ПОНЕДЕЛЬНИК, 2 НОЯБРЯ

В понедельник я проснулась от настойчивого телефонного звонка. Глянув на часы, недовольно подумала:

«Эти телефонные монстры созданы не для того, чтобы доставлять радость людям, а им в наказание. Не дают спокойно насладиться сном. Время — еще только десять часов!» У меня был период бездействия, который на этот раз протекал в полном соответствии с предсказанием: «Не самый лучший период для профессиональной деятельности; возможны неожиданные изменения планов и кризисные ситуации».

Есть у меня такое слабое место — верю всяким гаданиям. Без этого не обходится ни одно существенное начинание. Особенно доверяю я двенадцатисторонним гадальным костям. Столь странное, с точки зрения моих друзей, увлечение имеет почти детективную историю.

Еще до начала своей частной практики я перепробовала множество занятий: от нянечки в детском саду до менеджера торгового зала, но нигде долго не задерживалась. И не потому, что не справлялась с работой, а потому, что работа не доставляла удовлетворения. На этой почве у меня началась глубокая депрессия.

Неизвестно, чем бы все это закончилось, если бы не подарили мне гадальные кости и книгу расшифровок к ним. Бросив кости из чистого любопытства, я получила комбинацию из чисел 29, 22 и 12, что означало — «Ваше место там, куда влечет сердце, там же вас ждет и благополучие». На тот момент я была увлечена детективными романами. Это и решило исход дела. Я стала частным детективом.

Впрочем, я отвлеклась. Обычно в период бездействия я вставала не раньше двенадцати часов. А если учесть, что накануне мы с друзьями оттянулись по полной программе, то десять часов утра для меня показались несусветной ранью.

Несмотря на это, я все же встала и взяла трубку, решив, что это единственный способ укротить телефон.

— Доброе утро, Татьяна Александровна. Меня зовут Серов Олег Александрович. Если я не ошибаюсь, вы занимаетесь частным сыском? — учтиво произнес он.

— Нет, вы не ошибаетесь, — сквозь сон ответила я, до конца не осознавая смысла сказанного мной. — Как вы узнали номер моего телефона?

— Мне его дал ваш знакомый, Либерман Соломон Моисеевич. Когда-то вы помогли ему найти украденный бриллиант. Помните?

Конечно, я прекрасно помнила Либермана — пятидесятилетнего еврея — и его дело. Это было мое первое частное расследование после ухода из милиции.

Имея ювелирную мастерскую, Либерман жил скромно, тратя большую часть денег на расширение своего бизнеса и на молоденькую любовницу. К несчастью, его еще нестарая жена прознала про это и придумала страшную месть. Чтобы разорить собственного мужа, а заодно наставить ему рога, она по сговору с любовником увела у незадачливого ювелира буквально из-под носа великолепный алмаз, стоивший кучу денег. Кроме солидного вознаграждения, из всей этой истории я вынесла следующую мораль: «Не надо скупиться на собственных жен, иначе можешь остаться и без жены, и без штанов».

— Мне нужна ваша помощь в одном деле, — продолжал мой собеседник.

— В чем состоит ваше дело? — оживилась я. — Я не хотел бы обсуждать это по телефону. Могу лишь сказать, что убит мой лучший друг, а следствие считает это простым убийством с целью ограбления.

— А вы так не считаете?

— У меня есть очень веские доводы так не думать. Боюсь, что с самого начала следствие пошло не по тому пути. При личной встрече я постараюсь убедить вас в этом.

— Хорошо. Где мы можем все обсудить?

— Вы ничего не имеете против мяса экзотических животных?

Я понятия не имела, какие конкретно животные имеются в виду, но согласилась.

— Тогда предлагаю встретиться в ресторане «Аллигатор», что на Немецкой.

При этих словах я пожалела о том, что согласилась: я живо представила, как нам подают жаркое из крокодилятины с гарниром из его же жертв. От столь потрясающей картины у меня начался спазм желудка. Неимоверным усилием воли я взяла себя в руки — отказываться было уже поздно.

— В четверть второго я буду ждать вас там, — продолжал собеседник. — Вас это устроит?

— Вполне, — ответила я, быстро соображая, хватит ли мне трех часов на утренний моцион, приведение себя в порядок, дорогу и прочие мелочи. — Но как же я вас узнаю?

— Я сам подойду к вам. Либерман так подробно описал вас, что, думаю, я не ошибусь.

Последняя фраза меня заинтриговала. Интересно, чем занимается этот Серов Олег Александрович. Оказывается, он собирается не только накормить меня крокодилом, но и показать иллюзионистские штучки из арсенала Дэвида Копперфилда. Это уже нечто! Разве можно такое пропустить? Ни-за-что!.

