Глава 3

Когда я покинула дом Милентьевых, было уже почти шесть часов вечера. Чтобы не терять времени, я прямо из машины позвонила по мобильнику Константину Коршунову, чтобы договориться о встрече. Однако дома его не оказалось, и мне пришлось перезванивать в фирму «Дом для вас». Коршунов был там и предложил мне встретиться попозже у него дома, но у меня родилась другая идея.

– А нельзя мне подъехать к вам в фирму? – попросила я. – Заодно посмотреть на нее.

– Ну что ж, – после паузы ответил Коршунов. – В принципе, можно, да и работу я почти закончил. Приезжайте.

– Я буду через двадцать минут, – сообщила я и отключила связь.

По дороге я проанализировала ситуацию и пришла к выводу, что пока мне ничего другого не остается, как знакомиться с окружением Милентьева, разговаривать с людьми и делать предварительные выводы об их отношениях.

Офис риелторской фирмы «Дом для вас» находился в центре Тарасова, в красивом многоэтажном здании, на четвертом этаже. В приемной меня встретила секретарша, которая тут же сообщила своему шефу о моем прибытии и проводила меня в его кабинет.

Константин Коршунов оказался крупным русоволосым мужчиной лет сорока пяти. Волосы его прекрасно сохранились – пышные, волнистые, никакого намека на лысину. Серо-голубые глаза его казались умными и спокойными. Он был одет в черный костюм и белую рубашку с черным галстуком, – видимо, соблюдал траур по погибшему партнеру.

– Добрый вечер, садитесь, пожалуйста, – предложил он густым баритоном. – Честно говоря, не ожидал, что Валентина наймет частного детектива, да еще женщину. Я тут – уж простите! – навел справки и узнал, что у вас богатый опыт. И что самое главное – успешный.

– Да, это верно, – усаживаясь в кресло напротив Коршунова, подтвердила я, не став скромничать. – Надеюсь, что и дело об убийстве Виталия Милентьева я завершу столь же успешно.

Коршунов чуть пожал плечами, и было непонятно – скепсис ли он выразил или пожелал таким образом удачи. Мне показалось, что скорее все же первое.

– Что ж, попробуйте. Вряд ли от этого станет хуже. А что вы хотели узнать от меня? Кстати, вы хотите кофе?

– Да, не откажусь, – кивнула я.

Коршунов нажал кнопку на телефонном аппарате и распорядился принести две чашки черного кофе. Буквально через минуту секретарша уже внесла их и поставила перед мной и Коршуновым.

– Попробуйте, наша секретарша весьма неплохо варит кофе... – сказал Коршунов, и мне почему-то показалось, что он хотел добавить: «Если бы она все остальное делала так же хорошо».

– Да, вкусно, – попробовав, согласилась я. – Скажите мне, Константин... как вас по отчеству?

– Александрович, – подсказал Коршунов.

– Константин Александрович, от кого исходила инициатива встретиться у Милентьева на даче?

– От самого Виталия, – тут же сказал Коршунов.

– А почему именно там? И в такое время? Вы, наверное, виделись днем в офисе?

– В тот день меня не было в офисе, – ответил Коршунов. – Я весь день ездил по городу по разным делам. Освободился я поздно, поэтому и смог подъехать на дачу только к девяти вечера. Виталий же хотел переночевать там один, сказав, что сильно устал за последнее время.

– А что за разговор между вами состоялся? Что вы обсуждали? – уточнила я.

– В первую очередь дела фирмы. Но это не имеет отношения к делу. Понимаете, в последнее время схлынул поток клиентов, хотя фирма работает уже несколько лет, и работает успешно. Мы заслужили хорошую репутацию.

– Да, я слышала о ваше фирме, – вставила я.

– Вот видите, так же, как и я услышал, что вы – лучший детектив Тарасова. Репутация – великая вещь. У вас ведь, наверное, нет отбоя от клиентов? – улыбнулся Коршунов.

– Всякое бывает, – призналась я. – Наступают периоды кризиса, это связано с разными причинами.

– Вот-вот, – подхватил Константин Александрович. – Сами говорите, всякое бывает. Вот и у нас наступил такой неприятный период. Подобное бывало и раньше, но сейчас почему-то клиентов стало совсем мало. Возможно, это связано с тем, что появилось много конкурентов – создаются новые фирмы, услуги их стоят несколько дешевле, чем у нас, и народ на это клюет. Но ведь авторитет этими фирмами еще не наработан, можно оказаться у разбитого корыта, однако люди гонятся за дешевизной... А тут еще вот что стало происходить – некоторые клиенты звонили и сообщали, что отказываются от услуг нашей фирмы, потому что сами решили свои проблемы. Одним словом, нужно было обсудить ситуацию, вот для этого мы и договорились встретиться. Но я уже говорил, что отношения к смерти Виталия это не имеет.

– Я слышала от Валентины Михайловны ваш рассказ о событиях того вечера, но не могли бы вы повторить его для меня? – попросила я. – Я понимаю, что вам пришлось уже говорить это и в милиции...

– Да уж, – усмехнулся Константин Александрович. – Но ничего страшного, расскажу еще раз. Тем более что и рассказывать-то почти нечего. Я подъехал на дачу примерно в половине девятого, Виталий уже был там. Естественно, один. Мы обсудили все, что хотели, и я поехал домой. Он остался там ночевать. На следующий день позвонила Валентина и сказала, что он не вернулся. К вечеру мы вместе поехали туда и обнаружили его труп. Сразу же вызвали милицию, дождались, естественно, ее приезда. Вот, собственно говоря, и все. Хотите еще кофе?

– Да, можно, – согласилась я. – Скажите, а в каком настроении был Виталий в тот вечер?

– Ну, не в самом хорошем, – ответил Коршунов. – Но и не в упадническом. Он выглядел здорово уставшим.

– А отчего?

– Отчего... – задумчиво протянул Коршунов. Он закурил сигарету и посмотрел в окно. Потом, сделав несколько затяжек, повернулся ко мне и сказал: – Давайте-ка я вам по порядку все расскажу.

* * *

Константин Коршунов приехал на дачу к Виталию Милентьеву в половине девятого вечера шестого марта. Остановив машину перед металлическими воротами, он вышел и позвонил. Через некоторое время послышались шаги, и голос Виталия произнес:

– Ну вот, а я тебя уже заждался.

– Только освободился, – ответил Константин.

– Ну давай, загоняй машину, – улыбнулся Виталий, открыв ворота. Это был высокий, худощавый мужчина с продолговатым лицом и сосредоточенными карими глазами. Темные волосы лишь на висках начали седеть. – Можешь, кстати, ее здесь оставить на ночь. Я сегодня, Костя, выпить хочу. Составишь компанию?

– Да нет, знаешь ли, – отказался Константин. – Потом отсюда добираться как? Машину не так просто поймать. Не уверен, что кто-то ночью в город поедет.

– Тоже верно, – согласился Милентьев. – Ну, смотри. Давай, загоняй машину и проходи в дом.

Коршунов загнал машину и пошел к даче. Это было двухэтажное строение из белого кирпича, не очень большое по размеру, но выстроенное со вкусом. Милентьев запер ворота и прошел за другом в дом.

Посреди гостиной располагался круглый стол. На нем стояли коробка с апельсиновым соком, пепельница, лежала пачка сигарет. Милентьев открыл холодильник, достал палку копченой колбасы, сыр в упаковке, банку красной икры, глубокую тарелку с солеными рыжиками и бутылку водки. Выставив все это на стол, он сел в кресло напротив Коршунова и откупорил водку.

– Что там в фирме нового? – спросил тем временем Константин.

– Да ничего, – ответил Милентьев. – Глухо, как в танке. Надо что-то делать с этим, Костя. Ты не думал еще, нет?

– Да я прикидывал, – почесал голову Коршунов. – Рекламу, во-первых, усилить надо.

– Это понятно, – кивнул Виталий. – Может, акцию какую провести? У нас мероприятий никаких не намечается? Спонсорскую помощь можно было бы предложить. В разумных пределах, конечно. Еще одна реклама.

– Я выясню, – коротко ответил Константин.

– Я вот что думаю, – нарезая колбасу, продолжал Милентьев. – Может, это нарочно кто воду мутит? Из конкурентов, например. Пустили слух какой-нибудь, народ купился, вот и не доверяет нам.

– Я думаю, в этом случае неизбежно всплыла бы информация, и мы были бы в курсе, что за слух, – покачал головой Константин. – И вообще, Виталя, мне кажется, ты чересчур сгущаешь краски. Тут же много праздников было, начиная с Нового года. Народ еще не протрезвел толком. И опять – Восьмое марта на носу. Вот к лету снова наплыв пойдет.

– Хорошо бы, хорошо бы, – бормотал Милентьев, наполняя высокую рюмку водкой. – Будешь? – поднял он глаза на Коршунова.

– Да нет, нет, – махнул тот рукой. – Что-то не хочу сегодня. Я закурю лучше.

– Придется одному пить, – усмехнулся Виталий.

– Ничего страшного, – заметил Коршунов. – Ты же, кстати, хотел один сегодня побыть ночью.

– Да, – вздохнул Милентьев и выпил водку.

Закусывать он не стал, а вместо этого тоже закурил сигарету и расстегнул ворот мягкой спортивной рубашки. Сделав пару затяжек, Виталий снова наполнил рюмку. Без лишних слов опрокинув ее содержимое, он начал закусывать колбасой и сыром.

– Не ел ничего почти весь день, – признался он. – Аж зацепило сразу.

– Так поешь, – пожал плечами Коршунов.

– Да что-то и не хочу. Напиться хочу, знаешь ли. Устал я, Костя. Вот и решил один побыть, мысли немного в порядок привести.

– Что у тебя за проблемы с мыслями-то? – спросил Константин. – Неужели из-за этого спада так расстраиваешься? Так это зря, по-моему.

– Не только из-за этого, – вздохнул Милентьев. – Жизнь что-то не радует.

– Ну, это у тебя просто настроение такое. Ты же всегда, наоборот, говорил, что тебе только жить, да радоваться. Жена, дети радость доставляют. Мне-то хуже должно быть – у меня детей нет.

– Это все так, – кивнул Виталий. – Действительно, наверное, настроение плохое... С Вероникой этой развязываться надо...

Коршунов пристально посмотрел на друга и с усмешкой спросил:

– Что, проблемы пошли?

– Да! – махнул рукой Милентьев. – Одни деньги да тряпки на уме. Напрягать она меня начинает, Костя. То купи, это купи... Да не жалко было бы, но за что, спрашивается? Я же знаю, что ей на меня плевать. Поговорить даже не о чем. За секс ее, что ли? Блин, эти нынешние девки молодые думают, что раз они ноги раздвинули, так им теперь до конца жизни обязаны! Тьфу!

Милентьев неожиданно выругался и залпом выпил еще одну рюмку. После этого он нахмурился и замолчал. Константин внимательно следил за его реакцией, потом сказал:

– Ну а ты чего хотел? Этого и следовало ожидать, я же тебя сразу предупреждал. Понятно же, что ей от тебя надо. А ты словно вчера родился.

