Глава 10

Я ехала по трассе в сторону Тарасова, а приставучий и въедливый внутренний голос ехидно вопрошал меня: «А почему ты, собственно говоря, безоговорочно веришь этой девчонке?»

Странно, но чем больше я думала о рассказе Эльмиры, тем меньше мне хотелось принимать полученную версию убийства за истинную. Наверное, еще слишком свежи были мысли о том, что преступление могло быть совершено поклонником Эльмиры из ревности. А что, версия вполне правдоподобная, особенно теперь, когда девушка сама подтвердила наличие любовной связи с хозяином. «Интересно, а что думает по этому поводу госпожа Василовская?» — думала я, набирая номер ее сотового. В конце концов, пора бы нам и пообщаться. И я набрала на сотовом телефон клиентки.

— Добрый день, Виктория Валентиновна, с вами говорит Татьяна Иванова.

— А, да-да, здравствуйте. Я уже звонила вам домой, хотела узнать, как идет расследование, но никак не могла застать.

Ложь была слишком явной, чтобы ее разоблачать. У меня, в конце концов, имеются автоответчик и сотовый, которыми можно было воспользоваться, чтобы установить со мной связь. Ладно, черт с вами, Виктория Валентиновна.

— У меня к вам один вопрос. Какие отношения связывали вашего мужа и домработницу Эльмиру Алайтес?

— Ну… они как-то сразу нашли общий язык, что было несвойственно для моего мужа, подолгу беседовали… В общем, отношения довольно положительные.

— Между ними был роман? — спросила я напрямую.

Поскольку сама Виктория Валентиновна вела довольно свободный образ жизни при живом муже, то я не собиралась церемониться и щадить ее чувства, задавая свой вопрос намеками. Если роман на самом деле имел место быть, то она не может не знать о нем. Впрочем, как и о возможных конфликтах между мужем и домработницей. Однако то, что я услышала, было довольно неожиданным:

— Я об этом говорить не хочу. Не привыкла выносить сор из избы…

— И тем не менее сказать придется! — отрезала я. — С какой стати вы вдруг решили скрывать от меня информацию?

— Да разве это имеет отношение к делу? Ну да, действительно, он спал с ней какое-то время, но я этот позорный факт предпочитаю не афишировать. Да к тому же их связь закончилась примерно полгода назад.

— Почему вы так в этом уверены? Как правило, в амурных делах об истинном положении вещей знают только двое…

— О чем вы говорите? — раздраженно перебила меня госпожа Василовская. — Валерий несколько месяцев провел в Чарующем, тогда как Эльмира в последние месяцы жила в городе и вела хозяйство в нашей квартире, у меня на глазах. Они просто физически не могли встречаться. Домработница была отправлена в Чарующее только в июле, как раз тогда, когда туда приехали и мы с Никитой.

Вот это новость! Я даже не стала выговаривать ей насчет того, что только сейчас получила эту важную информацию. Но тогда выходит, что Эльмира меня все-таки обманула! Она же твердила о том, что приехала в дом для того, чтобы разорвать отношения с любовником, тогда как на самом деле их роман приказал долго жить уже несколько месяцев назад. Нехорошая нестыковка…

Я лихо прибавила газу и помчалась по трассе на немыслимо бешеной скорости: хорошо хоть других машин практически не было. Через открытое окно ветер развевал мои волосы и приятно холодил затылок и виски. Лишь один человек сейчас мог оказаться полезным для меня: им был не кто иной, как родственник Эльмиры дядя Саша. Он знал о племяннице многое и не был предупрежден ею о необходимости держать информацию в тайне. Бесхитростный человек — настоящая находка для детектива, особенно в разгаре расследования. Нет-нет, да и поможет ему кто-нибудь из таких людей ничего не значащим на первый взгляд сведением, причем сам не будет сознавать оказанной помощи.

Дядю Сашу я нашла в консерваторской мастерской, где он обнимал внушительных размеров контрабас, пытаясь, очевидно, определить причину неполадок с ним. На меня он глянул лишь мимолетом, явно не узнав, после чего вновь продолжил свое дело. Собственно говоря, ситуация меня устраивала: при благоприятных условиях тот факт, что я осталась неузнанной, мог мне здорово помочь.

— Здравствуйте, — радушно поприветствовала я дядю Сашу. — А вы случайно не подскажете, где я могу найти Александра Алайтеса?

Я изо всех сил надеялась, что дядя Саша и Эльмира носят одну и ту же фамилию, иначе придется объясняться. Мне, к счастью, повезло: дядя Саша временно оторвался от контрабаса и широченно улыбнулся со словами:

— Случайно подскажу. И не случайно тоже. Я и есть Александр Алайтес, и я с детства знал, что однажды ко мне придет красивая молодая девушка и скажет: «Я ищу только тебя!»

Минут пять дядя Саша подобным образом загружал мне мозги, а я радостно улыбалась в такт его добродушным подковыркам. Наконец я прервала его красноречие, испросив разрешения серьезно поговорить. Дядя Саша комично вздохнул, но дал «добро».

— Я ведь к вам по делу. А заключается оно в том, что мы с вашей племянницей Эльмирой вместе учились, а потом потеряли связь, и я ее уже месяц никак найти не могу. Вы случайно не знаете, где она?

