ГЛАВА 6
Я все еще не смыла краску с волос и с мазохистским упорством продолжала мучить свои глаза цветными линзами, которые успела снова надеть, перед тем как покинуть Сережину машину.
Зачем мне этот маскарад? И сама не знаю. Иногда мои действия определяет не рассудок, а инстинкт. Вероятность того, что он когда-нибудь сможет меня подвести, практически сводится к нулю.
— Я с тобой, — заявил Сергей категорично. — Или ты отсюда не выйдешь!
Бросив на него недоуменный взгляд, я позволила открыть мне дверцу.
— Я отлично справлюсь сама, — мой тон не терпел возражений.
Он безнадежно махнул рукой, покачав головой.
— Неужели ты не понимаешь, что я за тебя переживаю? — возмутился Сергей. Мне даже стало его немного жаль, и во мне зрела готовность протестовать из-за возникшего вдруг едва уловимого чувства «дежа-вю». Будто я просматривала давно поднадоевший ролик, а Сережа выступал в качестве киномеханика, который то и дело его прокручивал.
Преодолевая расстояние от его джипа до Владькиного подъезда, я уже раскаивалась в том, что поспешила объявить ему о суверенитете, поставив во главу угла собственные эмоции. Пожалуй, Сергей пригодился бы мне сейчас для проведения отвлекающего маневра. Вряд ли старушка вторично заглотнет наживку, принимая меня за приходящую горничную, а выводить ее из игры силовыми методами мне бы не хотелось.
Ну нет у меня сноровки для драк с пенсионерами!
У дверей самойловского дома я остолбенела от свалившейся на меня нежданно-негаданно удачи: в фигуре, которая возникла на горизонте, я узнала мою недавнюю знакомую — одной проблемой становилось меньше, не придется терять времени на поиски Регины. Кое-что в нашем разговоре оставалось для меня неясным. В частности, чем Свиридов, по ее мнению, шантажирует миссис Визаж. Я мысленно поздравила себя с тем, что не сменила имидж, несмотря на то что ощущения на глазном дне оставляли желать лучшего. Хотя я еще ни разу не съездила этим летом на пляж, в глаза мне словно горсть колючего песка насыпали. И я не могла понять, то ли это следствие недосыпания, то ли линзы мне попались с дефектом. Я была наслышана об ужасных кератитах — язвах на роговице, и в мои ближайшие планы совсем не входила потеря зрения. По своей природе я вообще темноту не люблю, поэтому я вовсю ругала Светку за линзы — надо же было найти виноватого.
— Привет, — обратилась я к Регине, радостно улыбаясь, словно при встрече с долгожданной подругой. И едва ли кто-нибудь обвинил бы меня в неискренности. Я и в самом деле пришла в неописуемый восторг, когда заметила ее на тротуаре. Она вздрогнула от неожиданности: было видно, как ей неприятно, что я здесь на нее наткнулась. Это вполне можно было отнести на счет комплексов, связанных с ее работой.
— Здравствуйте, вы тоже к Ангелине Михайловне? — смутилась Регина. Меня покоробил ее подобострастный тон, но я решила не показывать вида.
— Да, — соврала я, — безотлагательные дела. А вы уже от нее?
Она кивнула в знак согласия.
— Ее только что Свиридов увез. Поторопитесь, может быть, еще в офисе ее застанете.
— Как обидно! — продолжала я разыгрывать пьесу. — А вам куда? Вас подвезти? А, Региночка? Не стесняйтесь. — Я показала ей жестом в сторону джипа. Серега поджидал меня метрах в пяти.
Она отказалась, и я предложила проводить ее до остановки.
— Хотите, в кафетерий зайдем, посплетничаем? — спросила я. — Вы любите пирожные?
— Очень, — слабо улыбнулась Регина. Мне совсем не понравился ее взгляд: было в нем что-то тревожное, то, что я не могла определить словами, несмотря на мою разговорчивость. — Знаете что? Давайте встретимся через час, тут, за углом, — вызвалась она с нескрываемым энтузиазмом, который, должна признаться, меня порядком удивил.
— Региночка, мы с вами и не знакомы толком, — выразила я свое сожаление.
