Глава 1 Прерванный отдых
Кажется, я забеременела.
Это потрясающее открытие пришло ко мне теплым летним утром.
Пора отдыха начала клониться к закату, и на улице уже вовсю пахло осенью.
«Как же это могло получиться?» — недоумевала я, роясь в глубинах памяти.
Неужели тогда?
Надо же!
А ведь я была совершенно уверена, что нахожусь в полной, так сказать, безопасности.
До сих пор календарь никогда не подводил меня.
Выходит, что прав был грибоедовский Фамусов, вдохновенно когда-то воскликнувший:
— Все врут календари!
Беременный частный детектив — это нечто из ряда вон выходящее.
Клиентура может меня не понять.
Следовательно, администрации моего предприятия следует сделать определенные выводы.
А именно: единоличной главе собственной конторы, в которой числится всего лишь один работник, то есть я сама, придется самой себе устроить декретный отпуск.
Вот только с отпускными проблема.
Но, кроме шуток, отдохнуть от работы мне давно пора.
Тем более что первая за долгие годы робкая попытка провести отпуск как нормальный человек закончилась сами видите чем.
Впрочем, не исключено, что это ошибка.
Может быть, мой организм слишком устал от перегрузок за этот так называемый отпуск.
Устал настолько, что подает мне ложные сигналы.
Я решила, что торопиться не стоит и сегодня можно не ходить в женскую консультацию.
Подождет и до завтра.
Дело в том, что именно сейчас мне захотелось восстановить в подробностях историю, приключившуюся со мной месяц назад.
Как же все начиналось?..
— Вас к телефону, Танечка! — просунула голову в мой номер сотрудница хозяйственной части.
Я обреченно вздохнула.
И здесь достали!
Впрочем, глупо было бы ожидать, что частный детектив вообще где-либо может спрятаться от клиентов.
Провинциальный дом отдыха, даже расположенный на значительном удалении от родного города, — не лучшее место для пребывания инкогнито.
Я грустно посмотрела на обложку недочитанного Картера Брауна.
Это в американских романах неверные мужья и какие-нибудь эстрадные звезды могут запросто зарегистрироваться в гостинице под редким именем типа Джон Смит и жить себе припеваючи.
Пока не надоест безвестность и смятенная душа снова не запросит домашнего очага или беснующихся сумасшедших поклонниц.
А у нас…
До сих пор, как при большевиках, — вынь да положь краснокожую паспортину с тем еще серпастым-молоткастым в колосках и с орудиями сельхозпроизводства на фоне восточного полушария.
Короче, меня нашли.
Проклиная все на свете, я медленно добрела по центральной аллее дома отдыха, засаженной липами, до административного корпуса, гда находился единственный городской телефон.
— Госпожа Иванова? — осведомился приятный мужской голос.
Как пить дать, клиент.
Послать подальше?
Имею я, в конце концов, право на отдых?
Ведь если я не наберусь новых сил, то начну быстро уставать.
А кому нужен частный детектив, охваченный усталостью, скажем, во время погони или перестрелки.
Нет уж, нет уж, идите на хрен, у меня еще осталась законная неделя отпуска.
По кодексу о труде, установленному мной для самой себя исключительно явочным порядком.
— Мне посоветовал обратиться к вам Каркушин. Помните такого?
Еще бы не помнить!
Я как-никак спасла его состояние от весьма изощренных в своем нелегком труде мошенников.
Каркушин, разумеется, щедро вознаградил меня за оказанные услуги.
Впрочем, в тот раз я настолько бездарно израсходовала весь гонорар, что уже через неделю набирала мелочь на сигареты.
— Моя фамилия Веретенников, Роман Геннадьевич, — продолжал мой собеседник, — коммерческий директор фирмы «Рамиус», самой крупной в нашем районном центре.
«Это что-то местное, — с трудом припомнила я, — кажется, кирпичи или мебель. Но с выходом на область и даже на столицу».
— Я в курсе, что вы находитесь на лечении… — осторожно заметил Веретенников.
Какая наглость!
