет Козельчик, если ему так хочется. После окончательного расчета я попрощалась с Юрием Яковлевичем и ушла. Из частной клиники «Сантэ» поехала на свою конспиративную квартиру…

Забегая вперед, могу сказать, что на следующий день Антонина пришла в квартиру на улицу Братьев Никитиных за своими вещами. Она оставила мужу записку, в которой пояснила, что уходит от него к другому мужчине. Когда она уже подошла к двери, раздался телефонный звонок. Антонина колебалась, но все-таки ответила. Муж сказал, что он в больнице, за что-то там извинился, и… Антонина порвала записку. Супруги воссоединились, через какое-то время жена рассказала Юрию про сына, но про квартирную кражу умолчала. Козельчик сделал вид, что понятия не имеет, кто их обворовал.

Илью вымогатели больше не беспокоили.

Квартиру Колесниковых обокрали, но вор почему-то взял только личные вещи Елены и Геннадия, причем все, начиная от белья и заканчивая верхней одеждой. То-то бомжи обрадовались, найдя столько добротной одежды в мусорных контейнерах! Дача Колесниковых в Пристанище выгорела дотла, а коллекция автографов удивительным образом вернулась Козельчику. Хирург считал ее самым ценным из того, что когда-либо своровал. Он сумел сохранить билеты с автографами даже тогда, когда отбывал свой срок в местах не столь отдаленных.

Вот такой у меня был клиент — страдающий тяжелой формой бронхиальной астмы, отягощенный криминальным талантом, умеющий ценить прекрасное, способный любить и прощать и, как сказали гадальные двенадцатигранники, неповторимый в своем обаянии. Одним словом, легенда. А потому мое расследование тоже можно назвать городской легендой.