— Действительно, — согласилась она и протянула мне визитку, где я прочитала: «Регина Шаганова». Я порылась в сумочке и «расстроилась», так как не нашла там своей визитки.
— Видно, дома оставила, — сказала я, — вечная моя рассеянность!
Я дождалась, пока Регина уехала на автобусе, и только тогда вернулась во двор. Джип Сергея стоял на том же месте. Я сделала ему знак, что, мол, все в порядке, и скрылась за подъездной дверью. И мне опять повезло, будто жильцы этого дома послушались моего совета, и дверь мне открыл охранник Валера из офиса Самойловой, а не вчерашняя бабушка.
«Так, Геркулес, значит, тебя понизили, — удовлетворенно отметила я. — Порезвимся на сей счет!»
Валера меня, разумеется, не узнал. Да где ему? Он и рассмотреть-то меня толком не успел, получив ошеломляющий удар в челюсть.
Охранник рассвирепел, его лоснящееся жиром лицо побагровело.
Я ему посочувствовала, но, во избежание удара с его стороны, вынуждена была свалить его с ног моим фирменным профессиональным приемом.
Опасаясь, что шум, с каким Валера упал на пол, привлечет к себе внимание, я решила поторопиться и ударила его в последний раз, отключив минут на сорок, потом схватила за ноги и отволокла в сторону подвала.
«Тебе бы, Валера, на диету», — мысленно дала я ему последний совет, прежде чем нагрянуть в гости к Самойловой. Конечно, я могла бы потратить вдвое меньше времени, чтобы вывести его из строя, проделать эту операцию на ином уровне, филигранно и безболезненно, но у меня возникло непреодолимое желание отыграться на нем за амбалов Свиридова, так как я подозревала, что он тоже принадлежит к их числу, хотя и не участвовал лично в моем похищении. А голова у меня по-прежнему еще побаливала. С человеческой точки зрения, мне было его немного жаль, не люблю делать людям больно. Я даже слегка раскаивалась в только что изображенной мною фигуре высшего пилотажа на поле брани. Но и извиняла себя одновременно: ведь Валеру никто не заставлял связываться со Свиридовым и отравлять жизнь честным и порядочным гражданам родного Тарасова.
Вызвало удивление, что Самойлова не потрудилась сменить замок, и ключи снова подошли. Может, не успела? Или слишком понадеялась на своего тупоголового охранника?
Теперь у меня появилась возможность осмотреть квартиру более детально. Обставлена она была, ничего не скажешь, шикарно. Мебель в стиле рококо, я бы его так определила. А какая склонность к белому цвету! Претензией на роскошь это не назовешь. Интересно, Ангелина дизайнера нанимала или сама старалась?
Более всего меня поразил ослепительно белый рояль в центре гостиной. Никогда бы не подумала, что Самойлова увлекается классической музыкой.
Только как можно существовать среди такой помпы? Я бы на месте Владика прописалась на работе. Вдруг что-нибудь случайно разобьешь или сломаешь? Несмотря на огромный метраж квартиры, повернуться было негде: ощущение такое, что находишься в фарфоровой шкатулке. Однако о вкусах не спорят. Видимо, так Самойлова представляет себе умение жить на широкую ногу.
Я уселась в огромное мягкое кресло, выдержанное тоже в светлых тонах, и облокотилась на высокую спинку, позволив своим мышцам расслабиться. Господи, как хорошо! Только бы не уснуть!
«А вот и сейф, — мой взгляд упал на странное сооружение, выполненное все в той же замысловато-фигурной манере и водруженное на столик, отделанный скульптурным орнаментом. — Это что, антикварная редкость?»
Владик ничего мне об этом сейфе не говорил. Наверное, он здесь просто так, для создания антуража. Я встала с кресла и подошла поближе.
«Простоватый, — отметила я. — Но конструкция новая. Замок без движущихся частей, не высверлить и не выбить. Может, ключ поискать? Пустое! Лишняя трата времени». Я достала из пакета набор отмычек. Через пять минут хранилище распахнуло передо мной свою ненадежную дверь. И что я там увидела? Две пачки крупных банкнот и, конечно, никакого алмаза. Как я и предположила, сейф носил характер отвлекающий.
