Глава 2
Поскольку я человек действия, то сидеть и ждать для меня хуже даже не знаю чего. Наверно, даже если бы во всем мире кончилось кофе, я бы так не мучилась. Пометавшись по квартире в поисках подходящего времяпровождения, я уселась в кресло.
Терпеть не могу ждать.
Это, конечно, не значит, что я не умею ждать. Для того чтобы успешно делать свою работу, мне многое приходится делать. И я давно научилась мириться с любыми неудобствами. И ожидание из них не самое тяжелое. Просто я этого не люблю. Уметь ждать и любить это – две разные вещи, разделенные пропастью. Умение ждать может спасти жизнь. Я при возможности пытаюсь отвлечься. Обычно я думаю и анализирую, но, поскольку сейчас анализировать практически нечего, нужно найти другой способ.
Отыскав взглядом свои заветные гадательные кости, я задумчиво на них уставилась. Может, самое время прибегнуть к ним?
– Может, и время, – сказала я самой себе и сжала кости в руке.
Сосредоточиться на одном вопросе мне не удалось, но бросок я все же сделала.
Выпало 4+20+25. А это значит: в принципе, нет ничего невозможного для человека с интеллектом. Нда, с этим не поспоришь.
Ну что, легче мне стало? Теперь, вероятно, встанет ребром вопрос о том, есть ли у меня интеллект. По крайней мере, ничего плохого, трудного или невозможного напрямую не обещается. Кости решили, что на этом этапе я справлюсь без подсказки. Хотя, если вспомнить, что у меня в голове сплошная каша, то это предсказание подходит совершенно к каждой моей проблеме. То есть они решили меня приободрить таким способом.
Утешившись этими мыслями, я посмотрела на молчаливый телефон. Петр не сказал, сколько ему понадобится времени. А день клонится к вечеру. Чтобы скрасить трудности процесса ожидания, я включила телевизор. Надеясь, что новости меня хоть немного отвлекут. Пока диктор хорошо поставленным голосом рассказывал о событиях в стране и в мире, я решила пересмотреть свой арсенал шпионских штучек. Периодически я так поступала, проверяла работоспособность, готовность к эксплуатации, а иногда просто любовалась. Вообще-то я стараюсь пополнять свой арсенал по мере возможности и необходимости, так что у меня всегда в запасе есть вещица, которую я еще не успела использовать на практике. И вот такие моменты, как сейчас, когда нечего делать, пригождались именно на то, чтобы ознакомиться с новым предметом. Я читала инструкции, копалась в деталях, изучала, давала рукам возможность привыкнуть, освоиться, отрабатывала движения. Этим я и заняла себя до наступления ночи. С трудом уговорив себя улечься спать, я пообещала себе, что завтрашний день будет очень трудным и чрезвычайно насыщенным.
Всю ночь я ворочалась с боку на бок, поэтому, когда прозвенел будильник, я почти с радостью выпрыгнула из-под одеяла и бросилась в душ. Просыпаться.
Петр позвонил, когда я заканчивала завтракать. Завтракаю я обычно кофе.
Он сообщил мне номер телефона Мотылька. Дальше – проще. Звонок своей знакомой, работающей в телефонной справочной, и адрес Мотылька у меня в кармане.
Я усмехнулась.
Чтобы не терять время, да и терпение, я выбрала себе наряд на сегодня. Учитывая то, что рассказал мне Никита о человеке, с которым он столкнулся в собственной квартире, и то, до чего додумалась сама, я остановила свой выбор на сером брючном костюме. Он выглядел по-деловому строго, но при этом совершенно не стеснял движений, а что еще лучше, не требовал для завершения картины обуви на высоком каблуке. Каблуки я не рискую надевать, если подозреваю, что придется физически напрягаться в процессе расследования. Это только в кино красиво, когда девица преследует преступника, ковыляя по улице на каблуках высотой с останкинскую башню. Женщины, которые по своему опыту знают, что вывих лодыжки – это самое малое, что может грозить за желание излишнего эффекта, никогда в жизни не напялят каблуки в подобных ситуациях.
Подумав еще немного, я бросила в сумку изящный маленький электрошокер и баллончик с газом. Мало ли что. Проверила, в порядке ли диктофон, замаскированный под зипповскую зажигалку, обычно я с ним не расстаюсь, но работоспособность проверяю, лишь когда собираюсь использовать.
Конечно, тяжелую артиллерию брать с собой не очень хотелось, дело пока не наталкивало на мысль, что мне понадобится оружие посерьезнее.
Приведя себя в готовность номер один, я уселась у телефона и закурила. Потом набрала номер и спросила свою знакомую.
Через несколько мгновений в трубке послышался грустный голос Надежды, который, впрочем, повеселел, как только она поняла, кто и зачем звонит. Надежда была своим в доску человеком, хотя ее готовность помочь мне многого стоила. Ну, если быть до конца честной, то не мне.
Записав адрес, я поблагодарила ее и бросилась одеваться.
Мотылек жила в Покровске. Пушкина, 19, квартира 22. Если повезет, то через час я постучу в ее дверь. Найду ее, и дело будет закрыто. Только почему-то мне казалось, что этим история не кончится. Возможно, мне не давала покоя мысль о нападении на Никиту и погроме его квартиры.
Хм, хм, хм….
Посоветуемся с костями?
Дело, в принципе, выполнено наполовину. Насколько я помню, а помню я дословно, мне нужно найти девушку и удостовериться в том, что у нее все в порядке.
Кости мудрствовать не стали, они выдали вот такой результат: 8+18+27 – существует опасность обмануться в своих ожиданиях, а это означало, что я не закончу дело сегодня. Вот так-то.
Как бы то ни было, через полтора часа я припарковала свою красавицу у нужного дома.
У подъезда, к которому я направлялась, сидела парочка дворовых завсегдатаев из породы алкобратии и решала насущные проблемы. Ребята добродушно присвистнули при виде меня и, похвалив мои «длинные классные ножки», попросили добавить десятку на хлебушек.
– Знаем мы ваш хлебушек, – хохотнула я.
Ребятки возмущенно запротестовали, но лукавый блеск глаз, подчеркнутый вчерашними возлияниями, их выдавал с головой.
Я примирительно улыбнулась.
– Вот что, парни, если приглядите за моей машиной, я вам двадцатку подкину.
Не сговариваясь, парни одновременно выдохнули на меня «идет» винными парами нервно-паралитической концентрации. И тут же, развернувшись на 180 градусов, вперили свои не совсем трезвые взгляды в мою расписанную красавицу.
Вот так решив вопросы безопасности, я шагнула в подъезд, впорхнула в пасть лифта и поднялась на шестой этаж. Вот и дверь под номером 22. Добротная железная дверь, с тысячью замков и подковырок.
На мой нетерпеливый звонок никто не ответил. Конечно, о чем я думаю? Ведь она, наверно, еще на работе. Дверь резко распахнулась, когда я уже одной ногой стояла в лифте. Высокий крупный мужчина смерил меня изучающим взглядом.
– Проходите, – отрывисто бросил он и исчез в недрах квартиры.
Интересно…
Я прошла вслед за ним. В прихожей меня никто не ждал. Раздевшись, я постояла несколько секунд, пытаясь определить, куда спрятался хозяин. Потом двинулась вперед. Я успела оглядеть зал и добраться до спальни, когда услышала окрик. Экскурсия мне помогла составить некоторое мнение о хозяевах. Люди это собранные, аккуратные, любящие уют и комфорт. Кстати, способные его себе обеспечить.
– Я на кухне!
Двигаясь на голос, я нашла кухню.
Мужчина, что открыл мне дверь, стоял посреди маленькой уютной комнаты в поварском колпаке и малюсеньком фартучке. На руках у него красовались прихватки, которые он наверняка надевал со скрипом, а на щеке мука.
Первая моя мысль была о том, что с лицом у него все в порядке.
– Простите, что сразу не открыл, у меня тут маленькая авария.
Я усмехнулась. Если бы мне кто-нибудь сказал, что такие картины возможны, я бы расхохоталась ему в лицо. А сейчас я просто стояла и смотрела, как дородный мужик, метров, наверно, двух ростом, как добросовестный поваренок достает из духовки противень с печеньем.
– Вы подруга Люси? – спросил он, стряхивая печенье на большое блюдо.
– Не совсем, а вы кто?
Мужчина усмехнулся. Задорно, одними глазами.
– Гена.
– Крок… жених Люси.
– Ну да, я крокодил Гена, – снова усмехнулся он, теперь уже во весь рот.
Оглядев его с ног до головы, я пришла к выводу, что ничего общего с крокодилом у моего собеседника нет. Он скорее походил на медведя. Массивный, с огромными ручищами. С выразительным лицом, сформированным крупными, немного резкими чертами. Но не с массивной квадратной челюстью. Запоминающаяся физиономия, надо сказать. Усиливала схожесть с медведем еще и его буро-рыжая растрепанная шевелюра. Только глаза не вписывались в общую картину, они были по-младенчески безмятежного голубого цвета. И они беспрестанно улыбались, выдавая в нем веселого и душевного человека. Все в его облике говорило о том, что передо мной удивительным образом сохранившийся в нашем мире неунывающий оптимист.
А Никита был точно уверен в том, что глаза у нападавшего были темные и волосы тоже.
Это как раз-таки не показатель, поскольку в наш безумный век технологий и всевозможных удобств не проблема сменить цвет глаз и волос.
– А Людмила на работе? – спросила я, усаживаясь на указанный стул. К стулу я подходила так, чтобы на мгновения оказаться рядом с Геннадием и сравнить наш рост.
Геннадий оказался выше указанного Никитой роста. Он и по телосложению не очень-то подходил, но я решила проверить все приметы. Полное несовпадение.
– Люсенька моя в больнице лежит, – ответил Гена. – Чай, кофе?
Я оглядела кухню внимательным взглядом, пытаясь угадать, каким кофе хочет угостить меня хозяин. Может, не рисковать и согласиться на чай?
– Кофе только натуральный, растворимую гадость мы не пьем, – извиняющимся тоном произнес Геннадий и добавил: – А чай есть разный.
– Тогда кофе, – облегченно выдохнула я, чем, несомненно, заслужила молчаливое одобрение.
Хозяин быстренько сообразил нам кофе и поставил передо мной вазочку с печеньем.
– Курить можно, – сказал он и подмигнул. – Пока нет Люси, я тут немного распустился.
Он включил вытяжку, приоткрыл форточку и, поставив перед собой пепельницу, сел за стол.
Я улыбнулась. С каждой минутой этот человек нравился мне все больше.
– Я, собственно, вот по какому делу.
Геннадий насторожился.
– Позвольте представиться. Меня зовут Иванова Татьяна Александровна, я частный детектив.
Геннадий молча осмотрел мои документы и с легким кивком головы отдал их назад.
– Я разыскиваю Людмилу.
– Зачем? – Геннадий достал пачку сигарет.
– Просто, чтобы узнать, что с ней ничего не случилось.
– Случилось, – Геннадий пристально посмотрел на меня сквозь маленькое облачко дыма.
У меня мурашки по коже побежали от его изучающего взгляда. В голове отчетливо прогрохотала мысль о том, что с ним шутить никак нельзя. Хоть его добродушие и было не напускным, а настоящим, но внутри него явно обитали силы на очень даже недружелюбные действия. В особенности к тем, кто может обидеть его Люсю.
– Вы мне расскажете? – спросила я, постаравшись изгнать из головы картину того, как Геннадий избивает Никиту. Отхлебнув кофе, я отметила чудный вкус. Когда я пью кофе, у меня серое вещество активируется. И вместо положенных процентов КПД выдает тройной заряд.
Хотя, по словам того же Никиты, его противнику тоже немало досталось, в чем можно не сомневаться, а на крокодиле ни царапины. По крайней мере, на тех местах, которые я видела. Да и двигался он легко и спокойно, не так, как обычно двигается человек, недавно оприходованный в драке.
– Сначала вы. – Он выпустил еще одно облако. – Рассказывайте.
– Меня наняли разыскать девушку, выходящую в Сеть под псевдонимом Мотылек.
– Это Люся. Кто вас нанял?
Я призадумалась. Имя Никиты вряд ли что-нибудь могло сказать Геннадию, но если он в курсе дел своей невесты, то может знать псевдоним Никиты.
– Скрипач, – спокойно произнесла я, пожимая плечами.
– Так и знал! – воскликнул вдруг Геннадий и затушил сигарету. – Конечно, ее любимый колобочек постарался, кто же еще мог быть! Скажите, как этот малец уговорил вас?
Я не сдержалась. Честное слово пыталась, но это было слишком даже для меня. Мой хохот пролетел по квартире, заставляя звенеть стекла. Геннадий несколько секунд пытался понять, что меня рассмешило, а потом рассмеялся сам. Громко, заразительно. Этот человек ничего не делает наполовину, подумалось мне. Что бы он ни делал, он делает это от всей души, приложив массу усилий, чтобы потом иметь возможность сказать, что действительно сделал все, что мог.
– Ладно, слушайте. – Геннадий сложил руки на столе и подался вперед, словно собирался поведать мне секрет. – Люся лежит в больнице с тяжелыми травмами.
– Скрипач тоже, – заметила я как бы между прочим.