Дядя Саша неопределенно пожал плечами и сказанул:

— А кто ее знает? Я ее последний раз чуть ли не месяц назад видел. Она вроде в отпуск собиралась, а куда — не знаю.

— А может, она у жениха своего? Кстати, замуж-то она за него еще не вышла?

— За Артемку, что ль? Нет, не вышла.

— А адреса его у вас случайно нет? — спросила я с замиранием сердца, но все же веря в удачу.

— Чего ты все случайно да случайно? Есть, конечно, — порадовал меня дядя Саша. — Был где-то записан. Щас посмотрю, а ты жди.

И я осталась ждать. В мастерскую попеременно заглядывали какие-то люди, очень удивлялись, когда видели там меня, но ничего не спрашивали, а тут же уходили прочь. Дядя Саша не появлялся. Когда прошло ровно полчаса — я специально засекала, — терпение мое лопнуло, я поднялась и решила отыскать его самостоятельно. Но для этого пришлось бы уйти и оставить мастерскую открытой, а сделать этого не позволяла моя сознательность. Вдруг какой-нибудь притаившийся злоумышленник только и поджидает, когда я уйду, чтобы похитить бесценные музыкальные инструменты? И хотя верилось в такое с трудом, я не покинула мастерскую до тех пор, пока не смогла заловить какую-то проходящую мимо тетеньку и умолить ее сменить меня на посту.

Между тем ситуация для меня складывалась скверная. Куда это, интересно, испарился дядя Саша? Наверняка заподозрил что-то неладное и решил ретироваться, чтобы не допустить меня до жениха своей племянницы. А из этого что следует? А то, что у жениха рыльце в пушку и дядя Саша знает об этом. А еще делал вид, что не узнал меня! И я купилась…

В общем, расстроилась я ужасно. А самое главное расстройство состояло в том, что разыскать Эльмириного друга теперь не представлялось возможным. Вряд ли его адрес есть у госпожи Василовской, Эльмира не стала бы оставлять такой компрометирующий ориентир в доме своего любовника. Да, кстати… А ведь оказалась девушка вовсе не такой правильной, как я сначала предполагала… Вовсю крутила шашни с Василовским, имея при этом за душой жениха. Наверное, и преступление этим спровоцировала.

Сидя в своей машине, я смолила одну сигарету за другой, отчаянно пытаясь успокоиться и собраться с мыслями. В такой ситуации оставалось уповать только на его величество случай. И он не заставил себя ждать.

Бросив взгляд в окно, я увидела, что, крадучись, словно вор в посудной лавке, по консерваторскому двору шествует дядя Саша, готовый сразу же перейти на бег, если на горизонте покажется какая-нибудь опасность. Очевидно, самой значительной опасностью в настоящее время ему представлялась я. Но он явно не ожидал, что я еще не ушла из консерватории, а спокойно сижу в машине и обозреваю окружающий мир, в том числе с помощью зеркал. Моя невольная засада оказалась чрезвычайно полезной в данной ситуации: я неожиданно выскочила из автомобиля в тот момент, когда дядя Саша проходил буквально в двух шагах от него. От неожиданности он покачнулся и застыл предо мной, прямо как соляной столб.

— Что за побеги с подводной лодки? — Я поняла, что скрывать истинные намерения более не имеет смысла. — Что, собственно говоря, означает ваше нежелание помочь следствию?

Тут же перед лицом дяди Саши оказались «корочки» прокуратуры, оставшиеся еще с того времени, когда я, закончив институт, работала там. Из прокуратуры я давно уволилась, избрав для себя поприще частного сыска, но удостоверение сохранила. Конечно, оно было давно просрочено, но мне это не очень мешало. Уловка эта была, надо сказать, рассчитана на дурака, но то ли дядя Саша от волнения растерялся и приблизился к этому статусу, то ли на него так подействовал мой уверенный вид и неожиданное появление, однако он поник и попытки сбежать больше не делал.

— Будем взаимовыгодными? — с утверждающими нотками в голосе спросила я, со скрытым удовлетворением пряча свои просроченные «корочки». Дядя Саша обреченно кивнул. — Присядем, — продолжала я, раскрывая дверцу автомобиля. — Итак, почему вы убежали?

— Так ведь время-то нынче какое, — затараторил дядя Саша. — Я ж не знал, что вы — лицо официальное. Мало ли, думаю, может, мафия какая-нибудь.

Он почесал затылок и задумчиво произнес:

— А чего это вы Артемкой-то заинтересовались? Али натворил что?

— Это мы и пытаемся выяснить, — туманно ответила я. — Так как же насчет адреса?

— Дам, — безнадежно покивал дядя Саша. — А Эльмирке задницу надо надрать, что с таким козодоем связалась.

Определение в адрес неведомого Артема меня чрезвычайно заинтересовало, но показывать этого не следовало. Поэтому я ограничилась листочком, полученным из рук дяди Саши, на котором был написан адрес некоего Ависанова А.М. Чем он занимается, Эльмирин родственник не знал и знать не хотел, о чем сообщил мне в ответ на заданный вопрос. Предположительно Артем был коммерсантом, и этот факт вызывал у дяди Саши стойкое раздражение.

— Тоже мне, коммерсант без определенных занятий. Денег полно, а как зарабатывает их — неизвестно, — пробурчал он.