– Да я понимаю, Костя, – поморщился Милентьев. – Черт его знает... Понимаешь, я вдруг одно время стал чувствовать, что меня все только используют. Это ерунда, конечно, но мне в голову засело. Что детям я нужен, чтобы решать их проблемы, Валентине – ее... Она же в последнее время даже и разговаривает со мной мало, все сериалы смотрит да кроссворды разгадывает... Спать только вместе ложимся, да и то сразу засыпаем. А в зеркало посмотрелся, подумал – старею, что ли? Поэтому и неинтересен никому теперь? Обидно стало... А тут как раз с Вероникой и познакомился. Я, наверное, действительно повел себя как типичный стареющий дурак, но показалось мне, что она с интересом меня слушает, прямо рот раскрыв. К тому же ноги у нее какие, если бы ты видел! Сам понимаешь, как это действует!

Коршунов усмехнулся.

– Ноги – это понятно, – заметил он. – Но зачем же так неосторожно?

– Да понимаю, понимаю! – с досадой сказал Милентьев. – Не надо было, по крайней мере, в квартиру ее поселять, но она просила, жаловалась, что в общаге живет. Ну, я и пожалел. Думал, что Валентина не узнает. А она узнала. Хорошо хоть громкого скандала не закатила, детей впутывать не стала! Я все боюсь теперь, что, не дай бог, они все-таки узнают... Надька рыдать начнет, Маринка вообще разговаривать перестанет – ты ж ее характер знаешь. Да и Алексей... Понятно, что все они на стороне матери будут в этой ситуации. На черта мне это нужно?

– Так поговори со своей Вероникой и все объясни. Скажи, что разрываешь отношения с ней, – посоветовал Коршунов. – Что там особо объяснять-то? Пусть спасибо скажет, что и так пожила бесплатно.

– Да, надо, надо, – кивал Виталий, наливая водку в рюмку. – Вот после праздника мы с ней встретиться должны, тогда и скажу. Сразу скажу. Черт! Только бы Валентина снова туда не пошла, только бы скандал не закатила... Чем черт не шутит – возьмет еще да на развод и на раздел имущества подаст, семью разрушит... А если она детям скажет? Тогда вообще...

– Трясешься? – улыбнулся Константин. – Кто же виноват, сам себе геморрой нажил.

– Сам, сам, – уныло соглашался Милентьев. – Да разве я думал... Да-а! – Он с досадой осушил рюмку и хмуро обхватил руками голову.

– Ладно, хватит тебе убиваться. По сути, ерунда все это. Разруливай поскорее, и все проблемы решатся, – посоветовал Константин. – А Валентине подари что-нибудь пооригинальнее, вообще постарайся с ней отношения наладить. Уверен, что простит она, все-таки столько лет вместе прожили, детей трое...

– Да... – кивнул Милентьев. – Да кто ее знает? Валентина, если обидится, месяцами потом помнит, дуется...

– А дети как поживают? – решил отвлечь друга от мрачных мыслей Коршунов.

Милентьев сразу оживился:

– Да у детей порядок полный. Маринка учится, работает, еще и на дискотеки успевает ходить... Кавалер какой-то у нее появился. Молодец девка выросла! У Алешки тоже все хорошо, скоро заканчивает институт.

– Невесту не приводил еще? – поинтересовался Коршунов.

– Да приводил как-то, я плохо ее запомнил, мельком видел. Валентина говорит, что спрашивала у него, он сказал, что пока ничего серьезного. Да успеет сто раз, двадцать два года всего парню. У Надежды вот непонятно... Не нравится мне этот очкарик ее, и все тут! Мямля какой-то...

– Да ладно тебе, – примиряюще сказал Константин. – Ей ведь хорошо. А то надавишь на нее, вообще одна останется, будет потом всю жизнь тебя упрекать, что ты ей судьбу поломал. Пусть сама разбирается, девка взрослая. Ну и что, что очкарик? Может, жить нормально будут.

– Да не в том дело, что очкарик... – начал было Виталий, но Коршунов перебил:

– Погоди ты, может, она сама его бросит. Он же тебе не мешает?

– Да ладно, бог с ним! – махнул рукой Милентьев. – Ерунда все.

– Ты как себя сейчас чувствуешь-то? Успокоился немного?

– Ты знаешь, да, – ответил Виталий. – Вот поговорил с тобой, выпил – легче стало. Все это чушь на самом деле, надо решать скорее все проблемы да дальше жить нормально.

– Ну и отлично. – Константин посмотрел на часы. – Так, Виталя, я поехал, завтра вставать рано. И ты давай не засиживайся допоздна, а спать ложись. И утром домой езжай, не нужно тебе одному торчать, тогда и мысли глупые приходить не будут.

– Хорошо, хорошо, – кивнул Милентьев. – Я вот допью сейчас да лягу.

Он проводил Константина до машины, махнул ему на прощание и запер ворота.

* * *

– То есть вы уехали в первом часу ночи и больше на дачу не возвращались? – уточнила я, когда Коршунов закончил рассказ.

– Нет, зачем мне возвращаться? Я домой поехал, – сказал Константин Александрович.

– Понятно. Скажите, а сами вы как думаете, мог ли кто-то из ваших знакомых убить Виталия?

– Да кто? – развел руками Коршунов. – Меня эта новость просто в шок вогнала, я даже и предположить ничего подобного не мог...

– А что, если кто-то действительно копает под вашу фирму? – спросила я.

– Но зачем для этого убивать директора? Фирма все равно осталась, она продолжает свое существование. Какой смысл его убивать? Он же не один здесь работал.

– А кто еще, кстати, здесь работает?

– Ну не считая нас с Виталием, еще Софья Давидовна Ройзман, это наш бухгалтер. Очень грамотная женщина, никаких претензий по работе к ней нет. Правда, характер у нее не сахар, но это уже, как говорится, частности. Главное, что ей можно доверять. Еще, естественно, работают несколько риелторов. Но им-то какой смысл? И потом – кто из посторонних мог знать, что Виталий будет на даче в это время? И способ убийства... Да нет, все это мне кажется маловероятным.

– Кстати, – подняла я палец. – В самом деле, кто мог знать, что вы в тот вечер встретитесь на даче?

– Не знаю, но думаю, что никто. Во всяком случае, я никому не говорил. Если только сам Виталий... Но я даже не могу представить кого-то постороннего, кому это выгодно.

– А не постороннего? – прямо спросила я.

– Я понимаю, о чем вы говорите, – кивнул Коршунов. – Да, формально смерть Виталия выгодна многим его близким людям – жене, детям, даже отчасти сестре жены... Но поймите, что это лишь формально! Зачем кому-то из них его убивать, раз уж мы рассматриваем эту фантастическую версию? Валентине, например, зачем? Она давно не работает, живет безбедно, любовников у нее нет – это если предположить, что она хотела жить с другим, а Виталий ей в этом мешал. Зачем ей лишать себя мужа, который о ней заботится и приносит деньги? Сама она, кстати, не умеет их зарабатывать. Ее сестра Галина? Она, конечно, что-то там получит после смерти Виталия, но опять – не настолько она бедствует, чтобы таким образом заполучить эти деньги. У нее своя квартира, Валентина материально ей помогает. Если бы ей на что-то понадобилась крупная сумма, ей достаточно было бы попросить у Виталия или Валентины, и они бы дали без разговоров. Так что и ей нет смысла! Просто я хорошо осведомлен об отношениях внутри этой семьи, потому и говорю так уверенно, – пояснил Коршунов. – Что касается детей, то я даже обсуждать это не хочу. Зачем убивать отца, который заботится о них? Денег им и при жизни его хватало. Машина? Если бы Алеша захотел, Виталий и сам бы ему ее купил, но он и не заикался даже об этом. Он вообще далек от техники. Не знаю, кто мог это сделать, – заключил Коршунов, грустно качая головой.

– А Вероника Балашова, что вы о ней можете сказать? – спросила я.

– О ней я даже и говорить не хочу, потому что там и так все понятно, – усмехнулся Константин. – Обычная история. Молодая девушка, не имеющая, кстати, ничего, кроме молодости и привлекательной внешности, продает себя уже не очень молодому, но обеспеченному человеку. Ей убивать и вовсе смысла нет, потому что Виталий был далеко не дурак и, естественно, ничего ей не завещал. На что ей было рассчитывать? После его смерти она просто вылетит из этой квартиры и останется без средств к существованию. Вот и все. А на то, чтобы найти другого такого стареющего дурака – уж простите за грубость! – нужно время. Нет, искать надо где-то в другом месте, в другом... – задумчиво проговорил Коршунов.

– Что ж, сначала мне предстоит подумать, чтобы понять, в каком, – вздохнула я и улыбнулась невесело. – А сейчас мне пора.

– Если что будет нужно, обращайтесь, – подал ей на прощание руку Коршунов.

Сев в машину, я поехала домой, думая по дороге, каков же должен быть мой следующий шаг. Наверное, стоит все-таки ознакомиться с материалами дела, напрячь для этого кого-то из друзей в милиции... Хорошо бы, если бы делом об убийстве Милентьева занимался кто-то из моих знакомых. Хотя вряд ли я узнаю что-то кардинально новое из материалов дела, но ведь нужно что-то предпринимать! Пока других путей я не видела. Я набрала на-удачу номер Андрея Мельникова. Тот, как оказалось, был занят по уши, но собщил мне, что дело об убийстве Милентьева расследует отдел Володи Кирьянова, моего давнего приятеля Кири, как я его по-свойски называла. Я позвонила Володе, и тот сказал, что я могу завтра с утра подъехать в отделение, он со мной переговорит. Успокоенная, я поблагодарила его и отправилась домой.

Однако на следующий день я не успела сразу поехать в милицию, как планировала. Помешал этому телефонный звонок от Валентины Милентьевой. Голос ее звучал взволнованно и растерянно.

– Татьяна, у нас тут неприятное событие... Господи, я так и знала, что что-нибудь еще непременно случится! Но это вообще ни в какие ворота...

– Что произошло? – быстро спросила я.

– Понимаете, пропала одна вещь... Пистолет, – понизила голос Милентьева.

– Чей пистолет? – уточнила я.

– Виталия, у него был пистолет. А теперь его нет!

– Подождите, Валентина Михайловна, я сейчас сама приеду, и мы поговорим на месте, – сказала я и пошла собираться.

Пропажа пистолета, который, оказывается, был у Милентьева, меня сильно удивила и даже насторожила. Такие исчезновения обычно влекут за собой весьма печальные последствия.

«Не стоит пока нагонять страсти», – успокаивала я себя, сидя за рулем по дороге к дому Милентьевых.

Валентина Михайловна была очень бледной, когда открыла дверь. Бледность лица, а также воспаленные веки сразу бросились мне в глаза.

– Проходите, – проговорила она слабым голосом и отступила в глубь прихожей. – Я, наверное, скоро в больницу попаду.

Валентина Михайловна провела меня в гостиную и предложила кофе, от которого я отказалась – не хотелось тратить время.

