Глава 4
РАНДЕВУ В ПОДЪЕЗДЕ
— Вот ОНО, — сказал Иван, тыча объемистым пальцем в картинку в англоязычном журнале про собак. — Видишь там, в уголке, сидит собака?
— Та, что в сетке с какими-то арматуринами?
— Это не сетка с арматуринами, это «комплекс безопасности» — там ошейник, намордник и… гм… налапники. В общем, применяется для особо опасных собак.
— Кто это там такие и что они собираются делать с собакой?
— Инспекторы-кинологи службы охраны населения от диких и неуправляемых животных. Сейчас перед камерой усыпляют ротвейлера. А потом, наверное, придет черед и нашего друга в углу. Узнаешь характерный профиль?
— Особенно рыльце. Очень выразительная у него мордашка.
— Оно и понятно. Пес-то не виноват. Это усыпляют собак одной преступной группировки, которая наловчилась дрессировать кобелей для нападений на мирных граждан. Это журнал девяносто третьего года. Тогда вспыхнула всеамериканская паника, сенсация — эти собачки разорвали нескольких человек прямо на улице, не стесняясь многочисленных зрителей. Так сказать, ошибочка вышла. Но довольно быстро все забылось.
— А у нас?
— У нас ТАКОГО не было. А все подобные случаи, я имею в виду нападение собак на людей, чаще всего спровоцированы самими людьми. Тут еще бабушка надвое сказала, кто жертва, а кто — преступник.
— Все ясно с тобой, кинолог. Я уже воспринимаю твои предупреждения всерьез.
— Ладно, давай к делу. Деньги принесла?
— Вот, — я похлопала сумочку.
— Хорошо, — он достал из серванта плоскую упаковку невзрачной расцветки, — это и есть гексагон. Там внутри инструкция, но она на английском.
Я тебе сам все объясню.
— Слушаю.
— В пачке два пакета, две палочки и два фильтра. Каждый пакет — порошок на одно тело стандартного размера или оба — на такого, как я. Перед растворением воду надо процедить через фильтр. Вода должна быть чистая, безо всякого хлора. Лучше всего — ключевая или дистиллированная. Воды на каждую порцию порошка надо сто миллилитров, ни больше, ни меньше. Фильтр рассчитан на сто пятьдесят. Разбавляй в стакане каком-нибудь и сыпь порошок в воду, а не наоборот. Потом размешивай палочкой до тех пор, пока все это дело не превратится в крем. Говорят, страдать недолго. Ну а после — мажься, мажься и мажься. Все поняла?
— Разумеется. Спасибо, Ваня, возьми свои законные триста…
— Погоди, это еще не все. Я тут подумал про крайний случай. Достал тебе очень страшную штуку. Денег за нее пока не плати, отдашь, если используешь. Если нет — принесешь назад. Вот пакетик, из него без крайней необходимости ничего не вынимай. Не нюхай, не трогай. Постарайся, чтобы никто посторонний не засек. Особенно из докторов, милиции и кинологов.
— А что там, — спросила я, заинтригованная, принимая из рук Ивана небольшой серый пакетик, — маленькие овальные конфетки с кокаином?
— Нет. Там маленькие овальные капсулы с сильным запахом и гормоном, вызывающим у собак слюноотделительный рефлекс. То есть сподвигающим их жрать эту дрянь. Внутри — самый сильный технологический яд, который только может быть продан в нашей области, поставщик гарантировал. Действует практически мгновенно. В случае непосредственной опасности — веером кинешь под нос. Запаха достаточно для того, чтобы остановить пса мчащегося вперед по приказу самого строгого хозяина. — Говорить все это Ване явно не доставляло удовольствия. Он ведь и вправду любил животных. Кинолог не смотрел мне в глаза, он вспотел, он сплетал и расплетал толстые пальцы.
Нет, видеть, как мучается такой мужик, я не могла.
— Спасибо, Ваня, — сказала я, обнимая его и чмокая куда-то в бесконечный подбородок, — я тебе по гроб жизни благодарна буду.
— Только не попадись с ним. И не отравись сама: предупреждаю, это очень сильный яд.
— Поняла. Кстати, сразу скажи, сколько это дело стоит?
— Я пока не платил, взял «напрокат» — вдруг тебе не понадобится? А так… каждая капсула — около двухсот тысяч.
— Угу. А сколько их там?
— Двадцать четыре, — он вдруг рассмеялся. — Если собака съест только две, остальные двадцать подберешь и аккуратно сложишь в пакетик!
— Так точно, товарищ начальник!
Итак, пристроив пакетик поближе, чтобы вовремя «взорвать» его и метнуть пригоршню куда надо, я вышла на улицу Горького.
