Глава 19
Пистолет брать не стала. Он никак не хотел умещаться в ту сумочку, которую я намеревалась взять с собой. В ней хватит места только для «жучка», и то лишь одного, так что придется надеяться только на своего ангела-хранителя и умение выпутываться из сложных ситуаций.
Я выяснила у парней, как выглядит директор филармонии, вернее, получила весьма смутное представление о том, какой внешностью обладал хозяин очага культуры губернского масштаба.
Судя по описанию, Нестеренко Анатолий Иванович был человеком среднего роста, худощавым, с редкими темными волосами-сосульками, зачесанными назад, на лбу залысины, глаза никто не помнит какие, потому что носит затемненные диоптрические очки. Обычно одет в темно-серый костюм и голубой галстук.
Ровно в половине шестого я маячила у входа в здание филармонии в надежде прикупить билетик на второй концерт Валентины Пономаревой. Касса уже две недели назад вывесила белый флаг с пометкой «Все билеты проданы», и мне оставалось только надеяться на случай.
Кстати, случаю тоже нужно помогать, иначе он просто не справится с ситуацией. Для того чтобы обеспечить необходимую действенную помощь, я нарядилась в черный брючный костюм, белоснежную блузку и туфли на массивном каблуке. В этих доспехах я выгляжу эффектнее всего, поэтому надеюсь на то, что мужчины сами будут укладываться в штабеля при моем появлении.
Прежде чем обеспечить себе беспрепятственное (за мой счет, конечно) проникновение в здание областной филармонии, я поинтересовалась, прибыли ли на место встречи друзей парни, личности которых маячили на перекрестках моего расследования.
«Девятки» цвета «мокрый асфальт» на том месте, где я лицезрела ее вчера, не было.
Это немного обескуражило меня. Не получится ли так, что я приду на «свидание» и окажусь в гордом одиночестве?
Мой пыл немного охладел. Стоит ли тратиться на билеты, если, проблуждав по лабиринтам здания областной филармонии, я не обнаружу людей, по которым так истосковалась моя душа?
Будь что будет. Я уже настроилась на культпоход, и вовсе не в моем стиле отправляться в обратный путь несолоно хлебавши. Кстати сказать, ослиное упрямство, на мой взгляд, неплохое качество. В конечном счете именно оно позволяет добиться результата, когда остальные рычаги уже не срабатывают.
И вообще, пора побеспокоиться о билетах.
Мои надежды не обманулись. Я знала, что в нашем городе очень много хороших людей, которые всегда придут на помощь.
Обладателя лишнего билета можно было вычислить среди многотысячной толпы через секунду после его прибытия на место встречи. Он никуда не торопился, никого не встречал и ни с кем не общался, кроме потенциальных клиентов.
Это был не просто человек, которого обманула любимая или кинул хороший друг. Это был своего рода бизнесмен, который делал деньги на любви народа к искусству.
Молодому человеку было на вид двадцать пять лет, одет он был в спортивные брюки фирмы «Reebok» и черную майку с надписью «Регби». На лбу выпендривалась курчавая челка, а под ней черные глаза, как у Рикки Мартина. Три дня назад молодому человеку уже следовало побриться, но у него совершенно не было времени на то, чтобы сделать себя красивым и обаятельным.
Я поднялась на высокое бетонное крыльцо и приблизилась вплотную к маклеру.
— Сколько? — спросила я.
— Семьдесят, — не моргнув глазом ответил парень, хотя по его отвисшей челюсти было заметно, что мой вопрос застал его врасплох.
— Поторгуемся? — слащавая улыбка растеклась по моему лицу.
Голова с курчавым чубчиком совершила пару полувращательных движений.
— Не могу, билеты не мои.
— А чьи?
— Хозяина.
— Кто же хозяин?
— Лучше тебе этого не знать, — был ответ.
— Неужели? — моя улыбка стала шире и более похожей на оскал пумы. — Брось прикидываться, я же знаю, что ты работаешь сам на себя. Короче, скинь десятку, и мы подружимся.
— Не могу, — жалостливо поджал губы молодой человек. — Я не могу работать себе в убыток.
— Тогда скинь пятерку. Шестьдесят пять.
Парень вздохнул и полез в карман.
— Давай деньги.
Я отсчитала шесть десяток и положила сверху металлический пятак.
