Глава 5
Я поехала домой, чтобы хорошенько, без посторонних, подумать о том, что произошло. Получается — смерти связаны действительно со всей пятеркой друзей-земляков.
Пока я ехала, пошел дождь и разошелся не на шутку. Пробежав всего метров пять от машины до подъезда, я промокла до нитки.
Дома я быстро скинула всю грязную и мокрую одежду и встала под душ. Потом, завернувшись в огромное махровое полотенце, подошла к окну и стала любоваться разыгравшейся стихией. По асфальту текли такие реки, что казалось, еще немного, и они смоют все стоящие у обочины машины.
Как все-таки чудесно — стоять в теплой комнате и смотреть за окно на опустевшие мокрые улицы. Особенно если ты только что оттуда, но уже успела согреться. А тебя еще кофе ждет. Крепкий, ароматный.
Кинув прощальный взгляд на стихию, я прикрыла шторы, включила свет и отправилась на кухню. Там я сварила кофе, сделала несколько бутербродов, взяла листок Ксении, где она написала про друзей, и уселась на табуретку с сигаретой.
Надо еще раз изучить информацию, что дала мне Смолькина. Теперь буду все усилия направлять в одну сторону. Но в принципе ни в чем быть уверенной нельзя. Может получиться так, что насолил убийце кто-то один, а расплачиваются невольно все. Кто знает?
Есть еще и другое предположение, но мне очень неприятно о нем думать. Вот компания, к примеру. Людей из нее начинают убивать. Именно из нее. Легко можно предположить, что убийца — член этой компании. Он убирает своих, поскольку они ему чем-то мешают. Тогда что у меня получается? Их, оставшихся в живых, всего двое. И это либо Смолькина, либо Олег. Что ж, разберем и этот неприятный вариант.
Ксения, во-первых, на убийцу не похожа, а во-вторых, она наняла меня, чтобы я раскрыла дело. Если предположить, что убивала она, то либо она совсем дурочка, либо совершенно не понимает, на что я способна. А способна я на многое. Еще не было такого дела, которое бы я не раскрыла.
Олег? Все может быть. На него, кстати, больше всего падает подозрений. И если верить записям Ксении, то можно проследить некие ниточки, которые связывают его с остальными, причем с каждым по отдельности.
После школы Олег и Павел одно время были в ссоре из-за того, что Олег не поступил в вуз. Тут как повод возможна застарелая месть. Ксения имеет давнюю симпатию к Олегу, но ее еще любили Николай и Игорь. Следовательно, Олег мог ревновать. Чем не мотив. И еще — Николай, Игорь и Олег вместе сложились и купили машину. Но чаще других на ней ездил Игорь. Еще один повод?
Но если убийца Таганов, тогда Ксении тоже может грозить опасность. С другой стороны, он любит ее и хочет на ней жениться. Зачем же ему убивать? Нет, все-таки для убийства, тем более тройного, нужен очень весомый повод, а то, что я перечислила, — мелочи. Тогда кто?
Тем не менее надо присмотреться к Олегу хорошенько. Выяснить, есть ли у него алиби на все дни, когда были совершены убийства. И Ксению для очистки совести надо проверить. Впрочем, вчера она была со мной. А потом, я думаю, не могла она в том состоянии, в котором я ее оставила, пойти и убить Павла. Кстати, он ей звонил. Жаль, не сказал, про какую радость хотел сообщить. Эх, хотя бы намекнул… А если бы она была дома, то, вероятнее всего, поехала бы к нему, и тогда кто знает, как повернулись бы события. Возможно, и Павел, и Ксения остались бы живы. А может, наоборот — досталось бы и Смолькиной.
Дождь за окном барабанил по карнизу, навевая мрачные мысли. Настоящий холодный осенний дождь. В такую погоду выходить на улицу совсем не хочется. Приятно сидеть в теплом доме, пить чай и думать о прошедшем лете, вспоминать, рассматривать фотографии. А тут надо искать выход. И торопиться, потому что промедление подобно смерти. В любом смысле.
Быть может, мне стоит побывать в городе Мырино? Жаль, что учительница умерла. Но быть может, ее соседи смогут что-то расказать. Вдруг убийства совершены на давней почве? Там, наверное, тоже говорят об этих трех трагедиях и предположения строят.
Точно. Хорошая идея. Прямо сейчас и отправлюсь, только надо Ксению предупредить. И, кстати, спросить ее мнение насчет моей идеи. Может, присоветует что-либо.
