Глава 2 Немного о богине Чэн
Мой гость устроился на диване в углу комнаты, а я — напротив, в кресле.
— Чем могу помочь?
— Моя фамилия Парфимов. Вячеслав Владимирович, — заметно волнуясь и чувствуя себя неуютно, начал он, то складывая руки на животе, то расплетая их и едва сдерживаясь, чтобы не начать активно жестикулировать, — я представляю… э-э-э… группу ценителей искусства. Дело, с которым я к вам пришел э — э-э… заключается в том, что позавчера из выставочного зала Тарасовского центрального музея имени Чернышевского была похищена одна, м-м-м… вещь. Очень… — Он мялся, кажется, при каждом удобном случае, наверняка считая, что это очень красит, а может, даже подчеркивает его интеллигентский стиль. — Очень… м-м-м… дорогая. Вернее, ценная. В том смысле, что она вообще не имеет никакой цены. — Тут он посмотрел на меня поверх очков близорукими и слегка растерянными глазами, видимо, желая удостовериться, что я правильно поняла смысл сказанного.
О готовящейся выставке китайского национального историко-краеведческого музея (у них это называлось как-то не так, но не суть важно) я, конечно, слышала. Мероприятие, судя по всему, готовилось весьма крутое: даже цена билетов — от двадцати пяти рублей — превосходила обычные цены музея раза в три.
И, как человек разумный, я сформулировала свой ответ подобающим образом.
— Очень редкое и раритетное произведение искусства, оценить которое сложно, потому что оно единственное в своем роде? — более утвердила, чем спросила я.
Он удивленно на меня уставился, поправил очки, неопределенно хмыкнул и как-то рассеянно кивнул.
— Вот именно, — сказал он, раскрывая свой «дипломат» и вытаскивая оттуда несколько больших цветных фотографий в лиловой папке-уголке. — Статуэтка богини Чэн, — менторским тоном продолжил он, сразу же выдавая в себе бывшего экскурсовода, теперь, судя по дорогой одежде и очень неплохим часам «Rollex», резко пошедшего наверх, — из привозной, — он сделал упор на этом слове, — китайской коллекции. Взгляните вот сюда, пожалуйста.
Я внимательно посмотрела, принимая из его рук фотографии. Слов нет, статуэтка была ничего себе: очень ровная, правильная в пропорциях и оттого удивительно красивая, что, кстати, более характерно для европейского искусства с его стремлением к приукрашиванию и правильности, а не для восточного с его вечно длящимся преображением и недосказанной метафоричностью.
— Вечно юная женщина, обнимающая свой стан и скромно потупившая голову, носящая под сердцем растущее дитя, одновременно женщина и невинная дева, ноги которой оплетены стеблями озерной китайской лилии, символом юности и чистоты, а вода вокруг украшена расцветающими ее бутонами, — забыв, видимо, о цели своего прихода сюда, вдохновенно продолжал мой возможный наниматель. — Вот такой была изображена богиня Чэн неизвестным китайским мастером во времена правления второй династии Цин…
— Она пропала, да? — переспросила я, чтобы вывести его из состояния, близкого к самогипнозу.
— Да, — как-то сразу сгорбившись, утратив весь свой праздничный лоск и все свое обаяние, ответил молодой человек. — И вместе с ней — вся циновская часть коллекции, которая хранилась в одном термостенде… Но хуже всего то, что наша с китайцами совместная выставка должна открыться уже через пятнадцать дней, ну, максимум, через двадцать два — больше тянуть мы не можем, — и дело пахнет международным скандалом. Как только китайская сторона о похищении узнает!..
— А что органы? — заинтересованно спросила Ведьма, которая всегда увлекалась логическими построениями и такой простой дыры в рассказе пропустить не могла.
Парфимов растерянно и беспомощно посмотрел на меня и ответил, разведя своими ни на мгновение не замирающими на одном месте, всегда слегка трясущимися руками:
— Мы не можем обратиться к правоохранительным органам. Вы ведь понимаете: шанс, что информация просочится, очень велик, им ведь за это приплачивают… А там журналисты, огласка… Такой скандал!.. — У него даже зрачки расширились на мгновение, отображая внутренние переживания. — Словом, мы хотели бы нанять вас для поиска пропавшей статуэтки. Оплата у нас будет очень шикарная, вполне приличные деньги, — уверил он, чем выдал свое мнение о чисто коммерческом настрое частного детектива, к которому обращался. — Триста за каждый из этих пяти дней, дополнительный аванс в пятьсот и, если вы найдете статуэтку, премия в десять тысяч. Это, конечно, в долларах…
Я мысленно перевела на российские «деревянные» по нынешнему, кризисному курсу и мысленно же сладко зажмурилась.
Однако тут же весьма удивилась, а удивившись, насторожилась.
— Откуда такие деньги? — тут же спросила я, желая с самого начала показать, что все делаю просто, прямо и говорить желаю начистоту. — У нищих музеев и даже Министерства культуры нет таких лишних денег, чтобы отдать их частному сыщику! Вас кто-то спонсирует?
Он несколько мгновений молча смотрел на меня, хлопая ресницами, будто двенадцатилетний мальчик из хорошей семьи, при котором ругнулись матом. А потом ответил, словно это и подразумевалось с самого начала, втолковывая мне, непонятливой:
— Так ведь что вы!.. Это же такое дело! Вы неужели не понимаете, что китайцы согласились на привоз коллекции, исключительно чтоб показать, что готовы ради заключения торгового соглашения с Поволжьем на все?.. А теперь такое! Это дело у областного начальства на прямом контроле!.. Наши-то все об этом знают — то есть все, кто имеет отношение к выставке и Министерству иностранных дел. Курируется прямо из Москвы. И, конечно, к делу будут подключены спецслужбы. Но мы, вернее, наш губернатор, решили, что раз мы виноваты, мы и должны исправлять… Вот меня к вам и послали. А деньги он из личного фонда выделяет… Кроме того, я не успел еще сказать, все расходы по покупке билетов и на проживание в гостиницах, плюс покупка действительно нужных в расследовании вещей — в разумных пределах, конечно, — вам также будут возмещены сразу после предъявления товарных чеков и списка!..
Ого! Вот это ничего себе! Дело о пропавшей статуэтке начало очень даже волновать меня. И совершенно не в связи с повышенным, по сравнению с обычным, гонораром, а потому, что к нему подключались такие крутые «верхи».
С губернатором я неплохо пообщалась некоторое время: когда он пришел на смену прежнему Батырову, севшему прочно и надолго сразу по шестнадцати обвинениям (не без моей горячей помощи), меня сразу же вызвали в здешний «овальный кабинет» и представили ему.
Мы поговорили немного о деле Батырова, о моей деятельности, он поздравил меня со столь успешной карьерой, пригласил в свою службу аналитиком-практиком (специально для меня должность придумали), с пониманием выслушал мой отказ и, пожав могучими плечами, пригласил отобедать, а потом не забывать (если какие-то срочные дела) докладывать. Обещал: будут пропускать вне очереди. Я обрадованно отвечала, что очень даже этим воспользуюсь, и пару раз действительно к этому прибегала, отсылая практически законченные дела в прокуратуру по его каналу, с гарантией немедленного рассмотрения. Так что польза от этого была: и обществу, и мне.
А его пресс-служба с каждым праздником меня именной открыткой поздравляла и раз в квартал присылала «Тарасовский информационный лист».
Вот так мы с ним и общались. А теперь он, видимо, вспомнил про меня, осведомился о моих гонорарах и назначил цену даже несколько выше (а уж о финальном призе и говорить не стоит!), чем обычно. И послал ко мне этого Парфимова.