Прежде чем отправиться на встречу с Серовым, я бросила гадальные кости, чтобы получить ответ на вопрос: «Стоит ли браться за дело?» Выпавшая комбинация: 7+20+25 советовала мне не думать, что вся жизнь — ошибка, а также не смотреть мрачно на происходящее. Честно говоря, я смутно понимала, что это может означать по отношению к заданному вопросу. Либо браться за дело и смотреть мрачно на происходящее. Либо не браться и думать, что вся жизнь — ошибка. В итоге решила действовать по обстоятельствам. Для уверенности я прихватила с собой упаковку рвотных таблеток «Антияд». На тот случай, если крокодил застрянет где-нибудь по пути в желудок.

Утром Василь Иваныч, сторож городского морга, проснулся на рабочем месте, как обычно, с головной болью. Вот уже несколько лет утро Василь Иваныча начиналось одинаково — опохмелкой. Не изменил он традиции и на этот раз. Затем Василь Иваныч решил осмотреть секционный зал, а в просторечии — трупную. Делал он это постоянно, поскольку периодически случались пропажи трупов. Правда, потом их находили в самых невероятных местах. Ничего плохого в пропаже трупов Василь Иваныч не видел: чем меньше трупов, тем лучше. Что делать, боялся он покойников и потому их не любил.

Войдя в трупную, он увидел белые простыни, из-под которых торчали голые ноги покойников, и принялся их пересчитывать. Осмотрев весь зал, Василь Иваныч недовольно выругался, протер глаза и начал считать заново. Но и на этот раз трупов оказалось на одного больше. Теперь Василь Иваныч уже крепко выругался и решил пересчитать покойников не по ногам, а по головам. Для этого ему пришлось обойти все столы и заглянуть под покрывала. В дальнем конце помещения Василь Иваныч вдруг воскликнул:

— Опять в глазах двоится! Надо все же сходить к врачу.

Он быстро заморгал глазами, как бы пытаясь снять пелену, затем на несколько секунд зажмурил их и снова открыл. Но «видение» не исчезло — на столе лежало два трупа.

— Вот тебе ядрена вошь! — только и смог вымолвить Василь Иваныч.

Ресторан «Аллигатор» я нашла с трудом. Заведение это открылось недавно и не было еще широко известно любителям поесть и выпить. Войдя внутрь, я постояла несколько секунд у входа в ожидании человека, пригласившего меня сюда, и уже хотела было направиться к стойке в надежде, что встреча с местным Дэвидом Копперфилдом не состоится и не придется обедать крокодилом, как увидела рядом с собой неизвестно откуда взявшегося мужчину лет тридцати.

— Я Серов, а вы, вероятно, Татьяна Александровна? — коротко представился он и пригласил к столику в дальнем углу. — Не правда ли, замечательное место! — сказал Серов. — Я здесь иногда обедаю, поскольку неподалеку работаю. Но это случается реже, чем хотелось бы. Обеденный перерыв не всегда удается использовать по назначению.

— В отличие от вас я впервые в этом заведении, но оно мне тоже кажется милым. Так что же вас привело ко мне? — вернула я собеседника к реальности.

— Сначала давайте закажем что-нибудь. Учитывая, что вы здесь впервые, я возьму на себя смелость выбрать по своему усмотрению. Не возражаете?

И поскольку я согласно кивнула, полностью уверенная в надежности таблеток, мой собеседник заказал сига, тушенного в листьях финиковой пальмы с гарниром, бутылку белого вина и малиновый мусс на десерт. Затем продолжил:

— В субботу утром на одном из пустырей в Волжском районе был найден труп моего друга Евгения Терновского. Вы, наверное, уже знаете об этом? В тот же день это сообщение прошло в сводке криминальных новостей местного телеканала.

— Ваш друг был известной в городе личностью, — скорее констатировала, чем уточнила я.

— Да, он возглавлял банк «Реград», который сам же основал.

— Почему же вы не доверяете милиции в расследовании этого дела? Если Терновский был известным человеком в городе, то милиция приложит все силы, чтобы раскрыть преступление.

— Один мой хороший знакомый работает в УВД, поэтому я обладаю кое-какой информацией. Следствием в качестве предварительной выбрана версия убийства с целью ограбления. Да, пропало несколько его вещей. С Евгения сняли часы «Роллекс», ботинки, украли из кейса все наличные деньги. Однако я почти уверен, что это не ограбление. Банкиров по мелочам не грабят.