«Зачем мне чужие деньги?» — спросила я себя и аккуратно вернула дверь с замком в прежнее положение. Потом я методично обследовала все вокруг и не смогла обнаружить ничего, заслуживающего внимания. Наконец добралась до последней спальни. Здесь обстановка оказалась попроще. Меблировка из орехового дерева. Круглое огромное зеркало над двухспальной кроватью в темно-коричневой раме отражало блики неяркого света. Я залюбовалась бельгийским бельем из натурального шелка и потрогала его на ощупь. Ткань ласково струилась между пальцев — давно мечтала о таком комплекте, но никак не могла выкроить на это триста баксов.
Звонок в дверь вывел меня из состояния оцепенения. Я шарахнулась в сторону от экрана телевизора, когда он внезапно включился и на нем появилась моя дорогая Регина.
«Так, значит, не я одна балуюсь электронными игрушками, — заключила я. — И миссис Визаж отдает дань моде».
Впрочем, здесь нет ничего удивительного, если учитывать ее состояние, выраженное в денежном эквиваленте, и то, что еще три года назад в России уже было создано более тридцати компаний-разработчиков и продавцов спецтехники. Куда деваться безработному инженеру?
Регина позвонила опять, и выражение лица у нее было чересчур сосредоточенным. Что ей здесь понадобилось? Знает же, что хозяйка давно отчалила. И тут меня осенило: «Неужели возвращаются Свиридов с Самойловой, а она их слегка опередила?»
«Поторапливайся!» — приказал мне внутренний голос. Я подавила в себе искушение рассмотреть, как устроен видеоглазок. Регина ушла, и экран автоматически погас.
Мне понадобилась пара секунд, чтобы вскрыть этот навороченный сейф с цифровым замком. Моей особой заслуги здесь не было, так как действовала я по подсказке Владика, руководствуясь подсмотренным им кодом. Но не было границ моему разочарованию! Никакого свертка или коробочки мне обнаружить не удалось и, соответственно, никакого голубого бриллианта — ни подвески, ни кулона! А этот сейф оставался моей последней надеждой. Неужели Владик солгал? При этой мысли у меня внутри все как-то похолодело. Я снова кинулась обыскивать сейф. Есть! Я извлекла на свет божий небольших размеров шкатулку. Открыла… И что же я увидела? Женские украшения. Дорогие, конечно. Пару колец с бриллиантами, серьги, жемчужное ожерелье… Я порылась в драгоценностях, но голубой бриллиант, если он и был здесь когда-нибудь, испарился, как утренняя роса. Ситуация, в которую я попала, все больше переставала мне нравиться.
«В глубине всякой груди есть своя змея», — зловеще напомнил мне внутренний голос слова Козьмы Пруткова, которого я в часы короткого досуга иногда любила перечитывать. И невольно вообразила Владика в виде питона с человеческой головой, почувствовав, как мое сердце забилось чаще. Я бы назвала это симптомом здорового инстинкта самосохранения. Овладев собой, я продолжила обследовать сейф и наткнулась на старую потертую папку. В таких бесцветных папках с завязками в былые времена хранили уголовные дела. Папка была в пыли, видимо, Ангелина давно ее не открывала. Из нее на пол выпала фотография — я обратила внимание на то, что она черно-белая.
Решив, что скрыть свое посещение мне все равно не удастся, я удобно устроилась в самойловской постели на вожделенных мною шелках и приступила к рассмотрению снимков. В основном они были цветными, хотя и не самыми новыми. На них преобладало изображение Самойловой в различных ракурсах. Значительная часть, видимо, была сделана специалистами, так как Ангелина выглядела на них гораздо стройнее, чем в жизни. Вообще, я заметила, что она очень фотогенична. Здесь же я обнаружила фотографии Владика и несколько семейных снимков. Родителей Ангелины или ее одноклассников на них я не нашла, как ни старалась.
Несмотря на то что внутренний голос продолжал меня подгонять, я никак не могла оторваться от созерцания этого фотоархива. Что я стремилась разыскать? Пожалуй, на этот вопрос я бы ответить не смогла.