Я подняла трубку телефона и набрала номер Смолькиной. Не сразу, но она взяла трубку.
— Да?
— Привет, это снова Татьяна Иванова. Знаешь, мне бы хотелось съездить в ваш город детства. В Мырино. Что ты думаешь по этому поводу?
— А что я могу думать? Если надо, то надо.
— Ты как себя чувствуешь? — спросила я.
— Ничего. Олег пошел в магазин и в аптеку, будет меня кормить и лечить.
— От чего? — не поняла я.
— Да валерьянки купит, — пояснила она. — А ты не знаешь, что-нибудь уже известно о Павле?
— Пока нет.
— Татьяна, я могу дать тебе ключи от моей квартиры в Мырине. Можешь там остановиться. А то после дороги тебе даже передохнуть негде будет.
— Спасибо. Это было бы очень кстати. Я, как соберусь, заеду к тебе. Ты никуда не уйдешь?
— Нет. Буду сидеть дома. Я уже позвонила на работу, сказала, что не приду. Так что заезжай, буду ждать.
— До встречи. — Положив трубку, я встала и стала собираться в путь.
Вещей много мне брать совсем не нужно. По моим предположениям, ехать до Мырина на машине около четырех часов, а то, быть может, и меньше. И если Ксения предоставит мне квартиру, то совсем хорошо — не надо будет искать место, где переночевать или просто остановиться.
По дороге надо не забыть купить карту, а то я дороги не знаю. Можно было бы, конечно, отправиться на электричке, но на своей машине как-то удобнее, не зависишь от расписания и от всего прочего. Я сделала себе бутерброды, сварила кофе и захватила на всякий случай «косточки».
Потом я снова поехала к Смолькиной. Олег был там. Он пытался накормить Ксению обедом, а она отпиралась. Говорила, что ей кусок в горло не лезет. Я взяла у нее ключи от квартиры и записала ее адрес, а также бывший адрес учительницы и поехала. Карту купить также не забыла.
Я надеялась вернуться в Тарасов либо ночью, либо под утро. Но в народе говорят, что загадывать ничего нельзя, поскольку когда загадываешь, то получается все не так, как хотелось бы. Поэтому я особо не думала, что буду делать в чужом городе, с кем хочу увидеться, — положилась на русский «авось».
Путь не представлял никаких трудностей, и найти Мырино, поселок городского типа, было тоже нетрудно. Просто ехала в указанном направлении по шоссе, и все. Вот только на дорогу ушло целых пять часов. Я бы могла добраться и быстрее, если бы за окошком моей «девяточки» не было так красиво. Деревья стояли все золотые, небо чистое, как будто отмытое дождиком. Солнышко светило, пейзажи открывались один чудеснее другого, и у меня сразу же поднялось настроение. Вот я и ехала не спеша, наслаждаясь окружающим миром и дорогой.
Первым делом, прибыв в незнакомый мне город, я поехала на квартиру Ксении. Сразу было видно, что там давно никто не жил. Интересно, почему Смолькина не продала ее или хотя бы не попробовала сдать квартирантам?
Правда, квартира на самом деле оказалась совершенно не квартирой, а всего лишь обыкновенным кирпичным домом с несколькими комнатами. Но дом был добротный, не разваливающийся, крепкий, и в нем наличествовали все коммунальные удобства.
Я бросила вещи и первым делом решила отправиться по адресу учительницы Ксении. Но очень скоро я поняла, что своими силами это мне не удастся. Сколько я ни спрашивала дорогу, быстро начинала блуждать и заезжала в какие-то тупики. В голову пришла банальная идея — поймать частника, местного жителя.
Стоило только рукой махнуть, и передо мной остановилась легковушка.
— Подвезти? — Окошко открылось, и оттуда на меня глянул лысый дядька.
— Ага. — Я села и только потом показала адрес, записанный на бумажке. — Знаете, где это?
— Обижаешь, — хмыкнул водитель и лихо газанул. — Ты не здешняя?
— Да.
— А что в городе нашем делаешь?
— На прогулку приехала.
— Ну и как тебе?
— Хорошо.
— С кем ужинать будешь? — не отставал лысый мужик, который, видимо, собирался ко мне приклеиться.
— Надеюсь, одна, — коротко ответила я.
— Оба-на! Здорово! Ты всегда так вечера проводишь?