– Пистолет хранился в доме, как я понимаю, – начала я.

– Да, – подтвердила Милентьева. – Он лежал у Виталия в кабинете, в ящике письменного стола. А сегодня я заглянула туда и обнаружила, что его нет!

– А какой он был марки?

– «Беретта», кажется, – проговорила Милентьева.

– Он был зарегистрирован?

– Да, конечно, – испуганно закивала Валентина Михайловна.

– На имя вашего супруга? – уточнила я.

– Да, на имя Виталия, – подтвердила вдова.

– И когда вы видели пистолет в последний раз? – спросила я.

– Да вчера только! Мне нужны были бумаги Виталия, поэтому я и заглянула в его стол. Вчера пистолет был на месте, это совершенно точно! А сегодня нет.

– А в милицию вы сообщили? – спросила я.

– Нет, – растерялась Милентьева. – Я хотела сначала посоветоваться с вами...

– В милицию о пропаже такой вещи сообщить нужно непременно, – твердо сказала я. – А что говорят члены семьи по этому поводу?

– В том-то и дело, что я ни с кем не смогла поговорить! Марина с Алешей с утра ушли в институт, Надя на работу, Галина еще вчера уехала к себе, не ночевала у нас... Так что я и посоветоваться-то ни с кем не могла.

– Возможно, в таком случае и рано бить тревогу, – задумчиво проговорила я. – Но все же после разговора со всеми милицию надо известить. А еще лучше прямо сейчас, пусть даже это окажется ложной тревогой.

– Неужели вы хотите сказать, что пистолет мог взять кто-то из детей? – Валентина Михайловна испуганно подняла брови. – Но зачем? Они никогда не делали этого раньше! Этого просто не может быть!

– Всем членам семьи было известно о том, что пистолет хранится в доме в ящике стола?

– Ну, дети, по-моему, знали. Мы не думали, что это нужно скрывать от них, – недоумевала Валентина Михайловна.

– Скажите, а кто-нибудь из посторонних был у вас вчера дома?

– Ну... Вчера же поминки были. Конечно, много было народа.

Я уточнила для себя кое-что:

– А почему вы решили провести поминки дома, а не где-нибудь в кафе? Чья это была идея?

– Моя. Точнее, мы вместе с Галиной решили, что лучше дома. Площадь позволяет, к тому же Галина на кладбище не ездила, оставалась дома готовить. И еще мы наняли двух женщин, чтобы помогли, вы их видели вчера.

– Они впервые у вас в доме? – спросила я.

– Да, я же говорю, из фирмы пригласили, никогда раньше их не видели.

– А когда именно вчера вы видели пистолет? До поминок или после? – задала я следующий вопрос.

– До, это совершенно точно. Потом мне было не до этого. Я заглянула в стол утром, взяла кое-какие документы. А сегодня утром снова полезла, и пистолета уже не было.

Взгляд Валентины Михайловны был полон отчаяния.

– Как я помню из ваших слов, вчера к вам также заходил и ваш бывший муж Анатолий?

– Да, но он... Он был всего несколько минут, и зачем ему пистолет Виталия? – Милентьева развела руками.

– Я пока всего лишь определяю круг людей, которые в принципе могли взять оружие, – сосредоточенно нахмурив брови, пояснила я. – Скажите, ваш бывший муж находился в квартире вне поля вашего зрения какое-то время?

– Да, он ждал меня внизу, пока я поднималась наверх, к гостям.

– А кабинет вашего мужа тоже находится внизу?

– Да... – растерянно сказала Валентина Михайловна.

– Что ж, это еще ничего не доказывает, и все нужно проверять. А сейчас я советую вам все же позвонить в милицию и сообщить о пропаже пистолета.

Я поднялась с кресла и направилась к двери.

Прямо из машины я позвонила Кирьянову и извинилась за то, что не смогла приехать к назначенному времени. Володя не выразил своего недовольства и сказал, что я могу подъехать прямо сейчас.

– Забываешь старых друзей, забываешь! – шутливо погрозил пальцем Володя при моем появлении. – Раньше, почитай, ни одно дело без помощи Кири не обходилось, а, Таня? А теперь что? Сколько мы уже не виделись, ты и не позвонишь даже...

– Времени не было, Киря, – оправдываясь, сказала я. – Все работа, работа... Вот весна наступила, скоро лето, тогда, думаю, свободнее буду.

– Ладно, ладно, – отмахнулся Кирьянов. – Как будто я поверю, что ты приехала, чтобы меня с весной поздравить. Я, кстати, тебе звонил позавчера по поводу праздника, тебя дома не было. Ну, а теперь говори, какое из криминальных дел Тарасова не дает тебе спать на сей раз?

– Дело Милентьева, – ответила я.

– Знаю, знаю... Мои ребята его ведут, так что я в курсе. И кто тебя нанял?

– Жена его просила помочь, – сказала я. – Мне бы с материалами ознакомиться, ну и посоветоваться заодно.

Володя за то время, что мы не виделись, как мне показалось, несколько поправился, о чем я тут же с улыбкой ему и сообщила.

– Где это? – попробовал возмутиться Киря и втянул живот. – Это ты нарочно язвишь!

– Это все от сидячей работы, – продолжала улыбаться я.

– Да уж, растолстеешь от такой зарплаты, мать ее! – выругался Кирьянов и покачал головой. – Ответственности больше стало, а толку нет. С этим Милентьевым еще торопят! А у меня это дело вообще в голове не укладывается. Я бы еще понял, если б его застрелили, но отравить? Франция какая-то средневековая!

– Но отравление – очень простой способ убийства, – попробовала возразить я.

– Не скажи, не скажи, – не согласился Кирьянов. – Для этого как минимум нужно быть знакомым с намеченной жертвой, чтобы человек впустил тебя в дом и усадил за стол, да еще отвлекся настолько, чтобы ты успел подсыпать ему яд в бокал. А сделать это мог лишь один человек – некто Коршунов. Не хотел ведь я его отпускать, не хотел! Не понравился он мне.

– Я уже с ним познакомилась, и на меня он произвел приятное впечатление, – высказала я свое мнение.

– По-моему, все преступники поначалу не кажутся злодеями, – хмыкнул Кирьянов. – Большинство, во всяком случае. На вот, почитай! – Он придвинул мне папку с материалами дела.

В принципе, ничего нового я не узнала, за исключением того, что отравлен Виталий Милентьев был крысиным ядом. Все опрошенные показали, что ничего не слышали о том, что Милентьев собирался встретиться на даче с кем-то еще, кроме Коршунова, и что явных врагов у него не было. Завещание его было составлено три года назад и с тех пор не менялось.

– Да, негусто, – захлопывая папку, констатировала я.

– А я тебе что говорю! – подхватил Кирьянов. – Коршунова скорее всего это работа.

– Знаешь, я могу тебе сообщить кое-что еще, – усмехнулась я. – Во-первых, нужно проверить алиби некоей Вероники Балашовой. Хотя, вероятно, оно подтвердится.

– Это еще что за птица? – нахмурился Володя.

– Это любовница покойного Милентьева, проживала в его квартире. Вернее, в квартире его дочери...

– Во дает мужик! – не удержался Кирьянов.

– Не перебивай, пожалуйста. Она, наверное, с той квартиры уже съехала, у меня есть адрес общежития, куда она собиралась пойти. Хотя бы для проформы алиби надо проверить. И еще одно. Сегодня мне позвонила вдова Милентьева и сказала, что у них пропал пистолет, принадлежавший ее мужу. Я ей посоветовала позвонить в милицию, так что скорее всего она должна будет это сделать. Возможно, это обстоятельство что-то и прояснит для тебя, но меня оно пока лишь запутывает. – Я, нахмурившись, покачала головой.

– Да уж... – только и смог сказать Кирьянов. – Интересное дельце получается...

– А ты не любишь интересные дела? – улыбнулась я.

– Нет, – категорически ответил Кирьянов. – Для меня это, знаешь ли, не игра в частного детектива, а работа. И я люблю, чтобы все четко и оперативно – по горячим следам провели работу, тут же взяли с поличным, записали признание, передали дело в суд. Все. Загадки запутанные я не люблю. От них седые волосы и начальство придирается.

– Ладно, надо мной начальства нет, так что я попробую поразгадывать, – сказала я и поднялась со стула. – Как проверишь алиби Балашовой, позвони мне, хорошо?

Кирьянов кивнул и погрузился в мрачные мысли, видимо всплывшие после воспоминания о нетерпеливом начальстве. Я же села в машину и задумалась над тем, что делать дальше. И решила, что сначала нужно хорошенько обдумать дело Милентьева...

Пожалуй, впервые в моей практике случилось такое, что после выяснений подробностей жизни убитого у меня не возникало совсем никаких версий. Мне просто нечего пока было отрабатывать. Я вздохнула и, выйдя из машины и поставив ее на сигнализацию, направилась к ближайшему кафе. Там я заказала двойную порцию кофе, в надежде, что кофеин поможет мне хотя бы определиться, чем или кем заниматься дальше.

«Скорее всего, это кто-то со стороны, – рассуждала я, сидя за столиком в углу и отпивая горячий кофе маленькими глоточками. – Из близкого окружения пока что-то никто не прорисовывается. А что, если это связано как раз с застоем в их фирме? Но Константин Коршунов уверен, что конкурентам устранение директора „Дома для вас“ ничего не принесет, и он, пожалуй, прав. Это не конкуренты. Но это вполне может быть другой человек, связанный с профессиональной деятельностью Милентьева. Какой-нибудь сотрудник его фирмы, например... Но мотив? А мотив может быть и невидимым на первый взгляд. И, наверное, следует поговорить на эту тему с тем же Коршуновым. Он ведь в курсе всего, что происходит в фирме. Может, была какая-то история, которой Константин не придал значения? Вот это и следует выяснить».

Не теряя времени, я прямо в кафе набрала по мобильнику рабочий номер Константина Коршунова. Он оказался на месте. Мой голос Коршунов сразу узнал:

– Татьяна Александровна, добрый день. Что, какие-то новости?

– Боюсь, что нет, – разочаровала его я, не став упоминать про пропажу пистолета из дома Милентьевых. – Просто у меня к вам вопрос. Но по телефону я не хочу его задавать...

– Так о чем речь? Подъезжайте ко мне. Время для ответа на один вопрос у меня найдется, – засмеялся Коршунов.

Я поблагодарила его и во второй раз отправилась в фирму «Дом для вас». В кабинете Константина Коршунова ничего не изменилось со вчерашнего дня. И предложение Константина насчет кофе опять имело место. Правда, на сей раз я отказалась от предложенного напитка, поскольку только что утолила потребность в кофеине.

– Итак, слушаю, – положив руки на стол, сказал Константин.

– Скажите, не было ли в последнее время каких-нибудь инцидентов, связанных с кем-то из сотрудников вашей фирмы? Может быть, кто-то из них имел, что называется, зуб на Милентьева? – начала я.