Что ж, интересно. И даже более того — весьма полезно. Теперь можно рассчитывать на некоторые привилегии в процессе выполнения задания. Например, всякие встречные менты по каждому поводу колебать не будут, если выпросить соответствующий документ. И то очень полезно…
Итак, быстренько обдумав все, я кивнула Славе Владимировичу с лицом человека, по-новому оценившего все с ним происходящее.
— Должна предупредить, если возникают опасные для жизни ситуации, я увеличиваю сумму оплаты. К тому же иногда беру авансом больше, чем вы предлагаете, — на покупку необходимого оборудования, экипировки, оружия, на дорожные расходы…
— Это конечно, — легко согласился Парфимов. — Мы вам или деньгами дадим, или, если сделаете заказ, в ближайшее время доставим все, что вы просите. И покупать вам ничего не придется, если вы не намереваетесь себе потом ничего оставлять, хорошо?
Это действительно было хорошо, потому что такую заботу о детективе проявлял, дай бог, один из ста нанимателей. Я почувствовала, что быть знакомой губернатора даже лучше, чем это кажется на первый взгляд.
— Тогда, Слава, сразу запоминайте.
Он тут же вытащил из полураспахнутого «дипломата» блокнотик, раскрыл на чистом листке и приготовился писать. Определенно, этот исполнительный парень начинал мне нравиться.
— Мне будут нужны всего три вещи. Во-первых, средства связи. Если статуэтку уже продали или вывезли из Тарасова и если мне придется вдруг ехать по этому делу куда-то далеко, особенно за границу, я должна иметь возможность в любой момент связаться с кем-то, кто курирует это дело, хотя бы с вами. Это понятно?
— Понятно, — кивнул Парфимов, старательно ставя под номером один галочку. — Вы остальные перечислите, я вам потом на этот отвечу.
Интересно, раз галочка, значит, они уже об этом подумали… Может, уже есть информация, где статуэтка, и нужно только отправиться туда и забрать? Но почему тогда именно я, а не лейтенант Гусев, например?
Ладно, отложим подобные бесцельные размышления на далекое потом. Обратимся к замершему над блокнотиком Славе Парфимову.
— Во-вторых, и это обязательно, мне нужен какой-нибудь документ, какая-нибудь бумага, которая обеспечит отступную от ментов, если мне срочно надо будет убегать, догонять или просто я не захочу терять время на дачу показаний, их любимую игру в «вопросы-ответы» и прочий гнилой базар. Чтобы даже следователь какой-нибудь прокуратуры не приставал, пусть на мне хоть десяток прямых улик висит! — Я глянула на нерешительно задумавшегося Вячеслава и объяснила ему: — Это нужно для того, чтобы никто не мог меня задержать, вы же сами сказали, что время очень дорого!
— Да по сути, — он тронул переносицу карандашом, поправляя очки, — это верно. Только я не знаю, что это может быть за бумага такая… Ну ладно, это же не мое дело… А что в-третьих?
— А в-третьих, чтобы, если я еду в какой-то город, на мое имя там поближе к центру было забронировано место в гостинице, а то мне уже приходилось пару раз на вокзалах ночевать. Больше не хочется.
— Это понятно, — кивнул Парфимов, усердно записывая мои пожелания. — Только вы заранее предупреждайте, если из одного города помчитесь в другой, не забывайте. Тогда и мы не забудем… Значит, все?
— Пока все, — пожала плечами я. — Теперь озвучьте, пожалуйста, то, что вы хотели сказать в ответ на мой запрос про связь.
Парфимов кивнул и снова полез в свой «дипломат». Когда он вынул оттуда симпатичный маленький мобильник, лицо его даже слегка просияло от гордости.
— Вот, — сказал он. — Вот ваше средство связи. С прямой линией в нашу группу, даже номера набирать не надо, только вот на эту кнопочку нажать…
— Слава! — с улыбкой возразила я. — Но сотовый телефон охватывает дай бог километров пятьдесят от ретрансляционной станции, а мне, вполне возможно, предстоит ехать в такие дальние края…
— Вы документацию почитайте, — как-то непохоже на самого себя, даже чуточку ехидно отозвался Парфимов, протягивая мне небольшой прямоугольный листок из плотной бумаги размером чуть больше средней визитной карточки.
Я начала читать и медленно, но верно бледнеть.
Конечно, в наш век супертехники, когда каждый может превратиться почти в Билла Гейтса, подключившись к Интернету, крутые техновинки особенно уже никого не удивляют. Однако мне приходилось работать с самыми разнообразными средствами связи… и ничего подобного этой чудо-машине я никогда не видела.
Наверное, эта миниатюрная черная коробочка с изящными закругленными линиями и полным отсутствием углов поддерживала постоянную связь с одним или несколькими ретрансляционными спутниками, вращающимися по околоземной орбите вокруг матушки-Земли, потому что других способов удержать чистую, безо всяких помех, «направленную на абонента» аудиосвязь, да еще и «практически в любой точке индо-европейского континента» (то есть нашей маленькой Евразии — кажется, более чем половине всей земной суши, или что-то около того), лично я абсолютно не знала.
Этот мобильный, судя по документации, мог автоматически подключаться к местной сети любого из городов, входящих в великую сотовую сеть, причем носитель его мог звонить по любому городскому номеру, а сам в то же время оставался «невидимкой» даже для фирмы-обеспечителя. То есть, если он не давал никому свой специфический код-номер, никто ему позвонить не мог. И, разумеется, никто не мог установить, откуда исходит звонок, пользуясь своим привычным и набившим оскомину определителем номера.
Кроме всего прочего, в мобильный был вмонтирован автоответчик с одной-единственной кассетой, вернее, крошечным лазерным диском, который мог записать послание от звонящего длиной не более часа. Затем диск начинал крутиться сначала, стирая все, что записал ранее, и делая запись поверх стертого.
То есть эта маленькая штучка могла служить диктофоном, если нужно было записать какой-либо важный разговор!
— Ну надо же, — удивленно и почти восхищенно пожала плечами я, — прямо сокровище какое-то.
— Еще бы, — тут же отозвался Парфимов. — Вы, главное, запомните, что дозвониться до нашей опергруппы, которая делом статуэток занимается, можно двумя способами: либо нажав на эту вот кнопочку, после чего последует прямой звонок сразу ко мне в кабинет, либо, если вы будете далеко и с континентальной связью все-таки ничего не получится, просто набрав код Тарасова и мой рабочий номер, — с этими словами он протянул мне визитку, на которой значился как искусствовед-консультант, работник Тарасовского центрального музея имени Николая Гавриловича Чернышевского.
— Ничего не скажешь, — одобрительно кивнула я. — Подход твой мне нравится.
— Только одна не очень приятная деталь, — тут же возразил Владимирович. — Возьмите вот эту коробочку и, когда никуда не звоните, держите телефон в ней. Она настроек не сбивает, потому что никаких волн не экранирует. А защиту для телефона создает внушительную. Например, она непромокаемая и устойчивая к резким сменам температур, к сильным ударам… — он посмотрел на меня несколько виновато. — Потому что даже если вы найдете статуэтку, а телефон этот не сможете вернуть, то вознаграждения не получите. Честно говоря, его вам выдают только по распоряжению губернатора…
— Я бы приобрела его за десять тысяч долларов, — улыбнулась я, вспоминая сумму обещанного вознаграждения. — Вроде вполне подходящая цена.
Парфимов сделал удивленное лицо и рассмеялся.
