Глава 3 ПУСТЫЕ ХЛОПОТЫ
Я решила поехать с Евгением на похороны. Не зря ведь говорится: «Скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты». Поэтому посмотреть на близких старушке людей мне не помешает. А может быть, даже и поможет. Присмотрюсь, прикину, кто и как на ее смерть реагирует.
Елену и Анатолия мы подбросили до остановки и оставили без свидетелей решать вопрос, стоит ли им продолжать знакомство. Похоже было, что они настроены решить это положительно. Впрочем, у меня теперь имелись собственные проблемы, во всяком случае, мне платили за то, чтобы я их решала.
Проживала старушка, как выяснилось, в Трубном районе в одной из «хрущоб» на Курской улице. Мне уже не раз приходилось работать в этих краях, поскольку Трубный район – колыбель тарасовского криминала.
Мы прибыли, когда гроб, обитый красным ситцем, уже вынесли и поставили на табуретки, чтобы могли проститься с покойной те старенькие соседки, которые не поедут на кладбище.
Тихо и безутешно плакала девчушка, стоявшая у изголовья.
– Это ее внучка, Оксана. Она с Ниной Еремеевной жила, – прошептал мне на ухо Евгений.
– Мамынька-а-а, и сложила ты свои рученьки-и-и. И отправилась ты в путь-дороженьку-у-у. О-ой! Да кто ж с тобой такое сотвори-ил? За што ж господь тебе смертушку-то такую страшную посла-ал? О-ой! – завопила вдруг вдрызг пьяная тетка. Рядом с ней стоял, осоловело хлопая глазами, обрюзгший мужик, одетый кое-как, с торчащими во все стороны жидкими волосенками. Он тоже едва держался на ногах.
– Сыночек ее с невесткой, – вновь прокомментировал Евгений. – Алкаши. Никогда не просыхают.
Я молча кивнула, вглядываясь в лицо покойной. Маленькая, сухонькая старушонка. Кому она могла помешать? На левом виске – гематома, наверное, прикончили ее, ударив тупым предметом. Если ударили сзади, значит, убийца – левша. Это я постараюсь выяснить попозже. Есть у меня кое-какие знакомства в УВД Трубного района. С Евгением Петровичем они небось не стали делиться информацией – это не в их правилах.
Похоронили старушку на Увеке. Без громких речей, разумеется, без оркестра. Только все так же беззвучно плакала девочка, да пьяно голосила невестка. Закопали по-тихому и на поминки заторопились. Евгений Петрович тоже поехал, и я подумала, что и мне будет полезно там побывать. Все-таки все близкие будут, это уж как пить дать, а это может мне помочь в работе.
Квартира старушки была чистенькая, уютненькая. На стенах, как полагалось в стародавние времена, – фотографии всех калибров. Наверное, и близкие, и далекие родственники, и вовсе не родственники – тоже. Старушки это любят. Сынок с невесткой в рамке под стеклом в свадебных нарядах. Улыбаются, вполне еще на людей похожи. Но больше всего Оксаниных фотографий. Видимо, старушка души в ней не чаяла.
Изучая обстановку, я прислушивалась и к разговорам за столом. Все, кто пришел помянуть Нину Еремеевну, уже приняли по две стопочки, и языки поразвязались.
– Хоть похоронили Еремеевну по-человечески. Нам-то, может, такого и не выпадет. Цены-то нонче какие, – говорила одна из соседок, божий одуванчик в черном в белую крапинку платочке, отхлебывая компот из стакана.
– И не говори, – покивала головой другая. – Цены нынче – не подступишься. В соседнем доме парень умер, а у матери не было денег его похоронить, и занять негде. Пособие-то всего восемьсот тридцать рублей, и то не сразу. Вот ей в морге и предложили в общей яме закопать в счет пособия. В гробу, правда. Ну, не совсем в общей, а еще с тремя такими же неимущими. А куда деваться? Согласилась.
– Согласишься небось. Ноне без денег никуда, – покивал платочек в крапинку.