— Из всего, что вы рассказали, ясно, что это действительно подпадает под категорию убийств с целью ограбления.

— Дело в том, что неподалеку был найден раскрытый кейс Женьки с разбросанными вокруг деловыми бумагами.

— Все верно, открыли кейс, ничего ценного не нашли и выкинули за ненадобностью.

— Вот в том-то и дело, что выкинули. Ботинки за четыреста долларов взяли, а кейс за шестьсот выкинули. Кроме того, Женя был убит ударом по голове, а орудия убийства не нашли. Это же не оружие или нож, чтобы носить их с собой.

Я на минуту задумалась: «Простое убийство с целью ограбления… Что-то здесь не сходится, но что? С одной стороны, дело явно не относится к разряду необычных. А с другой — „банкиров по мелочам не грабят“. Серов прав, в этом стоит разобраться. К тому же денежное вознаграждение, я полагаю, будет солидное».

— Я возьмусь за это дело. Для начала расскажите мне по порядку все, что знаете.

— Примерно в четыре часа дня Женя вышел из офиса банка, сел в машину и уехал. Кстати, в тот день он был сам за рулем. А в субботу утром его нашли на пустыре около дома номер триста двадцать пять по улице Космонавтов. Вот и все.

— А машина?

— Ее не нашли.

— Причина смерти установлена?

— По официальному заключению — от кровоизлияния в мозг вследствие черепно-мозговой травмы. Евгения ударили по затылку.

— И последний, личный вопрос. Как вам удается узнавать людей лишь по словесному описанию? Где вы работаете?

— Это не работа, это дар, данный мне свыше. У одних талант проявляется в музыке, живописи, поэзии, а у меня — в этом.

Оговорив финансовые вопросы, я решила воспользоваться моментом и попросила Серова предупредить жену Терновского о моем визите. После чего я и мой собеседник разошлись каждый по своим делам.

Утро для Николая Абрамовича Гиттермана начиналось как нельзя лучше. Он проснулся в приподнятом. настроении. Как всегда, плотно позавтракал, выпил чашку ароматного кофе и поспешил на службу. Он только что получил повышение.

Сбылась его давняя мечта — он занял место главного в морге. В прекрасном расположении духа явился Николай Абрамович на работу и сразу же в дверях встретил вечно пьяного сторожа Василия Ивановича, который так косил глазами, что сомневаться не приходилось — старик опять с похмелья.

— Абрамыч, тут лишний труп объявился. Че делать-то? — сообщил Василий Иванович и, не удержавшись, качнулся в сторону Гиттермана.

Главного обдало запахом перегара, и он невольно отшатнулся.

— Ладно, разберемся, — бросил Гиттерман, не поверив сторожу, и пошел дальше.

«Надо будет его уволить, — буднично подумал Николай Абрамович. — Хотя нет. Трезвому придется платить больше. Пускай работает».

Минут через десять Гиттерману позвонил по Внутреннему телефону ведущий патологоанатом:

— Николай Абрамыч, один труп не наш.

— Как не наш? — Гиттерман несколько опешил.

— Без опознавательных знаков, — сообщил собеседник на том конце провода.

— Проверьте по книге поступлений.

— Проверили.

— И что? — осторожно спросил Николай Абрамович. Он еще надеялся, что все обойдется.

— Не числится.

У Гиттермана аж сердце екнуло. Вот и первый день работы в новой должности. А ведь день так хорошо начинался!

Гиттерман набрал «02» и рассказал о случившемся. Через час приехала патрульная машина. Следственная группа нехотя вылезла из нее и направилась в морг.

— Что у вас случилось? — произнес ставшую уже дежурной фразу толстый мент, на погонах которого красовалась одна звездочка. Гиттерман сразу про себя его назвал «Звездочкой». По всей видимости, он был в группе за старшего. Так решил Николай Абрамович и не ошибся.

Гиттерман изложил уже выученную наизусть историю с лишним трупом.

Старший мент устало поморщился:

— И что вы от нас хотите?

Николай Абрамович ошалело уставился на Звездочку. Такого вопроса он, никогда не сталкивавшийся напрямую с правоохранительными органами, от доблестных сотрудников милиции не ожидал.

— Да заберите вы его, ради бога! — в сердцах бросил Гиттерман, имея в виду труп.

— Простите, кажется, это ваше заведение занимается хранением трупов, — отпарировал милиционер, делая ударение на слове «ваше».

— Тогда проведите расследование, откуда он взялся. Ну, я не знаю.

Делайте же что-нибудь!

Звездочка невозмутимо бросил:

— Этим мы сейчас и займемся. Давайте осмотрим место происшествия.