— Что вы! — воскликнул он, улыбаясь. — Этот приборчик стоит, наверное, как вся оргтехника нашего музея… Тысяч двести, а может быть, и того больше!.. Точно никто об этом не знает. Он ведь, кроме всего прочего, еще и секретный. А пользоваться после задания вы им не сможете: во-первых, он отключается и включается согласно командам оператора гиперсотовой сети, а во-вторых, стоит вам не вернуть телефон, а потом сделать по нему первый звонок, его засекут. И включат встроенный прерывистый импульсник, по которому определят местонахождение звонившего. Так что не советую.
Слава, кажется, не был той канцелярской крысой, за которую я приняла его в начале нашего разговора. Он, видимо, неплохо разбирался в малоизвестных серому областному населению вещах. Вспомнив его слова о «нашей группе», я подумала, что парень, по-видимому, является, кроме музейного искусствоведа, консультантом еще и у местной «Лубянки».
Ну что же, это вдвойне интересно. И черненький сверхсотовик (как там сказал Слава? «Гиперсеть…»? Значит, гиперсотовик!), предоставленный мне на это дело, еще раз доказывал, что в связи с обедневшей китайской коллекцией творятся серьезные дела и работают серьезные люди.
Еще раз вздохнув по своей неудавшейся поездке в Северогорск, я убрала сотовик в защитную коробку, попросила Славу подождать и отправилась наливать нам обоим чай.
Раз уж дело требовало такого подхода со стороны нанимателей, я собиралась порасспросить своего личного искусствоведа-консультанта насчет пропавшей статуэтки, причем подробно.
Расположившись поудобнее, мы пили чай и доедали мои вчерашние деликатесы.
— Давайте сразу насчет аванса, — предложил Слава, как только я внесла поднос.
«Дипломат» стоял у него на коленях, я не видела, что там у него в данный момент лежит наверху, но по поднятой теме беседы легко догадывалась.
— Запросто, — ответила я. — Давайте.
— Вам как удобнее, в долларах или в рублях по курсу ММВБ?
— А у вас и так, и так есть? — улыбнулась я.
— Да, — он кивнул, — так что можно часть так, часть эдак.
— Это будет разумнее всего. Давайте двести в рублях, триста в баксах. И бумажки не больше двадцатки, пожалуйста. А то разменивать не всегда удобно.
— Ясно, — кивнул он, перебирая свои, то есть уже мои бумажки и выкладывая на стол сначала триста баксов в купюрах от пятерки до двадцатки, а затем, посчитав на калькуляторе для уверенности, еще российские сотенные, пятисотенные и несколько более мелких.
— Четыре тысячи семьсот пятьдесят рублей, — сказал он. — И триста долларов. В счет аванса, — и подал ручку вместе с заполненным бланком. — Распишитесь, пожалуйста.
Пробежавшись глазами по бланку, я кивнула и расписалась под суммой, а затем убрала в ящик стола с мыслью попозже тщательно разложить деньги по нескольким карманам и трем кошелькам, спрятанным в одежде, каждый из которых при приблизительном осмотре не обнаруживался.
— Теперь поговорим поподробнее о деле, — покончив с этим, решительно начала я. — Расскажите, Слава, при каких условиях произошло похищение? Был ли взломан выставочный зал и, самое главное, почему очистили только один, как вы сказали, термостенд? Остальные, думаю, тоже стоят недешево. Это может быть делом рук исполнителей заказа какого-нибудь нечистого на руку коллекционера, которому понадобилась конкретно Чэн? И, кстати, почему именно она такая ценная? Что, в стенде находилась, кроме нее, только всякая мелочь?
— К сожалению, я точно могу ответить вам только на первый и третий вопросы. Что же до второго… Статуэтка богини Чэн — самая ценная в коллекции, это очевидный факт. Когда китайцы нашли в болотах провинции Чихуань древний, еще добуддийский храм, практически все оттуда было вынесено грабителями разных эпох. Но статуэтка богини Чэн продолжала стоять на своем постаменте, и ни время, ни грабители, ни обвалившийся потолок не тронули ее.
Остальные составляющие термостенда являлись скорее элементами оформления самой статуэтки: это были уцелевшие остатки изразцов на постаменте, несколько сосудов у ее ног, в том числе и жертвенная чаша, бронзовый кинжал с отделкой и несколько других украшений, которые сами по себе стоят очень и очень немало, но с ценой статуэтки несравнимы. Она, кстати, ценится еще и потому, что сделана из неизвестного современной металлургии сплава, золото еще с чем-то, и этот сплав обладает какими-то свойствами… Я сейчас точно не помню… Да еще и история была о каких-то чудесных исцелениях и прозрениях в первые несколько дней работы экспедиции в храме…
— Мы говорили о мотивах возможных преступников, — напомнила я.
— Ах да… — спохватился снова увлекшийся своим любимым делом искусствовед. — Мотивы… Если уж говорить о мотивах грабителей, то ничего точно утверждать нельзя. Однако тут, вполне возможно, замешаны даже религиозные побуждения: Таня, ведь это очень странно, чтобы ценная вещь простояла столько веков и даже тысячелетий, и никто из грабителей ее не тронул! Значит, они почитали ее, хотя остальные сокровища храма вынесли подчистую. Китайцы довольно серьезно к таким вещам относятся. И вот что интересно: недавно одна буддистская группа еще там, в Китае, пыталась выкупить у музея, которому принадлежит коллекция, это изображение Чэн, и еще несколько, которые там были и которые хранятся в других термостендах. И, кажется, они предупреждали китайцев, что везти статуэтку в Россию опасно, но не объяснили почему. Ну, разумеется, музей им ничего не продал, тем более что заплатить-то они много не могли.
— Но та, вторая статуэтка похищена не была? — спросила я.
— Нет, взяли только Чэн.
— Хорошо, опишите пока обстоятельства инцидента. — Я откинулась на спинку кресла, устроившись поудобнее и приготовившись слушать, отчетливо понимая, что либо коллекционер попался довольно-таки разборчивый и конкретный, либо это вообще никакого отношения не имело к проблемам частного собирательства.
Ну что ж, навряд ли похитители задались благородной целью сдать статуэтку в Третьяковку, а потому ее надо искать, причем срочно, пока из этого не раздули грандиозный скандал.
Между тем Парфимов начинал отвечать на мой вопрос:
— Мы готовили выставку около двух недель, это уже после того, как договор был окончательно подписан и дата выставки объявлена, а зал очищен и все расходные материалы подвезены. Позавчера как раз были завершены работы по оформлению зала с мелкими скульптурными композициями, распакованы все термостенды с тем, чтобы завтра начать третью уже инвентаризацию коллекции и распределение каждого стенда под совместным руководством нашего профессора Емельянова и Су Вань Чена из китайской группы.
Неудивительно, что всем казалось, будто пришла пора отдохнуть и попраздновать: вроде бы основные трудности уже позади, и теперь можно устроить банкет. — Владимирович слегка вздохнул, выражая свое запоздалое отношение к происшедшему. — В общем, собрались погулять… слегка… то есть совсем неплохо. Дирекция расщедрилась, и нам выделили музейный буфет на всю ночь; профессора и все более или менее высокопоставленные из тех, кто участвовал в банкете, после официальной части отделились и закрылись у себя в приемном зале. А техники, сторожа, художники, оформители, стилисты, переводчики, экскурсоводы и консультанты, то есть основная масса — почти пятьдесят человек, — остались в буфете, где устроили себе неплохую дискотеку.
Праздник был неофициальный, многие парни привели с собой своих подружек, женщины — кавалеров. Андрей Вишковский, один из наших оформителей, тоже явился со своей… Где-то часа через три после начала дискотеки, уже в два часа ночи, он начал хвастаться, что может на ощупь определить любую из выставленных статуэток богини Чэн.
