Глава 9
Утро началось для меня с того, что, открыв глаза, я стала вспоминать и обдумывать все вчерашние выводы и решения. Затем встала, приняла душ и сварила кофе. Выпив его и позавтракав, я вымыла посуду и, вернувшись в комнату, стала собираться. Достав из шкафа брюки с блузкой, оделась и, поглядевшись в зеркало, решила, что в этой одежде смотрюсь очень эффектно. Затем тщательно зачесала волосы назад, собрала в хвост и спрятала его под украшенной мелким бисером сеточкой. Что касается макияжа, то обошлась одной тушью и светлой губной помадой, решив, что лучше уж выглядеть естественно, нежели к концу дня превратиться в перемазанную косметикой, да еще и уставшую женщину.
Еще раз перед выходом на улицу посмотрев в зеркало, я нашла себя весьма симпатичной и, забросив сумку на плечо, слегка припрыгивая, как школьница, заторопилась к машине. Оказавшись на улице, сразу же села в нее и, не мешкая ни минуты, тронулась в путь, сердцем предчувствуя, что сегодня наконец-то все должно разрешиться.
Клиника пластической хирургии «Ворожея» стояла на пригорке, освещенная утренним солнцем, и к ее воротам постепенно стекался народ. Большей частью это были сейчас работники клиники, а также те, кому на сегодня был назначен прием. Я спокойно проследовала на стоянку, припарковала машину на свободное место и, заперев замок, направилась к зданию. Войдя в него, сразу подошла к секретарше и попросила:
— Сообщите о моем приходе своему директору. Я бы хотела с ним побеседовать.
— Вениамин Антонович занят, — с легким налетом пренебрежительности ответила девица. — Если хотите, ждите.
— И чем же он, интересно, занят? — начиная злиться на такой прием и неучтивый разговор с посетителем, поинтересовалась я. — Пьет утренний кофе? Клиника еще только открылась, операции еще не начались. Так что будьте добры, отвлеките его от его дел, иначе я здесь сейчас такое устрою, мало не покажется. Надеюсь, вы меня поняли? — еще тише проговорила я напоследок.
— Хорошо, я доложу, — окинув меня недовольным взглядом, все же спокойно ответила секретарша. Затем куда-то на несколько минут удалилась, но вернулась не одна, а с молодым парнем, которого попросила проводить меня до кабинета главврача.
Я снова прошла по уже знакомому мне коридору, но на этот раз, преодолев его, так и не вошла ни в одну дверь, а оказалась возле лифта, на котором поднялась до самого последнего этажа. Там сопровождающий меня паренек указал на дверь с красивой табличкой, оповещавшей, что за ней находится главврач клиники, Гряклов Вениамин Антонович. После чего молодой человек удалился по своим делам, оставив меня одну. Я подошла к двери и, слегка в нее постучав и не дожидаясь ответа, прошла внутрь.
Яркие солнечные лучи освещали кабинет и слепили глаза. Пришлось на секунду отвести взгляд в сторону, дожидаясь, когда зрачки привыкнут к необычному для них освещению. Когда же это произошло, я снова посмотрела перед собой и увидела самого владельца клиники, сидевшего за столом, на котором лежало всего несколько листов чистой бумаги и две ручки.
Гряклов оказался человеком средних лет, примерно сорока пяти — пятидесяти. Как я и предположила, он был небольшого роста, плотного телосложения. В общем, обыкновенный человек, каких сотни, тысячи, и я бы даже сказала, неприметный. Со светлыми волосами, серыми, глубоко посаженными глазами, прямым носом с небольшой горбинкой. Очков Вениамин не носил, хотя, на мой взгляд, они бы ему пошли. Впрочем, на доктора он бы и в очках не был похож, ему больше подошла бы роль пронырливого и вездесущего банкира или иного человека высшего света. Слишком уж умным и сверлящим был его взгляд, пронизывающий до самых костей, словно высматривающий, что в тебе есть такого интересного… Впрочем, может, так оно и было.
Внимательно осмотрев Гряклова и отметив про себя, что ему палец в рот не клади, я перешла к делу:
— Здравствуйте, Вениамин Антонович. Рада, что наконец-то могу побеседовать с вами лично. А то до этого момента мне как-то все больше с вашим персоналом общаться приходилось. Но уверена, вы-то явно знаете побольше, чем они.
— Это вы правильно заметили, — согласился Гряклов. — Я знаю больше. Даже знаю, что вы очень хороший частный детектив и что уже несколько дней отираетесь возле моей клиники. Что вы ищете, а, Татьяна Александровна? Вас ведь так зовут?
— Да, так, — кивнула я, удивившись осведомленности этого докторишки. А затем перешла сразу к делу, ответив на вопрос Вениамина: — Я ищу виновного в смерти Аллы Викторовны Корольковой. Но уж об этом-то вы тоже должны знать.
— Виновного? Здесь, в моей клинике? — наигранно удивился Гряклов и громко рассмеялся, откинув голову назад. — Неужели мои работники похожи на убийц? Или я вам напоминаю какого-нибудь монстра?
— Нет, не напоминаете, — сконфузившись, призналась я и даже слегка поругала себя за подобные речи. Как-никак, а пока никаких доказательств того, что Королькову убил кто-то из работников клиники и сама ее смерть как-то связана с самой клиникой, у меня еще не было. Пришлось быстро поправиться. — Я ничего конкретного не утверждаю, лишь сообщаю вам предположения милиции и мои личные. Я знаю, что ваша клиника была последним местом, которое в день своей гибели посетила Королькова, и…
Я не успела договорить, потому что Вениамин Антонович перебил меня, заметив:
— Но ведь она ее покинула. Или нет?
— Вроде бы покинула, — не утверждала я твердо. — Правда, не добралась до дома, а была убита по дороге.
