Глава 5
В очередной раз лишившись претендентов на подозреваемых, я не знала, что делать дальше. С одной стороны, подумать можно было на кого угодно, ведь любой из присутствовавших за кулисами имел возможность совершить это преступление. С другой стороны, распыляться на всех подряд совсем не хотелось. Для проверки очередного человека нужна какая-то веская причина, а найти ее мне пока не удавалось.
Сидя за рулем своей машины и бесцельно глядя в одну точку перед собой, я напряженно думала.
Как бы там ни было, заметно раньше других во Дворец культуры прибыла сама Алена Мельник. Она, как модельер и режиссер показа, отвечала за все и, соответственно, просто не могла прибыть в последних рядах. Следовательно, она является одной из тех людей, которые могли заметить что-то подозрительное. Возможно, при первой нашей беседе Алена этого просто не вспомнила, так как была слишком расстроена случившимся. Да и на уборщицу подумала только потому, что та случайно мелькнула у нее перед глазами. Но ведь если разложить все по полочкам, с самого начала, могут проясниться какие-нибудь новые детали, о которых до этого никто и не думал. В любом случае, иного способа продвинуться в расследовании нет.
Поняв, что переговорить с Мельник мне просто остро необходимо, я завела свою «девяточку», слегка приоткрыла боковое окно, чтобы позволить свежему воздуху ворваться в салон, а затем тронулась в путь. Мне было хорошо известно, что Мельник снимала два этажа здания какого-то проектного института, и в его пристройке находилось ателье. Само же здание размещалось на пересечении Пролетарской и Чехова. Там мне однажды приходилось бывать, так что я знала, что внизу сидит грозный охранник и у всех требует пропуска.
Припарковав свою машину между новеньким «Опелем» и «Тойотой», я закрыла окно, покинула машину, поставив ее на сигнализацию, и направилась к центральному входу. Только через него можно было попасть в пристройку, хотя у той имелся отдельный вход. Правда, им почти не пользовались или пользовались в экстренных случаях.
Поднявшись на крыльцо, я прошла через стеклянные двери и, оказавшись в большом холле, уютно обставленном цветами, зашагала к турникету, возле которого, листая газету, сидел молоденький двадцатидвухлетний охранник. Только вот одет он был вовсе не в пятнистую или серую форму, а в самый настоящий черный костюмчик и белую рубашку, да к тому же не позабыл про галстук. Видимо, тем самым руководство надеялось повысить статус своей организации.
— Могу я пройти к модельеру Алене Мельник? — приблизившись к пареньку, спросила я.
— Если нет пропуска, запишите свою фамилию в тетрадь, — указав на столик рядом с собой, ответил мне парень. А через минуту, когда я уже вписывала свою фамилию, добавил: — Не забудьте указать время прихода. Да и когда уходить будете, тоже отметьте.
— Хорошо, — согласилась я и, выполнив просьбу юноши, спокойно прошла за вертушку. Я вызвала лифт и принялась изучать схему расположения офисов в здании.
Вскоре лифт прибыл. Я вошла в кабину, нажала на кнопку «два» и вместе с остальными пассажирами стала подниматься наверх. За несколько секунд поднявшись до второго, я отправилась на поиски модельера. Для этого мне пришлось вновь подняться на один этаж вверх, но на этот раз пешком, и уже там начать искать кабинет Мельник. Хорошо еще, что на всех дверях и кабинетах висели таблички, объясняющие, что находится внутри, так что заблудиться я не боялась.
Наконец я обнаружила нужный офис. Негромко постучав и не дожидаясь ответа, вошла.
Секретарша встретила меня любезной улыбкой и приветливо поинтересовалась, по какому я вопросу.
Я молча протянула ей удостоверение. Пока секретарша изучала его, я занялась разглядыванием ее лица.
Первое, что сразу бросалось в глаза, — так это большие уши, некрасиво торчащие в разные стороны. Не повезло девице и с волосами, с помощью которых она пыталась спрятать свой недостаток, — редкими, слегка волнистыми, но не от природы, а скорее потому, что их намеренно подкручивали, чтобы спрятать под ними смешные лопухи. Что касается самого лица, то оно казалось очень даже милым: крупные глаза, обрамленные длинными ресницами, немного курносенький нос, пухленькие маленькие губки.
Одета секретарша была просто: в темно-синий брючный костюм. Но зато украшений на ней было, как на витрине, — не только руки и шея, но и уши, грудь и наверняка еще и пояс унизаны всевозможными ювелирными творениями, выполненными из самых дешевых материалов. Как ни странно, при всем том чувствовалось, что вкус у девицы есть. Что ж, чувство меры придет с возрастом!
