Глава 5 Мордобой в прямом эфире
…Я довольно быстро подъехала к девятиэтажному дому, который одиноко возвышался на Покатой горе нашего города Тарасова среди маленьких, издалека и вовсе казавшихся игрушечными развалюх.
Обычный дом, точнее — человеческий улей под названием общежитие, если не считать, что на его девятом этаже расположились офис и студия местной радиостанции «На всех ветрах», и поэтому на крыше блестела тарелка спутниковой антенны. Да, кстати, и сейчас ходит кто-то по крыше с деловым видом, суетятся какие-то люди. Чего это они там забыли? Надо на всякий случай проверить.
На заплеванном лифте (удивительно, что он работал) я быстренько добралась до девятого этажа, вышла на лестничную площадку и… полезла по железной лестнице на крышу. На всякий случай. Такой у меня принцип работы — проверять все попутно возникшие сомнения и задачки. Со стороны можно подумать, что я отвлекаюсь от главной цели, но на самом деле она всегда у меня в уме, просто, следуя женской интуиции, добираться до нее таким витиеватым образом удается, как правило, гораздо быстрее.
Но ведь нужно же на всякий случай сначала узнать, что происходит на крыше. Эх, спасибо тебе, Лена, что нарядила меня сегодня в такие удобные брюки!
Еще минута — и я с решительным видом предстала на крыше перед двумя занятыми каким-то непонятным делом мужчинами. Тарелку, что ли, откручивают? Или, наоборот, что-то прикручивают? Ага, рядом лежит еще одна тарелочка, совсем новенькая и блестящая.
— Эй, вы чего тут делаете? — грозно крикнула я, вставая в скандальную позу — руки в боки. — Кто разрешил?
— А тебе чего надо? — нехотя откликнулся парень. Задумчивый, в очках, тормознутый какой-то…
— А то и надо, — я помахала в воздухе красной корочкой удостоверения — первого попавшегося, которое нащупала в сумке. — Технический контроль. У вас есть разрешение на размещение передающих устройств в жилом микрорайоне?
— Ну вот, я же говорил Сене, что припрутся, — вздохнул второй мужчина в потертой кожанке и отложил работу. — А он мне — не суй нос куда не надо. Твое дело — наладить, а мое — все остальное…
— Да я сейчас вообще всех урою, — вдруг заявил тихий. — Хочешь, прямо с крыши эту дуру сброшу? А чего, и сброшу!
Ничего себе, однако, заявочки. А ведь такой интеллигентный на вид человек. Какой-нибудь радиофизик, физик-шизик.
— Брось, Лех, тебе нельзя попусту растрачиваться, — философски заметил круглолицый, в кожанке. — Тебе-то какая, хрен, разница? Ты, что ли, хозяин всего этого барахла? Пусть Сеня и печется.
— Так что, здесь еще одна радиостанция будет, что ли? — Я несколько сбавила тон, чувствуя, что скандалом от технарей ничего не добьешься.
— Да уж, с вами, со всякими вашими инспекциями, пожалуй, будет! — вдруг громко завопил тот, кого я про себя назвала «физик-шизик». — Доконали, блин! Так и останешься самой вшивой провинцией, сдохнешь в этом дерьмовом совке…
Ого, этот тихоня, оказывается, кипел в душе злобой на совок и готов был задушить меня голыми руками, как его типичного представителя. Как бы не полететь мне с девятого этажа вверх ногами. От таких вот задумчивых и тормознутых очкариков обычно и бывают самые крупные неприятности, по опыту знаю.
— А чего тебе плохого? Чем тебе плохо? — Парень медленно, но верно двигался в мою сторону. — Ну, будет в нашем замшелом Тарасове еще одна радиостанция, ты чего, облезешь от этого? Или десять? Да в Париже их сто — и никому не мешают. Сейчас от «Музыкального бума» вся Москва тащится, а нам нельзя, да? Ты запрещаешь? Вот прямо лично ты, да, мымра рыжая?
— Да нет, — попятилась я невольно от гневного сторонника прогресса, на всякий случай оглядываясь по сторонам. Все же на земле как-то уютнее выяснять отношения. Хотя делать нечего — если этот идиот сделает еще один шаг, придется прямо здесь врезать ему по зубам, ничего не попишешь. — Не я лично. По приказу Тарасова Ивана Ивановича.