Затем мне в руки попал конверт с каким-то письмом. Он оказался очень красочным, с множеством марок. Такие обычно приходят из-за границы. Обратный адрес: Германия. Я перевернула его. На штемпеле значился Ганновер. Я даже успела пожалеть, что не владею немецким и не читаю в подлиннике Гёте, но когда я вытащила из конверта листок бумаги, обнаружилось, что он исписан русскими буквами ровным, но, правда, мелким мужским почерком. Эта весточка от Андрея меня заинтриговала. В целом смысл письма сводился к тому, что брат сообщал Ангелине о том, как процветает его иностранный бизнес, о валютных счетах и банковских операциях. Во всем этом я не очень-то разбираюсь и поэтому читала с удвоенным вниманием. Поистине неизгладимое впечатление на меня произвел постскриптум. Поэтому я его цитирую дословно: «Мне очень жаль, что по моей вине ты всему этому подверглась. Уверен, что год в тюрьме показался тебе адом, но, надеюсь, ты согласишься, что я старался, как мог, помочь тебе о нем забыть.
Не знаю, сумеешь ли ты когда-нибудь меня простить, но мне кажется, я сделал все, что в моих силах, чтобы твоя сегодняшняя жизнь была устроена наилучшим образом. Андрей Кустарин».
Эти строки показались мне шедевром эпистолярного жанра. Я почти получила ответ на вопрос, как связаны Самойлова, Кустарин, Сахнов и Стрижевский. В моем мозгу словно что-то щелкнуло. Конечно, если Ангелина связана с уголовным миром, то Кустарин и подавно. Оставалось только найти этому подтверждение. «А не он ли похитил бриллиант из немецкого музея? — закралась крамольная мысль. — Или перекупил?»
Теперь я могла с полной уверенностью считать, что Регина сказала мне правду. Понятно, чем Юра может шантажировать королеву тарасовской косметики. Наша дама из высшего света не хочет, чтобы кто-нибудь узнал о ее проблемах в Кургане. Только все равно она меня удивляла. С ее-то деньгами. Да какое ей до всех дело? Кто бы мог подумать, что Самойлову так заботит ее репутация? Называется, век живи — век учись. Но, с другой стороны, видимо, Свиридов ее все-таки устраивает. Не стала бы она его из-за такой мелочи терпеть, если бы не хотела.
Ладно, пора собираться. Я сунула письмо в пакет — вдруг пригодится. И красивую поздравительную открытку сестренке от братика с уральской родины — тоже. Потом быстренько сложила фотографии обратно в папку и подняла с пола черно-белый снимок, о котором я как-то забыла в пылу своих открытий. Я повертела его в руках, сомнений не оставалось: на ней тоже был запечатлен Кустарин. Только выглядел он помоложе, не как на семейных снимках. «И стрижка другая, — усмехнулась я. — Такие портреты обычно расклеивают на доске объявлений под рубрикой „Разыскивается опасный преступник“. Я нащупала на обратной стороне следы клея, как будто фотографию откуда-то выдрали. „Откуда-то! Татьяна, ты меня изумляешь, — вновь заговорил мой внутренний голос, — из уголовного дела, конечно!“
На снимке стояла дата: восемьдесят восьмой год.
«Да, за десять лет Андрюша здорово приподнялся!» — заметила я. Эту фотокарточку я отправила вслед за письмом с открыткой и ощутила жгучее желание метнуть «волшебные» косточки, но в корне его подавила. И так слишком долго здесь проторчала, пора и «нах хауз». К тому же Регина меня может заждаться. Я закрыла сейф и опрометью — в коридор. Там я извлекла кассету, которую искусно спрятала в свой первый визит. Интересно, почему эта квартира тогда так меня поразила?
Я засомневалась на мгновение: надо ли оставлять здесь аппаратуру, но потом все-таки пришла к выводу, что — да, надо. И вставила в плейер новую кассету. Может, конечно, и не пригодится. Ну да ладно! Лучше уж перестраховаться, особенно когда имеешь дело со Свиридовым.
— Как успехи? — спросил Сергей, когда я закрыла за собой дверцу джипа.
— Пятьдесят на пятьдесят, — не стала я ничего скрывать. Однако ситуацию мне еще нужно было обдумать. Какая-то получалась с этим камешком неувязка. Может, и Владик на руку нечист. А что, если он прячет бриллиант в моей столь тщательно охраняемой квартире? Лучшего убежища и не придумаешь!
