Глава 9
Уличное кафе располагалось вблизи от дороги, и я могла спокойно наблюдать за всеми машинами, подъезжающими к загсу и отъезжающими от него. В данный момент шумная стайка разноцветно одетой молодежи гурьбой высыпала из его дверей. Весело что-то обсуждая, молодые люди остановились на парадном крыльце. Раскрасневшийся то ли от волнения, то ли от натуги жених, держа весьма упитанную невесту на руках, на дружеское похлопывание свидетеля по плечу и фразу «попал ты, Леха» среагировал громким гоготом.
На подступах уже стояла другая группа, тесно сплотившаяся около следующей пары. Гости в нетерпении подталкивали жениха и невесту к входу, чтобы побыстрее поставить где нужно подписи, закончить церемонию и тем самым ускорить праздничное застолье.
Уже откушав приличное количество мороженого, я посмотрела на часы. Через полчаса регистрация брачующихся закончится, и моя вахта закончится тоже. Хотя… У Валевича работает здесь мать, поэтому понятно, что своего родного сынка она сможет расписать безо всякой предварительной записи и даже после закрытия загса.
По сути, мое предположение, благодаря которому я сейчас караулила двери загса, выглядело несколько абсурдно. Вполне возможно, что Федор уломает Ирму, и она даст согласие выйти за него замуж. Но это вовсе не значит, что она согласится проделать столь важную процедуру вот так, наскоком, без необходимых атрибутов.
А как же свадебное платье? Без этого ни одна уважающая себя женщина не согласится вступить в брак. А гулянка с шумными поздравлениями и подарками? Из них двоих Ирма уж точно в состоянии оплатить шикарное застолье в ресторане. Так почему бы этого не сделать? Но для всего нужна предварительная подготовка, которую «сладкая парочка», находясь в Самаре, произвести не могла.
Но Валевича поджимали сроки, прекрасно понимала я. И он сделает все от него зависящее, чтобы как можно быстрее официально назвать Ирму своей женой. Поэтому результат моих ожиданий зависит от того, чья сторона возьмет — его или Ирмы. Судя по записи на моем автоответчике, Ирма уже наполовину сдала свои позиции. Еще немного роскошных жестов со стороны Валевича, красивых фраз о любви — и неприступный бастион по имени Ирма Лабуш рухнет как карточный домик.
Может быть, я торчу здесь зря, но для себя я пока не видела другого выхода. Можно было бы отправиться в Самару и попытаться разыскать клиентку с ее возлюбленным там. Однако я не думала, что безрассудства у Ирмы хватит на долгий срок. Все-таки любовь любовью, но она — бизнес-леди, которая знает, что без личного досмотра любой бизнес, даже в сфере услуг, может претерпеть необратимые изменения не в лучшую сторону. Поэтому оставалось только ждать. Не сегодня, так завтра они должны объявиться в Тарасове, а мне сейчас отводится лишь роль стороннего наблюдателя. Хорошая возможность отдохнуть и поразмыслить.
Баночка с кока-колой, из которой я не спеша прихлебывала последние двадцать минут, опустела. И тут случайный взгляд, брошенный на бородатого мужчину за соседним столиком, вверг меня в легкое оцепенение. Я получше напрягла зрение, но поняла, что не ошиблась.
На обращенной ко мне полосе газеты, которую мужчина, усердно жуя гамбургер, читал, была помещена фотография. Нелепо одетая молодая женщина с совершенно измученным лицом и растрепанными мокрыми волосами стояла, сгорбившись, на фоне цветущей яблони. Если опустить остальные подробности и говорить прямее, то это была я, собственной персоной.
— Извините, — произнесла я, вырывая у бородача из рук газету и обращаясь к ее названию. Мужчина, набивший рот по максимуму, пробурчал что-то не совсем внятное в ответ, но я, вернув периодику владельцу, уже перебегала дорогу, пытаясь проскользнуть под самым носом троллейбуса.