Какого еще Тарасова? Что я такое с перепугу несу? Но, с другой стороны, в нашем Тарасове можно плюнуть в сторону и при этом непременно попасть в какого-нибудь начальника по фамилии Тарасов.
— Ах, Тарасова, говоришь? — патриот-интеллигент уже стоял на расстоянии удара. Кажется, я рискую — шибани он меня неожиданно, я и правда полечу с крыши, дублируя судьбу несчастного Птаха. Только этажей придется пролететь поболее, да и дерева спасительного, за которое я могла бы попробовать в воздухе зацепиться, тоже видно не было. А вдруг он и правда псих, у которого справка имеется?
Судя по последовавшим событиям, мое предположение оказалось недалеко от истины. Вместо того чтобы наброситься на меня, очкарик вдруг сам свалился мне под ноги и задрыгал конечностями.
— Ну вот, я же говорил, что не нужно зря напрягаться. Припадок у него, нельзя ему, — пояснил мне невозмутимый толстяк, видно, давно привыкший к зрелищу исходящего пеной товарища. — Сейчас пройдет, минут через пять. Пусть полежит спокойно.
— Да вы чего такого на крышу пускаете? — Мне почему-то все равно было не по себе.
— А чего он, не человек, что ли? Жить-то ему, работать тоже где-нибудь надо… Эх, дурик! Думаешь, они жрать не хотят? Еще побольше нашего.
— Да нет, вы так бы сразу и сказали, что только гайки крутите, — я уже стояла на лестнице. — Тогда я лучше к начальнику вашему пойду, нечего тут…
— Вот и правильно, дуй отсюда, пока не сдуло, — сказал напарник шизика мне уже в спину.
Но я все равно не пожалела, что туда забиралась. Интересный обзор получился с крыши! Александр Петрович Пташкин столько времени трамбовал москвичей, вел переговоры, а Сеня уже ставит аппаратуру и собирается вещать в Тарасове «Музыкальный бум». Опять этот Сеня!
Выбравшись невредимой с крыши, первым делом я отыскала на этаже дверь в дамский туалет. Понятно, почему этот нахал так со мной разговаривал. Тоже мне инспекция. Пуговица на цыганской блузке расстегнулась, вся грудь почти нараспашку. Рыжая шевелюра на ветру еще больше растрепалась. Хорошо хоть парик ветром не унесло. Интересно было бы: «Ах, извините, у меня прическа вниз упала».
Я открыла и внимательно оглядела содержимое своей сумки на длинном ремне, которая всегда, где бы я ни находилась, была у меня на плече. Даже в ресторане я свою сумку-выручалку не оставляю на стуле, когда на минуту отлучаюсь в туалет. Одна моя подруга назвала ее образно «сумкой с ядерной кнопкой». Кнопки, при помощи которой можно вмиг развязать ядерную войну, у меня, слава богу, нет, а вот других, куда более полезных вещей найдется множество.
Помимо всяких помад, расчесок и прочих дамских штучек, есть тут, например, ножик, при помощи которого я могу открыть практически любой замок. Этот ножик мне сделал по специальному заказу народный умелец сосед Толян, который теперь сидит в тюрьме за драку, но и там наверняка вносит неоценимый вклад в развитие декоративно-прикладного зэковского искусства. Или вот веревка. Не очень-то объемный на вид моток, но с его помощью можно спуститься ой с какой верхотуры. Есть и аптечка, разумеется. Такая специальная аптечка частного детектива, в которой практически нет таблеток. Зато есть беруши — прокладки для ушей «берегите уши», чтобы не оглохнуть, если при случае придется долго прятаться в каком-нибудь машинном отделении. Пластырь — им можно не только заклеить собственную рану, но еще и залепить чей-нибудь слишком громкий рот.
Сейчас мне, пожалуй, понадобится резинка и декоративные очки с обыкновенными стеклами, которые я нарочно вставила вместо бабушкиных плюсовых.
Эти старомодные, нелепые очки имеют свойство мгновенно уродовать внешность женщины и делать ее лет на десять старше. Так, значит, — волосы заправляем на макушку, прикрываем дебильным шарфиком, очки на нос.