Тогда это вполне объясняет, почему Свиридов с Ангелиной за ним охотятся.
— Почему у тебя такое лицо? — забеспокоился Сергей. Мне абсолютно не понравилось, что он может читать мои мысли.
— Да так, кажется, появились некоторые осложнения, — сказала я в ответ, не желая вдаваться в подробности.
— Серьезные? — осведомился он.
Тогда я набросилась на него с пространной тирадой о том, что мои дела его не касаются.
— Конечно, — нахмурился Серега, — я у тебя тут в шофера подвизался. Платить как будешь, хозяйка, деревянными или в валюте?
Пришлось еще и извиняться, страсть как не люблю этого!
Сергей подбросил меня к кафе, где меня должна была ждать Регина. Я огляделась, но никого из знакомых не обнаружила. Интересно, сколько она собирается тянуть время? Меня отчаянно клонило в сон, поэтому, заказав порцию мороженого и чашку кофе, я подумала: жаль, что нет молочного коктейля. С детства люблю его, но в последние годы он стал мне попадаться все реже.
«Ага, ври больше, — заметил внутренний голос, — с возрастом, Танечка, ты стала предпочитать напитки покрепче».
Наконец Регина соизволила появиться. Как всегда, она выглядела восхитительно. Пожалуй, я сравнила бы ее с какой-нибудь из греческих граций.
— Я заставила вас ждать? — спросила она. — Прошу прощения.
— Ничего страшного, — ответила я ей в тон. Говорила Регина как-то очень уж строго и внешне напоминала учительницу. На ней опять было черное платье, и мне невольно подумалось: «Уж не в трауре ли она?» Я прогнала эти мысли, ведь ясно как божий день, если Регина Шаганова о чем-то и скорбит, то только о работе. Что она, зря по пять раз на дню к Самойловой захаживает? Вряд ли Ангелина ее все время приглашает в свои королевские апартаменты.
Регина тоже заказала мороженое, как и я. А потом мы купили по «Волге», фирменному тарасовскому пирожному.
— Я вам настроение испортила, — начала она разговор. — Это такие глупости.
— О чем вы? — я ее и в самом деле не поняла.
— О том вечере. Вы, наверное, бог знает что обо мне подумали. Я такого наговорила! — воскликнула она.
Искренность прибавила Регине раскованности, и она стала похожа на живого человека, а не на изумительно прекрасную куклу.
— Ангелина Михайловна столько для меня сделала, а я такая неблагодарная, — продолжала она, — не знаю, что на меня тогда нашло… Хандра, наверное.
Я и сама не заметила, как мои брови поползли вверх. «Что это с ней? — недоумевала я. — Что, ее уже обработали? Неужели на презентации меня все-таки засекли? А я-то, глупая, так полагалась на Светкино искусство!»
— Я очень рада, что у вас все в порядке! — заверила я ее.
— Вот это-то меня и мучает, — сказала Регина и, видя мои удивленные глаза, объяснила: — Это у нее трудности.
— Прямо не верится, — заметила я и, отломив ложечкой самый лакомый кусочек, отправила его в рот, смакуя слегка горьковатый вкус шоколадного крема. А потом поинтересовалась: — В бизнесе?
Мое любопытство не могло показаться подозрительным, так как я лицо тоже заинтересованное, раз в самойловской фирме работаю. Только я была уже почти уверена, что Регина знает на все сто процентов, что к «Цирцее» и выпуску косметики я никакого отношения не имею и что бизнес мой совсем иного рода. Так какие же цели она преследует? Однако, несмотря ни на что, я продолжала разыгрывать из себя менеджера по рекламе.
— Нет, что вы! — воскликнула она. — Конечно, в личной жизни.
Я едва не поперхнулась.
— Что вы говорите? — Даже удивление изображать не пришлось, оно было у меня на лице написано.
— Ее муж — такое ничтожество!
Я насторожилась, впервые речь зашла о моем клиенте.
— Я слышала, он — врач, — осторожно заметила я.
— Не знаю, врач он или не врач, но Ангелина его полностью содержит, а он то гуляет, то ее обворовывает, — начала возмущаться Регина. — Просто не представляю, что такая женщина могла в нем найти. Да у него за душой, как у бомжа, ничего, кроме пустой бутылки.
