Глава 3

Машину я оставила на платной стоянке возле дома и пошла к подъезду, у которого на скамейке смиренно сидел Вадим с роскошным букетом роз.

Я не ожидала его увидеть. И не слишком этого хотела, так как решила не отвлекаться на всякую романтическую чушь, пока не разгадаю кровавый ребус. Но он стоял передо мной и улыбался.

Приходится быть любезной. Человек помог мне — нельзя платить черной неблагодарностью. И я изобразила лицом медовую улыбку:

— Вадик, как я рада тебя видеть. Ты давно ждешь?

— Часа два уже. У меня сегодня выходной, я жутко одинок, и мне захотелось увидеть тебя. Может, это слишком самоуверенно с моей стороны, но я подумал, что с таким букетом ты меня не прогонишь.

— Психолог, — я рассмеялась и тут же осеклась. Где-то внутри что-то дрогнуло. Казалось: мгновенье — и что-то мне станет понятным в этом проклятом деле. Но ощущение это промелькнуло и исчезло.

Я вздохнула:

— Ну заходи, коли пришел. Куда от тебя денешься.

— Танюш, я пока ждал тебя, чтобы под дождем не стоять, в подъезд заходил и заглянул в твой почтовый ящик.

— Случайно, конечно, — съехидничала я.

— Не совсем, просто к ящикам подошел молодой человек, такой… ну, какой-то он слегка бомжеватый, что ли… Ну, не знаю, как сказать. Короче, он в твой ящик письмо бросил. Но ты так не волнуйся, я его без ключей все равно достать не мог.

— Вот и хорошо. Вадим, я терпеть не могу, когда контролируют меня, мои действия или мою переписку. Если не хочешь разом покончить с нашим знакомством, нос в мои дела не суй. А то и букет не поможет, — добавила я уже помягче, увидев, что он собрался обидеться.

Резковато, конечно, но я вправду этого не люблю. Открыла ящик и действительно увидела письмо. Обратного адреса на конверте не было, но письмо адресовано мне.

Что это? Очередные угрозы? Я не стала читать письмо в подъезде, а пошла к лифту, где уже стоял Вадим — Вадим, ты уж прости меня, непоседу, но я могу пригласить тебя самое большее на час — мне нужно работать, — прямо сказала я ему.

— И на том спасибо, гостеприимная ты моя. Может, хоть кофе горячего нальешь, а то я, как тот сиротка, «посинел и весь дрожал…».

Я пригласила его в собственную обитель, напоила и накормила Пусть не обессудит сей отрок, но после угощения я культурно выпроводила его. Хорошего помаленьку. Мне делом надо заниматься. Увы и ах, но иного не дано.

В письме говорилось о записной книжке, которую якобы должны были мне передать, а было оно из СИЗО, от Леши. У меня даже сердце защемило, когда я прочитала: «Здравствуй, милая Таня…»

Наталья мне об этой записной книжке ничего не сказала. Может, просто-напросто забыла, ведь она была в таком состоянии! Нужно позвонить. Я набрала ее номер, но трубку никто не брал. Ладно, попозже…

Я опять взяла в руки фотографию и удобно устроилась в кресле. Интуиция подсказывала: здесь я что-то упустила. Что?

После ухода Вадима прошло уже полчаса, а я все продолжала изучать снимок. Вспомнила, как в детстве любила находить десять отличий в двух картинках, исследуя их сантиметр за сантиметром.

Теперь я надеялась отыскать на фотографии нечто такое, что могло бы помочь мне. Сама не знаю, почему я так надеялась. Это как наваждение. Я выкурила штук пять сигарет, а разгадка никак не хотела находиться. Но это заставило меня насторожиться. И хотя экспертизой установлено, что Леша смог бы убить и правой рукой, особенно для того, чтоб, к примеру, обеспечить себе алиби, я-то его знала лучше. И знала, что хлеб, к примеру, он резал левой рукой, а писал то левой, то правой.

Еще не вечер. Плевать на скоропалительный результат экспертизы. Тем более что милиция очень заинтересована спихнуть на него все преступления, которые остались нераскрытыми. Так что забудем об этом результате, словно его и не было.