— Держи. Ты хоть раз был в зале филармонии на концерте мастеров искусств?
— А на фига это мне? — пожал плечами «билетер». — Я лучше водки выпью, дешевле обойдется.
Вот ответ, достойный русского человека. Кто там сказал, что мы — великая нация? Можете выплюнуть свои слова на асфальт и растереть их подошвой сандалии.
Я проверила реквизиты клочка бумаги, который был вручен мне со всеми предосторожностями, как-то: мы отошли за колонну, прижались друг к другу лбами и обменялись тем, ради чего пришли сюда.
Говорят, торговаться любят цыгане и индейцы. Не знаю, как насчет цыган, но североамериканские профессионалы партизанских войн — тонкие психологи и больше изучают тебя, чем выгадывают что-то в свою пользу, хотя и не без этого. Человеку, демонстрирующему свою слабость, они при первом же удобном случае вонзали лезвие томагавка в лоб.
Мы же совсем другие люди. Мы насмехаемся над тем, кто имеет меньше нас, и ползаем на брюхе перед теми, кто умеет нахамить нам же в лицо.
Я прошла через конвой билетеров и оказалась в просторном фойе, освещенном естественным светом, проникающим через два больших окна, расположенных друг против друга.
И что теперь?
Я не торопилась проходить в зрительный зал, потому что моя задача была совсем другой — узнать, чем занимаются в святая святых местного шоу-бизнеса двое крутых из «девятки» цвета «мокрый асфальт».
До начала представления было еще тридцать с небольшим минут. Может быть, чуть больше, потому что ни один концерт в мире не начался секунда в секунду именно в то время, на какое он был назначен.
Для начала я прошлась по зрительному залу, который почтили своим присутствием лишь несколько человек.
Зал был рассчитан всего на пятьсот с небольшим мест, обычные мерки провинциального города, не претендующего на звание столицы Вселенной. Между нами, девочками, говоря, на это больше претендовали «отцы» города, остальную же часть горожан интересовал лишь один вопрос — как снискать хлеб насущный. До амбиций типа «сделаем Васюки центром Галактики» жителям нашего города было, что называется, до лампады.
Кресла в зале обиты красным бархатом или похожим на него материалом. Сцена не обладала такой же глубиной, как, например, в театре драмы, но большего для эстрадников и не требовалось. Ее прикрывал тяжелый занавес синего цвета, напоминавший застывшие струи водопада Виктория.
Я снова вышла из зала и направилась обходить окрестности. Параллельно залу в глубь здания шли два коридора, внутри которых угадывались двери подсобных помещений. Настроившись на волну оптимизма, я прошлась по правому рукаву и заглянула в скрытое от посторонних глаз помещение.
Оно оказалось обыкновенной гримеркой. По-моему, я краем глаза даже обнаружила Валентину Пономареву, которая размахивала кисточкой для грима перед своим носом.
Обследование параллельного мира дало такой же малообнадеживающий результат.
Может быть, поступить по-другому? Еще раз потолкаться среди народа?
Я стала прохаживаться у двери, через которую пропускали любителей культуры, и вскоре обратила внимание, что добрая половина прибывающих, словно прилив, зрителей не торопится проходить в зрительный зал, а поворачивает налево и спускается вниз по лестнице.
Лестница вела в полуподвал, внутри которого располагалось еще несколько служебных помещений, а самое главное — именно там находились туалеты.
Пары разделялись на составные части сообразно полу и расходились в разные стороны. Одна составная часть направлялась к двери с нарисованной шляпой, под которой торчала горящая сигарета, противоположная скрывалась за дверью с изображенной на ней женской туфлей.
Смотреть, как граждане ходят отправлять свои естественные надобности, было неразумной потерей времени. Однако именно этим я и занималась в течение нескольких минут, пока… пока не заметила, что некоторая, и, надо сказать, незначительная часть посетителей бесцеремонно врывается в еще одно помещение без опознавательных знаков, расположенное за металлической дверью, обшитой кожзаменителем коричневого цвета.
Я не стала пытаться проникать в эту комнату, не зная конкретно, что именно она собой представляет. Не подсобка — это точно. Мужчины в смокингах, а дамы в вечерних платьях не станут проводить время в помещении столярной мастерской.