— Ну убита, и что с того? Мало ли кого и за что сейчас убивают? — равнодушно ответил Гряклов. Затем посмотрел на меня своим тяжелым, сверлящим взглядом и прямо спросил: — Не пойму, что именно от меня-то вы хотите? Может, чтобы я признался в том, чего не делал?
— Нет, только в том, что делали, — ответила я, почему-то почувствовав, что Вениамин Антонович как раз тот человек, который знает об этом убийстве куда больше остальных. Свидетельство тому его взгляд, его ухмылка, одним словом, все. Он явно что-то скрывал, и я интуитивно это чувствовала. «Нет, нужно расставить все точки над „i“ и выяснить правду, — решила я, еще раз глянув на главврача. — Или сейчас, или никогда».
Приняв решение добиться поставленной цели, я не стала отводить взгляда и, продолжая смотреть в холодные серые глаза Вениамина Антоновича, продолжала:
— Я хочу узнать, почему горничная, работающая в доме Корольковых, приходила к вам в клинику? Зачем она изменила свой имидж и устраивалась в другой, такой же богатый дом? Я хочу знать, откуда в городе взялась вторая Королькова, точнее, ее полная копия? Потом, почему все следы ведут именно в вашу клинику и все каким-то образом связано с ней? Не пытайтесь меня обманывать, я все равно докопаюсь до истины, пусть не сейчас, а чуть позднее… А пока хочу, чтобы вы ответили мне на мои вопросы. Вы делали пластическую операцию Пенкиной Анфисе Григорьевне, которая после нее стала похожа на Королькову? Зачем? Какие цели преследовала она, а какие вы? Предупреждаю сразу, укрывательство подобных вещей на вас может весьма тяжело сказаться, ведь это тянет на статью о соучастии в преступлении, даже если в нем самом вы и не виновны. Ну так что, расскажете мне все, от «а» до «я»?
— Да, вижу, вы уже очень многое знаете, а чего не знаете, то в скором времени выясните, — доставая из шкафчика бутылку шампанского, спокойным голосом произнес Гряклов. — Правильно мне говорили про вас, что вы очень пронырливая и упрямая особа. Ценю таких, такие сейчас редкость.
Вениамин Антонович умелым движением руки откупорил пробку и беззвучно открыл бутылку. Из нее вылетел легкий дымок, и искрящийся напиток полился в высокие бокалы. Проделав все это, Гряклов протянул мне один бокал, а когда я его взяла, продолжил:
— Раз уж вы хотите все знать, пожалуй, я не откажу вам в просьбе и отвечу на ваши вопросы. Спрашивайте, но по порядку, иначе мы оба запутаемся.
После этих слов я несколько подрастерялась, но потом быстро нашлась и, глубоко вздохнув, спросила:
— Кто убил Королькову?
— Ох, как вы резко начинаете нашу беседу, — слегка нахмурился мужчина. — Прямо с места и в карьер. Так и растеряться недолго. Давайте лучше начнем наш разговор несколько иначе. Как вижу, вы хотите узнать, кто убил эту особу, но я вам этого не скажу. Вы ведь умная женщина и, думаю, сами догадаетесь об этом через какое-то время. Давайте лучше сыграем с вами в одну очень интересную игру, я буду подбрасывать вам занимательные факты, а вы их сопоставлять и делать выводы. Идет?
— Идет, — согласилась я, уже поняв, что этот мужчина слишком высокого о себе мнения и привык, что все и всегда делается по его воле, но не стоило расстраивать его раньше времени: играем так играем. — Итак, с чего начнем? — поинтересовалась я.
— С самого начала, — как ни в чем не бывало ответил Гряклов. — Расскажите мне, что уже вам известно. А я по ходу рассказа буду что-то добавлять. Так нам обоим будет гораздо интереснее. Прошу вас, начинайте.
«Ну что ж, и начну», — усмехнулась я про себя и, поудобнее устроившись в кресле, начала:
— Я выяснила, что все убитые женщины посещали вашу клинику, то есть они и дали понять, что все идет от нее, — первым делом сообщила я. Гряклов спокойно кивнул, подав знак, чтобы я продолжала. — Также выяснила, что Мария Винова следила за Аллой Викторовной, работая в ее доме. Вы ей приказали это делать?
— Возможно, но скорее попросил, нежели приказал, — откликнулся Вениамин Антонович. А я, слегка прищурившись, продолжала:
— Она и сообщала вам, куда и когда та идет, чем занимается, как себя ведет. Этими сведениями вы в дальнейшем собирались воспользоваться, чтобы заменить Королькову Пенкиной. Но не смогли, потому что тело убитой Аллы Викторовны ваши люди не успели убрать.
— Что ж, вы верно мыслите, — как ни странно, согласился со мной Гряклов. — Так оно на самом деле и было. Ее труп просто не успели забрать мои люди, уничтожив тем самым с лица земли все воспоминания о ней.
— И это все делалось ради денег ее мужа? А сама она вам и не была интересна!
Гряклов лишь усмехнулся.
— Ну почему же так сразу — неинтересна. Напротив, замечательная была женщина, но ужасно спесивая и непокорная.
— Потому что не согласилась добровольно умереть? — съязвила я.
— Более того, — взмахнул руками Гряклов, — едва не лишила жизни моего человека. У нее при себе оказался пистолет, так она в этом человеке столько дырок понаделала, еле его залечили. Моему парню пришлось ее бросить, иначе и сам бы погиб и сообщить мне не успел, а она все равно бы умерла, он нанес ей смертельный удар, но мы так и не успели забрать труп. Если бы успели, вы бы передо мной сегодня тут не сидели. Да и человека своего на ее место я давно бы уже поставил. Жаль, не вышло ничего! — вздохнул Гряклов хоть и не с большим уже сожалением.
— Что значит, поставили своего человека? — сделала я вид, что не поняла смысла сказанного.
