Глава 11

Я готова была изничтожить себя от злости. Ах, Таня, Таня! Почему в твою голову хорошие и нужные мысли приходят только спустя какое-то время? Тоже мне, детектив без ума! Как же ты могла сразу не понять?

А как? Сообразить, что хрупкая нимфа с пальчиками, унизанными колечками, руководит не модельным агентством? Что она… Нет, нет и еще раз нет! Даже у Перри Мейсона на это мозгов не хватило бы!

Теперь я знала, куда надо держать путь. И выжимала из своей машинки все, на что она была способна.

Почти догнав свою недавнюю преследовательницу, я еще прибавила газу, но она тоже заметила мой маневр, и ее машина увеличила скорость. «Черт, — выругалась я, стиснув зубы. — Похоже, сегодня мои добрые ангелы решили полетать в другом месте. А жаль, именно теперь я нуждаюсь в их помощи».

Мысли роились в моей голове в полном сумбуре, пытаясь организоваться хоть в какое-то подобие смысла, но пока — пока я не могла ухватить его. Почему-то появилась злость на Ритку, которая опять где-то выходила замуж, а мне надо ее выручать! Интересно, за кого она собралась на этот раз? Прекрасно зная, что сейчас она находится в лапах этой банды, нетрудно догадаться, что ее очередной избранник по профессии бандит.

«Ну и при чем тут Ритка? — вопросил меня голос разума, умолкнувший на время. — Ты лучше думай, как тебе выкручиваться. Один раз тебя уже поймали — с этим идиотским стилетом, который все так тщетно пытались отыскать. Ритка им нужна совсем не для того, чтобы найти то, что у них давно есть и так».

Но ведь… Галина. То, что казалось мне арабской грамотой, сейчас стало понятным. Галина… Игра была в две руки!

Я даже притормозила, так ударила меня эта маленькая крупица истины.

Жертва являлась на деле началом преступления? Его автором? Рябцев и она. Неведомая. Неизвестная. Скрытая. Одетая в лохмотья обитательницы житейского дна… Девочка с колечками на пальцах только хотела получить свою игрушку. Она только и хотела, что отомстить за свою жизнь, разрушенную ими, да за того, кто долгое время был ей за отца… Именно эта девочка увела Ритку, чтобы спасти ее жизнь.

Как она могла понять, что является только красивой игрушкой в чьих-то недобрых руках? Сведения, которые мне удалось раздобыть с помощью Мельникова, были страшными. Человек, в чьих руках находилась Лоретта, второй владелец «Ланы» и фактический хозяин, — этот человек отличался хитростью, жестокостью и крайней изворотливостью. А значит, теперь, когда Лоретта была ему больше не нужна, ей угрожала опасность.

— Ах, Лоретта, Лоретта! — выдохнула я. — А ведь ты сейчас считаешь меня своим врагом…

Мне надо было спешить. Спешить в моей дерзкой попытке исправить Лореттин путь. Помочь ей и попытаться исправить мою маленькую, но такую опасную ошибку.

Павел поймал волну ее страха.

— Ты… боишься? — прошептал он одними губами.

Ритка против собственной воли отшатнулась от него, но помотала головой — нет. Но он не поверил ей.

Сейчас они шли по лесу, он грустно опустился на землю и поднял на нее глаза.

— Я ничего не знаю, — развел он руками. — Ты можешь мне поверить?

Она посмотрела в его глаза. Они были ясными, как небо. В них не было ни капли лжи. И Ритка почувствовала желание заплакать — и одновременно желание улыбнуться.

— В каком мире ты живешь? — прошептала она. — Я не могу понять, как ты умудряешься прятаться от внешнего?

— Наверное, пока я не смогу тебе это объяснить. Как-нибудь после…

— Хорошо, — согласилась Ритка. — После так после. А теперь пошли. Надо найти Татьяну.

Он поднялся с земли и двинулся за ней.

На землю упали первые капли дождя.

Она остановила машину. Капли дождя смешались со слезами.

— Прекрати, — одернула она себя. — Мой долг выполнен. Мой страшный долг. Но я должна была это сделать…

Медленно подойдя к дому, который она выстроила когда-то, чтобы спрятаться тут от людей вместе с Павлом, был пуст. Она почувствовала это сразу — иногда дом не может сохранить свое одиночество в тайне.

Войдя в него, она почувствовала, что ей больно так, как еще никогда не было.