Ай-яй-яй, не спеши, Таня. Это я знаю, что Леша — левша, что хлеб он никогда не стал бы резать правой рукой, но это ничегошеньки не доказывает. Был бы стопроцентным левшой. А он… Нет, это не алиби.

Я продолжала тупо рассматривать фотографию. И тут меня осенило. Даже руки от волнения повлажнели.

Вот что самое главное: время преступления… Какой сериал начался, когда Игорь пришел к Эдуарду Иосифовичу? Не помню — их сейчас столько идет! Нужно программу посмотреть. Он ведь говорил, а я мимо ушей пропустила. Супердетектив, елки-палки. Похоже, пора на пенсию.

Куда я только вчера «Телеком» засунуть умудрилась? Оказалось, что эту газету, как примерная хозяйка, я под диваном забыла. Люблю телевизор лежа смотреть, грешна.

Развернула газету, нашла канал ТВ-6. Ага, «Дикая Роза», значит, или, как шутят дети во дворе — «Дикая рожа». Об этом сериале и говорил Эдуард Иосифович. Начало в пятнадцать двадцать. Значит, так: в пятнадцать двадцать, плюс-минус пять-десять минут, вернулся с работы Игорь Игоревич. А вот стрелки часов на полочке, как ни странно, показывают четырнадцать двадцать. То есть фотография сделана приблизительно за час-полтора до приезда милиции.

Тогда кто снимал? Не хозяин ли того самого противного приглушенного голоса?

Дела. Надо созвониться с адвокатом, и немедленно. Я набрала номер. После второго гудка на том конце трубку сняли. Я услышала голос Елены Петровны:

— Слушаю вас.

— Елена Петровна, это опять Иванова Татьяна вас беспокоит. Просветите меня по некоторым вопросам, они у меня только сейчас возникли.

— Попробую. Какие вопросы возникли, Танечка?

— Меня один очень важный вопрос интересует: если девочка была изнасилована, как и другие убитые, значит, должны были взять на анализ образец спермы подозреваемого? Ведь так?

Елена Петровна вздохнула:

— В том и дело, что тут все в ажуре. К великому моему сожалению. Я случайно упустила это из виду, когда мы с вами встречались…

Да. Надо сказать, что дело дрянь. Прямо ни в какие ворота. Но я и с этим попытаюсь разобраться: в конце концов, факты можно подтасовать. Поэтому я не оставила надежды хоть адвоката (для начала) перетянуть на свою сторону. Тем более ей по рангу положено доверять подзащитному.

Но надо заметить, что она, упустив из виду столь важную деталь, несколько потеряла в моих глазах. Тоже мне профессионал! Увы и ах! Выбирать мне не дано. Пока. Но со временем, когда я хоть немного во всем этом разберусь, и об этом позабочусь. Найду Леше такого адвоката, что судья будет рыдать от сочувствия к нему.

— Елена Петровна, сейчас я сообщу вам кое-что, что даст повод усомниться в виновности Харламова.

— Очень интересно, Танечка.

— На другой день после убийства жена, точнее сожительница Харламова, получила в письме фотографию, фиксирующую место преступления. На полочке стоят часы, указывающие время четырнадцать двадцать, а отец убитой и милиция были на месте преступления в пятнадцать двадцать или пятнадцать тридцать. Вы понимаете, о чем я? Существует некто, побывавший на месте преступления раньше милиции.

— Таня, спасибо, вы гений. Теперь у меня есть еще один козырь, которым надеюсь воспользоваться. И очень рассчитываю, что это даст результат. Осталось еще других убедить, а для этого нужно искать, кто подставил Харламова и с какой целью…

«Чем мне заняться, я и сама неплохо знаю, командир. Лучше бы свою работу как следует выполняла», — пронеслось у меня в голове. Но вслух я вежливо сказала:

— Именно этим я и хочу заняться завтра. А вы, когда увидите своего подзащитного, поддержите его морально. Передайте от меня, что я помогу ему.

— Хорошо. Вы мне звоните. Я буду настаивать на повторном следственном эксперименте. Только сразу говорю, нам с вами тяжко придется. В милиции уже премию делят за поимку «особо опасного преступника». В него мертвой хваткой вцепились. Еще бы, три года — и никакого просвета, а тут — на тебе. Как в кино, оперативно и на месте преступления.

