Книга: Ее настоящее имя
Назад: Глава 23
Дальше: Эпилог

Глава 24

Роза Кураева отдавала себе отчет в том, что жить ей осталось недолго. Однажды она попросила Соню, с которой у нее сложились доверительные отношения, вызвать ей домой, втайне от мужа, нотариуса. Она хотела сделать завещание, но не в пользу Марата.
Надо заметить, что мать Розы тоже умерла от рака молочной железы. Отец вскоре женился на другой, а младшую дочь Галю, инвалида с детства, сразу же определил в интернат. Роза не могла отцу простить этого, не могла жить с ним и с мачехой в одном доме и вышла замуж за первого встречного. Отец не возражал и даже дал денег на открытие швейного ателье, о котором Роза мечтала, попросту откупился от нее. Муж сразу же прибрал эти деньги к рукам и организовал в Светличном швейное производство, но в совершенно извращенном виде. Роза не сумела этому противостоять и вскоре смирилась с тем, что поневоле стала «рабовладелицей», а не известным модельером.
Однажды налоговая служба всерьез заинтересовалась их предприятием, и Марат переписал все свои активы на Розу, чтобы в случае чего она понесла наказание за его экономические преступления. Потом Кураева заболела, рак «съел» ее буквально за полгода. Предчувствуя свою кончину, она решила наказать ненавистного мужа, завещав все денежные средства интернату, в котором жила ее младшая сестра Галина. Ей казалось, что девочке будет обеспечен хороший уход на многие годы.
Соня не могла не выполнить просьбу умирающей и однажды, сказав Марату, что она идет в аптеку, зашла к нотариусу и пригласила его прийти к Розе на следующей неделе. Кураев как раз собирался уехать на несколько дней в командировку по поводу сбыта швейной продукции.
Случилось так, что нотариус подставил и Розу, и Соню. Он рассказал Марату об этом вызове, хотя не имел на это права. Кураев сразу заподозрил, что его денежки могут утечь не в том направлении, и решил избавиться от жены до визита нотариуса.
Посреди ночи он разбудил Соню и сказал ей, что Розе очень плохо и ей срочно надо сделать обезболивающий укол. Кривцова спросонья соображала очень плохо, к тому же Марат не включал электрический свет. Он сказал, что пробки перегорели. При свете свечи он показал рукой на ампулу, которая лежала на столе, она взяла ее и сделала инъекцию. Только после этого Софья в проблеске лунного луча прочитала надпись на ампуле и в страхе уронила ее на пол. Поскольку бывшая медсестра была в резиновых перчатках, ее отпечатков на ампуле не осталось.
Под утро Роза умерла.
Кураев перевел Кривцову обратно в пошивочный цех.
Истинная причина смерти Розы могла бы остаться в тайне, но участковая врачиха была в Светличном новым человеком. Ее прислали из районного центра вместо докторши, ушедшей в декретный отпуск. Она увидела ампулу и решила, что надо делать вскрытие. Марат сначала воспротивился этому, но, сообразив, что вызывает своим поведением нежелательные подозрения, согласился, решив свалить все на Соню.
Когда тело покойной увезли, он вызвал к себе Кривцову и нагло заявил ей, что слышал, как Роза просила Соню облегчить ее страдания. «Да как ты, убогая, посмела сократить жизнь моей любимой жене? Я для нее экстрасенса нашел, он бы ее излечил!» – кричал Тимур. Он угрожал Соне, и та поняла – если она кому-нибудь расскажет правду, он ее убьет. Кураев грозился достать ее даже в следственном изоляторе.
Потом была встреча с тетей Люсей, которая рассказала ей о результатах вскрытия и о том, что против нее, скорее всего, заведут уголовное дело. Соня почувствовала себя мышью, попавшей в мышеловку, и, повинуясь инстинкту самосохранения, сбежала, едва только в ловушке появилась маленькая щелочка. Она полностью не отдавала себе отчета в этом импульсивном поступке. Кривцова не знала, куда бежит, но знала, от кого и от чего. Она боялась одинаково и Кураева, и правосудия. По большому счету, смертельное лекарство ввела в вену Кураевой именно она, но она не хотела этого делать. Ее одурачил Марат.