Можно подумать, что я застарелая алкоголичка!
Послать, без разговоров послать, только лишь фразу закончит!
— …Но я рискнул прервать ваш отдых, поскольку в нашей фирме произошло нечто из ряда вон выходящее.
Я только хмыкнула.
Меня трудно было чем-нибудь удивить в этой жизни.
— Убит владелец «Рамиуса», и у меня есть некоторые основания предполагать, что в этом преступлении будет обвинен невинный человек.
— Вот как? Его что, подставили?
— Дело крайне загадочное… Нелепое какое-то, — раздалось в трубке. — В общем, я не хотел бы распространяться по телефону.
— Настаиваете на личной встрече?
— О да! Тем более, — замялся Веретенников, — вы ведь, если я не ошибаюсь, были знакомы с Раисой Михайловной?
— Что-то не могу припомнить. Фамилию подскажите.
— Устинова.
Ну конечно!
Как-то раз я составляла гороскоп этой даме.
Там столько всего было наворочено, что хватило бы на десяток жизней.
Я тогда еще подумала — интересно, а что же с нею будет дальше?
— А при чем тут Устинова? Вы же сказали, что меня вам рекомендовал Каркушин.
— Вы не поняли, — ласково объяснил мне Веретенников. — Раиса Михайловна Устинова и была владельцем фирмы «Рамиус». Название состоит из первых слогов ее имени, отчества и фамилии — Рамиус.
Похоже, мне не отвертеться.
— Присылайте машину, — хмуро буркнула я.
— Посмотрите, пожалуйста, в окно, — предложил мне голос в трубке.
Я отогнула порядком запылившийся угол кружевной занавески.
У раздвоенного ствола березки кряхтел старенький «Фольксваген».
— Ждите, — коротко закончила я разговор.
А потом бросила трубку.
И задумалась.
С одной стороны, я была настроена продолжать отдых.
Но с другой…
Убийство женщины, владелицы крупной фирмы, да еще моей знакомой, пусть и мимолетной…
Все это взывало к моему профессиональному долгу.
И потом…
Честно говоря, всего за неделю мне уже успели порядком осточертеть березки, лесочки, лужочки и весь этот вялый ритм жизни дома отдыха.
Сон, еда, прогулка, еда, прогулка, еда, кино, развлечения, сон.
Такой распорядок дня способен превратить в идиота любого нормального человека.
А у идиота отнять возможность когда-нибудь стать нормальным.
Тем более что под развлечениями здесь подразумевались надрывные дискотеки, на которых дамы и господа пытались наверстать упущенное за все прожитые годы, а если получится, то и за будущие.
А от чересчур жесткого порно, которое ежевечерне я могла наблюдать на клумбах, дорожках, темных аллеях и верандах, быстро устаешь.
Так что пора, пора за работу!
На сборы у меня ушло десять минут.
И вот я уже мчусь в автомобиле с молчаливым, угрюмым шофеpом сначала по лесной дороге, потом по проселочному тракту и, наконец, по пригородному шоссе.
«Фольксваген» притормозил возле двухэтажного старинного особняка, неподалеку от центра города.
Так и не разобрав, какие инициалы изображены на узорчатом вензеле с хитроумными завитушками и ленточками, я быстро поднялась по ажурным ступенькам крыльца.
Дверь передо мной распахнулась сама, я даже не успела притронуться к звонку.
Меня, судя по всему, ждали.
На пороге стоял невысокий брюнет в темных очках и строгом сером костюме в елочку.
— Я — Веретенников. Можно просто Роман, — вежливо определил он свою персону.
— А я — Татьяна. Можно просто госпожа Иванова, — бухнула я с порога.
Я еще как следует не разобралась в своих смешанных чувствах.
Нарушенный отдых — но отдых постылый…
Нежеланный клиент — но дело явно заманчивое…
Эти как нельзя более противоречивые чувства еще не улеглись в моей душе, и я откровенно нервничала.
— Милости прошу, — ничуть не смутился моим резким ответом Веретенников.
Он указал рукой на кабинет слева от входа.
