Книга: Все учесть невозможно
Назад: Глава 5
Дальше: Глава 7

Глава 6

После такой заявочки мои подозрения на его счет начали рассеиваться.
— Стас, как ты себя ведешь? — Глаза Людмилы Сергеевны смеялись.
— Мамочка, ну кто в нашей семье больше всего похож на преступника? Я.
— Замечательно, — улыбнулась и я. — А можно поинтересоваться, зачем она вам понадобилась?
— Сейчас придумаю. Ну, просто так. Чтобы навредить папе. Я посмотрел на эту дискету и сразу понял, что там самые любимые цитаты из творений Анпилова и Баркашова. Папа не может заснуть, не прочтя что-нибудь из «речений мудрых». Я ее свистнул и припрятал, а теперь злорадствую. Все, вы меня нашли, можете быть свободны. За деньгами заглянете попозже, когда я ограблю партийную кассу.
— Мне еще бы дискету, — вздохнула я.
— А как эта дискета выглядела? — поинтересовался он.
— Вы же ее украли. Должны знать.
— А я ее крал, не глядя, — вывернулся Стас. — От стыда за совершенный поступок закрыл глаза и не помню, куда положил. Может, я ее вообще спустил в мусоропровод.
— Вы смеетесь, а меня не отпустят, пока я не найду эту гадость, — вздохнула я.
— Правда? — удивился он. — Не имеют права. Они же воюют за права человека. Значит, вы можете идти куда угодно. Встретите Ирину — объясните, что вас отпустил я. Прочел вам материалы Гаагской конференции и выгнал. Ну? Что же вы сидите? Уже не можете идти?
— Могу. Но у вас будут неприятности.
— Это для меня не ново, — беспечно махнул рукой Стас. — Мои неприятности начались сразу в момент рождения. Я родился, посмотрел на стену и увидел там портрет Железного Феликса. Мне сразу стало понятно, что мир, в котором я появился, полон несправедливости и абсолютно неподкупен. Я захотел обратно, но было уже поздно… На мои обаятельные младенческие улыбки мир, воплощенный в портрете чахоточного палача, не купился…
Все это Стас произносил с такой серьезной физиономией, что я начала понимать, как действует он на эту компанию…
В дверь позвонили.
— Сейчас, — поспешила Людмила Сергеевна.
Вошла Ирина и уставилась на Стаса, время от времени переводя разъяренный взгляд на меня.
— Она осталась чиста, мой добрый ангел, — проворковал Стас, — я не изменил тебе, крошка.
— Шут! — фыркнула Ирина.
— У каждого свой бизнес, — пожал он плечами. И встал.
— Увы, мне пора.
— Если из-за меня, то не трудись. Я пришла только узнать, как дела у Татьяны, — бросила Ирина.
— Иногда я думаю, почему твоя мания величия еще не заинтересовала психиатров, — усмехнулся Стас. — Такой редкий случай… Однако поспешу тебя успокоить: мне надо на работу. Я, видишь ли, отношусь к тому самому проклятому сословию, которое вынуждено работать, дабы прожить, поскольку не сообразило вовремя заняться политикой.
С этими словами он помахал мне рукой и сказал матери, что к вечеру вернется.
— Вы что-нибудь выяснили? — спросила Ирина, пытаясь прожечь во мне дырку своим испепеляющим взором.
— Пока нет, — покачала я головой.
— Торопитесь, потому что…
Она замолчала.
— Потому что что?
— Нельзя медлить. Материалы дискеты могут стать достоянием гласности, а это недопустимо.
Объяснение для излишне любопытной Тани… У меня создалось впечатление, что Ирина многое знает. Куда больше, чем хочет это показать.
* * *
Мы опять остались одни, и я не понимала, чего же все-таки от меня ждут. Что я стану сидеть в четырех стенах и анализировать ситуацию? В душе копилось раздражение. В конце концов, я просто не умею так работать!
Однако на все мои протесты Ирина отвечала с жесткой улыбкой, что о моих передвижениях приказа не поступало, а искать надо среди домашних.
— Если же появится необходимость выйти, сообщите Халивину, он пришлет вам Лешу, — заключила она.
Теперь я усиленно косила под Ниро Вульфа, рискуя достигнуть в ближайшем будущем его комплекции, только вот с Арчи Гудвином у меня была напряженка. В умственные и иные способности Леши, предоставленного в мое распоряжение, я как-то не верила.
Людмила Сергеевна мне посочувствовала и, опасливо оглянувшись на дверь, прошептала:
— Вы, Танечка, меня извините. Я бы вас отпустила. Но сама их боюсь.