Гряклов усмехнулся, зная, что я осведомлена если не обо всем, то хотя бы о половине произошедшего, но все же пояснил:
— Своего — значит, того, кому я сделал пластическую операцию и кому подарил другую внешность, сделав ее в точности такой, какая была у подменяемого. Вы же сами сказали, что я собирался поменять женщин местами, но не успел. Ну да ладно, одной меньше, одной больше…
— И много в Тарасове таких… ваших детищ? — прикинув, что наверняка Гряклов не первый раз прокручивает такую аферу, раз у него все так продуманно и взвешенно, полюбопытствовала я.
— Довольно много, — подтвердил мое предположение Гряклов. — В большинстве своем это женщины, прекрасные и сильные создания, — довольно спокойно и даже с некоторой гордостью произнес Вениамин Антонович.
— Почему именно они? — высказала я вслух возникший у меня вопрос. — Есть ведь еще и мужчины.
— Ну, наверное, потому что с ними проще. Мне проще. Ведь женщины, сами знаете, как правило, эгоистичны и себялюбивы. Ради того, чтобы им одним было хорошо, они готовы пойти на многое. А я это как раз и предлагаю, предлагаю тем, кого обидела судьба, кого она лишила достойного будущего и достойной жизни, это самое долгожданное счастье. Право соглашаться или нет всегда остается за ними. Но они, как правило, всегда соглашаются, даже не думая.
— Не совсем понимаю, как вам все удается? Ведь операция и подмена человека на другого — это не так-то просто. А вдруг те, кому вы подкинули свое творение, что-то заподозрят и сами выбросят его на улицу, туда, откуда вы его и подо-брали. Или вашу подмененную личность начнут искать настоящие родственники? Слишком опасная игра…
— Да, занятие и в самом деле рискованное, но кто не рискует, тот не пьет шампанского, — доктор демонстративно поднял свой фужер и, пригласив меня к нему присоединиться, отпил глоток.
Я сделала то же самое, посчитав, что отказываться не очень тактично. Мысль же о том, что в бокал может быть что-то подсыпано, мне и в голову не приходила, потому что я видела, как доктор разливал шампанское по фужерам, и, следовательно, могла уверенно сказать, что ни в один из них он ничего не бросил. Да и зачем, если в данный момент я все равно в его руках — делай со мной, как говорится, что хочешь. К тому же мы еще не все выяснили, а я убеждена, что наша беседа доставляет Гряклову немалое удовольствие. Такие, как он, любят хвалиться, превозносить себя до небес, но их обычно никто не слушает.
— Ну и как же вы, доктор, устраняете все эти препятствия? — снова повторила я свой вопрос. — Все тем же способом, убийством я имею в виду, как лучшим средством достижения молчания?
— Ну-у, — протянул док. — Какого вы плохого обо мне мнения, Танечка. Я куда более умный человек, чем вы думаете. Я никого не убиваю, я просто делаю так, чтобы те, кому я подсуну свое чудесное творение, продолжали думать, что это все оно же и есть, их милое, родное и любимое. И это несложно. Сами посудите. Прежде чем кого-то подменить, я тщательно изучаю человека, его манеры, тембр голоса, одним словом, все, с его детства до настоящего момента. Если же это не удается, организовываем какое-нибудь ДТП, результатом которого и становятся некоторые перемены в поведении подменяемого. Изучением же выбранных личностей у меня занимаются специальные люди, ну, липовые подруги, горничные, домработницы и тому подобный сброд. Они свою работу хорошо знают. Потом, после того как информация собрана, я ищу подходящую замену, усиленно тренирую ее и лишь потом меняю их местами.
— Да, у вас, я смотрю, работает целая бригада, прямо школа шарлатанства и аферы какая-то.
— Ох, избавьте меня от подобных низких оскорблений. Шарлатанство! Какое же это шарлатанство, когда я, можно сказать, вершитель правосудия господнего. Я отбираю у тех, кому все дано, все, что имеется, и отдаю его тому, кому этого не досталось. Разве сие не справедливо?
— И еще получаете за это деньги, — съязвила я.
— Ну, естественно, как же без этого. Деньги, моя дорогая Танечка, в наше время такой товар, который требует огромных усилий. И к тому же, чтобы творить добро, содержать клинику, делать такие дорогие операции, мне просто необходимы средства. Мои благодарные друзья их и обеспечивают.
— Ну, еще бы, без вас ведь они никто и ничто, одна операция — и снова на свалке. Браво, маэстро! Я вами восхищена. Только вот скажите мне, что вы делаете с трупами тех, кого убираете из жизни? Почему до этого момента они никогда не всплывали?
— Просто потому, что я под собственным надзором сжигаю их в своем маленьком морге и от них ничего не остается, кроме, пожалуй, горстки пепла. Но перед этим, конечно, еще раз сличаю тела, как-никак, а оригинал всегда отличается от своей копии, бывает, что-то подправлю, ну а потом…
— А как вам вообще удается заполучать эти тела, не привлекая к себе внимания? — неожиданно задала я заинтересовавший меня вопрос.
— Как? Проще простого, милая Танюша. Я приглашаю всех выбранных для подмены особ к себе в гости.
— А если кто-то отказывается или говорит мужу или еще кому-то о том, куда именно пошел? — Я все еще не верила в то, что подобное можно так легко творить и до сих пор оставаться безнаказанным.
— Ну, насчет отказывается это вы, пожалуй, загнули. Где это видано, чтобы женщина, пусть даже красавица, не желала себе хоть что-нибудь да подправить? Хоть родинку убрать, хоть грудь увеличить. А про разглагольствование, так и тут у меня все предусмотрено. После беседы я предлагаю дамам свое собственное такси, которое и увозит их…
— …в неизвестном направлении, — закончила я за дока. — При этом никто не знает, какой номер у этого такси был, если и вообще был. Ну а так как искать-то ничего потом и не ищут, получается все шито-крыто.