— Я все понимаю. Но это ваш хлеб, защищать. А я эту защиту буду организовывать. До свидания. Мы еще созвонимся.

— До свидания.

Я положила трубку. Значит, Лешу подставили, причем по всем правилам. С какой стати? Были ли у него враги? Зачем сделана фотография? Ведь, по сути дела, тот, кто послал фотографию, либо большой лопух и сильно просчитался, либо излишне самоуверен. Думает, что перехитрил всех одним махом. Только самого себя никогда не перехитришь. Да и Таня Иванова, отбросим излишнюю скромность, не лыком шита.

И с часами чушь собачья. Тоже не совсем понятно: случайная ошибка преступника или очередные козни?

Думай, Таня, думай.

Может, за помощью к косточкам обратиться? Уж они-то не обманут. Я пошла за косточками, одновременно обдумывая все, что знаю о тех, кто первым оказался на месте убийства. Все, что рассказал Эдуард Иосифович, крайне интересно. Особенно история с ключами, которые случайно выпали из кармана Игоря. Да, нужно побыстрее познакомиться с безутешным родителем.

Взяв со стола кости, вернулась к дивану, устроилась поудобнее. Сконцентрировав внимание, задала вопрос, который мучил меня с тех самых пор, как только я узнала про ключи:

«Что представляет собой отец девочки?» Бросила косточки:

21+33+2.

Да, ответ весьма и весьма любопытный: «Интересующая вас особа — человек, главным образом, показной нравственности».

Итак, кости утверждают, что Игорь Игоревич — человек не слишком-то хороший. Лицемер, если перевести их высказывание на человеческий язык. Бяка, короче. А может, он и есть преступник?

Да, сложное дельце мне досталось: ничего не понятно. Как оказался в нужной квартире Леша, да еще накачанный наркотиками, рядом с трупом (одним из ряда в целой серии убийств) и с какого боку тут отец девчушки? Вопросов тьма, и на все надо найти ответы…

Ночь пролетела, как один миг. Казалось, я только что закрыла глаза, обдумывая и просчитывая ситуации. А тут уже и утро. Проснувшись часов в семь, что в других ситуациях для меня совсем не характерно, я продолжала «вентилировать» все свои возникшие вопросы.

Поднявшись с кровати, я пошла в ванную комнату и открыла кран с холодной водой. Он зашипел, плюнул и затих. Отлично, ночью отключили воду, а запасов в доме и стакана не наберется.

Да, у нас все для человека, все во имя человека. Выход? Ладно, нечем умыться, воспользуемся лосьоном. Кое-как управившись с макияжем, я отправилась на кухню. Сначала зашла, потом подумала, что можно здесь делать без воды? Вот уж правда — «без воды и ни туды, и ни сюды».

Ладно, перекусим где-нибудь в кафешке. Взяв сумку, шагнула к двери.

Минут через десять я сидела в ближайшем от дома кафе и жевала гамбургер. Потом попросила чашку кофе, потом еще одну и, наконец, почувствовала насыщение. Расплатившись, отправилась к стоянке, где ночевала моя «девятка». Подошла к машине и сразу увидела, что она «охромела» на одно колесо. Наверное, вчера, по новостройкам мотаясь, проколола.

Так, все начинается с утра, но сегодня с утра все у меня вверх тормашками летит. Придется добираться на родном общественном транспорте.

Совсем забыла созвониться с Наташей, нужно поправить положение. Но здесь такой шум, что говорить невозможно. Я решила пройти в соседний скверик, сесть там на скамейку и позвонить со всеми удобствами.

И уплюхалась, даже ручку удобненько так возложила. А двинув ей, поняла, что я к этой чертовой скамейке приклеилась. Она оказалась окрашенной. Шарман. Вся моя одежда разом пришла в непригодность. Лихо. И кто только додумался выкрасить и не повесить табличку. Чертова голова, собачьи уши. Будь ты неладен, гад. Или гадюка — все едино. Все хороши, кто за этот сквер отвечает.