Мне подводить ее тоже не хотелось, и я решила, что, когда появится Халивин, я все-таки закачу ему большую истерику. Надо только подготовиться. Разработать план, так сказать. Обдумать все шаги и последствия…
Поэтому я сидела, мрачно-сосредоточенная, бессмысленно катая по кровати гадальные кости, и думала.
Из Людмилиного рассказа получалось, что украсть дискету могли Стас, Федор, Ирина, она сама и Халивин, что маловероятно. Еще появлялась девочка, но в комнаты она не заходила. Значит, отпадает.
Стас мог украсть, но, по его словам, не знает, как выглядит похищенная дискета. Тоже может быть неправдой — потому что он занимался с компьютером, значит, доставал дискету. Если только…
Я подпрыгнула. Если только она там была.
А если ее там не было, получается, что эта самая дискета, которую не поймешь зачем оставили в компьютере, исчезла еще до праздника.
Кстати, если она была так дорога сердцу Халивина, таскал бы ее на груди.
Что же у нас получается?
— Здравствуйте, — раздался ломающийся голос. Я подняла глаза. На пороге, приоткрыв дверь, стоял мальчик лет четырнадцати, пухленький и симпатичный. «Как с картинки», — подумала я. Воплощение нашего светлого будущего…
— Привет, — кивнула я.
— Я — Федор, — представился он.
— А я — Таня.
— Очень приятно…
Мальчуган улыбался, демонстрируя ровный ряд белых зубов.
— Мама сказала, что вы захотите со мной поговорить.
— Да, — кивнула я, — скорее всего нам это понадобится.
Федор посмотрел на меня безмятежным, почти детским взглядом.
— Я буду на кухне, — сообщил он.
— Сейчас приду, — пообещала я, с тоской глядя ему вслед.
Он тоже не подходил на роль похитителя. Да и зачем ему это?
— И придется тебе торчать в халивинской квартире до конца своих дней, — мрачно проговорила я, разглядывая заключенную в рамку картину, изображающую полет ангела над морем. Море бушевало, а ангел летел вдаль, и ему было совершенно наплевать на то, что творилось внизу.
И на то, что творится со мной, ангелу было наплевать тоже…
* * *
Я заметила, что Людмила Сергеевна почитала своим долгом прежде всего накормить свою семейку, в которую добрая леди поспешила включить и меня, но постоянные встречи на кухне начали меня беспокоить. Если мое расследование будет проходить исключительно там, то я рискую потерять форму. Благо что в этом семействе о нужде явно не ведали и в кулинарных радостях себе не отказывали. Возникал вопрос — на какие, собственно, доходы все это изобилие?
Неужели только на партийные взносы? Какие же они собирают взносы, если у них, простите, имеется даже посудомойка? И телевизор, который постоянно развлекал Людмилу Сергеевну мелодрамами, был не маленький, а во всю стенку. Вообще-то я на всю эту мишуру не обращаю внимания — но ведь получается нестыковка! С одной стороны, Халивин не упускает случая всплакнуть о судьбе русского народа, обреченного на геноцид, а с другой — сам живет припеваючи… Можно сказать, пользуется всеми благами и наслаждается жизнью.
Постаравшись успокоить себя тем, что я просто раздражена собственным положением невольницы, я вышла к юному Федору, который задумчиво уплетал огромную порцию «обезноженного буша» и явно еще не приготовился к моей атаке.
— Простите, — улыбнулся он мне перемазанным ртом, — я сейчас…
— Ничего, я подожду.
Людмила Сергеевна обернулась на меня с укором. Как можно мешать ребенку поглощать калории? Устыдившись, я вернулась в комнату и продолжила созерцание фигуры парящего ангела.
Мой вопрос продолжал висеть в воздухе, как табачный дым.
Как этот пухлый ангел, не находящий ничего лучшего, чем с глупейшей улыбкой застыть над бушующими волнами.
Все вокруг меня было настолько зыбким и неясным, что я почти утратила надежду выбраться отсюда.
Пальцы продолжали играть с костями. Катали их туда-сюда внутри мешочка, и сама себе я напоминала свихнувшуюся, погрязшую во тьме своего рассудка. Сижу, пялюсь на картину неведомого художника — кстати, далеко не самого талантливого. У этого ангела рожа перекошенная, будто он перепил амброзии, и какая теперь от пьяного ангела может быть польза?
Мысль о пьяном ангеле почему-то мне очень понравилась. Теперь все стало ясно. Просто в тот день, когда мне втемяшилось в голову разжиться кетчупом, мой собственный ангел был немного нетрезв. Вот я и попала в переплет. Впрочем, внимательно и беспристрастно оглядываясь на свое прошлое, я могу прийти к выводу, что в хранителях у меня вовсе не ангел, а просто какой-то алкоголик!