— Пожалуйста.

Гиттерман пропустил старшего группы вперед. Сам последовал за ним, указывая дорогу. Замыкали колонну остальные члены следственной группы. Пока шли к трупной, Звездочка все повторял:

— Не понимаю…

Гиттерман периодически вставлял:

— Я сам не понимаю…

— Не перебивайте. Не понимаю, как у вас мог оказаться неучтенный труп.

Может, уборщица бирку случайно оторвала.

— Может… Все может. Но вряд ли.

Звездочка остановился и обернулся к Гиттерману:

— Как это понимать?

— Он не числится даже в книге поступлений.

— Может, завалялся где-нибудь, — не обращая внимания на слова главного, продолжал Звездочка. — Лежал у вас с прошлого года. Про него уже все забыли. А тут провели инвентаризацию и вынули на свет божий. Может такое быть? — И сам же ответил:

— Может.

— Только не у нас, — горячо вступился за свое учреждение Николай Абрамович. — Мы держим марку. Наш морг является образцово-показательным заведением. Здесь за честь считают лежать самые известные и состоятельные горожане. Бывает, что даже из других городов привозят.

— Ну, положим, оказаться здесь никто не мечтает…

Звездочка не успел закончить фразу, потому что в этот момент они вошли в секционный зал. Сняв показания и зафиксировав место происшествия, оперативная группа со словами «Ждите результатов» поспешно удалилась.

Николай Абрамович со вздохом присел на краешек стола, достал носовой платок, вытер пот со лба и произнес: «Ну и ну!», не в силах ничего больше произнести. На Гиттермана смотрело несколько пар глаз работников морга. И уже персоналу Николай Абрамович бросил:

— У вас что, работы нет? Расходитесь по местам!

Все нехотя стали разбредаться.

Дом, где проживала семья Терновских, выделялся среди своих трехэтажных собратьев по Самокатной улице не только фасадом, но и номером. Хотя многие дома в округе имели дроби или буквы, никто не мог сказать, почему этому дали столь странный номер — 50/50. Подростки называли этот дом не иначе как на английский манер — «фифти-фифти». Старики любовно величали дом «полтинником» или «смирновкой», наверное, за крепость одной из разновидностей этой водки. Людям, связанным с торговлей и финансами, больше. нравились «стольник» и «полбакса», хотя происхождение последнего было не ясно.

В тихом жилом микрорайоне, принадлежавшем когда-то одному из военных" гигантов, коих во множестве было в городе, в одном из домов сталинских времен Терновский купил целый подъезд. Убитый, по-видимому, относился к категории деловых людей, пытающихся быть ближе к народу, из которого они не так давно вышли, и всячески демонстрирующих свой демократизм. Сказывалось его прошлое, когда Женька Терновский был обыкновенным пареньком из глухой деревни. Это позднее он поступил на физфак местного университета, там его избрали комсоргом факультета. А затем благодаря своему упорству и трудолюбию Терновский сделал карьеру, став секретарем райкома комсомола одного из районов города.

Внутри ничто не напоминало бывший подъезд стандартного многоквартирного дома с грязными лестницами и разбитыми стеклами. Все было обставлено в соответствии с нормами капиталистического общежития. Кроме того, «буржуйский подъезд», как любовно называли жители дома скромную квартиру Евгения Терновского, имел почти столько же степеней защиты, как американский доллар.

Пройдя через эшелонированную оборону дома, я оказалась в большой комнате, служившей, видимо, гостиной. Навстречу мне вышла жгучая брюнетка лет тридцати пяти, одетая в шикарный домашний халат. У нее были огромные карие глаза с ресницами, как опахала, и роскошный бюст, который наверняка свел с ума не один десяток мужчин.

— Здравствуйте, Татьяна. Меня зовут Маргарита. Я жена, — она замешкалась, — уже вдова… Терновского. Олег предупредил меня о вашем визите.

По выражению ее глаз я поняла, что смерть мужа ее не очень расстроила, а лишь слегка огорчила. Поэтому я .решила действовать открыто.

— Я хотела выразить вам искренние соболезнования, но вижу, что вы в них не нуждаетесь.

— Не вижу смысла притворяться скорбящей любящей женой. Наш брак давно фактически распался. Однако сразу хочу сказать, что я не убивала мужа, да и смысла делать это не было.

Несколько секунд подумав, Маргарита продолжила:

— Мы поженились с Женей рано — в двадцать два года, сразу после окончания университета. Учились вместе с первого курса. Сначала просто дружили.