— Неужели он деньги крадет? — изумилась я.
— Да, и деньги, и все, что под руку попадется. И пьет, между прочим. А сейчас ее благоверный, кажется, стащил что-то из ее украшений. Продал, наверное, и живет у какой-то бабы.
Мне захотелось выплеснуть на Регину горячий кофе из чашки.
«Взбодриться тебе надо было, вот и взбодрилась, — подумала я. — Только держи свои нервы под контролем».
— А откуда вы все это знаете? — спросила я невозмутимо.
— То-то и оно, что она сама мне рассказала, — продолжала негодовать Регина. — Представляете, до какого состояния он ее довел?
Мне снова было о чем поразмыслить, и, когда Сергей отвозил меня на станцию техобслуживания, где мне сегодня обязались вернуть мою «девятку» как новенькую, я всю дорогу молчала. Он не лез ко мне с расспросами: понял, что бесполезно. Я опять решила использовать высшие силы, чтобы разобраться в том, что мне сказала Регина, благо что и чехольчик с косточками я с собой прихватила. Это вам не зонтик! Интуиция мне подсказывала, что от ее слов веяло фальшью.
И пусть Серега будет надо мной насмехаться.
Судьба отвечала мне цифрами: 21+33+8. Я поднапрягла память. Сомнений не было. Я помнила текст из древней книги до последней запятой: «Если при разговоре с вами, оправдываясь, она скажет, что это всего лишь вымысел, — не верьте! Это самый настоящий вымысел».
Весы моего доверия все больше склонялись в сторону Владика.
Я немного успокоилась и заснула на несколько минут.
— Эх ты, прорицательница! — услышала я сквозь сон нежный голос Сергея.
Наконец я оказалась за рулем своей любимой машины. Правда, пришлось расстаться с Сережей, зато я обрела прежнюю независимость и полную свободу передвижения. Хорошо, конечно, когда у тебя есть преданный друг, но еще лучше, когда изредка ты можешь себе позволить побыть наедине с собственными мыслями. Спать мне хотелось хронически, но выспаться так и не удалось. Я надеялась как можно быстрее добраться до дома, чтобы восстановить в памяти по минутам часы ночного бдения.
«Может, запрограммировать себя на пробуждение и поспать, ну, скажем, минут двадцать, как Штирлиц?» — подумала я. И в этот момент чуть не врезалась в столб.
«Ну что, радистка Кет, допрыгалась?» — съязвил внутренний голос.
Едва удалось вырулить с обочины, как в нескольких метрах от меня из правого ряда на бешеной скорости вылетела знакомая иномарка. «Ага, значит, мой визит не остался незамеченным, — констатировала я. — Повторяетесь, Юрий Михайлович! Фантазии на новый трюк не хватает, а все туда же, строите из себя супермена. И когда вы только оставите меня в покое?»
Из-под задних колес свиридовской «Ауди» посыпалась каменным дождем ненавистная мне щебенка, попадая со стуком прямо в крылья моей машины. Несколько булыжников угодило в лобовое стекло.
«Бедная ласточка», — невольно вздохнула я. Не люблю, когда над моей «девяткой» издеваются. И как только я с ней в разлуке целый день провела? Не представляю даже.
Юрий Михайлович, не изменяя себе, нахально пошел на обгон.
«Ну вот и здрасьте! — разозлилась я. — Пуганые мы уже. На колымагах не разъезжаем. Уже все стекла противоударные типа триплекс. Не возьмешь! Хотя где уж нам до вашего катафалка?»
И в этот момент судьба в очередной раз пошутила. Я вообще заметила, что юмор у нее дурацкий, как у моего внутреннего голоса.
Дорожный гравий превратил стекла моей машины в покрытый мелкими трещинами кошмар, и я едва не обрезалась, когда выдавливала его ладонью. Не знаю, как и до дома-то добралась!
Свиридов мгновенно исчез из моего поля зрения, будто его и не было. Предыдущая встреча с ним в итоге закончилась для меня головной болью, теперь я боялась, как бы и вовсе не остаться без головы. А вдруг стрельбу начнет? С такими издержками своей работы я, конечно, мирилась, но никогда их не приветствовала.