– Дык и в автобус-то только ее и взяли, даже сестре не разрешили поехать. Вот ведь какие времена настали.
– И не говори, в войну так не жили. А у Еремеевны-то, видать, деньжата были. Вишь, как все… – она кивнула на стол, – все чин-чинарем.
– Наверное, так. Она и Оксанку одевала как положено, не хуже других. Чай, не сыночек помогал.
– Им бы самим кто помог: налил бы с утречка.
Старушки живо обсудили финансовые возможности покойной и единодушно порешили, что жила Нина Еремеевна явно не на пенсию. Меня сей факт, разумеется, очень даже заинтересовал.
Хотя я старательно делала вид, что меня целиком занимает пирог, на самом деле исподтишка я внимательно изучала окружающих.
Мое внимание привлекла одна личность. Мужчина – нет, это громко сказано, – мужичишка. Маленький, худенький, весь какой-то обтерханный. Правда, шевелюра прямо-таки шикарная: густые волнистые волосы, аккуратно зачесанные назад. Именно это сразу отличало его от таких, как сын Нины Еремеевны. У того волосы недели две, наверное, не мыты и не чесаны. А этот, если бы не его чморной прикид да общая хилость, выглядел бы очень даже ничего.
Другие мужчины, поев, отправились на лестничную площадку курить или просто вести истинно мужские разговоры, а этот за столом остался, слушать бабьи сплетни. И сам с видимым удовольствием вносил свою лепту. Он-то и сказал то, что привлекло мое внимание:
– Она все по вечерам сумку какую-то таскала. Я как-то раз спросил ее об этом, а она отмахнулась и ничего не ответила.
– Домой, что ли? – поинтересовался платочек в крапинку. – Что-то я ни разу не видела ее вечером с сумкой. К детям ходила, это верно. Может, им что носила. Кто знает…
– Не домой. Я ее в другом месте видел.
– Может, бутылки собирала да сдавала?
– Наверное, – согласился мужичок с роскошной шевелюрой.
И мне почему-то показалось, что он слишком торопливо свел этот разговор на нет, словно вовремя опомнился.
Я поднялась из-за стола и отправилась в кухню, чтобы поговорить с Оксаной. Но ей было не до меня. Она помогала дородной женщине, которая, наверное, взяла на себя хлопоты по организации поминок.
Я не стала мешать им и направилась к выходу. Решила, что поговорю с Оксаной в более подходящее время. Только спросила, в какой квартире живет тот типчик с шеверюрой.
* * *
Евгения Петровича я нашла на лестничной площадке.
– Вы едете?
– Танечка, я задержусь немного. Оксану подбодрить надо. Побудь немного, вместе поедем. И что ты все на «вы»? Мы же знакомы уже целую вечность, – он устало улыбнулся.
Я тоже улыбнулась и помахала рукой, уже спускаясь вниз по лестнице.
– Прости, мне пора. Я на работе.
– Ну понятно. Ты сейчас куда?
– В милицию загляну, узнаю, что у них по этому делу имеется. Может, чем-нибудь и разживусь.
– Не очень-то я в этом уверен. Но попробовать, конечно, стоит. Что ж, до встречи! Запиши мои номера телефонов: домашнего и сотового. Если что узнаешь, сразу звони.
– Говорите, то есть говори, я так запомню. У меня хорошая память.
– Судя по тому, что ты постоянно забываешь, что мы давно на «ты», не такая уж и хорошая, – он снова улыбнулся.
– Это дело другое. До встречи!
* * *
Из дома Нины Еремеевны я отправилась в супермаркет, где обзавелась бутылочкой приличного, если судить по цене, коньяка. Не для себя, конечно.
Я намеревалась навестить своего знакомого полковника УВД Трубного района Григорьева Александра Александровича, а по-простецки – Сан Саныча. Я с ним познакомилась, когда распутывала сложное дело об исчезновении девочки-подростка. Это было довольно давно, и я даже не была уверена, узнает ли меня полковник. Я на него тогда произвела очень хорошее впечатление, так что, может, и узнает. Я позвонила ему по сотовому и спросила, не сможет ли он уделить мне немного времени.