— Подождите, пожалуйста, — просмотрев мое удостоверение и протянув мне его назад, произнесла между тем девушка. — Я сейчас узнаю у Алены Алексеевны, сможет ли она вас принять.
Сказав это, девушка встала и направилась в соседнюю комнату, а я окинула взглядом приемную. Комната оказалась небольшой. В одной ее половине располагался маленький столик с угловым диваном. Другую сторону занимал секретарский стол, за ним стояли шкафчики с различной документацией. Стены украшали две небольшие картины, купленные, видимо, на рынке, а на окне висели жалюзи. Скромно и не броско — сразу и не скажешь, что это кабинет секретаря модельера. Видимо, Мельник не слишком много внимания уделяла интерьеру, больше заботясь о моделях.
— Вы можете пройти, — очень скоро вернувшись назад, доложила девушка и приоткрыла мне дверь.
Я кивком головы поблагодарила ее и вошла к Мельник.
Алена Алексеевна сидела за большим столом, беспорядочно заваленным различными набросками и рисунками, а также кусочками тканей всевозможных цветов и текстур. В данный момент женщина что-то тщетно пыталась в них обнаружить, но пока не находила.
— Ах, Танечка, здравствуйте, — устало вздохнув, поприветствовала меня женщина. — Очень рада, что вы пришли. Хоть немного отвлекусь от этой суеты. Ой, ладно, — махнула она рукой, — потом найду. Ну, рассказывайте, что у вас там нового? — полюбопытствовала она. — Уже есть сдвиги?
— Увы, пока нет, — честно призналась я. — Несколько подозреваемых мной уже были проверены, но ничего не подтвердилось.
Мельник улыбнулась одними уголками губ, разочарованно вздохнула и указала на стоящие сбоку от стола крутящиеся мягкие кресла.
— Да вы садитесь, Татьяна. Не дело стоя разговаривать.
Я подошла к креслам и не спеша опустилась в одно из них. Мельник продолжила:
— Раз вы приехали ко мне, то, видимо, я зачем-то все же понадобилась. Я правильно мыслю?
— Совершенно верно, — согласно кивнула я. — Сейчас я даже не предполагаю, кто бы из участниц шоу или персонала Дворца культуры мог убить Прокопчук. И подумала, что, если мы с вами восстановим весь ход событий с самого начала, возможно, что-то наклюнется и я смогу понять, кто организовал это убийство. Вы мне поможете?
— Разумеется, — отозвалась Алена Алексеевна. — Я всегда рада помочь. Только ведь мы с вами уже говорили об этом, но так ничего и не выяснили.
— И все же хотелось бы попробовать еще раз, — заметила я в ответ.
Мельник кивнула, и мы приступили к восстановлению хронологии событий, происходивших в день показа. Первое, о чем я спросила, — время прибытия самой Алены Алексеевны.
— Я приехала около восьми утра. Раньше бы Дворец просто не открылся, — ответила та.
— Кто-то уже там был?
— Вроде бы да, — стала вспоминать женщина. — Но я никого из них не знаю. Хотя скорее всего это съезжались на работу сотрудники ДК. Честно сказать, я и не обратила внимания на то, сколько людей внутри и чем они занимаются. Я сразу прошла на сцену, взглянула еще раз, как выполнено оформление. Потом сверила по бумагам, все ли мы привезли.
— Что, даже не глядя на сами модели? — немного удивилась я.
— Их я проверила еще с вечера, — пояснила Алена. — А с утра меня интересовали бижутерия, обувь, коробки с парикмахерскими принадлежностями. Все это было сложено в том кабинете, что мне предоставили, но перепроверить я не успела. Вот и занялась этим утром.
— А что было потом?
— Потом… — Алена Алексеевна напрягла память. — Потом приехала моя помощница и мы принялись нумеровать коробки. Через час начали съезжаться участницы и парикмахеры со стилистами. Около двух часов ушло на приведение женщин в надлежащий вид. Впрочем, что я вам рассказываю, вы ведь и сами все знаете.
— Да, верно, — кивнула я. — Нас очень долго красили и причесывали. Попутно девушки выходили курить, куда-то отлучались, за всеми уследить было просто невозможно, даже если бы я и поставила перед собой эту цель. Любая в этот момент могла обрызгать платье ядом, и никто бы даже и не заметил.