Ребята, берегитесь, идет инспекция! Или нет — милиция.
Теперь я решительным шагом двигалась в офис радиостанции «На всех ветрах», милицейским рывком открыла дверь, ожидая увидеть толпу молодого народа. Но в комнате за столом сидела только девочка с книжкой, устало склонившая пушистую голову. Никого больше…
— Мне нужен ваш директор, Семен Михайлович, — требовательно сказала я, обращаясь к «одуванчику».
— Его нет. И сегодня, наверное, не будет, — ответила девушка, не отрывая глаз от книжки — учебника английского языка для поступающих в вузы.
— А кто есть?
— Никого. Только я пока. Лешка побежал куда-то насчет рекламы. Тарас есть, но он в студии, только через час выйдет. Марина в магазин пошла. А вам что? Вы по какому вопросу? — Девушка оторвалась от книги и только теперь осознала, что перед ней не кто-нибудь из своих рекламных менеджеров, а совершенно незнакомая строгая тетя. — Вы кто?
— Мария Величкина… — назвала я первую фамилию, которая пришла мне на ум.
— Ой, так это вы? Да? — заулыбалась мне девушка как родной.
— …Шестое отделение милиции. Отдел борьбы с экономической преступностью, — продолжила я официально. — Мне нужен Семен Михайлович. Где он?
— Понимаю… Нет, никто не поверит, что вы сами к нему пришли. Это будет полный абзац, — радовалась чему-то своему инопланетная девушка.
— Чего?
— Ну, это я так. Семен Михайлович сейчас в ночном клубе, в «Колибри» встреча какая-то. И потом, он всегда в это время там обедает. Да вы туда пойдите, вот он удивится…
— Сейчас пойду, — пока удивлялась в основном я. — Но сначала мне придется допросить вас. Как вас зовут?
— Меня-то зачем? — пришла очередь удивляться девушке.
— Я не обязана отвечать на такие глупые вопросы. — Я сделала еще более устрашающее лицо, какое только могла. — Ваше имя, возраст, должность.
— Света. Ой, вы серьезно, что ли? Да я все равно ничего не знаю. А вы что, первый раз сюда пришли?
Не давая себя сбить с толку окончательно и бесповоротно, я поправила очки и села напротив. Да и хватит, в конце концов, в хиханьки играть.
— Когда вы последний раз видели Сергея Пташкина?
— Кого, Пташку? Да я помню, что ли? — весело удивилась Света. — Он опять загулял у нас. Ну, вчера видела. Или нет — кажется, позавчера.
— А точнее?
— Позавчера, где-то после обеда. Вчера мы его только прождали напрасно.
— А теперь вы, Светлана, должны подробно рассказать все, что слышали позавчера, и вообще все, что знаете. Дело в том, что Сергей погиб. Сегодня. Предположительно, его сбросили с балкона, и он разбился насмерть. Теперь понятно, почему я не шучу? Вы должны мне помочь разобраться в этом деле. Вы же к Сергею хорошо относились, верно?
Всю веселость Светы сразу словно сдуло ветром. Она уронила на учебник свою смешно подстриженную светлую головку и зарыдала, трясясь всем телом. Понятно было, что эта девочка не просто нормально относилась к Птаху, а очень даже хорошо. Терпеливо переждав, пока стихнут первые, самые отчаянные рыдания, нужно было снова приступать к допросу.
— Итак, что было позавчера? Ты заметила что-нибудь необычное? Что тебе известно про «Музыкальный бум»? — засыпала я вопросами Свету. — Про отношения Птаха с коллегами? Может быть, у него с кем-то из руководства были конфликты?
Горестно всхлипывая, Света начала вспоминать позавчерашний день. Да, она слышала, как Сеня и Птах громко орали друг на друга в соседней комнате. Но из-за чего именно, Света не знала. Птах вроде бы кричал, что не будет плясать под чужую дудку, и даже говорил, что бросит «Радиотрах» и уйдет работать в другое место. Какое другое? Этого Света точно не знала, потому что не была с Птахом в чересчур близких отношениях. Они в основном шутили только и прикалывались. Вспомнив про это, Света снова обиженно заревела — слезы так и текли у нее по лицу без остановки, да она их и не сдерживала.