– Зуб настолько большой, чтобы убить Виталия, нет, – твердо ответил Коршунов, но я не отставала:

– А все-таки? Может быть, на первый взгляд и не очень большой?

– Ну... – Коршунов замолчал, неопределенно разведя руками.

Он молчал несколько секунд, затем произнес:

– Понимаете, мне бы совершенно не хотелось примешивать к этой истории дела, которые к ней не относятся. Мало ли что было в фирме, это все чушь.

– Константин Александрович, – вложив в интонацию своего голоса как можно больше убедительности, сказала я, – у меня не раз бывали ситуации, когда то, что казалось на первый взгляд мелочью, впоследствии приобретало решающее значение. Поэтому расскажите, если что-то знаете. Поверьте, зря я никого обвинять не буду. Да у меня и не получится, если человек ни при чем, согласитесь...

Коршунов помолчал еще чуть-чуть, затем с легким вздохом сказал:

– Ну хорошо. Была у нас не очень приятная история в недалеком прошлом. Один сотрудник нашей фирмы повел себя недобросовестно, и его пришлось уволить. На прощание он накричал в лицо нам с Виталием всяких гадостей и ушел, хлопнув дверью. Это единственный неприятный инцидент, который я могу вспомнить. Но сразу вам скажу, что убивать Виталия смысла у него не было, к тому же он не из той породы. Мужик, конечно, с гнильцой и в принципе способен на любую пакость, но не на убийство.

– Почему? – поинтересовалась я. – Почему вы так уверены?

– Потому что хорошо его знаю. Такие действуют подленько, исподтишка. Открыто же они максимум что могут, так это словесно облить вас грязью, оскорбить. Что он и пытался сделать перед уходом, – пояснил Константин.

– А как сложилась судьба этого человека после того, как вы его уволили? – спросила я.

– Понятия не имею. Я его больше ни разу не видел и не интересовался. – На лице Коршунова появилось холодное равнодушие.

– А сколько времени прошло с тех пор, как его уволили? – методично задавала свои вопросы я.

– Около двух месяцев где-то или чуть меньше, – помолчав, ответил Константин.

– Вы извините меня, Константин Александрович, – торопливо проговорила я, – но вы сказали, что хорошо знали этого человека. Он что, долго у вас работал? У вас были доверительные отношения? И почему вы взяли его на работу, если знали, что он, по вашему выражению, «с гнильцой»?

Коршунов, нахмурившись, молчал, и было видно, что эти вопросы ему неприятны. Тогда я прямо сказала:

– Константин Александрович, мне нужно знать имя и фамилию этого человека. И вообще все, что вам о нем известно.

– Татьяна Александровна, я уже говорил... – начал Коршунов, но я его перебила:

– Да-да, я помню все, о чем вы говорили, и я вас прекрасно поняла. Но все же?

Коршунов издал глубокий вздох.

– Его зовут Семен Борисович Ройзман, – отчеканил он и замолчал.

Я сразу же вспомнила свой первый разговор с ним в этом же кабинете и фамилию Ройзман, которую уже слышала.

– Помнится, вы говорили, что бухгалтером у вас работает женщина по фамилии Ройзман. Она случайно не родственница этого Семена Борисовича?

Я пристально посмотрела в глаза Коршунову.

– Да, это его жена, – вынужден был признать Константин Александрович. – Потому-то я и знаю его давно. С самой Софьей мы вместе учились в институте, и к ней у меня претензий нет. Резковатая, жестковатая, порой чересчур прямолинейная, но она отличный специалист. И доверяю я ей практически так же, как самому себе. А вот ее муженек... Он совсем другой...

– Почему же вы взяли его на работу?

– Исключительно из уважения к Софье. Хотелось ей помочь. Но... Семен отплатил подлостью и нам, и своей жене. Софья потом очень переживала, уволиться хотела вслед за муженьком, но мы с Виталием ее отговорили. Она же здесь ни при чем.

– Скажите, а этот Семен Борисович вообще мстительный человек? – спросила я.

– Если вы считаете, что он из мести решил отравить Виталия, то это ерунда, – махнул рукой Коршунов. – Во-первых, он трус. Во-вторых... Господи, тут столько всяких «во-вторых» и «в-третьих», что я даже продолжать не хочу!

– А Софья Давидовна сейчас на месте?

– Вот о чем бы я вас попросил, Татьяна Александровна, так это не приставать к Софье, – поморщился Коршунов. – Поверьте, она здесь абсолютно ни при чем. Да и ее муж тоже. И вообще это давняя история.

– Не такая уж и давняя, – заметила я. – Всего около двух месяцев прошло. Как раз достаточный срок, чтобы подготовить преступление. И вы меня простите, Константин Александрович, но я не ерундой занимаюсь, а веду расследование убийства вашего друга. Поэтому всякие игры в деликатность здесь неуместны. Если вы не позволите мне переговорить с Софьей Давидовной здесь, я сумею это сделать в другом месте.

– Да ради бога! – с досадой махнул рукой Коршунов. – Беседуйте, она у себя в кабинете, третья дверь направо. Я просто боюсь, что время вы зря потратите.

– Кстати, а как именно недобросовестно повел себя ваш бывший сотрудник? – спросила я, но Коршунов уже не хотел продолжать разговор.

– Вот у Софьи Давидовны и поинтересуйтесь, – напутствовал он меня. – Если захочет – расскажет. Но, зная ее, думаю, что она вообще откажется с вами разговаривать.

– Там посмотрим, спасибо, – отозвалась я и вышла из кабинета.

Итак, хотя бы какая-то версия наметилась. И я незамедлительно принялась за ее разработку. Постучав в дверь нужного кабинета, я толкнула ее и прошла внутрь. За столом сидела худощавая женщина лет сорока, брюнетка, с резкими чертами лица и большими черными глазами. Они были пронзительными, жгучими, как угольки, и какими-то неприятными. Вообще черты лица этой женщины трудно было назвать миловидными. Завитые волосы спадали ей на плечи, одета она была в бежевый пиджак и длинную коричневую юбку. Женщина, держа в руках остро заточенный карандаш, что-то отмечала в отпечатанном списке.

– Вы ко мне? – удивленно приподняла она тонко выщипанные полоски бровей.

– Если вы Софья Давидовна, то к вам, – сообщила я.

– Я Софья Давидовна, что вы хотели? – скороговоркой проговорила Ройзман, не приглашая меня войти и присесть. Я понимала, что бухгалтеру риелторской фирмы наверняка нечасто приходится общаться с клиентами, это обязанность самих риелторов, ну, и еще руководство может что-то пояснить в сложном вопросе. Поэтому Софья Давидовна и не понимала, что могло привести к ней в кабинет незнакомую девушку.

– Вообще-то я расследую убийство вашего директора Виталия Милентьева, – не стала я кривить душой, поскольку в данной ситуации это было совершенно неуместно.

– Да-да, я что-то слышала об этом, – сдвинув брови, кивнула Ройзман. – Естественно, я не о смерти Виталия говорю, а о вас. Костя что-то такое говорил насчет частного детектива, я не вникала...

– Почему? – теперь немного удивилась я. – Вас не волнует убийство вашего директора?

– Девушка, не нужно переворачивать все с ног на голову, – с легким раздражением отозвалась Ройзман. – Я имела в виду, что мне не очень интересна деятельность частного детектива.

И она открыто посмотрела мне в глаза.

– Отчего же? – не смутилась я. – Вы не хотите знать, кто отравил Виталия Алексеевича?

– Как раз это я бы очень хотела знать! – заявила Софья Давидовна. – Только я не отношусь к вашей профессии всерьез. И мне, честно говоря, даже непонятно, почему вы взялись этим заниматься. Вы что, и правда рассчитываете что-то узнать?

– А почему нет? – усмехнулась я, хотя на лице бухгалтерши не было и тени улыбки. Более того, она смотрела на меня не очень-то дружелюбно.

– А вы вообще-то знаете, как это делать? – в упор спросила Софья Давидовна.

– Вообще-то я закончила юридический институт и работала в прокуратуре, – отчеканила я. – Но суть даже не в этом, а в том, что я уже много лет занимаюсь частным сыском. Не хочу хвастаться перед вами, но за это время в моей практике не было ни одного нераскрытого преступления. А их количество исчисляется десятками. И рекомендации у меня самые надежные. Кстати, именно поэтому мне доверилась и семья Милентьева, и ваш начальник Константин Коршунов.

Ройзман недоверчиво оттопырила нижнюю губу, потом взяла себя в руки и произнесла уже более мирным тоном:

– Ну хорошо, а что же вы от меня-то хотите узнать?

– А у вас нет предположений насчет того, кто мог желать смерти вашему шефу? – спросила я.

– Какие у меня могут быть предположения?! – Софья Давидовна всплеснула руками, и острие карандаша описало в воздухе круг. – Я же просто работаю здесь, понимаете? Я выполняю свою работу и больше ни во что не лезу! Я не люблю сплетен, девушка, простите, не знаю вашего имени-отчества.

– Татьяна Александровна Иванова, – представилась я.

– Так вот, Татьяна Александровна, боюсь, что ничем не смогу вам помочь в вашей деятельности.

– Но я же не прошу вас разносить сплетни, – пожала я плечами, по-прежнему стоя у порога, поскольку Софья Давидовна так и не приглашала меня пройти. И я прекрасно понимала, что ей хочется как можно скорее завершить общение со мной. – Я просто хотела узнать ваше мнение о Виталии Алексеевиче как о человеке, а также о том, не было ли у него реальных врагов. Не просто слухи, что кто-то из сотрудников в курилке вчера обозвал его, скажем, козлом, а реальные факты.

– Ну слухами из курилки я и не располагаю, – махнула рукой Ройзман, – поскольку не курю. И вообще с персоналом стараюсь не сближаться и не болтать о личном. Я вам уже говорила, что я здесь в первую очередь работаю. И во вторую очередь тоже работаю. А все остальное... От всего остального я далека. С Виталием мы были знакомы довольно давно, никаких претензий к нему у меня нет, ни как к человеку, ни как к руководителю. И думаю, что наша фирма вообще тут ни при чем.

– А вот Константин Александрович упоминал о некотором спаде клиентов в последнее время. Вы, как опытный бухгалтер, с чем это можете связать?

Ройзман помолчала какое-то время, потом ответила:

– Как вы, наверное, заметили, я бухгалтер. И занимаюсь учетом, цифрами. Анализ не входит в мои обязанности. Но, как человек с опытом, могу высказать свое мнение: это обычное временное явление. И подобное бывает практически везде. Это же рынок! Сегодня покупают – завтра нет. Послезавтра опять покупают. Так что связывать это обстоятельство со смертью Виталия Алексеевича просто неразумно. А что касается недоброжелателей... – Софья Давидовна сделала паузу, после чего продолжила: – Лучше поищите среди его близких.

Я, признаться, несколько оторопела, не ожидая ничего подобного от Софьи Давидовны.

– Вы имеете в виду его семью? – наконец уточнила я.