Я заняла позицию, которая позволила бы увидеть, что творится внутри, если откроется дверь, и принялась ждать.
В одном из романов Сименона как-то прочла о том, что один из детективов Дворца правосудия двое суток стоял в подъезде дома, откуда велось наблюдение, и просто ждал. Вы представляете? Ни в туалет сходить, ни поесть, ни попить. Если вы думаете, что детективы ни за что получают деньги, попробуйте простоять на ногах двое суток. Потом поговорим.
Поначалу я не поняла, почему именно эта коричневая дверь привлекла мое внимание, а потом до меня дошло, что сработала интуиция. Говорят, что женщины — колдуньи, и, в общем-то, правильно говорят. Если у мужчин работают шесть чувств, то у женщин их все десять, а у особо тренированных в два раза больше. Женщины интуитивно чувствуют опасность, они видят ложь невооруженным глазом, они знают, когда стоит замолчать. Правда, как вы знаете, существуют исключения из любого правила.
Что касается настоящего момента, то я всеми клеточками своего организма чувствовала, что форпост следует организовать именно здесь. Пахло зверем. Причем жадным и хищным…
Прошло около четверти часа, пока перед коричневой дверью остановились трое молодых людей, шуршавшие белоснежными рубашками, словно ночные ежи в кустах смородины.
Я тут же, как бы случайно, оказалась рядом и сделала вид, будто пытаюсь расстегнуть замок своей сумочки.
Парни решительно открыли дверь и шагнули внутрь. Я чуть было не засунула внутрь свою голову, так распирало любопытство.
За дверью было что-то вроде небольшого предбанника, внутри которого оказалась еще одна дверь, на этот раз обитая кожей красного цвета. Возле этой двери и маячили те самые парни, за которыми я следовала по пятам и потеряла в дверях здания филармонии. Только на этот раз они были одеты в черные брюки и белые рубашки без галстуков. В руках одного из них потело что-то вроде рации с чуть выдвинутой антенной.
Черт!
Дверь закрылась прямо перед моим носом. Дальнейшее развитие событий происходило без моего созерцательного участия.
Ну хорошо. Допустим, что я не вижу того, что происходит, однако домыслить это в моих силах. Посетители приходят сюда не просто так, это точно. За той красной дверью скрывается какое-то зрелище. Что это может быть?
Обсудим варианты.
Вариант номер один — стриптиз-клуб.
Вариант номер два — подпольный тотализатор. Кикбоксеры или каратисты, что-то вроде того.
Вариант номер три — подпольный ночной клуб. Выступают известные приглашенные артисты, но налоги с мероприятия не платятся.
В принципе, мне все равно, чем занимаются там, за дверью цвета человеческой крови. Мне нужно выяснить, какова связь между гориллами и директором филармонии и его роль в разборках между «сканерами» и «ночными ангелами».
Мне обязательно нужно попасть туда, прямо зудит под кожей, словно от укуса бешеной комарихи.
Надо что-то делать.
Я полезла в сумочку и достала из нее огромные солнцезащитные очки, скрывавшие пол-лица. Затем достала со дна флакончик духов и облила себя с ног до головы.
Затем водрузила на фейс сногсшибательную улыбку и распахнула дверь с решительностью Жанны д\'Арк.
Я оказалась в небольшом коридорчике, отделанном стеновыми панелями светло-серого цвета. Парни уставились на меня, словно их почтила вниманием Памела Андерсон в обнаженном виде. Я же целеустремленно направилась к красной двери и даже протянула руку, чтобы взяться за золотистый набалдашник, изображавший ручку.
— Девушка, нужно приглашение, — произнес светловолосый мужчина с коротким прямым носом и тонкой нитью вместо губ.
Наконец-то я смогла разглядеть своих недругов на близком расстоянии.
Мысленно я назвала его Адамом.
У номера второго волосы были потемнее, русые. Нос немного приплюснут, словно по нему долго молотили боксерской перчаткой. Квадратная челюсть тоже изуродована несколькими белесыми шрамами.
Он тоже получил кличку. Я назвала его Хаммер, уж очень его голова напоминала головку молотка, здесь свою роль сыграло не внешнее сходство, а характер.
— Ах, да… — с готовностью протянула я и полезла в сумочку, в которой, конечно же, не было никакого приглашения.