— А что? Ты давай на дорогу смотри, — не выдержала я.
— Да я ее, родимую, как свои пять пальцев знаю, — хохотнул мужичок. — А ты вон какая диковинная, да еще блондинка. Люблю блондинок. Приехали.
Он притормозил, спросил, ждать меня или нет, на что я ответила отрицательно, получил свои деньги и уехал.
Подойдя к дому учительницы, я обнаружила его заколоченным. Он находился на краю улицы и… как-то выделялся. Трудно было сказать, что в нем такого особенного, но ощущение при взгляде на дом охватывало какое-то странное.
Я встала перед домом и долго смотрела, решая, к кому из соседей пойти, чтобы поговорить об учительнице. Тут, на мое счастье, из соседнего домишки вышла не очень старая женщина, и я помчалась к ней.
— Здравствуйте! — еще издалека остановила я ее. — Скажите мне, пожалуйста, ведь здесь жила Зинаида Петровна Никитина?
Женщина странно на меня посмотрела. Так обычно смотрят на незнакомых людей. Я просто уверена, она тоже сразу поняла, что я не из этого города.
— Жила, — тихо отозвалась женщина, — а вы кто ж будете?
— Я знакомая Ксении Смолькиной. Она давно училась у Зинаиды Петровны. Я журналистка, и мне хотелось бы написать статью о Никитиной. Не могла бы я с вами поговорить? И знаете, столько времени уже прошло с ее смерти, а Ксения все еще переживает, что не смогла приехать на похороны. До сих пор эта мысль ей спокойно спать не дает.
Я чувствовала, что слегка перегибаю палку, но, с другой стороны, такое ведь тоже бывает.
— Знаю я Ксюху. Вы из Тарасова, что ли? Они ведь все туда подались?
— Да.
— А что хотите? О чем разговаривать-то?
— Вы, наверное, всю жизнь рядом с Никитиной жили. И многое знаете. Говорят, она была очень хорошим педагогом. Дети любили ее и часто бывали в ее доме? Расскажите все, что вам известно.
— Ничего особенного мне не известно.
— А ничего особенного и не нужно. Мне просто хотелось бы понять, каким человеком была учительница. Вот что важно.
Мы стояли примерно полчаса, и женщина рассказывала о Зинаиде Петровне. Действительно, она помнила, что ходили к ней дети. И Ксению с мальчишками вспомнила. Но вот ни о каких конфликтах не знала. Ничего такого в те времена не случалось.
В общем, разговор получился очень милым, но пользы особой не принес. Я поняла, что напрасно приехала сюда, поэтому, забрав из дома Ксении свои вещи, поехала назад в Тарасов, даже не перекусив.
Глядя перед собой на дорогу, я ехала и думала: а что, собственно, ты, Таня Иванова, хотела? Чтобы тебе рассказали, будто корни этих преступлений лежат тут, вон на той полочке? Да, были у Никитиной любимые ученики. Они дружили, и Зинаида Петровна ими гордилась. И все. Ей было семьдесят восемь лет, кажется. Болела она в последние свои годы много и умерла. И не знала она о том, что трое ее учеников, таких молодых и здоровых, погибли один за другим столь трагически. Да, глупо было надеяться, что в Мырине я найду ответы на свои вопросы. В Тарасов! Немедленно возвращаться в Тарасов.
И надо проверить кабинет Мальцева. Не довела я этого дела до конца.
Пока я ехала, все думала, как мне это сделать. И, кажется, в голове у меня сложился пусть не оптимальный, но все-таки неплохой план. Но претворять его в жизнь начну завтра. Сегодня я уже устала.
* * *
Утром я первым делом поехала к Мельникову.
— Привет. Я к тебе за информацией. — Я села на стул с серьезным видом.
Андрей не удивился и полез за бумагами.
— Я так понимаю, — сказал он, — тебе интересно узнать, что произошло с Мыльниковым?
— Совершенно верно.
— Его отравили цианистым калием. Скорее всего подсыпали в бокал, потому что в бутылке яда не обнаружено. Он почти не мучился.
— Павел был один?
— Скорее всего, нет, — Андрей повертел ручкой. — Хотя точно сказать нельзя. Единственное, по чему можно судить о госте, это то, что еды много. Причем все полуфабрикаты, как будто не готовились к празднику заранее, а просто спонтанно купили еду по дороге. В шкафу один фужер чистый, в нем даже капелька воды осталась. Из чего можно сделать вывод, что кто-то его помыл недавно. Все остальные, за исключением того, из которого пил Мыльников, — запыленные. Ими давно не пользовались.