Ну, блин горелый, я не удивлюсь, если вечером мне еще и кирпич на голову свалится. Как день начался, так и закончится. Это я давно приметила.

Я тяжело вздохнула. Делать нечего, придется идти домой, менять гардероб.

Открыв дверь ключом, я сразу поблагодарила ту самую чертову голову, собачьи уши и все прочее: я услышала шум воды. Она хлестала так, будто стремилась смести все на своем пути. Кружку из рук запросто бы выбила. А я еще, как назло, тазик в ванной оставила. Он заполнился водой и намертво прижался ко дну ванны, закрыв нижнее сливное отверстие. Верхнее же со своей задачей, ввиду бешеного напора, не справилось. Вода вытекала через края.

Хотя на полу и была вода, но еще немного, и я быстро ликвидировала потоп. Оказывается, сам бог вернул меня назад, а я черта поминала. Не вернись я домой переодеваться, затопила бы не один этаж, подумать страшно. Да теперь можно, наверное, и успокоиться — кирпич на голову, кажется, откладывается.

Тем более что мой сотовый, которым я хотела воспользоваться в сквере, мирно отдыхал на журнальном столике. Вдвойне приятно. Уж теперь-то я про него точно не забуду. Все-таки у меня феноменальная память.

Еще один большой плюс: можно позвонить в спокойной обстановке. Я набрала номер Натальи. Трубку та взяла сразу:

— Слушаю вас.

— Это Татьяна, здравствуй.

— Танюша, милая! Как я ждала твоего звонка! У тебя есть хоть какие-то новости?

— Новости есть, сообщу попозже. Сначала скажи, почему ты мне книжку Лешину не отдала? Это очень важно.

— Книжку? Записную, что ли? Так ведь он ее с собой таскал повсюду, а при нем ее не нашли.

— Интересно. А где, кроме этой книжки, он мог хранить информацию? Ты не в курсе?

— Может, на дискетах. У него в квартире компьютер есть. Он там иногда работал. У меня же однокомнатная квартира: размести в ней еще и компьютер, вообще пройти негде будет.

— Понятно. Можно мне посмотреть, над чем он работал?

— Можно, но тебе придется заскочить ко мне за ключами и ехать к нему на квартиру одной. Я сегодня очень занята.

— Сейчас можно заехать?

— Я тебя жду, и с утешительными новостями. Пока. Второй раз за утро я покинула свою обитель. На улице быстро поймала такси и рванула к Наталье. Минут через двадцать я уже звонила к ней. Она распахнула дверь сразу же.

— Заходи, заходи.

Наташа, хоть и была бледновата, выглядела неплохо. В белой блузке, черной узкой юбке ниже колен, но с разрезом сзади, довольно привлекательным для мужских глаз. Волосы уложены в узел. И только одна прядь как бы нечаянно ложилась на лицо.

— Танюш, мой руки и позавтракай давай со мной, а то одной кусок в горло не лезет.

— Да я уже перекусила в кафе.

— Ну, пожалуйста, поддержи компанию.

Хорошо хоть за фигуру бояться не приходится. Ладно, на халяву и уксус сладкий.

Я вымыла руки и прошла на кухню. На столе уже дымился ароматный кофе. На двоих были приготовлены бутерброды с колбасой, икрой. Все выглядело довольно соблазнительно. Я села напротив хозяйки.

— Наташа, я хочу тебя хоть немного успокоить. У меня уже есть факты, подтверждающие, что Алексей эту девочку не убивал. Кто убил ее, я не знаю, но убивал правша, а Леха…

— Да, он вообще-то левша, только переученный.

— Знаю. И еще… — я поведала ей про неясности с фотографией.

Отхлебнула из чашки. Кофе был отличным. Но я оказалась театром одного актера, ибо завтракала в одиночку, и уже во второй раз, а Наташа лишь смотрела на меня и курила.

— Знаешь, Таня, Леша правду сказал, ты гений. За один день сумела то, что милиция за месяц не могла.