— Знаток! — не удержалась я, разглядывая параллельно с рассказом фотографии всех представленных на выставке статуэток и убеждаясь, что перепутать их смог бы только безрукий.
— Ну, всем эта идея очень понравилась, кто-то даже предложил поспорить на шампанское, причем со стола шефов. Завязали Андрею глаза и всей гурьбой отправились в зал.
— А как же сторожа? — удивилась я, уже понимая в принципе, что и как там произошло.
— Так они все с нами шли, — довольно глупо ответил Парфимов, разводя руками. — И за всем этим наблюдали!.. Дина, так звали Андрееву подругу, была в толпе. Удивительно, как эти пьяные олухи ничего не разбили, но дальше были и танцы со статуэтками, и кто-то чуть даже не стал играть ими в волейбол…
— А вы? — спросила я, почти не удивляясь такой халатности: Россия-матушка давным-давно приучила меня к подобным историям, коих я слышала великое множество.
— А я был с шефами, — довольно мрачно объяснил Слава. — Я же в этом проекте за ответственного секретаря…
— Ну хорошо, а что дальше? — кивнула я, поощряя его к рассказу. В самом деле, только у нас могла произойти такая идиотская история. Пьяные работники музея играют статуэтками трехтысячелетней давности… Едва сдержалась, чтобы не рассмеяться: на Славу было жалко смотреть — он по-прежнему переживал, рассказывая мне все это.
— С утра, — продолжал он, — когда Андрей и все остальные наши «работнички» проспались, статуэтки Чэн уже не было. Лида, подруга нашего электрика, вспомнила, что посреди веселья с определением статуэток, когда все хватали и передвигали их, Дина вышла из зала и больше не вернулась. При ней не было крупной сумочки, только косметичка, но похищенную статуэтку можно было спрятать в рукав.
— Ага. Замечательно. — Тут уж я взялась за свой рабочий блокнотик и приготовилась записывать все, что может показаться ценным. — Так вы подозреваете эту Дину?
— Это напрашивается само собой, — пожал плечами Парфимов. — Андрей с утра помчался к ней домой, но никто не открыл, хотя он практически выбил дверь. Наконец появилась разъяренная квартирная хозяйка, которая объяснила, что дамочка снялась отсюда вчера вечером и полностью с ней расплатилась. Так что Дина пропала. Не появилась она и вчера, и сегодня. Все остальные люди, бывшие на вечеринке, уже по нескольким каналам проверены.
— Ясно, — кивнула я. — Опишите, как она выглядела. А лучше дайте фотографию.
— Она умная, — вздохнул Парфимов. — Очевидно, к делу готовилась заранее, потому и познакомилась с Андреем — аккурат за две недели до прибытия выставочных термостендов… Не фотографировалась ни разу. Однако художники уже составили фоторобот, — он вынул лист с изображением Дины и положил его передо мной.
Ну что ж, подумала я, рассматривая портрет: довольно крупные черты лица, скуластая, высокая, с отменной фигурой, блондинка, брови выщипаны и довольно жирно подведены карандашом, одевается ярко, вызывающе, можно даже сказать, безвкусно. Очень ярко накрашена. Родинка на щеке. Прямо-таки вызывающая родинка… наверняка фальшивка.
— Андрей говорит, что она любит пользоваться вместо духов лавандовой водой, — как-то не к месту вставил Слава, с надеждой на меня поглядывая.
— Ты не думай, что я по портрету определю, где она скрывается, — отсоветовала я. — А то небось наслушался рассказов про Ведьму?
Он слегка покраснел, кивнул и ответил:
— Да нет, я и не думаю…
— Адрес квартирной хозяйки. — Я внушительно покачала блокнотом и ручкой.
— Вольская, дом сорок два, квартира восемьдесят шесть, телефона нет.
— Значит, так, Славик, — потянувшись и откладывая блокнот в сторону, сказала я. — Сейчас примерно полдвенадцатого дня. Ровно к шести вечера я закончу со своими делами и буду дома. К этому времени у меня на столе должны лежать три бумаги: краткий отчет по статуэтке, в котором будет совмещено все, что тебе про нее известно, вплоть до того, кто и когда пытался ее у китайцев купить; вернее, именно на такие вещи и нужно обращать внимание прежде всего. Второе — письменный отчет твоего Андрея о Дине: как познакомился, какие были отношения, что о себе говорила, как себя вела, какие отличительные черты…
— А насколько подробно? — поинтересовался Слава, несколько удивленно на меня прищурившись.
— Если курит, когда занимается любовью, об этом тоже писать, — ответила я.
Парфимов неуверенно пожевал губами, будто желая что-то сказать, но никак не находя что. Видно, не ожидал такой быстроты и напористости. Ничего, он меня еще в деле не видел. Если повезет, посмотрит… Хотя нет, не так: если повезет, после посмотра в живых останется. И безо всяких нервных нарушений и отклонений.
— А третья бумага? — наконец спросил он.
— А третья — та самая, про которую я говорила. Отментовка. Против разных приставал для суперагентов only. Тебе, дорогой Парфимов, все понятно?
— Вроде бы все, уважаемая Татьяна Иванова, — не растерявшись, ответил он, вставая. — Только вот с последней бумагой… К шести-то они могут не успеть…
— Но ты постараешься? — медовым голосом спросила я.
— Постараюсь, конечно, — заверил мой искусствоведный консультант. — Даже очень постараюсь… Мне ведь, если вы статуэтку найдете, тоже премию дадут.
— Ну и отлично! Тогда давай прощаться до шести вечера. — Я улыбнулась и встала, мой новый суперклиент тоже поднялся с дивана и направился к выходу.
Закрыв за ним дверь, я серьезно задумалась. Дело выглядело странновато. На первый взгляд в нем сквозила одна только «дырка»: как Дина умудрилась вынести с собой целый стенд? Конечно, статуэтку можно спрятать в одежде, и кинжал, и пару изразцов тоже, но чтобы пятнадцать-двадцать средних размеров вещей!.. Впрочем, тут же подумала я, если она тщательно готовилась к операции, значит, и оделась соответственно. С изобилием потайных карманов и всяких там пиджаков с двойным дном.
Итак, речь шла о похищении статуэтки с ее непосредственным обрамлением. То есть похищение остальных деталей стенда говорило о том, что похитительница готовилась унести с собой ИМЕННО ЭТУ статуэтку Чэн. Однако похитить в суматохе именно ее из почти десятка разнообразных изображений богини было делом достаточно сложным, особенно если учесть, что в суматохе кражи происходят по принципу «что подвернется, то и бери».
Наша же воровка, наоборот, действовала тщательно, подготовленно и целенаправленно. Она сначала разобралась с дополнительными компонентами, а затем взяла статуэтку и с ней просто вышла к поджидающей машине — своей собственной или сообщника.
Так что, все гениально и просто. Лишь несколько маленьких «но». Во-первых, чтобы провести все-таки такую операцию, как унос одной из ценнейших деталей коллекции прямо на глазах у добрых пяти десятков человек, и чтобы при этом никто вовремя пропажи не заметил, нужно обладать несколькими талантами, например, умением быть независимым и незаметным, не попадаться на глаза.
Конечно, «обманывать» кондукторов в троллейбусах, притворяясь, что ты едешь остановок пять и уже давно заплатил, было детским фокусом, однако здесь, скорее всего, было проделано нечто подобное. Главное — наглость и уверенный вид.
Шварценеггер в каком-то фильме пробрался с черного хода на арабскую базу, где шел торжественный банкет, подошел внаглую к поварам и наорал на них, заостряя внимание на том, что они сыплют в суп мало перца.