— Замечательно, — зааплодировал мне Гряклов. — Вы очень умная женщина, Татьяна Александровна. Из вас бы тоже могла получиться какая-нибудь дама высшего света, я даже уже представляю себе, какая. Нужно только немного подправить носик, слегка подтянуть глазки и…
— О нет, спасибо, мне мои глазки, а особенно носик, очень даже и так нравятся, — отказалась я от столь заманчивого предложения.
— Ну как знаете, — загадочно улыбнувшись, ответил мне доктор и, взяв фужер с шампанским, снова прильнул к бокалу. — Вы бы могли стать третьей, не считая неудавшуюся.
Я недоумевала, почему это Гряклов со мной так спокойно разговаривает, будто я его старый друг, а вовсе не частный детектив, раскрывший его хитроумный преступный бизнес. Зря недоумевала, потому что стоило бы задуматься, а что вообще на уме у этого явно не совсем ладящего с головой человека. Не согласится же он так просто сдаться властям и оставить осуществление своей жестокой идеи. Да и меня вряд ли отпустит, я же слишком многое уже узнала.
Но увы, я не задумалась над этим, а потому очень пострадала за это. И расплата наступила довольно скоро, когда я неожиданно почувствовала мягкий укол в руку, после чего медленно, но неуклонно стала погружаться в сон. Гряклов знал свое дело…
Очнулась я не скоро, впрочем, не совсем даже знаю, через какое время. Но уже сразу почувствовала, что крепко-накрепко привязана медицинским пластырем к кушетке и не имею никакой возможности даже шевельнуться. Я попробовала поднять было голову, но когда и эта попытка не увенчалась успехом из-за тяжести, оставшейся после укола, покорно повернула голову в сторону.
Напротив меня оказалась стена. Белая, выкрашенная краской прямо поверх былой плитки, ранее на нее налепленной. Не собираясь падать духом, я повернулась в другую сторону, но и тут меня ждало разочарование. Небольшое помещение, в котором я находилась, представляло собой обычную палату со всеми необходимыми медицинскими атрибутами: маленькой серой тумбочкой с одним ящиком, большим холодильником, стулом для сиделки и малюсеньким окошечком, неизвестно куда выходившим. Впрочем, куда бы оно ни выходило, на нем стояла такая мощная решетка, что многие надзиратели тюрем просто обзавидовались бы.
Впрочем, была в этой странной палате и еще одна достопримечательность — зеркало довольно большого размера. Причем это самое зеркало не висело на стене, как это бывает обычно, а было в нее попросту вмонтировано, а это наводило на мысль, что с другой стороны за мной все время кто-то наблюдает.
«Господи, что со мной собираются сделать? Или уже сделали? — испугалась я, только спустя несколько минут после пробуждения вспомнив, что со мной произошло. — Если уже сделали, тогда…»
Я судорожно сглотнула слюну и вздрогнула. Сразу ужасно сильно захотелось потрогать свое лицо и другие части тела. Вдруг мне тоже уже что-нибудь чужое пришили, чтобы потом уже никто не смог узнать во мне Таню Иванову. Доказывай потом, что ты — это ты, а не кто-то другой.
Понимая, что потрогать себя я не могу, да и тело из-за остаточного действия укола еще не чувствую, я моментально вспотела и покрылась мелкой испариной. Только теперь я поняла, насколько крепко и серьезно влипла и что мне непременно нужно что-то придумать, чтобы выбраться из лап этого коварного человека. Как назло, мысли словно тоже струсили и разбежались по углам, и я никак не могла заставить себя сосредоточиться на чем-либо. Меня охватила самая настоящая паника.
«Стоп, Таня, стоп, не нервничать раньше времени. Пока все хорошо, у тебя еще есть шанс спастись, наверняка есть, — уговаривала я себя. — Ты просто должна немного подумать, совсем чуть-чуть. Я знаю, у тебя все получится, ты выкарабкаешься, не из такого еще вылезала. Ну, напрягись же!»
Я и в самом деле напрягла все свои извилины. Затем посмотрела в потолок и стала размеренно дышать, пытаясь успокоиться и собраться с мыслями. Вскоре мне уже стало значительно лучше, и я даже почувствовала, что ничего вроде бы особенно сильно не болит, а значит, мне еще ничего не пришили. Это еще больше подбодрило меня и вернуло к жизни. Теперь уже я более осмысленно осмотрела палату и поняла, что выбраться из нее не представляется возможным, тем более что я привязана. Пришлось думать о том, как поскорее освободить себя из оков.
То ли от нежелания проводить здесь ни минуты лишнего времени, то ли из-за страха, но я очень быстро освободила руки и потихоньку, чтобы наблюдатели не заметили этого, принялась вытаскивать ладони из жгутов пластыря.
«Так, еще немного. Еще чуть-чуть, вот… — я начала сопровождать свои действия какими-то словами, чтобы хоть немного отвлечься от грустных мыслей. — Вот, почти удалось… Ну, еще немного… Ура, я свободна!»
С радостью приподнявшись, я села. Торопливым движением руки, несмотря на головокружение, я высвободила связанные ноги и спрыгнула с кушетки на холодный мраморный пол. Впрочем, холод только отрезвил меня и помог не упасть снова. Чтобы окончательно не потерять сознание, мне пришлось на минуту замереть и привыкнуть к новому, вертикальному положению тела и только потом посмотреть на зеркало. Последнее все так же оставалось спокойным, но я могла поклясться, что сидящие за ним сейчас решали, что со мной делать: вернуть ли на место или же понаблюдать, что я буду делать дальше.
Скорее всего, они остановились на последнем решении, так как даже через пять минут в моей палате никто не появился, и я спокойно продолжила приходить в себя. И вскоре, почувствовав себя вполне сносно, я решила, что пришло время немного побуянить и привлечь внимание надзирателей к своей камере. С ними я собиралась быстренько рассчитаться и удалиться через открытую дверь.