А когда пришло время обзаводиться семьей, Женя сделал мне предложение.' Я его восприняла как само собой разумеющееся. Хотя, наверное, я Женю никогда не любила. Тогда я считала, что нет более крепкой основы для семьи, чем дружба. Но как оказалось впоследствии, этого недостаточно. Постепенно мы друг к другу охладели. Женя завел себе любовницу, хотя и тщательно скрывал это.

Только ради детей я сохраняла семью. Евгений был прекрасным отцом, он обожал своих детей, особенно сына. Мальчик бы не перенес распада нашей семьи.

— Кому после смерти вашего мужа достанутся его недвижимость и ценные бумаги?

— Мне и моим детям. Женя не оставил завещания.

— А сколько вашим детям лет?

— Елене — пятнадцать, а Костику — двенадцать.

— Значит, самостоятельно они пока не могут распоряжаться своим имуществом. Кому принадлежит контрольный пакет акций банка?

— Моему мужу… принадлежал. — И с грустью добавила:

— Теперь мне и моим детям.

— А кто сейчас управляет банком?

— Юрко — компаньон мужа. Он, кстати, уже пообещал, что возьмет на себя похороны Жени и будет регулярно выплачивать мне проценты по акциям.

— Вернемся к вашему мужу. Во сколько обычно он возвращался домой?

— Как правило, часов в шесть.

— Он после работы ехал сразу домой или заезжал куда-нибудь?

— Куда ехать после работы, решал мой муж, — равнодушно произнесла вдова. — Обычно утром, перед уходом Евгений говорил, во сколько будет дома.

Если задерживался, то звонил с работы.

— Вы не знаете, Евгений Николаевич никуда не собирался в тот день?

— Я никогда не спрашивала его о работе — она меня мало интересовала. На мне было домашнее хозяйство и воспитание детей. Сам муж никогда не рассказывал о своих делах.

— Никто из ваших знакомых или друзей не живет в районе улицы Космонавтов? Может быть, родственники?

— У Жени было мало знакомых, которых он приводил домой и знакомил с семьей. А друзей и того меньше. Из близкого круга, насколько я знаю, все живут в разных местах. У одного — собственный коттедж на окраине города. У другого — квартира в центре. Нет, в такой глухомани никто не живет. А родственников в городе у нас нет.

— Как ваш муж добирался на работу?

— За ним заезжал его личный шофер Русанов Сергей. Иногда, очень редко.

Женя сам садился за руль. А бывало, что добирался на общественном транспорте.

Но это случалось крайне редко.

— В пятницу за вашим мужем тоже заехал шофер9 — Да, все было как обычно.

— Это случайно не его машина под окном? — указала я на авто красного цвета.

— Что вы, это мой «Форд-Эскорт». А муж ездил на черном «БМВ».

Выйдя из подъезда, я решила побеседовать с жильцами дома. Сделать это оказалось нетрудно. Убийство известного всей округе бизнесмена было столь редким для этих мест событием, что весть о нем мгновенно облетела весь поселок и вышла за его пределы. «Буржуйский подъезд» вот уже несколько дней находился под пристальным вниманием жильцов дома номер 50/50. Ни одному официальному, а тем более неофициальному лицу не удавалось пройти туда незамеченным.

Собравшиеся около подъезда охотно включились в беседу. Каждый старался наперебой рассказать все, что — он знал и даже чего не знал о Терновских. Как о любом известном человеке, о банкире и его семье ходили самые невероятные и нелепые слухи. Явные домыслы типа того, что у собаки Терновских вставные фарфоровые челюсти, я сразу отбросила.

Однако встретилось и немало полезной информации. Я узнала, что хотя Евгения Николаевича недолюбливали за его состояние, он был не из числа тех людей, которые с высокомерием относятся к тем, кто стоит ниже их по социальной лестнице. Терновский всегда здоровался с жильцами дома и вел незаметную жизнь.

Наконец, его усилиями дом получил новую систему отопления и свежевыкрашенный фасад, который на следующий же день был «обновлен» местными мальчишками.

Несмотря на это, поступок Терновского снискал банкиру уважение. Поэтому о нем говорили не иначе как «жалко мужика».

Иное было мнение о Маргарите Витальевне. Она явно не относилась к числу домоседок. Как правило, во второй половине дня, а иногда и утром, проводив всех домочадцев, Терновская на своем красном «Форде» уезжала за покупками.

Возвращалась она домой часов в пять вечера. Так было и в прошлую пятницу.

Отправив мужа на работу, сына — в физико-технический лицей, а дочь — в закрытую частную школу, Маргарита Витальевна села в «Форд» и, завернув крутую петлю, помчалась по магазинам.