Вооружившись адресом Эльмириного жениха, я наконец отпустила дядю Сашу. Словно выпущенная из арбалета стрела, он припустился по направлению к консерваторскому входу, очевидно, опасаясь, что я еще что-нибудь захочу его спросить. Я подивилась такой прыти и завела машину.

Да уж, задачку задал мне дядя Саша своим туманным намеком в адрес жениха племянницы! Думай теперь, как подъехать к этому загадочному типу с неопределенными занятиями. Ясно, что действовать нужно со всей осторожностью, чтобы ненароком не навредить себе и расследованию. Если предположить, что Артем и есть убийца Василовского, то появление около себя любой подозрительной личности будет воспринято им как явный сигнал опасности, после которого он наверняка будет определенным образом действовать. Еще возьмет да и скроется в неизвестном направлении. Ищи его потом.

Погруженная в эти отнюдь не радостные мысли, я позвонила в дверь нужной мне квартиры. Многоэтажка, где проживал господин Ависанов, располагалась в одном из типовых районов Тарасова, до которого я добралась без особых проблем. Теперь мне нужно было каким-то образом встретиться с кандидатом в преступники. Но совершенно не зная его, сложно было планировать обман. Вдруг он окажется таким хитрым, что сразу же раскроет все мои наполеоновские замыслы. И уж наверняка обмануть Артема сложнее, чем дядю Сашу.

Дверь открылась, и предо мной предстал высокий худощавый парень лет тридцати, подстриженный под Иванушку-дурачка. Я его явно разбудила, поскольку физиономия у него была помятой, а из одежды на нем присутствовали только семейные трусы. Парень глянул на меня сначала недовольно, потом уже более заинтересованно, а еще через пару секунд на его лице не осталось и следа недовольства. Он внимательно изучил меня с головы до ног, неуловимым жестом пригладил прическу и подтянул трусы, после чего спросил:

— Вы ко мне?

— К вам, если вас зовут Артем.

На лице парня родилась симпатичная улыбка, которая быстро стала широченной. Я поняла, что это и есть жених Эльмиры. Еще я поняла, что у этой парочки были довольно своеобразные отношения: Эльмира вовсю крутила роман с Василовским, а Артем откровенно заглядывался на красивых девушек и не прочь был завести с ними дружеские отношения.

— Я — подруга вашей невесты, — известила я Артема, намеренно не называя вслух имени Эльмиры.

Он скорчил не совсем довольную физиономию и с легким удивлением в голосе спросил:

— У нее все в порядке?

Я тем временем уже входила в квартиру, следуя приглашающему жесту хозяина. Далее я задумала произнести одну небольшую, но необходимую ложь, без которой вряд ли можно было обойтись.

— Мне нужно поговорить с вами, Артем. Я вижу, что человек вы хороший, а ваша невеста вас бессовестно обманывает.

Он вскинулся, подобрался и, засверкав очами, коротко спросил:

— Как?

— Она изменяет вам с неким Петром Антрапольским. Изменяет уже давно, примерно полгода. Они встречаются на его квартире регулярно, по крайней мере каждые выходные.

Глядя на обалдевшую физиономию Артема, я вдохновенно «ковала железо». Согласно моему рассказу я явилась свидетельницей зарождающихся отношений между невестой Артема и неким господином Антрапольским — солидным женатым мужчиной с двумя детьми. Он являлся владельцем одной небольшой фирмы по ремонту компьютеров и оргтехники и имел довольно неплохие возможности содержать любовницу. Я же долгое время смотрела на страдания его жены, которую тоже имела честь знать, потом не выдержала и решила рассказать все Артему, надеясь, что это поможет вернуть блудного мужа и отца в лоно семьи.

Полагая, что моя ложь поможет выявить степень ревнивости Артема, я не думала, как все обернется на самом деле. Однако после моего рассказа он вопреки всем ожиданиям радостно заулыбался и совсем добродушно произнес:

— Вот стерва! А я ведь догадывался. Еще в прошлом году спрашивал: «У тебя есть, что ли, кто-то?» Думал, зачем нам друг другу мозги компостировать? Я вообще сторонник честных отношений, если надоели друг другу, так надо разбежаться и сохранить прежнее в достойной форме, а не так, когда каждый норовит из другого душу вынуть. Я не прав?

— Наверное, прав, — растерянно подтвердила я.

— Ну вот, — Артем продолжал разглагольствовать, — а она мне начала мозги запудривать: мол, никого у нее нет, один я, любимый. А я-то, честно говоря, и сам от наших отношений подустал. Мы ведь уже почти пятнадцать лет знакомы. Росли вместе, наши родители дружили между собой и по старинке нас сосватали. А потом я в армию ушел, Эльмирка сюда переехала. Я, как отслужил, тоже в Тарасове обосновался. Стали встречаться, пожениться хотели, да то денег не было, то ждали, пока она учебу закончит. А потом уже как-то… не хотелось, что ли. Привыкли так жить, да и другие семьи возле себя увидели, и не особо перспективой совместной жизни нас эти примеры вдохновили. В общем, встречались уже больше по привычке, а о женитьбе ни она, ни я не заговаривали. Тут она и вовсе пропадать начала, могла неделями не показываться, ну я и говорю: давай разойдемся. А она чего-то заупрямилась. Но все ничего было до недавнего времени.