— Ясно. Слушай, Андрей, а где можно взять цианистый калий? Ведь его нет, насколько я понимаю, в свободной продаже…
— Конечно. Но он может быть в серьезной химической лаборатории. Для опытов разных нужен. А с другой стороны, ты сама знаешь, что сейчас достать что-либо, если очень нужно и есть средства, не проблема.
— А отпечатки?
— Есть и чужие, то есть не Мыльникова. Но на эти пальчики у нас ничего нет. Они у нас не числятся.
— Когда точно он умер? — поинтересовалась я, чтобы потом спрашивать, кто что делал в этот момент.
— Часов в одиннадцать, в половине двенадцатого.
Я закурила сигарету.
— Значит, говоришь, что Мыльников тоже друг? — Теперь Андрей приступил к расспросам.
— Да.
— Ты уж мне расскажи, чей друг и чего там у них. Баш на баш.
— Собственно, мне ничего и не известно. Короче, жили пятеро друзей. Все они из города под названием Мырино.
— Никогда не слышал такого города. Он далеко? — поинтересовался Мельников.
— Да нет, не очень. В нашей области. Так вот. После школы они перебрались в Тарасов и обосновались здесь. Учились и потом начали работать. И вот теперь получается так, что троих из них уже нет в живых. Первый — Игорь Садомцев. Он в машине взорвался. Потом погиб Николай Пименов — его убили в подъезде. И вот теперь Павел Мыльников. Отравили.
— Остаются еще двое? Кто они?
— Ксения Смолькина, именно она и наняла меня, и Олег Таганов. Они собирались пожениться. Она работает менеджером, а Олег на заводе мастером.
— Понятно. А что ты сама по этому поводу думаешь?
— А что думать? Не знаю. Я вот вчера наведывалась в это самое Мырино. Там учительница жила, с которой у этой пятерки были очень хорошие отношения. Но она умерла. Старенькая уже была. Вот теперь и думай.
— А давно?
— Полгода назад. Получается, что умерла она самая первая. Если, конечно, каким-то образом все смерти связаны. Этого я понять пока не могу.
— А какие-нибудь подозреваемые есть? — не отставал Андрей.
— Игорь с начальником незадолго до смерти поругался. Мне секретарша сказала. Но не знаю… Вот хочу к нему наведаться.
— Наведайся. Давай, может, мы кого проверим… Хочешь?
— А что? Андрюш, попробуй узнать что-нибудь про Олега Таганова. Мне, конечно, не верится, что это мог сделать он, но чем черт не шутит. Может, найдете чего.
— А сама Ксения?
— Думаю, нет. Она так расстроена. Думает теперь, что и до нее очередь дойдет. Боится.
— Надо думать. Я бы тоже боялся. Ну а вдруг это все именно она затеяла?
— Я понимаю, что ты должен всех подозревать и проверять, но мне кажется, все-таки она здесь ни при чем. Какой смысл ей тогда нанимать частного детектива?
— Может, она просто не знает про твои подвиги? — предположил Андрей.
— Должна знать, моя подруга очень хорошо ей меня расписала.
— Короче, помогу чем смогу. А алиби у них есть?
— Ксения была позавчера вечером со мной почти до часу, а с Олегом я еще не говорила.
Узнав все, что было нового, про смерть Павла Мыльникова, я поехала к Ксении. Позвонила в дверь. Мне открыл Олег в махровом халате. Значит, он здесь ночевал, если до сих пор ходит в таком виде.
— Привет, я к вам, — поздоровалась я.
Мне предоставили тапочки и провели в зал. Ксения сидела в кресле и смотрела по телевизору новости. Увидев меня, она улыбнулась.
— Чем занимаешься? — присела я на диван.
— Да вот — ничем. Сижу, бездельничаю. Но завтра точно пойду на работу. Не могу в четырех стенах находиться. Так еще хуже.
— Правильно.
— Что-нибудь выяснилось про Павла? И как в Мырино съездила?
— Слишком много вопросов сразу, — запротестовала я.
— Давай по порядку.
— В Мырине мне ничего нового узнать не удалось. А вот Павла Мыльникова отравили. Цианистым калием.
— Значит, все-таки отравили. — Ксения отвернулась. Несколько минут она боролась со своими эмоциями, потом, справившись со слезами, повернулась и заявила: — Все это очень подозрительно.