Как же я не узнала в своем благодетеле, который довез меня после многочасового купания в загородном бассейне до дома и не взял за это денег, главного редактора газеты «Тарасовские вести»! Конечно же, это был Самойлов, или проще — Сам, как называли его сотрудники газеты. Слышала я о нем бессчетное количество раз, видела его один раз на какой-то презентации, однако моя феноменальная память меня вчера подвела. Хотя после борьбы за выживание я находилась в таком состоянии, что простительно. Зато главный редактор очень умело воспользовался провалом в моей памяти и проявил находчивость и предприимчивость.
Купив в киоске газету, я вернулась за столик и, развернув периодическое издание, воззрилась на себя, любимую. Заголовок небольшой статьи был следующим: «Трудовые будни частного детектива». Скоро пробежав глазами по строчкам, я поняла, о чем речь.
Автор, фамилия которого, естественно, не совпадала с фамилией главного редактора, начал с того, что описал, где, когда и при каких обстоятельствах встретился с Таней Ивановой, частным детективом. Посетовал на то, что еле смог узнать сию достойную особу, так как ее внешний вид и состояние соответствовали скорее статусу человека, только что проснувшегося после глубокой пьянки и задавшегося вопросом: кто я и где я. Статья изобиловала такими определениями в мой адрес, как «не совсем вменяемая», «плохо соображавшая» и так далее. Особенно красочно и выразительно автору удалось описать мое лицо — были использованы прилагательные «синее», «одутловатое», «замученное».
Общий настрой статьи носил саркастический характер. В конце апофеозом звучал вопрос: «Что это? Дань конспирации или просто опустившаяся женщина?» Еще раз взглянув на свой жалкий вид на фотографии, я не знала, плакать мне или смеяться. Выглядела я действительно бомжевато, что и говорить. Теперь весь читающий Тарасов вместе с автором статьи, очевидно, должен задаться вопросом: а существует ли еще на самом деле частный детектив Татьяна Иванова или от нее осталось лишь весьма непрезентабельная оболочка?
Вот уже и мужчина, благодаря которому я увидела себя в газете, таращился в мою сторону, сравнивая неприглядного вида женщину на фотографии с оригиналом.
Что ж, мне остается воспринимать статью как рекламную поддержку. После нее интерес к моей персоне несомненно возрастет. Аналогичным образом заграничные звезды шоу-бизнеса с помощью скандалов в прессе и по телевидению обеспечивают себе стойкий интерес публики. В качестве рекламы, наверное, и мне следует любую информацию о себе в газете, кроме некролога, разумеется, воспринимать на ура.
А значит, уже сегодня мне следует ожидать шквала звонков от близких и дальних знакомых, желающих узнать, что же со мной случилось на самом деле. Я даже была удивлена, что до сих пор еще никто не позвонил. Придется отвечать на разного толка вопросы, что создаст, конечно, временные неудобства, но, как известно, нет худа без добра. Эта статья обеспечит меня работой на долгое время.
Мысленно поблагодарив главного редактора газеты «Тарасовские вести» за оказанную мне услугу, я в который раз посмотрела на часы и собралась возвратиться домой. Последние жених с невестой в сопровождении неугомонной толпы родственников и знакомых давно покинули стены загса. Прием на сегодня был закончен. Кажется, нынешний день я провела в бесплодных ожиданиях.
* * *
Свою машину я припарковала в тихом дворике одного из соседних домов. Ни Ирме, ни тем более Валевичу моя «девятка» ни в коем случае не должна была попасться на глаза. И только я свернула за угол, намереваясь пройти к ней, как по главной улице со свистом пронесся до боли знакомый красный «Шевроле». Еще минута, и мы разминулись бы, а весь мой замечательный проект пошел бы насмарку.
Вжавшись в каменную стену и желая на мгновение слиться с ней, я во все глаза смотрела на сидящих в салоне людей. К моему счастью, я осталась незамеченной. С большой осторожностью высунув голову из-за угла, я проследила, как Валевич в черном фирменном костюме помогал Ирме выйти из машины. Что и говорить, она была ослепительна! Мои рассуждения о том, что далеко не всякая женщина способна отказаться от искушения быть на своей собственной свадьбе в свадебном платье, оказались не лишенными основания. На Ирме великолепно сидело белое, отделанное мехом шелковое платье, которое подчеркивало ее высокую, стройную фигуру. Шикарная шляпа с большими полями выгодно оттеняла длинный, утонченный овал ее лица.