— А что же случилось?

— Девушку я встретил, — улыбнулся Артем, — Мариной зовут. Самая замечательная девушка на свете. Понравилась она мне очень, ну я и решил с Эльмиркой порвать. Так что вам, девушка, придется по-другому ее с любовником разлучать, не через меня. Я к ней больше почти не имею отношения.

— Как, вы сказали, зовут вашу невесту?

— Эльмира… — растерянно повторил Артем.

— О господи! — простонала я отчаянно. — Неужели ошиблась?

Артем недоуменно смотрел на мои нравственные страдания.

— Артем, пожалуйста, простите меня! Ужасная произошла ошибка — девушку, которую я имела в виду, зовут вовсе не Эльмирой, а Светланой! А ваша фамилия наверняка не Богаев?

— Нет…

— О-о-о! — простонала я, чуть ли не заламывая руки. — Пожалуйста, забудьте все, что я вам говорила, это не ваша невеста вам изменяет.

И, внимательно глядя на совершенно растерянную физиономию Артема, я поспешно ретировалась, оставив его в состоянии каменного изваяния, призванного изобразить глубокую задумчивость.

Снова не то. Я была вынуждена констатировать эту очевидную истину, когда, по-спринтерски пробежав расстояние от квартиры Артема до своей машины, смогла усесться и отдышаться. Настроение находилось на нулевой отметке и ничуть не стремилось к большему. Версия о ревнивом обманутом женихе, совершившем убийство любовника своей невесты, оказалась развенчанной в пух и прах.

Был бы Артем виноват, он повел бы себя совсем иначе. На сообщение о неизвестном любовнике своей Эльмиры отреагировал бы с непременной злостью и ожесточением, и свои эмоции ему ни за что не удалось бы от меня скрыть. Хоть чем-то, да выдал бы себя незадачливый женишок. А он вместо этого повел себя так, словно я сделала ему замечательный подарок, рассказав про измену. Да уж…

Но как бы там ни было, а я вдруг почувствовала себя такой усталой, что готова была отдать полцарства за чашку крепкого горячего кофе и огромный бутерброд. Кроме того, не мешало бы принять душ, а то после многочисленных скитаний я покрылась толстым слоем пыли. Самым лучшим вариантом в этой ситуации было бы поехать домой и исполнить все то, что мне требовалось для счастья. Заодно у меня появится возможность в спокойной обстановке испросить совета у магических косточек.

Когда мои желания были в большей или меньшей степени удовлетворены и настал черед гадания, я пребывала в своеобразном душевном состоянии. Так, наверное, чувствует себя путник, который заблудился в лесу и уже поочередно прошел все возможные тропинки, однако ни одна из них не вывела его к человеческому жилью. Растерянность и недоумение одолевали меня, и потому вопрос, который я задала своим магическим помощникам, был довольно незамысловатым: что делать дальше?

14+25+7 — «в жизни самые лучшие условия для развития бывают в трудные моменты, только надо уметь правильно их использовать».

Кости — они никогда не врут. Из сообщенного следовало, что как раз сейчас у меня один из тех самых трудных моментов, который может обернуться удачей, если… Если — что? Если я сумею правильно распорядиться имеющимися в наличии ресурсами, то есть верно осмыслить информацию. И я принялась делать это, пытаясь выстроить в логическую цепочку все события, руководствуясь только достоверными фактами.

Что мы имеем? Жил-был на свете довольно гнусный по характеру, но тем не менее великий человек. Был он нетерпим к окружающим, страдал от глобального несовершенства мира и пытался найти в нем свое высокое место. Работал он много и хорошо, но не потому, что пытался принести пользу обществу, а потому, что это давало ему возможность искать. Искать то самое совершенство, которое было нужно ему для положительного мироощущения.

Не получалось… И постепенно в душе этого человека поселилось Разочарование. Захватило оно его с головой, в результате чего решил он бросить все свои дела и начать создавать совершенство самостоятельно. А как он мог сделать это? Разумеется, воспитав сына согласно своему мировоззрению.

Но равнодушие по отношению к другим людям не может не волновать окружающих, особенно если человек все же каким-то образом взаимодействует с ними. Люди стремятся стать важными для других и требуют соответственного отношения. Эта особенность наверняка должна была коснуться господина Василовского, решившего опровергнуть земные законы. Взаимоотношения с каким-то человеком стоили ему жизни, поскольку тот не смог смириться с равнодушием в свой адрес. Или же Валерий Аркадьевич пообещал нечто реальное и не выполнил этого, что и стало причиной его убийства.

Опасаясь спугнуть какую-то неявную мысль, мелькавшую в моей голове в данном месте рассуждений, я осторожно приподнялась на кровати и приложила руки к вискам. Потом, словно движимая необходимостью исполнять некий сценарий, взяла со стола диктофон с записью разговора с Эльмирой и включила его. Я прослушала его четыре раза и начала слушать пятый, когда, наконец, та самая неясная мысль материализовалась в конкретную идею. Она была столь проста, что я даже не удивилась тому, что додумалась до нее только сейчас: первоначально всегда проверяешь наиболее сложные варианты, ведь они выглядят куда более правдоподобными.

— Гарик… — просительно протянула я, когда он взял трубку.

Вот опять я беззастенчиво пользуюсь его добротой, и это после того, что случилось недавно. Но что же делать, если догадку следовало непременно проверить?

