Глава 8
Я вошла в вестибюль больницы и сразу же наткнулась на стойку с табличкой «Регистратура». Я не поверила своим глазам. Тоже мне, одна из лучших клиник Тарасова! Мне казалось, что я угодила в начало восьмидесятых – деревянная перегородка, выкрашенная в бело-желтый цвет, и крошечное окошечко, через которое не то что голова, кулак мужика не пролезет. Внутри этого «терема» сидела регистраторша. Ни дать ни взять – матрона застойных времен. Волосы уложены в высокий пучок, напоминающий петушиный хохол, губы алые, точно кумач, на веках – килограммовый слой синих теней.
– Тебе чего? – грубо осведомилась тетка. – Если карточку заводить, предъяви чек с оплатой за прием. Если повторно – топай к своему врачу.
– Да я не больная, мне не на прием.
– Тогда чего пришла?
– Муж у меня тут обследовался. Вот я и хотела с лечащим врачом поговорить.
Регистраторша покосилась на коробку с конфетами и передразнила:
– Поговорить! Много вас тут говорунов пасется. Ходят целыми днями и ходят, только людей от работы отрывают. Если надо тебе, так иди да поговори.
– Понимаете...
– Ну, в чем еще дело? – начала сердиться тетка. – Не пойму никак, что от меня-то нужно?
– Дело в том, что я забыла фамилию лечащего врача. Доктор такой – в годах уже, старичок.
– Что же это вы, такая молодая, а фамилию врача не запомнили?
– Память у меня не ахти, потому я на листок все и записываю. Только вот листок, никак, потеряла. Вы бы в картотеке мужа посмотрели? – попросила я тетку, протискивая в крошечное оконце коробку с конфетами.
Регистраторша поправила прическу, стрельнула по сторонам злыми глазками и быстрым движением втянула конфеты в «теремок».
– Фамилия как?
– Ветров Кирилл Аркадьевич.
– Паспорт давайте.
– Чей? Мужа?
– Понятное дело, что не соседа! – хмыкнула регистраторша.
– У меня его нет.
– Да что же это такое творится? Фамилию врача потеряла, паспорт не взяла! Ветер у вас, голубушка, в голове гуляет!
Я прижала руки к груди и запричитала:
– Совсем он меня своими болячками выбил из колеи...
– А я говорю – ветер! – перебирая непослушными пальцами карточки на стеллаже, амбициозно заявила тетка. – И у него – ветер! Вспомнила я супружника вашего. Вот также давеча пришел и паспорт мне протягивает. А фотография-то на паспорте не его! «Чего же это вы мне подсовываете?» – спрашиваю. А он мне в ответ: «Бес попутал! Это, говорит, паспорт моего друга», и вытащил из кармана другой. И что у него с головой?
– Опухоль мозга, – вырвалось у меня.
– Потапов его врач, Сергей Юрьевич, – сообщила, наконец, регистраторша. – Только поторопись, он до двенадцати принимает!
Ворчливая регистраторша сунула мне в окошко бахилы и с видом выполненного долга уселась на стул.
– А когда Кирилл с чужим паспортом к вам за карточкой обращался?
– Ты все еще тут? – удивленно приподняла она бровь. – Когда-когда! Вчера и обращался.
– А паспорт чей был?
– Тьфу ты, говорю же, друга его! По фотографии вроде как молодой мужик, солидный, эдакий холеный самец. А уж кто таков, разбирайтесь дома.
«Опаньки! Вот так дела! Значит, ничего криминального с ним не случилось. Искать надо, Таня, искать!» И я бегом побежала по коридору.
Я носилась, словно очумевшая, ища кабинет, в котором принимает Сергей Юрьевич Потапов. Время таяло, как долька шоколада во рту, – я бегала вперед-назад по длинному, битком набитому коридору. Стоял шум и гам, и до меня никому не было дела.
– Простите, вы мне не подскажете, где находится кабинет нейрохирургии?! – бессовестно прокричала я в ухо старичку в белом халате.
– А? – На меня уставились подслеповатые глазки.
Так, со старичком все ясно!
Седоволосая дама, мирно беседовавшая до этого момента с дедулей, недовольно покачала головой и указала мне на «аппендикс» в конце коридора.
Если вы думаете, что сумасшедшая беготня Тани Ивановой наконец увенчалась успехом, то глубоко ошибаетесь. У двери кабинета ожидали своей очереди четверо больных.
– Потапов здесь принимает? – спросила я одну из женщин.
– Здесь. Только он не принимает. Он вышел.
Мне это совсем не понравилось и, честно говоря, отчего-то даже захотелось топнуть ногой. Но тут народ оживился, так как в «аппендиксе» нарисовался тот самый глуховатый дедуля. Вот это номер!
Женщина оторвалась от стены и выставила вперед грудь седьмого размера. Потапов величественно кивнул очередникам и отпер ключом кабинет. Раздумывать было некогда, и я решительно шагнула к двери.