— Верно. Ведь костюмерную открыли почти сразу, — согласилась со мной Алена Алексеевна.
Мы обе умолкли и серьезно призадумались. Я не верила, что у преступника все может пройти так слаженно и гладко, без сучка без задоринки, для этого ему просто нужно быть настоящим асом или волшебником. Но ведь таких людей нет. По крайней мере, на моем веку они еще не встречались. А мой гадкий внутренний голосок язвительно подсказал: «Когда-то нужно начинать».
— Господи, да что мы с вами мучаемся, — охнула неожиданно Мельник. — Убийца метил вовсе не в Прокопчук — в другую девушку.
— С чего вы это взяли? — настороженно переспросила я, совсем не ожидая подобного заявления.
— Какая же я глупая, что не вспомнила об этом раньше, — даже не услышав моего ответа, продолжала Алена Алексеевна. — Мы ведь в самый последний момент все переиграли и поручили Прокопчук демонстрировать главную модель. До этого на данную роль была выбрана Евдокия Дрягель. Помните девушку с очень пышной грудью и забавными ямочками на щеках? Она больше всех подходила для этого платья, но за Прокопчук похлопотал ее начальник, пожелавший, чтобы именно их работница представила самый искрометный наряд. Я не посмела отказать ему и в последние три дня репетиции все перетасовала.
«А ведь Мельник совершенно права, — заметила я про себя, переваривая только что услышанное. — Очень даже может быть, что преступник знал только о старом раскладе, а об изменениях не имел никакого представления. Потому-то и ошибся, убив не ту, что требовалось. Наверняка именно по этой причине у меня ничего не складывается и подозреваемых приходится высасывать из пальца. Я просто иду не по тому следу».
— Вы действительно поменяли моделей? — на всякий случай взялась уточнять я.
— Да говорю же, я выполнила просьбу моего старого друга, начальника МВД, а он хлопотал именно за Прокопчук. Ведь это не столь важно — кто и что станет демонстрировать, вот я и поменяла девушек местами. И ведь даже не вспомнила потом об этом ни разу. Я и не думала, что убийца мог быть человеком посторонним и знал лишь первоначальный расклад.
— Все же хорошо, что вы об этом вспомнили, — заметила я в ответ. — Насколько мне не изменяет память, Дрягель является женой самого высокооплачиваемого адвоката нашего города. А у ее мужа наверняка немало врагов.
— Надо же, как бывает, — все еще не могла никак успокоиться Алена Алексеевна. — По чистой случайности Евдокия выжила, а совсем другая, может, и ни в чем не повинная девушка, стала жертвой преступников. Как же это горько и мерзко.
— Вы так говорите, будто уже уверены, что все происходило именно так, как мы сами сейчас предположили, — спокойно проговорила я. — Вдруг мы и в этот раз ошибаемся? Сначала все необходимо проверить, а уже потом делать выводы. Да, хочу вас попросить: пожалуйста, не говорите пока никому о нашем разговоре.
— Да, да, конечно! — закивала в ответ Мельник. — Я буду держать это в тайне от всех. Вы, главное, все выясните, уж очень хочется поскорее поставить точку в этом деле. Меня журналисты просто замучили уже, на улице появиться невозможно.
— Прежде чем приступить к раскручиванию новой версии, — немного подумав, сказала я, — мне бы хотелось спросить еще кое о чем.
— Да, спрашивайте.
— Много ли людей знали о том, что платье должна надеть Дрягель?
— Нет. По крайней мере, даже большинству участниц об этом не было известно. Ведь не всех пригласили одновременно, с некоторыми я начала заниматься раньше остальных. Вы вот всего за несколько дней до показа приглашение получили.
— А тех, кто знал, вы перечислить можете? — полюбопытствовала я на всякий случай.
— Пожалуй, что нет, — немного подумав, ответила женщина. — Общались между собой, кто-то кому-то мог рассказать, да и сама Дрягель могла похвалиться. А вы и сами знаете, как быстро распространяется информация.
— Это верно, — вздохнула я устало и стала прощаться: — Что ж, спасибо, что вы уделили мне немного времени и даже вспомнили такую важную деталь. Теперь мне придется разбираться с предполагаемой жертвой и ее недоброжелателями самостоятельно. Если что-то вдруг станет известно, обязательно вам сообщу.
— Поскорее бы, — вздохнула Алена Алексеевна и проводила меня до двери своего кабинета.