— Во-первых, я еще ничего не сделала. Во-вторых, у нас с милицией интересы расходятся. Они премию за его поимку делят, а я получаю деньги за обратное. А в-третьих, пока я убийцу настоящего не найду, Лешу доблестные блюстители порядка не выпустят из своих лап. (То, что было в-третьих, я вслух не сказала, чтобы не разочаровывать Наталью.) Позднее, взяв у Натальи ключи от квартиры и адрес, я отправилась туда. Пока добралась до Лешиной квартиры, было уже Часов двенадцать. Квартира оказалась опечатана. Но войти туда мне было просто необходимо.

Значит, придется преступить закон. Я знала, если меня поймают, мне несдобровать, запросто могут отобрать лицензию. Но выхода у меня не было… Взломав печать, открыла дверь ключом.

Что здесь проводили обыск, было видно сразу: кругом царил ужасный беспорядок. Я, чтобы «не наследить», достала из сумки резиновые перчатки, которые только что купила в аптеке, так как предусмотрела вариант с опечатыванием. Потом сразу прошла в комнату и направилась к письменному столу.

Времени терять нельзя, всегда найдутся бдительные соседи и позвонят в милицию…

Компьютер стоял на столе, покрытый месячным слоем пыли, дискет не было. Я включила компьютер, но оказалось, что отсутствует командный файл. Мне не было известно, что подумала на этот счет милиция. Может, они с ног сбились, чтобы загрузить программу. А может, даже не считают это нужным. Откуда мне знать? Кстати, вполне можно допустить, что диск вообще переформатирован.

Я разочарованно вздохнула. Что же делать? Коли я сюда пришла, с пустыми руками уйти не могу. Я пошарила глазами по столу, по книжным полкам и «зацепилась» взглядом за кожаную папку, лежавшую на пачке газет. Интересно. Посмотрим?

Взяв ее в руки, я сразу поняла что это распечатка того самого труда, о котором говорила Наташа Видать, милиция не посчитала эту папку интересной для следствия. А может, просто есть еще один экземпляр, который уже в милиции. Все может быть. Может даже, милиция решила, что Леша себе таким вот образом алиби готовил. Очень все непонятно.

Одно я знаю наверняка — вытащить моего друга детства очень и очень сложно. Слишком много улик, подтверждающих его виновность. А это вольно или невольно настраивает стражей порядка против Харламова. И заставляет их относиться к нему предвзято. Такое, увы и ах, бывает слишком часто.

Ладно, дома разберемся. Нужно еще раз все осмотреть и сматываться.

Осмотр занял пять минут и ничего нового не дал. Куда же все-таки подевалась записная книжка Леши? Если она всегда была с ним, но не обнаружена при нем, значит, кто-то взял ее. Кто? Скорее всего преступник! Что же в ней было, что могло заинтересовать убийцу?

Я направилась к выходу, и в это время раздался звонок в дверь. Я вздрогнула — не ожидала, таких быстрых последствий моего «проступка» — и замерла, решив выждать, пока визитер не уйдет звонить в милицию.

Но, похоже, звонивший уходить не собирался и, более того, пытается открыть замок двери. Есть выход: спрятаться, чтобы не столкнуться с еще одним незаконным посетителем. Я рванула в темную кладовую. Мне казалось, что шторы еще не перестали колебаться за мной, как дверь распахнулась и так же быстро бесшумно закрылась.

Что это не блюстители порядка, ясно как божий день. Те входили бы вовсе не так. У меня есть шанс оказаться лицом к лицу с преступником. И что хуже — милиция или преступник — еще вопрос.

Можно было бы «как выпрыгнуть, как заехать по уху». Но тогда уже не узнаю, для чего он сюда проник. А когда приволоку его в милицию, опять же придется держать ответ за незаконное проникновение в опечатанную квартиру. Лучший выход — не обнаруживать свое присутствие.

Я притихла, казалось, что он там, в комнате, слышит даже мое дыхание. На самом деле он в это время бродил по квартире и, похоже, тоже что-то искал.

Немного осмелев, решила посмотреть, что он делает. Успокаивала себя тем, что отбиться сумею, особенно если учесть, что на моей стороне неожиданность появления. Но посетитель был занят своим делом и, похоже, меня не слышал.