Ну не имею я привычки быть послушной девочкой. Что тут поделаешь? А Юрий Михайлович эту мою особенность никак для себя не уяснит.
Мои умозаключения прервал звонок по сотовому.
— Привет, Ведьма! — услышала я знакомый голос своего однокурсника. Только теперь звонил не Сергей, а Славка Киреев.
С ним я познакомилась еще до того, как Серега перешел в мою группу.
— Здорово, Слав. Обожаю комплименты, — обрадовалась я.
— Ничего себе комплимент! Другая бы на твоем месте обиделась, — со смехом выговорил Славка.
— На правду не обижаемся, — заверила я его. Внезапно Славка заговорил серьезно. У него всегда так, без всяких переходов. За это я его и люблю. Умница — майор Славка Киреев. Бывают и в органах мужики нормальные.
— Хочу с тобой новостью поделиться, — начал он.
— Что-нибудь случилось? — насторожилась я.
— Смотря как расценивать…
— Не томи, говори быстрее! — воскликнула я. Мне только еще других неприятностей не хватает, с одним Свиридовым не знаю, как управиться.
— На твою подпольную квартиру напали.
— Что?! — крикнула я в трубку.
— Да не ори ты так, — попробовал меня вразумить Славка, — сигнал на пункт пришел. Вот я и помчался тебя спасать, хоть какой-то повод для свидания. Только меня в управлении и видели.
— Ты можешь хоть на минуту прекратить отпускать свои шуточки? — спросила я раздраженно. Меня так взволновало это сообщение, что я даже про сигареты забыла. А ведь приобрела новую пачку недалеко от кафе, где с Региной общались. Так, пожалуй, и вовсе курить брошу. У меня есть странная особенность: когда я нервничаю, в сигаретах не нуждаюсь. Я вообще о них не помню, как, впрочем, и обо всем остальном, кроме доминанты.
— А я и не шучу, — сказал он невозмутимо. — Представляешь, как ты меня разочаровала, поселив у себя этого квартиранта?
По его тону я поняла, что с Владиком все в порядке. И смогла все-таки закурить, открыв настежь все окна в машине. Пусть уж лучше сквозняк, чем эта духота невыносимая.
— Так его не тронули? — все же спросила я. Никогда не мешает убедиться, что новости хорошие.
— Нет, — успокоил Слава, — только вот…
— Договаривай, — велела я.
— Он утверждает, что кто-то пытался ломиться в квартиру, а я в его словах очень сомневаюсь — странный он какой-то. На твоем месте я бы ему не очень-то доверял. Представляешь, прогонять зазря чуть ли не взвод омоновцев? Перед ребятами неудобно.
— Ты в этом на все сто уверен? — не унималась я. Неужели Регина права? И Самойлов держит меня за круглую дуру? Хороша Ведьма! Не видит, что творится у нее под носом, и сражается с ветряными мельницами. Я имела в виду Свиридова с Ангелиной.
— На девяносто девять, — настаивал Славка.
Я поразилась, до чего солидарны мои однокурсники в оценке Владика Самойлова, можно подумать, что они сговорились.
«А если мне специальность сменить? — нашла я выход из положения. — Пойти, скажем, в профессиональные гадалки?»
«Стоп, — скомандовала я себе. — Так я неизвестно до чего еще додумаюсь».
«Например, до того, что Владик сам себя слегка придушил, — предположил мой внутренний голос. — И прямиком в карете „Скорой помощи“ отправишься в палату номер шесть».
Я решила, что так и в самом деле можно свихнуться, если все время прислушиваться к внутреннему голосу. Однако сочла вполне здравой другую мысль: а что, если у Владика есть сообщник, и он помог ему разыграть покушение на свою персону? Но целостной картины все-таки не складывалось. Пусть Владик украл бриллиант и обвел меня вокруг пальца, но тогда к чему все эти угрозы Свиридова?
Переступив порог своей крепости, я задала Владику вопрос, который всю дорогу вертелся у меня на языке:
— Зачем тебе понадобилось инсценировать нападение?
Выглядел он довольно глупо, видимо не ожидая от меня подобной постановки вопроса.
Я действительно его не понимала, и это меня тревожило.