Я посмотрела на собеседника, чтобы оценить его реакцию. До чего же непростой человек! Как же мне такие нравятся! Тонкий психолог, при своей, достаточно угрожающей внешности, выглядит так, словно говорит «ну смотрите, какой я плюшевый и добрый», умеет расположить к себе всего несколькими несложными действиями. Чем бы он ни занимался, это качество очень помогает ему в работе. Если не является определяющим. Но я тоже не в переходе лицензию покупала. С людьми, которые имеют хоть какое-либо, мало-мальски значимое отношение к делу, я общаюсь очень внимательно. Все мои чувства в такие моменты обостряются, и я не только слышу, что мне говорят, но и как говорят. И естественно, обращаю особое внимание на телодвижения собеседника. Порой жесты способны рассказать гораздо больше, поэтому я давно приучила себя замечать любые мелочи, вплоть до того, сколько морганий совершает человек во время разговора. Так что в моей голове идет несколько параллельных процессов, которые отмечают все-все, и если что-то вдруг не совпадает, если что-то нарушает гармоничную, естественную картину, я прекрасно знаю, что с этим делать. Не лыком мы шиты, так-то.
– Я нанимаю вас, – отрывисто бросил Геннадий, вставая. – Можно? Ведь вы уже сделали то, зачем вас наняли? Нашли Люсю.
Я не ответила, пытаясь найти взаимовыгодный компромисс. По моему мнению, до конца этого дела нужно еще несколько телодвижений совершить, но то, для чего меня нанял Никита Максимович, я действительно сделала. Мысль о нападениях на моего клиента и человека, которого меня наняли разыскать, не давала покоя. Но для дальнейшего расследования мне нужно, чтобы кто-то этого захотел. И вот Геннадий давал мне эту возможность. Я не ответила на его вопрос, чтобы не создать впечатление собственной заинтересованности. Терпеть не могу, когда меня хотят выставить идиоткой, а тот, кто напал на Никиту и Людмилу, именно это и пытался сделать. Правда, он никакого представления обо мне не имел, еще пока. Но я его уже записала в свои личные неприятели и жаждала крови. Никому не позволено поднимать руку на моих клиентов, пока они таковыми числятся.
Геннадий, не дождавшись ответа, потянулся за сигаретой, но, так и не закурив, стал рассказывать.
– На Люсю напали здесь. Дома. Она вышла всего на десять минут, сбегать за хлебом, а вернулась и нарвалась на…
Я заметила, как его руки сжались в кулаки, и перевела взгляд на его лицо. На скулах играли желваки. Медленно подняв руку, он разжал ее над пепельницей, стряхнув остатки раздавленной сигареты. Он умел себя контролировать, это было видно. Видно также было, что произошедшее с Людмилой лишает его некоторой части самоконтроля. И гнев этот был вполне естественным и абсолютно правомерным, в его понимании. Я подумала о том, что может захотеть Геннадий сделать с этим человеком? Удержится ли он в рамках закона?
Это зависит от того, по какую сторону закона живет и здравствует Геннадий. Способности расправиться с мерзавцем у него есть. Есть ли возможности?
Чем он, интересно, занимается по жизни?
– Булочная у нас рядом, за углом. Она даже компьютер не стала выключать.
– Кто-то знал, что она дома. Дождался ее ухода и, не удостоверившись, что она ушла надолго, забрался в квартиру.
– Я тоже так подумал. И милиция тоже. Только толку мало. Никто никого не видел, а Люся еще в себя не пришла.
Нехорошо. Так я и знала, что добром это дело не кончится. А если и добром, то явно не сегодня. Ох, ну почему все всегда не так просто, как кажется?
– Что украли?
– Ничего. – Геннадий поджал губы, чтобы не ляпнуть лишнего.
Судя по обстановке, той, которую я успела увидеть, брать было что. И даже много чего. Интересно. Очень интересно. Какой смысл вламываться в квартиру, из которой ничего не нужно брать? Может, не нашли того, зачем приходили. А может, что-то принесли с собой.
Вот, пожалуйста, сразу две версии. Или больше, если каждую из них рассматривать по отношению к Геннадию и Людмиле по отдельности. Но если думать о второй версии, тогда и Никите должны были что-то подкинуть вместо того, чтобы переворачивать все с ног на голову. Конечно, это мог быть отвлекающий маневр. На него напали, уже точно установлено, гораздо позже девушки. Какая может быть взаимосвязь между ними, помимо дружбы в аське? С чего вдруг кому-то вздумалось подкидывать что-то этим двоим?
Я посмотрела на Геннадия. Он бы не причинил девушке вреда. Никита, то есть та часть Никиты, которую он знал как Скрипача, у него тоже не вызывал негативных эмоций. Мог кто-то попытаться выстроить из этой ситуации любовный треугольник? Если мог, то зачем? Единственный, кого это должно было бы вывести из себя, это Геннадий.
– Странно, вы не находите? – я окинула красноречивым взглядом обстановку кухни. Геннадий постарался на славу, чтобы обеспечить своей хозяйке максимум всевозможных удобств и комфорта в самом стратегически важном месте женского обитания. Кухня выглядела, как картинка из журнала «Идеи для вашего дома»: много света, кафеля и разноцветного стекла, помимо этого она была напичкана современной техникой. И не только той, что имеет прямое отношение к ее исторически сложившемуся предназначению.
Геннадий издал непонятный звук. Я посмотрела на него и поняла, что моя идея его несколько смутила.
– Такая идея никому в голову еще не приходила, – пояснил он свою реакцию.
Сдается мне, органы предпочли версию о том, что она спугнула грабителей. Только вот, если у мерзавцев хватило времени избить девушку, уж телик плазменный они бы точно успели прихватить. Или ноутбук. После того, как она отключилась, им ведь никто не мешал.
Или никто не мог отвечать на вопросы….
– Только вот что они могли искать? – спросил Геннадий, у него возникли те же мысли, что у меня. Это еще раз укрепило меня во мнении, что Геннадий не настолько прост, как кажется на первый взгляд.
Он тоже обвел кухню взглядом, но теперь он старался смотреть моими глазами, то есть глазами постороннего, чтобы увидеть не привычную обстановку, а большое количество вещей, способных ввести в искушение. Процесс понимания читался на его лице.
А я, глядя на него, уловила еще одну мысль. Почему «они»? Человек, напавший на Никиту, был один. Сам себе гений, умен, хитер и изворотлив.
Я решила браться за дело. Клиент озадачен, мозги включены, и мысли стремительно летят в нужном мне направлении.
– Так, давайте по порядку. Когда случилось нападение?
– Первого вечером я пришел с работы и увидел ее… – Геннадий снова достал сигарету, на этот раз закурил.
Я сделала пометку в блокноте, там, где было записано, когда Никита получил смайлы. Итак, девушка всю эту неделю лежит в больнице.
– За время, что она в больнице, ничего необычного не случилось?
– В каком плане «необычного»? – Острый взгляд голубых, уже не безмятежных глаз впился в меня.
– Выходящего за рамки привычного уклада жизни, – спокойно ответила я, проигнорировав его взгляд.
– Вы думаете, это может быть связано со мной, так?
– А такое может быть? – думаю все, что из этого вытекало или могло вытечь, он уже проверил сам и перепроверил следом. Досконально и дотошно. Учитывая его собственную заинтересованность, а также осведомленность о собственных делах и связанных с ними проблемах, я уверена, что мне даже не стоит тратить на это время.
– Я не могу себе представить, как это еще может быть связано со мной. – Тяжело вздохнув, Геннадий посмотрел на меня. В его взгляде я прочитала то, до чего уже додумалась сама. Эту версию он проверил и связи не нашел. Но он не знал о том, что случилось с Никитой.
Я выложила ему идею с любовным треугольником.
– Вряд ли они могли преследовать такую цель. Что бы там этим двоим не подкинули, я никогда не поверю, что у Люси кто-то есть помимо меня, если она сама мне не скажет. И то ей очень придется постараться, чтобы мне это доказать. Так что это не могло бы меня деморализовать.
Значит, версия с подкидыванием чего-либо отпадает. Возвращаемся к попытке ограбления. Ничего не украдено, а девушка пострадала. Так же, как и Никита.
– Значит, все же они что-то искали. – Геннадий достал еще одну сигарету. Потом, подумав, отложил ее и взялся за турку. – Еще кофе? – спросил он.
Я кивнула, не глядя.
– Почему вы говорите, что это были «они»?
– Не знаю, – Геннадий пожал плечами. – Мне кажется, такие вещи не делаются в одиночку.
– Резонно, но мы уже пришли к выводу, что приходили за чем-то определенным, а для этого совсем не обязательно идти целой толпой. Если, конечно, эта вещь не весит тонну. А пропажу такой вещи вы бы заметили в первую очередь.
– Вы правы. Значит, это были не «они», а «он»?
– Вероятнее всего. – На самом деле я была в этом уверена.
– Когда вы ее увидели, где она была?
– В зале на полу. Вся в крови… – Голос его дрогнул, и рука, держащая турку над моей чашкой, тоже. Только он отошел, я тут же подхватила чашку. Аромат кофе задрожал в горле.
– В зале у двери? Или в зале у окна? – уточнила я, покручивая чашку в руках.
– Ближе к окну. – Геннадий сел напротив меня со своей чашкой. Он внимательно следил за полетом моей мысли. Мне даже казалось, что периодически у него в мозгу щелкала мысль «я до этого тоже додумался» или «а вот это мне в голову не приходило».
– Слишком далеко от двери, – сообщила я сама себе блестящую мысль. Геннадий не успел ничего у меня спросить, я наклонилась и хлебнула еще кофе.
– А где был хлеб? – я сосредоточилась, пытаясь восстановить картину.
– Хлеб? – Геннадий совершенно потерял нить моей скачущей вперед мысли.
– Хлеб, – пояснила я. – Она ведь за хлебом ходила? Это ведь проверили? Сколько времени она ходила, сколько провела в булочной?
– Ну да, ее не было дома от пятнадцати до двадцати пяти минут, не больше.
– Ну, так и где он был? Хлеб?
– Ну… – Геннадий на мгновение задумался. – Вообще-то он был везде…
Я удивленно приподняла бровь.
– У двери лежал пакет с раздавленными эклерами, у зеркала – батон, на пороге в зал – булка бородинского… а сам пакет лежал рядом с ней. Еще везде были конфеты… И вообще был беспорядок. Книги валялись на полу, любимые Люсины шкатулки… все было перевернуто.
Я громко выдохнула, представив себе эту картину.
– Что это значит? – Геннадий посмотрел на меня.
– Ее волоком тащили от двери до того места, где вы ее нашли.
Я посмотрела на Геннадия, он выглядел потрясенным.
– Милиция предположила, что она сопротивлялась? – мягко спросила я.
Он кивнул.
– В узком коридоре, банде грабителей?
Еще кивок.
– Ясно.
– Что ясно, Татьяна Александровна?
– Пока не знаю, но мне это кажется подозрительным. Логичнее было бы предположить, что человек, забравшийся в чужую квартиру с корыстной целью, очень чутко прислушивался к каждому звуку. Ведь он не на прогулке.
– Да, логично. – Геннадий кивнул. – Я бы прислушивался.
– И я тоже. – Я усмехнулась, я не стала спрашивать, почему он мог попасть в такую ситуацию, он не стал спрашивать меня. – Дальше, логично было бы предположить, что он ее услышал.
– Да, можно. Но что нам дают эти предположения?
– А то, что если он ее услышал, он в целях самосохранения должен был броситься в прихожую. Затаиться у двери и, когда она входила, в момент, пока еще не закрыла дверь, он бы сильно толкнул ее и выскочил.
В случае с Никитой он просто затаился и ждал, пока Никита не пройдет в глубь квартиры. Он постарался избежать столкновения. Может, потому, что решил не связываться с противником, который мог ему активно сопротивляться.
– Черт. Вы понимаете, что это значит?
– Догадываюсь. А вы?
– Он не нашел то, что хотел, и пытался узнать это у нее. – По лицу Геннадия скользнула туча. Получается, что девушку не просто избили, а избивали с определенной целью, жестоко и методично. Не просто причиняя боль, а еще запугивая в процессе. Я почти ощутила, с каким скрипом пополз вверх показатель по шкале его озверелости.
– Компьютер был далеко от нее? – спросила я, вспомнив о смайлах, которые пришли Никите первого числа. – Откуда она выходила в Сеть?
Геннадий на мгновение задумался, вспоминая.
– Когда как, если мы вместе сидели, то с компьютера, там монитор побольше. Иногда таскала ноутбук на кухню, когда готовила. Они рецептами с Колобком постоянно обменивались и тут же готовили, не отходя от компов. Делились впечатлениями в процессе готовки. Приду, бывало, у нее клавиатура накрыта пленкой, вся в муке, сама вся в муке… смеется, стучит по клавишам, рассказывает этому прохвосту, какие у нее булки получились страшные по его рецепту… а он в ответ ей гогочет… колобков шлет… Как дети малые, честное слово. А в тот день… Да ноутбук лежал недалеко от нее, почти под столом.
– Он был включен?
Геннадий недоуменно смотрел на меня какое-то время, а потом кивнул.