Вернувшись в машину, я достала из сумки сигареты и закурила. В голове вертелась тысяча мыслей и вопросов, которые необходимо было объединить в одно целое и решить, что же делать дальше. Впрочем, это-то как раз очевидно: следовало переговорить с самой Евдокией Владимировной на предмет ее недоброжелателей. Куда больше меня интересовало другое: действительно ли я на верном пути? Мне казалось подозрительным, что преступник, кем бы он ни был, даже не перепроверил первоначальную информацию и так сильно ошибся. Ведь с того дня, как он узнал о том, что платье представляет Евдокия, прошла почти неделя — неужели его это не смутило?
Немного сомневаясь в том, что новый путь выбран правильно, я решила в очередной раз обратиться за вопросом к своим магическим двенадцатигранникам. Не долго думая, достала их из сумки, перемешала и высыпала на соседнее сиденье. «Косточки» разбежались в разные стороны и образовали такую комбинацию: 1+36+17. Она означала следующее: «В здании человеческого счастья любовь образует купол, а дружба возводит стены».
«Хм, — убирая „косточки“ назад в мешочек, задумалась я. — Что бы это могло значить? На что пытались указать мне мои маленькие помощники? На то, что вся эта история замешана на дружбе и любви? Очередной любовный треугольник… Или же они просто подсказывают мне, что следует обратить внимание на близких друзей обеих женщин? Жаль, что они не называют кого-то конкретно. Впрочем, я слишком многого хочу. „Косточки“ не дают голой информации и не констатируют факты, они направляют. Главное — понять куда и не ошибиться в решающий момент. Сейчас же следует пообщаться с Евдокией и узнать, не подозревает ли она кого-то в покушении».
Убрав бархатный мешочек с двенадцатигранниками в бардачок, я достала свою записную книжку и стала искать адрес Дрягель. Его, как, впрочем, и адреса других девушек, участвовавших в показе, мне любезно предоставила Мельник, и я очень за это ей была признательна. Вскоре адрес нашелся, и уже через несколько секунд моя машина тронулась в нужном направлении.
* * *
У дома Евдокии Дрягель я остановилась через пятнадцать минут. Это было многоэтажное здание, количество этажей которого я считать и не старалась, довольно новое, с огромным мебельным салоном, занявшим весь первый этаж, и искусно разрисованными металлическими дверьми подъезда. По одному только виду дома, а также наличию домофона на входной двери становилось понятно, что здесь живут обеспеченные люди. Это подтверждали и стоящие неподалеку новенькие иномарочки самых разных моделей.
Припарковавшись у старого дуба, одиноко стоящего во дворе, и выйдя из машины, я нашла нужный мне подъезд, нажала на кнопку домофона и, дождавшись, когда мне ответят, представилась:
— Частный детектив Татьяна Иванова. Я вместе с Евдокией Владимировной участвовала в показе мод и хотела бы задать ей несколько вопросов.
Особым желанием отвечать на вопросы, конечно же, никто не горел, но по тому, как отреагировала на мои слова женщина — скорее всего сама Евдокия, — я поняла, что ею управляют любопытство и желание узнать что-нибудь новенькое.
— А что, разве я могу чем-то помочь? — удивленно переспросила у меня женщина, но тут же добавила: — Хорошо, сейчас открою.
И в самом деле, дверь через несколько секунд поддалась, и я прошла в подъезд. Поднялась на лифте на третий этаж, где из дверей квартиры уже высовывалась голова знакомой мне девицы.
Дрягель Евдокия Владимировна была примерно моего возраста, при небольшом росте обладала точеной фигуркой и пышной грудью, которая безумно нравилась мужчинам. Чтобы еще больше их раздразнить, женщина намеренно носила вещи с большим вырезом, позволяющим при желании детально разглядеть ее бюстгальтер.
И это были еще не все достоинства Евдокии. Главное — что она, ко всему прочему, была натуральной блондинкой, чем очень гордилась, всегда содержа волосы в идеальном порядке.
Я вполне понимала ее мужа, позволявшего жене тратить невероятные суммы денег на то, чтобы холить и лелеять себя, любимую. Ведь он наверняка просто боготворил ее и гордился таким сокровищем. А вот характер женщины оставлял желать лучшего. Внутреннее содержание тоже: по-моему, она была совершенно пустой и равнодушной, не способной сочувствовать и сопереживать. Вряд ли Дрягель могли интересовать чьи-то проблемы, учитывая, что поломка ногтя или выпадение ресницы становились для нее мировой катастрофой. Евдокия являлась своего рода жемчужиной, на которую все смотрят, но от которой ни тепло, ни холодно.