— Погоди реветь, — оборвала я Свету строго, чувствуя, что это может затянуться надолго. — Лучше скажи, а как Сеня… Семен Михайлович относился к угрозам Птаха уйти с радио?
— Да плохо. Чего хорошего-то? — проговорила Света сквозь слезы. — Мы все этого боялись. Ведь Птах самый популярный… был… Ему и письма шли, и звонки всякие, и вообще… Семен Михайлович ведь не дурак, он понимает, что если программа раскручена, то и рекламы тоже много…
— Значит, позавчера у них был конфликт? Ссора?
— Вы думаете?.. Ой нет, такое же часто было. И потом, ведь директор с отцом Птаха хорошо знаком, он и рекламу нам постоянно давал. Фирма «Нега» — слышали, наверное? Да нет, даже и не думайте на Сеню. Ведь они сразу же и помирились тогда — вместе в «Колибри» пошли, я видела, как они в машину сели…
— Но почему ты думаешь, что в «Колибри»?
— Они и меня с собой позвали, но я отказалась. У Птаха все равно какая-то девушка появилась, а чего мне просто так? Мне учиться надо. — И Света кивнула на лежащий перед ней на столе весь мокрый от слез учебник английского.
— Ладно, теперь Тарас. — Я почувствовала, что Света все или почти все сказала, что знала, и встала со своего следовательского места напротив.
— Он в студии. Туда сейчас нельзя. Прямой эфир.
— Ты что, забыла? — я сдвинула брови, как настоящий милиционер. — Надо. Пошли, покажешь, где студия.
Студия радиостанции «На всех ветрах» находилась на этом же этаже, через пару закрытых дверей. Света шла впереди, словно и вправду под моим конвоем. А я по дороге думала: где же здесь хоть какая-то охрана, элементарная забота о безопасности? Любой заходи сюда спокойно, врывайся в студию, ори что хочешь в микрофон на весь город: «Ельцина к чертовой матери!», «Хочу войну», «Анашисты всех районов, объединяйтесь!», «Вася, застрели, пожалуйста, Колю, он нехороший человек». Какую хочешь информацию передавай, ведь ее по крайней мере в любом конце города будет слышно. Стоп… Но ведь для того, чтобы передавать всякие секретные штучки, никуда врываться как раз и не нужно. Наоборот, включай себе веселые песенки, передавай приветики условным языком, договаривайся о чем хочешь. Отличное средство связи, вполне безобидное и посторонним незаметное.
В случае чего можно сказать: «А что такого? Я Коле песенку передавал, поздравить хотел… „Пока живут на свете дураки, обманом жить нам, стало быть, с руки“…»
Но додумать как следует эту мысль у меня времени уже не было. Света тихо барабанила условным стуком в металлическую дверь радиостанции. Наверное, она всегда вот так же скребется, когда нужно передать что-нибудь срочное — только что пришедшую заявку, например, или привести гостя. Да, забавно у них тут все устроено, на скорую руку. Зато когда приемник включаешь — вроде бы ничего, веселые голоса, и даже не верится, что всеобщее развлечение делается такими скромными силами.
«Самый крутой в Тарасове диджей Тарас», развалившись, сидел перед микрофоном за студийным столиком и тянул из бутылки пиво. Кроме того, в студии находился еще один оператор в майке, открывающей его внушительные бицепсы. Имей в виду, Танечка, этакую рельефную мускулатуру. Шла музыкальная пауза, все отдыхали.
«Важней всего погода в доме…» — уговаривала Лариса Долина, и, глядя на обстановку в доме, каковым для ребят сейчас была студия, с ней можно было согласиться. Пиво, недогрызенная вобла, пустой пакет из-под орешков, пачка сигарет на столе — чем плохая погода? Но вид у Тараса все равно был недовольный, помятый. Оно и понятно — ночные передряги ни для кого даром не проходят.
— Вы гость студии? Из театра, что ль? — наклонился ко мне и шепотом спросил Тарас, обдавая пивным духом, когда я села рядом с ним на свободное место.
— Из театра, точно. Одного актера.