– Угу… – пробормотала я, делая пометки.
– Что?
– Пока ничего, так, мысли вслух. У Людмилы есть враги? Недоброжелатели? Завистники?
– Неа… Люсенька очень милая и отзывчивая девушка, все ее любят.
– Соперницы?
– Нет, – Геннадий недовольно поджал губы. – Люся меня ни у кого не отбивала, она, можно сказать, пожалела меня, старика никому не нужного. Подруги у нее все замужние, благополучные, с детьми, вряд ли кто-то из них на меня глаз мог положить.
– Вы уверены? Это очень важно. Это может быть не обязательно подруга, так, просто знакомая, ваша или Людмилы.
– Да, я уверен. Ничего такого не может быть.
– Хорошо. Вы мне дадите имена и номера телефонов подруг? Может, сослуживцев?
– Да, конечно. Сейчас все спишем с ее мобильного. – Геннадий поднялся и покинул кухню на несколько минут.
Вернулся он с телефоном в руках. Модным, дорогим телефоном. Никита говорил, что Мотылек работает в небольшой фирме. Конечно, об успехах фирмы он ничего не знал.
– Это мой подарок, – заметив мой вдумчивый взгляд, пояснил Геннадий. – На годовщину. Он тоже лежал рядом с ней. Только он был разобран.
Странно. Уж чтобы телефон-то прихватить, вообще нужно всего одно мгновение…
– Вот книга записная… с кого начнем?
Следующие несколько минут я старательно записывала имена и телефоны под диктовку Гены. Получилось три подруги и четверо сослуживцев. Не так много для девушки, которую все любят.
– Геннадий, а чем вы занимаетесь?
– Водитель я, шишку вожу одну… Татьяна Александровна, вы возьметесь за наше дело?
– Геннадий, я вроде как им уже занимаюсь…
– Тогда давайте так, когда его закончите, если выяснится, что Колобок пострадал вслед за Люсей по той же причине, то ваши услуги оплачу я. А если нет, то я оплачу то, что выяснится про Люсю, а он пусть оплачивает остальное. Конфликта сторон я здесь не вижу. В конце концов, она ведь моя девушка…
– Ну, давайте пока на этом и сойдемся, – согласилась я. – Расскажите мне о Людмиле.
Геннадий достал себе еще одну сигарету и задумался.
– Познакомились мы два года назад, в городском парке Тарасова. Она стояла у колеса обозрения и не решалась сесть в кабинку. Я видел, что она сжимает в руке билет. Я купил билет и, взяв ее за руку, повел за собой.
– И она пошла? – удивилась я. Попробовал бы меня такой детина куда-нибудь повести, взяв за руку.
– Да, представьте. Ни звука не издала. Села так, ручки сложила и на меня уставилась. Тут я и пропал. – Геннадий хмыкнул. – Катались мы, наверно, час, по крайней мере, до тех пор, пока ее не затошнило. А потом ко мне поехали, с мамой знакомиться. Мама у меня была старенькая, со мной жила. С тех пор вот и живем вместе. Маму схоронили. Квартиру вот купили, обставились. О детях задумались, решили пожениться. Люся работает, домом занимается, вяжет, шьет. Мастерица, одним словом. Красавица. Только наивная она, доверчивая. Все у нее вроде неплохие люди, понимаете? Не знаю, как жила без меня, как ее не обидел никто?! А тут вот и сам не уберег.
– А подруги? Как они вас восприняли?
– Нормально, – короткий смешок все же сорвался с его губ, как он ни сжимал их. – Допрос мне устроили, думал, не выживу. Они за Люсю горой. Со школы дружат.
– А родители ее?
– Родители хорошо приняли. Отец со мной по-мужски два дня говорил, оказалось, мое здоровье крепче. Мама у нее божий одуванчик, добрая, как фея-крестная. Как придем, не знает, куда меня усадить, чем угостить. Прямо неудобно как-то. Люся в нее пошла, только на вид чуть покрепче кажется. Она у них единственный ребенок, они всю жизнь с нее пылинки сдували. Теперь с нас обоих сдувают.
Что тут скажешь? Нашелся же гад, что руку на такое сокровище поднял. Список подозреваемых еще не составлялся, но с уверенностью можно сказать, что Геннадий туда не попадет. Никита был прав. Геннадий был без ума от своей невесты, это видно невооруженным взглядом. Скорее всего, милая Людмила, наивная, кроткая и нежная, вьет из него веревки, даже сама не подозревая об этом.
– Геннадий, а как вы относитесь к тому, что Людмила в Сети знакомится и общается с мужчинами?
– Какими мужчинами? С Колобком, что ли? – Геннадий поперхнулся дымом. – Честно говоря, не думал никогда об этом. Да и чего думать-то? Дите он еще, Скрипач этот ваш. Что за мужик себя колобочком называть разрешит? Люська с ним, как с младшим братом, носится. Сильно ему досталось?
– До свадьбы поправится, – усмехнулась я, вспомнив возмущенные крики Никиты.
– Это хорошо, а то Люся беспокоиться будет. Нравится ей этот мальчишка.
Я представила себе красивое лицо «мальчишки» и улыбнулась. Может, и не стоит разубеждать Геннадия в том, что Никита вовсе не «дите», как он изволил выразиться. В конце концов, Геннадий постарше будет. На вид ему около тридцати пяти, может, даже сорока.
– Геннадий, а кто знает пароль и логин Мотылька?
– Я и Люся, больше никто.
– А… – я не смогла задать этот вопрос, честно, очень хотелось, но я побоялась, что не смогу его задать с умным непроницаемым видом. У меня в последнее время с этим некоторые проблемы. Да и не только с этим.
– Он понял, да? Я хотел как лучше, думал, Люся вернется, а Колобок ее никуда не делся.
Я рассмеялась. Нет, этот человек так и собирается поражать меня каждым своим ответом?
Ну, и кто бы смог догадаться, что любящий мужчина будет переписываться с другом своей невесты, чтобы тот, не дай бог, не потерял ее или не позабыл о ней?
– Геннадий, а как вела себя Людмила в последнее время? Могло ли что-то случиться, о чем она не сказала вам?
Встретив недоуменный взгляд, я поняла, что такого быть не могло. Но спросить все же нужно было.
– Было кое-что, о чем я не сказал ей.
– Да? – уж в том, что есть полно вещей, о которых Геннадий вряд ли рассказывал Людмиле, я абсолютно не сомневалась. Скорее всего, это делалось ради того, чтобы уберечь ее от того, что могло ей угрожать или просто не понравиться.
– Да. Первого числа к нам приходил странный гость. Мы Новый год встречали с родителями, Люся осталась до вечера у них, а мне нужно было на работу. Я заехал домой, привести себя в порядок, переодеться. Только дверь закрыл за собой, тут звонок. Может, еще кофе?
– Не откажусь, и что дальше? – нетерпеливо спросила я. При всех моих восторгах от Геннадия, мне было жутко интересно, какой же человек мог показаться ему странным. Причем интерес был вовсе не профессионального характера.
– Мужичок такой щупленький, лет шестидесяти, может, чуть поменьше, а то и побольше. Спросил Людмилу. Я ответил, что она у родителей. Он как-то сник сразу, хотел что-то спросить, но не спросил. Потом откланялся и поспешил прочь, сказав, что еще зайдет вечером.
– Он заходил? – спросила я, записывая дату странного визита. – Вечером?
– Нет. Но второго числа лифтеры этого дедушку нашли в лифте, вроде как замерз насмерть.
– В лифте? – удивилась я. Пытаясь вспомнить, какая температура стояла за окном в первые дни января, я прикусила конец ручки.
– У нас здесь было минус один в новогоднюю ночь, а на следующую – ноль. Так что, учитывая, что одет он был в добротную дубленку, замерзнуть ему мало грозило, тем более в лифте. Еще более странно то, что лифт не работал ни тридцать первого, ни первого. Вообще не работал, даже двери не открывал.
Я издала невнятный звук. Вот оно. То самое, чего я ждала и надеялась не дождаться. Эта история добром кончится явно нескоро.
– Так вот это я и не рассказал Люсе. Не успел.
Я пометила для себя день, когда нашли дедушку. Хорошо, что я не позволила себе строить догадки, выдергивая их из воздуха, как фокусник. Мне вспомнилось предсказание костей. Да уж, интеллект понадобится недюжий, чтобы докопаться до того самого заветного места, где собака зарыта. Вечно ее зарывают там, куда Макар телят не гонял.
Но это ничего, потому что я обычно в курсе того, где пасутся Макар и телята.
Что ж, пока информации достаточно, чтобы не топтаться на месте. Пожалуй, сегодня я еще успею поболтать с подругами Людмилы.
– Вижу, вы уже что-то надумали. – Геннадий посмотрел на меня с интересом. Было видно, что у него на языке вертится вопрос, но он не стал спрашивать. Наверно, я помогла ему догадаться до слишком многих плохих новостей.
Я не стала отвечать. Не видела смысла блистать собственными талантами. Тем более что чувствовала настоятельную необходимость в некотором времени на осмысливание данной ситуации.
– Что ж, спасибо за информацию, Геннадий. Буду держать вас в курсе, возможно, мне еще понадобится ваша помощь.
– Конечно, Татьяна Александровна, я вам свой номер дам, звоните в любое время.
Его лицо выражало самую искреннюю заинтересованность в завершении этого дела и готовность помогать. Но в глазах на миг мелькнул огонь совсем другого рода.
Не хотелось бы мне иметь такого человека в списке врагов, подумалось мне. И уже не первый раз.
Уже одевшись и обувшись, я задумчиво проследила, как Геннадий открывает мне дверь.
– Геннадий, вы не меняли дверь? Это та самая?
Хоть она и выглядела как представительница новейших поколений запирающихся хранительниц безопасности домашнего очага, но, глядя на нее, не возникало мысли, что ее поставили на этой неделе.
– Нет, зачем?
– Замки…. – пояснила я свое удивление.
– Замки были целые. Когда я пришел, дверь была закрыта, но она просто захлопывается. Если ненадолго уходим, мы второй замок не закрываем.
– А как давно вы эту дверь поставили? – спросила я.
– Уже год, эту версию уже проверили, Татьяна Александровна. Фирма чиста, ни у кого из ее клиентов подобных инцидентов не было.
– Конечно, всегда что-то бывает впервые, но мне что-то не верится, что кто-то будет целый год хранить украденные ключи, а потом уйдет, ничего не прихватив, – отмела я, возникшую было версию. Да и Никита в нее не вписывался.
Геннадий выразил согласие с моими мыслями.
– Ключи, я так понимаю, есть только у вас и Людмилы.
– Да. Она хотела для мамы копию сделать, но мама сказала, что есть простое средство от того, чтобы стоять под дверью, ожидая незадачливых хозяев.
– Какое же? – с улыбкой спросила я.
– Телефон, – хмыкнул Геннадий. – Теща у меня умная женщина.
– А ключи ни у кого из вас не пропадали, не терялись?
– Нет. Люся жутко из-за них переживает, поэтому так осторожна, что, даже если захочет, не сможет их потерять. Мои тоже не исчезали.
– Геннадий, не могло быть такого, что Людмила сама впустила налетчика?
– Нет, думаю, нет. Всех ее знакомых я знаю, и никто из них на такое неспособен. А незнакомым я запретил ей открывать дверь.
– Какой-нибудь обслуживающий персонал? Мастер, сантехник, электрик?
– Никого, Татьяна Александровна. Всеми этими делами занимаюсь я, Люся не открыла бы дверь никому, кого не знает.
Понятно, Геннадий перестраховывался. И делал он это очень давно, так давно, что у Людмилы привычки сложились.
– Кто в той квартире живет? – спросила я, указывая на дверь напротив. – Монстр наблюдения?
Геннадий улыбнулся, он меня понял.
– Монстр наблюдения, это как раз про нее, тетя Шура как раз была в булочной, она рассказала, что видела там Людмилу.
Черт, вот именно когда от них может быть какая-то польза, любители шоу «за глазком» вечно где-то шляются в самый ответственный момент. Нет слов, чтобы передать все мои эмоции по этому поводу.
– Спасибо за информацию, Геннадий. До свидания.
– До свидания.
Вежливо попрощавшись, я отправилась на поиски новых фактов. Точнее, сначала я отправилась к своей машине, где решила, удобно расположившись, обзвонить полученные номера.
Не тут-то было.
Выйдя из подъезда, я не нашла ни свою красавицу, ни ее охранников.
Ну прямо картина Репина «Приплыли»….
Мне прямо поплохело, если честно. Это надо было так вляпаться? И кому, интересно, она понадобилась? Такая расписная… самое гадкое, что телефон там оставила. Даже насчет угона не позвонишь.
Не успела я перейти от психологического самобичевания к физической расправе, попутно составляя план последующих действий, как увидела еще одну картину из репертуара русских классиков. Называется «Бурлаки на Волге».
Из-за ближайшего угла дома сначала показался чуть помятый ярко-розовый бампер.
– Ну и цвет, мама дорогая, – буркнула было я, и в этот самый миг до меня дошло, что это мой родной бампер.
Я сорвалась с места и понеслась навстречу.