Торопливо пробежав взглядом по палате, я не нашла в ней ничего такого, что бы можно было разбить. Хотя уже спустя минуту мне на глаза попалось все то же хитрое зеркало, которое я и решила использовать. Откатив в сторону кушетку, на которой только что лежала, я встала позади нее и, сжав зубы, покатила ее вперед, прямо на зеркало. Минуту спустя металлический край кушетки черканул по нему, но нисколько не повредил. Понимая, что зеркало сделано, очевидно, из очень прочного материала, я повторила этот наезд, не столько даже пытаясь что-то разбить, сколько преследуя совсем иную цель — привлечь внимание и заставить кого-то войти ко мне.
В конце концов мне это удалось, и уставшие от поднятого шума двое медбратьев ворвались в палату. Этого-то я и ждала.
Быстро направив кушетку на них, я с силой толкнула ее и кинулась следом. Впрочем, сбить мне удалось лишь одного, так как второй успел отскочить в сторону и кинулся на меня.
Я подняла руку для удара, но, заметив, что парень делает то же самое и в пальцах его зажат шприц, предпочла увернуться.
В этот момент сзади на меня прыгнул уже поднявшийся после падения второй медбрат и, поймав мою руку, принялся выкручивать ее назад. Я попыталась вырваться, но у меня ничего не вышло. Видно, силы все-таки еще не те и я не способна была противостоять двум сильным и накачанным молодцам. Но и сдаваться тоже не собиралась, а лишь замерла на мгновенье, чтобы собраться и одолеть гадов. Собраться как следует мне, конечно, тоже не дали, так как ко мне уже подскочил вооруженный шприцем парень и, довольно скорчившись, приготовился впрыснуть в меня эту гадость.
«Ну сейчас, как же! Дамся я вам себя уколоть!» — мелькнуло в голове, и я рванула из рук державшего меня медбрата шприц. Затем так же резко развернулась и ударила того, кто был ближе ко мне, — ногой по лицу. Парень пошатнулся и, задев кушетку, вместе с ней рухнул на пол, потеряв равновесие. Зато вот коллега оказался проворнее и не только увернулся от удара, но и умудрился врезать мне по челюсти. Я едва не потеряла сознание, так как в голове снова зашумело, а перед глазами все поплыло. Быстро отскочив в сторону, я потрясла головой. Это помогло, и я продолжила отбиваться от настырного работника этой жуткой клиники. Схватила его за лохматые волосы и принялась колотить головой о стену. Когда же почувствовала, что парень больше не сопротивляется, бросила его и прыгнула ко второму, который уже поднялся, ударила по подбородку и его, от чего тот резко откинулся назад, а потом с грохотом опять рухнул на пол. Торопливо стянув с этого беспомощного медработника белый халат, я вместе с ним выскочила из палаты.
Не имея представления о том, в какой части здания нахожусь, я вынуждена была бежать куда глаза глядят, лишь бы оказаться подальше от этого каземата. На ходу натянула на себя халат и даже застегнула его на одну пуговицу. Первые несколько минут на моем пути никто не появлялся, зато как только я взбежала по лестнице наверх, мне то и дело на пути стали попадаться сотрудники клиники. Они, конечно, понятия не имели, кто я такая и почему свободно расхаживаю по их заведению, а потому не обращали на меня внимания. Разве что пару раз на меня кое-кто взглянул немного удивленно: видно, выглядела я в тот момент не самым лучшим образом.
Несколько минут проблуждав по лабиринтам клиники, я вынуждена была прибегнуть к помощи кого-то из персонала «Ворожеи» и узнать, где находится выход. В тот момент, когда одна молодая женщина в белом халате коротко объясняла мне, куда следует идти, завыла сирена, и по громкоговорителю громовой мужской голос произнес:
— Уважаемые доктора и медработники, просим вас быть осторожными. Только что из палаты сбежала психически нездоровая женщина. У нее светлые волосы, зеленые глаза. Поверх брюк и легкой блузки на ней может быть надет халат. Просьба ко всем, кто видел эту пациентку, сразу сообщить охране о ее местонахождении.
Внимательно слушая все это, женщина пристально посмотрела мне в глаза, испуганно попятилась, глотая ртом воздух, но так ничего и не сказала. Я поняла, что она меня узнала, а значит, вот-вот сообщит обо мне охранникам. Чтобы этот момент хоть немного оттянуть, я не стала объяснять ей, что меня оклеветали и что я совершенно здорова. Напротив, я приняла решение подыграть сказанному. Я подскочила к женщине, с силой схватила ее запястье и угрожающе прошипела в ухо:
— Будешь кричать, убью!
Напуганная до смерти дама нервно сглотнула слюну и кивнула, тем самым подтверждая согласие молчать. Я отпустила ее, торопливо осмотрелась по сторонам и побежала в ту сторону, где, по словам этой медсестры, должен был быть выход. Не успела я отбежать слишком уж далеко, как услышала, что припуганная мною особа громко заголосила, призывая на помощь охрану. Я про себя выругалась и спряталась за колонной, так как прямо навстречу мне выскочили два работника охраны. Еще бы минута, и они бы меня заметили, а значит, пришлось бы снова вступать в схватку и отбиваться от этих мужиков. Я же к этому была не готова.