— Уж думал, сегодня никто не придет. Хотя бы позвонили, — проворчал он недовольно. — Ладно, все как обычно: я — вопрос, вы — ответ. Когда кивну — музыкальная пауза. Минут пятнадцать продержимся? А, черт… начали…
Песенка про хорошую погоду закончилась, и Тарас привычно склонился к микрофону, весело оскалился.
— Дорогие радиослушатели! Пока вы наслаждались голосом Ларисы Долиной, у нас в студии появился гость. Это… представьтесь, пожалуйста, сами.
— Я представляю общество борьбы за права женщин «Мать твою». Мы требуем полной моральной реабилитации Бабы Яги и защищаем всех женщин, кто обращается к нам с письменными заявлениями…
Тарас состроил недоуменное лицо, но быстро что-то сообразил и закивал мне головой, — видимо, он уже к разному привык. Ничего, будет наука, как пускать к микрофону первого встречного.
— М-да? Любопытно! На самом деле, эта очаровательная огненно-рыжая особа, которую я сейчас вижу перед собой, пришла к нам из театра и таким оригинальным способом подводит нас к рассказу о предстоящей премьере, — затрещал бойко Тарас.
— Ошибся, голубок. Таким оригинальным способом я готовлюсь к мести за честь женщины, а точнее, хочу подготовить тебя к тому, что сейчас с тобой будет.
— Ничего не понял. Ничегошеньки не понял, но будем вместе разбираться, дорогие радиослушатели, — Тарас уже испуганно вращал глазами.
— Сейчас поймешь! Ты уже забыл про Похоронный марш, который вчера передал девушке в честь дня рождения? Так знай — она чуть не заболела от твоей выходки и подала в суд иск о возмещении морального ущерба на сумму пятьдесят тысяч рублей за то, что ты испортил ей праздник. А наша организация взялась отстоять ее права. Чем я сейчас и пришла заниматься.
— Да ты что? Вы о чем это?
— Ага, делаешь вид, что забыл? Ты думаешь, что если сидишь здесь перед микрофоном, то можешь трепаться на весь город, нести все, что придет в твою идиотскую голову?..
Тарас уже вовсю махал руками оператору, чтобы тот отключил микрофон. И действительно, тот нажал на какую-то кнопку, а потом поставил в эфир первый попавший под руку компакт-диск.
«Важней всего погода в доме», — снова запела Лариса Долина, но уже с тайной тревогой в душе. Погода в доме явно начала портиться.
— Ты че, дура? Офонарела совсем? — вскочил Тарас. — Нас же все сейчас слушают!
— Ничего. Привыкай. Скоро про тебя к тому же все читать будут, это я тебе обещаю.
— Спятила, да? Феминистка херова! Валер, выбрось эту маньячку отсюда, пока я ее не покалечил, — взревел Тарас.
Валера, играя блестящими мускулами (в тесной студии стояла жара, как в Африке), придвинулся ко мне, с усмешкой схватил было мою цыганскую рубашонку на груди. Но явно не ожидал получить в ответ резкий удар в болевую точку на шее. Охнув, он сел прямо на пульт, при помощи которого только что рулил радиоэфиром.
«Легко исправить…» — на этом певице пришлось оборвать свою оптимистическую фразу. Наступила тишина. Взяв Валеру в охапку, я одной рукой открыла студийную дверь и вышвырнула неудачливого «шварцпупсика» наружу. Но Тарас тем временем тоже не терялся и, как только я от него отвернулась, по-бабьи вцепился мне в волосы. Я еще вчера заметила, что он ни фига не умеет драться, только делает вид, что машет руками.
Черт, а ведь сильно тянет, и развернуться для удара толком негде. Рывок — и мой роскошный парик остался в руке у Тараса. Такого оборота диджей, видимо, не ожидал и слегка обалдел. С придурковатым видом вертел он теперь перед собой рыжие космы. Может, подумал, что оторвал мне голову?
Тараска действительно перевел взгляд на мою светлую, недавно подстриженную Леной авангардную голову, вгляделся в лицо и вдруг узнал свою вчерашнюю знакомую. Похоже, это решило исход битвы. Самый крутой в мире диджей Тарас теперь только испуганно на меня таращился.
— Сядь, — приказала я ему коротко, и он сразу послушался.