Все-таки Валевич не ошибся в своих расчетах. А я, в свою очередь, не ошиблась в них обоих. Нашел Федор в Ирме струну, называвшуюся авантюризмом, и благополучно сыграл на ней. Только он-то думал, что ему удалось сыграть свадебный марш Мендельсона, а я докажу ему, что, кроме «Реквиема» Моцарта, так горячо им любимого, он ничего не заслуживает.
Подождав, пока дверь Дворца бракосочетаний закроется за двумя новоприбывшими, я пулей пронеслась к парадному крыльцу и, приоткрыв одну из дверей, смогла через затемненное стекло второй разглядеть, что происходило внутри. Самым главным для меня сейчас было успеть вовремя.
Валевич куда-то отошел, видимо, вел переговоры с матерью, а Ирма, так неосмотрительно оставленная им в фойе, тем временем разглядывала свадебные фотографии, висевшие на стене. На месте Федора я вцепилась бы в Ирму мертвой хваткой и, пока она не поставила бы свою подпись в нужном месте, ни за что ее от себя не отпустила бы. Но Валевич был уверен, что ему ничего не грозит. Ведь, по его твердому убеждению, детектив Иванова до сих пор осваивает новые стили плавания в бассейне загородного дома или, что точнее, давно уже лежит на воде лицом вниз, навсегда отрешившись от бренности этого мира.
Бесшумно возникнув рядом с Ирмой, я слегка дернула ее за рукав и тут же приложила запрещающим жестом палец к губам. Увидев меня, Ирма округлила свои раскосые глаза и, несмотря на мою немую просьбу о молчании, хотела было задать мне вопрос в полный голос. Шикнув на нее, я сразу потащила Ирму к выходу. Я делала ставку на внезапность, и дорога была каждая секунда. В любой момент передо мной мог возникнуть Федор, и тогда бы ситуация гораздо осложнилась. Неизвестно, кому тогда удалось бы убедить в своей правоте Ирму. У меня в руках, безусловно, были неопровержимые улики против Валевича, но, чтобы беспрепятственно внушить Ирме мысль о виновности ее избранника, мне необходимо было остаться с ней с глазу на глаз.
— Что ты делаешь? — Ирма с возмущением вырвала свою руку, когда мы вышли на улицу. — Ты спятила, что ли?
— Это ты спятила! — заявила я, считая, что имею полное право ее отчитывать.
Не хватало только, чтобы она в самый ответственный момент ее же спасения начала артачиться! Почти насильно я тащила ее за угол. Именно там, подальше от глаз Валевича, я хотела, хотя бы в двух словах, для начала объяснить ей, в чем дело. Хорошо, что Ирме хватило ума не орать на всю улицу.
— Я отдаю себе отчет в том, какой устраиваю тебе облом, — скороговоркой начала я внушать своей клиентке истину, как только мы оказались за углом, — но у Валевича есть очень веский корыстный мотив, чтобы сделать тебя своей женой. Поверь, любовь здесь даже не ночевала!
Запыхавшись и от этого тяжело дыша, Ирма смотрела на меня разъяренными глазами. Видимо, ей пришлось очень не по вкусу то, что я так бесцеремонно пытаюсь нарушить ее планы.
— Ты думаешь, что Федор преследует материальную выгоду и поэтому хочет жениться на мне? — спросила она таким тоном, будто это обстоятельство было давно и хорошо ей известно.
— И да, и нет, — раздраженно ответила я. — Но все потом, потом…
Не знаю почему, но, несмотря ни на что, Ирма мне поверила. Руки больше не выдергивала и послушно семенила за мной следом.
Мне самой было крайне неприятно бежать от Валевича, как будто я в чем-то виновата, вместо того чтобы наконец-то дать ему достойный отпор. К сожалению, так пока сложились обстоятельства. Но я знала: еще немного терпения, и я возьму реванш сразу за все, оптом.
Прохожие оглядывались на странную пару: невесту в дорогом роскошном платье, которая еле успевала поднимать метущий землю подол, и совершенно не похожую на жениха сопровождающую, тащившую невесту за руку.