Я долго терзала миниатюрное подобие саквояжа, выворачивая его чуть ли не наизнанку, при этом громко и недовольно сопела, словно медведь-гризли, и делала вид, будто отчаянно чертыхаюсь про себя.
— Забыла дома, — наконец решила провозгласить я, преданно глядя в глаза гориллам.
Адам огорченно пожал плечами.
— Придется сходить за ним домой.
Я всплеснула руками.
— Но это жутко далеко! Я приехала сюда на общественном транспорте, оставила машину дома!
— Не положено, девушка, — подал голос Хаммер. — Мы получили строгие указания на этот счет. Требуется приглашение.
— Инструкция, — добавил Адам. — Шеф приказал строго-настрого соблюдать все формальности.
— Неужели ничего нельзя сделать? — в отчаянии провозгласила я.
— Можно. Предъявите удостоверение личности, и мы сверимся со списком. У вас служебный документ?
Я замотала головой.
— Я не беру с собой документы. Кстати, кроме паспорта, у меня ничего нет, но и он остался дома.
— Тогда лучше приходите завтра.
Черт.
Я развернулась на каблуках и вышла из предбанника.
И при чем здесь, позвольте узнать, удостоверение? На кой дьявол оно сдалось?
Взбешенная, словно ведьма, у которой украли колдовскую книгу, я прижалась спиной к прохладной стене и приводила мысли в порядок.
Итак, что мы имеем согласно аксиоме о том, что отрицательный результат тоже своего рода результат?
Во-первых, я зафиксировала в сознании внешний облик обоих горилл. Пригодится.
Во-вторых, я поняла, что парни являются чем-то вроде охранников и контролируют посещение некоего помещения, о предназначении которого можно только догадываться. Так вот куда исчезли двое из ларца, причем чуть ли не на всю ночь.
В-третьих, для того, чтобы проникнуть на чужую территорию, необходимо специальное приглашение.
Стоп!
Почему Адам требовал у меня удостоверение, причем именно служебное?
Может быть, хотел проверить, кто я и что я? И не работаю ли я в органах милиции или прокуратуры?
Это всего лишь догадка, но доля разумной логики в ней есть.
Мне обязательно нужно побывать там, просто кровь из носу. Но для этого надобно приглашение, потому что просто так на вражескую территорию не прорваться, даже обладая огневой поддержкой.
Один за другим прозвучали звонки, приглашающие в зрительный зал, и народ рассосался. Осталась лишь я, один на один со своими проблемами.
Короче, надо уходить. Придется покинуть место боя, не одержав победы.
Я отклеилась от стены и сделала шаг к лестнице, ведущей наверх, как вдруг увидела высокого молодого человека с черными волосами, зачесанными назад, и влажными глазами. Он направлялся к заветной двери с явным намерением проникнуть на территорию, охраняемую Адамом и Хаммером. Вот бы, как говорится в народе, сесть ему на хвост…
Черт, заманчивая мысль.
Я тут же отвернулась, чтобы не выдать себя взглядом, в котором читалась заинтересованность покойника в том, чтобы попасть только в рай и никуда более.
Краем глаза увидела, что молодой человек остановился перед дверью цвета шоколада «Alpen Gold» и запустил руку в карман черных брюк.
Пора ловить момент.
Со скоростью лягушки, слизывающей комара, я извлекла из сумочки белоснежный платочек с окантовочкой, сделанной желтыми нитками, и приложила его к лицу, делая вид, что безмерно страдаю.
— Что-нибудь случилось? — услышала я. — Нужна посильная помощь?
Я оторвала от лица мокрый от слез платочек. Не подумайте чего, слезы были настоящими. Еще бы, во мне погибает талантливая актриса. Хотя, почему погибает? В работе детектива очень важны артистические данные, и думаю, что они помогают мне не меньше, чем показания свидетелей, осведомителей и прослушивание чужих разговоров.
— Я забыла свой пригласительный… — прошептала я, словно поблизости были шпионы короля Людовика Шестнадцатого, не знающие пощады. — Оставила в другой сумочке… А возвращаться домой так не хочется… Я уже настроилась…
На что именно я настроилась, мне говорить не хотелось, потому что понятия не имела, на что именно можно настраиваться там, в закромах.