Дождавшись, когда охрана пронесется мимо, я выскочила и стремглав помчалась к лифту. Достигнув его, нажала кнопку и нервно принялась ждать, когда появится это ползучее изобретение. С той стороны, откуда я только что примчалась, донеслись тяжелые шаги, и я поняла, что моя сотрудница клиники уже доложила ребятам, в какую сторону я умчалась, и теперь они спешат следом. Нужно было как можно быстрее сматываться с этой площадки. Нервничая, я повернулась к лифту и раздраженно ударила ногой по дверце. Она недовольно заскрипела, но зато уже минуту спустя створки ее распахнулись. Я торопливо юркнула внутрь, будто не видя, что там стоят несколько человек в белых халатах. Предположив, что, возможно, они еще не слышали предупреждения по громкоговорителю, я не стала искать тому подтверждения, а встала вплотную к дверям, избавив тем самым себя от тщательного осмотра. Мужчина рядом со мной нажал кнопку, и лифт покатился вниз. Я напряженно замерла, боясь пошевельнуться. А в голове проносились всякие страшные мысли: «А вдруг кто-то из врачей узнал меня и предпримет попытку что-то вколоть мне, пока я стою к ним вот так спиной. Такое ведь тоже возможно. — Я резко вздрогнула, почувствовав, как по хребту побежали мурашки. — Может, стоит оглянуться и посмотреть, кто и как себя ведет? Нет, этого делать нельзя, иначе я сама себя выдам. Пока ведь все тихо, никто вроде бы не шевелится».
Ужасно боясь того, что меня могут попытаться обезвредить, вколов какой-нибудь усыпительный препарат, я прислушивалась к каждому шороху, к каждому движению за спиной. Если слышался даже малейший шорох, пыталась представить себе, что это может быть. Предположения мои были самыми наихудшими, но я все же заставила себя не оборачиваться.
Не знаю, сколько минут на самом деле длился этот переезд между этажами, но он мне показался вечностью. Благо, что вскоре он все же закончился, и двери преспокойно раскрылись в обе стороны, освободив проход в длинный коридор. Но тут-то и началось самое интересное. Не успела я выйти из лифта, как увидела, что по направлению ко мне двигается какой-то парень в белом халате. Тут же стало понятно, что его тут оставили намеренно, чтобы он следил, не появлюсь ли я с этой стороны.
Торопливо забегав глазами по сторонам, я попыталась отыскать какую-нибудь спасительную дверь, но ничего такого на глаза не попалось. Пришлось приготовиться к тому, чтобы отбиваться самой. Быстро отскочив к стене коридора, чтобы мне стал виден не только конец его, но и все, что находилось позади, я медленно, по стеночке, направилась вперед. Медработник в халате, крупного телосложения, остановился, явно не понимая моих маневров.
Видя его замешательство, я резко, размахивая кулаками, понеслась на него. В этот момент фактор неожиданности был моим единственным спасением. Немного опешивший парень не сумел сразу увернуться от моих ударов и схлопотал пару тумаков. Зато тут же, злобно скривив свои и без того тонкие губы, набросился на меня. Я едва успевала уворачиваться от его нехилых кулаков, понимая, что один удар — и я снова могу оказаться в каземате.
Несколько раз парень умудрился прижать меня к стене, но я все же вырвалась из его цепких рук и даже ударила его несколько раз. Но это не помогало. Парень не демонстрировал признаков усталости, тогда как я уже из последних сил держалась на ногах. Пришлось схитрить. Когда он кинулся на меня в очередной раз, я сделала вид, что приготовилась отбить удар, а сама в самый последний момент резко отскочила в сторону. Таким образом, удар верзилы пришелся прямо в стену, и он взвыл от боли. Да, как-никак, а это не по мягкому телу колотить!..
Не теряя ни минуты, я ринулась к выходу, решив, что пусть уж лучше он догоняет, нежели пытается сделать из меня отбивную. Парень и в самом деле помчался следом, крича во все горло:
— Стой. Все равно не уйдешь!
Не обращая внимания на его слова, я просто бежала вперед к спасительному выходу. А так как передвигалась быстрее тяжелой туши, что неслась следом, то и у двери в общественный холл оказалась гораздо быстрее своего преследователя. Не останавливаясь, чтобы оглянуться, я подлетела к выходу, расталкивая всех попадающихся на моем пути, которые… в некоторой степени даже помогли мне, образовав затор для бегущего следом.
Наконец я выскочила на улицу и, в первую минуту ослепнув от светящего прямо в глаза солнца, остановилась. В тот же момент меня кто-то схватил сзади за плечи, и я испуганно рванулась в сторону. Впрочем, уже секунду спустя увидела, что это никакой не охранник и даже не медбрат, а всего-навсего незнакомая женщина. От моего поведения она была в шоке, но все же сказала то, что хотела:
— Скажите, вход в клинику с этой стороны или с обратной?
Я молча кивнула и, облегченно вздохнув, побежала к своей машине. В нее я села в считаные секунды, порадовавшись, что ключи от автомобиля никто не вынул из моего кармана, и сразу же принялась выруливать со стоянки. Мои преследователи в белых халатах, число которых неожиданно увеличилось до пяти, попытались перегородить мне дорогу, но я и не подумала притормозить, решив лучше стать убийцей, нежели согласиться быть убитой. Преследователям пришлось убраться с моего пути и тоже поспешить — в свою машину.
К моему удивлению, транспортное средство, на котором ребятки погнались за мной следом, оказалось мне очень хорошо знакомым — это была черная «Тойота», которая однажды уже меня преследовала. Ее я узнала по слегка поцарапанному крылу и номеру, хорошо запечатлевшемуся у меня в памяти. В отличие от того раза, эта машина не просто гналась за мной теперь по пятам, наблюдая за моими действиями, а пыталась настигнуть и расправиться. Из ее окон высовывались охранники, один из них даже несколько раз попытался прострелить моей машине колеса. Но не получилось, поскольку я вовремя увернулась и тем самым подставила под удар вместо своей другую машину.