– Я – Татьяна Иванова, частный детектив. Вы меня не забыли?
Он действительно не забыл и, когда я пришла, встретил меня очень тепло, чуть ли не с распростертыми объятиями:
– Танечка, родная ты моя, какими судьбами? Здравствуй, дорогая! Проходи, проходи. Садись, рассказывай, как поживаешь.
Я улыбнулась ему одной из самых своих очаровательных улыбок.
– Здравствуйте, Сан Саныч. Живу потихоньку… А вы как?
Он махнул рукой.
– Столько всего навалилось, одно слово – рутина. Сейчас мы с вами, Танечка, чаек сообразим.
После поминок я была, что называется, под завязку, но от чая отказаться не рискнула. За чаем люди становятся добрее, ближе. Так мне будет проще получить от него информацию.
Он вскипятил чай и налил в граненые стаканы.
– Сахар сама клади, по вкусу.
Я задумчиво помешивала свой чай и размышляла, с чего бы мне начать. И решила начать с приятного:
– А я к вам с подарком, Сан Саныч.
Он отхлебнул из стакана и лукаво улыбнулся:
– С чего бы это? Я ж твои методы подкупа должностных лиц уже знаю.
– Тем лучше, – рассмеялась я. – Значит, не надо ходить вокруг да около, а можно сразу в лоб.
Я поставила свой стакан и извлекла из полиэтиленового пакета изящную коробочку.
– Это вам. – Я поставила коробочку на стол.
– Мило, Танечка, очень мило. Весьма тронут. Но я полагаю, что это не случайно. Так что выкладывай, что тебя привело ко мне.
– Старушка.
– Старушка? – удивился полковник. – Это как понимать?
– На днях в диком парке – так написано в газете – убили старушку. Очень бы мне хотелось взглянуть на это дело.
– Ух ты! Интересно, кто же в этой семейке способен оплатить услуги частного детектива. Да еще такого дорогого. Очень интересно.
– Да ничего особенно интересного. Сын подруги этой старушки считает делом чести найти убийц.
– Понятненько.
Вновь отхлебнув чаю, Сан Саныч шумно вздохнул:
– Безнадега, наверное, Танечка. Я бы с удовольствием тебе это дело передал, если бы ты в каком-нибудь другом отделении милиции работала и вдруг бы за ним пришла. Сплавил бы с радостью. Опять нам весь процент раскрываемости испоганит.
– Что так мрачно?
– Ты понимаешь, ни одного свидетеля. Мои ребята все дома близлежащие обошли, и ничего, тишина. Никто не видел, никто ничего не знает. И от собаки проку мало оказалось: следы уже затоптаны. Вот такие пироги: хочешь, ешь, хочешь, под стол бросай.
Мы оба помолчали, наслаждаясь вкусным чаем.
– Что это за парк? Это за заводским клубом, что ли?
– Ну да.
– Где ее там нашли?
– У пруда прямо. Три звонка было и в «Скорую», и в милицию. А приехали – нет никого. Ни один не дождался. Да поздно уже было, черт побери. Мы туда около одиннадцати приехали.
– Одним словом, дело ясное, что дело темное.
– Вернее не скажешь.
– Можно мне посмотреть дело?
– Отчего ж нельзя? Можно, конечно. Только вряд ли тебе это поможет.
Он поднялся, убрал мой презент в сейф и вышел, попросив меня немного подождать.
Через минуту полковник вернулся с тощенькой папочкой.
– На вот, смотри. Немного тут, прямо скажу. Не буду тебе мешать. Поделишься потом впечатлениями.
Он вышел из кабинета, а я, отодвинув стакан с недопитым чаем, открыла папку. Материала действительно было кот наплакал.