«Ничего себе — подозрительно, — подумала я. — Это ужасно».
— Олег, ты что делал позавчера вечером, с одиннадцати до двенадцати? Или даже с десяти.
— Я в гараже торчал. У одного знакомого машина сломалась, и я ее чинил. Правда, в одиннадцать я уже освободился и поехал домой. Так что получается — алиби у меня нет? Ты ведь именно его проверяешь?
— Да. А где находится гараж?
— На Первой Дачной.
Я прикинула: оттуда до дома Мыльникова можно добраться за полчаса. Получается, если бы Таганов захотел, то запросто мог успеть убить Павла.
— Это плохо. Но ты подумай. Кто-нибудь тебя видел? — настаивала я.
— Да нет. Приехал домой и спать лег.
— А телефон у тебя есть?
— Есть.
— Он с автоответчиком?
— Нет, — ответил Олег.
— Жаль. А тебе Ксения уже сказала, что было у нее на автоответчике?
— Да.
— Ты не знаешь, что Павел мог иметь в виду? — Мне было интересно послушать мнение Таганова на этот счет.
— Не знаю. Он вообще не любитель шутить таким образом. Значит, на самом деле была у него для Ксении радостная новость. А сюрпризы он любит, поэтому сразу и не сказал. — Олег тоже выглядел испуганным, почти как Смолькина.
— У вас, кстати, есть какой-нибудь общий для всех знакомый? Чтобы вы все пятеро его знали? Или знакомая? Здесь, в Тарасове.
— Есть, конечно, люди, которые нас знают. Их много. Коллеги по работе, соседи Ксении. В магазине книжном у нас продавец знакомый. Да разве всех сейчас вспомнишь? Но ты, наверное, имеешь в виду такого, кого можно подозревать? — переспросил Олег.
— Пусть не подозревать. Но такой человек, который имел бы со всеми вами дело, — пояснила я. — Я понимаю, что подозревать очень трудно, особенно знакомых. Начинаешь вспоминать одного, другого, и кажется, что это точно не они. Но как раз такие люди чаще всего и остаются безнаказанными. Дела не раскрываются, а все потому, что они не отпетые мошенники, а обыкновенные на первый взгляд люди.
— Наша секретарша с работы знает всех наших, — вступила в разговор Ксения. — И еще один сотрудник. Иван. Он тоже видел всех нас. Но я не представляю себе, каким боком они могут иметь отношение к нашему делу. Они, наверное, и не помнят, как кого зовут.
— Все равно. На всякий случай скажи мне их имена. Я с ними переговорю, — попросила я.
— Секретарша Люда, а тот коллега — Иван Петрович.
— Хорошо. Я поехала, а вы тут поаккуратнее. Смотрите, чтобы еще чего не случилось.
Я подала знак Ксении, чтобы она меня проводила. В коридоре, пока я одевалась, я задала ей вопрос:
— Ты только не обижайся и не пугайся. Как ты думаешь, Олег может иметь к этому отношение?
— Ты что! — возмутилась Смолькина. — Как ты могла такое подумать? Нет. Он никогда бы не стал убивать.
— Я понимаю, ты давно его знаешь. Но, Ксения, бывают обстоятельства, которые могут очень сильно изменить человека. Послушай, ты мне сейчас ничего не говори, но просто присмотрись к нему, поспрашивай, что он думает обо всем этом… — попросила я и быстренько вышла.
* * *
Я села в машину и поехала в фирму Смолькиной, чтобы поговорить с секретаршей и Иваном Петровичем.
Это дело совсем загнало меня в тупик. Столько смертей, и ни одной нормальной зацепки. А могло случиться так, что убийца сначала убил одного по своей причине, а потом, пытаясь прикрыть себя и отвести от себя подозрения, стал убивать друзей? Мы теперь думаем, будто это связано с пятеркой, а связи-то практически и нет. Или вдруг маньяк какой объявился? Одним словом, все страшно туманно.
Секретарша Люда оказалась очень болтливой девушкой. Она встретила меня чуть ли не с распростертыми объятиями, будто я ее давнишняя подруга и мы давно не виделись. Я немного опешила от такого приема, но останавливать ее порыв не стала, а то человек обидеться может.