Воровка устроила конкурс с определением, ради которого в общий зал были принесены все девять статуэток богини Чэн, и, спокойно взяв интересующую, отправилась восвояси, притом НИКТО НЕ ЗАМЕТИЛ ЭТОГО. Никто не увидел ее и не остановил. Кроме девушки-электрика Лены, которая смотрела ей в спину…
Надо принять во внимание, что у дамы-похитительницы могут быть и другие таланты, выходящие за рамки повседневных человеческих способностей.
Я черкнула насчет этого у себя в блокнотике.
Теперь стоило подумать о мотивах.
Если преступление было организовано с целью получения только ЭТОЙ Чэн, значит, есть конкретный заказчик, который заказывал музыку, платил… то есть заплатит за нее.
И дама украла только ее, не претендуя на остальные статуэтки, хотя, думаю, наверняка могла бы унести не одну, а, например, две. Хотя бы в рукавах.
И даже какой-нибудь богатый и прекрасно знающий, что ему конкретно нужно, коллекционер, скорее всего, купил бы у нее и эту, и любую другую статуэтку из коллекции, потому что вся она была необычайно ценной. Или же она продала бы все остальное кому-либо помимо основного нанимателя. Однако дама предпочла не рисковать и взяла лишь одно из девяти изображений.
Это свидетельствовало о двух вещах: о Дининой осторожности и о том, что плата за эту статуэтку будет действительно достаточно высока.
Вот, в общем-то, и все…
Я задумалась и продолжала размышлять еще несколько минут, однако ничего интересного в голову не приходило.
То есть я не обладала пока достаточным количеством информации, чтобы делать скоропостижные выводы. Однако то, о чем я уже успела подумать, характеризовало ситуацию сразу с нескольких сторон: у меня появлялся ориентировочный мотив ограбления со стороны похитителя, то есть Дины, и примерное понимание того, по какой методике было совершено это блестящее похищение.
Однако тут могли присутствовать еще и личные мотивы: например, разнообразные убеждения… Религия? Ох, не люблю связываться со всякими сектами и обществами! Но вопрос, почему похитили именно это изображение Чэн, оставался пока открытым, и упускать версии было нельзя. Тем более некоторые мелочи склоняли именно к подобному объяснению.
Например, почему именно это изображение Чэн не так давно пробовали выкупить у музея буддисты? Почему статуэтка простояла в храме сотни лет и никто не присвоил ее, несмотря на явно золотую внешность? Нет, Ведьма, что-то тут определенно не так! Только вот что?..
Ну какой тут еще может быть мотив?
В голову ничего не приходило, и я решила, что, возможно, сумею что-то понять, обследовав квартиру Дины. Мало ли на какие мысли это натолкнет — а то, вполне быть может, она всего лишь решила сменить любовника, а заодно и квартиру, — и сейчас сидит на новой хате с новым хахалем, который пьет и выставляется поменьше, а тратит на нее побольше и никакого отношения к похищению не имеет, — очень уж она похожа по описанию на определенный тип женщин… если только эта внешность не столь же подставная, сколь и тщательно прорисованная художником-портретистом выпуклая родинка. Тогда все обвинения моего клиента отпадут, и надо будет искать другие лазейки.
Может, это все руководство выставки подстроило, чтобы отнять у нехороших китайцев их неправедно заработанную статую, раз уж не получается заставить их по-коммунистически делиться.
Только бы в этом не был замешан губернатор, улыбнулась я, вспомнив, с чего начиналось дело Батырова. Смешно ведь подумать: с незаконного контроля за выращиванием гречки и пшеницы!..
Однако брось, Ведьма, эти глупые мысли и начинай активно работать. Иными словами, помчали-ка на Вольскую!..
Я поймала такси, безо всяких проблем домчавшее меня до угла Чапаевской и Вольской, заплатила положенное и, хлопнув дверцей своей очередной, может, тысяча сто первой кареты, отправилась на поиски жилища Дины.
Пришлось пройти, скользя на замерзших до состояния хороших катков лужах, квартала примерно два. За это время начали кружиться в воздухе первые белые мухи, предвещающие зиму.
Дина, собираясь на это трудное дело (если это, конечно, была именно она), выбрала себе довольно уютное местечко. Чистенький дворик, совсем непохожий на большинство тарасовских помоек, зажатых между угрюмыми многоэтажками. На входе в подъезд на меня налетел какой-то мальчишка с игрушечным пневматическим пистолетом, я едва успела отскочить в сторону, чтобы не быть расстрелянной в упор. Нет, все же кое в чем все наши дворы похожи.
Я подошла к скамейкам, где сидели вездесущие и всеведущие хранительницы самого крупного мирового информатория, по сравнению с которым Интернет — лишь жалкая игрушка с четырьмя мегами оперативки и тридцать третьим процессором; то есть я приблизилась к подъезду, где сидели, конечно же, местные дворовые старушки.
Ревнивые блюстительницы дворового спокойствия сразу же замолчали и повернулись в мою сторону, стоило мне приблизиться.
— Простите, когда я могу застать хозяйку восемьдесят шестой квартиры?
— Марию Степановну-то? — Пожевав губами, одна из «божьих одуванчиков» вперила в меня свой колкий тяжелый взгляд. — Да часов в восемь должна подойти.
— А вы по поводу квартиры? — Вторая старушка оказалась несколько более приветливой.
— М-м?
— Она у нее в хорошем состоянии, и с мебелью. Телефона, правда, нету, но и цена небольшая, да и в центре. А прежняя квартирантка как раз съехала утром вчера.
— Да? А я, собственно, ее-то и хотела застать… А куда она съехала?
Реакция бабушек мне совсем не понравилась. Все трое сразу же поджали губы и недовольно заворчали. Похоже, Дину здесь не любили.
— Почем же нам знать? Собралась да уехала, и ни «до свидания», ни «извините». А уж сколько безобразия у нее в квартире делалось! То музыка в три часа ночи, то мужика какого-нибудь притащит…
— Значит, ее новый адрес неизвестен? Жаль.
— Да ты, дочка, коли так тебе это надо, у Миши спроси, у таксиста, он у нас тут всегдашний, чай, по соседству живет, — смилостивилась одна из старушенций. — Вон он, как раз на обед приехал! Это он ее вчера в двенадцать отвозил.
Я поблагодарила и устремилась к невысокому коренастому мужичку в выцветшем линялом свитере, на которого указали мои информаторши.
— Простите, пожалуйста, это вы вчера отвозили мою подругу из восемьдесят шестой?
— Ну я, — грубо отозвался таксист, нагловато меня разглядывая. Ах, какой крутой мужик-то, ну надо же!..
— А вы не скажете, куда она поехала?
Мой собеседник пожевал губами — гораздо неприятнее, чем это умел делать обаятельный Слава Парфимов, и лениво ответил, демонстрируя равнодушие, леность и полную односложность своего языка:
— В аэропорт.
Так. Этого, в общем-то, я и ждала.
Значит, сразу же после вечеринки Дина быстренько собрала вещички и съехала со снимаемой квартиры, дабы покинуть Тарасов. Остается только выяснить, куда же она так спешила. Теперь нужно сграбастать этого мужика в охапку и заставить его провезти меня по тому же маршруту, ненавязчиво вытрясая из него всю имеющуюся информацию.
— Я из милиции, — внимательно его разглядывая, беззастенчиво соврала я, как делала уже множество раз, всегда нося с собой фальшивое удостоверение работника тарасовской прокуратуры. — Сейчас мы с помощниками, — неопределенно махнула в сторону подъезда, — будем проводить обыск. Где-то через полчаса я хочу, чтобы вы отвезли меня по той же дороге и рассказали по ходу дела, как все было. За сотрудничество я вам заплачу. Наличными.