— Так, значит, вы еще к тому же и детектив, — окинув меня с головы до ног оценивающим взглядом, изрекла Евдокия. — Кто бы мог подумать! Что ж, проходите, раз уж пришли. По крайней мере, расскажете мне последние новости.
— Боюсь, что вам они не слишком понравятся, — ответила я.
Женщина равнодушно передернула плечами, никак не прореагировав на эти слова. Она пропустила меня в квартиру и, закрыв дверь, плавной походкой направилась в гостиную. Я шла позади, не зная, куда устремить свой взор: то ли на безупречно одетую женщину, то ли на интерьер ее квартиры, также бесподобный во всех отношениях. Стоило заметить, что вкус у хозяйки дома был превосходным.
Стены были выкрашены в нежно-сиреневый цвет. В центре гостиной висел огромный пейзаж — изображение какой-то черноморской бухты. В раму картины вмонтировали подсветку, так что свет равномерно падал на пейзаж, не создавая не предусмотренных художником теней. Удачное решение на тот случай, если придется переносить картину на другое место, требующее дополнительного освещения. Чуть ниже — камин, отделанный темным деревом. Из такого же сделан и полукруглый стол, и шесть стульев. Ни о каких диванах речи не шло. Центральная часть стола была выполнена из мрамора. На полу лежал персидский ковер. Несколько позолоченных статуэток украшали углубления в стенах. На окнах висели портьеры на тон темнее стен.
— Присаживайтесь пока, я сейчас, — указав мне на стул, предложила Евдокия.
Затем она вышла на несколько секунд в соседнюю комнату, а вернувшись, разместилась напротив и, устремив на меня безмятежный взор, спокойно спросила:
— Ну так что же вы мне хотели сообщить, да еще и не слишком приятное? Что нас всех подозревают? — И, не дожидаясь ответа, Дрягель продолжила: — Вот уж это как раз не является новостью. Мой муж сразу сказал, что всех проверят, потому что так положено. К тому же, когда человек чист, ему бояться нечего, а я совершенно чиста.
Женщина очаровательно улыбнулась, часто захлопав своими длинными ресницами.
— Скажите, это правда, что то платье должны были представлять вы? — не удосужившись дать комментарий всему сказанному, спросила я.
Миленькое личико Евдокии заметно вытянулось, на нем нарисовалось испуганно-удивленное выражение. И только спустя минуту женщина смогла произнести:
— Да, верно, на ее месте должна была быть я. Как хорошо, что этого не случилось!
Причем произнесла она это таким театральным тоном, что я сразу поняла: ко всему случившемуся эта женщина в душе относится очень холодно.
— Ну вот вы и сами произнесли вслух то, о чем я хотела вам сказать, — добавила я к этому. — Только вот следует внести небольшую поправочку: вы не просто могли оказаться на ее месте. Скорее всего именно на вас конкретно и покушались.
— Боже мой! — подскочила Евдокия. — Что вы такое говорите! Меня… Меня хотели убить?
— Полагаю, что да, — кивнула я в ответ. — И лишь по чистой случайности в самый последний момент модельер все переиграла, это и уберегло вас от неминуемой смерти.
— Нет, — активно затрясла своей аккуратной головкой женщина, — этого не может быть. Вы что-то не то говорите. Меня — убить? Но кто? Кому это понадобилось? — женщина начинала впадать в истерику. Дрягель судорожно теребила трясущимися руками свободно спадающие на плечи локоны.
Испугавшись того, что первые истеричные поползновения могут перерасти в бурную сцену бразильского сериала, я грубо привела ее в чувство:
— Прекратите истерику. Вы взрослая женщина, а ведете себя как избалованная пятнадцатилетняя девица. Лучше успокойтесь и подумайте, кому вы в последнее время так сильно насолили, что вас решили убить. Не исключаю, что объектом покушения могли быть и не вы, а ваш муж. Он, кажется, адвокат? — на всякий случай спросила я.
— Да, он первый адвокат в Тарасовской коллегии, — немного успокоившись, ответила Евдокия. — Но о его делах я ничего не знаю. Да и сама я никому не причиняла вреда. Вы точно что-то напутали.
— Возможно, этого я тоже не исключаю, — честно призналась я, — но все же у данного предположения большой процент вероятности. Сами посудите — платье должны были представлять вы. Если бы не решение модельера о смене участниц, вы бы его и надели. Отсюда вывод: преступник метил именно в вас, но по чистой случайности пострадала Инна Прокопчук. По-видимому, убийца не входил в число конкурсанток и работников сцены, а потому имел лишь самые начальные сведения о показе и о том, кто и какие модели станет демонстрировать. Согласитесь, что эта версия вполне логична.