Кроличьи глаза извлекли из недр одежды клочок картона, что-то типа визитной карточки, и произнесли:
— Я думаю, что мог бы взять вас с собой. Здешние правила позволяют приводить с собой даму, имея на руках один билет.
Замечательные правила. Я была готова расцеловать того, кто их придумал.
— Значит, я могу пройти с вами? — «пылая от счастья», воскликнула я.
— Конечно, — с готовностью кивнул молодой человек, — только мне хотелось бы знать, как зовут замечательную девушку, с которой познакомил меня случай.
— Тася! — выпалила я. — Ой, то есть Таня!
Уж не знаешь, как лучше называться — настоящим именем или выдуманным. По-моему, лучше не врать, чтобы не брать греха на душу.
— А меня Владислав, можно называть просто Владиком.
— Очень приятно, — я заиграла глазками в ответ.
По-моему, в парнишке тоже проснулся кое-какой интерес — провести вечерок в местечке под названием «Таинственный подвал», а потом продолжить ночку на пару с девочкой.
В принципе, если с его помощью я раздобуду нужные сведения, то готова расплатиться сполна. А что вы думаете? Долг платежом красен, и на этот счет у меня очень строгие принципы.
— Ну что ж, — весело провозгласил Владислав. — Как говорится, вперед заре навстречу!
Неужели он собирается проторчать тут до самого рассвета, ужаснулась я.
— Можно я только приведу себя в порядок? — спросила я, преданно глядя в глаза моему новому знакомому.
Оказывается, можно.
Мне нужно было не просто привести себя в порядок, а по возможному максимуму изменить внешность, потому что Адам с Хаммером моментально признают во мне ту самую девицу, которая только что пыталась проникнуть на охраняемую территорию.
Я сняла с себя жакет, спрятала в сумочку черные очки, достала из косметички губную помаду цвета бордо и размалевала губы так, что они стали казаться в два раза крупнее. Затем перечесала волосы, чтобы они оказались прилизанными назад, и прихватила прическу лаком «Pantene». Критически рассмотрела свое изображение в зеркальце. Пройдет этот номер или нет?
Будем надеяться.
— Я готова, — улыбнулась и протянула руку Владиславу.
Тот как-то странно посмотрел на меня, будто испугался моих огромных губищ, как у негра, который целый день пытался открыть зубами банку соленых помидоров производства консервного завода поселка Дергуновка.
Тем не менее Владик позволил взять себя под руку и последовать с ним.
Вцепившись пальцами в его плечо, я нащупала твердые мышцы спортсмена-профессионала, причем специалиста не по теннису или шахматам, а крутого вида спорта, типа бокса.
У меня внутри заныла селезенка, не дай бог Владик втянет меня в какую-нибудь историю с мордобоем. А ведь по внешним данным этого предположить никак нельзя.
Будь что будет.
Владик толкнул коричневую дверь, и мы предстали перед Адамом и Хаммером, которые только что с кем-то переговаривались по сотовому телефону.
— Добрый вечер, — произнес мой провожатый и продемонстрировал гориллам «пригласительный билет».
Хаммер принял его из рук Владислава, словно это был пропуск в чистилище, и рассмотрел его при свете желто-зеленого плафона, висящего на стене.
Взгляд Адама вонзился в меня лезвием бритвы и стал ерзать по мне, «срезая» одежду. Говорят, французы умеют раздевать взглядом, то есть видят тебя как бы без одежды, и ты это чувствуешь. Глаза гориллы не обладали подобным свойством, но впечатление было такое, будто в тебя бросают грязными комьями земли, которую размыл только что прошедший дождь.
— Я вас где-то видел… — неуверенно произнес Адам.
«Неужели узнал?» — екнуло у меня в груди.
Я улыбалась ему в ответ, раскрыв рот, словно это были двери лифта, и сделав выражение лица полной идиотки. Хорошо, что Владик смотрит в другую сторону, а то в ужасе сбежал бы прочь.
— Мы здесь бываем достаточно регулярно, — пропела я. — Так что можно считать, что мы знакомы друг с другом.
Черт, не дай бог белобрысый спросит, когда я была здесь в последний раз.
Хаммер небрежно распахнул дверь, что показалось мне не совсем гостеприимным, и мы оказались в освещенной шикарными люстрами зале.
Я обомлела.