— Может быть, я должна была возложить мщение на тебя, господи. Но так уж получилось. Ты не простишь меня, да я и не прошу прощения. Но когда-нибудь пусть найдется человек, который помянет в своих молитвах бедную Лоретту…

Она достала свой стилет. Посмотрела на него. Сейчас, сейчас ей никто не сможет помешать.

Она подняла его высоко и застыла, как некогда маленькая девочка на фотографии.

Я увидела их фигуры и притормозила. Они не ожидали меня увидеть, хотя Ритка сразу обняла меня за шею и начала что-то рассказывать, но я не могла врубиться в ее лепет и спросила у ее спутника:

— Где Лоретта?

— Лоретта? — переспросил он, пожав плечами. — Я не знаю…

— Показывай дорогу к дому, — приказала я. У меня был адрес, чудом найденный Мельниковым, но искать самой в этом поселке на Девятой Дачной — упаси господи!

Он покорно кивнул и сел на переднее сиденье, рядом со мной.

— Вы хотите ее арестовать? — спросил он внезапно. — Она не преступница…

— Я хочу попытаться ее спасти, — буркнула я.

Он вздрогнул.

— Как?

— Как получится.

— Нет, я хотел спросить — как вы думаете, ей угрожает опасность? От кого?

— От самой себя, — пояснила я. — И, может быть, эта опасность самая страшная.

Мы уже подъехали. Я выпрыгнула из машины и помчалась к дому. Еще не зная, что, собственно, я могу поделать с Лореттой, толкнула дверь и увидела ее фигурку, застывшую с поднятым ввысь стилетом. Она была так похожа на свою детскую фотографию, с упрямо поднятым кверху личиком. Бросающая вызов целому свету. Маленькая девочка, с жаждой мести в груди.

— Лоретта!

Я позвала ее, покорившись первому своему порыву. Она вздрогнула. Обернулась. Меня удивило, что в ее глазах не было слез и боли — только святая уверенность, что поступить надо только так, как она считает нужным. Что только этот выход правильный…

— Ты все-таки пришла мне помешать? — спросила она немного хрипловатым голосом.

Я покачала головой:

— Нет, Лоретта. Я тебе не враг. Я все знаю и понимаю тебя. Я прошу тебя только об одном — поговори со мной. Ты взрослая и умная, то, что ты решила, может быть правильным, но давай попробуем с тобой поговорить и подумать вместе.

Она кивнула:

— Хорошо. Но не пытайся меня переубедить.

— Обещаю тебе, что только выслушаю, а потом попробую дать тебе совет. Принимать его или нет — твое дело.

Она боялась поверить мне. А я больше всего боялась, что кто-нибудь мне помешает. Я просила Ритку и Павла не появляться пока, но кто их знает?

Пока мы были вдвоем.

— Опусти пока стилет, Лоретта, — попросила я. — И давай присядем.

— Нет, — упрямо качнула она. — Пока я держу его в руках, мне спокойнее. А когда его нет, меня одолевают сомнения в моей правоте. Знаешь, они ведь пытались украсть его у меня. Так же, как они украли мою Анну. Моего Арташеса… Оставили меня в пустыне любви — совершенно одну. Ты не можешь понять, как это тяжело!

— Могу. Я знаю это, — кивнула я.

— Знаешь? — В ее глазах появилось доверие.

— Однажды меня тоже оставили одну, в пустыне. Только я выбралась оттуда. Думаю, Лоретта, что человек может выбраться отовсюду. Так уж его бог устроил…

Она опустила руку, и теперь стилет представлял меньшую угрозу. Хотя я еще продолжала бояться — ведь одно мое неосторожное движение могло привести к тому, что его лезвие… Но этого допустить было нельзя!

— Лоретта, — сделала я попытку, — отдай мне его.

— Нет! — закричала она и прижала стилет к груди. — Нет… Они пытались сначала шантажировать нас… — начала Лоретта свой рассказ. — Я не знаю, как они тогда нас нашли. Но нашли и превратили нашу жизнь в ад… Знаешь, как это было?

Я покачала головой:

— Нет.

— Анне они угрожали, что расскажут мне, кто моя мать. Анна плакала тогда часто, и я не могла понять, что это такое. Рябцев пытался изнасиловать меня, а они засняли это на пленку и угрожали показать Анне. Арташеса изводили тем, что расскажут мне, что мой любимый папочка — мафиози… Анна сломалась первой. Рябцев тогда объяснил мне, что это — из-за меня. Ведь незадолго перед этим мы действительно поссорились. Могла я жить с таким грузом вины, Таня?