Навряд ли я могла предложить ему другую подходящую плату — исключая разве что натурой, — но волшебные слова «милиция», «обыск» и «наличные» сделали свое дело: мужик удивленно моргнул, соображая, вляпался он или нет (тут же решил, что нет, а совсем наоборот), механически кивнул, глядя сквозь меня и припоминая, видимо, подробности вчерашнего своза женщины с квартиры.
— Я только это… — кашлянув, почти просительно отозвался он, — пообедаю пока, лады?..
— Обедайте. Квартира у вас какая?
— Сорок восьмая, третий этаж… Да я через полчаса у подъезда ждать буду…
— Ждите! — утвердила я и отправилась в квартиру искомой Дины.
Лифт оставлял желать лучшего, стойкий запах мочи и сожженные кнопки резко контрастировали с дворовой идиллией. Просто не знаю, как я дотерпела в этой вонючей коробке до нужного этажа! Представляю, что было бы, застрянь этот маленький электрический сортир между этажами, — наказание сразу за все грехи последних лет. Кстати, вот здесь бы респиратор вполне не помешал: ну чем вам не газовая атака?..
Восемьдесят шестая квартира оказалась заперта и на звонки, разумеется, не отвечала. Я пригляделась повнимательнее к замку. Этот даже по форме и устройству не английский, чего уж говорить о стране-производителе. Наверное, делали на заводе имени Третьего съезда КПСС. Такой запросто можно открыть шпилькой, если знаешь, как подступиться. Я знала. Промучившись всего две минуты, я вступила в Динину обитель.
Маленький коридорчик, крохотная кухонька, одна комната с минимумом мебели… Не похоже на уютное гнездышко, в котором собираются ютиться надолго. Однако вполне подойдет для месячного (или чуть более) проживания.
Итак, Дина иногородняя; скорее всего, приехала в Тарасов специально ради дела, охмурила недалекого Андрея, попала в «свои люди» среди тех, кто готовил выставку, улучила момент — и была такова. Вот актриса!
Я обшарила стенной шкаф на кухне, полки в ванной, ящики старого серванта, даже на антресоли заглянула — все бесполезно. Никаких следов, которые могли бы натолкнуть на след явно собравшей вещи и уехавшей в неизвестном направлении женщины. В квартире царили прибранность, пустота и тишина. Что ж, похоже, мы здесь не найдем абсолютно ничего интересного.
Я вышла, заперла дверь так же, как и открыла ее, и спустилась к подъезду.
Таксист уже ждал меня, немножко нервно докуривая, — а ведь прошло всего-то минут двадцать из отведенного ему получаса! Вот что значит сила закона…
— Итак, — сказала я, усаживаясь на заднее сиденье, откуда обзор был лучше, особенно на его толстоватое лицо со следами пробивающихся недобритых усиков. — Как вас зовут?
— Михаил, — ответил он, пытаясь быть дружелюбным и даже улыбчивым, отчего лицо его опасно искривилось. — Миша то есть.
— А меня Маша, — ответила я, — возьмите полтинник для начала, это как таксисту. Если информация, которой вы поделитесь, будет ценной и правдивой, получите еще. Давайте, поехали.
Мы пролетели весь маршрут почти молниеносно, несмотря на внушительное расстояние от дома до аэропорта. По дороге я еще раз услышала описание портрета Дины, дополненное отсутствием родинки («Точно, фальшивая, — усмехнулась я, — наверное, сняла, устала с ней мучиться»), а также узнала, что вчера по ходу дела была одна остановка — Дина вышла у главпочтамта, вошла туда и некоторое время не возвращалась, примерно минут двадцать. Таксист прилежно ждал.
Больше ничего интересного он рассказать мне не смог. Дина вышла у аэропорта и направилась, по его словам, прямо к кассам.
На вопрос, сколько он от нее получил, он, помявшись, ответил, что сотку. Я решила доплатить ему еще полтинник, чтобы не обижать прилежного мужика.
— Спасибо за сотрудничество, — сказала я, заплатив и уже собираясь вылезать.
— А теперь что, подход новый такой? — поинтересовался таксист, явно недоумевая по поводу полученных денег. — Бабки платят за информацию?
— Это распоряжение губернатора такое, — невинно ответила я.
— А что она сделала-то, женщина эта? — поинтересовался, явно пытаясь надыбать побольше сведений для вечернего разговора с дружками за кружкой пива.
— Вообще-то это секретно и разглашению не подлежит, — сделав страшные глаза, ответила я. — Но в интересах следствия ВАМ я отвечу: опасная рецидивистка Ядвига Хомутова украла личный ночной горшок губернатора области! — Не дожидаясь, пока он осознает и сподвигнется ответить, я захлопнула дверь и отвалила в сторону касс аэропорта.
Мужик стоял минуты полторы, прежде чем тронул машину с места.
Расставшись с ним навсегда, я бодрым шагом направилась к кассам, возле которых одиноко стояли трое-четверо пассажиров, которых не пугали нынешние цены на услуги родного «Аэрофлота». Здесь же, неподалеку, притулилось пятеро женщин с детьми в ярких южных нарядах, полускрытых тулупами и шалями; очевидно, родная милиция за определенную мзду берегла и их, бедных.
Дети кричали, шумели, а сами женщины о чем-то спорили на своем языке, ничуть не обращая внимания на чумазых чад, цеплявшихся за их юбки. Лететь, конечно, эта компания никуда не собиралась, несмотря на кучу сумок и баулов, — просто им нужна была крыша над головой, причем, очень желательно, бесплатная.
Мне удалось миновать мелюзгу, подлетевшую ко мне с протянутыми ладошками. Не обращая внимания на их пронзительные выкрики, напомнившие мне вопли голодного Заморыша, и бубнение самого старшего: «Тетэнька, дай дэнежку, ну дай! Тетэнька, а?» — я твердым шагом прошествовала к кассам. Детишки отстали, убедившись, что их игнорируют, и отправились третировать других несчастных посетителей аэропорта. Часть их высыпала на улицу ловить случайных прохожих.
Из пяти касс работали только две. Я подошла к первой, однако разговор с кассиршей ничего не дал: она только что вернулась с больничного, все последние дни работала ее сменщица. У второго окошечка пришлось подождать: шло оформление каких-то документов.
Наконец невысокий лысоватый мужчина в военной форме спрятал свое офицерское удостоверение и только что купленный билет во внутренний карман шинели, подхватил чемодан, тем самым предоставив сидевшую за окошечком даму средних лет в мое распоряжение.
— Простите, — я достала и развернула свою лицензию частного сыщика, — я разыскиваю одну женщину, бравшую билет только вчера, в первой половине дня, примерно около двенадцати. Вы не могли бы мне помочь?
С интересом изучив мой документ и подивившись его содержанию («А я думала, что частные сыщики бывают только в детективах!..»), женщина мило кивнула, соглашаясь на сотрудничество.
— Я, вообще-то, как раз эти сутки дежурила: хочу взять побольше отгулов на праздники. А что, эта женщина, ну, которую вы ищете, она кого-то убила или ограбила?
— Да нет. Просто исчезла из дома и не оставила мужу ни копейки, и даже, как ни странно, своего нового адреса, — с милой улыбкой соврала я. — А мне нужно ее срочно найти. Вы точно сможете вспомнить ее по описанию?
— Думаю, да. Билеты сейчас берут немногие, в основном «новые русские», женщин почти нет… — не задумываясь, ответила она, а потом добавила: — А как она выглядела?