Сутки Соня пряталась в лесном шалаше. Пришло осознание факта, что этот побег только укрепил подозрения против нее. Ночью ее нашла мать. Больное сердце пожилой женщины подсказало, где надо искать. Дочь начистоту рассказала матери о том, как все было на самом деле, и Нина Степановна придумала план с паспортом. Сама же и выкрала его из сумки Ольги Верещагиной. На что только не пойдешь, чтобы спасти единственную и горячо любимую дочь!
Инсценировав утопление, Соня села на попутку и доехала до Оренбурга. Сначала она жила в областном центре. Но однажды едва не столкнулась лицом к лицу со своей соседкой из Светличного. Тогда она подалась на Черное море. Для бабочки, живущей один день, небезразлично, какая на улице погода. Но жизнь на юге оказалась не такой радужной, как она себе представляла, особенно зимой. Почти год Кривцова скиталась из одного курортного городка в другой, но мыть посуду за сытыми отдыхающими ей надоело, и она подалась в Тарасов. Выбор на этот город пал случайно, но он пришелся уралочке по душе. Страсти мало-помалу улеглись, и даже личная жизнь наладилась.
Кривцова и не подозревала, что засветилась и что спокойному течению ее жизни приходит конец. Ее увидел в Тарасове земляк, а она его, увы, не заметила, иначе сразу же поменяла бы место жительства. А так, напротив, примерно в это же время она рискнула встретиться с матерью. Соня отправила ей совсем невинное письмо с каким-то рекламным буклетом тарасовского предприятия. Это было условным знаком. Нина Степановна, в свою очередь, послала на тарасовский главпочтамт до востребования письмо с указанием даты своего приезда. Они уже действовали по этой схеме несколько раз, и все происходило без сучка и задоринки. Софья не могла предположить, что эта встреча не останется незамеченной...
Потом в Тарасов по заданию Кураева приехал Мирон. Он подкараулил беглянку около парикмахерской, силой втолкнул в машину, избил, связал и повез в неизвестном направлении. Соня поняла, что она обречена. Когда же на выезде из города машину тормознул гаишник, в душе Кривцовой затеплилась надежда. Но Мирон дал ему взятку, и тот даже не подошел к машине. Они поехали дальше. Гость с Урала неожиданно свернул с основной трассы и вскоре остановился около небольшой речушки, лед на которой уже вскрылся.
Соня поняла, что Мирон не повезет ее домой, а расправится с ней здесь. Теперь утопление, которое Кривцова когда-то инсценировала, могло стать вполне реальным. Но Мирон вдруг сказал, что отпустит Соню, если она расскажет ему всю правду о смерти Розы Кураевой. Кривцова поверила в это и поведала ему и о нотариусе, и подмененной ампуле. Потом Мирон нашел в ее сумке паспорт Ольги Верещагиной, но нельзя сказать, что эта находка заставила его уважать беглянку. Получив ответы на все свои вопросы, он собирался уже столкнуть ее в холодную воду, но с дороги в их сторону свернул какой-то автомобиль. Мирон затолкал Соню обратно в свою машину и дал деру.
Через несколько километров он снова свернул с трассы, но его машина застряла в непролазной грязи. Потом подвернулся удобный момент, и Соня сбежала. Мирон с небольшим опозданием бросился за ней вдогонку, но Кривцова добежала до дачного поселка и спряталась там. Мирон ее не нашел или не стал очень активно искать...
Кривцова не знала, что ей делать дальше. Вернуться в Тарасов боялась, считала, что Мирон будет ее там караулить. Защиты просить было не у кого. Писаренко в расчет она совсем не брала. Ведь он был врачом, профессором, а ее кошмар начался с профессиональной ошибки. Кривцова никогда не переставала чувствовать свою вину в том, что в ту страшную ночь ввела Розе лекарство, не взглянув толком на ампулу. Да и чем Александр Станиславович мог бы ей помочь? Она была твердо уверена, что ничем, и ничуть не сомневалась: если она ему все расскажет, хирург с безжалостностью черствого моралиста разобьет вдребезги ее последнюю надежду.
Двое суток Соня провела в чужом дачном домике, питалась соленьями из погреба, размачивала крупу. Она страшилась каждого шороха, тряслась от холода и терзалась муками недремлющей совести. Оказалось, забыть то, что очень хочется, никогда не вспоминать не так-то просто. Благодаря Писаренко у нее это почти получилось, и вдруг – такой облом! Короче, Софья пришла к страшному для себя выводу – дальнейшая жизнь не имеет смысла. Разумеется, она не побежала сразу же после этого на речку, чего-то выжидала, надеялась на какое-то чудо. И это чудо произошло: на дачу приехала хозяйка, молодая женщина по имени Женя.