— Эй, ты кто? — спросил он жалобно. — Тебе чего от меня снова надо, а, мать твою?.. Ой, я не про вашу… организацию.
— Ладно, теперь давай серьезно и начистоту. Меня зовут Татьяна Иванова. Я — частный детектив и расследую одно дело.
— Слушай, а что ты говорила про… мать твою?..
— Ладно, можешь забыть.
— Что, и суда никакого нет?
— От суда тебе, похоже, не отвертеться. Я расследую дело об убийстве Птаха, твоего напарника.
— Как — убийстве? Его что?..
— А ты не знал? А кто еще вчера, накануне, передал в эфире Похоронный марш? Ты что, хочешь сказать, что не знал заранее про готовящееся преступление?
— Да ты что? — Тарас даже вскочил со своего места. — Я ведь пошутил, правда! Просто прикололся. Ну как мне тебе доказать? Вот блокнот, видишь, он вперед размечен на даты, и здесь все свои заранее записывают, кого нужно поздравить. А я вчера гляжу — там рукой Птаха написано про Ленкин день рождения, вот и почумился…
— Если не знать, что Птах убит, это кое-как сошло бы за шутку, но не теперь.
Интересно, побежал Валера звонить, кого-нибудь звать или пока не оклемался? А может, Света-одуванчик его предупредила, что я и есть милиция, нечего зря метаться.
— Ну честно! Я злой просто на него вчера был, как черт. Он куда-то исчез снова, обкурился или чего там, а мне пришлось две смены пахать за него, думал, что окосею тут. А потом Сеня приказал еще вместо него на дискотеке скакать, пятница — тоже не мой день…
— Тогда ты должен помочь мне найти настоящих преступников. Учти, у меня есть запись вчерашней программы с прямого эфира с твоим похоронным приветом, и пока ты — подозреваемый номер один. — Я чувствовала, что вру все более вдохновенно и убедительно, даже самой нравилось.
— Да нет… Правда. Ты чего… — бормотал Тарас.
Да, если бы самый крутой диджей так же косноязычно вел эфир, его бы давно уволили, это уж точно.
— Рассказывай все. Что ты знаешь про «Музыкальный бум»? Про отношения Сени и Птаха? Видел ли ты у Птаха деньги или золотые вещи, и…
Но в этот момент кто-то быстро открыл ключом дверь в студию. Проклятая теснота, я не успела развернуться всем корпусом и… получила внезапный удар по голове чем-то тяжелым.
«Наверное, Сеня», — только и успела подумать сквозь резкую боль в затылке, проваливаясь в темноту…
Я очнулась от того, что надо мной лил дождь из пива. «Надо же, — подумала я, — взрослею, старею». В детстве мне очень хотелось, чтобы пролился дождь из лимонада или выпал снег из мороженого. А тут пиво. И еще ветер какой-то астраханский, воблой тянет.
Да нет, оказывается, это Тарас махал у меня перед лицом газетой и брызгал в лицо пивом.
— А чего она сама? — оправдывался сконфуженный Валера. — Меня же за это с работы вытурят. Дырка в программе аж минут на десять…
Пока я была в отключке, Валера снова включил свою мигающую и моргающую аппаратуру, запустил в эфир музычку. Все правильно, на то оно и радио, чтобы круглосуточно поднимать у слушателей, дорогих тарасовцев, настроение.
— И чего в парике ходит? — продолжал защищаться Валера.
— В чем надо — в том и хожу, — отозвалась я громко, давая понять, что уже возвращаюсь к жизни.
Самое главное, что Тарас здесь, не убежал. Это хорошо. Значит, он действительно не чувствует за собой вины и собрался помогать. Если бы был с кем-нибудь в сговоре, то бросился бы сейчас отсюда драпать. Интересно, чем это Валера мне заехал по затылку? Похоже, пивной бутылкой, осколки от которой валялись вокруг. Сколько же они тут пива пьют, а? Когда работать только успевают?
— Хватит обливать меня пивом… Давай рассказывай, что знаешь. А я пока посижу, послушаю, — я нащупала рукой ну очень большую шишку.