Я, сознавая, что сказать-то женщина может что угодно, особенно если перед этим предоставить ей нужную информацию, решила сначала проверить, говорит ли она правду.
— Жгучая брюнетка, коротко стриженная, невысокого роста. Вот такого… — и показала себе по плечо.
— Да нет, — подумав, ответила она, — вчера только четверо женщин было, две с мужчинами и две одиночки.
— Про одиночек поточнее, пожалуйста, — попросила я, нащупывая в сумочке фоторобот.
— Ну, обе они точно не подходят.
— А вы все равно опишите. На всякий случай.
Кассирша пожала плечами — мол, вам виднее — и ответила, возводя глаза к потолку, видимо, пытаясь припомнить поподробнее:
— Одна такая грузная, деловая леди или что-то такое. А вторая — просто блондинка с шалавьей внешностью. Не то в парике, не то крашеная, уж я-то в таких мымрах разбираюсь! Явилась вчера, кстати, действительно в обед, около двенадцати, мы еще как раз «Санта-Барбару» кончили смотреть… — Она вопросительно глянула на меня (мол, что, не подходит?) — и спросила: — Может, это она была, только переодетая? Чтобы никто не узнал?
Так как данный портрет по описанию подходил к Дине практически идеально, как хорошая кроссовка к ноге, я сделала вид, что с такой идеей вполне соглашаюсь и что в ней есть свой резон, а потому вытащила фоторобот и положила его перед женщиной.
Та всматривалась несколько секунд, затем хмыкнула и уверенно заявила:
— Точно она. Ну как вылитая!
— Большое спасибо! А вы не скажете, на какой рейс она взяла билет?
— Ой, точно не помню… — удрученно ответила она (видимо, ей понравилось помогать частным сыщикам в расследовании), но вдруг добавила, вспомнив: — Знаю только, что билет был не последний и ждать ей до самолета было довольно долго. Вы мне фамилию назовите, я по регистрации посмотрю.
— Фамилию мне второпях не назвали, — снова соврала я, не гнушаясь этой вредной и опасной привычки. — Точно знаю, что ее зовут Дина.
— А-а! — тут же вспомнила кассирша. — Правильно, помню, только не Дина, а Диана, я еще Зойке из соседней кассы говорю, ну и редкое, мол, имя! Сейчас посмотрю, — она защелкала клавишами компьютера. Через несколько секунд выпрямилась и с торжеством глянула на меня: мол, видите, какая у нас техника, все на мази. — Вот, рейс сто двадцать девять Тарасов — Норильск. Так что беглая ваша до Норильска полетела… Во ведь дают бабы! Раньше на юг от мужей бегали, в Сочи или Адлер, а теперь что? За Полярный круг! Во дают бабоньки!.. Не иначе как у нее в Норильске любовник. А то с чего ей туда лететь?
А вот я уже через несколько секунд осознала это совпадение, вернее, не совпадение, а довольно волнующую и будоражащую меня связь между приглашением на шабаш и делом похитительницы статуэтки богини Чэн!
— Значит, до Норильска? — Я улыбнулась, словно сытая кошка, объевшаяся краденой сметаной. Норильск! Это же как раз… Вот ведь удача! — Рейс, если не ошибаюсь, в двадцать один тридцать?
— Да, я же говорю, ждать ей было почти целый день, — ответила кассирша.
— Спасибо вам большое, — от души поблагодарила я. — Давайте-ка мне теперь билет на сегодняшний вечер. — Я заулыбалась еще шире и протянула собеседнице деньги и паспорт, как раз на случай, если придется тут же брать билеты, прихваченные из дома.
— Значит, полетите? — восхитилась женщина, рассматривая мои документы.
— Конечно, полечу. Искать же надо! — ответила я.
— Ну вы даете!.. — пробормотала женщина, удивленно улыбаясь.
Получив билеты и купив ей в благодарность коробку хороших конфет, я покинула аэропорт в самом прекрасном расположении духа. В кармане похрустывал билет, а жизнь казалась чередой приятных совпадений. Разудалая наша воровка Дина-Диана начинала меня интриговать. Значит, и симпозиум ведьмовской в Северогорске, что рядом с Норильском, припрятался, и статуэтка ушла примерно туда же, а может быть, и прямо туда! Совпадения такого, опыт подсказывал мне, быть просто не могло. Широка страна моя родная, много в ней всего, всего, всего, — а ведь богиня Чэн, по словам Славы Парфимова, весьма любопытная реликвия, и с ней связаны какие-то чудесные исцеления и прозрения.
То есть вполне возможна такая рабочая гипотеза, что одна из приглашенных на шабаш решила удивить всех каким-нибудь номером, используя для этого статуэтку. Это уже что-то конкретное!
Как бы не оказалось, что мы с ней в некотором роде коллеги… Надо будет проверить эту идею, как только вернусь домой. Есть в Таро как раз один такой расклад: является ли персона в чем-то близкой гадающему; там проверяются пол, возраст, характер, профессия, социальное положение, увлечения и судьба. Так что посмотрим.
А с симпозиумом и проверкой связи между исчезновением статуэтки и его проведением придется помозговать в качестве рабочей версии. Надо только смотаться из Норильска в Северогорск. Заодно и на шабаше побываю!
Заскочив по дороге на главпочтамт, я отправила, как просили в «пергаментном» свитке-послании, телеграмму — подтверждение об участии, никаких тем для доклада не предлагая. Потом подумала и воспользовалась не так давно открывшейся услугой: передачей информации через визитеров. Я писала текст, его по телефону зачитывали станции в городе-адресате, а затем человек-визитер относил распечатанную бумагу адресату. Стоило это не так уж и дорого, а сроки обрадовали меня даже очень: девушка пообещала, что мое послание организаторам симпозиума дойдет до них не более чем через пять-шесть часов.
На сей раз такси брать я не стала, деньги пока стоит поэкономить, в поездках они летят, как дым в трубу. Постояв минут пять на остановке, я села в автобус и доехала до рынка: надо купить еды в дорогу, а также пополнить запас своих курительных палочек.
Покупки сожрали ни много ни мало, а почти четыреста рублей, что, впрочем, при наших-то ценах и моем стремлении покупать самое лучшее из предлагаемого совсем неудивительно. Ничего, билеты возместим за счет нанимателя, а это куда больше. Кстати, надо позвонить и предупредить Парфимова, что вечером мне придется покинуть родной Тарасов, чтобы вернуть его злополучную Чэн. Пусть забронируют в Норильске и Северогорске гостиничные номера.
Придя домой, я первым делом перепаковала свои продукты, затем накормила уже голодного Заморыша, который все это время вел себя (на удивление) тихо и аккуратно, а затем уселась за стол пораскинуть мозгами и картами Таро. Расклад совпадал в характеристиках пола и возраста, что было неудивительно, и практически очень походил в том, что называлось «увлечения», что тоже было неудивительно: и она, и я женщины рисковые, готовые к различным авантюрам, пережившие достаточно много приключений.
А вот в «социальном положении» у подруги нашей появилась карта, в данном гадании означающая «раб», что меня сильно поразило. Это означало прямую и серьезную зависимость Дианы от кого-то другого, кто в буквальном смысле был хозяином ее поведения и поступков.
Если это так, значит, она только исполнительница чужого замысла. А за ее спиной стоит куда более властная и внушительная персона.
Правда, внушительных персон я не боялась. Не только губернатора Батырова водворили после моих «изысканий» в положенное ему место, ой, не только. Многие влиятельные и крутые люди, столкнувшись с Ведьмой всего лишь раз, покидали насиженные гнездышки, отправляясь в разной степени дальности путь.