Помещение было обставлено в лучших традициях «афроремонта» — последнего крика моды.
Грубая на первый взгляд, но изысканная при ближайшем рассмотрении отделка комнаты, шероховатые поверхности стен, намеренно асимметричные, роспись потолка под примитив и бамбуковая мебель — все это свидетельствовало об уйме денег, брошенных на представительские расходы.
Похоже, фирма «Рамиус» процветала.
— Так что же у вас произошло? — спросила я, устраиваясь поудобнее в бамбуковом кресле, которое, к моему удивлению, оказалось пластмассовым, — на редкость удачная стилизация!
Веретенников протер очки, — его глаза оказались грустными и голубыми, — и начал свой рассказ.
Раиса Михайловна Устинова была найдена вчера утром в своей собственной квартире с проломленной головой.
Орудием убийства послужил тяжеленный кубок, — награда за былые заслуги, когда госпожа Устинова была еще товарищем и занимала ответственный пост на местной швейной фабрике имени какого-то партсъезда.
— В точности вот такой, — Веретенников указал на полку возле кресла.
Я запрокинула голову.
Массивная медная колонна завершалась острой загогулиной, которая, очевидно, должна была символизировать некую деталь станка, — по медному корпусу были прочерчены линии — нити.
Не ахти как красиво, зато увесисто.
Ни одна голова не выдержит, если, конечно, поставить перед собой определенную задачу.
Убийца с этой задачей справился.
— А откуда у вас такой же кубок? — машинально поинтересовалась я.
— Я одно время был начальником цеха. На этой же фабрике. Не могу сказать, чтобы я так уж хорошо работал, — скромно поведал мне потупившийся Веретенников. — Просто в середине восьмидесятых такие штуки раздавали налево и направо.
— Мотивы убийства? Рэкет? Политика? Финансы?
— В том-то и дело, что нет, — развел руками Роман Геннадьевич. — Были, конечно, какие-то наезды еще в кооперативные времена, но мы быстро утрясли все проблемы. У Раисы Михайловны имелись серьезные связи в областной администрации. Она даже пару раз избиралась депутатом. Сначала при советской власти, а потом при… нынешней. Так что на этот счет никаких зацепок.
— А депутатство Устиновой могло быть как-то связано с ее гибелью? — продолжала я вслепую нащупывать возможные ниточки.
— Боюсь, что Раиса Михайловна подходила к этой должности сугубо формально. Просто это было удобно ей как хозяйственнику.
— Может быть, конкуренты?
— Н-не думаю, — почесал затылок Веретенников. — У нас хорошие партнеры. Да и с оборотом не возникало никаких проблем. Никогда.
«На редкость продвинутая контора, — удивилась я про себя. — Все у них так замечательно, только вот директору череп проломили».
— Тогда, может быть, месть? Или ограбление?
— Последнее исключается, — заверил меня Веретенников. — Из квартиры ничего не пропало. А уж Раиса Михайловна знала толк в хорошей жизни, поверьте мне.
— Нельзя ли увидеть место преступления своими глазами? — предложила я.
— Нет проблем, — тут же отозвался Роман Геннадьевич. — Мы с милицией в хороших отношениях, и никаких препятствий не возникнет.
— У органов есть какие-нибудь версии?
Роман Геннадьевич крепко сжал побледневшие губы, как бы раздумывая.
— Они разрабатывают свою версию, так сказать, родственную. Дело в том, что у Раисы Михайловны был муж. То есть есть. Тьфу, совсем запутался. Извините, я немного волнуюсь…
Я смущенно улыбнулась.
Еще бы!
Беседовать с самым известным частным детективом.
Пусть даже областного масштаба.
Впрочем, я, наверное, потянула бы и на весь регион.
Да и по стране меня знают, и даже за границей.
Неудивительно, что мой собеседник волнуется.
— Я немного волнуюсь, — словно прочитав мои мысли, продолжал Веретенников. — У нас, видите ли, срочный заказ на экспорт, и теперь мы вынуждены принимать решения самостоятельно. Дело не терпит отлагательств, а генеральный директор фирмы до сих пор никак не может разобраться с бумагами. Этот заказ курировала лично Раиса Михайловна.