— Ну-у. — Евдокия нервно заерзала на стуле, не зная, что сказать и как реагировать. — Тогда я просто не знаю, что и думать.
— Я бы посоветовала вам припомнить всех своих недоброжелателей и рассказать мне о них. Ведь может получиться, что они попытаются довести дело до конца. И во второй-то уж раз им все наверняка удастся.
— Но я правда никому ничего не делала, — все так же театрально взмахнула руками красотка. — Я совершенно безобидный человек. Ну кому и что я могу сделать? Я ведь даже нигде не работаю, ни в чьи дела не лезу.
— Тогда остается ваш муж, — рассудила я. — Если мстят не вам, значит, ему за какие-то былые, а может, и недавние дела. К нему самому приблизиться сложно, а вы — замечательная мишень, да и, убив вас, преступник причинил бы боль вашему супругу.
— Я велю ему приставить ко мне охрану, — моментально нашла выход из сложившейся ситуации Евдокия. — Не собираюсь умирать в столь молодом возрасте, в самом расцвете сил и красоты. Уж он-то позаботится о моей безопасности, я знаю…
— Кстати, а не скажете, когда он вернется с работы? — понимая, что с мадам Бюст каши не сваришь, полюбопытствовала я. Скорее всего муж этой прелестной куклы, коль он адвокат, — мужик умный. И куда вернее сумеет оценить всю сложность возникшей проблемы, а значит, и постарается помочь мне ее разрешить.
— Если он не в суде, то могу вызвать его хоть сейчас, — видимо, решив похвалиться тем, что муж у нее находится на коротком поводке и выполняет даже такие прихоти, предложила Евдокия. — Так что, вызвать?
— Конечно, не хотелось бы отвлекать его от дел, но, я думаю, нам все же стоит встретиться именно сегодня, — немного подумав, ответила я ей.
В ответ Евдокия что-то буркнула себе под нос, встала, взяла с камина трубку радиотелефона и принялась тыкать своими длинными ноготками по кнопкам. Набрав номер, Дрягель высоко вскинула голову, поднесла трубку к уху и, дождавшись ответа, жеманно произнесла:
— Пупсик, у нас проблемы. Очень нужно, чтобы ты прямо сейчас приехал домой. Это срочно… Ну да… Хорошо, жду.
Весь разговор с мужем занял у Евдокии не более двух минут, а потом она победно сообщила, что тот скоро прибудет.
— Хотите, я пока сделаю вам чай или кофе? — возвращая телефон на прежнее место, предложила мне хозяйка.
Я согласно кивнула, не видя причин отказываться. Евдокия тут же исчезла из гостиной, оставив меня совершенно одну. Я встала, прошлась по комнате, заново созерцая ее обстановку. Мне все очень нравилось, но не скажу, чтобы я этому завидовала. Меня, к примеру, вполне устраивала и моя собственная квартира, в которой все было оформлено по моему вкусу и так, как мне удобно. К тому же я просто не представляла себя живущей в подобных музейных хоромах. Пришлось бы сдувать каждую пылинку со стола или камина… При моей-то работе, когда в квартиру то и дело кто-то влезает, что-то там взрывает и оставляет, о дворце я не мечтаю.
Евдокия вернулась с подносом, уставленным различными чайными принадлежностями. На нем было все, что душе угодно: кофейник, источающий аромат свежесваренного кофе, сахарница, заварочный чайник, три вида варенья, выложенного в одинаковые, маленькие чашечки с мизерными ложечками, две пустые чашки с блюдцами, а также ваза с печеньем. Все это Евдокия едва удерживала в руках, а подойдя к столу, торопливо опустила на него и принялась освобождать поднос. Я помогла ей.
Евдокия предпочла чай из лепестков каких-то редких цветов, а я, конечно же, кофе, без которого порой просто не могла обходиться.
Пока мы наслаждались угощением и мирно беседовали «ни о чем», приехал муженек Евдокии. Об этом я догадалась по скрипу ключей в металлической двери и шагам в коридоре.
— А вот и мой милый, — тут же встрепенулась Евдокия и, сорвавшись со своего места, со всех ног кинулась встречать ненаглядного, наверняка повиснув на его шее. Я таких нежностей не признавала, считая их лишними и совершенно ненужными.