Она посмотрела мне в глаза. Такой взгляд трудно выдерживать: в нем нет ни мольбы, ни слез — только горечь и пепел пережитого, перегоревших страданий.

— Им и этого было мало. Я поклялась тогда отомстить, и мне помогли. Не стану говорить, кто помог мне — но один человек смог научить меня стрелять. Этот же человек купил для меня охранное агентство. Кстати, как тебе удалось узнать, что я владею именно им?

Я развела руками.

— Впрочем, какая разница… Теперь в моих руках было все для мести. И в этот момент они появились опять. И убили Арташеса, который решил сказать им «нет». Его убил Рябцев. Он заказал ему «Пустыню любви», надел свой плащ с капюшоном, такой, как у Павла. Ему даже удалось подкупить моих работников. Убийство Арташеса переполнило чашу моего терпения. Я нашла их быстро и начала наносить удары. Да, это я убила их. И хотя всю эту компанию уже нельзя назвать людьми, я не смогу жить… Что меня ждет, Таня? Тюрьма и Вечный Суд?

Я молчала, не зная, что ей ответить. Наврать? Упаси господи! Сказать правду, которая покажется ей еще страшнее?

— Поэтому дай мне уйти, — попросила она. — Просто дай уйти, потому что на земле для меня нет места!

— Почему ты берешь на себя и мою вину? — услышала я за своей спиной и обернулась.

Павел стоял и спокойно смотрел на Лоретту.

— Разве не я приходил к Арташесу, уверенный, что он повинен в смерти моей матери?

Они смотрели друг на друга, начисто забыв о моем присутствии.

— Ты? — прошептала Лоретта.

— Да.

Она отпрянула к стене, и ее лицо стало таким бледным, что я испугалась, что сейчас она точно грохнется в обморок и все мои старания привести ее в чувство ни к чему не приведут.

— Значит, Арташеса убил ты?

Он молчал. «Черт, — подумала я. — Похоже, у них сегодня по расписанию шекспировские страсти! И почему это люди всегда считают, что у меня железные нервы? В конце концов, я просто человек, не Бэтмен какой-то».

— Ты? — В голосе Лоретты прозвучало такое отчаяние, что я не выдержала:

— Слушала я вас уже достаточно, и давайте теперь дадим и мне слово… Арташеса Павел не убивал. Он, конечно, зря появился на пороге со своими обвинениями да еще и напугал его. Но падение было случайностью, и никакого отношения к смерти не имело. Есть свидетель, который подтвердит мои слова — это Ритка. Арташес был убит стилетом, по случайному совпадению. Стилет был у него на столе, а затем был похищен убийцами. А одним из них был ваш Владимир, который потом явился крайне нахально меня нанимать. Вот такое вам сухое изложение фактов, и совершенно незачем вешать на себя чужую вину. Так же, как и врать, что всех поубивала ты, Лоретта. Поскольку, как я понимаю, ты думала, что все это сделал Павел. Не нужно выгораживать того, кто сам ни в чем не повинен.

— Но как? — спросили меня оба в один голос.

— Да вот так. Если хотите пойти посмотреть на убийц, то подъезжайте сейчас к Андрею Мельникову, который только что привез их на допрос. Единственная ваша вина, Лоретта, что вы поверили бандиту. Ваше охранное агентство на самом деле было неплохим прикрытием для его темных дел, о которых узнал Арташес. У Арташеса с ним были старые счеты, потому что, когда Арташес «завязал», его очень долго доставал именно этот человек.

А история эта восходит корнями к очень давнему делу. Когда некий Александр Кретов по кличке Крот убил монаха. Какие обидки он затаил на Арташеса — это уж Мельников разберется. А вы все были просто орудием мести.

— Откуда вы это знаете? — тихо спросила Лоретта. — Ведь они были убиты именно моим стилетом!

— Лоретта, есть такая вещь, как самовнушение. Вы хотели очень сильно отомстить, так? Вы почти зримо представляли себе, как этот ваш стилет входит в тела обидчиков. И воображение оказало вам плохую услугу. Когда Кретов начал внушать вам, что это сделал Павел, вы постарались защититься. Вам было куда легче думать, что это ваши руки обагрены кровью. Единственный, кого ваша психика отметала, — был Арташес. С господином Кретовым вы познакомились случайно?

