Глава 14
Я отправилась на Симбирскую, пять. Анатолий Шитов жил в квартире номер пятьдесят восемь на шестом этаже. Я вошла в подъезд, пропахший вонью мусоропровода, и вызвала лифт. Кнопка шестого этажа была старательно прожжена насквозь. С чувством брезгливости я нажала ее ногтем мизинца правой руки, и ветеран-элеватор потащился кверху, чтобы доставить меня на шестой этаж. Я вышла из лифта и первым делом обследовала площадку этажа. Как говорят в таких случаях профессионалы, на всякий случай. Я обратила внимание, что в этом доме, построенном еще в семидесятых годах, окно между двумя этажами находилось на низком уровне. Можно было усесться на подоконник. В домах другого типа окна расположены много выше.
Я подошла к квартире номер пятьдесят восемь и собиралась позвонить, как вдруг дверь открылась и я увидела, как Маша Безрукова, ощупывая руками стену, выползает в коридор.
По всей площадке диффузировал запах алкоголя. Девушка была пьяна, как Петрович из «Джентльмен-шоу». Ребята гуляют. Интересно, по какому случаю?
Машу сопровождал Леха Пузан. Он был не в таком непотребном состоянии, как моя подопечная. Леха хватал Машу за руку и тянул обратно в квартиру.
– Зайди обратно, – настаивал он, – тут нельзя…
Я решила остановиться и посмотреть, что будет дальше. Странно, но молодые люди меня не замечали. Это надо же так налить глаза, до полной слепоты.
– Мне… Мне надо… Надо проветриться… – бормотала Маша. – Я постою… У окна…
– Нет, нет, – мотал головой Леха. – Тут нельзя! Зайди в дом!
– Пусти меня!.. – Язык девушки заплетался. – Пусти… Я немного проветрюсь и вернусь… обратно…
– Я с тобой! – настаивал Леха.
Маша стала мотать головой.
– Нет!.. Не надо!.. Ты иди, я скоро.
Леха сдался.
– Ладно. Только не задерживайся!
Маша кивнула. Леха зашел обратно в квартиру, а Маша стала спускаться на площадку между пятым и шестым этажом, изо всех сил цепляясь за перила и стараясь не упасть.
Прекрасный момент для совершения убийства. Жертва ничего не соображает, можно спокойно подойти к ней вплотную и всадить нож под ребра.
Маша нетвердым шагом подошла к мусоропроводу и стала дергать тяжелую крышку, которая, как назло, не поддавалась. Она яростно пыхтела, мотаясь из стороны в сторону, но ничего не могла поделать.
Мне надоело это слушать. Я спустилась вниз, подошла вплотную и спросила:
– Помочь?
Маша подняла голову и вопросительно взглянула на меня. Ее глаза были широко открыты, и в них отсутствовало всякое выражение.
Я поддержала девушку за левую руку, которая на ощупь оказалась удивительно тоненькой, и с силой дернула за крышку мусоропровода. Та с жутким скрежетом откинулась вниз. В нос ударил острый запах гниющих пищевых остатков.
– Пожалуйста! – сказала я, сделав жест рукой в сторону зияющего отверстия.
Маша икнула. Потом, схватившись рукой за горло, подскочила к мусоропроводу и нагнула голову.
Я подождала, пока девушка опорожнит свой желудок. Маша несколько раз принималась за свое вынужденное занятие. В воздухе витал запах кислоты и водки. Я отошла в сторону.
Наконец Маша выпрямилась, вытирая ладонью слезы, выступившие на глазах. Вокруг размазались следы туши, отчего лицо девушки стало похоже на фотографию придурка из группы «The Prodigy».
– Полегчало? По какому случаю банкет? – спросила я.
– Вы? – усталым голосом произнесла Маша. – Как вы здесь?..
Черт знает что творится. По-хорошему, следует увести девочку домой. Мало ли что может случиться.
– Собирайся, поедем домой.
– Домой? Я не хочу домой!
– Тогда пошли в квартиру.
Я подхватила Машу под руку и поволокла ее в квартиру номер пятьдесят восемь.
Передо мной предстала такая картина.
Зареванная Лариса Мельдина сидела за столом, покрытым цветной клеенкой в горошек, и крутила в руках носовой платочек. Леха Пузан прямо при мне опрокинул в рот рюмку водки, крякнул и потянулся за соленым огурцом. Сам же хозяин – Толян Шитов – возлежал на раскладном диване, покрытом оранжевым пледом, и был, как говорится, в отрубях.
– Празднуете? – спросила я, зайдя в комнату.
Леха взглянул на меня и открыл рот.
– Ты… кто?!
– Не помнишь? Я Татьяна Иванова.
Пузан помотал головой.
– Не-а…
Я повернулась к Ларисе.
– Так по какому случаю банкет? Годовщина со дня знакомства?
Девушка прижала к глазам, вокруг которых размазалась черная тушь, свой платочек.
– Поминаем… Виктора и Дашу.
Я промолчала. Затем спросила:
– Дома у них были?
– Да, конечно. Помогали чем могли. А вечером решили собраться и…
Я приняла решение.
– Давайте я развезу вас по домам. Анатолий уже нахрюкался, да и вы с Алексеем не в лучшем состоянии.
Лариса с Машей подумали и согласились, только Пузан был против. Он стал сопротивляться, когда я подняла его со стула и подтолкнула к выходу.
– Куда это вы меня ведете? – начал возмущаться он, размазывая слюни по лицу.
– Домой, – втолковывала я ему, натягивая пиджак на его плечи.
– Ты кто?
Если уж он не помнит, кто я, без толку задавать вопросы.
– Орлеанская девственница. Пошли, не задерживай.