– Пардон, мадам. – Я взяла обалдевшую тетечку под локоток и вежливо оттеснила в сторонку.
– Вы!.. Что это значит?! – меняясь в лице, пискнула женщина.
– Прокуратура, граждане, прокуратура, – махнула я красной корочкой перед глазами женщины и вошла в кабинет. Это удостоверение несколько лет назад я случайно «забыла» сдать при увольнении из прокуратуры и теперь нисколечко не жалела об этом.
– Здравствуйте, Сергей Юрьевич, – вежливо, но довольно громко поздоровалась я.
Потапов выставил вперед острый подбородок, прищурился, что-то беззвучно прошамкал губами и кивнул мне, пригласив сесть на деревянный казенный стул. От этого молчаливого жеста мне стало как-то нехорошо. В голове образовался полный вакуум, поглотивший все мыслишки и вопросы. Я уже жалела, что налетела на старичка в коридоре и так некорректно себя вела. «Однако, Татьяна, что это на тебя нашло? Вроде ты не из робкого десятка! Обычный старик, глуховат немного. Да он тебя даже и не запомнил».
Я опустилась на стул, одернула юбку и улыбнулась Потапову, показав все тридцать два зуба.
– Ну-с! – поторопил меня доктор. – На что жалуемся?
– Даже не знаю, как вам сказать...
– Понятно: нервное перенапряжение, быстрая утомляемость, а в результате – головные боли и бессонница?
– Нет, что вы! Дело не в этом.
– Ну-с! – приподнял брови доктор и, смешно наклонив голову набок, подставил ко мне поближе свое ухо. – Ну-с! Слушаю вас.
– Меня беспокоит здоровье другого человека, – громко и убедительно, стараясь четко произносить каждую букву, выговорила я.
– Не надо так кричать, любезная. Я ведь не глухой.
– Извините, Сергей Юрьевич.
– Да-с! Так что, вы говорите, случилось?
– Вы поставили страшный диагноз моему мужу! – принялась я самозабвенно врать, зная наверняка, что настоящая жена Ветрова не посещала нейрохирурга. – Муж прошел в вашей клинике медицинское обследование, электроэнцефалографию головного мозга, и у него обнаружилась опухоль. Скажите доктор, неужели все так безнадежно? Почему муж уверен, что дни его сочтены?
– А? – Наклонив голову, дедуля снова приблизил ко мне ухо.
– Я спрашиваю, что вы сказали моему мужу?
– Как?
«Да что же это такое! Издевается он надо мной, что ли? Или в самом деле оглох?»
– Что «как»? – сердито переспросила я.
– Как фамилия больного?
– Ветров! – почти прокричала я. – У нас трое детей: два мальчика и девочка. Мал-мала меньше! Неужели они останутся сиротами?
Весь этот бред сивой кобылы нейрохирург слушал неподвижно, однако глаза его с каждым произнесенным мной словом округлялись все больше и больше. Неужели переборщила?
– Ах, Ветров?! – обрадовался почему-то Потапов. – Помню-помню, был у меня такой пациент, да весь вышел!
– Что значит «вышел»?
– Так ошибочка с вашим супругом произошла. Нет у него никакой опухоли, медсестра в суматохе снимки перепутала. Я ему так вчера и сказал: «Здоров!» А он вдруг побледнел, словно его к расстрелу приговорили, обмяк и потерял сознание. Я даже засомневался: не ошибся ли снова? Может быть, у него все-таки беда с головой? Я его водичкой побрызгал, медсестра вату с нашатырем поднесла. Муж ваш пришел в себя и спрашивает: «А вы, собственно, кто?» – «Нейрохирург. Потапов моя фамилия», – отвечаю. «Нет!» – покачал головой Ветров и, пошатываясь, вышел из кабинета. Вот, значит, так все и было.
– Так он действительно здоров? – изумленно спросила я.
– Не знаю, не знаю! – развел руками старик. – На снимках все в порядке, а вот с нервами... Кажется, после обморока ваш муж не сразу в себя пришел. Не совсем понимал, где находится и что произошло. Он шел к двери и повторял: «Где это я! Что со мной?» Потом увидел на стене картину да как стукнет по ней кулаком. Надоело, говорит, мне эту порнографию из окна видеть! И про баню упомянул. То ли сам туда пойти собирался, то ли меня туда посылал. Зря он так быстро ушел. Я хотел ему порекомендовать успокоительное средство... Тишина, покой – вот что ему сейчас нужно.
– А что было изображено на картине?
– Да ничего такого – Волга, снег и рыбаки у проруби.
Честно говоря, я обалдела не меньше Ветрова. После такого поворота у кого хочешь крыша поедет! Я сидела на стуле с разинутым ртом и не знала, что делать дальше – благодарить доктора за откровенность или... Будь я на месте Ветрова, не только картину разнесла, а убила бы без зазрения совести этого докторишку вместе с его медсестрой! Я стиснула покрепче зубы и поднялась со стула.
– Кто же мне теперь за картину заплатит? На балансе больницы она числится.