— Он подошел ко мне как-то раз, после похорон матери, — кивнула Лоретта.

— Это вам показалось, что случайно. А Кретов просто выжидал, потому что тоже был обуреваем жаждой мести. Вы были неплохим орудием. Романтизированная девочка, которой капают на мозги. Кретов страшный человек. Думаю, единственная ваша вина — то, что вы не рассказали о вашем новом «друге и наперснике» Арташесу. Он быстро понял бы, какая вам угрожает опасность… Кретов любит возлагать собственную вину на других. Он уже пытался проделать это тогда, много лет назад, с Арташесом.

— Но почему он убил Рябцева? И остальных?

— Не знаю точно. Но смею предполагать, что эта троица шантажистов попыталась и на него наехать. А откуда я это знаю… Однажды господин Кретов появился и передо мной. Правда, оделся в женское платье. Все бы ничего, но его преувеличенный интерес к моей персоне, то есть к Ритиной, если точнее, заставил меня саму заинтересоваться странной «дамой», у которой под толстым слоем пудры немного пробивается щетина. Мой приятель сумел раздобыть для меня сведения о преступниках, склонных к этим странностям, не так уж трудно найти таких. Одним из них оказался Кретов, а уж после того, как выяснилось, что он был неплохо знаком с вашей матушкой и Арташесом, подозрения на его счет стали достаточно сильными. Вот и все — ничего особенного!

Они продолжали смотреть на меня недоверчиво, как будто я решила сплести им историю про Кретова исключительно из благотворительных побуждений — успокоить этих несмышленышей.

Я устала. Сколько можно объяснять, что они ни в чем не виноваты!

Что это просто темное прошлое Арташеса внезапно вернулось и нанесло удар.

— Как же нам быть теперь? — тихо спросила Лоретта.

— Точно не знаю, но мне кажется, что вам просто надо научиться жить в простой реальности, — пожала я плечами. — Без красивых придуманных образов. Без глупостей, которые только кажутся откровениями… Просто жить.

Я встала. Моя миссия здесь была закончена.

Пора было ехать к Мельникову и завезти по дороге домой Ритку. Потому что теперь ей ничто не угрожало, кроме…

Кроме разве что близкого брака с полностью оторванным от реальности Павлом. Но у меня, надеюсь, найдется время отговорить ее от этой затеи. Даже моя экзальтированная и чересчур романтичная Ритка должна соображать, что столь краткое знакомство необязательно нужно закреплять браком… Пора все-таки взрослеть.

Впрочем, какое мне дело?

Когда я подъехала к Мельникову, прямо у входа в его кабинет мне выпало счастье встретиться с «виновником торжества».

Его вывели из мельниковского кабинета. Толстый и неопрятный, с сопящим носом. Кстати, я поняла, почему он так любил переодеваться в женщину — в его облике было что-то от бабы, отвратительной и мерзкой.

Меня он узнал сразу. Остановился, вылупил на меня свои мелкие глазки, отчего сразу стал похож на разжиревшую креветку, и прошипел:

— Сука!

Я улыбнулась. До чего же приятно слышать этакий комплимент из подобных скверных уст!

Открыв дверь, я вошла к Мельникову. Бедный Андрюшка выглядел уставшим. Общение с людьми, подобными Кретову, всегда утомительно.

— Привет, — кивнул он. — Как у тебя?

— Все нормально. Лоретту удалось переубедить.

— Слава богу! — вырвалось у Андрея. — Ты ей все объяснила?

— То, что смогла объяснить. Я же не знаю, за что мстили Арташесу. Только предположения…

— Не знаю, надо ли тебе знать, что там произошло…

— Боишься, что я расскажу Лоретте?

— Нет.

— Хорошо. Я ознакомлю тебя со своими предположениями, а ты скажешь мне, насколько это верно. Думаю, что Анна была в связи с Рябцевым. Скорее всего, Арташес об этом узнал, и между ними произошел скандал, из-за которого Анна покончила с собой. Рябцев же считал, что Анну убил сам Арташес. В этом его убедил все тот же Кретов. Потом вся эта цепная реакция прихватила Лоретту и Павла. А сама страшная месть была из-за того, что этот самый Кретов тоже был когда-то Анниным поклонником. Но его отвергли. Банально, но… Павел — сын Кретова, так?

Андрей молчал, опустив голову. Но молчание это я расценила как знак согласия.

И, если честно, я настолько устала, что мне не хотелось вновь ворошить эти события…