Минуты через три обнимающаяся, светящаяся счастьем парочка появилась передо мной.
— Здравствуйте, здравствуйте, — улыбаясь, поприветствовал меня мужчина, одетый в серый костюм и светлую рубашку с ярким, раскрашенным всеми цветами радуги галстучком.
Мужчина был вполне обычным: среднего роста, с темно-русыми, слегка начавшими седеть волосами, которые он по старой привычке или же в связи с родом деятельности зачесывал назад. Впрочем, волосы у него были все еще довольно густыми, так что он запросто мог позволить себе слегка подкрасить их и сделать хорошую прическу, но почему-то предпочитал ходить так. Что касается других особенностей внешности, то они фактически отсутствовали, за исключением проницательного и притягивающего взгляда голубых глаз и густых, нелепо торчащих во все стороны бровей. Все остальное было весьма обычным и ничем не примечательным: ровный нос, четко очерченные губы, волевой подбородок. Он был старше Евдокии как минимум на десять лет.
— Жена сказала, что вы частный детектив, — успев тоже рассмотреть меня, продолжил между тем адвокат. — Не успел узнать у нее, как ваше имя, но из всех детективов нашего города вот так, навскидку, я сейчас вспоминаю только одну — Татьяну Иванову. Простите, вы случайно не она?
— Она самая, — улыбнулась такому искусно преподнесенному комплименту я.
— Что ж, очень рад нашему знакомству, — нагнулся к моей руке Сергей Павлович. — А то все как-то только понаслышке о вас знал. Приятно иметь дело с умными людьми, — продолжил Дрягель. И судя по тому, что жена так неожиданно вызвала меня домой и даже напугала тем, что у нас возникли какие-то проблемы, я берусь предположить, что и в самом деле стряслось нечто ужасное.
— Ты даже не представляешь себе что, — затараторила Евдокия, а затем с ходу обрушила на мужа весь поток информации: — Меня хотели убить. Представляешь? Вместо той самой Прокопчук, про которую я тебе рассказывала. На ее месте должна была быть я. Это так ужасно, так… Я боюсь теперь выходить из дома.
— Успокойся, лапонька, — как ребенка, погладил по голове жену Дрягель. — Я во всем разберусь. Ты лучше пойди посмотри, что я там тебе привез, а мы пока с Танечкой поговорим.
— Ой, а что там? — обрадованно воскликнула женщина.
— Сама посмотри, — улыбнувшись, ответил муж и даже слегка подтолкнул жену к двери.
Та торопливо исчезла из гостиной. И ведь как мало ей нужно: обвешаться побрякушками, пройтись по салонам — и все дела.
— Теперь мы можем поговорить, — видимо, будучи уверенным, что женщина вернется не так скоро, моментально стал серьезным Сергей Павлович. Он прошел к столу и занял один из стульев. — Так что случилось? Все и в самом деле ужасно или это, как и обычно, домыслы моей пугливой женушки?
— Если я не ошибаюсь и мои подозрения верны, то беспокоиться действительно есть о чем, — испытав удовлетворение уже от того, что приходится иметь дело с серьезным человеком, спокойно ответила ему я. — Так как мне поручено расследование убийства Прокопчук, я прорабатываю различные версии. Не далее как пару часов назад мне стало известно, что последнее платье должна была демонстрировать публике вовсе не Инна, а ваша жена. Лишь благодаря удачному стечению обстоятельств она осталась жива.
— Хм, действительно, есть над чем подумать, — нахмурился мужчина. Затем он снова посмотрел на меня и добавил: — Но почему вы так уверены, что преступник ошибся? Возможно, он и в самом деле собирался убить Прокопчук.
— Возможно. Но возможно также, что он просто не знал о переменах, так как не имел возможности попасть на репетицию еще раз.
— Согласен, — кивнул Дрягель. — И что вы предлагаете?
— Я ничего не предлагаю, а просто хочу выяснить, имеются ли у вашей жены или, возможно, у вас самих серьезные враги, которые могли бы решиться на такое.
— Хм, — Сергей Павлович задумался. Казалось, он стал перебирать в памяти всех тех, с кем его когда-либо сталкивала судьба и кому он чем-то не угодил. Представляю, как сложно с этим у адвокатов. Это все равно что поинтересоваться у судьи, кого из осужденных он считает виновным в смерти своих близких. Бери любого — не ошибешься.