Подбежав ближе, я разглядела знакомых ребят, которые, напрягаясь до вздутия вен на шеях, толкали мою слегка потрепанную красотку к тому месту, на котором я ее так беспечно оставила.
Я замедлила бег.
Именно в это время из-за того же самого угла выскочили несколько человек и бросились на «бурлаков». Ребята сопротивлялись отчаянно, но все равно проигрывали.
Во мне всколыхнулась злость собственника, подкрепленная тремя чашками чудесного кофе.
Как? Трогать мою машину и обижать ее охранников?
С яростью дикой кошки я влетела в самое сердце банальной уличной драки. Ну, может, и не совсем банальной, ведь драка была с угонщиками моей машины.
Быстро выяснилось, что к ужасам таких мероприятий я подготовлена лучше всех. Нельзя сказать, что я была сильнее всех, зато точно быстрее.
Даром, что женщина. Никто опомниться не успел. Я раскидала всех тех, кто составлял численное превосходство, оставшихся нокаутировали мои новые знакомые. Даром, что алкобратцы.
– Вау! – выдохнули они одновременно, когда до них дошло, что победа за нами.
Я криво усмехнулась, оглядывая противников, ноги которых комично торчали из высоких сугробов. Я умудрилась закинуть их туда, куда половину зимы закидывали снег со стоянки. И даже не запыхалась. Тело сладко запело, ощущая последствия неожиданной физической активности.
– Вот, принимай, отбили, не без твоей помощи, – тонко хихикнул один из ребят, глядя на мое довольное лицо, потом показал рукой на машину, стоящую с отрытыми водительской и пассажирской дверьми. А второй указал на поверженных противников, выглядел он несколько смущенно. Я, конечно, скора на расправу, но даже меня пробрал вид беспомощно бултыхавшихся в воздухе ног. Достать бы их, а то задохнутся…
Черт с ними, злобно щелкнул зубами мой неизменно язвительный внутренний голос, нечего было на мою машину покушаться, пусть остынут пока, горячие головы.
– Спасибо, парни… – произнесла я, доставая из кошелька стодолларовую купюру.
– Ты это… – потрясенно выдохнул один из парней. – Не дури, да? Мы что с такими бабками делать будем? Скажут, сперли…
– Ты лучше сама в магазин сходи, да купи что-нибудь приличное, – усмехнулся второй и махнул рукой куда-то в сторону. – Тут недалеко.
С чувством глубокой благодарности я быстро посетила магазин и приволокла ребятам пару пакетов продуктов на любой вкус. От приглашения выпить за знакомство я хотела было отказаться, но детектив во мне напомнил о том, что парни могли сидеть здесь и в тот самый день… Сразу сообщив, что выпью только пятьдесят грамм, потому что мне за руль сейчас, я согласилась.
В общем, накрыли мы поляну прямо на капоте моей красавицы. Парни шустро сообразили бутербродики, разлили по пластиковым стаканам коньячок. Мне налили двадцать пять грамм, чтобы я могла выпить с ними два раза. Меньше наливать смысла не было, проще было, как выразился Федор, просто крышку нюхать. Хотя дискуссию на эту тему мы все же провели. Хорошие парни попались, душевные. Спорили задорно, с удовольствием.
После первой рюмки мы все стали повеселее.
– А чего делала тут, красавица? – спросил Юра, тот, что отказался от баксов.
– Да, в гости приезжала, подруга тут живет, а она, вот несчастье, в больнице лежит, поеду, навещу.
– Фто за потруфка-та? – спросил Федор с набитым ртом. – Мы тут фсех жнаем.
– Людмила из 22.
– Люся? Да уж она неделю как в больнице лежит, ограбили их, а ее избили, черти.
– Жалко Люську-то, Геннадий ходит злой, видать, лучше ей не стало. Девчонка-то она хорошая, с нами всегда здоровается, нос не задирает.
– Ага, – подтвердил Юра. – Знали бы кто, прибили бы.
– А что, не знаете? – спросила я, запихивая в рот дольку помидора.
– Неа, не местные это, – со знанием дела ответил Федор, – местные бы не посмели. Геннадий для нашей братии много делает, когда деньжат подкинет, когда работенку какую… помогает по-свойски… пару пацанов вон недавно учиться куда-то пристроил, за ум вроде взялись… наши бы не тронули…
– А чужих здесь никто не видал? – я проследила за тем, как недрогнувшей рукой Юра налил мне мои следующие двадцать пять грамм коньячку. По булькам он их отмеряет, что ли…
– Не простая ты девчонка, Танюша, – прищурившись, заявил мне Федор. – Коли козлов тех ищешь, скажу, что знаем.
Я кивнула.
– Мы к Геннадию хотели идти-то, да страшно как-то, он сейчас совсем на зверя похож стал, никого перед собой не видит.
Юра поддакнул, не забывая набивать рот.
– Вот так вот, Танюша. Крутился тута дед какой-то одно время, все про Люську с бабульками шептался. Все вынюхивал чего-то, то спросит, как маму ее зовут, то сколько она тут живет… потом исчез.
– Угу, того самого деда потом в лифте нашли… – подсказал Юра.
– Да-да, – спохватился Федор. – Замерз он…
Я вытаращила глаза. Профессиональная привычка – иногда дурочкой прикидываться в целях успешного расследования.
– А я тебе говорю, не мог он замерзнуть. Мы первого всю ночь гуляли на улице, даже насморка никто не заимел.
– Тяпнем за деда, жалко мне его, по всему видно было, неплохой он мужик был, добрый…
Тяпнули мы, не чокаясь, за деда.
Я не спросила, почему его за доброго приняли. Ребята хоть и были из породы настоящих русских мужиков, то бишь алкоголиков, но на дураков не тянули. Не злые они и простые. А такие люди зло за милю чувствуют.
– Тебе-то больше не нальем, но ты за третьего с нами постой, вон пожуй чего-нибудь. А мы тебе пока все расскажем.
Я кивнула, подхватив еще кружок помидора.
– Так вот, еще тут видали мужичка одного не хилого десятка.
– Ага, в кино таких суперменов показывают.
– Выше тебя росточком будет, ну где-то на полголовы.
– Шапка у него еще такая модная. Норка под кепку, я запомнил, чудная она какая-то была, – сообщил Юра, пока Федор вспоминал остальное.
– Приезжал на большой машине…
– Мы сначала думали, что пешком, но тут к нам знакомый подошел, говорит, там за углом такая «дура» дорогу всю перегородила, а потом на него пальцем и показал, водитель, говорит, хренов, тачку поставить толком не может. Василий-то наш сорок лет за баранкой проездил, толк знает.
– А когда это было?
– В первый раз не помню, а во второй раз его видели, он почти за Люськой следом в дом вошел, в тот день, когда грабанули их. А потом и вышел, где-то через полчаса.
– А мы тут и сидели все это время, – Юра тяпнул третью и прослезился.
– За Люсино здоровье, – Федор тоже выпил и на какое-то время умолк, сосредоточенно заедая коньяк бутербродом.
– А еще что-нибудь вы помните? – спросила я, глядя на то, как мои новые знакомые сникли.
– Тетка ему какая-то звонила… он мимо нас с телефоном шел, говорил так вежливо, как аспирант, мать его…
– Вот и все. Поможет это тебе? – Федор посмотрел на меня с надеждой.
– Поможет, очень даже, – улыбнулась я.
Помогла парням собрать остатки пиршества обратно в пакеты, да они поплелись восвояси. Шагах в пяти Федор оглянулся и окликнул меня.
– А ты, Танюшь, когда гада найдешь, приходи, мы тебя по-свойски угостим, – крикнул он и подмигнул.
– Обязательно! – ответила я и забралась в машину. Ножки-то мои, те самые, что меня кормят, подмерзли немного.
– Не зря мерзла, Танюша, – усмехнулась я себе и взялась за телефон.
Для начала я позвонила по номеру, который шел первым в списке.
Родионова Ирина Петровна.
– Сейчас мы с вами познакомимся. – Я решительно набрала номер мобильного и услышала гудки вызова.
Но, к сожалению, на этом мое везение кончилось. Я прослушала задорную мелодию, в конце которой женский голос мне вежливо сообщил о том, что абонент не отвечает и так далее. Выругавшись на чем свет стоит, я набрала номер второй подруги. Карпова Татьяна Сергеевна мне тоже не ответила. Так же поступила и третья подруга Людмилы.
Смирившись с поражением, я завела машину и задумалась. Все, что я узнала, меня больше запутало, чем помогло. Конечно, я уже поняла, что не раскрою это дело прямо сегодня. Итак, Людмила узнала адрес Никиты. На следующий день случился налет на ее квартиру, в результате которого она в больнице находится целую неделю. Как все-таки злоумышленник попал в квартиру?
Только я отложила телефон, как он истошно зазвенел, сообщая мне, что звонит неизвестный абонент.
– Здравствуйте! – послышался из трубки звонкий женский голос. – Вы мне звонили.
Я много кому звонила, чуть не вырвалось у меня.
– Здравствуйте, меня зовут Иванова Татьяна Александровна, я частный детектив, вам я звонила в связи с вашей подругой Людмилой.
– Понятно, Зеленый постарался?
– Простите, кто? – не поняла я.
– Крокодил, – пояснил голос. – Вы сейчас где? Можете приехать ко мне? Я не могу с вами встретиться в другом месте, у меня сын спит.
Женщина мне уже нравилась. Простота и прямота в людях иногда подкупали меня именно так, с первых звуков общения.
Я запомнила адрес, попутно прикидывая, через сколько времени я смогу добраться до места. Конечно, я не так хорошо знаю Покровск, как Тарасов, но все же немного ориентируюсь.
Сообщив девушке, что буду примерно через сорок минут, я отключила телефон. По голосу человека не всегда можно абсолютно все понять, но интонации частенько выдают многое. Так вот, голос у говорившей был спокоен. Никаких испуганных, взволнованных или истеричных ноток я не заметила.
Через сорок минут, как и обещала, я стояла у нужной мне двери квартиры номер шесть, по Горького,13.
Глубоко вздохнув, как перед прыжком в воду, я нажала на кнопку звонка. С тем, что сегодня дело не раскрою, я смирилась, единственное мое стремление было сейчас получить как можно больше пищи для раздумий.
Двери мне открыла миловидная женщина лет тридцати в ярком домашнем халате, в котором выглядела, как плюшевый медведь, вывалявшийся в луже краски. В ее светлых волосах, казалось, намертво запутались бигуди. Со всем этим странно контрастировал вечерний макияж, наложенный со знанием дела.
Очевидно, она прекрасно поняла, какое произвела впечатление, поэтому смущенно улыбнулась.
– Татьяна Александровна? – вежливо поинтересовалась она, глядя на меня широко распахнутыми ярко-голубыми глазами.
Я кивнула.
– Проходите, мы как раз о вас говорим, – простодушно прощебетала она, делая знак следовать за ней.
Теряясь в догадках, я прошла в прихожую, разделась. Сунув ноги в предложенные тапочки, я пошлепала вслед за хозяйкой. Обстановка квартиры поразила меня своей практичностью и не терявшимся на ее фоне уютом. Никаких лишних финтифлюшек, висюлек или картинок, только несколько детских фотографий. В принципе, глядя на румяное круглощекое личико с лукавыми глазенками, вполне можно догадаться, кому родители обязаны таким практицизмом. Осмотревшись, я, наконец, перевела взгляд на троих женщин, сидящих в ряд на диване и выжидательно разглядывающих меня.
– Здравствуйте, Татьяна Александровна, – почти хором произнесли они и улыбнулись. Остальные женщины выглядели точно так же, как и та, что открыла дверь. Яркий вечерний макияж и смешные плюшевые халаты смотрелись вместе нелепо, но все же было в этом какое-то странное обаяние. Может, дело было в том, как подруги вели себя, может, в их личном очаровании. Но я сразу прониклась к ним довольно непонятной симпатией.
Усевшись в предложенное кресло, я достала свой блокнот и посмотрела на женщин, не спускавших с меня глаз.
– Простите, никогда не видели частного детектива, – сконфуженно улыбнулась одна из них, и все, как по команде, кивнули. Да уж, девушки излишним лукавством не страдали.
– Ничего, – усмехнулась я. Честно говоря, такую реакцию я уже встречала. – Я вас отвлекаю? Вы куда-то собираетесь?
– Нет, что вы! – воскликнула хозяйка. – Давайте, мы вам представимся. Я Ирина Родионова.
Указав на женщину, сидящую рядом, она назвала ее имя. Карпова Татьяна. А третьей оказалась Сурикова Ольга. То есть все подруги Людмилы были в сборе.
Как удачно!
– Мы дурачимся просто, – усмехнулась Ирина Петровна. – Понимаете, у нас у всех маленькие дети. Когда есть возможность, мы собираемся вместе, ну, и так проводим время. Татьяна у нас визажист, а Оля – парикмахер.
– А мастер по маникюру? – спросила я, вдруг обратив внимание на ухоженные руки и красивый узор на ярко накрашенных ногтях.
– Ну, я не мастер… – Ирина Петровна смущенно улыбнулась.
– А кем Людмила у вас числится? Поваром? – спросила я, вспомнив о страсти девушки к кулинарии.