Но пора уже рассказать о том, что же привлекло мое внимание и стало ядром разгадки. По словам Эльмиры, выходило, что Никита стрелял в своего отца с очень близкого расстояния: когда тот наказывал его поркой, мальчик якобы схватил пистолет со стола и выстрелил… в упор. Но все было не так! Судя по характеру раны — кстати, именно об этом я пыталась получить информацию у Гарика, и мне это довольно легко удалось, — в Василовского стреляли со значительного расстояния, так, словно преступник находился почти у самого входа в библиотеку. Собственно говоря, об этом же мне говорила и Василовская в момент нашей первой встречи.

Допустить мысль о том, что Эльмира ошиблась, я не могла: слишком большая погрешность существовала между ее рассказом и реальными фактами. Очевидно, девушка не видела разницы между раной, нанесенной с некоторого расстояния, и — практически в упор, а в ее версии главным было то обстоятельство, что Никита выстрелил от боли и обиды, не успев понять, что делает. Конечно, в этом случае он не стал бы отбегать к двери. К тому же с такого расстояния восьмилетний ребенок наверняка бы промахнулся. Зато тот, кто способен подбить камешком лягушку чуть ли не на середине пруда, непременно попал бы в цель, даже особенно не метя.

По проселочной дороге я гнала с бессовестной скоростью, что позволяло мне в полной мере испытывать на себе последствия этой гонки. На каждой кочке, из которых, казалось, и состояла дорога, я высоко подпрыгивала на сиденье и чуть ли не ударялась макушкой в потолок. Осознание потерянного времени подстегивало меня и заставляло гнать во всю мочь. А может быть, к этому примешивалось еще и интуитивное ощущение — что-то может произойти. Как бы там ни было, но до нужной мне глухой деревеньки я добралась в рекордно короткие сроки. «Только бы она еще не уехала…» — думала я.

Ближе к вечеру в деревнях обычно начинается оживление, но к тому селу, где я сейчас находилась, это, очевидно, не относилось. По крайней мере, проехав все семь дворов, я не заметила ни в одном из них никакой жизни и уже начала всерьез подозревать, что данный Восход давно пора переименовать в Закат. А то название села слабо соотносится с самим селом. Толкнув ветхую калитку нужного мне дома, я пробежала по дорожке, вымощенной неровными камнями, и, взбежав на крыльцо, с силой стукнула в дверь. От удара она раскрылась.

В доме было пусто. Об этом свидетельствовала плотная тишина, которую, казалось, можно было резать ножом. Для проформы я обошла комнаты, но ни в одной из них не увидела ни Эльмиры, ни ее престарелых родственников. Может быть, они вообще находились в отъезде, а девушка решила воспользоваться их домом, чтобы отсидеться. Немного странно, что она вообще дала мне верный адрес в момент нашей первой беседы. Могла ведь скрыться в неизвестном направлении и спокойно сидеть, зная, что найти ее будет сложно. Хотя нет, Эльмира — девушка умная, она понимала, что в этом случае могла вызвать подозрения у следствия. Ведь в милиции ее местонахождение тоже было записано. Вдруг следователь захотел бы с ней пообщаться, а по указанному адресу никакой Эльмиры и в помине бы не было? Подозрительно! А так — пожалуйста, вот она я, никуда не скрываюсь, если нужна — найдете. К тому же она наверняка заранее заготовила свою экстраординарную версию относительно убийства отца ребенком…

Осмотрев все крошечные комнатки в доме, а их оказалось целых пять, я вышла в сени. В полумраке мелькнул белый листочек, прикрепленный к крючкообразной вешалке: это, по-видимому, была записка. Лаконичное послание должно было успокоить хозяев дома на предмет отсутствия их родственницы: «Я уехала, спасибо», — ничего не скажешь, поистине великолепно…

Как много времени прошло с тех пор, как Эльмира уехала? Я лихорадочно соображала, куда она могла отправиться. Определенно, ближайшая станция находится в мало-мальски крупной деревне, но их тут десятки. Черт, становится ясно, что мне не обойтись без помощи какого-нибудь местного старожила.

В сильном возбуждении, навеянном внезапным исчезновением Эльмиры, я выскочила на улицу, где по-прежнему никого не было… Но ведь когда-нибудь местные жители покидают свои дома? Сейчас у них, судя по всему, тихий час. Мне пришлось рысью пробежать вдоль домов, пока в одном дворе мною не был замечен один старенький мужичок, который сидел на низенькой скамеечке и выдергивал травку из грядки с зеленым луком.

— Эй, здравствуйте! Можно вас спросить? — громко крикнула я, опасаясь, как бы дедок не оказался глухим. Как выяснилось, я напрасно подозревала это.

— Гонятся за тобой, что ли? Чего взмыленная вся и орешь как ненормальная?

— Фух, слава богу! — не удержалась я, выказывая свой восторг. — Скажите, дедушка, вы случайно не знаете, где здесь ближайшая деревня, где ходят электрички?

— Красный Ярус ближайшая, — подумав, ответил дед. — Хотя и до Гарасовкина недалеко. А на северном направлении Морзгинка располагается, так оттуда автобусы ходят. А еще недалеко…

— Ладно, дедушка, спасибо, — прервала я виртуальные географические путешествия местного жителя. Действительно, глупо было спрашивать, ведь я все равно не знаю, куда именно отправилась Эльмира. Может быть, она решила отбыть вовсе не из ближайшего села.