Ну ладно, прекрати хвастаться… С профессией что-то довольно странное: «Артист», что значит — человек искусства. Хотя, что странного-то, я в студенчестве точно так же выходила. А к какому еще классу причислить экстрасенса?.. Это теперь я частный сыщик, то есть Воин на языке этого гадания Таро.
В общем-то, вполне четкий ответ. Итак, дама со статуэткой — скорее всего, мне коллега, и шансы, что направляется она не куда-нибудь, а на Северогорский шабаш, резко увеличиваются!
Мой проказливый чертенок в джинсах возликовал, снова разворачиваясь на полную катушку, но я его слегка приструнила: мы теперь едем не на пикник и не на каникулы. Мы едем работать, и дело у нас серьезное, Ведьмочка, нельзя в нем допускать дурацкой детскости.
Чертенок виновато поковырял копытцем в земле и со вздохом испарился, уступая право распоряжаться и контролировать ситуацию Ведьме, оставив, однако, за собой право наслаждаться опасностями и приключениями поездки, то есть спрятавшись где-то в уголке сознания.
Я сунула карты в сумку и, вытащив из коробки, стала опробовать свой новый супертелефон. Кнопочка нажалась, прозвучал всего один приятный уху гудок, и меня соединили с нужным абонентом.
— Тарасовская комиссия по делам культуры и искусства, секретарь председателя слушает! — раздавшийся оттуда приятный мужской баритон меня весьма удивил. Что, такие у нас теперь секретарши?..
— Вячеслава Парфимова позовите, пожалуйста.
— Минуточку, — ответил он. — Слава, это тебя!.. («Кто это?!» — послышалось издалека; судя по голосу, председатель комиссии был весьма на кого-то или на что-то зол). — Простите, а кто спрашивает? — тут же поправился секретарь.
— Передайте, что это его сотрудница, в отделе меня зовут Ведьмой.
В трубке послышалось шуршание, видимо, секретарь предпочел прикрыть ее рукой, потом приглушенное парфимовское:
— Да ты за дисплеем-то следи! Номер Ивановой не узнаешь?!..
Надо же, как приятно. Значит, определитель номера у них тоже стоит. И мой они должны знать наизусть. Хорошая выучка, ничего не скажешь. Сразу ясно, что работаешь на серьезных умных людей…
Из трубки вновь послышались шорох и стук — это Парфимов принимал ее из рук секретаря. Вот раздался знакомый, чуть нервноватый, но явно обрадованный моим звонком голос, слегка искаженный телефоном:
— Здравствуйте, Таня! Я вас слушаю!..
— У меня для вас две новости, — начала я. — Во-первых, ваша Дина вчера покинула город, направляясь в Норильск; я связалась со своими информаторами в том краю, и у меня теперь есть рабочая гипотеза: рядом с Норильском есть город Северогорск, и буквально через два дня там начнется симпозиум, связанный с паранормальными явлениями и экспертами в этих вопросах. У меня есть подозрение, что статуэтка была похищена именно для кого-то, участвующего в этом симпозиуме. А поэтому, во-вторых, я лечу в Северогорск. Вы учтете расходы на билеты и командировочные при оплате?
— Да, конечно, — ответил он. — Не забывайте при покупке брать товарные чеки… Вы меня очень обрадовали. — Он что-то спросил у секретаря, тот баритонально ответил, и Парфимов в свою очередь поспешил обрадовать меня: — Ваши бумаги уже готовы, все три. В шесть часов я к вам заеду и привезу. И вы мне более подробно обо всем расскажете, у меня завтра утром отчет, хорошо?
— Конечно, расскажу, — ответила я. — Не забудьте забронировать номер в Северогорске.
— Прямо сейчас займусь. — Видать, на той стороне провода он кивнул. — Ну, пока.
— Пока.
Следующие несколько часов прошли в сортировании своего имущества и небольшого архива по различным интересным или крутым людям города; мы с Заморышем позавтракали, позанимались гимнастикой — для талии и укрепления мускулов, — а затем вместе открыли дверь приехавшему в срок Парфимову.
Он действительно принес мне и письменное описание Дины-Дианы, и хитрого вида документ, уже обустроенный твердыми корочками, облаченными в пластиковую обложку с золотой надписью: «Работник Прокуратуры».
Я покачала головой, выражая Парфимову умеренное восхищение и открытое уважение.
— Контора у вас, надо сказать, оперативная.
— Стараемся, — ответил он.
«Ну вот, теперь, кроме фальшивого удостоверения, у меня есть настоящее», — с усмешкой подумала я.
К удостоверению прилагалась закрывающаяся пластиковая папка с тремя экземплярами оформленного и снабженного моей цветной фотографией дополнительного документа для особо сложных случаев.
Выслушав мой краткий рассказ о деле и даже не посмотрев на билеты, Слава заплатил потраченные семьсот с мелочью, заставил меня за них расписаться и спросил, были ли еще траты.
Я ему, в общем-то, рассказала, но подтвердить мои «взятки» таксисту и кассирше было нечем, поэтому я махнула рукой и велела Славе о таких мелочах не думать.
Девятнадцать листков, содержащих «краткое» описание истории, культуры и вообще всей известной информации о богине Чэн, я просмотрела и решила попозже внимательно изучить. Вдруг наведет на какие-нибудь интересные мысли?..
Про Диану в документе, кроме уже известного, сообщалось, как и когда (полтора месяца назад) Андрей с ней познакомился, давался немаловажный факт, что в документе (паспорте) у нее стояло имя Диана, а фамилия, согласно Андрееву, «кажется», была не то Куприянова, не то Куприна или что-то в этом роде. Был забавный момент: за все недели знакомства Андрей ни разу с Дианой не переспал, по путаным объяснениям чувствовалось, что она отфутболивала его красиво и умело; Парфимов же заставил его об этом упомянуть, потому что я требовала полной информации. Очень забавная деталь, кстати, может пригодиться — вдруг она лесбиянка?..
О профессии своей она говорила, что занимается челночным делом, то есть покупает-продает разные шмотки. Так что вполне естественно было, что в Тарасове она «появлялась наездами».
До самолета оставалось еще два с половиной часа. Я решила провести их в изучении культурной ориентации богини Чэн и хорошенько расслабиться перед поездкой.
Обговорив все мелочи с Парфимовым еще раз, напоив его чаем, я с ним распрощалась, пообещав позвонить, как только достигну гостиницы в Северогорске.
Однако уже в девять часов, прямо в очереди на подходе в самолетный автобус, запиликал мой супертелефон.
— Таня, слушаю! — тут же отозвалась я.
— Я тут одну новость узнал, — удивленно сказал Слава. — Там, в Северогорске, когда мы позвонили в гостиницу «Заполярная», нам сказали, что номер для Татьяны Александровны Ивановой уже забронирован частным клубом «Эдельвейс»!.. Вы не знаете, кто это может быть?
— Знаю, — удивившись, но обрадовавшись, ответила я. — Что-то сервис тех, кто работает со мной, в последнее время на высоте!.. Это, Слава, и есть те самые люди, которые проводят симпозиум колдунов и иже с ними.
— Они что, через астрал об этом узнали? — удивился Парфимов.
— Нет, я им через визитеров сообщение послала. Услуга такая есть на главпочте… — Тут мне пришлось зайти в автобус, но связь от этого совершенно не испортилась — голос культработника по-прежнему был чист, как будто он сидел в тихой комнате рядом со мной.
— Я знаю, — ответил Парфимов. — Ладно, Татьяна, я с вами прощаюсь. Самое главное — когда доберетесь, позвоните мне. Пожалуйста, все время держите меня в курсе!
— Непременно! — проворковала я и нажала волшебную кнопочку «END».