– А кого же еще? – прищурившись посмотрела на меня бухгалтерша. – Ведь обычно своих родных и травят, верно? И потом, насколько мне известно, Виталий Алексеевич на даче был один, если, конечно, не считать Костю. Кто еще мог туда попасть и отравить его?

Рассуждения Софьи Давидовны совпадали с моими, и я не могла не признать их разумности.

– Скажите, а вы были вчера на похоронах? – поинтересовалась я.

– Разумеется, – отрезала Ройзман. – Как я могла не пойти? Это было бы просто...

Она замолчала, пощелкав пальцами в воздухе, не находя нужной формулировки.

– Одним словом, не пойти было недопустимо. И вот там-то я и обратила внимание, что его семья не очень-то скорбит по Виталию, – покачала головой Софья Давидовна.

– И в чем же это выражалось? В том, что люди не бились в истерике, не причитали?

Ройзман строго сдвинула брови и нахмуренно посмотрела на меня:

– Девушка, если вы станете иронизировать, я вообще могу не продолжать! Кажется, я не напрашивалась на разговор с вами!

Мне ничего не оставалось делать, как извиниться перед Софьей Давидовной, и еще я подумала про себя, что у этой женщины и впрямь тяжелый характер. Я не знала, конечно, какой она была в кругу своей семьи, но если такой же, как сейчас, то тогда ее родным приходится несладко. А впрочем, это могла быть маска, которую она надевает в присутствии посторонних людей. Хотя... Константин Коршунов, который не был для нее посторонним, тоже говорил о сложностях в общении со своей давней знакомой.

– Продолжайте, пожалуйста, Софья Давидовна, – попросила я.

– Так вот, – удовлетворенно кивнула Ройзман. – Дело не в истерике, а в искренности переживаний. Вдова-то как раз плакала, пила корвалол и все норовила упасть в обморок. Да только не верилось мне, что это всерьез. Как-то чересчур театрально. А сестра ее как клушка хлопотала, лекарство подливала, но я заметила, что она строго за всем следит, чтобы, не дай бог, не переплатить. Хотя хоронили Виталия вовсе не на ее деньги, а ее лишь этот вопрос и беспокоил. Правда, она на кладбище не ездила, но нос везде совала, еще когда Виталия не увезли. А потом, уже на поминках, она и за женщинами нанятыми постоянно следила, все указывала им, как и что надо делать.

– Ну может быть, она просто практичный человек, – предположила я. – Мне, кстати, она именно такой и показалась. И вообще, к сожалению, сейчас дело обстоит так, что многие похоронные службы норовят нажиться на горе людей, заставляют их переплачивать за свои услуги в несколько раз, потому что умело играют на чувствах. Человек, потерявший кого-то из родных, находится почти в шоке, ему не до того чтобы препираться насчет оплаты. Вот многие этим и пользуются. А Галина Михайловна, видя, что ее сестре не до этого, взяла заботу на себя. К тому же Виталий Алексеевич был ей не так близок, как жене и детям. Ей проще было сохранять здравый ум.

– Я рассказала то, что видела своими глазами, – упрямо произнесла Софья Давидовна. – Не думайте, что все это нарисовало мое воображение, в том, что касается страсти к деньгам, я хорошо разбираюсь, – усмехнулась она. – Не зря бухгалтером столько лет работаю. Я, например, почти стопроцентно могу определить, способен ли данный человек украсть что-либо или нет. Хотя в ситуации с Виталием это ничего не прояснит, поскольку тут я не имела в виду никого из его близких.

– То есть в том, что Галина Михайловна не способна ничего украсть у своей сестры, вы уверены?

– Это уже опять будут домыслы, а я вам рассказываю только то, что конкретно видела. Наговаривать ни на кого я не стану, я и так достаточно вам сообщила. А это уже теперь ваше дело – анализировать и делать выводы, вы же частный детектив без брака в работе!

Я пропустила ее колкость мимо ушей и решила перейти к волнующему меня вопросу:

– Софья Давидовна, я вам весьма благодарна за откровенность, и мне бы хотелось столь же откровенно с вами поговорить не только о Виталии Алексеевиче, а и о вашем супруге.

Женщина вздрогнула и чуть не выронила карандаш.

– А это вам зачем? – пристально посмотрела она на меня. – При чем здесь мой муж?

– Но ведь он же тоже работал тут, – проявила я собственную осведомленность. – И был уволен после не очень красивой истории.

– Откуда вы знаете? Кто вам сказал? Зачем вы приплетаете сюда моего мужа? – набросилась на меня бухгалтерша. – Зачем вы морочили мне голову своими расспросами, если пришли ко мне только для того, чтобы узнать что-то о Семене? Можете не сомневаться, что со своим мужем я разберусь сама. Вас что, Костя ко мне послал? Зачем?

Я не могла соврать, что меня послал Коршунов, поскольку тот, напротив, отговаривал меня от беседы с Ройзман, и Софья Давидовна непременно об этом узнает.

– Нет, господин Коршунов не посылал меня к вам. Я пришла по своей инициативе. Просто меня сейчас интересуют все люди, с которыми у Виталия Алексеевича был конфликт.

– Тот конфликт давно исчерпан! – уже кричала бухгалтерша. – Костя даже не вспоминает об этом, я с ним сполна рассчитываюсь за выкрутасы своего мужа усиленной работой! И ко мне ни у него, ни у Виталия никаких претензий нет и не было!

– У меня тоже к вам нет никаких претензий, – постаралась я замять скандал. – Я лишь хотела...

– Меня не интересует, что вы хотели, – понизила голос Ройзман, опасаясь, что ее крики станут слышны в коридоре. – Я хочу, чтобы вы покинули мой кабинет немедленно. И больше не докучали мне своими дурацкими расспросами! Я непричастна к убийству Виталия, и мой муж тоже, это я могу заявить со всей ответственностью! И если ко мне возникнут вопросы у милиции, то только на них я стану отвечать!

Высказав все это, Софья Давидовна скрестила руки на груди и выжидательно уставилась на меня. Я заметила, что руки ее подрагивают. Не сказав ни слова, я повернулась и вышла из кабинета, а следом и вовсе покинула здание.

Сев в машину, я задумалась. Почему Софья Давидовна так нервничала? Почему резко прервала разговор, как только он коснулся ее мужа? Только потому, что ей неприятна эта история? Она чувствует неловкость за мужа перед Коршуновым и покойным Милентьевым? Возможно... И все-таки я понимала, что мне необходимо встретиться с самим Семеном Борисовичем, хотя я по-прежнему не знала, что же такого он совершил в фирме «Дом для вас», что был с позором изгнан.

Вот только просто так идти к Ройзману домой и начинать с ним разговор я не спешила. Я понимала, что у меня нет соответствующих полномочий, и Ройзман, поняв, что его в чем-то подозревают, просто откажется со мной говорить, как и его жена. А поручать его Кирьянову тоже бесполезно – подполковник, конечно же, скажет, что для задержания Ройзмана нет никаких оснований, и будет прав. Хотя людям Кирьянова можно для начала просто с ним поговорить, прощупать. И все-таки в первую очередь желательно выяснить, чем в данный момент занимается Ройзман. И вот тут Кирьянов как раз та фигура, которая легко может помочь. Сидя в машине, я, не задумываясь, набрала номер Володи.

– Привет, привет, – не очень радостно на сей раз отозвался тот. – Ну что, дамочка твоя позвонила нам по поводу пропажи пистолета совсем недавно. Сейчас как раз я к ней бригаду направил, там обыск проводят, допрашивают... Пока больше ничего не могу сообщить, перезвони попозже. А лучше завтра.

– Киря, я не по этому поводу, – поспешила объяснить я. – Меня интересует некто Ройзман Семен Борисович, шестьдесят третьего года рождения. Не мог бы ты выяснить род деятельности этого гражданина на данный момент?

– А что это он тебе так понадобился? – озадаченно спросил Кирьянов. – По материалам дела никакой Ройзман не проходит.

– Он не так давно работал в фирме у Милентьева и был уволен, – сообщила я.

– И ты думаешь, что он из чувства мести убил своего бывшего директора? – хмыкнул Кирьянов. – А откуда он мог знать, что тот на даче, ты не подумала?

– Володя, ты можешь это сделать? – не отвечая Кирьянову, твердо спросила я.

– Да могу в принципе... Хотя у меня и так дел невпроворот, – сказал подполковник. – Тебе когда нужно-то?

– Чем скорее, тем лучше.

– Ну хорошо, сейчас дам команду. Как только что-то станет известно, сразу позвоню. Твой мобильник не отключен?

– Нет-нет, все в порядке, – успокоила его я, заводя мотор и направляя машину в сторону своего дома.

* * *

Ждать мне пришлось совсем недолго. Кирьянов позвонил через полтора часа после разговора со мной.

– Ну что, выяснить данные оказалось совсем несложно, – выложил подполковник. – Семен Борисович Ройзман, шестьдесят третьего года рождения, работает риелтором в тарасовской фирме «Твой дом». Больше ничего сказать не могу, – закончил Кирьянов.

– Мне пока больше ничего и не нужно, – просияла я. – Адрес данной конторы у тебя имеется?

– Конечно, имеется. Записывай.

И Кирьянов продиктовал мне адрес фирмы «Твой дом», добавив напоследок, что искренне считает мою работу в этом направлении ненужной тратой времени.

– Я разберусь, – коротко ответила я и положила трубку.

Быстро собравшись, я поспешила в фирму «Твой дом». Она располагалась в трехэтажном здании, довольно далеко от центра города. Я добралась туда за двадцать минут на своей «девятке» и, толкнув тяжелую входную дверь, стала искать табличку с номером двести пятнадцать – именно под таким номером значился офис фирмы, где сейчас работал Семен Ройзман.

Поднявшись по лестнице, я довольно скоро нашла нужную дверь. Очереди перед кабинетом не было, и я, постучав, вошла в офис. За столом сидел маленький, тщедушный мужчина лет сорока с небольшим. У него были крупные залысины спереди, волосы какие-то пегие, зато маленькие усики почему-то были черными. Он щелкал мышью компьютера и имел чрезвычайно занятой вид. При виде меня он как-то суетливо отложил мышь и, поднявшись, протянул мне руку, быстро-быстро приговаривая при этом:

– Добрый день, прошу вас, садитесь, садитесь, я сейчас вас непременно выслушаю, к сожалению, не могу угостить вас кофе – наша секретарша, как назло, заболела...

– Это и не нужно, – вежливо ответила я, усаживаясь на стул. – Разговор от этого нисколько не пострадает.

– Я тоже так считаю, – серьезно кивнул головой маленький человечек. – Итак, что вы хотите, продать или купить?

– Ни то ни другое, – разочаровала его я. – Я хочу поговорить с вами о фирме «Дом для вас». Вы ведь там работали, Семен Борисович?

– Э-э-э... – Ройзман, казалось, был немало удивлен целью моего визита.

Его маленькие черные глазки забегали, после чего он постарался овладеть собой и уже гораздо более небрежно ответил:

– Ну да, работал, давно уже... А что такое? Я, знаете ли, после того как уволился оттуда, совершенно не интересовался фирмой. А что случилось?