– Сами и заплатите! Не надо было с диагнозом ошибаться.
– А что это вы, голубушка, так разнервничались? – уставившись на меня, с чувством произнес дедок.
– Пойду успокою мужа.
– Подождите-ка, давайте я вам давление измерю! – засуетился нейрохирург, нависая над столом.
– Благодарю вас, Сергей Юрьевич, не стоит. Все в порядке.
– И слышать ничего не желаю! Я все-таки врач, и это мой святой долг – оказывать первую помощь нуждающимся.
«Да ты уже оказал!» – усмехнулась я про себя и выскочила из кабинета.
Время шло к обеду, а я не имела даже приблизительного представления, где затаился Кирилл Ветров. Живой и здоровый, между прочим! А может быть, узнав от Потапова правду, он вернулся домой и теперь преспокойненько попивает чай или кофе на кухне?
Я достала мобильный, набрала номер домашнего телефона Ветровых, но звонить передумала.
Стоп! Кирилл был у доктора вчера, я разговаривала с Маргаритой – тоже вчера вечером. Даже если Кирилл возвратился домой после моего визита к Ветровой или встретился с женой после ее выступления на телевидении, то почему мне никто не дал «отбой»? Нет, здесь что-то не так! Скорее всего, в коттедже Кирилл не появлялся и Маргарите ничего не известно ни о его болезни, ни о внезапном выздоровлении. Но где он тогда может быть? Да боже мой, где угодно! Тарасов большой, и никому, кроме меня и госпожи Ветровой, нет дела до исчезновения Кирилла. И уж тем более искать его, кроме меня, никто не будет. Жив, здоров, не ночует дома? Безнравственно, но ненаказуемо! Так что простите и до свидания.
Однако на этот раз интуиция меня не подвела. Кое-что выяснить мне все же удалось. Что именно? Да то, что у Кирилла каким-то образом оказался в кармане чужой паспорт. Правда, неизвестно, на чье имя был выдан этот паспорт и как он попал к Ветрову. Но, по описанию регистраторши, мужчина на фотографии в документе выглядел молодым и солидным. Как выразилась толстуха, «эдакий холеный самец»! Конечно, этой тетке в «теремке» показаться «холеным самцом» мог кто угодно. Но сдается мне, что у Ветрова оказался паспорт Комарова Андрея. Ведь именно к нему со своим горем обращался Кирилл. Уж Петра никак холеным не назовешь. Но тогда нестыковочка получается. По словам Андрея, он только что возвратился из Москвы. Ехал в поезде, где необходимо предъявлять паспорт. Там же, в поезде, он узнал от Маргариты об исчезновении Кирилла и больше его не видел. Каким, спрашивается, образом паспорт Комарова мог попасть к Ветрову?
А почему я, собственно, зациклилась на этих двух мужчинах? Возможно, существует и третий? Или вообще все упирается в женщину. Только кто она? И тут я вспомнила фотографию в книжном стеллаже у Авдеева, на которой Петр обнимает Маргариту, а Кирилл стоит рядом с худенькой девушкой. А что? Первая любовь не забывается!
Итак, несмотря на некоторые неясности, в целом ситуация начала проясняться. Вариантов было два. Либо Кириллу наскучило смотреть через розовые очки на свою женушку Барби и он, как бы это сказать помягче, на время решил от нее отдохнуть. Именно на время, бывает, мужчины уходят молча, но не так, без выжженных кругов на снегу! Второй вариант – с чужим паспортом, под чужой фамилией Кирилл остановился в одной из гостиниц Тарасова. И бегство его в этом случае наверняка связано с какими-нибудь проблемами в бизнесе, возможно, с появлением в его жизни врага или врагов. Уж кто-кто, а россияне по своему личному опыту знают, что ни рубли, ни валюта сами собой не размножаются. И даже крылатая фраза о том, будто бы деньги можно сделать из воздуха, неверна по своей сути. Финансы имеют способность перетекать из одного места в другое: в одном кошельке их прибыло, значит, в другом убыло. Богатые разоряют бедных, крупные организации поглощают мелкие и так далее. Ветров, по тарасовским меркам, бизнесмен крутой, личность весомая. Потому при очередном финансовом маневре он мог запросто раздавить нескольких мелких финансовых грызунов. Но человек – существо мстительное, коварное. И если в нем нет дюжей силы, будет мстить обидчику исподтишка.
Так что и действовать надо по двум направлениям. Узнать у Маргариты адрес ее бывшей однокурсницы, что не так уж и сложно. И обойти с фотографией Кирилла тарасовские гостиницы, а их в городе порядка двух десятков! Хотя зачем же обходить все? Если Кирилл каждодневно наблюдал из окна рыбаков и реку, скорее всего, он остановился в одной из гостиниц с видом на Волгу. А это в корне меняет дело.
Я свято верила, что иду по правильному пути и уже очень скоро, может, даже к концу дня, отыщу Кирилла и с чистой совестью отчитаюсь перед заказчицей. Но ситуация сложилась совсем не так.
