Глава 12
Деньги, тщательно упакованные в полиэтиленовый мешок, были закопаны в погребе под кадкой для соления огурцов.
Беглого взгляда на распакованные пачки было достаточно, чтобы увидеть то, что я и надеялась найти. А именно, пять пачек стодолларовых банкнот в упаковке казначейства США.
Дело в том, что мне в голову запало высказывание Кабана о скрупулезности Корейца так же, как его уверенность в том, что тот зафиксировал номера переданных Кабану банкнот. Но фиксировать номера имеет смысл только в том случае, когда более менее значительная их часть идет подряд, что возможно только для не бывших в употреблении банкнот в казначейской упаковке. Тогда, имея связи в банковских кругах, можно попытаться проследить за судьбой банкнот.
Само наличие в российской глубинке пяти таких пачек не могло быть случайным и еще раз убеждало в том, что Корейцу далеко не безразлична судьба одолженных им денег.
— Ну, что дальше? — прервал мои размышления вопрос Олега. — Я беру сто тысяч под свою ответственность, — ответила я, заворачивая десять стодолларовых пачек, включая пять казначейских, в старую газету, — теперь вы мне понадобитесь с вашей машиной сегодня к ночи.
— Как прикажете, — согласился он.
Я взяла сто тысяч, а не пятьдесят только потому, что нет ничего хуже, чем считать деньги в темноте и спешке.
* * *
Последние двести метров мы с Олегом проехали с выключенными фарами. Для стоянки я указала ему заранее облюбованное место за кустами шиповника, невидимое с дороги.
Я посмотрела на часы. Они показывали четыре часа ночи. Самое удобное время для несанкционированного вторжения в частные владения.
— Олег, ждешь меня до половины шестого. Если я к этому времени не вернусь, то не вернусь никогда.
— А нам что делать?
— Берите деньги и уезжайте куда-нибудь подальше. Может быть, удастся отсидеться, если повезет. Не знаю.
— Будем надеяться, что все обойдется, — ободрил меня Олег, — ни пуха ни пера.
— К черту! — ответила я, захлопывая дверку.
До забора, отгораживающего территорию АОЗТ «Шторм» от остального мира, нужно было пройти метров двести по замусоренному пустырю.
С собой я несла металлическую раздвижную лестницу, купленную сегодня в хозяйственном магазине за сто десять тысяч рублей. На моем плече висела сумка с инструментами.
Я подошла к тому месту в заборе, где находилась трансформаторная будка, за которой так неудачно прятался покойный Моряк.
Раздвинув лестницу на нужную высоту, я закрепила ее и приставила к забору.
Поверх деревянного забора была натянута колючая проволока. Я перекусила ее кусачками и отогнула концы в сторону. Сев затем на забор, я подняла лестницу и перебросила ее на внутреннюю сторону. Спустившись, я положила ее на землю вдоль забора так, что она исчезла в траве.
Выглянув из-за будки, я осмотрелась, насколько это было возможно при слабом свете молодого месяца. В этом месте территория АОЗТ «Шторм» не освещалась. На трансформаторную будку выходили задние окна здания. В том числе и открытое, как всегда, окно туалета. К нему я и направилась, убедившись, что никого вокруг не видно.
В комплект инструментов входил алмазный стеклорез, но лишней возни лучше избегать, тем более шума. Я заглянула внутрь и прислушалась. В туалете тускло горела одинокая лампочка, и, кроме тихого журчания воды в слегка подтекающем бачке унитаза, ничего не было слышно. Я забралась на подоконник и бесшумно спрыгнула на пол.
Я знала, что некое подобие караульного помещения располагалось у входа в здание. Там обычно дежурили два человека. Еще двое сидели в будке у ворот. Дверь в кабинет Кабана, цель моего визита, была расположена напротив туалета, в который я проникла. Дверь в караулку находилась за поворотом коридора, метрах в четырех от двери туалета. Малейший шум мог погубить все.
Достав из сумки масленку, я тщательно залила петли туалетной двери. Подождав минуты три-четыре, пока масло затечет во все щели, попыталась открыть дверь. Мне удалось сделать это совершенно бесшумно. При открытой двери стали слышны негромкие голоса, доносящиеся из караулки. Их было, как я и предполагала, два. Слов разобрать мне не удалось, да я к этому и не стремилась.
В коридоре тоже горел свет, что несколько облегчало мою задачу.
Оставив дверь туалета открытой, я быстро пересекла коридор и стала открывать замок двери в кабинет. Излишне говорить, что сам замок я осмотрела заранее и подобрала нужный комплект отмычек. Секунд через десять легкий щелчок известил меня о том, что путь свободен. Петли этой двери не скрипели, это я знала точно. Войдя в кабинет, я закрыла и заперла дверь за собой.
В кабинете было темно. Осторожно передвигаясь по памяти и на ощупь, я добралась наконец до сейфа.
Собственно говоря, это не был сейф в строгом смысле этого слова. Более правильно было бы назвать его металлическим шкафом. Массовым производством подобной продукции занимался в свое время маленький полукустарный а заводик общества глухонемых. Ее качество вполне соответствовало техническому уровню предприятия.
Один старый, вышедший на покой медвежатник, который за хороший гонорар несколько лет тому назад обучал меня премудростям своего ремесла, называл такие «сейфы» аптечными шкафчиками, намекая на то, что максимум, для чего их можно использовать, это прятать лекарства от детей.
Включив маленький фонарик, укрепленный на голове, словно у врача отоларинголога, я принялась за открывание сейфа. Я была уверена, что управлюсь менее чем за три минуты. Так оно и вышло.
В сейфе я обнаружила, помимо ста тысяч долларов, приготовленных для оплаты строительства, начатую бутылку французского коньяка. Что ж, можно и выпить за успешное окончание моей экспедиции. Вытащив пробку, я глотнула прямо из горлышка.
То, что я делала до сих пор, включая дегустацию коньяка, ничем не отличалось от действий обычного взломщика. Но вот то, что я сделала дальше, наверняка сильно удивило бы моего учителя — медвежатника, имей он возможность наблюдать за мной.
Достав из сумки принесенные с собой сто тысяч долларов, я заменила ими деньги, лежавшие до этого в сейфе. Дальше я тоже сделал а то, чем едва ли утруждают себя истинные медвежатники, — заткнула бутылку и заперла сейф, что, кстати, оказалось гораздо труднее сделать, чем отпереть его. Все технологии медвежатников ориентированы исключительно на отпирание замков.
Покидала я гостеприимное АОЗТ в обратной последовательности и также без всяких осложнений.
Перебравшись через забор и стоя на лестнице, я кусками специально приготовленной мягкой проволоки скрепила перекушенную ранее колючую, чтобы издали все выглядело как обычно.
Когда я вернулась к машине, часы показывали четыре часа двадцать две минуты.
Должна признаться, что в моей жизни мало кто так радовался моему возвращению, как Олег Назаров этой ночью.