Я проглотила столь нелестную для меня причину волнения господина Веретенникова, — так тебе и надо, Татьяна, скромность украшает человека, — и поинтересовалась:
— Вы сказали — генеральный директор? Я поняла так, что Устинова…
— Нет-нет, — покачал головой Веретенников. — Раиса Михайловна осуществляла общее руководство. А директор «Рамиуса»… Да вот и он сам.
Роман Геннадьевич вскочил со стула навстречу открывающейся двери.
На пороге возник тучный юноша с редкими курчавыми волосами.
Он явно страдал сильной одышкой и выглядел очень озабоченным.
— Рома! — прохрипел он. — Я позвонил словакам. Они вроде согласны.
Веретенников молча кивнул на меня, давая понять, что не стоит обсуждать производственные проблемы в моем присутствии.
Толстяк даже не повернул голову в мою сторону — это потребовало бы от него слишком больших усилий.
Он лишь скосил глаза на кресло и осведомился:
— Вы по этому вопросу?
— Не исключено, — уклончиво ответила я.
— Я взял на себя смелость, Николай Борисович, — затараторил Веретенников, — пригласить госпожу Иванову для проведения, так сказать, негласного расследования столь прискорбного происшествия…
Коммерческий директор «Рамиуса» подхватил вялую руку толстяка и сунул ее в мою ладонь.
— Бережков, — нехотя пробормотал генеральный. — Ну и что вы думаете?
«Что вам не мешало бы сесть на диету», — чуть не вырвалось у меня.
— Навожу справки, — ответила я сухо. — Я была знакома с убитой, так что считайте, что у меня в этом деле есть личный интерес.
— Если возникнут вопросы — обращайтесь прямо ко мне. Мы окажем вам любое содействие, — голосом умирающего курильщика проговорил Бережков.
— Непременно загляну, — пообещала я.
Толстяк стал медленно разворачиваться по направлению к выходу.
При этом он настолько утомился, что остановился на середине поворота.
Немного отдохнув, он пролез в дверь боком, охая, словно собака, подавившаяся костью.
— Какой ум! — с искренним восхищением произнес Веретенников, глядя на нижнюю часть туловища Бережкова, с трудом протискивающуюся в дверь.
Я вопросительно взглянула на Романа Геннадьевича.
Что он хочет этим сказать?
— Финансовый гений! — продолжал восторгаться Веретенников. — Многие сочли бы за честь знакомство с этим человеком!
— Я просто лучусь от счастья, — нетерпеливо проговорила я. — Но мы, кажется, собирались осмотреть место преступления.
— Сейчас я распоряжусь, — пообещал Роман Геннадьевич. — Вы подождите меня минут пять, я только предупрежу милицию, и мы поедем. Идет?
Веретенников отправился согласовывать наш визит в соседний кабинет, а я осталась ждать его в кресле из пластмассового бамбука.
Что же все-таки было в том гороскопе, который я составляла для Устиновой года два назад?
— Роман Геннадьевич! — вбежала в кабинет высокая блондинка. — Тут по поводу Устиновой…
Она увидела меня и на всякий случай выдала дежурную улыбку.
Оглядев кабинет и удостоверившись, что Веретенникова в нем не обнаруживается, юное создание попыталось выскользнуть за дверь.
— Что вы там говорили насчет Устиновой? — задала я вопрос.
— Мне Романа Геннадьевича…
— Роман Геннадьевич пригласил меня для расследования этого происшествия, — непреклонно проговорила я. — Он вам еще не сообщал?
— Н-нет, — пролепетала девушка.
— Вы работаете в «Рамиусе»?
Девушка испуганно кивнула.
— Как вас зовут?
— Валя… Валентина Багрицкая. Я секретарь Романа Геннадьевича.
— Прекрасно, Валя! Давайте с вами сегодня встретимся и поговорим. Во сколько вы заканчиваете работать?