Дело взяла в свои руки Лариса. Она ласково погладила Пузанчика по голове и стала нашептывать ласковые слова.
– Лешенька, поехали домой. Хватит нам сидеть здесь, нас Таня отвезет.
– Какая Таня? – Пузан вытаращил глаза. – Кто это?
Мне надоело это гадание на кофейной гуще.
– Тащи его в машину, хватит разговаривать.
– А Толян? – спросила Маша.
– Он у себя дома, пусть спит. Захлопните дверь, и уходим.
Разговор не получился. Ни Шитов, ни Акимов ничего мне сейчас не скажут. Как говорится – пьяный человек омерзителен и опасен. Придется ждать до утра.
Приехав домой, я бросила кости.
Первая комбинация сложилась следующим образом:
10 + 21 + 25.
«Если не призывать плохое, оно не произойдет».
Что за бред?
Вторая комбинация:
30 + 16 + 5.
«Переживая тяжелые времена, не пренебрегайте добрыми советами, используйте все возможности, чтобы выбраться из кризиса».
Это, конечно, хорошо. Только кто будет давать мне эти самые добрые советы?
Еще один бросок.
29 + 18 + 12.
«Предупреждение о возможном несчастье».
* * *
Телефонный звонок прозвенел, как всегда, неожиданно. Я кое-как заставила себя открыть глаза, подняться с постели и направиться к столику с телефоном. Я взяла трубку.
– Слушаю…
– Татьяна?
Голос Расторгуева. У меня защемило низ живота.
– Что случилось?
– Шитов. Твой подопечный?
– Да, в чем дело?
– Он разбился.
– Как разбился? – Мой сон сняло как рукой.
– Упал из окна с шестого этажа.
Черт!
Тело Толяна уже увезли в бюро судмедэкспертизы. Меня встретил Борис, выглядевший мрачнее тучи.
– Мне это уже не нравится. За месяц четвертое происшествие, сколько можно!
Я молчала.
– Идем, покажу тебе, откуда он упал, – вздохнув, сказал Расторгуев.
Мы поднялись на пятый этаж дома, где я побывала накануне вечером, и приблизились к открытому окну.
Я выглянула и посмотрела вниз.
– Высоко.
– Еще бы, – усмехнулся Борис.
– Когда мы вчера расстались, он был в отключке, то есть спал. По-твоему, он проспался до утра и пошел прыгать?
– Не знаю.
– Причину смерти не выяснили?
Расторгуев пожал плечами.
– По-моему, все ясно. Белая горячка.
– А по-моему – нет.
Здание отдела судмедэкспертизы находилось на улице имени Ленинского Комсомола. Это был двухэтажный дом, крытым переходом соединявшийся с корпусом медицинского института. Сам отдел помещался на втором этаже, для чего нам пришлось подняться по довольно узкой лестнице, весьма неудобной для выноса покойников.
В нос ударил стойкий трупный запах, как только открылась широкая белая дверь. На столах, из которых только один или два были из надлежащего мрамора, застыли тела людей, мужчин и женщин, разными путями оказавшихся в этом зловещем месте. Где-то здесь была Даша Баженова, вернее, то, что от нее осталось. Я не стала искать глазами, хотелось оставить в памяти образ симпатичной девушки, а не обезображенной смертной гримасой покойницы.
Труп Толяна, абсолютно голый, покоился на столе с металлической крышкой, окрашенной синей масляной краской. Его лицо превратилось в сплошной кровоподтек. С левой стороны лба вдавленная внутрь рана. Несомненно, у Шитова были и другие повреждения, незаметные на первый взгляд.
Нас сопровождал невысокого роста человечек с залысинами, в очках и белом халате. Он любовно рассказывал о трупе, словно души не чаял в своих безмолвных клиентах. И голос у него был, как у «голубого».
– Мы еще не делали вскрытие, но при наружном осмотре можно сказать, что смерть могла наступить от удара лобной частью. Переломов конечностей нет. Кстати, на затылочной части головы свежая рана от удара тяжелым предметом. Что вас еще интересует?
– Что это за рана? – спросила я. – Каково ее происхождение?
– Мы будем проводить более детальное обследование и сделаем подробное описание.
Мне стало жутко. Я огляделась по сторонам и увидела, как двое молодых людей целеустремленно щиплют пинцетами мозги из откинутой половины черепа человека, чью голову разрезали на две части. Бледно-красный цвет тканей почему-то напомнил мне мясной ряд на рынке.
– Пойдем, Борис, – я тронула за руку Расторгуева.
Тот с готовностью кивнул.
– Значит, мы ждем результатов вскрытия, – пояснил милиционер. – До завтра успеете?
– Постараемся! – радостно улыбнулся дядечка в очках. – Хотя видите, сколько у нас подопечных. И мальчиков, и девочек.
Он обвел руками просторный зал.
– Да, – согласился Борис, – работы у вас хватает.
Мы распрощались и покинули помещение. От устоявшегося трупного запаха мне стало нехорошо. Расторгуев заметил это и посочувствовал.
– Лучше не бывать в таких местах. Здесь работают привыкшие люди. Для них копаться во внутренностях естественно, как для торгового работника развешивать сахар в полиэтиленовый пакет.
Мы сели в машину.
* * *
Судя по тому, что рассказал эксперт, дело могло обстоять так: Толяна ударили по голове, он потерял сознание, наверняка поначалу очнувшись от пьяного угара, затем поволокли на лестничную площадку и скинули с шестого этажа. В то, что это произошло по пьянке, я не верила. Кто-то старательно избавляется от моих свидетелей, а я даже не могу снять показания.
И кто тот злоумышленник, который пытается устранить меня с дороги? Мокроусов или Солдатов? Заявить в милицию? Еще успеем.