После того как мы достаточно попетляли и оказались на одной из тихих улочек города, я наконец остановилась.
— Сейчас мы поймаем машину, и ты поедешь ко мне домой, — распорядилась я.
— Объясни же наконец, в чем дело! — гневно произнесла Ирма между вдохом и выдохом. — Если только все это гроша ломаного не стоит…
Я увидела, как сжались в кулаки ее руки. Еще бы — так красиво все начиналось!
— Сейчас мне нужно срочно вернуться, — вскинув руку в сторону дороги, втолковывала ей я. — Как только освобожусь, сразу же тебе все объясню. Слишком длинная история.
Разумеется, она не была довольна моим объяснением. Раздражение, смешанное со злобой, слишком явственно читалось на ее лице. Сейчас я даже удивлялась, как мне удалось почти беспрепятственно оттащить ее на такое приличное расстояние от загса.
— Почему я должна ехать к тебе домой? — в полном недоумении от происходящего спросила Лабуш.
— Милая моя, ну пораскинь мозгами, — не очень корректно ответила я, — куда в первую очередь направит свои стопы Валевич, когда увидит, что ты сбежала?
Я надеялась, что вопрос останется риторическим. Но Ирма задала мне другой, не менее глупый:
— Почему нельзя было выяснить все прямо там, в загсе?
Надеюсь, что моя досада и разочарование не очень бросились ей в глаза. Неужели за эти два дня она так основательно поглупела? Много секса и отсутствие работы для серых клеток мозга сыграли с ней недобрую шутку. На последний ее вопрос я сочла нужным не отвечать. Пусть сама поработает наконец головой.
Белые «Жигули» первой модели с визгом затормозили рядом со мной. Договорившись с водителем, я помогла Ирме усесться на заднее сиденье, продиктовала ей свой адрес и вручила ключи от квартиры.
— Все запомнила? — напоследок поинтересовалась я. Уловив легкий кивок, добавила: — Из квартиры никуда не выходи, сиди и жди меня.
Я хлопнула дверцей, и машина отъехала. Проводив ее взглядом, я мысленно пожелала Ирме не делать глупостей и уже хотела развернуться, чтобы бежать обратно, как вдруг чьи-то руки стальным кольцом обвили меня на уровне груди, после чего кольцо сжалось. Повернув голову, я разглядела черную шевелюру Валевича.
— Куда она поехала? — вкрадчиво и одновременно с угрозой спросил он, не ослабляя хватки. — Адрес, быстро.
Со стороны, наверное, казалось, что влюбленной парочке приспичило пообниматься прямо посреди улицы.
— Не твое дело, — огрызнулась я. И тут же ощутила на своей шкуре все последствия неосторожного заявления. Тиски сжались еще сильнее, отчего мои ребра жалобно хрустнули. Высвободиться, чтобы дать достойный отпор, я не могла. Валевич, нужно отдать ему должное, применил правильную тактику нападения, но все же он допустил ошибку.
— Это про тебя сочинили: и в огне не горит, и в воде не тонет?
Он опять неосмотрительно наклонился к моему уху, стараясь говорить негромко, чтобы не привлекать ненужного внимания. Я произвела резкое движение головой и, изловчившись, укусила Валевича за щеку. Он глухо застонал, на мгновение ослабил хватку, после чего я смогла произвести весьма внушительный удар, заехав ему локтем под дых. Федор сложился вдвое, на манер складного ножика, а я тем временем быстро огляделась по сторонам. Пока Валевич разгибался, готовясь к прыжку, в моей голове уже созрел план дальнейших действий.
Прямо напротив меня красовалась витрина магазина «Ткани». Магазин был открыт, но, несмотря на это, стекло витрины, занимавшее пространство от пола до потолка, находилось на охранной сигнализации. Этим обстоятельством мне и предстояло воспользоваться, чтобы осуществить свой план под кодовым названием «Возмездие».
Как только Валевич двинулся мне навстречу, я, как горный марал, уперлась ему головой в живот, а руками — в плечи и протащила почти вплотную к той самой витрине. Для того чтобы надежней обеспечить сильный удар по стеклу, не доходя до витрины пару шагов, я взяла противника за грудки, после чего с силой отбросила от себя. Все это было проделано молниеносно, и Валевич, не успев опомниться, под вой сигнализации уже лежал в груде битого стекла.
