Глава 4
Все-таки Володька молодец. Умеет он если не успокоить, то, по крайней мере, перебить настроение и мироощущение. Вскоре я почти забыла и псевдо-однояйцевых близнецов Пшенниковых, и дурацкие проблемы, их интересующие.
Не знаю, как у Володьки это получается, но через час — я даже на часы посмотрела из любопытства — я думала совсем о другом. Чтобы было понятно, повторяю еще раз: совсем о другом. Ясно?
Лежа на диване рядом с Володькой, я настырно-упорно-безостановочно старалась расшевелить это никуда не годное бревно, которое норовило, видите ли, вздремнуть после обеда для здоровья и чести. Тоже мне, боярин нашелся. А зачем пришел, спрашивается? Спать нужно дома, а не в гостях!
— Юноша! — вскричала я. — Маму вашу и вас за ней следом! Вам что, спать негде? А для чего вам государство выдает кабинет?
— Ай, Таня, — поморщился Володька, — я же там работаю. Такова моя грустная жизнь, всегда и везде мне приходится работать: на работе, дома, к тебе придешь, и ты туда же…
— Мне кажется, что это именно вы туда же, а я всего лишь прошу чуточку внимания к моему обаянию, — от досады я заговорила в рифму и, поняв, что щипательно-вербальный метод не срабатывает, свалилась с дивана и пошла в кухню, уповая на повышенную дозу кофеина в моей банке кофе и еще кое на что.
Кофе я поставила вариться, а кое-что прихватила с собой.
Снова упав рядом с Володькой, я кинула ему на грудь две визитные карточки.
Недовольно поморщившись, он приоткрыл один глаз, но внимательно осмотрел обе бумажки и опять зажмурился.
— Коллекционируешь печатную продукцию? — слабо проговорил, даже почти прошептал он. — Хочешь, я тебе пачку принесу?
— Таких же? — спросила я.
— Разных, у меня на работе в столе их куча, куча, куча…
Последнее слово «куча» он даже не произнес, а слабо выдохнул и ровно задышал, намекая, что его здесь уже нет, что он далече, и не буду ли я так любезна…
Но со мной такие фокусы не проходят по определению. Сев на диване в любимую позицию по-турецки — очень, кстати, стильная поза, если ожидается кофе тоже по-турецки, — я задала простой вопрос:
— Слышь, уснувший опер, а ты не заметил между этими карточками никакой разницы?
Володька хоть и испытывал сильное желание вздремнуть, но обращение к его профессионализму возымело действие: он снова приоткрыл один глаз и уже более внимательно начал изучать обе визитки. Но вскоре, вздохнув и уронив их на диван, обиженно проговорил:
— Не смешно, Танька. Сама же видишь. Совершенно одинаковые.
— Вижу, — огорченно призналась я, — а представляешь, какое кино со мной случилось? Сегодня ко мне с перерывом в один час пришли два совершенно разных человека, оба представились Пшенниковыми Григориями Ивановичами, подали эти совершенно одинаковые визитные карточки и попросили одного и того же. Смешно, правда?
Теперь уже я спокойно легла на диван, зевнула и закрыла глазки. Я по характеру очень компанейская: если спать — то всем. Не буду откалываться от коллектива. Ровно через три с половиной секунды после того, как я проделала это усыпительное упражнение, нудная майорская душа Володьки Степанова не вынесла. Он подскочил на диване и громко спросил:
— Ну и? А дальше-то что было?
— Фу, как ты меня пугаешь, — проворчала я, поворачиваясь на бок и причмокивая губами, — я уже расслабилась… ты про кофе не забудь, пожалуйста… на плите…
Слово «пожалуйста» я не проговорила, а слабо выдохнула и задышала ровно. Не все оперу масленица, сам же жаловался, что везде приходится работать, вот и накаркал. Спокойной ночи, не кантовать, при пожаре выносить в первую очередь. Пока.
Глаза у меня были закрыты, но уши, разумеется, нет, если про них так можно сказать. И я прекрасно слышала, как со скрупулезным сопением Володька принялся сличать в третий раз обе визитки, после чего аккуратно сполз с дивана и зашлепал в кухню, что-то ворча себе под нос.