Она повела меня в какую-то дальнюю комнату, которая была оборудована под кухню. Я как раз попала на послеобеденное время. Все уже поели, и ей надо было все убрать и помыть посуду. Заодно Люда решила напоить меня чаем с бутербродами, за что я была ей, честно сказать, очень признательна.
Стоя около раковины, она успевала многое: мыть посуду, смотреть, чтобы я разместилась с удобством, подставлять мне пепельницу и отвечать на вопросы сотрудников, которые иногда заглядывали в дверь.
Я представилась подругой Ксении и предупредила, что сегодня она не придет, но обязательно выйдет завтра. А объяснила свой визит тем, будто хочу помочь Смолькиной и побольше разузнать. Мое объяснение не вызвало у Люды подозрений — видимо, она как раз и была из породы тех людей, представительницей которой я прикинулась. Она очень хорошо понимала, что можно любопытствовать и без видимых причин, а просто так, из интереса и желания побольше узнать. Поэтому Людмила с удовольствием согласилась поговорить со мной.
Пришлось не разочаровывать ее и строить из себя глупую и наивную особу, которую хлебом не корми — дай посплетничать.
— Ну и что ты, Люда, думаешь о том, что произошло с друзьями Ксении? — спросила я ее, беря со стола огромный бутерброд с колбасой, сыром, салатом, помидорами и чем-то еще.
— Это просто кинофильм, — без всякого сочувствия в голосе, а скорее всего воспринимая случившееся как небольшое развлечение за чужой счет, ответила девушка. — Так странно и необычно. Мне Ксения все рассказала. Помню, когда первый, Игорь его, кажется, звали, взорвался на машине, мне тогда еще показалось: все как по телевизору показывают. А потом такое началось! Еще одного в подъезде убили, а вот теперь доктора. А ты, кстати, не знаешь, как его кокнули?
— Люда, — наконец не выдержав, перебила ее я, — а ты и с Ксенией так разговариваешь?
— Как так? — закрыла кран Люда и присела за стол.
— Ты же должна понимать — у нее большое горе. А ты говоришь «кокнули». Она расстроиться может.
— Она меня знает, — не смутившись, ответила девушка, — я всегда так разговариваю.
— Ясно.
— Так как его… убили?
— Его отравили, представляешь? — Я вспомнила, что должна играть роль идиотки. — Подсыпали ему в водку цианистого калия. Ты, кстати, водку пьешь?
Этот вопрос сделал то, чего не сделали разговоры об убитых. Наверное, она тут же представила, как ей подсыпают в водку отраву и как она, умирая, корчится в муках. Лицо девушки исказилось.
— Пью. Немного.
— Это без разницы — много или нет. В рюмку сыпанут, и все, кранты. С первого глотка.
— Какой ужас! Что ж теперь, водку совсем не пить? — тихо спросила она.
— Почему же не пить? Пей. А если водку пить не будешь, то могут в чай насыпать или в воду минеральную. А минералка газированная всасывается быстрее. Эффект лучше, — без зазрения совести пугала ее я.
— И зачем ты мне все это рассказала? — заныла Люда. — Я теперь и спать не смогу.
— Правильно, опасно спать. Лучше всегда быть наготове. Ну ладно, сейчас не об этом разговор. Ты, может, слышала что, вдруг секрет какой знаешь. А, кстати, Мыльников на работу не звонил Ксении?
— Мыльников? Это тот, кого отравили?
— Да.
— Как же он мог звонить, если его нет в живых? — испуганно сказала Люда.
— Я имею в виду — до смерти своей. — Я чуть не рассмеялась ей в лицо. Надо же быть такой недалекой.
— Не знаю. Кто-то спрашивал Ксению, но не назвался. Позавчера, уже к концу рабочего дня, — стала вспоминать секретарша.
— А что он сказал?
— Да ничего. Спросил Смолькину. Я ответила, что ее нет. Он сказал — жаль. А голос у него был веселый. Я еще пошутить решила, говорю: «А я не подойду?» Он рассмеялся и ответил, что нет. Что он не знает, как меня можно удивить, а как Ксению — знает. Странно так говорил.
— И все? — с надеждой спросила я.
— Все. Положил трубку и больше не звонил, — Люда развела руками.
— Слушай, Ксения мне говорила, что есть у вас некто Иван Петрович. Он здесь сегодня? — Я допила чай и закурила.
— Здесь. Он всегда здесь, — недовольным голосом сказала Люда.
— Наверное, он тебе не нравится. Ты как-то неласково говоришь о нем. — Я пустила дым в потолок.