– Случилось то, что ее директор, Виталий Алексеевич Милентьев, был убит.

Я в упор посмотрела на Семена Борисовича.

– Боже мой! – произнес он, разводя коротенькими ручками. – Какой кошмар! Кто бы мог подумать!

– Вы хотите сказать, что впервые об этом слышите? – уточнила я.

– Конечно, впервые! Как я мог узнать, я же говорю вам, что не поддерживаю с бывшими коллегами отношений!

Ройзман глубокомысленно покачал головой.

– Но вы ведь работаете в риелторской фирме, – напомнила я. – А новости в нашем небольшом городе распространяются весьма быстро, особенно в определенной среде. К тому же Милентьев был фигурой довольно известной. И вы по-прежнему уверяете, что ничего не знали?

– Нет, – быстро повторил Ройзман. – Нет.

– А вот я вам не верю. – Я решила идти напролом. – Вы просто не могли об этом не знать. Вы – работник риелторской фирмы. К тому же в «Доме для вас» работает ваша жена, – привела я решающий аргумент.

Ройзман вздрогнул, но тут же высоко поднял голову.

– Ну и что из этого? – спросил он. – Вы думаете, что мы с женой только и разговариваем дома о работе?

– Но это уже не о работе, – заметила я. – А о смерти, даже об убийстве вашего бывшего босса. Который расстался с вами, мягко говоря, не совсем дружелюбно. И в связи с этим возникают некоторые вопросы...

– А вы, простите, кто? – перебил меня Ройзман. – Вы из милиции?

– Нет, – вынуждена была признать я, понимая, что Семен Борисович мог потребовать от меня предъявить документы. – Я занимаюсь расследованием убийства Виталия Алексеевича частным образом. И ваша кандидатура представляется мне далеко не последней в этой трагической истории...

– Ну знаете что. – Ройзман принял самоуверенный вид. Он даже расправил плечи, отчего стал казаться менее тщедушным, чем был. – Ваши домыслы никого не интересуют! Вы можете рассуждать наедине с собой сколько угодно. А мне, извините, некогда тратить на это время. И если у вас нет вопросов, касающихся меня непосредственно как риелтора, извините, я вынужден с вами распрощаться!

– Позвольте задать еще несколько вопросов, – не желая сдаваться, сказала я.

– Не позволю! – нервно отрезал Ройзман. – Мне нужно работать. И вообще с чего вы взяли, что имеете право задавать мне какие-то вопросы?

– Я вовсе не утверждала, что имею на это право, – возразила я. – Я просто рассчитывала на вашу откровенность.

– Так вот, я был с вами более чем откровенен! – вскакивая с места и суетливо бегая по кабинету, выкрикнул Семен Борисович. – Я вам честно сказал, что ничего не знаю, что не имею к произошедшему ни малейшего отношения, а вы начали меня провоцировать! В таком тоне я разговор продолжать не намерен и прошу вас покинуть мой кабинет!

– Но...

– Я ничего не стану больше говорить! – перешел чуть ли не на визг Ройзман. – И оставьте меня в покое! Я сам могу заявить на вас в милицию!

На висках его вздулись вены, было видно, что Семен Борисович сильно взвинчен. Я поняла, что в таком состоянии продолжать с ним разговор бесполезно, и поднялась.

– Ну что ж, Семен Борисович, – сказала я напоследок. – Разговор у нас с вами не получился. Тем не менее не думайте, что на этом все для вас закончилось...

С этими словами я покинула кабинет Ройзмана. Как я и предполагала, откровенного разговора с Семеном Борисовичем у меня не получилось. И вел он себя почти так же, как и его жена, только Софья Давидовна показалась мне куда более уверенной в себе.

* * *

– Володя, мне нужна твоя помощь! – с ходу заявила я, входя в кабинет Кирьянова.

Я только что распрощалась с Ройзманом, разговор с которым оказался безрезультатным, и мне не оставалось ничего другого, как напрячь своего верного приятеля-подполковника.

– Какая помощь? – оторвав взгляд от бумаг, изучением которых он был поглощен, осведомился Кирьянов. – Что еще такое?

Он, кажется, даже не успел понять, кто так стремительно ворвался в его кабинет и потребовал помощи.

– Дело в Ройзмане, – присаживаясь на стул, пояснила я. – Я просто уверена, что он что-то скрывает. Но со мной он говорить отказался. Киря, ты должен направить к нему своих людей, чтобы они разобрались, в чем он темнит.

– Таня, ну при чем тут Ройзман? – отодвигая свои документы и складывая руки на столе, спросил Кирьянов. – Что он может скрывать?

– Володя, этого я не знаю, и это как раз нужно выяснить. Ведь не зря же Коршунов говорил, что у них в фирме пошли какие-то сбои, спад клиентов... А Ройзман работал у них совсем недавно и был уволен со скандалом. К тому же он теперь работает в конкурирующей вроде как риелторской фирме. Не могут эти факты не быть связанными между собой, просто не могут!

Кирьянов посмотрел в мои возбужденно горящие глаза и вздохнул:

– Ты успокойся только, Таня. Допустим, что ты права. И что я должен сделать?

– Послать своих людей к Ройзману! – уверенно заявила я. – Им он не посмеет отказать в разговоре. И уж они-то, как профессионалы, смогут вытянуть из него все, что он скрыл от меня. Уж я-то знаю, какие мастера на это твои подчиненные!

– Спасибо за комплимент, конечно, – осторожно поблагодарил меня Кирьянов. – Но ты уверена, что он что-то скрывает? Что мы не окажемся в луже и просто зря потратим время?

– Уверена, просто убеждена! – прижала я руки к груди. – Да об этом говорит сам факт того, что он отказался отвечать на мои вопросы. Если он чист, что ему скрывать? К тому же, когда я сообщила ему о смерти Милентьева, он ответил, что впервые об этом слышит. Его реакция явно была наигранной. И между прочим, его жена работает у Коршунова бухгалтером. Я с ней, кстати, общалась. Но даже если допустить, что она не сообщила мужу об убийстве Милентьева, все равно среди риелторов эта новость давно распространилась, это же понятно! Не мог Ройзман об этом не знать! Зачем он скрывает очевидное? Киря, ты должен мне помочь в этом разобраться!

У меня на лице были написаны такие решительность и нетерпение, что Кирьянов невольно поддался моему настроению:

– Ну хорошо, хорошо. Я сейчас выделю группу, которая поедет к Ройзману и проведет с ним допрос. Кстати, а что говорит его жена?

Я пересказала свой разговор с Софьей Давидовной.

– А ты не думаешь, что они могут быть в сговоре? – нахмурился Кирьянов.

– Я не исключаю такую версию, хотя Коршунов заявил, что абсолютно уверен в своем бухгалтере. Но, как говорится, муж и жена одна сатана. Так что я поеду вместе с твоей группой.

– А ты уверена, что это разумно? – спросил Володя. – Может быть, без тебя разговор лучше пойдет, ведь Ройзман тебя уже видел.

– Володя, ну я же не первый день занимаюсь частным сыском! – слегка обиделась я. – Что я, не знаю, как себя вести?

– Ну хорошо, хорошо, езжай, – согласился Кирьянов. – Только все равно постарайся особенно не высовываться, своих вопросов не задавай. Поверь, мои люди умеют их задавать ничуть не хуже тебя.

Я не стала противоречить Кире, довольная тем, что получила возможность присутствовать при допросе Ройзмана.

Семен Борисович по-прежнему находился в своем кабинете. Но на этот раз он был не один. Перед ним сидел высокий, крупный мужчина в годах, с которым тот что-то увлеченно обсуждал.

– Ройзман Семен Борисович? – строго осведомился молодой лейтенант у хозяина кабинета.

– Да, – растерянно отозвался Семен Борисович.

– У нас к вам срочный разговор, отложите на время свои дела, – распорядился лейтенант.

Ройзман бросил на своего клиента извиняющийся взгляд и быстро сказал:

– Леонид Петрович, давайте перенесем наш разговор на завтра. На вторую половину дня, хорошо?

– Хорошо, – пробасил Леонид Петрович, поднимаясь. – Я сначала позвоню.

– Безусловно, – откидывая редеющие пряди со лба, пробормотал Ройзман. – Безусловно... Так что вы хотели, господа? – обратился он к лейтенанту и стоявшим за его спиной оперативникам.

– У нас к вам разговор, – повторил лейтенант.

– Ах, да! – словно вспомнил Ройзман. – Прошу вас, входите, располагайтесь...

Милиционеры прошли в кабинет. Среди них, конечно, была и я. Ройзман, естественно, не мог меня не узнать, и на лице его появилась кислая улыбка. Тем не менее он сохранял вид радушного хозяина.

– Садитесь, садитесь, – приглашал он, выдвигая стулья из-за стола и бегая вокруг новоприбывших.

Вдруг он остановился и хлопнул себя по лбу:

– Боже мой! Совсем забыл предупредить Леонида Петровича! У меня же завтра во второй половине другие планы! Простите, господа, я сейчас вернусь!

И он рысцой выбежил из кабинета, помчавшись догонять Леонида Петровича. Милиционеры остались непроницаемыми, я тоже. Прошло около трех минут, а Ройзман все не возвращался.

– Что он там телится-то? – осведомился непонятно у кого один из оперативников.

– Да шут его знает! – в сердцах заявил возглавлявший группу лейтенант. – Надо пойти позвать, что ли...

Он встал со стула и выглянул в коридор. Однако там никого не было, и лейтенант, выругавшись сквозь зубы, отправился на поиски Ройзмана. Через пару минут он вернулся и обескураженно произнес:

– Нету его...

– Как нету? – встрепенулись все остальные.

– Может, в сортире завис? – предположил один из них.

Лейтенант несколько секунд постоял на месте, затем двинулся в глубь коридора. Я же поспешила вниз по лестнице.

– Низенький такой? Лысоватый? – уточнила вахтерша. – Так он только что уехал. На своей машине.

– А какая у него машина? – быстро спросила я.

– Да синяя такая... – пожала плечами вахтерша.

– А модель, модель какая? – нетерпеливо спросила я.

– Да я и знать не знаю, что за модель! – простодушно ответила женщина. – Мне оно ни к чему.

– А номер вы случайно не помните? – на всякий случай спросила я, понимая, что вопрос обречен на провал.

– Нет, – подтвердила мои опасения вахтерша. – Сроду внимания не обращала...

Со второго этажа уже спешили лейтенант и его коллеги.

– Он только что уехал на синей машине, – сообщила я. – Марка неизвестна, но вы можете связаться по рации с гибэдэдэшниками и выяснить, что у него за машина.

– Да, точно, – кивнул лейтенант, запрыгивая в свою машину и доставая рацию. – Давайте все сюда!

Все расселись, лейтенант тронулся с места, одновременно переговариваясь по рации.

– «Жигули» у него, «девятка», – сообщил он, отключая рацию. – И номера знаю. Сообщил ребятам, чтобы задержали, если появится, но боюсь, что это пустая затея...