Галантный дорогой костюм жениха, так же как и смазливое лицо его обладателя, теперь был сильно подпорчен. Нагнувшись, я незаметно тронула его за брюки. Со стороны могло показаться, будто меня постигло раскаяние и я проявляю запоздалое участие в жизни обиженного мной человека. На самом же деле все было гораздо прозаичней — я преследовала свои корыстные цели, когда оттопыривала Валевичу карман и вкладывала в него маленький белый пакетик.
Первым делом из магазина выскочили продавцы, галдя наперебой. Вокруг тут же начала образовываться толпа зевак, жаждущих полюбоваться на нетривиальное происшествие.
— Вызывайте милицию, — навела я на нужную мне мысль столпившуюся группу женщин, высыпавших из магазина.
Одна из них, постарше, быстро сообразила, что это неплохая идея, и, отделившись от своих товарок, скрылась в помещении.
— Так что здесь произошло? — недоумевая, обратилась ко мне продавщица весьма интеллигентной наружности, с высокой старомодной прической.
Вторая, лицом похожая на полную луну и имевшая, очевидно, более примитивный склад мышления, разразилась отборной нецензурщиной.
— Нанюхаются всякой дури, а потом не знают, на какую стенку им залезть! — визжала она, с таким рвением радея за разбитую витрину, будто она была ее собственностью, не меньше. Смачно сплюнув, баба-луна скрылась за дверью.
Только сейчас я заметила, что один из осколков вонзился Валевичу в запястье руки, которая теперь сильно кровоточила. Вцепившись в раненую руку, о побеге он и не помышлял, поэтому на этот счет я успокоилась: ведь мне необходимо было рассчитаться с ним до конца. Из магазина вынесли аптечку, после чего продавщица с высоко уложенными волосами предложила мне оказать пострадавшему первую медицинскую помощь. Сейчас, как же! Нашли самую сострадательную! Кровопускание поможет охладить бешеную натуру Валевича, пусть вытечет граммов четыреста, это пойдет ему только на пользу.
Так и не сумев понять суть моих взаимоотношений с «женихом», продавщица в растерянности развела руками.
— Кто-нибудь может забинтовать ему руку? — обратилась она к собравшейся толпе.
В ответ был слышен лишь гул голосов. Безусловно, из присутствующих я могла бы лучше всех оказать первую помощь пострадавшему. К чему только не обязывала меня моя профессия, и к этому тоже. Но, как говорят в Одессе, — оно мне надо?
В итоге интеллигентной женщине пришлось самой заниматься рукой Валевича. Робкими движениями она принялась раскручивать бинт, как будто держала его в руках первый раз в жизни.
Федор, видимо, уже смирился, что по крайней мере сегодня ему не удастся связать себя с Ирмой узами Гименея, и только косился в мою сторону глазами, полными подозрения. Ему пока были неясны мои задумки. Невдомек ему было, что я планирую связать его крепкими узами совсем с другим божеством — с Фемидой.
Прошло десять минут, и на дороге показался милицейский «козлик». Пара дюжих молодцов в форме без особого разбирательства засунула нас в машину и, по всей видимости, повезла в участок.
Слабо и неумело забинтованная рука Валевича все еще кровоточила, но он не скулил. Только безраздельная ненависть читалась в его глазах, когда они останавливались на мне. Однако как меня сегодня все любят! Ирма, которая сейчас должна сидеть у меня дома, наверняка тоже не может удержаться от «добрых» слов в мой адрес.
Молодой лейтенант, разделивший с нами жесткие сиденья в милицейской машине, переводил взгляд с меня на Валевича и обратно, готовясь вовремя разнять нас, если потребуется. На его счастье, мы сидели молча и играли в игру под названием «кто кого переглядит». Интересно, вонзив в меня уничтожающий взгляд, чувствовал ли Федор в тот момент, что проиграл?
В отделении усталый капитан, медленно и слишком членораздельно произносивший слова, принялся составлять протокол.