Тарас сосредоточился, насколько был способен, и начал рассказывать. Да, на радиостанции «На всех ветрах» уже многие знают, что Сеня договорился о том, что их же команда будет скоро вещать «Музыкальный бум». Тарас в курсе, что хозяева радиостанции «На всех ветрах», они же владельцы ночного клуба «Колибри», столковались об этом с москвичами, которые на днях приехали в Тарасов, а сегодня уже обмывали сделку. Было видно, что Сеня активно не хотел, чтобы Птах раньше времени об этом узнал. Только вот почему — не ясно. Последний раз, позавчера, все видели, как Сеня и Птах вместе поехали в «Колибри». Но сам Тарас в тот день там не был. Только — на следующий день, когда Сеня заставил его взять на себя проведение дискотеки.
— Но там мы с тобой уже виделись, — напомнил Тарас о нашей теплой дружеской встрече в «Колибри». — Я и не понял даже, за что на меня Птахина девка набросилась… Я уж и забыл про свою дурацкую похоронку, даже внимания не обратил…
— Ничего, на будущее наука будет. — Я старалась не пропустить и запомнить каждое слово, в котором может обнаружиться зацепка. — Слушай, а когда Сеня сказал, что ты должен вести дискотеку?
— Не помню. Вроде днем еще.
— И что, вы все были уверены, что Птах к вечеру не подойдет?
— Да нет, его, наоборот, все ждали. Он вообще-то мог… ну, напиться или обкуриться, а утром не прийти. Но по-разному: иногда проспится да приходит.
— Значит, выходит, что Сеня заранее знал, что вечером Птаха точно не будет? Почему? Смотри: в четверг вечером они вместе пошли в «Колибри», с тех пор Птаха никто не видел. А Сеня заранее послал тебя на дискотеку, зная, что он точно не появится. А в субботу днем Птах уже мертв.
— Ничего себе… Ну, дела, — присвистнул Тарас.
— Где сейчас Сеня?
— В «Колибри», это точно. Он и меня звал подойти, когда освобожусь, но теперь что-то не хочется.
— Наоборот, теперь тебе уже очень сильно захотелось. Собирайся, едем в «Колибри».
— Слушай, Валер, ты пока делай ля-ля, я все равно музыкальный час объявил. А через полчаса Танька должна подойти.
— Я-то сделаю ля-ля. Вот только Сеня мне теперь голову оторвет, если слышал, что мы на десять минут затыкались. Или пронесет? — отозвался Валера, который уже самозабвенно колдовал над своим пультом.
— Ничего, мы ему первому оторвем, — заявил Тарас, выходя из студии.
А я подумала: «Ты бы драться сначала научился, парень, а то только и умеешь девок за косы таскать». Но вслух говорить не стала. Не стоит приглушать в человеке боевой пыл накануне схватки.
Мне пришлось на минуту уединиться за дверью с буквой «Ж», чтобы приладить парик и привести себя в порядок. А сначала — помочить холодной водой шишку.
— Клево! — восхищался Тарас, когда я снова появилась перед ним с развевающейся рыжей шевелюрой. — Нет, правда, я тебя даже не узнал сразу. С такой девушкой и пройтись приятно.
— А прокатиться? — подмигнула я Тарасу. — Но сначала еще один звонок.
— «Еще один звонок трам-там-там шум вокзальный, — запел сразу Тарас, а в миру просто Валька Старчиков, — кондуктор не спешит, кондуктор понимает…»
Да, везет мне в последнее время на певцов из погорелого театра. Один другого хлеще. Еще немного — глядишь, и я сама запою. Вот только бы с делом этим разобраться да найти все, что мальчик спер. Особенно на те фамильные сережки посмотреть хочется, подчеркнутые в списке двумя черточками.
Света в офисе сидела уже в окружении двух девушек-неформалок и объяснялась с кем-то по телефону. Похоже, звонили радиослушатели, недовольные тем, что прервали программу по заявкам, и Света привычно выслушивала чью-то раздраженную ругань.
— Ой, а что я хотела спросить, — повернулась она ко мне, зажав ладонью трубку, — так что, вы и есть эта самая Маша Величкина?
— Какая еще Маша? — не поняла я.
— Ну, та, которой Сеня все время приветы передает в эфире. Чуть ли не каждый день, аж замучил. Особенно Птах ругался, что Сеня заставляет его всякую ерунду молоть. Ведь он такое понапишет — уши вянут.