С кухни прослышался его приглушенный голос:
— Алло! Это Степанов… Еще раз привет… Посмотри, что у нас есть на ООО «Бурный поток» и его директора Пшенникова. Да, срочно. И спроси у соседей, может, они нарыли что-то… Жду.
После того, как запахло кофе и с кухни послышалось характерное шипение и приглушенная ругань Володьки, я поняла, что Тане пора просыпаться. Все равно он не сумеет вытереть плиту как следует. Я появилась как раз в тот момент, когда Володька тщетно пытался скрыть следы убежавшего напитка.
Отобрав у него тряпку, я высказала нелицеприятное предположение:
— Мне кажется, я понимаю, почему люди идут работать в милицию. Они опасаются, что сами не сумеют скрыть следы преступлений. Попадутся и сядут.
— Мы заняты важным государственным делом! — рявкнул Володька и раздраженно сел на табурет. — Что у тебя за шутки дурацкие такие?
— Обычная шутка после того, как я увидела, что ты не можешь выполнить обычное дело. Почему кофе убежал?
— Он у тебя колумбийский, — ответил Володька и принялся выуживать сигарету из своей мятой пачки «Русского стиля».
— Ну и что? — не поняла я. — В чем проблема-то? Нормальный кофе!
— Есть проблема, — упрямо гнул свое Володька, — рос он, наверное, рядом с кокаиновыми плантациями, вот и нанюхался. А теперь у него ломка началась. Бешеный он у тебя. Придурковатый.
Чтобы скрыть свою неуклюжесть, мужики всегда норовят придумать какую-нибудь ахинею и выдают это за всемирное открытие.
— Это не кофе придурковатый, а… — начала я, но остановилась, будучи девушкой воспитанной и тактичной.
— А что? — с подозрительностью спросил Володька.
— Ничего, ничего, дорогой, — я чмокнула Володьку в намечающуюся лысинку на макушке, — ты замечательный. Все нормально.
Володька попыхтел и высказал несуразную чушь:
— А ты знаешь, мне жена тоже так говорит, если я что-то не то сделаю. Вы сговариваетесь, что ли?
— Ага, по телефону, — подтвердила я.
Я разлила кофе и поставила перед Володькой большую чашку.
— Сладкого ничего нет? — буркнул он.
— Из сладкого только сахар, если вам нужна грубая проза, а если…
— Я буду с сахаром, — робко согласился Володька, и тут зазвонил его телефон, лежащий на столе.
Володька моментально схватил его и ответил отрывистым басом:
— Степанов…
Прослушав, что ему сказали, Володька хитро взглянул на меня и уточнил у своего собеседника:
— Откуда сведения?.. А-а-а… Ну, хорошо… Спасибо.
Положив телефон на место, Володька с довольным выражением лица отпил глоток и доложил:
— У тебя съехала крыша, Таня.
— Да? — с сомнением произнесла я. — Это потому, что я терплю твое хамство, ты сделал такой вывод? Так я могу перестать. Легко!
Володька поерзал на табурете и, пряча глаза, сказал:
— На ООО «Бурный поток» у нас нет ничего. А твой Пшенников еще вчера уехал в Париж. Точнее, улетел на самолете. После Парижа он полетит в Ганновер, потом в Киль и вернется дней через десять. Сведения получены от его секретаря. Вот так, Тань, а ты говорила…
— Ну и семь футов ему под этим килем, — высказала я пожелание. — Только получается еще более смешная картина: ни один из моих визитеров Пшенниковым не был.
Я достала сигарету и перекатала ее в пальцах.
— Мне нужна фотография настоящего Пшенникова, — заказала я Володьке, и он молча кивнул.
— Завтра к вечеру, сто пудов гарантии, она у тебя будет.
— Вместе с тобой, — уточнила я.
— Само собой, без меня ее никто и не донесет, — кивнул мой верный опер. — Моя благоверная укатила на неделю. Так откуда, кстати, ты узнала об этом? Только не говори, что твои косточки так подсказали.
Я задумчиво посмотрела на Володьку и поняла, что он спер у меня реплику. Пришлось прибегать ко второму варианту.
— На тебя стучат. Прямо из РОВД, — трагическим шепотом сказала я, с удовольствием наблюдая, как вытягивается Володькина мордашка. — Мне не хотелось тебя расстраивать, но не только твоя жена, но и твоя секретарша делится со мной информацией по поводу тебя. А я делюсь с ними.