— Ну-у, — протянул он наконец, — судя по тому, что мне известно о характере убийства, могу предположить, что метод разработан женщиной. Не мужское это дело — травить, хотя все, конечно, бывает. Исходя из первого варианта, могу подумать лишь на одну особу. Ее зовут Маргарита Анатольевна, Маргарита Анатольевна Царькова.
Не так давно я занимался одним делом. Сына Царьковой Андрея и еще одного паренька, кажется, его звали Сергей, взяли при продаже наркотиков. Ребятам грозило лет по семь. Вторая семья наняла меня, чтобы спасти парня. Я в два счета разбил все обвинения против него, и как-то само собой получилось так, что перевел стрелки на Андрея. Мой клиент изначально валил все на него, а с моей помощью и вовсе отвечать за все пришлось именно Царькову. В суде мать грозила отплатить мне за все, почему-то решив, что, если бы не я, ее мальчика бы оправдали. Подобной ярости по отношению ко мне еще никто раньше не выражал. Могу предположить, что Царькова-то и рискнула отомстить мне.
— У вас есть какие-нибудь ее данные? — поинтересовалась я сразу же, прикинув, что причина убить жену столь навредившего ее сыну адвоката у той женщины и в самом деле была.
— Если вы имеете в виду адрес, то, конечно же, нет. Но могу сделать пару звонков. Думаю, что мне его найдут, если материал данного дела действительно сейчас там, где я думаю, — предложил Дрягель.
Я согласилась подождать и дала мужчине возможность позвонить. Он набрал всего лишь один номер, поговорил не более минуты, ничего толком, как мне показалось, не объяснив, но ему дали нужную информацию. Не сразу, правда, — Дрягелю пришлось перезвонить через пятнадцать минут, за которые я успела расспросить Сергея Павловича об очень многом.
Увы, новых данных о Царьковой получить не удалось, а потому я очень обрадовалась, когда мне в руки попал ее адрес. Записав еще и номер сотового телефона Дрягеля, я стала прощаться. Сергей Павлович проводил меня до двери и попросил непременно сообщить, как только что-то станет известно.
Покинув квартиру семьи Дрягель, я села в машину и тронулась в путь. На улице уже смеркалось, а потому нужно было торопиться, ведь не слишком прилично посещать людей в позднее время. На мое счастье, на дороге почти не оказалось машин, зато пешеходы расхаживали толпами — ближе к вечеру все старались выйти погулять. Я немного даже позавидовала проходящим мимо парочкам, так как, несмотря на поздний час, вынуждена была заниматься работой. А у меня она такая, что даже приблизительный график составить невозможно. И все же я не унывала.
Быстро добравшись до нужного района, я свернула на незаасфальтированную улицу и стала искать нужный мне дом. На мое счастье, дорога здесь все же оказалась не такой и плохой. Вот только места, чтобы пристроить машину, не оставалось. Найдя дом Царьковых, я вынуждена была бросить свою «девяточку» на обочине. Я надеялась, что за время моего отсутствия с ней ничего не успеет случиться.
Дом Маргариты Анатольевны показался мне маленьким. Его выкрасили наверняка очень давно, так как краска уже начала отставать большими кусками, отчего стены приобрели какой-то покорябанный и облезлый вид. А вот крыша на доме красовалась совершенно новая, видимо, ее не так давно заново перекрывали.
Дойдя до двери, я постучала. Мне открыли в ту же секунду, как будто заранее знали о моем приезде. Я даже немного испугалась такому совпадению и слегка отпрянула назад. Стоящая в темном коридоре незнакомая женщина уставилась на меня опешившим, слегка заплаканным взглядом, непонимающе созерцая совершенно незнакомую ей гостью.
Женщина была очень симпатичной. В свои сорок восемь — сорок девять лет она сохранила былую привлекательность, почти не имела морщин, и лишь шея выдавала ее возраст. Волосы убраны в тугую косу, обвивавшую голову. Глубоко посаженные глаза подчеркнуты лишь тонкой обводкой карандаша. Губы, похожие по форме на прелестный ротик Мэрилин Монро, накрашены ярко-розовой помадой.
Окутывавший ее тело домашний махровый халат доходил ей почти до пят, из-под него виднелись красные тапочки с полосочкой меха по краю. Лицо женщины хранило следы горя и длительных слез.
— Вы ко мне? — заметив, что я молчу, спросила побеспокоенная мной особа.
— Наверное, да, — неуверенно ответила я. А затем добавила: — Если вы, конечно, Маргарита Анатольевна Царькова.
Вместо «да» женщина просто распахнула дверь и жестом пригласила меня войти.