Чисто машинально я бросила кости и посмотрела на получившийся результат.
33+20+6
«Вскоре вы успешно завершите крайне утомительную работу, результатами которой для вас будут почет и уважение».
Ну, вот. Пожалуй, не стоит ссориться с ангелами. Даже почет и уважение мне обещают. Повесят мой портрет на Доску почета.
Почему-то вспомнился знакомый мне ребенок, который, проходя мимо Доски почета, закричал: «Ой, Таня! Смотри, сколько народу умерло!» Вот и я буду там висеть — печальная и изможденная…
Отложив мешочек с костями, я начала рыться в памяти. Что-то не давало мне покоя. Маленькая деталь, укрывшаяся от внимания. Прикинувшаяся незначительной, как вообще они любят это делать.
Мысли разбегались, выстраивая причудливые образы, одним из которых была дородная Людмила Сергеевна, похищающая дискету из компьютера. Нет, это уже не лезет ни в какие рамки! И с какой стати она решилась бы на подобное? Судя по ее опасливому взгляду на чудо техники, она побаивается компьютера. Федор тоже плохо вписывался в детектив. Такой приличный ребенок…
Значит, остаются только Ирина и Стас. И уж пусть это лучше будет Ирина.
Я вспомнила о долговязом рыжем чуде, и мои губы растянулись в улыбке. Ума не приложу, каким образом у этого монстра Халивина мог родиться такой сын?
— Можно? — раздалось у порога. Я подняла глаза.
Федор нарушил мою нирвану.
— Конечно, — вздохнула я. — Проходи.
Он прошел и сел на краешек кровати, положив обе руки на колени. Как будто перед ним была учительница, ей-богу… Надо же быть таким — застегнутым на все пуговички.
И как же мне его расстегнуть? Не могу же я проникнуть в закрытую от посторонних взглядов душу…
* * *
— А что вас интересует? — спросил отрок, глядя на меня глазами ангела с картинки. Кстати, картинка была написана в духе примитивизма. Ангел был прямо с открытки — такой денатурированно-сладкий, что хотелось разбавить сиропчик водой. Вот и с этим парнишкой — меня посетило острое желание добавить в его внешнее благонравие кайенского перца.
— Дискета.
— Они же бывают разные… — развел он руками. — Вам какая нужна? Чистая?
— Давай не будем играть в детские игры, — усмехнулась я. — Вроде мы с тобой вполне взрослые ребята, чтобы разговаривать по-нормальному…
— Мне еще нет восемнадцати. Я несовершеннолетний, — поспешил предупредить меня Федор.
— Я и не собираюсь тебя соблазнять. Но говорить без сюсюканья и подобия лепета с тобой можно?
— Попробуйте, — усмехнулся он и бросил на меня такой взгляд, что я поняла — у халивинских детей в душе такая мозаика, что только бог знает, как их папенька справляется со всей этой навороченной галиматьей.
— Меня интересует дискета, на которой было написано «Секретные материалы».
— Это Малдер, что ли? — улыбнулся он.
— Слушай, давай оставим приколы на свободное время, а? — попросила я. — Твой папа хочет получить эту дискету назад. Как можно скорее. Чем она ему дорога, я не знаю. Может, там его первые стихи. Но ты чаще других крутился возле компьютера и наверняка ее видел. Вспомни — может быть, ты просто нечаянно забросил ее в стол и не можешь вспомнить, в который из ящиков?
— Я ее не видел, — покачал он головой. — Все дискеты у меня лежат в коробке. Можете посмотреть. Но я бы обратил внимание на дискету с такой надписью.
Конечно. Обратил бы. Я в этом не сомневаюсь. Название любимого подростками сериала на сто процентов привлекло бы его внимание. Возможно, он даже захотел бы ознакомиться с ее содержанием.
Федор смотрел на меня чистыми, невинными глазами, а мне отчего-то казалось, что он далеко не так наивен, как хочет казаться.
— Так, — проворчала я. — Твой отец явно не додумался до того, что вокруг него одни партизаны. Никто из вас эту дискету в глаза не видел. Сам папенька уверен, что он оставил ее именно в этой щелочке, поскольку собирался ее просмотреть после праздника. Но его от просмотра отвлекли. Больше в доме никого не было. Кого же мне арестовывать, Феликс Эдмундович? Тень отца Гамлета, что ли?
Он пожал плечами.