Теперь пора была позвонить нанимателю и удостовериться, что собака еще не нашлась. В противном случае у меня еще оставались практически дармовые триста баксов, а магический порошок мог пригодиться в каком-нибудь другом деле.
Но для начала я решила пройтись по магазинам и салонам, где Леонид вел светскую жизнь и подготовку к оной, благо Булгакова записала мне все адреса и большинство из них находились в центре.
…Через три часа, в надвигающейся ночи, я шла, переполненная впечатлениями. Оказалось, у нас лучшие преподаватели вузов, челноки и даже некоторые банкиры города не живут так, как иные собаки, кошки и всякие там хорьки! За столь короткое время я увидела и узнала о четвероногих больше, чем за всю предыдущую жизнь. Посмотрела, как купируют таксу, используя общий наркоз, и как пожилая волнующаяся дама без слов выкладывает за это два миллиона и еще сердечно благодарит доктора. Она небось на родах у собственной дочери так не волновалась!
Из этого похода, кроме всего прочего, я вынесла кое-что ценное.
Оказывается, старушкиного «кобелька» помнили практически во всех местах, куда его водили, — помнили если не из-за наград и самой хозяйки, то из-за его собственной морды: он походил на бультерьера, но был почти в два раза крупнее, представляете?
Известно стало также и то, что иногда вместо Зинаиды Андреевны пса приводил некий мужчина среднего роста, с небольшой залысиной, кареглазый шатен, обладающий короткими пальцами и аккуратными ногтями. Лет пятидесяти. На молодых ветеринарок и парикмахеров произвел неизгладимое впечатление своим тихим проникновенным голосом и прекрасными манерами. Зовут его не то Алексей Николаевич, не то — Александр Никитич.
Надо будет спросить у старушки.
Я подумала, что сейчас, в восемь вечера, она уже может быть дома. И позвонила из автомата.
Трубку долго никто не брал. После третьей попытки пошел сигнал «занято». Я пожала плечами и решила перезвонить из дома.
Но по дороге попался еще один таксофон, звякнула оттуда. И трубку взяли.
— Алло? — спросил приятный негромкий мужской голос. Кажется, обладатель его весьма волновался.
— Здравствуйте. Пригласите, пожалуйста, Зинаиду Андреевну.
— Ее здесь нет, — голос говорившего дрогнул, он, кажется, намеревался повесить трубку.
— Она мне очень нужна, — быстро сказала я, — это Таня Иванова, Зинаида Андреевна ко мне приезжала…
— Да-да, — произнес голос, — вот именно по дороге от вас она и пропала.
— Как — «пропала»?!
— У нас создается ощущение, что ее похитили. В машине имеются следы борьбы, шофер тоже исчез.
— Шофер?
— Да-да, частный шофер Зинаиды Андреевны… Знаете что, Таня?
— Что?
— Постарайтесь меня понять: мы все скорбим из-за этой трагедии.
Возможно, тетя уже мертва или ее сейчас пытают. Может быть, к нам обратятся похитители с целью получения выкупа или… — Он оборвал сам себя:
— Да что говорить! — и прерывисто вздохнул. Я восхищенно замерла: похоже, манеры разговора в роду Булгаковых передавалось из поколения в поколение и свято хранились.
— В общем, про Лидера можете забыть. Теперь всем этим делом занимается милиция, и проблема пропавшей собаки отступает на второй, так сказать, план. Мы все очень озабочены судьбой самой Зинаиды Андреевны.
— Но ведь она наняла меня, она даже оплатила предварительные расходы…
— Да поймите вы наконец! — обладатель приятного голоса вдруг истерически сорвался. — Собака — ничто! Зинаида Андреевна — все! Это дело больше не ваше, оставьте его! Прошу вас! Это все, прощайте! — И повесил трубку.
— Ни хрена себе! — громко сказала я, заставив прохожих обернуться.
Некоторое время раздумывала, что делать дальше, посторонилась в ответ на раздраженное: «Отойдите от телефона».
Во мне клокотала ярость. Ублюдок позволил себе решать за меня, орать на меня, да еще и присвоил право на последнее слово, презрительно повесив трубку!
Нет, я это дело так не оставлю. Если бабулю похитили вслед за собакой, все происходящее поднимается на новую ступень. Значит, дело здесь более серьезное, чем я предполагала… только вот зачем и кому нужна старушка?..
А-а-а! Разумеется, тренировать своего пса и справляться с ним, если те, кто его похитил, не смогли этого сделать. То есть рабочая версия есть.
Но кто мог похитить? Каким образом в это замешан шофер?
Отметив в памяти необходимость обязательно выяснить, где Зинаида Андреевна нанимала шофера, я потихоньку добрела до собственного дома. Во дворе было тихо.
Мамаши с детишками уже оставили уютные скамейки, увлекшись прелестями Сиси и Мэйсона из «Санта-Барбары», подростки прятались в своих подворотнях.