Бригада прибыла на место происшествия в двадцать два пятьдесят. Описание места происшествия и нанесенных телесных повреждений, несовместимых с жизнью, – вот, собственно, и все, чем располагали правоохранительные органы. Следы затоптаны так, словно там паслось стадо бизонов. Ни бычков, ни орудия убийства.
Единственное, что я узнала нового, так это то, что труп лежал на спине, нападение совершено сзади, денег у убитой не было найдено. Из личных вещей – только тросточка. Похоже, зря я на коньяк разорялась. Нападавших, предположительно, было двое. Получается, что старушку ограбили. Все говорило за это.
Я внимательно изучила все фотографии места происшествия, чтобы легче было на местности ориентироваться.
Когда вернулся полковник, я допивала уже совсем остывший чай.
– Ну и как?
– Впечатляет. Вы мне пару фотографий не отпечатаете, чтобы я могла это место без проблем найти?
– Да запросто.
Пока печатали фотографии, он попытался выяснить, что имеется у меня по этому тухлому делу. Я только руками развела:
– Вот что у вас в деле прочитала, то и имею. Полагаю, что нападение было совершено с целью ограбления.
– Мы тоже приняли эту версию как рабочую, только все дело в том, что внучка утверждает, будто у бабушки не было с собой больших денег, только мелочь какая-то.
– А квартира Нины Еремеевны на кого оформлена, уже выяснили?
Он не успел ответить.
– Сан Саныч, – в кабинет заглянул молоденький лейтенантик, – у меня к вам дело.
– Говори, что за дело.
Лейтенантик подозрительно покосился в мою сторону.
– Да говори, говори. Это наша коллега, детектив Татьяна Иванова. Правда, частный. Но она человек порядочный.
– Там дамочка одна горластая пакетик интересный принесла. С героином.
– С героином?! И сама принесла? Да ты зайди, расскажи толком.
Лейтенантик вошел в кабинет и, все еще недоверчиво косясь в мою сторону, продолжил:
– Да она говорит, что сынишка ее с друзьями в дупле дерева нашли это богатство и домой приволокли. В том же самом парке, где старушку убили. Только в другом месте.
– Ну-ну, – подбодрил его полковник, – продолжай.
– А что продолжать? Играли ребятишки, и в это дупло один из них спрятался, а там эти пакетики. Им, конечно, интересно стало. Они один и взяли, для пробы, так сказать. Сейчас ведь про наркотики любой младенец знает. А мамашка дома это зелье и надыбала. Взбучку, конечно, мальчишке задала и вытрясла из него информацию. А потом сразу к нам с воплями: куда, мол, милиция смотрит? Так что с ней делать?
– Оформить протокол в первую очередь. Пакетик на место, и наблюдать, кто за ним придет. Кто-нибудь наверняка пожалует. Впрочем, давайте-ка ее сюда, сам разберусь. – И Сан Саныч обратился ко мне: – Вы уж извините, Татьяна Александровна, но я должен поговорить с этой дамочкой. Если что, заходите.
Я не обиделась, что он так резко перешел на «вы» и так решительно отфутболил меня. Ничего не попишешь. У него своя работа, и довольно сложная. Пришлось откланяться.
* * *
Выйдя из УВД, я вновь направилась на Курскую. Попетляв между девятиэтажками, я оставила машину во дворе одной из них и направилась к пруду, где убили Нину Еремеевну.
Вот оно, это место. Ничего нового я, разумеется, не нашла. Просто подышала тем воздухом, которым дышали убийцы, чтобы хоть как-то воздействовать на свою потрясающую интуицию. Но она почему-то скромно молчала.
Ну что ж, посетим того недоростка с роскошной шевелюрой. У него должны быть какие-то полезные сведения. Так мне, во всяком случае, показалось. Да и с бабульками-соседками почесать языком не помешает. Может, даже с Оксаной поговорить удастся.
Я вернулась к своей «девятке», завела движок и вновь поехала к дому Нины Еремеевны. Дверь в квартире «шикарной шевелюры» мне никто не открыл. Ну и ладно. Бог с ним. Никуда он до завтра не денется.