— Мне все равно. Просто не люблю, когда люди свой нос суют туда, куда не следует.
«Ага. Не любишь, а сама так делаешь», — подумала я.
— Он что у вас, такой любопытный?
— Ужас! Все ему надо, во все разговоры встревает. Житья нет. И не скажи ему ничего, а то обидится. Но потом все равно лезет, — Люда махнула рукой. — Тебе он нужен?
— Поговорить хотела.
— Идем, провожу.
Мы вышли в коридор и вошли в один из кабинетов. Там стояло три стола, за которыми сидели мужчины. У одного из них был такой вид, что я сразу подумала, это именно он — Иван Петрович, самый любопытный человек в мире.
— Иван Петрович, к вам девушка, — тоненьким голоском прожурчала Люда и вышла с обиженным видом.
— Вы ко мне? — посмотрев поверх круглых очков, переспросил мужчина.
— Если вы Иван Петрович, — постаралась улыбнуться я.
— Именно я. Давайте выйдем, в коридоре спокойно поговорим, — оглянулся он на своих коллег.
Мы встали у окна в коридоре. Ивану Петровичу на вид было лет пятьдесят, но я подозревала, что на самом деле ему может быть и меньше. Видимо, он совсем не заботился о своей внешности, так как был в обычном стареньком свитере и потертых джинсах. На голове творческий беспорядок, из которого осыпалась перхоть. И как такого на работе терпят? Неужели нельзя кого поприличнее нанять?
— Слушаю вас, — вывел меня дядька из состояния некоторого оцепенения.
— Я к вам по серьезному делу, — начала я, подумав, что будет, наверное, лучше, если я скажу ему правду и буду разговаривать деловым тоном. Люди такого типа очень любят быть полезными, тем более что считают себя знающими про всех и вся. И когда они действительно могут помочь следствию, то лучше их не найдешь. Правда, от них потом отвязаться сложно, так поговорить они любят. — Я из милиции, — я показала свое старое и просроченное удостоверение работника прокуратуры, которым часто пользовалась в подобных случаях, — и хотела бы поговорить с вами о друзьях Ксении.
— О, конечно, вы обратились по адресу. Я их очень хорошо знал, несколько раз видел, — абсолютно серьезно ответил Иван Петрович. — Что именно вас интересует?
— Расскажите мне все, что знаете, — не стала я задавать наводящих вопросов.
— Видел я, как к Ксении Павловне приходили ее друзья. Не сразу все, а по одному. Хорошие молодые люди, ничего сказать не могу. А потом еще как-то мне пришлось ездить к Смолькиной домой, документы срочно отвезти, а там как раз все и сидели. Я тоже с ними немного посидел. Самым серьезным и деловым у них был Игорь. Это тот, который нотариусом работал. Видный такой, симпатичный, и сразу понятно, что он человек дела. Не как лоботряс Коля. Этот все время смеялся и анекдоты рассказывал. Кстати, мне показалось, что все они глаз на Ксению положили, но я в личные дела не суюсь, конечно.
— Но вы знаете, кто Ксении нравится?
— Олег, — кивнул головой всезнающий Иван Петрович. — Тоже парень неплохой. Но Игорь мне все равно больше других нравился. Я даже, когда с ним познакомился, решил, что завещание обязательно у него составлять буду. Но не пришлось, не успел.
— А остальные? — спросила я.
— Медик среди них был. Павел, кажется. Тот в облаках витал. Наверное, о своей медицине думал. Большущий такой мужчина, никогда и не подумаешь, что он врач. Больше на грузчика какого-то похож.
— А Ксения вам не говорила, враги у них были?
— Они сами друг другу враги. Ни за что не поверю, что они столько лет дружат и никаких ссор у них не было. Такого не бывает. Все хотят выгоды. Наверное, от совместной выгоды и дружили, — со знанием дела заявил Иван Петрович.
— Ну почему вы так думаете? Вот у вас, к примеру, есть друзья? Настоящие?
— Нет, — без всякого сожаления ответил мой собеседник. — И не надо. Лучше иметь врагов, чем друзей, которые потом тебя и убьют, когда удобный случай подвернется.
— Вы думаете, что убийца среди них?
— Да.
— Но их осталось только двое — сама Ксения и Олег, — напомнила я Ивану Петровичу.
— Ну так почему не он? Я не удивлюсь.
— Они же любят друг друга.
— Тем более.