Володькины глаза остекленели, и почти наглядно стало заметно, как в голове у него забегали беспокойные мысли. Постепенно они стали бегать медленнее, и, неуверенно усмехнувшись, Володька высказал:
— Шутишь, — и внимательно посмотрел на меня.
А я в это время отвернулась. Получи, фашист, гранату за свои дурацкие шутки.
Так как настроение перебилось со скверного на приемлемое, я решила разрядить обстановку.
— Есть предложение, — сказала, ставя на плиту вторую порцию кофе.
— Согласен, можно и поваляться, — ответил Володька, закуривая и потягиваясь.
Ну никакого понятия о культуре у работников наших внутренних органов. Смотреть неприятно, честное слово.
— Можно и поваляться, — согласилась я, — но потом. А сейчас я предлагаю съездить и навестить салон «Астарта». Тебе это название что-то говорит?
— Не-а… А разве должно? — Володька не только старательно изобразил глубокое размышление, но даже и попытался это сделать в действительности.
В нашем тандеме, плевать я хотела на ложную скромность, мыслительными процессами владею только я одна. Причем в наиполнейшем объеме.
— Вряд ли ты знаешь «Астарту» по жизни, — уточнила я, — это женский салон. Но мы с тобой его сегодня посетим.
Володька посопел, только спорить не стал. Понял, что у него никаких шансов выстоять в этом споре, и занял позицию бесконечного терпения, что было очень правильно с его стороны.
Мы выбрались из дома примерно через час. Я-то собралась быстро, как всегда, но теперь я была уже не одна и приходилось ждать, когда Володька, видите ли, оденется да причешется… Мое поведение было просто блестящим с точки зрения предусмотрительности и молчаливости, но кто же это оценит в полной мере?
«Девятка» стояла там, где ей и положено было находиться. Я сама отперла ее, и мы погрузились. Руль Володьке я не доверила. После вчерашней истории с Изольдой я предпочитаю не дергаться через каждые три минуты и оборачиваться назад, а следить за наличием хвоста или отсутствием оного простым поднятием глаз.
Пока мы ехали, я очень подробно рассказала Володьке о том, как грустно я прожила без него весь вчерашний день. Что удивительно: первая половина дня, в течение которой ничего не произошло, по моему рассказу вышла гораздо более объемистой, чем та, где мне пришлось выдержать два раунда, одну мини-погоню и одну мини-посиделку. Парадокс, не иначе, но из них и состоит вся наша жизнь.
Салон «Астарта» нашелся сразу, хоть я в нем никогда и не бывала раньше. Заметив вывеску, украшенную нарисованной женской шляпкой, Володька спросил:
— А ты уверена, что это не магазин? Видишь, что намалевано?
— Ты бы текст прочитал, — посоветовала я ему, — тогда не задавал бы таких смешных вопросов.
— «Массаж… визаж…» — забормотал Володька вполголоса и, не выдержав, взвыл:
— Мой бог, Танька, ну а я что там буду делать, скажи, пожалуйста?!
— На девочек посмотришь… — предложила я, — они там наверняка в халатиках ходят. А под халатиками ничего нет. Из одежды, я имею в виду.
— По таким заведениям ползают только старые кошелки, — не подумав, выпалил Володька и заткнулся, покраснев.
— Ты что-то сказал? — переспросила я, ну абсолютно не расслышав его последней реплики.
— Я сказал: конечно же, с большим удовольствием посмотрю на девочек, — ответил Степанов. — А что у нас после «Астарты»?
— Вот ты над этим и подумаешь! — отрезала я.
Я поставила машину почти впритык к бордюру, за которым начиналась широкая бетонная лестница, ведущая в «Астарту». Позволив Володьке подождать себя на улице, неторопливо вышла из «девятки», подала ему руку, и мы поднялись по ступенькам к белой пластиковой двери, за которой скрывалось заведение мадам Поприной.
А начиналось оно с вместительного холла. Все в нем было белого цвета — и стены, и потолки, и мебель. Только полы почему-то были покрыты не белым, а голубым пластиком. Справа от двери стоял столик, разумеется, белого цвета, и за ним на белом стуле сидела девушка, между прочим, шатенка в светло-зеленом платье, а не блондинка в халате, чего логично было бы ожидать.