— Из-за чего произошла драка? — поднял он свои тяжелые веки, обратившись к Валевичу, после того как занес в бумажку наши данные.
Исходя из полученного мной опыта, я знала, что Федор был горазд сочинять всякие небылицы. Чего стоит одно его ложное повествование про Ирму, на которое я клюнула, как маленькая девочка, и из-за которого потом долго и упорно барахталась в бассейне, борясь со смертью. Таким же образом он поступил и на этот раз. Не мог же он в самом деле сказать правду!
— Откуда я знаю, что нужно от меня этой малахольной! Я шел по улице, никого не трогал, а тут она. Проверьте ее на вменяемость. Может, она мужененавистница?
Капитан повернул голову в мою сторону.
— Что скажете?
Разумеется, я решила, что в долгу не останусь. Даже заплачу сверху, лишь бы восторжествовала справедливость.
— Негодяй посадил на иглу моего лучшего друга, — заявила я таким тоном, будто волна справедливого негодования вылилась с помощью моих уст наружу. Как, однако, натурально получилось! — Вот я и выместила на этом наркоторговце свою злость.
Нужно было видеть выражение лица Валевича в тот момент! Таких больших глаз я, пожалуй, в своей жизни не видела. Но он быстро совладал с собой, недоуменно пожал плечами и скривил в ухмылке лицо.
— Проверьте ее карманы, — посоветовал он капитану, кивнув в мою сторону. — Наверняка в одном из них найдется справка из соответствующего заведения.
Валевич и не догадывался, как сильно мне подыграл. После его слов я почувствовала себя целиком и полностью хозяйкой положения.
— Это у тебя, наркобарон, следует проверить карманы. Ты ведь шел сбывать свой товар, не так ли? Если бы я тебя не остановила, то с твоей помощью подсели бы на иглу очередные жертвы.
Федор побледнел настолько, что цвет его лица стал неплохо сочетаться с побелкой на потолке. Кажется, до него дошло все коварство моего замысла, и он замер в ожидании неотвратимого.
— Выворачивай карманы, — приказал Валевичу капитан.
Мой противник медлил, лихорадочно соображая, что же ему теперь делать. Наконец он встал и нетвердой рукой залез сначала в один карман, затем в другой.
— Помоги ему, — распорядился капитан, кивнув на Валевича лейтенанту, стоявшему у двери.
Но Федор к тому времени уже сам вывернул карманы брюк, и белый пакетик, еще совсем недавно лежавший в моем кармане, шлепнулся на пол. Лейтенант поднял его и передал капитану.
— Так-так… — протянул тот, развернув пакет и увидев его содержимое. — Граммов восемь, а то, может, и все десять. Статья за хранение и сбыт наркотиков. Поздравляю.
Полнейшей невозмутимости и спокойствию капитана можно было только позавидовать. Судя по его возрасту, работает он здесь давно и, конечно, уже привык смотреть на все отстраненно.
Довольная поворотом событий, я на минуту ослабила бдительность, в результате чего Валевич кинулся на меня, как раненый тигр, и сдавил пальцами мое горло.
— Это все она! Тварь! Это ее работа! — вопил он и брызгал слюной, пока лейтенант оттаскивал его в сторону. Да, видела бы сейчас Ирма своего избранника! Вид у Феди был не то что не джентльменский, а, мягко говоря, безобразный.
Я была удовлетворена, но, чтобы выдержать свою роль до конца, я не должна была свои чувства показывать. По сценарию, мною же составленному, мне отводилась роль негодующего обличителя, весь гнев которого направлен на продавца наркотиков. Этого и стоило придерживаться. И только один раз, когда капитан углубился в свои бумажки, а лейтенант поправлял развязавшийся шнурок, я позволила себе продемонстрировать Валевичу спектр своих истинных чувств.
Когда он увидел на моем лице выражение триумфа, смешанное с язвительной усмешкой в свой адрес, то прошептал слово, попавшее в самую точку моей сущности:
— Ведьма.
Хор голосов, надрывно исполнявших «Реквием» Моцарта, зазвучал в моих ушах по душу Федора Валевича. Жаль только, что он не мог его слышать.