Мне были видны в основном только его руки, которые ставили на книжную полку первый том Большой Советской Энциклопедии. Черт, он что, сюда просвещаться пришел, что ли? А какие у него изящные, длинные и тонкие пальцы. И сами кисти рук узкие, аристократические. Похоже, тайный агент (так я окрестила его про себя) не нашел то, что искал, и решил уйти.

Едва за ним захлопнулась дверь, я кинулась к энциклопедии. Тяжелый том вырвался у меня из рук и грохнулся на пол. По всему полу разлетелись фотографии.

Мои волосы встали дыбом, стоило лишь взглянуть на снимки. Я судорожно стала собирать их. Во мне смешались и негодование, и ужас, и неприятный приступ тошноты.

Пересилив себя, быстро собрала фотографии, сунула в сумку — дома разгляжу. Первый том поставила на место и кинулась к двери. Выйти оказалось проще, чем войти.

Я пошла к лифту, но услышала рев милицейской машины. Пришлось подняться по лестнице на этаж выше и посмотреть, что же будет. Так и есть, «органы» явились в квартиру. Видимо, кто-то из соседей настучал, что печать сломана. Я вызвала лифт, спустилась и, сохраняя спокойствие, покинула дом.

Без машины мне нынче как без рук. Хотелось быстрее рвануть отсюда, а приходится стоять и ждать автобуса, делая постное лицо.

Нет, так жить нельзя. Я выскочила на проезжую часть и замахала рукой проезжавшей мимо легковушке.

— Ты че, сдурела? Жить надоело, курица общипанная?! — заорал на меня не ожидавший такой прыти водитель.

Вот змей. Так меня обозвать. Меня, которая все силы приложила, чтобы выглядеть на все сто. Ладно, не до того. Когда-нибудь в другой раз мы встретимся на узкой дорожке, и я ему все скажу, что про него думаю, скотина. Сейчас просто не до того. Но настроение мое очень пострадало. Я человек впечатлительный и ранимый.

Да плевать! Что сделаешь, если у этого придурка совсем нет вкуса.

— Куда тебе? Я вообще-то на заказ еду.

— Мне все равно, лишь бы подальше отсюда.

— Что, с фраером, что ли, разругалась?

— Вроде того.

— Ну ладно, в центре тебя высажу, удобно будет? А то я в Заводской еду…

— Годится, только поскорее. Водитель посмотрел на меня через зеркало и подмигнул.

— Не мельтеши, все будет хорошо.

Я презрительно фыркнула: сначала в душу наплевал, а потом утешает.

В это время мужчина, стоявший на тротуаре, тоже кинулся к машине.

— Да что же это за день такой? Все под колеса кидаются, — он резко тормознул. Мужчина наклонился к окошку:

— Довезите до центра, на свидание опаздываю, а надо еще на Крытом рынке цветов купить. Водитель повернулся ко мне:

— Мадам не против?

Я уже взяла себя в руки и ответила более или менее спокойно:

— Как хотите, мне все равно. Мужчина уселся на переднее сиденье, вальяжно развалился и небрежно спросил:

— Закурить леди позволит?

Во мне все еще кипело после хамского отношения водителя, а тут еще один такой же нарисовался. Я и сама бы сейчас с удовольствием покурила, но слишком уж нахален этот сосед, не успел сесть, курить собрался.

— Обойдетесь без курева, у меня аллергия на табачный дым.

Вот и пусть ему тоже плохо будет.

— Извините, — и сосед притих.

Я сидела и обдумывала свой план дальнейших действий до самого центра. У Крытого рынка я вышла и присела на скамейку у фонтана. Проводив взглядом «соседа», вынула из сумки сигарету и с наслаждением закурила. Я задумалась и не заметила, как возле меня возник «сосед».

— Что, аллергия уже прошла?

— А у вас что, на цветочки денежек не хватило?

— А какое тебе дело до цветов? — Он явно обозлился.

— То же самое, какое тебе до моей аллергии.

Я встала, закинула бычок в урну и пошла по проспекту. Вот и пообщались. И что на меня нашло? Ну, у всех, наверное, бывает так: увидел человека, и сразу к нему антипатия возникла, как у меня в данном случае.