– Да еще каким! – восхищение моими дедуктивными способностями в этом дружном восклицании тесно смешалось с воспоминанием о явно божественной кулинарии.
Здорово! Подумалось мне. Что еще нужно женщине, чтобы расслабиться? Красивая прическа, маникюр, яркий макияж и, конечно же, куча запретных вкусностей. И неважно, что никто не увидит, главное, что весело. А дети, скорее всего, спят в соседней комнате.
– Малыши спят, – подтвердила мою мысль Ольга. Поскольку они представились без отчеств, мне так и придется к ним обращаться.
– Расскажите мне о Людмиле, – попросила я.
– Люся умница каких мало, – отрывисто бросила Ирина, а остальные согласно кивнули. – Мы познакомились в девятом классе, она переехала к нам из какой-то деревушки под Тарасовом. Мы тогда уже дружили, но она легко вписалась в наш кружок. Нас даже дразнили мушкетерами.
– А Людмила стала д’Артаньяном. – усмехнулась я.
Подруги дружно кивнули, удивленно глядя на меня. Потом переглянулись и, придя к какому-то выводу, снова повернулись ко мне.
– Точно, – воскликнула Ольга. – Потом мы все поступили кто куда, но связь всегда оставалась.
– Мы дружим больше пятнадцати лет, – кивнула Татьяна. – А теперь и мужья наши дружат.
– Скорее всего, им просто деваться некуда! – я улыбнулась, учитывая сплоченность женского коллектива, можно было предположить, что дружба давно переросла в семейную. Ведь мужчины любят объединяться перед лицом единого врага.
Понятно, как и сказал Геннадий, подруги вполне благополучны и своей судьбой довольны.
Мои собеседницы кивнули с лукавыми улыбками. Вот оно, истинное лицо женского коварства. Счастливая улыбка на губах и в глазах блеск из серии «дорогой, ни за что не догадаешься, что я сегодня натворила, но тебе должно понравиться».
– Скажите, Людмила, похоже, позже всех замуж собралась. Что вы думаете о ее избраннике?
– О Зеленом? – недоуменно переспросила Ирина. – Нормальный он мужик, ей такой и нужен был.
– В каком смысле?
– Он заботливый и внимательный. Она от него просто без ума.
– А вы? – попыталась я перенаправить разговор в нужное мне русло.
– Что мы? Мы довольны тем, что довольна она. Зеленый мужик умный. Хоть и кажется иногда простофилей. Он полжизни в армии батрачил, кем придется, так что мозги у него хоть куда.
Угу…
– Вы не смотрите так! – буркнула моя тезка. – Он хоть и похож на медведя, по характеру больше Крокодила Гену из мультика напоминает. В большинстве случаев.
– Хм… – я усмехнулась. – Но крокодил, как ни крути, все же хищник.
– Я думаю, что с ним шутки плохи. Вы его видели? – Татьяна наклонилась ко мне поближе, словно собиралась поведать секрет. – Он похож на огромного и любознательного ребенка, который на все смотрит удивленными глазами, но иногда как глянет, так мурашки по коже…
Я улыбнулась про себя, описание было очень меткое. Я ведь и сама подумала что-то подобное, когда его увидела. Видимо, Геннадий давно раскусил этот маленький дамский клуб и позволяет себе иногда чисто мужские шутки.
– Да! – Ольга тоже подалась вперед и так же прошептала: – Я его спрашивала, кем он служил. Знаете, что он ответил?
Я покачала головой. Ох уж эти мне подружки, ушки на макушке… пообщавшись с Геннадием, я вполне могу предположить, что он сказал что-нибудь незабываемое.
– В штабе, говорит, писарем, и ухмыляется, знаете, так невесело. Знаем мы, чего такие шутки стоят. – Подруги дружно кивнули.
Мне тоже не по себе после такой шутки стало. Слышали и мы такие слова и помним, чем дело там кончилось.
– А мне один раз на что-то ответил, мол, если скажу, придется тебя потом убить. Секретная, говорит, информация, – добавила Ирина. – И смотрит так, словно прикидывает, долго ли мне шею свертывать… Мурашки по коже!
Подруги снова кивнули. Интересно, у них всегда все так синхронно? Стараясь не улыбнуться своим мыслям, я пометила для себя, что Геннадий служил в армии. На мгновение перед глазами снова мелькнула картина, как добрый крокодил вытрясает душу из Никиты. Я тряхнула головой. Может, я и ошибаюсь в людях, редко, конечно, но во мне сидит твердая уверенность в том, что Геннадий здесь совсем ни при чем. Тем более что он не подошел под описание.
– Вы не думайте, Зеленый хороший мужик, он бы не смог обидеть Люсю, даже если б захотел. И не потому, что ее очень трудно обидеть.
– Да, просто, мне кажется, что он скорее себе язык откусит, чем ей скажет что-то такое, что может ее расстроить. Он трясется над ней, как курица над золотым яйцом.
– Ага, – подхватила эстафету Ирина, – Люся для него как свет в оконце, он на нее не надышится.
– А почему, по-вашему, Людмилу обидеть сложно? – спросила я. Собственно, я ведь и сама уже пришла к тому же выводу, но фраза Татьяны меня чем-то зацепила.
Подруги переглянулись.
– У нее характер такой, – ответила Ирина. – Понимаете, она всегда оправдание найдет любому человеку. Вроде как на все причины есть. Если человек злой то, скорее всего, у него что-то в жизни плохое случилось и так далее.
– Нас это частенько до белого каления доводило, – поддакнула Ольга. – Бросит ее какой-нибудь хмырь, мы ее утешать, а она, да что вы, девочки, он же такой несчастный человек… бррр…
Собственно, а что в этом плохого? Подумалось мне. Это же просто непробиваемая психологическая броня, если с этого боку смотреть.
– Только Зеленый в ней свое счастье разглядел. Сразу, представляете? С первого взгляда!
Я улыбнулась, вспомнив, что мне Геннадий о допросе говорил.
– Мы как узнали, так сразу к ней, мозги промывать! Где это видано! Чтобы сразу домой идти жить вместе, – вздохнула Татьяна. – Только увидели мы, как он на нее смотрит, и сдулися…
– Так что живут они душа в душу, и не кто гаже плюнет, а кто счастливее другого сделает! – закончила Ольга. – Он ее пальцем не тронет. А вот того, кто ее обидел, скорее всего убьет.
Да. Мне тоже так показалось, когда я заметила плотоядный блеск в его глазах. Серьезность его намерений не оставляла сомнений в том, что, будь у него возможность… Я передернула плечами, хотя очень хотелось поежиться. Да уж, подружки – мастерицы страшные сказки рассказывать. А может, это потому что они втроем в унисон повторяют мои собственные мысли.
– Скажите, а у Людмилы могли быть недоброжелатели?
Подруги вытаращили на меня глаза. Удивление было готово посыпаться из них, материализовавшись в виде маленьких цветных шариков.
– Что вы, на нее и разозлиться-то невозможно! Хохотушка такая, все перевернет, себя обсмеет вместе с тобой так, что икать полдня будешь.
– Ага! Ну вот, такая я, говорит, глупая, что ж со мной поделаешь? И все! Куда все девается!
– Нет, Татьяна Александровна, представить не могу, чтобы кто-то мог Люсе зла пожелать. Я бы этого гада!!!
Да, и это верно! Подруги за Людмилу горой, как и говорил Геннадий. Вот они, сидят смешные, нахохлившиеся. Глаза горят праведным гневом. Вот еще вопрос, не бросятся ли они на убийство обидчика подруги?
– Да, но кто-то это сделал, – рассудительно произнесла я. – Постарайтесь вспомнить… может, что-то такое, на что никто внимания не обратил? Кто знал, что Людмила с Геннадием неплохо живут?
– Мы, – хором ответили женщины.
– А еще кто?
– Не знаем, – Ирина призадумалась. – Люся и Зеленый – люди домашние. К себе только очень близких друзей приглашают. И сами только к нам в гости ходят. А Люся не из тех, кто будет хвастаться, чего она там новенького или крутого прикупила. Да и покупки эти Геннадий делает. Один, чтобы отказаться не могла. Хочешь, говорит ей, купим телик новый? А она плечами жмет, чем тебе старый не нравится.
– Вот-вот, а он идет и покупает. Теперь не спрашивает. И вещи ей сам может купить, если что-то понравится. На Новый год он ей шубу купил!
– Ох, как она причитала, что такую красоту на улицу даже жалко надевать, в автобусе затрут! – Ольга хихикнула.
– А он ей, представляете? Дома, говорит, носи. Или давай машину купим!
– Чтоб не затерли!!!
– Вот мы смеялись, – Ирина улыбнулась.
– А друзья Геннадия? Вы кого-нибудь знаете?
– Да нет, – все пожали плечами. – Зеленый никого домой никогда не приглашал, насколько мы знаем. Люся даже жаловалась, мол, Геночка так одинок, у него даже друзей нету.
– Может, он думает, что его друзья ей могут не понравиться, – вслух произнесла я.
– А может, порешил всех друзей, оттого что много знали, – Ирина решительно кивнула.
Я не выдержала и рассмеялась. Да уж, неплохо он женщин выдрессировал. И относятся к нему неплохо, и в душу дальше обозначенной черты не лезут. Я же говорю, тонкий психолог. Всего несколько правильно и вовремя сказанных слов вкупе с несколькими подходящими жестами – и все у него в кармане. Он нравился мне все больше и больше.
– Значит, врагов у нее нет, а Геннадий зла ей причинить не может. – Я вздохнула.
Находятся же люди, которым чужое счастье покоя не дает. И здесь должен такой быть.
– А сослуживцы? Может, у Людмилы повышение намечалось? Или кому-то на работе дорогу перебежала? Может, завидовали ей какие-нибудь подружки-болтушки?
– Нет, что вы. У них в коллективе она одна женщина. Не сказать, что они там на нее все молятся, но ей всегда легко отдать работу, которую никто делать не хочет, а такой очень много. Так что за нее там все держатся. Конфетки там, прянички, а сами, Люсенька, может, поможешь?
– Гады! – воскликнула Ольга.
– Точно, – вырвалось у меня. Несколько минут я переваривала услышанное и сопоставляла с тем, что говорил Геннадий. Пока никаких неточностей я не увидела.
– А несчастных влюбленных там нет?
– Нет, по крайней мере, Люся об этом не знает, иначе рассказала бы нам.
– Понятно, – пробормотала я сама себе. – А адрес офиса вы не знаете?
Ирина продиктовала мне адрес. Совсем недалеко отсюда, прикинула я. Уже середина дня, как раз к концу обеденного перерыва поспею. Будет о чем поразмышлять на сон грядущий.
– Ну ладно, пора и честь знать, – произнесла я. – Может, мне еще понадобится ваша помощь…
– Конечно, Татьяна Александровна, у вас наши телефоны есть, – Ирина оглянулась на подруг, – звоните в любое время.
– Кстати, – уже в дверях я обернулась к столпившимся в прихожей женщинам. – Кем работает Геннадий?
– Шишку какую-то фээсбэшную возит, – ответила Ирина.
– Угу. До свидания!
– До свидания! – раздалось тройное эхо мне вслед.
Выходя из подъезда, я усмехнулась. Мне вспомнилось искреннее желание Светки поучаствовать в моей судьбе. Вот она какая, коварная женская дружба. Когда считаешь себя счастливым, хочется, чтобы и друзья немного хлебнули твоего зелья. И ничего тут не попишешь. Подруги Людмилы мне понравились. Эта маленькая стайка изысканных домохозяек просто поразила мое воображение, и так уже довольно потрепанное Геннадием с его оригинальностью. Интересно, что ждет меня на работе Людмилы? Поскольку, я уже успела это понять, у Людмилы просто талант собирать вокруг себя интересных людей. Знает ли уже Никита, насколько неординарная подруга ему повстречалась? Наверное, знает, иначе он не стал бы бить тревогу. Господи, когда это дело будет закончено, я сяду в свое любимое кресло и буду хохотать, как умалишенная. Целых двое суток.
Меня уже исподволь начинало пробирать любопытство, что это за женщина, Людмила. Надеюсь, она все же поправится. Потому что мне уже почти не терпится увидеть ее воочию.
По телефонам, которые мне дал Геннадий, я решила не звонить. Гораздо познавательнее будет заявиться туда лично и увидеть все, как говорится, в натуре. Поэтому я, не теряя времени, направилась прямо по данному мне адресу.
Добралась я на удивление быстро.
Офис находился в хорошо подлатанном старом двухэтажном здании, с аккуратно расчищенной стоянкой. Пристроив свою красавицу, я некоторое время посидела, собираясь с мыслями.
Глянув на себя в зеркало, я удостоверилась в том, что выгляжу прилично, и выбралась на свет божий. Осмотревшись, я направилась к входной двери. При входе я наткнулась на неприветливого вида бабулю, смерившую меня недобрым взглядом.
Бабуля сидела между прилавком с журналами и стойкой с газетами и зорко следила за передвижениями рабочего люда. Такие бабули много видят, проверено на собственном опыте. И много знают.
На всякий случай робко ей улыбнувшись, я подошла поближе и тихо спросила, не знает ли она случайно, как найти фирму «Престиж».
Бабушка настороженно посмотрела по сторонам, словно я выведывала огромный секрет.