Это и впрямь оказалось пустой затеей. Автомобиль марки «ВАЗ-2109» синего цвета с нужными номерами был обнаружен на одной из автостоянок города. Об этом сообщил один из гибэдэдэшников, дежуривший в том районе. Самого же Ройзмана и след простыл.

* * *

– Лохи! – с чувством произнес Кирьянов, когда мы с его подчиненными вернулись в управление. – Самые настоящие! Как последние лохи облажались! Какого черта было его выпускать из кабинета?

– Володя, никто не ожидал, что так получится, – вступилась я за подчиненных Кирьянова.

– Не ожидал! – повысил голос Киря. – Чему только учили вас?! Такую простую операцию – и то провалили! Где вот его теперь искать?

– А может, и не стоит его искать, Владимир Николаевич? – простодушно поинтересовался один из оперов.

Кирьянов буквально прожег вопрошавшего взглядом.

– Да? – ехидно спросил он. – А может, вообще нам работать не стоит? И правда, чего ради? Зарплату и так платят, премии... Только вы вот у меня точно забудете о том, что такое премии, если не найдете этого Ройзмана! Что хотите делайте, землю носом ройте, но чтобы он был здесь! Все!

И Кирьянов, махнув рукой, дал понять, что разговор окончен. Оплошавшие оперативники стали бочком покидать кабинет. Следом за ними вышла и я, не став спрашивать разрешения у разгневанного Кирьянова участвовать в поисках Семена Борисовича.

В коридоре я дернула молодого лейтенанта за рукав и спросила:

– Тебя как зовут?

– Миша, – ответил тот и тут же поправился: – Старший лейтенант Малофеев!

– Я думаю, первым делом его следует искать по родным-знакомым. И для начала нужно поехать к нему домой. Ваша форма здесь как нельзя кстати, – ободряюще улыбнулась я совсем упавшему духом лейтенанту Малофееву.

Тот отдал команду своим подручным, мы вышли на улицу, и я пригласила всех в свою «девятку».

– Едем к нему домой, – распорядился старший лейтенант, вспомнив, видимо, о своих обязанностях принимать решения. – Улица Ракетная, сорок семь.

Я кивнула и стартанула с места. Через двадцать минут мы уже поднимались по ступенькам дома номер сорок семь. Дверь нам открыла высокая, статная женщина лет шестидесяти пяти, с бледным лицом и очень прямой спиной. Волосы ее были выкрашены в черный цвет. Глаза небольшие, тоже черные. Длинноватый нос с небольшой горбинкой... Черты лица ее не оставляли сомнений в том, что она родственница либо Семена Борисовича, либо его жены. При виде людей, одетых в милицейскую форму, взгляд женщины стал недоуменным.

– Что-то случилось? – спросила она низким грудным голосом.

– Вас как зовут? – вместо ответа спросил Малофеев.

– Розалия Ефимовна, – по инерции ответила женщина.

– Ройзман Семен Борисович ваш родственник?

– Это мой сын, – кивнула женщина и повторила: – А что случилось?

– Старший лейтенант Малофеев, управление внутренних дел города, – протягивая ей под нос удостоверение, отчеканил Михаил – он по-прежнему игнорировал вопросы женщины. – Разрешите войти?

– Ну... Входите, молодые люди. – Чуть подумав, женщина посторонилась.

Милиционеры, не разуваясь, протопали в комнату. Я все-таки сняла ботинки и последовала за ними. Все расселись на диване, я – в кресло, одна Розалия Ефимовна осталась стоять посреди комнаты, переводя взгляд с одного лица на другое.

– Так что же все-таки случилось? – повторила она.

– Розалия Ефимовна, не подскажете ли, где сейчас находится ваш сын? – кашлянув, начал Малофеев.

– Он на работе, – недоуменно посмотрела на него Ройзман. – На работе, в своей фирме.

– На работе его нет, – покачал головой Малофеев. – Более того, он скрылся от правоохранительных органов около часа назад. Где он может быть?

– Понятия не имею. – Глаза женщины широко раскрылись, а пальцы принялись перебирать поясок домашнего халата с высоким воротником. Розалия Ефимовна явно не ожидала такого поворота событий и была озадачена. Кроме того, новость о том, что ее сыном интересуются правоохранительные органы, заставила ее нервничать.

– А как вы думаете, почему он сбежал? – продолжал старший лейтенант. – К нему пришли из милиции, чтобы задать несколько вопросов, а он скрылся. Ваш сын в чем-то виноват?

– Не-ет, – выдохнула Розалия Ефимовна. – В чем он может быть виноват?

– Ну, в убийстве своего бывшего шефа, например, – пытливо посмотрел на Ройзман Михаил.

– Виталия Алексеевича? Да что вы! Семен сам был ошарашен, когда узнал об этом.

– Да, вот как? – живо откликнулся Малофеев. – Любопытно, а почему же он тогда заявил, что и слыхом не слыхивал о его смерти?

– Но... Я не знаю. Откуда же я могу знать? – растерялась женщина. – Возможно, у него были на то свои причины, вероятно, он не хотел, чтобы его как-то связывали с этой трагической историей... Может быть, он просто испугался.

– А чего же ему пугаться? – миролюбиво спросил старший лейтенант. – Если человек ни в чем не виноват, ему и бояться нечего, верно?

– Простите, молодые люди, а в связи с чем эти вопросы? – повысила голос Розалия Ефимовна. – Если дело касается Виталия Алексеевича, то при чем здесь Семен? Он уволился из той компании несколько месяцев назад! Скорее вам следовало бы обратиться к Соне!

– Вы имеете в виду его супругу Софью Давидовну? – уточнила я.

– Разумеется, она же работает там! А Семен... Он, наверное, просто понял, что ничем не сможет вам помочь, вот и... скрылся. Он, вероятно, был растерян вашим появлением, поэтому я и предположила, что он испугался.

– И настолько растерялся, что не нашел ничего лучше, как сбежать, – иронически сказал Малофеев и хлопнул себя по коленке. – Так, Розалия Ефимовна. Дайте-ка нам адреса тех мест, где может находиться ваш сын.

– Я понятия не имею, где он может быть, – сухо сказала женщина и взяла из пачки на столе длинную сигарету. – Мне вообще непонятно, почему вы, собственно, заявились ко мне. Я, конечно, предполагаю, что милиция должна отрабатывать разные версии – это если вы по поводу смерти Виталия Алексеевича, – но являться домой к матери человека, который когда-то работал в той компании, – это, простите, перебор!

И Розалия Ефимовна, сев на стул, закурила сигарету и отвернулась к окну. А я подумала, что она скорее всего не в курсе, из-за чего ее сын был уволен из компании «Дом для вас».

– Почему домой к матери? – удивленно спросил лейтенант Малофеев.

– Потому что здесь живу я. Одна, – равнодушно пояснила Розалия Ефимовна, не поворачиваясь.

– Но ваш сын зарегистрирован вместе с вами...

– Зарегистрирован вместе со мной, а проживает с женой. По-моему, это более логично, верно? – усмехнулась старшая Ройзман.

– А почему он не зарегистрирован по месту жительства? – задал совсем бесполезный вопрос один из оперативников.

– А это уже их с женой дела, – развела руками Розалия Ефимовна. – И я стараюсь в них не вмешиваться.

– Но вы можете подсказать, к кому мог направиться ваш сын, если бы сложилась такая ситуация? – продолжал настаивать Малофеев.

– Нет, – отрезала Розалия Ефимовна.

Лейтенант помолчал, затем сказал:

– Мы оставим у вас своего сотрудника, на случай, если ваш сын все же объявится.

Розалия Ефимовна медленно поднялась со стула, затушила сигарету и скрестила руки на груди.

– Простите, но я этого не позволю, – произнесла она. – Ваши действия незаконны, у вас нет соответствующих санкций. В своей квартире я не обязана терпеть посторонних людей. Прошу вас удалиться, молодые люди. А если вы попытаетесь меня запугать тем, что заберете в свой отдел якобы для допроса, то на это вы также не имеете права. И я вообще могу с вами не разговаривать. Так что покиньте мою квартиру, это частное владение.

Да, мама Семена Борисовича была не из тех, кого можно было просто «взять на испуг». Она была уверена в своей правоте на все сто процентов. Мне даже стало удивительно, в кого у нее такой трусливый сын. Скорее можно было поверить, что она мать Софьи Давидовны, а не Семена Борисовича. Лейтенант Малофеев со товарищи покинули квартиру Розалии Ефимовны. Я, естественно, вместе с ними.

На улице лейтенант Малофеев уныло посмотрел на меня. Возвращаться в управление и сообщать Кирьянову, что Ройзмана он так и не нашел, ему явно не улыбалось. Остальные оперативники тоже не знали, что предложить. Я сосредоточенно размышляла. Затем, ничего не объясняя, села в машину и достала мешочек с гадальными костями. Не обращая внимания на милиционеров, я бросила кости. Выпала комбинация:

16+26+12 – «Начнутся хлопоты, связанные с приготовлением к путешествию. Пусть Ваши планы соответствуют Вашим возможностям. Только смотрите в оба, чтобы пришедшая радость не сменилась огорчением».

Путешествие... Можно было, конечно, истолковать все это буквально и подумать, что гадальные кости рассказывают мне о грядущем путешествии, которое я запланировала на лето. Но это сверхдилетантский подход! Так мог бы решить человек, который впервые столкнулся с предсказаниями моих косточек, но я-то дружу с ними уже много лет. Именно дружу, поэтому никогда не отношусь к их предупреждениям столь прямолинейно и топорно.

Я знала, что кости всегда рассказывают мне о том, о чем я думаю в данный момент. Следовательно, предсказание касается Ройзмана. А чтобы его найти, следует совершить путешествие.

«Пусть ваши планы соответствуют вашим возможностям», – кости явно намекают, что путешествие короткое. Но что же это может быть? Поездка к кому-то из его приятелей или на квартиру, где Ройзман живет с женой, вряд ли была бы охарактеризована как «путешествие». Я сосредоточенно думала еще несколько минут, пока в голове моей не появилась одна дельная, как мне показалось, мысль. Я достала мобильник и набрала номер Коршунова.

– Простите, Константин Александрович, у Ройзманов есть дача?

– Дача? Есть, – немного удивленно ответил Коршунов. – А зачем это вам? Кстати, тут Софье звонила ее свекровь, говорила, что к ней приходили из милиции по поводу исчезновения Семена. Она волнуется. Вы ничего об этом не знаете?

– Нет, – покривила я душой. – А где находится дача?

Константин Александрович, конечно же, не поверил, что я не в курсе визита правоохранительных органов к госпоже Ройзман. Однако он не мог не понимать, что оперативникам не составит труда узнать адрес дачи. Поэтому, чуть вздохнув, он проговорил адрес и добавил:

– А вы что, думаете, что Семен там? Но она же не зимняя... Она совершенно не отапливается, там жить невозможно!

– Знаете, когда нужно скрыться, о таких мелочах не думаешь, – улыбнулась я.