На полном ходу, со скоростью, какую только можно было развить на узеньких дорогах Тарасова, я и преследующая меня «Тойота» пронеслись несколько кварталов. Я продолжала отрываться, «Тойота» отставать. В конце концов ее водитель сдался, так как, видимо, сообразил, что я держу курс не куда-нибудь, а прямо в отделение милиции, с которой связываться медбратья наверняка не желали. Увидев, как «Тойота» сначала затормозила, а затем принялась разворачиваться, я обрадованно вскрикнула и облегченно вздохнула — теперь можно было расслабиться.
Немного успокоившись от того, что временно оказалась в безопасности, я сосредоточилась на дороге и поспешила к Кирьянову. Когда добралась до него, бросила свою машину прямо у входа и влетела в кабинет Володьки, который в тот момент с кем-то беседовал по телефону. Он удивленно воззрился на меня, быстренько закончил разговор, вернув трубку на место, нетерпеливо спросил:
— Что стряслось? Ты выглядишь так, будто тебя только что пытали!
— Не успели, хотя явно собирались, — в изнеможении падая на свободный стул, ответила я. Затем несколько раз тяжело вздохнула и попросила: — Дай что-нибудь попить!
— В смысле? — удивился Кирьянов.
— В смысле минералки, — пояснила я, поняв, что Киря уж совсем было решил, что я для поднятия духа должна выпить что-нибудь алкогольного.
— А-а, — теперь уже протянул Володя и поспешил выполнить мою просьбу.
Вскоре у меня в руках уже был наполненный стакан, а на столе стояла откупоренная пластиковая бутылка. Киря же кружил вокруг меня, как лиса возле кувшина, ожидая, когда я наконец-то приду в себя и все ему поведаю.
— Ну, что стряслось? — не сдержался он, видя, как я наслаждаюсь прохладным напитком и не спешу начинать разговор. — Вечно ты заставляешь меня мучиться.
— Случилось многое, — отставляя стакан, начала я. А затем с ходу сообщила: — Я нашла виновного!
— Стоп. Ты хочешь сказать, что знаешь, кто убил Королькову и ее двойника? — не веря своим ушам, переспросил Кирьянов.
— Знаю, — кивнула я. — Только он убивал не сам, а был лишь организатором всей этой аферы и убийств. Он просто ненормальный человек, и ему давно требуется психиатр.
— Подожди, я что-то не совсем понимаю, рассказывай все с самого начала, — попросил Киря.
Я понимающе кивнула и принялась докладывать обо всех своих злоключениях, начиная с того момента, как решила отправиться в клинику «Ворожея» и побеседовать с ее главврачом и владельцем. Володя слушал внимательно, не перебивая и ничего не уточняя, и, лишь когда я закончила свой рассказ, гневно выругался:
— Вот сволочь! Это ж надо, что творит? Ой, извини, — тут же осекся он, видя, как изумленно я смотрю на него. — Просто у меня других слов нет, чтобы выразить свое негодование по этому поводу. Такого даже я не ожидал. Полагаю, необходимо срочно нагрянуть в эту клинику и осмотреть ее сверху донизу, — произнес Володя и вопросительно посмотрел на меня.
Я не стала уточнять, что думаю, как всегда, точно так же, как он, и просто добавила:
— А как ты думаешь, зачем я тогда к тебе примчалась?
Киря в ответ лишь схватил телефонную трубку и стал раздавать приказания. Воспользовавшись временной передышкой, я спокойно ждала, когда закончится эта подготовка, и не спеша попивала прохладную минералку. Мыслей в голове почти не было, скорее всего потому, что я была почти уверена, что сейчас Киря нагрянет в клинику, возьмет за бока этого докторишку и на этом все закончится. Но когда-нибудь в жизни что-то бывает так, как ждешь?
* * *
— Это что за безобразие?! — недовольно рявкнул Гряклов, едва я с Кирей и несколькими его ребятами ворвалась в кабинет Вениамина Антоновича. — Кто вам позволил сюда войти?
— Вы — Гряклов Вениамин Антонович? — не отвечая на вопрос главврача, в свою очередь строго спросил вдруг Кирьянов.
— Ну я, — недовольно покосившись в мою сторону, ответил Гряклов.
— В таком случае вы арестованы за организацию трех убийств, — предъявил обвинение Киря.
— На каком основании? — и не подумав признавать свою вину, с усмешкой поинтересовался Гряклов. — У вас для этого есть какие-то веские доказательства?
— Да, свидетельские показания этой женщины, — ответил подполковник, показывая на меня.
— И это всего-то?! — загоготал Гряклов. — Я вам таких свидетелей сейчас целую кучу приведу, и они такого наговорят, что пару лет разбираться будете и не поймете, что правда, а что нет. Если у вас нет реальных доказательств моей вины, я требую, чтобы вы немедленно покинули мой кабинет, — властно произнес главврач.
Тут уж не сдержалась я и, сделав шаг ему навстречу, произнесла:
— Не стоит строить из себя бога, я вас раскусила. А насчет доказательств, они не заставят ждать, как только мы осмотрим вашу клинику.
— И что вы будете в ней искать, прелесть моя? — явно издеваясь надо мной, полюбопытствовал Гряклов.
— Ну хотя бы отпечатки моих пальцев в той палате, где вы меня держали, — вызывающе бросила я.
Вениамин Антонович только заулыбался, как бы демонстрируя всем нашу наивность и глупость. Затем сел назад в свое кресло и спокойно произнес:
— Ну что ж, ищите. Желаю удачи.
— О нет, — почти шепотом произнесла я. — Не может быть!..
Киря торопливо вывел меня в коридор и вопросительно посмотрел в глаза.
— Он уже провел там дезинфекцию, — ответила я на его молчаливый вопрос. — Этот тип не так глуп. Боюсь, мы действительно не найдем здесь ничего, — высказала я вслух свои опасения.
— Найдем, обязательно найдем, — попытался успокоить меня Киря. Затем повернулся к своим ребятам и приказал: — Этого типа отведите пока в машину и глаз с него не спускайте! Да, и обыщите сначала.