— А вы напишите на любой дискете про эти ваши Х-файлы и отдайте ее папе, — дал мне Федор дельный совет. — Пока он разберется, что к чему, вы уже далеко будете. Денег слупите, и полная свобода…
— Боже, как ты мне нравишься! — воскликнула я. — Умный мальчик. И какая нравственная чистота, какая честность! Только, во-первых, я не слупливаю деньги. Я их, мое милое дитя, зарабатываю. Во-вторых, твой папашка произвел на меня целую гамму впечатлений, и не скрою, очень малый процент из них составляли приятные. Но вот дураком он мне не показался. И в-третьих, я довольно честный человек. И давай лучше подумаем, кто мог взять эту чертову дискету и куда ее могли спрятать.
— Ну, я ж не сыщик, — развел он руками. — Я не обладаю такими способностями, как вы. Поэтому ищите сами. Я знаю только, что никого постороннего в квартире не было.
— Остаются Ирина и девочка, — задумчиво произнесла я, продолжая рассматривать златокудрого ангела на картинке.
— Какая девочка? — встревожился он. Я насторожилась. Чего это он так встрепенулся?
— Которая приходила и просила еды.
— А-а… — протянул он. — Она-то при чем? Она в комнату не заходила.
— А ты ее видел?
— Конечно, — передернул он плечом, — я выносил ей мамин презент.
— Описать сможешь?
Он замешкался. Ситуация интриговала меня все больше.
— У меня плохая память на лица, — наконец произнес он.
— Во что она была одета? Какой рост? Цвет волос? Цвет глаз?
— Я же говорю, я не помню ее…
— Я не заставляю тебя делать фоторобот! — вскипела я. — Опиши ее одежду. Это ты заметил?
— Юбка на ней была. И кофточка.
— Ой, спасибо! Прямо вижу ее. Вот она — в юбочке и в кофточке. Такой оригинальный наряд.
Нет, этот юный херувим начинал меня бесить. По его глазам я видела, что он просто смеется надо мной. И при этом хочет уйти от прямого разговора. Мальчик надеялся, что добрая тетя поговорит с ним чисто для проформы — приставать излишне не станет. И отпустит с сердобольной улыбкой. Чего мучить ребенка?
Но тетя оказалась злобной и неприветливой. Тетя буравила его взглядом и требовала воспоминаний о внешности девицы, которая помирала с голоду.
Почему он так не хочет напрягать память? Это весьма заинтересовало злобную Таню.
— Ладно, — устало согласилась я, — свободен. Пока. Надеюсь, что у тебя не надо брать подписку о невыезде?
— Куда же я денусь? — вежливо улыбнулся он. — Всегда к вашим услугам…
Ах, черт бы побрал эти самые услуги, мон шер! Но пока судьба была настроена по отношению ко мне неприветливо. И чего она так озлобилась?
Я бросила взгляд на картину. Летит, паразит. А ты вертись, как хочешь, в стане врагов…
Стремясь убежать от тоски, я встала и подошла к окну. Двор, кстати, был довольно неприятным. Даже привычных грибков и качелей не было. Только машины. Ряд иномарок. Кстати, их, по-моему, было больше, чем квартир. Из этого плавно вытекало, что у владельцев не по одной машине. Интересно, сколько их у Халивина?
Сам Халивин обещал приехать, но отчего-то не торопился. «Наверное, усиленно решает проблемы бедных слоев населения», — подумала я.
В это время во дворе показался знакомый силуэт. Федор. Прильнув к стеклу, я начала наблюдать за ним.
Из-за угла показалась фигурка девочки. Федор направился прямо к ней, и они остановились, о чем-то разговаривая. Девочка была славная — синяя юбочка, открывающая коленки. Белая майка и джинсовая курточка. Короткие темные волосы аккуратно подстрижены и уложены.
Федор что-то горячо говорил, размахивая руками. Она слушала его, иногда кивая. Федор вдруг обернулся на окно, за которым притаилась я, и, схватив девочку за руку, потащил ее прочь.
Я рванулась к двери, совершенно забыв о своем арестантском положении.
Открыв дверь, я столкнулась нос к носу с Ириной.
— Куда? — строго поинтересовалась она, заставляя меня отступить назад.
— Мне…
Я хотела уже сказать про Федора и девочку, но что-то внутри меня запротестовало. Я поняла — Ирине всего этого знать незачем.
Честно говоря, я не так уж много теряю. Поговорить с ними я всегда успею. Сначала спрошу у Людмилы Сергеевны, как выглядела «голодная малютка».
Но внутреннее чутье подсказывало мне, что голодная малютка была одета в синюю юбочку, открывающую колени, белую кофточку, выглядывающую из-под джинсовой куртки. И ее волосы были так прекрасно расчесаны, что даже ветер не мог справиться с их аккуратной укладкой.
Назад: Глава 5
Дальше: Глава 7