— Потеряла, что ль, кого? — вопросил дед при виде моей задумчивости и, получив согласие, продолжил: — Случайно не к подружке приехала?

— Ага, — ответила я с грустью.

— Опоздала ты, красавица. Уехала подружка твоя часа полтора назад.

— Куда?! А вообще откуда вы знаете, какая у меня подружка?

— Ну ты даешь! — крякнул дед, поражаясь моей невразумительности. — Или думаешь, что в нашем стариковском селе каждый день молодые появляются? Ясный месяц, что ты к внучке Михеича и Агриппины пожаловала. Вернее, она им не совсем-таки внучка, а внучатая племянница… — разошелся словоохотливый дед, но я уже и так поняла, что он говорит об Эльмире.

— Дедушка! А куда она уехала, не знаете?

— В Медюкино она направлялась, — дед несколько сконфузился от того, что не удалось договорить. — Там электрички останавливаются. Правда, редко, не раньше, чем через три часа после того, как первая отойдет, вторая подходит.

— Я могу успеть? — с замиранием сердца проговорила я, на что дед критически окинул взглядом мое телосложение и с сомнением произнес:

— Ну, не знаю… можешь, конечно, коли быстро бегать умеешь, но вообще-то туда далековато будет…

Давясь невольным хохотом, я помчалась к своей «девятке», невероятно радуясь тому, что мне не придется совершать забег, как о том подумал дедушка.

Минут за пятнадцать я добралась до Медюкина. Вопреки моим ожиданиям село оказалось довольно приличным и масштабным, с просторным чистеньким вокзалом, где останавливались даже поезда дальнего следования. Однако обилие людей значительно затрудняло мою задачу — поиск Эльмиры. Я обошла зал ожидания уже два раза, однако девушки не обнаружила. Черт, а ведь она точно решила смыться! Наверное, поняла, что неспроста я заявилась к ней в глухую деревню и начала задавать вопросы. А может, сама не особенно верила в правдоподобность рассказанной версии. Наверное, Эльмира поразмышляла и пришла к выводу, что рано или поздно я обязательно выявлю ее обман…

Я вышла на перрон, где тут же смешалась с толпой встречающих и провожающих. Прибывал междугородный поезд, и интересующиеся им люди находились в смешном и явном напряжении. Некоторые были нахохлившиеся, совсем как сидящие на ветке воробьи, другие, наоборот, возбужденно ходили вокруг своего багажа или просто туда-сюда, третьи переговаривались и время от времени смотрели в ту сторону, откуда должен был показаться поезд. Наконец вдали забрезжил яркий свет, показался передний вагон поезда, отчего все разом встрепенулись и застыли в еще большем напряжении. Возможно, именно это и дало мне возможность увидеть среди толпы девушку, которая в отличие от других не смотрела в сторону приближающегося поезда. Ее равнодушный взгляд с явной примесью безысходности был направлен в противоположную сторону, будто она вовсе не хотела никуда уезжать. Лицо осунулось, впалые щеки были очень бледными, да и весь облик в целом создавал ощущение несладкой жизни. Не сразу, но лишь через некоторое время, когда я внимательно вгляделась в эту молодую женщину в легком шифоновом шарфе, я смогла узнать в ней Эльмиру. Но неужели она так изменилась за то короткое время, что мы не виделись? Да, вынуждена была констатировать я.

Я осторожно пробралась сквозь группы ожидающих поезда и подошла совсем близко к Эльмире. В это время поезд призывно загудел и остановился. Девушка не заметила меня, продолжая бессмысленно глядеть прямо перед собой.

— Эльмира! — Я цепко схватила ее за рукав, боясь, что она бросится бежать.

Ничего подобного не произошло. Девушка медленно и спокойно обернулась, взглянула на меня и понимающе кивнула. Так, словно история подошла к своему единственно правильному завершению и она давно ждала этого. Будто всегда знала, что так и произойдет.

— Мне кажется, что я всегда знала, что так и произойдет, — в точности повторила Эльмира мои собственные мысли. — Что ж, так по крайней мере будет справедливо.

— Пойдемте, Эльмира, — мягко, но твердо произнесла я, отпуская ее руку. — Нам нужно поговорить.

Мы сидели в моей машине и смотрели, как потоки дождя льются по лобовому стеклу одной слитной струей. Слегка повернув голову, я заметила две слезинки, которые скатились по щеке Эльмиры и упали ей на руку. Черт, как все-таки противно, когда в расследовании выясняется, что преступником является женщина. К тому же не какая-нибудь стерва, а вполне симпатичная и милая особа. «О чем это ты? — резонно вопросил меня внутренний голос, который в последнее время что-то странно разговорился. — Между прочим, это она убила композитора, а ты называешь ее симпатичной. Прямо как в анекдоте про злодея с добрыми-добрыми глазами».