– По лестнице вверх и направо.
Вежливо поблагодарив бабулю за информацию, я направилась к лестнице. Офис я отыскала быстро. На стук в дверь прозвучало зычное «Войдите!».
Ждать, пока пригласят еще раз, я не стала и, распахнув дверь, бодрым шагом влетела в кабинет. Очутилась я в большом светлом помещении. Вдоль одной стены стояли черные офисные стулья, а под тремя большими окнами попарно располагались четыре рабочих стола. Здесь я никого не увидела.
– Сюда! – раздался тот же зычный голос откуда-то слева. Присмотревшись, я заметила дверь, которая не сразу бросалась в глаза на фоне больших шкафов такого же цвета.
Через мгновение я стояла на пороге.
– Здравствуйте! – громко сказала я.
– Здравствуйте! – ответил мне худосочный мужичонка, вид которого абсолютно не вязался с сильным и звонким голосом, что я слышала.
Еще один оригинал, подумала я и уселась в предложенное кресло, по правую сторону от стола, стоящего буквой «Т».
– Я – Иванова Татьяна Александровна, частный детектив.
Мужчина перестал просматривать бумаги, которые так и не выпустил из рук, когда увидел меня, и резко поднял голову. В его удивленном взгляде сквозило недоверие.
– Настоящий? – наконец спросил он, смутившись собственного невежливого взгляда.
– Самый настоящий, – с улыбкой кивнула я.
– Ой, – мужичок положил бумаги на стол, сложил руки вместе и уставился на меня. – Ч-чем могу помочь?.. Простите, меня зовут Михаил Семенович.
– Я по поводу Людмилы Колесниковой, – ответила я. Михаил Семенович недоуменно посмотрел на меня и тяжело вздохнул.
– Да, страшное дело. Вы ищете того, кто так обошелся с Людочкой? Вас ее жених нанял? От него стоило ожидать, очень настырный и целеустремленный молодой человек. Мне он нравится, с ним Людочка, наконец, возмужала, так сказать…
– Что это значит?
В ответ он пожал плечами.
– Она у нас безотказная какая-то… не как будто бесхребетная, а просто всем на свете помочь готова… Так вот, жених этот научил ее, наконец, «нет» хоть иногда говорить. А-то прямо сердце кровью обливалось…
– Ну и научили бы сами… – не удержалась я.
– Я? – удивился он. – Да разве ж она меня послушает? Я ей: Людочка, ты бы не пыталась делать все за всех, а она: тогда вам, Михаил Семенович, все делать придется. И что ей на это скажешь? Это она, конечно, преувеличивает, я-то могу найти, кого заставить поработать, но ей нравится носиться со мной.
Михаил Семенович чуть кривовато усмехнулся, отчего его серое угловатое лицо на миг преобразилось. Он стал похож на домового Нафаню из мультика про домовенка Кузю. Я удивленно захлопала глазами, пытаясь прогнать видение.
– Я вернулся, Михаил Семенович! – раздался голос из-за двери. – Займусь заказом от Петрова!
– Да-да, Сергей, займись и проверь, что там с машиной из Москвы! – зычно ответил мой собеседник.
Услышав такой голос, самой хочется бежать и выполнять всю нужную и ненужную работу. Видимо, заметив мое удивление, Михаил Семенович как-то по-доброму хмыкнул.
– С ними глаз да глаз нужен, – пояснил он. – Молодые, наглые, никакой дисциплины, чуть дашь слабину… и все, ты уже не руководитель, а тряпочка для стирания пыли с клавиатуры и монитора, а то и коврик для мыши. Вон, Людочка дала повод, так к ней все и бегут за помощью, и ничего не поделаешь, работа вовремя сдается, а придраться не к чему, и девчонку не защитить…
– Михаил Семенович, у Людмилы здесь, на работе, нет недоброжелателей?
– Нет, что вы. Если бы не она, половину народа уже бы поувольнял, они все понимают, что многим ей обязаны. Без нее-то сейчас всем туго приходится, я на них еще и ее работу скинул. Да и ребята они на самом деле неплохие, только чуть ленивые.
– Понятно, но вы не станете возражать, если я с ними побеседую?
– Нет, конечно, мне тоже хочется знать, что за сволочь на мою девочку напасть посмела. У нас тут народу немного, только не все еще на месте. Обед…
– Скажите, а Людмила не вела себя странно последнее время?
– Какое последнее? Перед праздниками все было нормально, а после мы ее еще не видели. – Михаил Семенович прислушался к происходящему за дверью. – Вот, пришел самый главный ленивец.
– То есть тот, кто чаще остальных к ней обращается, – заключила я, а он в ответ кивнул.
– Пойду-ка я на обед схожу, а вы тут располагайтесь, сейчас я к вам Семена пришлю.
Михаил Семенович поднялся со своего места и легким бодрым шагом, удивительным для такого офисного червя, на которого он очень был похож в своем сером, помятом от долгого сидения костюме, дошел до двери.
– Можете не торопиться, если не закончите к моему возвращению, я посижу с ребятами. – Он мне лихо подмигнул и скрылся за дверью.
Через минуту раздался стук, а потом из-за двери показалась лохматая светлая голова.
– Можно? – молодой человек незаметно весь просочился внутрь, вслед за головой. – Меня Михаил Семенович прислал, сказал нужно с вами побеседовать.
– Проходите, садитесь, – я указала на кресло, стоящее напротив меня через стол. – Меня зовут Татьяна Александровна, я частный детектив.
– Ого! – воскликнул Семен и плюхнулся в кресло.
– Я опрашиваю всех знакомых Людмилы Колесниковой по поводу того, что с ней произошло.
– Понятно, – молодой человек кивнул и уставился на меня, полный желания и стремления помочь.
– Что вы можете мне рассказать о ваших взаимоотношениях с Людмилой?
– Что я могу сказать? – Семен задумался на пару секунд. – Мало чего. Люда мне много помогала по работе. Не знаю, как бы я без нее справлялся.
– Я имела в виду другое, – пояснила я. – Являетесь ли вы друзьями?
– Да нет, скорее просто коллеги по работе, она как-то сразу взяла шефство надо мной, проверяла работу, подсказывала, как исправлять ошибки, подменяла меня частенько.
– Зачем?
– Что? – Семен резко поднял голову и посмотрел на меня.
– Зачем подменяла? У вас проблемы?
– Нет, у меня маленький ребенок, – как-то смущенно пробормотал он в ответ. – Он с бабушкой, когда я на работе. А когда болеет, то я сижу с ним.
Я молча ждала продолжения. Мало кто любит наводящие вопросы о личной жизни.
– Моя жена бросила меня ради жениха из-за кордона, а поскольку ему не нужен был чужой ребенок, то и сына через месяц назад прислала. Ему полтора года, скоро в садик отдадим. Вот Людмила и подменяет меня, когда прошу. Она одна знает, я не указывал в анкете, что я отец-одиночка, к таким, сами знаете, не то чтобы плохо относятся, просто не очень на них надеются. Частые больничные и все такое…
Семен внимательно смотрел на меня, выискивая признаки понимания. Видимо, полагая, что я как женщина должна понять все его проблемы, связанные с воспитанием ребенка. Поскольку о детях я знаю лишь понаслышке, то я могла только представить себе, как бедному папе тяжело быть одиночкой в современном мире. Но опять-таки, ведь живут как-то миллионы мам-одиночек, и ничего.
– Значит, Людмила не особенно делилась с вами своими проблемами, – снова закинула я удочку.
– Нет, – Семен опустил голову и вздохнул. – Честно говоря, глядя на нее, казалось, что проблем у нее просто не может быть. Она всегда веселая и приветливая, всегда улыбается. Уму непостижимо, что такого человека кто-то мог обидеть.
– А как насчет ее финансового положения? Многие в курсе?
– Слова-то какие… – Семен глянул на меня исподлобья. – Финансовое положение… Людмила не выставляет напоказ обилие денег, да и их отсутствие тоже. Она неброско, но стильно одевается. Обедать она ходит вместе со всеми в недорогое бистро, тут недалеко.
– Понятно, – пробормотала я.
– Пару раз она выручала деньгами, но суммы были небольшими, я бы не сказал, что они выдали в ней миллионершу.
– Кто-то думал по-другому, – резонно заметила я. А Семен в ответ лишь кивнул.
– Вот этого я и не понимаю. Если пришли грабить, ну, оглушили бы ее, да делали свое дело дальше, избивать-то зачем?
– Мне это и предстоит выяснить, ну ладно, если вам больше нечего мне рассказать, не смею вас задерживать.
Уже в дверях Семен остановился и оглянулся на меня.
– Наверное, все остальные расскажут вам не больше моего.
– Это уже кое-что, – сказала я, надеясь, что он не прав и я действительно найду, за что зацепиться.
Но мне не повезло. Людмилу все любили, а если не любили, то уважали. А если не любили и не уважали, то относились нейтрально. Она всегда была готова помочь, ни с кем никогда не имела конфликтов. Все знали, что у нее есть жених, потому что он частенько встречал ее после работы. Знали, что он где-то работает водителем, потому что приезжал на казенной машине. Вот, собственно, и все, что мне удалось выяснить, побеседовав с четырьмя коллегами Людмилы. О каждом из них она знала что-то такое, чего никто не знал. То есть они думали, что больше никто. Почему-то эти люди сочли возможным поделиться с ней своими бедами. Но, например, у меня сложилось впечатление, что Михаил Семенович-Нафаня далеко не так прост, как о нем думают его сослуживцы. И уж точно он в курсе всех подводных течений во вверенном ему молодом коллективе.
– Ну что? – спросил он меня, когда провожал до двери. Лицо его выражало отеческую озабоченность шалостями своего ребенка.
Именно так он к ним всем и относился.
– Не густо, – ответила я.
– Я же говорил, они хоть и сборище доморощенных интриганов, но они не злые. Все их интрижки сводятся к тому, чтобы скрыть свои слабости. И Людмила им в этом помогала. Она у нас как внештатный психолог. Могли бы, конечно, и ко мне со своими проблемами приходить, но я не могу одновременно быть им и начальником, и подушкой для слез.
– Это да.
Несолоно хлебавши я отправилась домой, в Тарасов. Не желая провести пару часов в режиме «газ-тормоз», я решила поехать улочками, а не по главной пробковой артерии города. Но именно тут моя хитрость меня перехитрила. Простояв в длиннющей пробке больше часа, я окончательно сникла. Мысль навестить Никиту Максимовича, пришедшая мне в голову, когда я подходила к критической отметке терпения, немного успокоила меня. В конце концов, до больницы отсюда две минуты езды, кроме того, я наконец выберусь из этого зомбированного потока машин, двигающихся со скоростью пешехода.
Довольная идеей, я вывернула на боковую улочку и направилась к больнице.
Там меня ждало огромное разочарование в виде отсутствия моего клиента. Еще неприятнее было то, что никто представления не имел, когда и куда он исчез. Причем вместе со своими вещами. Стоя посреди пустой больничной палаты, я чувствовала, как настроение мое стекло по телу вниз и падает все ниже. Второй этаж… первый… полуподвал… подвал… привет, шахтеры!
Попытавшись успокоиться с помощью дыхательной гимнастики, я все же умудрилась не устроить головомойку медперсоналу за такую безответственность. Ведь человека могли просто-напросто убить прямо в его палате, и никто бы не заметил! Беспрецедентная халатность. Надеюсь, меня там надолго запомнили, я хоть и не орала, но выражение моего лица заставляло медперсонал шарахаться от меня в стороны и красться вдоль стены.
Расстроившись вконец, я поехала домой. Пробки я объехала, поэтому добралась быстро. Чувствовала я себя до безобразия противно, за настроением в подвал я не спускалась, поэтому коротала вечер без него. Наверно, нужно было…
Сообразив себе кофе, я плюхнулась в кресло и задумалась.
Все, что мне удалось сегодня выяснить, говорило о злонамеренности причинить вред именно Людмиле.
Итак. Тридцатого Людмила спрашивает адрес Никиты, он дает. Через два дня, первого, совершается налет на ее квартиру. Еще у нас тут странный визит странного человечка. И еще его странная смерть. Восьмого нападают на Никиту.
О чем нам это все может говорить?
О том, что гость здесь играет немаловажную роль.
Мои мысли снова вернулись к встрече с Крокодилом. Прокрутив в голове все, начиная с момента открытия двери, я тяжело вздохнула. Как же мерзавец открыл эту чертову дверь? Без того, чтобы повредить замки? С Никитой понятно, там мы все выяснили, но ведь, по словам Геннадия, такого с их ключами произойти не могло.
…Она вышла всего на десять минут, сбегать за хлебом, а вернулась и нарвалась на…
…Булочная за углом, даже компьютер не стала выключать…
Нет, он не ждал, когда она уйдет. Он ждал, когда она вернется!!!
И пока она открывала дверь, он напал на нее сзади. Потом, упирающуюся, втащил внутрь, захлопнул дверь. А потом протащив ее в зал, бросил на пол в углу у компьютерного стола.
Видимо, она умудрилась достать до ноутбука. Телефон скорее всего нападающий выбил из ее рук, тот упал и разбился. А вот о компьютере мерзавец не подумал, и она до него добралась.