– Но вы хотя бы позвоните нам, если что-то узнаете! – попросил Коршунов. – Ведь и мать, и Софья переживают, ничего не могут понять! Неужели вы всерьез подозреваете Семена?

– Я сейчас ничего не буду объяснять, потому что пока ничего толком не ясно, – сказала я. – Настораживает факт, что Ройзман сбежал. Если он ни в чем не виноват, то это довольно глупый поступок, согласитесь. Вам я, безусловно, позвоню, – пообещала я, отключая мобильник. – Поехали, это в Ивантеевке, – обратилась я к своим спутникам.

До Ивантеевки мы доехали минут за сорок – этот дачный поселок находился довольно далеко от Тарасова. Поколесив по переулкам, мы наконец выехали к даче Ройзманов. Сразу же стало ясно, что там кто-то есть, поскольку в окне верхнего этажа горел слабый свет.

– Как будем действовать? – повернулась я к Малофееву.

– Вы лучше сидите в машине, – заявил тот. – Неизвестно, чего от него можно ожидать. Леша, ты страхуешь вон то окно, а я стучу в дверь.

Малофеев с другим оперативником вышли из машины и направились к даче. Алексей сразу направился под окно, а Малофеев громко постучал. Ройзман не открывал, и Михаил уже крикнул:

– Открывайте, милиция! Не откроете по-хорошему, сломаем дверь!

Ройзмана это не вразумило. Зато я хорошо видела из машины, как на втором этаже приоткрылось окно, и в нем показался Семен Борисович. Он высунулся в окно, посмотрел вниз и в отчаянии спрыгнул. Приземлившись, он присел и хотел было уже разогнуться и побежать, но цепкие руки оперативника Леши ухватили его. Семен Борисович бросил на него перепуганный взгляд, а к ним уже спешил Михаил Малофеев, и я тоже выходила из машины.

– Что же вы так не хотите с нами разговаривать, Семен Борисович? – улыбаясь, обратился к нему Малофеев. – Колесить заставляете, бензин казенный тратить. Сами небось на дорогу потратились здорово, а? Машину опять же свою на стоянку поставили – расходы лишние! Ну ладно, – голос его стал жестче, – пойдемте в машину.

Ройзман обреченно вздохнул и, направляемый оперативниками, пошел к машине.

Еще через сорок минут оперативники вводили понурого Ройзмана в кабинет Кирьянова. Малофеев явно чувствовал себя лучше, поскольку ему удалось реабилитировать себя в глазах начальства. Кирьянов же, если и был доволен, ничем этого не выразил. Он разрешил Малофееву и его напарнику быть свободными. В кабинете остались он сам, я и Ройзман.

– Ну, – меланхолично и как-то безмерно устало начал Киря. – Расскажите нам, за что же вы убили своего бывшего шефа? Что не поделили-то?

– Я не убивал его, не убивал я Виталия Алексеича! – быстро и нервно заговорил Ройзман, яростно жестикулируя. – Я, конечно, скрыл от вас, что знаю о его смерти, но только потому, что не хотел лишних проблем. А больше я ничего не знаю, совсем ничего не знаю! Потому и не хотел говорить, что не знаю ничего!

– Тогда давайте разбираться, – грустно вздохнул Кирьянов, видимо жалеющий в данный момент о том, что преступники не любят с ходу признаваться, и приходится долго и нудно разбираться с ними. – Почему вы были уволены из фирмы «Дом для вас»?

– Я сам уволился, по собственному желанию, – быстро ответил Семен Борисович.

– Ну что нам теперь, очную ставку вам устраивать с Константином Коршуновым? – снисходительно посмотрел на него Кирьянов. – Да и супруга ваша в курсе... Вы хотите, чтобы мы и ее здесь допрашивали?

Ройзман опустил голову и часто-часто заморгал.

– Хорошо, я расскажу, сам расскажу, – заговорил он со вздохом. – Мне просто не хотелось бы, чтобы это получило огласку, вы поймите, я работаю в риелторской фирме, а слухами земля полнится... Мне этого не нужно, совсем не нужно.

– Ладно, хватит трещать! – поморщился Киря. – Говорите по делу.

– Говорю, говорю, – мелко закивал Ройзман. – Дело в том, что там произошла маленькая э-э-э... неприятность. Поймите меня, я очень нуждался в деньгах, просто очень нуждался – у меня тяжело заболела мама, и ей нужны были деньги на лечение. Одним словом, мне пришлось пойти на не совсем красивый шаг – я договорился с двумя клиентами обойтись без нашей фирмы, самим, так сказать, уладить сделку...

– Кинули то есть своих работодателей, – понимающе кивнул Кирьянов.

– Боже мой, ну к чему такие вульгаризмы? – поморщившись, посмотрел на него бегающими глазками Семен Борисович. – Вы поймите мое положение...

– Дальше, – коротко перебил Кирьянов.

– Дальше получилось так, что Константин Александрович и Виталий Алексеевич – я безмерно уважаю этих людей, поверьте! – каким-то образом узнали о случившемся. Увы, они не вошли в мое положение! – вздохнул Ройзман. – И мне пришлось написать заявление по собственному желанию. Но фортуна была ко мне благосклонна, и я вскоре устроился в фирму «Твой дом», очень достойная компания...

– И продолжали свои махинации уже там, – вставила я.

– Простите, о чем это вы? – повернулся ко мне Ройзман, делая невинное лицо.

Я решилась на блеф:

– Не виляйте, уже известно, что вы и на новом месте работы практиковали прежние методы. Вы просто уводили клиентов – их координаты остались у вас после увольнения из «Дома для вас». Вы договаривались с ними за меньшую цену, чем они заплатили бы конторе, и оформляли сделку. С этим, кстати, во многом связан некий спад клиентов в фирме Милентьева и Коршунова. И это легко можно проверить, расспросив ваших клиентов. Они все это подтвердят, потому что ничего в этом случае не теряют – вины никакой за ними нет, а неприятностей с милицией им не захочется.

Ройзман резво вскочил со стула и быстро заговорил:

– Не нужно, не нужно этого делать! Да, я знаю, что виноват, но поймите меня правильно – у меня жена и больная мама! Мне просто нужны были деньги, очень нужны были деньги.

– Ваша мама выглядит куда более здоровым человеком, чем вы, – неприязненно сказала я.

– Но вы просто не знаете...

– Сядьте! – приказал Кирьянов.

Семен Борисович плюхнулся на стул.

– Почему вы сбежали от милиции? Почему отказались разговаривать?

– Ну постарайтесь понять меня, я сейчас все объясню. Это вовсе не потому, что я не уважаю представителей правоохранительных органов – ни в коем случае! Просто во время их визита у меня находился клиент, очень важный клиент, с ним возможна выгодная сделка... И потом, повторяю, мной овладел страх, понимаете? Мне не хотелось, чтобы всплыли мои маленькие грешки, я не могу потерять работу. А я знал, знал за собой вину! Ведь я провинился и в «Доме для вас», и в «Твоем доме». Мне очень не хотелось огласки, поймите...

– Понятно, – кивнул Кирьянов. – Ну а Милентьева-то все же зачем убили?

Семен Борисович хотел было снова вскочить со стула, но под тяжелым взглядом Кирьянова моментально опустился обратно.

– Я его не убивал! – горячо заговорил он. – Подумайте, зачем мне было его убивать? Мы расстались, никаких претензий у нас друг к другу не было... Соня спокойно осталась работать на своем месте, инцидент был исчерпан. Мы и не виделись с тех пор ни разу. И я не знал, на даче он будет или где-то еще. Я даже не знаю, где находится его дача! Это уже потом мне Соня все рассказала!

– Он мог вас пригласить для разговора, – покачав головой, возразил Кирьянов. – Заподозрив, что это вы переманиваете у них клиентов. Пригрозить вам, заставить выплатить что-то...

– Нет, нет, нет! – несколько раз выкрикнул Ройзман, театрально вскидывая руки. – Боже мой, почему вы мне не верите?

– А почему мы должны вам верить? Вы не производите впечатления человека кристальной честности, – усмехнулся Киря.

– Ну чем, чем мне доказать вам, что я невиновен? – изумленно вопрошал Семен Борисович, переводя взгляд с Кирьянова на меня. – Что вы хотите от меня услышать?

– Вы можете сказать нам, где были в ночь убийства Милентьева? – спросила я.

– А когда это было? – быстро уточнил Семен Борисович.

– В ночь на седьмое марта.

– В ночь на седьмое марта... – Ройзман наморщил лоб.

Он несколько секунд сидел, сосредоточенно вспоминая, а потом радостно воскликнул:

– Я вспомнил! Представьте себе, я вспомнил! Я всегда верил в бога и сейчас снова убедился, что он есть. Так вот, седьмого марта, около часа ночи, я ставил свою машину на стоянку, а после пошел домой. Вы можете выяснить это у работников автостоянки, они должны меня помнить, кроме того, у них наверняка должна остаться записанной моя фамилия...

Кирьянов вызвал к себе одного из оперативников и распорядился, чтобы он проверил алиби Ройзмана. Через полчаса оперативник сообщил, что сотрудники автостоянки подтвердили, что видели там в заданное время «еврея, похожего на козявку», а также в журнале учета есть запись, что Ройзман Семен Борисович оставил у них свою машину «ВАЗ-2109» в ноль часов десять минут. А это означало, что в данное время он никак не мог находиться в Раскатном...

– Идите, – коротко бросил Кирьянов, выслушав донесение.

– Что? – не понял Ройзман и приподнялся на стуле.

– Я говорю, пошел вон отсюда! – не выдержав, рявкнул подполковник. – И попробуй только еще кого-нибудь кинуть!

Ройзман пулей вылетел из кабинета.

– Е-мое! – выругался Кирьянов. – Зря столько времени потратили!

– Да, – согласилась я. – А почему ты его отпустил?

– Да за что его задерживать, не за что! Махинации Ройзмана пусть волнуют его работодателей, нам они по барабану! Так что нужно все начинать сначала. – Кирьянов вздохнул и добавил: – Но тебе, конечно, спасибо.

– Не за что, – ответила я, попрощавшись с подполковником.

Сев в свою машину, я набрала номер Константина Коршунова и сообщила ему все, что узнала о Ройзмане.

– Тьфу! – отреагировал Константин Александрович. – Ну слава богу хоть, что его отпустили, можно сказать Софье, чтобы она успокоила его мамашу. С ним сам разберусь. Спасибо, Татьяна. А еще какие-нибудь новости есть? По делу убийства Виталия?

– К сожалению, пока нет, – ответила я и отключила связь.

Честно говоря, после беседы с Ройзманом я даже не знала, радоваться мне или огорчаться. С одной стороны, человек этот оказался непричастен к убийству Милентьева, и, следовательно, мне предстояло вести поиски преступника в ином направлении. С другой – я сумела избавить фирму «Дом для вас» от некоторых существенных проблем. Это, конечно, немало, но убийство Милентьева по-прежнему было не раскрыто, к тому же еще не установлено, кто украл пистолет и с какой целью.

Назад: Глава 2

Дальше: Глава 4