Кстати, а ведь я действительно до сих пор не знала, что за мотив был у Эльмиры для убийства. Я сумела понять, что это она убила Василовского, но к этому выводу пришла в основном благодаря той маловероятной версии, которую она же мне и изложила. Вернее, даже не самой версии, а тому факту, что некоторые сведения, сообщенные девушкой, не совпадают с достоверными. Поверила бы я в то, что ребенок убил собственного отца, если бы Эльмирин рассказ оказался более складным? Не знаю, наверное, тогда мне было бы гораздо сложнее понять, что это обман. Эльмира — прекрасный психолог, она в курсе того, каким образом лучше всего отвлечь внимание от главного. Для этого нужно, например, бросить человеку неординарную версию, заставив его в изумлении переосмысливать открывшееся. Разве в этом случае он обратит внимание на что-то мелкое, хотя и более реальное? Скорее всего нет.

Не дождавшись моих вопросов, Эльмира сама прервала затянувшееся молчание, начав повествование. Бывают моменты, когда становится очевидным, что твой собеседник говорит правду. Словно находит на тебя какое-то прозрение. И в результате перестают быть загадкой мотивы и побуждения, заставившие его совершить определенное действие.

Сейчас был как раз такой момент. Я слушала Эльмиру и ни единожды не усомнилась в достоверности ее слов.

— Когда я устраивалась на работу к Василовскому, то у меня имелся еще один вариант, гораздо более перспективный по традиционным взглядам. Один знакомый предлагал мне пойти штатным психологом в Центр реабилитации, занимавшийся проблемами людей, перенесших серьезную психологическую травму. Это была совсем новая организация, с хорошим руководством. Впоследствии ребята замечательно развернулись. Но я отказалась, потому что познакомилась с Валерием Аркадьевичем.

Эльмира помолчала, что придало некоторую дополнительную смысловую окраску сделанному сообщению. Таким образом режиссеры в своих фильмах пытаются ввести зрителей в «полезное» напряжение перед финальной сценой развязки. После такой паузы невольно начинаешь осмысливать сказанное, а иногда даже и домысливать.

— Валерий Аркадьевич — великий человек, сильная личность. И я могу сказать это любому, кто не поверит, что я влюбилась в него именно как в человека, а не в его деньги и славу. Те немногие, кто был в курсе наших отношений, осуждали меня, потому что полагали, что я стала его любовницей, сраженная невиданным ранее богатством. Не скрою, оно придавало Валерию определенный ореол, в котором он сам выглядел более выгодно. Я никогда не утверждала, что равнодушна к материальному, даже, наоборот, — всегда стремилась к лучшему, так как считала себя достойной этого. Мы стали любовниками не сразу. Да и эта сторона наших отношений не являлась самой главной. Я была единственным человеком, способным понять Валерия, была ему необходима. Он делился со мной своими мыслями относительно этого мира, ничего не скрывая от меня. Так было до того времени, пока он не стал меняться.

Снова пауза, теперь уже с другой смысловой окраской. Судя по всему, Эльмира до сих пор не могла смириться с крушением своих надежд, произошедшим, когда Василовский изменился. Он вдруг стал отчужденным, ушел в себя, перестал общаться с ней по душам. Если раньше он советовался, спрашивал ее мнение относительно того или иного человека, то теперь попытки Эльмиры высказать свое отношение воспринимались в штыки.

— Что, по-вашему, случилось с Василовским?

— Я не пыталась найти какое-то объяснение его поведению. Творческий человек — этим все сказано. Еще в детстве я поняла, что иногда легче принять, чем понять, и жила с этим принципом всегда. Но тут мне стало жутко обидно. Не сочтите меня дурой, но я связывала определенные надежды с Василовским. Мне всегда казались глупыми размышления на тему социального несоответствия людей, когда происхождению придают гипертрофированное значение. Это неправильно, главным являются человеческие качества, а богатство и интеллигентность — дело наживное. Я видела себя на месте жены Василовского, и эти надежды были вполне объективными, не похожими на глупые мечтания юных девушек, старающихся выйти замуж за нуворишей. Я видела себя рядом с конкретной личностью, я смогла бы исправить ту досадную ошибку, которую он совершил, женившись на недалекой женщине. Я была уверена, что в конце концов добьюсь желаемого.

— А потом это перестало казаться возможным?

— Да. Потому что он перестал обращать внимание на мои мысли, на мои советы, да и вообще на меня в целом. Он погрузился в собственные размышления и лишь иногда сообщал мне уже готовые свои решения. Например, то, что он планирует забрать сына и уехать за границу. Он не звал меня присоединиться… а между тем я была бы согласна. Я хотела воспитывать Никиту, потому что действительно была к нему привязана. Я очень жалела мальчика.

— У каждого своя судьба, ему выпало родиться в семье выдающегося композитора. В этом нет ничего того, что могло бы вызывать жалость. Сторонники новой веры сказали бы, что такова его карма.

— При чем здесь это? Скорее это карма родителей Никиты оказывала на него пагубное действие. Мальчик был склонен к реактивному психозу. И это в таком возрасте! Родители словно специально сошлись для того, чтобы не дать ему возможности быть нормальным человеком. Они единогласно решили воспитывать гения, а гениям, как известно, прощаются странности. Поэтому даже психическая ненормальность не может явиться преградой к славе. Конечно, у Валерия и его жены были разные мотивы стремления воспитать гения. Ей нужны были почести и богатство, все то, чего своими силами она никогда бы не достигла. Зато будучи матерью выдающейся личности… о-о-о, тут совсем другое дело. Отцу же хотелось иметь своеобразный материал, из которого он мог бы лепить все, поле, на котором можно было бы упражняться. Самого себя изменить сложно, особенно во взрослом возрасте. Василовский буквально чах в условиях нового времени, где все люди жестко зарабатывают деньги и приобретают власть. Он-то привык, что богатство шло к нему само благодаря его исключительным достоинствам. А его пытались вовлечь в другой мир и заставить жить по общим правилам. Вот он и решил по возможности обезопасить себя и, скрывшись ото всех, заняться тем, что никто не может помешать ему делать. То есть воспитанием своего ребенка.