Почему она отослала смайлы Никите?
Возможно, в тот миг это была единственная надежда. И она не подумала, что Никита о ней ничего не знает. Вряд ли ей было до этого, девушка нашла единственный возможный шанс позвать на помощь.
В продолжение бед можно предположить, что злоумышленник, не найдя того, зачем пришел, решил применить к девушке более действенные методы убеждения. Ведь он это и сделал, гад. В принципе, заметив ее уловку с сообщениями, он вполне мог просмотреть историю сообщений и найти там адрес Никиты. Это возможно…
Но чего хотел визитер? Жаль, что у него не спросишь…
Набрав номер Кири, я приготовилась слезно умолять о помощи. Впрочем, «слезно» – это слишком громкое слово, ведь он сам подкинул мне клиента, да еще с такой рекламой. Вот пусть и помогает держать марку.
– Привет, детектив!! – раздался бодрый голос из трубки. – Чем маешься-занимаешься?
Изложив ему суть своей просьбы, я спросила, когда он сможет ее выполнить.
– Как с неба радугу достать, дружище, – хохотнул он, – для тебя все быстро и в лучшем виде!
Поговорив еще минут десять обо всем сразу и ни о чем в частности, мы распрощались. Мы нечасто виделись, но поболтать возможность всегда находилась.
За это я его и любила, он никогда не лез в душу напролом, никогда не начинал пересказывать список своих бед в ответ на вопрос, как дела. Это был нормальный, абсолютно адекватный мужчина, с немного грубоватыми манерами и потрясающим чувством юмора. В общем, он был из таких чудесных парней, рядом с которыми чувствуешь себя в безопасности и, что самое главное, в своей тарелке, в любой ситуации. Только его шутки меня иногда доставали, но, с другой стороны, это был чудесный повод развивать мое воображение. Не могла же я оставаться у него в долгу.
Проведя несколько минут в полной прострации, я очнулась и заставила себя снова вернуться к выясненным фактам. Понятно, что мне снова придется ждать, что сможет выяснить для меня Киря. Но вот больной вопрос, куда подевался Никита Максимович?
Вспомнив про визитную карточку, так и оставшуюся лежать на столе после первого визита моего теперешнего клиента, я направилась на кухню.
Визитку я нашла на том самом месте, где и оставила. Только толку от этого было мало. Ни по одному из указанных номеров никто не взял трубку.
Что же за напасть такая?
Повертев в руках пачку сигарет, я вынула одну и положила перед собой на стол.
Если странная смерть неудачливого визитера, нападения на Людмилу и Никиту связаны хоть как-то, то мой клиент может находиться в опасности. А я даже малейшего представления не имею, где он может быть. Более того, я даже не знаю, жив ли он.
Ну и дура же я!!!
Господи, ну что мне помешало обговорить способы и время связи с ним?
Мне живо представилась картина, как замерзшую скрюченную фигуру Никиты выкапывают из огромного сугроба под мостом.
– Идиотка! – воскликнула я и, схватив сигарету, нервно ее прикурила.
Ошибаюсь я редко, примерно один раз в столетие, но, к сожалению, метко. Мои ошибки обычно дорого стоят, поэтому я прилагаю максимум усилий, чтобы их попросту не было.
Но в данном случае, к огромнейшему сожалению, мне попался именно такой клиент, рядом с которым мозги в яичницу превращаются.
Я хихикнула собственным мыслям. Скорее всего я просто устала. Нужно было съездить в отпуск и, забыв обо всем, расслабиться на полную катушку, до полного опустошения кошелька.
Но все-таки, куда мог подеваться Никита?
Первым делом я предположила, что он направился домой, чтобы еще раз связаться с Мотыльком. Но домашний телефон не ответил. Либо он еще не дошел, либо уже ушел оттуда.
Как бы то ни было, паника сейчас поможет меньше всего. Куда мог деться этот глупый, норовистый Аполлон?
Звонок, раздавшийся в полной тишине, на миг оглушил меня настолько, что я не сразу поняла, что звонят в дверь. Через несколько долгих секунд, когда я смогла собраться с мыслями и сообразить, в какую сторону идти, я пошла открывать. На пороге стоял тот самый Аполлон, которого я поносила всего минуту назад. Вид у него был потрепанный, но вполне приемлемый. То есть его не убили, не покалечили и даже, если присмотреться, вообще не тронули. Синяков не прибавилось, да и те, что были, потускнели.
– Татьяна Александровна! – радостно воскликнул он после того, как терпеливо позволил мне всего себя оглядеть.
– Никита Максимович, ваше поведение недопустимо! Я не могу вести дело, не имея представления о том, нужно ли еще кому-то его раскрытие.
– Татьяна Александровна!! – Никита протиснулся мимо меня в прихожую и начал раздеваться. – Кофе угостите? – его довольная физиономия исчезла в горловине свитера.
Я с досады чуть не сплюнула. Конечно, я его угощу кофе. Слава богу, не умею печь, а то, наверно, булочки бросилась бы стряпать. Хмуро смерив его взглядом, я с тяжелым вздохом пошлепала на кухню. Судя по шуму, что раздавался позади меня, Никита двигался следом. Неужели этот мужчина не может производить меньше переполоха?
– Вот! – кинув белый конверт на стол, Никита уселся на табурет и уставился на меня. – Руками не трогал.
Я глянула на его руки, по-прежнему обтянутые черной кожей перчаток.
– Посмотрите? – в его глазах зажегся нетерпеливый огонек, наверно, ему многого стоило принести конверт сюда, не распечатав.
Я оглядела кухню, пытаясь вспомнить, где у меня лежат резиновые перчатки.
– Возьмите мои, – Никита протянул мне свои перчатки, которые успел стянуть, пока я думала.
Через мгновение я уже доставала из конверта сложенный вчетверо лист, стараясь не торопиться. Никита стоял у меня за спиной, стараясь заглянуть через плечо.
– Верни сокровище, – прочитала я вслух. – Какое?
– Если бы я знал. – Никита тяжело вздохнул. – Похоже, мой грабитель искал что-то определенное. Я все проверил еще раз. Ничего не пропало, даже мусор на месте.
И грабитель Людмилы тоже искал что-то очень даже определенное.
Никита плюхнулся на табурет и скрестил руки на груди. По мнению психологов, это защитный жест. Никита Максимович пытается от меня отгородиться. Ждет взбучки?
Правильно делает. И что ждет, и что отгораживается. Татьяна Иванова в гневе – это страшное зло. Страшнее, пожалуй, только злая и голодная Татьяна Иванова.
– Где вы это взяли? – стянув перчатки, я бросила их ему на колени, а сама повернулась к плите и взялась за приготовление кофе.
– В двери торчал. – В его голосе прозвучали нотки досады. – Взял и пошел к вам.
– Какого черта вас не было в больнице?
– Я не мог там находиться. Вы не представляете себе… – начал бормотать он.
– Вы не представляете, с кем связались и чем все это может грозить! – сердито воскликнула я. – Если я права, то одного человека уже убили и двух чуть не убили, включая вас!!!
– Я должен был еще раз ей написать! Понятно? – в таком же тоне возразил он.
– Вы не должны так исчезать, я должна знать, как с вами связаться!!! Черт, вам мало того, что успели огрести?
– Моя безопасность – моя забота. Ваша работа – найти девушку!!!
– Я… – я прямо задохнулась от возмущения, во нахал!
– Давайте на «ты» перейдем, Татьяна Александровна? – Никита поднялся с табурета и вдруг оказался совсем рядом. Я скорее почувствовала, чем поняла, что его рука выключила газ, скользнув за меня.
– Нет, Никита Максимович, на «ты» мы переходить не будем, этот вопрос уже обсуждался, – выдавила я из себя, изо всех сил стараясь не поддаться на его провоцирующий голос. Но слишком давно он не давал мне покоя.
– Ну, ладно, – хохотнул он, – неудобно просто.
В чем неудобство, спросить я не успела. Через долю секунды я оказалась вскинутой на плечо, как прозаический мешок картошки.
– Что?!.
Никита Максимович, тихонько посмеиваясь, направился прочь из кухни. Я могла только наблюдать, как перед глазами проплывает мой красивый новый линолеум. В коридоре неугомонный мужчина остановился, по-видимому, решая, куда идти дальше. Я ждала его решения с замиранием сердца. Может, какая-то дурочка и могла не догадаться о нескромных намерениях Никиты, но уж я-то девочка взрослая. И меня, честно говоря, эти нескромные намерения повергали в нетерпеливый душевный трепет. И уже давно, если быть честной до конца.
Я уже открыла рот, чтобы сообщить ему, что спальни нет, но он уже и сам пришел к этому выводу. Сделав несколько широких шагов, мой, думаю, теперь я вполне могу его так называть, мужчина остановился у новомодного дивана, справленного мною на последний гонорар.
Оглядевшись, он немного подумал, потом хихикнул.
И я с высоты его роста полетела на диван.
Несколько мгновений я приходила в себя.
– Это… – я шумно вздохнула, убирая с лица выбившиеся из хвоста волосы. – Не поэтично!!
– Какая поэзия, Татьяна Александровна, – Никита поставив одно колено на диван, наклонился ко мне и поцеловал. – Я предпочитаю чувственную прозу…
Если бы у меня и могла вдруг возникнуть в голове шальная мысль о сопротивлении, то она исчезла бы в тот момент, когда его губы коснулись моих. Но это в том случае, если бы она могла возникнуть. Учитывая, как бесконечно долго я ждала этого момента, у меня не возникло никакой другой мысли, кроме той, что на нем слишком много одежды. С превеликим удовольствием я отдалась на милость условного победителя. Почему условного? Об этом можно подумать завтра, если вспомню… когда его руки прошлись вдоль моего тела, мои мысли вообще улетучились из головы, не оставив ни адреса, ни времени возможного возвращения.
– Доброе утро, Татьяна Александровна! – бодрый мужской голос разрезал тишину и проник в мое сонное сознание. Я осторожно открыла глаза. Собственно, я просто отвыкла от таких звуков по утрам. Если быть точной, от любых звуков, отличающихся от свирели моего будильника.
Я резко села на постели и огляделась.
– Я говорил, что это неудобно, – хохотнул Никита, стягивая с меня одеяло. Перед глазами пронеслась прошедшая ночь. Я покраснела. Не скажу, что делаю это часто, но сейчас мне вздумалось поступить именно так.
Стянув одеяло, Никита опрокинул меня навзничь, и я смогла удостовериться, что мне не приснилась, по крайней мере, часть ночи. О, да, его губы были просто божественны. И страсть, как и предсказывали, была пылкой. Если быть честной, то не просто пылкой, а взрывоопасной.
– Черт, завтрак, – Никита резко поднялся, потянув меня за собой.
Я недовольно что-то пробурчала. Моим низменным инстинктам заминка явно не понравилась. Странное дело гормоны, им все равно, что я проспала и что у меня сегодня много работы. Зато им не все равно, что я нахожусь рядом с оч-чень красивым мужчиной.
В следующий миг этот невообразимый мужчина завернул меня в одеяло, словно куклу, и подхватил на руки.
Ну, хоть не на плече, подумалось мне, и я одобрительно хмыкнула. Хотя, подстегнутое воспоминаниями о прошедшей ночи воображение протестовало против всего, что не подразумевало продолжения сказочной страсти. И не только воображение.
Дотащив меня до кухни, галантный кавалер усадил меня за стол, а сам принялся хлопотать у плиты. Чувствуя себя, как бабочка в коконе, я наблюдала за тем, как на столе появляется завтрак чемпиона, состоящий из очень аппетитной каши, оладий, кофе, апельсинового сока и еще многого прочего.
Я и не знала, что у меня все это есть.
– Ну, а теперь, Татьяна Александровна, мы можем поругаться, как взрослые, разумные особи. – Никита со смешком уселся рядом и принялся за свою кашу, сдобренную мюслями, маслом и свежей малиной (!).
– А… – смогла произнести я, наблюдая как он уминает за обе щеки. Собственно, меня больше интересовало, как двигаются его губы. – Да.
Ну вот, доигралась. Если раньше мои мозги превращались в яичницу рядом с ним, то теперь они вообще отказываются признавать, что они у меня есть. Или в том, что они были, но стали яичницей под воздействием взрыва гормонов.
Я тяжело вздохнула. Ужасно противно быть безмозглой, помешанной на сексе барби.
Мозги были той единственной отличительной чертой, которая позволяла мне не быть этой куклой с красивой фигурой. Теперь придется все бросить и податься в модели…
Я еще горше вздохнула.
Никита усмехнулся и, потянув за угол одеяла, помог мне высвободить руки. Собрав сползающее одеяние на груди, я насупилась.
Как дети малые, честное слово.
Каким образом я должна ругаться, если я рот боюсь открыть, чтоб слюна на стол не закапала? И по какому поводу мы ругаться собирались? Боже мой, я уже и не помню, когда я видела перед собой такой завтрак.
Поняв, что сейчас я не в состоянии высказать все то, что накипело за вчерашний вечер, потому что, во-первых, я не помню, из-за чего сердилась, а, во-вторых, была не уверена, что смогу вообще произнести хоть одно слово, я принялась за еду. Готовил мой клиент божественно. В нем вообще много талантов сочеталось. Причудливым образом.