Оставив Гряклова на попечение Кириных ребят, мы с Володей пустились на поиски комнаты, в которой меня еще час назад держали. Комнату-то мы нашли, но я даже представить себе не могла, что в ней будет все не так. На окошке висели светлые занавески, на тумбочке стояли телевизор и магнитофон. Холодильник забит съестным, а стол — книгами и журналами, будто это даже и не палата была, а санаторный номер для отдыха.
— Зеркало, вон то зеркало! — раздраженно ища хоть какие-то свидетельства, почти прокричала я и подошла к нему. Затем попыталась найти на нем царапины, оставленные моей кушеткой, но и эта попытка не увенчалась успехом.
Сзади подошел Кирьянов и, легко поддев зеркало пальцем, потянул на себя. Как ни странно, оно спокойно открылось, и мы увидели за ним небольшой бар, заставленный бутылками с винами и соками.
— Черт, но здесь же было совсем другое зеркало! — занервничала я. — А на окне — решетка. Сейчас же ничего этого нет. Что делать?
— Не знаю, — вздохнул Киря. — Мои ребята тоже ничего подозрительного не обнаружили. Никакого мини-морга с печью, ни бумаг, подтверждающих все махинации, ничего. Похоже, этот тип вовремя подстраховался. Даже не знаю, как быть.
— И я не знаю, — вынуждена была признаться я. — У нас на него ничего нет, кроме слов. Мы даже никого из его людей не поймали и не можем их допросить и заставить рассказать правду. Даже тех охранников, которые сегодня меня ловили, здесь уже нет. Ума не приложу, что делать!
— Придется Гряклова отпускать, — вздохнул Кирьянов. — Пока он не будет пойман с поличным или у нас не появятся веские доказательства, нам нечего ему предъявить.
— Отпустить? — возмутилась я. Но тут же, поймав серьезный взгляд Кири, устремленный на меня, сразу остыла и тихо добавила: — Ну да, отпустить. Что ж, пусть химичит дальше.
Сказав это, я расстроенно направилась к выходу, не желая видеть, как этот гад будет насмехаться над нашим с Кирей поражением. Нет, лучше уж я пока посижу в своей машине и подумаю, как быть дальше…
Итак, вся наша операция провалилась. Док, по существу, совершенно чист и нисколько не запятнан. Он оперативно позаботился о том, чтобы никого из тех, кто может хоть что-то о нем сказать, в клинике в момент нашего появления уже не осталось. Стало быть, чтобы засадить преступника, нужно подловить его на следующей афере, то есть взять с поличным. А чтобы это сделать, нужно последить за этим докторишкой и его подручным медперсоналом, иначе разузнать ничего не удастся.
«Последить, — вздохнула я. — После того, как я побывала в этой клинике и все разузнала, да еще и привела сюда ментов, док наверняка поставил перед собой цель стереть меня с лица земли. Стало быть, следить будут и за мной. А если я начну кружить возле клиники, то стану легкой мишенью для этих гадов. Отсюда вывод: мне нужна чья-то помощь. Да нет, не чья-то, а именно Кирина, так как он один из всех знакомых мне людей способен обеспечить мою защиту и помочь в слежке».
— Ну вот и все, мы его отпустили, — отвлек меня от размышлений подошедший к машине Кирьянов. — Куда теперь?
— Сначала в отдел, а потом… потом я кое-что придумала!
Киря кивнул и, отпустив своих ребят, загрузился ко мне в машину. Я завела ее и, повернув в сторону отделения, стала посвящать Володьку в свои планы. Когда же мы почти добрались до места, он вздохнул и выдал:
— Эх, была не была! Попробуем провернуть твою задумку! Мне, конечно, нельзя по долгу службы следить за кем бы то ни было без надлежащего разрешения, не велено надолго отлучаться из кабинета, да и вообще много чего запрещено, но дело того требует. Я согласен.
— Ну вот и отлично, — обрадовалась я. — Тогда пошли переоблачаться.
Мы дружно вышли из моей машины и направились в отделение. Впрочем, туда мы зашли лишь для того, чтобы Володя назначил вместо себя временного заместителя и отдал необходимые приказы. Когда же он все это проделал, мы вернулись в машину и покатили на мою конспиративную квартиру. Оказавшись там, быстро переоделись в то, что нашлось у меня в шкафу. А нашлось очень многое, учитывая, что я хранила на бабушкиной квартире много разных париков, наклеивающихся усов и иных нужных для преображения предметов. Ими-то мы сегодня и воспользовались.
В конце концов ровно через час я превратилась в озорного паренька в болтающейся не по росту одежде и кепке с длинным козырьком, а Киря — в обычного, среднестатистического жителя Тарасова, ну, может, рабочего с фабрики, приклеив себе забавные усики и надев курчавый парик. Впрочем, это было как раз то, что надо.
— Ну что, готовы? — спросила я Кирю, внимательно рассматривая наши отражения в зеркале.
— Вроде как, — несколько неуверенно откликнулся Володя. Для него такая перемена имиджа была непривычна, поэтому он как-то жался, становясь скованным и напряженным. Пришлось его немного подбодрить:
— Знаешь, а из тебя вполне интересный типчик получился. Могу поспорить, иные женщины на тебя бы, может, и внимание обратили.
— Ты так думаешь? — скромно спросил Володя.
— Не думаю, а уверена, — ответила я, пряча улыбку. — Ну ладно, пошли, а то нам еще до клиники добираться нужно, а на это целый час уйдет.
— Час? Но мы же на машине? — не понял Киря.
— Машина отпадает, — вздохнула я, закидывая походный рюкзачок себе за плечо. — Ее уже знают люди Гряклова. Придется добираться на перекладных.
— На перекладных так на перекладных, — согласился Киря. — Мне не привыкать.
— Ну вот и отлично, — улыбнулась я и направилась к двери.