Широкая белая дверь, расположенная в стене практически у нее за спиной, вела куда-то в глубь салона. Слева от входной двери были еще двери, но уже почему-то не белые, а по непонятной прихоти дизайнера светло-зеленые. Заметив их, я поняла и смысл цвета платья дежурной девушки за столиком: все логично, она сюда вписывалась.
— Здравствуйте. — Девушка приподнялась из-за стола, улыбнулась и подошла к нам. — Добро пожаловать в клуб-салон «Астарта», очень рады, что вы посетили нас, — не произнесла, а как-то даже пропела она, при этом посмотрев почему-то не на меня, а на моего Степанова.
Володька смутился, покраснел и еле слышно пробормотал что-то вроде, что он не сам сюда пришел, а случайно заглянул за компанию.
— Здравствуйте. Мне нужна Изольда Августовна, — сказала я и протянула девушке свою визитку.
— Подождите минутку, пожалуйста, — ответила девушка, взяла визитку, еще раз смутила Володьку взглядом, повернулась и поплыла к широкой двери.
Я дернула друга за руку, чтобы он не пялился на других женщин, если я рядом. К нам подошла вторая девушка, почти такая же, как и первая, только полная брюнетка в голубом платье, и предложила скоротать время за журналами. Нас усадили за низенький журнальный столик, и, когда прошла минутка, нам подали не Изольду Августовну, а две чашки черного кофе и пачку журналов.
— Слушай, Танька, — прошептал мне Володька и даже не покраснел при этом, — а может быть, тут можно повизажиствовать вдвоем в одной ванне, а?
Я бросила на него очень добрый взгляд, от которого Володька вздохнул, словно его опять незаслуженно обидели, и замолчал.
Он раскрыл первый попавшийся журнал, сразу же обнаружил в нем фотографию обнаженной красотки и весь ушел в чтение. Хотя, как я заметила, букв на странице было немного и складывались они только в имя этой девицы. Однако Володька так долго читал эти два слова, что я усомнилась в его грамотности. Странно, как же он лекции писал в универе?
Я журнальчики не рассматривала из принципиальных соображений, предпочитая пить кофе и осматривать белые окрестности.
Но вот из первой зеленой двери показалась Изольда Августовна, одетая в строгий классический костюм светло-серого цвета. Она радостно улыбалась и ну совсем не была похожа на ту разъяренную грымзу, которая вчера собиралась меня убивать ударами зонтика и сумочки.
— А вот и Танечка! — воскликнула она. — Как я рада, что вы пришли! Я не ожидала вас так скоро. Но очень, очень приятно! Здравствуйте, — она кивнула подскочившему со своего стульчика Володьке и присела рядом со мной.
— Та-ак, — задумчиво проговорила Изольда Августовна, окидывая меня профессиональным взглядом парикмахера или палача, что, впрочем, почти одно и то же. — Та-ак, Танечка. Ну что ж, сейчас я вам составлю программку и — вперед за красотой. Красота, дорогая моя, требует не только жертв, но и времени. Ну ничего, это не очень надолго. А за спутника не волнуйтесь, мои девочки не дадут вашему мужчине скучать.
Мои брови сами собою вспорхнули вверх, и Изольда Августовна весело рассмеялась.
— Что такое страшное вы подумали, Танечка? — спросила она. — Я имела в виду журналы, кофе и телевизор, если вы склонны к ограниченности. Однако мы можем предложить и массаж. Вы, — обратилась хозяйка салона к Степанову, — любите массаж?
— Смотря какой, — достойно ответил Володька и почти не покраснел при этом.
— Значит, у нас вам понравится, — подвела итог Изольда Августовна и встала. — Я прошу быть вас нашей гостьей, Танечка. Я же вам кое-что должна, но пусть это останется между нами, ладно?
Я охотно согласилась, тем более что уже все рассказала Володьке.
Нас отдали на руки двум девочкам и повели к зеленым дверям, там мы и разделились на две неравные группы. В одну вошла я со своим обаянием, во вторую — Володька со своим майорским содержимым, отягощенным семейными проблемами.