— Итак, вы в нем разочаровались, — подытожила я, мысленно продолжив эту мысль собеседницы.

Сейчас я хорощо понимала ее чувства и побуждения. Эльмирино разочарование коснулось не только человеческих качеств Василовского. Да, раньше он казался ей неприступным и великим, и предполагалось, что лишь она может разбить эту стену холода и равнодушия. Потом выяснилось, что это невозможно, что он не связывал с ней никаких надежд и планов. И тут в игру вступила материальная сторона. Эльмира в мечтах уже давно видела себя великосветской дамой, конечно, сильно отличающейся от типичных представительниц этого класса, но одновременно подобной им с точки зрения возможностей. Пусть, получив богатство, она бы преследовала совсем другие цели, нежели те глупые особы, которых она явно презирала, но тем не менее девушка стремилась к тому же, к чему и они. Наверное, в этом и кроется причина…

Эльмира тем временем продолжала:

— Деньги, слава, положение — со всем этим можно распрощаться без особых сожалений. Пусть не получилось сейчас, так получится в другой раз и с другим человеком. Но как быть, если тебе нужен только этот человек? И даже не один, а два: Валерий и Никита. Причем после разочарования в первом, мне стало еще сильнее жаль второго. Что его ждало? Искусственно навязываемая гениальность в противовес естественно положенному счастью и безмятежности? Апогеем стала сцена, которую я увидела в тот вечер в библиотеке. Я была потрясена до глубины души, несмотря на то, что всегда могу сохранять холодный рассудок. Валерий выпорол своего сына хлыстом! Совсем как когда-то помещики наказывали крепостных! Вы можете себе это представить? А вот мне пришлось.

Я — жесткий человек. Я всегда знала, что способна на убийство. Знала и в те моменты, когда становилась свидетельницей жесточайшей несправедливости, знала и тогда, когда сама становилась объектом чужих козней, знала, когда унижали моих родных. Разумеется, я никогда не планировала убийство, у меня не та степень хладнокровия, которая необходима для этого. Но я чувствовала, что может настать момент, когда у меня не дрогнет рука совершить преступление. Меня легко было вывести из себя, но мало кто догадывался об этом, потому что истинные чувства я прятала за маской флегматичного равнодушия.

Приехав в отпуск к родителям, я долго выслушивала от них упреки по поводу моих взаимоотношений с Валерием — они были в курсе того, что у нас роман, но не знали о том, что он уже окончился. Папа говорил, что эта работа выматывает меня и не дает никаких перспектив для развития. Собственно, в последнее время я и сама подумывала о том, что мне нужно уволиться. Пожив несколько дней у родителей и послушав их нравоучения, я решила разом покончить с прошлым и для этого вернулась в дом Василовских. Я хотела уволиться, собрать вещи и более никогда не появляться в жизни Валерия. Но мои планы потерпели крах. В тот вечер моя натура дала о себе знать.

Сначала, когда я еще только планировала войти в библиотеку для серьезного разговора, я просто не знала, что мальчик все еще там. Когда же я вошла, то Валерий не заметил меня, а я не сразу заявила о своем присутствии — так потрясло меня увиденное. Жестокое наказание не было заслужено Никитой, но в Валерия словно дьявол вселился. Я вошла с намерением поставить его в известность о моем увольнении, увидела плачущего ребенка и жестокое лицо его отца…За считанные секунды передо мной промелькнули мои несбывшиеся надежды, которые я связывала с этим человеком, то разочарование, от которого я долгое время не могла отойти, когда он сказал, что я не нужна ему. А представшая перед моими глазами картина, в которой Валерий выступил в неведомой для меня ранее роли, оказалась последней каплей. Черт возьми! Чтобы я так ошиблась!

А если бы я просто ушла тогда, что было бы? Поломанная судьба Никиты вдобавок к моей собственной, которую уже постигла эта участь…

Мне уже все безразлично. Я могла бы даже рассказать обо всем, что случилось на самом деле, сразу. Но мне хотелось помучить некоторых людей. Вы понимаете, кого я имела в виду.

Я хочу чистосердечно во всем признаться. Так будет лучше, тем более что скрываться у меня все равно бы не получилось.

В каком-то смысле я убила Василовского от несчастной любви. Только, конечно, это понятие по отношению ко мне надо рассматривать в необычной интерпретации. Я помню, как мать говорила мне в юности, что она боится за меня. Если я начинала мечтать о чем-то, то бросалась на исполнение этого, как на амбразуру, и непременно добивалась своего. Мама говорила, что когда-нибудь меня неизбежно настигнет крушение надежд. Она страшно боялась этого, потому что знала: потом я наверняка сломаюсь. Что ж, она, как всегда, оказалась права. Так и произошло…