— В пять. После пяти…
— К пяти я буду ждать вас вон в том кафе, — я ткнула пальцем в окно. — Хорошо?
Напротив «Рамиуса», через дорогу, располагалось приземистое круглое заведение.
Его облупившийся фасад украшала покосившаяся вывеска «Итальянское мороженое».
— Хорошо…
Валя беспомощно оглянулась на дверь.
— Но я…
— Роман Геннадьевич заверил меня, что персонал фирмы окажет мне любую помощь, — продолжала я переть, как танк. — Вы ведь хотите мне помочь?
— Ну конечно, — растерянно отозвалась Валя.
— Вы работали с Раисой Устиновой? Систематически встречались с ней? Что это был за человек?
Я решила не прекращать этот мини-допрос, пока мне не станет ясна причина испуга молоденькой девушки.
Валя Багрицкая, кажется, была готова разразиться рыданиями.
Кончик ее остренького носика подрагивал, а губы слегка тряслись, будто она тайком пережевывала конфету.
— Может быть, о мертвых и не следует говорить плохо, но… Но Раиса Михайловна была очень дурным человеком, — проговорила она через силу.
— Вот как? И в чем же это проявлялось? — удивилась я такому неожиданному повороту.
— Она… она любила унижать людей. Просто так, без повода. Представляете, — наклонилась ко мне Валя, — однажды она…
Но тут в комнату заглянул Веретенников.
— Все готово! Можно ехать, — весело проговорил он, но, увидев Валю, тут же нахмурился.
— Валентина Эдуардовна, загляните, пожалуйста, ко мне, — попросил он, неестественно улыбаясь.
Багрицкая тут же кивнула и быстро вышла из комнаты, тихо шмыгая покрасневшим носом.
Кажется, она все-таки не сдержалась и расплакалась.
— Уже допрашиваете сотрудников? — пошутил Веретенников.
Широкая улыбка на его лице показалась мне несколько искусственной.
— Вряд ли стоит тратить время на рядовых сотрудников, — посоветовал он. — Я могу вам рассказать больше, чем любой из работающих в «Рамиусе».
Ишь, чего захотел!
— Никогда не следует пренебрегать любыми источниками информации, — наставительно проговорила я.
— Даже недостоверными? — улыбнулся коммерческий директор.
— Особенно недостоверными! — воскликнула я. — Ложные сведения как раз и являются наиболее ценными.
— Это почему же? — удивился он.
— Когда человек не ставит целью ввести другого в заблуждение, из его рассказа очень трудно вычленить необходимую информацию. Так сказать, правду из правды, — пояснила я.
Господин Веретенников слушал меня очень внимательно.
На его лице читался живой интерес к моим теоретическим построениям.
— А когда человек лжет, — продолжала я излагать свои соображения, — он выдает тебе искомую правду «на блюдечке». Пусть даже с точностью до наоборот, но рано или поздно тайное становится явным.
— Вашими бы устами… — печально улыбнулся Веретенников. — Вы пока спускайтесь к машине, а я присоединюсь чуть позже. Мне нужно отдать еще несколько распоряжений…
И он выскользнул из комнаты.
Я послушно направилась к выходу.
Но, уже сворачивая к лестнице, вдруг заметила сквозь щель в неплотно прикрытой двери светлый локон.
Эта чудесная, чуть завитая прядь явно принадлежала Вале Багрицкой.
Завиток ее белокурых волос быстро раскачивался из стороны в сторону.
Заинтригованная, я подошла поближе и незаметно заглянула в щель.
И едва не вскрикнула от изумления.
Во всяком случае, мои брови сами собой поднялись вверх.
А потом сложились в центре лба на манер вершины треугольника.
А увидела я вот что:
Господин Веретенников, сложив руки на груди, стоял, прислонившись к стене.
Он безучастно взирал на то, как директор «Рамиуса», господин Бережков, пыхтя от натуги, хлещет по щекам мадемуазель Багрицкую.
Едва касаясь кончиками пальцев.
Но все же достаточно болезненно и чувствительно.
Бить сильнее, очевидно, ему мешало собственное брюхо.