Господи, а я и забыла совсем, что бездумно назвала Свете эту самую фамилию — Маша Величкина. Так вот почему она сразу же подвернулась на язык. Я ее слышала на кассете у Птаха!
— А я вас такой, как сейчас, и представляла. Волосы — роскошь, да, Свет? Наш Сеня не дурак, — вступила в разговор вторая девушка. — А вы каким шампунем их моете?
— И я такой же, только без очков… Да, я слушаю, слушаю вас. Ваша заявка принята, а директору передам, что вы говорите, — снова прильнула к трубке Света. — Ну сколько же мож…
— Обрыв на линии, — сказала я и нажала на рычажок — Позвонить надо.
«Завтра, все будет завтра…» — пронеслись в голове слова песенки, под которую я так лихо и беззаботно мчалась вчера по вечернему Тарасову навстречу нынешним приключениям. И на первую встречу с непредсказуемым человеком Александром Петровичем Пташкиным. Наверное, он уже знает, что для его сына «завтра» уже не будет. С тяжелым сердцем я на память набрала номер мобильного телефона Пташкина. Нужно сказать, что я неплохо продвинулась в поисках пропажи, хорошо бы нам скорректировать наши планы.
— Александр Петрович? Это Таня Иванова. Вы как?.. Про сына?
— Я все знаю, — дрогнул на том конце голос Александра Петровича.
Как же тяжело про это говорить, но все равно нужно.
— Вы где сейчас? Там, в «Колибри»…
— Я в больнице, перебил меня Пташкин. — С женой плохо. И, знаете, извините, конечно, но я в ваших услугах больше не нуждаюсь.
— Как это? — даже не поняла я поначалу.
— Сын погиб, остальное не важно, найдется. Я подключил милицию — они быстро найдут эту дрянь с шестого этажа, мы ее наизнанку теперь вывернем. — И Пташкин раздраженно отключил трубку.
Ничего себе! Он в моих услугах не нуждается. Вот это оборот получился. Все понятно: раз Птаха нет в живых, все стрелки начнут переводить на бедную Лену. Если не найдут настоящего вора, разумеется. Точнее — если я не найду. Нужно снова действовать быстро. А то теперь повесят на мою беззащитную подружку все грехи, колье и бриллианты — в этом можно даже не сомневаться. Жалко, что не успела рассказать Пташкину про «Музыкальный бум» и друга Сеню. Впрочем, ему сейчас не до этого. Придется срочно сделать еще один звонок.
Телефон у меня дома издавал только предательские длинные гудки. Куда Лена могла подеваться? Неужто не выдержала и побежала зачем-то к себе домой?
— Мать твою, — выругалась я тихо сквозь зубы.
— Ты куда звонишь? В свою организацию? — расслышал Тарас знакомые слова. Да уж, умище у него завидный — пока пел песню, уже про все успел забыть. Вот они — дети эфира.
— В организацию, в нее, — подтвердила я, соображая, что же мне теперь делать. Тарас, воспользовавшись паузой, что-то зашептал девчонкам, кивая в мою сторону.
Три девушки не отрываясь смотрели на меня и слушали каждое его слово. Может, сказать им, что я мою голову хозяйственным мылом, а зубы чищу мочой, как индийский йог? Ладно уж, пусть живут спокойно.
— Дуем в «Колибри», — объявила я Тарасу, наконец-то усаживаясь за руль. — Запомни, я твоя девушка. Хочу устроиться работать на радио. Поэтому ты должен познакомить меня с Сеней. Дальше разберемся. Но сначала придется кое-куда заехать.
Мы поехали, вовсю покатились с Покатой горы к городу. Тарас привычно нажал на кнопку радиоприемника, на табло сначала высветилась частота волны «На всех ветрах», потом зазвучал печальный, пронзительный блюз.
— Не могу поверить… Про Птаха, — сказал Тарас тихо. — Слышишь, как пусто?
У меня тоже было ощущение, что в эфире как бы образовалась странная пустота. Молодец Валера — он нашел самую подходящую музыку под настроение.
Валера работал. Мы тоже ехали на дело.