Сначала Соня и Женя страшно испугались друг друга, потом познакомились. Кривцова под водочку рассказала ей свою печальную историю, а Женя даже прослезилась от жалости и пообещала ей как-нибудь помочь. К утру у непьянеющей хозяйки дачи созрело решение – Ольге Верещагиной надо непременно ехать в Москву! «Хватит топить свое будущее в этом болоте! – воодушевленно заявила она и стала приводить аргументы: – В многомиллионном городе проще затеряться, к тому же столица может стать трамплином для выезда за границу. Оля, не скупись отдать свое никчемное прошлое за огромное и счастливое будущее!»
Далее Евгения вполне убедительно вещала о том, что есть страны, куда получить въездную визу, а потом и гражданство – раз плюнуть. Соня-Оля заикнулась про отсутствие загранпаспорта, но новоиспеченная подружка рассмеялась и стала заверять ее, что при наличии настоящего паспорта и кое-каких связей это совсем не проблема. Российский паспорт у Сони имелся, внешнее сходство со сводной сестрой было практически идеальным, а значит, никто не распознал бы подлога. Кривцова уверовала в то, что игра стоит свеч. К тому же изрядная доза спиртного утихомирила ее тревогу за будущее.
Когда похмельный синдром прошел, Софья засомневалась – а имеет ли она вообще право на счастье и спокойствие? В таком смятении прошло несколько дней. Потом на дачу вернулась Женя и своими пламенными речами смогла восстановить моральное состояние своей новой знакомой. Оказывается, она уже провела определенную работу – созвонилась со своей московской подружкой Алей, и та пообещала принять в судьбе Ольги Верещагиной деятельное участие. Многообещающее начало было положено.
Соня снова стала мечтать, и почему-то о далекой Латинской Америке. Женя сказала, что это вполне реальная мечта, и спровадила-таки молодую женщину, легко поддающуюся внушению, в Москву.
Аля, подхватившая «эстафетную палочку», была совсем другой по характеру. Она красивых речей не говорила, а смотрела на жизнь гораздо более прагматично, чем ее подруга Евгения. Задав Ольге несколько вопросов, она прямо заявила, что об Америке, даже Латинской, придется забыть, но есть другой вариант – Украина. Кривцова-Верещагина немного поломалась, а потом согласилась. В сущности, у нее не имелось другого выхода, да и особых проблем с украинским языком не должно было возникнуть, не то что с испанским. Все-таки для того, чтобы мечта исполнилась, она не должна подниматься выше облаков.
С отъездом на Украину все решилось довольно быстро, даже как-то скоропалительно. Аля сказала, что ее родной брат работает в правительстве, он поможет и с жильем, и с работой, и с гражданством. «Не так уж много россиян мечтают стать украинцами! – усмехнулась Обревко. – А вот наоборот – сколько угодно! Я тому живой пример. Хохлы будут даже рады тебе». Соню-Олю этот довод убедил, она не почувствовала никакого подвоха. А когда Аля попросила передать своей племяннице мягкую игрушку, то с радостью согласилась. Об истинной роли своего попутчика, огромного плюшевого медведя, с которым ей предстояла поездка в Киев, она не задумывалась. Чем мог обидеть ее симпатичный мишутка?..
* * *
Кривцова закончила свой рассказ, теперь мы узнали о ее жизни практически все. Только пока ей ничего не было известно о смерти матери, и я долго не могла решиться на то, чтобы донести до нее эту трагическую весть, но все-таки решилась.
– А я знаю об этом. Мне Мирон сказал, – призналась Соня и утерла слезу. – Это все из-за меня...
Нам снова пришлось отпаивать ее валерьянкой. Потом позвонил Писаренко, и я дала свой мобильник Софье, чтобы она сама ответила ему. Кривцова сначала запротестовала, но потом все-таки нажала на кнопку и сказала:
– Алло...
Мы с Ирой вышли из комнаты, чтобы не мешать их разговору.
Назад: Глава 23
Дальше: Эпилог