У арки курили двое мужиков, один, из соседнего подъезда, другой — его друг-сообразитель (они ведь часто соображают на двоих-троих). Наверное, обсуждали погоду — ведь все остальное суета.
Потянувшись, я зевнула и направилась к подъезду.
Только взялась за ручку прикрытой входной двери — меня дернуло нехорошее предчувствие.
А потом я услышала приглушенное дыхание и напряжение, скопившееся в подъезде.
Меня ждали.
Впрочем, и я ждала: на этом месте совершенно различные люди в разные времена пытались подстеречь меня. Удалось только первый раз. Потом я научилась быть внимательнее.
Оружия я с собой обычно не таскаю, потому что в нормальной жизни оно не нужно.
На сей раз, правда, в сумке прикорнул газовый баллончик с «черемухой», но против серьезных ребят это игрушка.
Сколько их? Наверное, не больше четырех и не меньше двух… Черт, несколько секунд пронеслись мимо, а я все никак не могла решить, что делать. Оставлять их у себя за спиной, уходя ночевать куда-то налево, я не могла. Хрен знает, чего им нужно. Ладно, решение принято.
Подбираем детский совочек, оставленный нерадивой мамашей у подъезда, благо он не пластмассовый, и медленно открываем дверь. Иду вперед, будто ничего не почувствовала, и краем глаза вижу — человеческая тень у стены дрогнула, а из-под лестницы показалась вторая тень.
Поднимаюсь по лестнице первого этажа и слышу у себя за спиной тихие, торопливые шаги.
На уровне второго этажа сзади раздается:
— Таня?
Оборачиваюсь, напряженно сжимая лопатку под мышкой, срезом вверх.
Они почти догнали меня, двое одинаковых стриженых парней, и передний приветливо улыбается — мол, рад знакомству. Ладно, сейчас ты еще и не так обрадуешься!
— Да? — спрашиваю я с изумлением в голосе, оглядывая обоих.
— Мы к вам по делу, — говорит передний.
— Ну?
— Может, в квартиру пройдем?
— Здесь говорите, — отрезаю я.
— Хорошо. — Он широко улыбнулся и развел руками, мол, как скажете, и тут же потянулся к моему плечу, одновременно пригибаясь, будто бы за тем, чтоб сказать мне что-то на ухо.
Я повернулась к нему этим ухом, отмечая, как второй напрягся, напружинился.
Вот тут-то первый допустил ошибку — даже не доведя руку как следует, он без дальнейшего маскарада вознамерился хватить меня ладонью по губам, чтобы не закричала. Но рука его до меня так и не добралась — она рефлекторно метнулась вниз, куда я точнехонько двинула коленом. Второй попытался обойти, но получил в лицо струю газа, зашипел, вскинул руки. Тут я слегка отскочила и три раза последовательно ударила ногами: первому под колено, чтобы нога согнулась, теряя опору, потом ему же в живот, чтобы свалился и полетел вниз по лестнице.
Второй попытался отскочить, ему и достался третий — в челюсть.
Оба с грохотом покатились вниз и свалились на лестничную площадку, одинаково вскрикнув от боли.
— ПОЖАР!!! — заорала я изо всех сил и тут же бросилась вниз. Жизнь научила — пока враг недееспособен, его надо добить.
Всем весом врезалась в спину встающего, у которого все лицо было красным, черенком лопатки саданула ему по затылку, двинула по почкам, затем, когда упал, — ногой в живот, несколько раз — очень сильно и больно.
Второй уже поднимался, держась за голову и рыская безумным взглядом в поисках меня. Лицо у него было в крови.
Пожалела. Двинула еще раз в пах.
Он снова со стоном загнулся, и я добавила режущей гранью лопатки в плечо.
Оружие оказалось страшней, чем я думала, — железное лезвие вошло в плоть с отвратительным чмокающим звуком, раздался хруст. Мужчина заорал. Черт, какие игрушки делают для наших деток!
Сверху начали открываться двери, я снова крикнула про пожар и помчалась к своей квартире не оглядываясь.
Насколько я поняла, у моих голубчиков оставались еще силы, чтобы выбраться отсюда.
Захлопнула за собой дверь и тут же услышала топот и встревоженные голоса на лестнице: соседи оторвались-таки от сериала.
Затем внизу раздался какой-то визг, похоже, одной нашей соседки, мужские голоса, в которых я расслышала: «Ублюдки! Пошли… отсюда!!» — и еще много интересного. Похоже, эти самые ублюдки поспешили смыться. Нашему дворнику дяде Васе под руку не попадайся!..
Прислонилась к двери. Вздохнула. Только сейчас ощутила, что вся дрожу.
Да-а, нелегки будни частного сыщика.