Я снова покраснела. Вот тебе и деловые отношения.
– Еще кофе? – спросил Никита, заметив, что я застыла с чашкой в руках.
– Да, спасибо.
– Теперь мы можем перейти на «ты»? – Никита подмигнул и отправил в рот еще одну ложку розовой каши.
– А? – я снова зачарованно проследила за тем, как возбуждающе-раздражительно двигаются его губы. – Да…
– Что ты мне хотела вчера рассказать? – удовлетворенно кивнув, спросил он.
– Я нашла Мотылька, – с полным ртом ответила я.
Теперь застыл он. Его глаза широко распахнулись и стали похожи на два блюдца. На два огромных шоколадных блюдца.
– Уже? – смог выдавить из себя он.
Я расплылась в широкой улыбке. Мне до чертиков надоело то, что он прямо-таки купается в чувстве своего осознанного мужского превосходства. Поэтому чудное зрелище потрясенного лица клиента, наконец, вернуло меня к тому, кто я есть и чем я занимаюсь. В конце концов, я привыкла к тому, что именно меня слушают с открытым ртом, а не наоборот. Мысли об открытом рте меня опять увели не в ту степь. Перед глазами мелькнули разрозненные воспоминания о прошедшей ночи. Я облизнула губы, собрав начавшую выделяться слюну.
Черт, как трудно испытывать пылкую страсть во время активного расследования…
Таня, ау, ты где? Наш Аполлон с нами о чем-то говорит!!! Прокричал мой внутренний голос, и заставила себя сосредоточиться на том, что, а не как говорит мой клиент.
– Как она? Где? Почему…
– Плохо, насколько я поняла. Она пострадала во время налета на ее квартиру, – смогла я выдавить из себя, когда вспомнила, что я живая барби, а не пластмассовая.
Боже мой, я умею разговаривать! Ураааа!
– Черт! Но ты ведь найдешь, кто это сделал? – Никита вопрошающе посмотрел на меня. – Я понимаю, ты сделала то, для чего я тебя нанял. Но ведь ты сможешь продолжить расследование?
– Собственно, меня уже наняли для…
Никита вскинул голову.
– Что значит наняли? Ты не закончила со мной… Черт, ну, может быть, у тебя все-таки найдется время и на это? Всего день, ты ведь быстро ее нашла…
О! Его вера в меня просто ошеломляет. Я улыбнулась. Ах, ну да, я же лучший детектив по эту сторону океана.
– Если ты дашь мне вставить слово, я смогу рассказать, что меня нанял жених этой девушки для того, чтобы я выяснила, что произошло.
– Крокодил? Что значит нанял? Я тебя нанял, а он что, перенанял?
Я рассмеялась. Честное слово, не смогла удержаться. Лицо у моего клиента было такое выразительное и эмоциональное, что просто невозможно было не прочитать, что он обо всем этом думает.
– Он посчитал, что будет справедливо, если это расследование спонсирует он. Ведь это его невеста. Я согласилась. Ведь я выполнила свои обязательства по отношению к тебе.
– Ясно. Расскажешь мне, что удалось выяснить? – примирительно спросил он.
Я довольно кратко изложила все, что касалось поисков девушки. Я старалась говорить так быстро, что он не мог даже слова вставить. Если бы смог, я, наверно, забыла бы, о чем говорю.
Черт! Мне все это совсем жутко не нравится! Вот именно так: совсем жутко!!!
Ну… предположим, не абсолютно все. Но ведь я взрослая, умная женщина…
– А кого убили? – убирая со стола, Никита остановился и посмотрел на меня. – Ты сказала, что кого-то уже убили.
Что? Ах да, я так говорила.
– Я так думаю, это еще не доказанный факт. Но этот мужчина явно имеет отношение и к тому, что произошло с Людмилой, и к тому, что произошло с тобой. И мне совсем не нравится, что ты пошел туда, где на тебя напали, один.
– Я пошел домой, – возразил он. – А не туда, где на меня напали…
– Какое-то время тебе нельзя там появляться. Может, переедешь к… – у меня в голове крутилась еще одна мысль, но когда он меня перебил, я ее забыла напрочь.
– Согласен, сегодня съезжу за вещами.
– Кому-нибудь из своих друзей, я хотела сказать, – закончила я свое предложение. У меня внутри все задребезжало, когда я представила себе весь этот ужас. Если пока и случаются просветления, то после такой психической атаки на них и надеяться будет нечего. Ни одной серой клеточки на развод…
– Зачем? Я могу пожить у тебя. Буду всегда в курсе всего, ты будешь уверена, что я в безопасности, и поэтому спокойна за меня. А, кроме того, кто-то срочно должен позаботиться о твоем пропитании. У тебя нет ничего, кроме кофе!!!
– Я… – у меня ослабели коленки и отказал голос. Все, я начинаю разваливаться на куски.
Помогитеее!!!
– Я буду очень стараться не мешать. Клянусь, ты даже не заметишь…
Где уж мне…
Я растерянно покачала головой, пытаясь представить себе, каким образом я смогу не замечать Никиту, если он уже с утра перевернул весь мой годами взлелеянный порядок пробуждения.
– Ладно, – Никита озорно подмигнул и спрятал насмешливый взгляд в глубине кружки с кофе. – Я сейчас на работу, сегодня попробую найти себе убежище на пару дней. Раз уж ты так хочешь.
– Хорошо. Не забудь мне сообщить адрес и номер телефона. – Я встала и огляделась, пытаясь вспомнить, куда подевала запасные ключи при последней генеральной уборке.
– Вот, это если не найдешь… – я положила связку перед ним. – Когда будешь собирать вещи, поищи свое благоразумие, видимо, когда тебя били, оно выпало…
– Хорошо, острячка, я его поищу. Ну, ладно, я побежал…
– Без него у тебя есть большой шанс лишиться головы, ладно, умничать не сможешь, но есть-то ты чем будешь? – гневно поинтересовалась я.
Никита выпорхнул из-за стола, плечи его подозрительно тряслись.
Лицо его слегка порозовело от сдерживаемого смеха.
– А еще я ею классно целуюсь!
В дверях он обернулся, глядя на остатки завтрака.
– Я уберу, – с улыбкой успокоила я его и махнула рукой, царственным жестом отпуская его.
Он кивнул в ответ и исчез из моего поля зрения, следом за ним летел его звонкий смех. Через несколько минут хлопнула входная дверь.
Я убрала со стола, помыла посуду. Покурила. Посмотрела на свои трясущиеся руки. Еще раз покурила.
– О! Привет! – странное воздействие Никиты ослабевает по мере отдаления его от меня. Я облегченно вздохнула. Момент, когда мне показалось, что моим мозгам «хана», был страшен. Я даже его оценить по достоинству не смогла, потому что была слишком очарована.
А говорили, что так не бывает.
Ладно, поработаем, пока мозги включились. Вот до чего я дошла: уже не я их включаю, а сама включаюсь, когда им вздумается вернуться в родную черепную коробку. Красивая коробка – чего им там не сидится?
– Таня, работаем! – бодро произнесла я.
Мое расследование, если не уперлось в тупик, то основательно застряло, споткнувшись о труп человека, насмерть замерзшего в лифте. Возможно, кое-что могла бы прояснить Людмила, если бы ее можно было опросить. Но она, увы, была пока вне досягаемости.
Геннадий не звонил, из чего я сделала вывод, что ситуация не изменилась.
Звук открываемой двери резанул по слуху, точно обухом. Реакция была молниеносной, в основном благодаря сработавшему инстинкту. Через мгновение я уже стояла под дверью, еще через одно я заламывала руку Никите.
– Ай, ой-ей!! Иванова! Это я!
– Сорри, – промямлила я, отпуская его.
Никита встрепенулся, поправил одежду. Потом посмотрел на меня взглядом, полным детской обиды и одновременно, вот парадокс, восхищения.
– Ты монстр, Иванова. Нельзя так обращаться с мужчинами, они создания хрупкие и нежные.
– Ты что-то забыл? – получилось как-то сердито, но я действительно была зла. Но не на него, а на себя, ведь я сама дала ему ключи.
– Нуу… только ты не сердись, ладно? Я просто как-то запамятовал… – Никита как-то так виновато на меня посмотрел, что у меня сразу закопошились в голове нехорошие мысли.
– Васнецов, не тяни резину, – сердито прервала я его.
– Я забыл сказать, что он снова был в моей квартире. Не просто письмо в дверь сунул, а заходил внутрь, Соня его мельком видела, когда он выходил, – протараторил Никита и, выскочив за дверь, захлопнул ее перед моим носом.
– Васнецов!!!
– Таня, ну, честно, просто выпало из головы! Как только вспомнил, я сразу же вернулся, хоть мог и позвонить.
– Васнецов, что-то с твоей головой не так, – успокаиваясь, произнесла я, стараясь не улыбаться (это меняет интонацию). – У тебя из нее постоянно что-то выпадает. Может, стоит обследовать ее на предмет посторонних отверстий? Ты уверен, что тебе череп не проломили?
– Врачи бы сказали, – буркнул он. – Хотя могли и не говорить, если подумали, что я все равно не пойму.
Я рассмеялась.
– Исчезни, Васнецов, у меня много работы. – А ведь еще нужно подождать, пока крыша опять на место встанет. – И постарайся больше…
– Ничего не потерять и не забыть. Буду держать себя в руках. Исчезаю. – Никита хохотнул, и я услышала удаляющиеся шаги.
Я вернулась на кухню. Сварила кофе, поставила пепельницу на подоконник и сама примостилась рядом. Какое-то время я позволила своим мыслям провести в свободном полете, а сама наслаждалась тишиной, кофе и сигаретой.
Итак, одинокий, замерзший в лифте старик. Почему одинокий?
Потому что, если бы был не одинок, то сидел бы где-нибудь в гостях у своих детей и тискал внуков. Раз его не знал Геннадий, то можно с уверенностью сказать, что и Людмила с ним знакома не была. Так зачем одинокий пожилой человек приходил к Людмиле? Он ведь спрашивал именно ее.
Киря позвонил мне за минуту до того, как у меня шарики за ролики стали заходить.
Радостным голосом он сообщил, что выполнил мою нескромную просьбу.
– Знаешь, Иванова, скоро я буду с тебя долю гонорара брать. Ты хоть представляешь, как я тут всем надоедаю, пытаясь просмотреть не мои дела?
– Ммм, – многозначительно промычала я. – Я вот скоро в модели пойду, тогда к моим гонорарам ты отношения иметь не будешь. Бе.
– Ладно, слухай сюда. Старичок твой не местный, на бомжа не похож. Причина смерти, даже не знаю как понимать, переохлаждение, несовместимое с жизнью, вот как. Открытые участки тела, то есть руки и лицо, имеют следы сильного обморожения.
– Ты видел дело? – спросила я, пытаясь зацепить ускользающую мысль.
– Нет, подружка, просто поболтал с товарищем, который его ведет. Не скрытный товарищ попался, а кроме того, ему кажется, что дурно этот мороженый труп пахнет.
– Правильно кажется, – буркнула я. – Кирьянов, а про вскрытие товарищ не проболтался случаем?
– Ага, лисица-сестрица, знаешь что-то?
– Киряаааа, – просительно протянула я. Киря любил дурачиться и заставлять меня либо упрашивать, либо самой догадываться. Тоже мне любитель игры «горячо-холодно».
– Хорошо, детка, но за это отдельно должна будешь, потому как пришлось пытать товарища. При вскрытии обнаружилось, что старик раздобыл где-то хлороформа и надышался им, прежде чем запереться в неработающем лифте и замерзнуть там так, чтобы стать похожим на кусок мяса, вытащенный из морозилки.
Поблагодарив Кирьянова, заверив, что в долгу не останусь, я налила себе еще кофе.
Итак, в подъезде по Пушкина, 19, в городе Покровске, умер весьма странным образом уроженец города Самары Павел Иванович Кускарев. Что же почтенный старец делал так далеко от дома в первый день нового года?
Заходил в гости к известной нам девушке.
Чего же я жду?
Очевидно, что возникшие вопросы нужно задавать в Самаре.
Учитывая время года, рассчитывать на то, что я доберусь туда быстро, не приходилось.
Ура! Мозги проветрятся!
Как быстро я найду родственников погибшего, неизвестно? Да и выясниться там может все, что угодно…
Наскоро собрав свою походную сумку, я черканула записку для Никиты и рванула на улицу.
Мысль, которую Никита не дал мне высказать, догнала меня возле моей машины. Мне подумалось, что неплохо было бы посмотреть на повторный погром, устроенный в квартире Никиты.
Недолго думая, я набрала его номер.
– Васнецов, это я.
– Привет, Иванова, соскучилась?
– Не ходи туда, в свою квартиру. Мне нужно еще раз на нее взглянуть. Я вернусь, и вместе съездим. Ок?
– Ок.
– Пока. Не смей туда без меня нос показывать, понял?
– Понял. Слушаюсь и повинуюсь. Пока.
Я усмехнулась и отключилась. Хорошо, что он не стал спрашивать у меня, где ему взять все то, за чем он собрался идти в свою квартиру. Я бы ему явно нагрубила.