Глава 15

— Ох, хорошо, что я его не замочила! — счастливо вздохнула Марина, глядя вслед уводимому Ячкину. — Хоть и мент, а все-таки живая душа… Не хотелось бы стать душегубкой…

Она изящно опустилась в кресло, все еще продолжая удивлять меня странной смесью манер уличной девчонки и дамы полусвета.

— Я, пожалуй, возьму тебя в напарницы, — пообещала я. Она сразу деловито поинтересовалась:

— А гонорар какой будет?

Объявленная сумма заставила ее расхохотаться.

— Ой, Танька, ну тебя! За эти центы ментов мочить? Я лучше и дальше бельишком торговать буду. Там выходит побольше!

Мельников откровенные наезды Марины на милицию переносил стоически. Улыбался и кивал головой. Наконец впечатления от пережитого приключения в голове отчаянной предпринимательницы немножко улеглись, и она спросила:

— Ну и что тут было? Расскажи…

Я кивнула:

— Хорошо. Только с помощью Мельникова. Я, честно говоря, и сама поняла далеко не все. Например, куда делся Харон?

Я посмотрела на Мельникова долгим испытующим взглядом. Он отчего-то на него не ответил. Убрал глаза и глупо захихикал.

— Ну? — потребовала я.

— Я не понимаю, о ком ты, — поднял Мельников на меня свои бесстыжие зенки. — Я никакого Харона не знаю.

— А киллер? А белая «девятка»?

Я кипела от негодования. Куда они дели беднягу киллера, моего романтичного защитника?

— Я его придумал, — наконец признался Мельников. — Я понял, что ты напугана этой машиной. А Волошин явно старался напугать тебя еще больше. Раздавить. Вся логика их действий основывалась на страхе. Вот я и попытался их переиграть. Сделать из белой «девятки» твою защитницу. А так как ты у нас барышня романтическая и простой милиционер тебя бы не утешил, я и придумал киллера Харона. А что, плохо получилось?

Признаюсь, Андрей сейчас был на волоске от смерти. Если бы не Маринин добрый смех, я бы его точно убила. Но она смеялась так заразительно. Мне оставалось только одно: признаться себе, что выдуманный Мельниковым Харон действительно справился со своей задачей. Я улыбнулась:

— Когда тебя уволят из милиции, садись писать женские романы, Мельников. У тебя получится.

— Ох, когда же вы наконец объяснитесь? — вздохнула Марина, — Что вообще за катавасию вы устроили? И меня втянули зачем-то… Да еще и мента избить вынудили!

— Сейчас, — вспомнила я про обещание, — начинаю…

— Заварилась вся эта каша около месяца назад, — приступила я к повествованию. — Тогда Волошин впервые встретился с Патрикеевым. Сначала Патрикеев его возмутил. Особенно когда Игорь узнал, на какие преступления тот идет ради денег. Игорь даже хотел начать с ним борьбу своими методами. Но когда до него дошло, какие это деньги, Волошина тоже начали мучить демоны…

Я вздохнула. Отчего мне так невыносимо жаль его? Или я просто жалею сломанную человеческую душу, уставшую от повседневной нищеты и слишком слабую, чтобы выстоять, не поддаться исушению? И все-таки…

— Он знал, что клиенты оставляют Патрикееву в завещаниях все свои капиталы. А у колдунов и всяких там экстрасенсов кто лечится?

— Мы… — вздохнула Марина. — Денежные мешочки.

— Кстати, если бы ты призналась, что оставила завещание на Патрикеева, мне было бы легче добраться до истины, — отчитала я ее.

— А он запретил, — сообщила Марина. — Сказал, что вернется порча…

— Темные вы личности, — хмыкнул Мельников. — Как бабки в деревне. Они и то меньше про эту вашу порчу болтают… А вы все время под нее так и лезете… То порча, то карма…

Он махнул рукой.

— Танюха вон сама верит в магические кости, — обиделась Марина. — Я видела, она гадает на них.

— Танюха еще и в Бога верит… иногда, — сообщила я сурово, — но вот в эти ваши порчи — извините, нет. Сколько в человеке зла заложено — вот и вся его порча. Зависть, жадность, подлость — это и есть порча. А за счет вашей трусости Патрикеевы и процветают. От наглости уже совсем разжирели…

— Давай, давай, продолжай, — попросила Марина. Она явно была заинтересована. Я и продолжила:

— Так Волошин стал соучастником. Два психоневролога с отличной подготовкой… Представляете себе? Один из них работает на телефоне доверия и переадресовывает обратившихся к нему несчастных кандидатов в самоубийцы. Складывается чудная картина эпохи Ренессанса. В волошинский карман начинают струиться деньги. Патрикеев отстегивает ему половину. Поскольку с приходом Волошина у него заметно увеличилось количество пациентов. Анька ни о чем не догадывается. Их первый конфликт происходит из-за Марины. Из-за чего вы поссорились? — спросила я Марину.

— Из-за Патрикеева, — вздохнула Марина. — Анька пыталась доказать мне, что Патрикеев — шарлатан. Потом… А Мишку они зачем шлепнули?

— Он тоже понял, чем они занимаются, — пожала я плечами, — но, в отличие от Аньки, решил их пошантажировать… Вот и все. Я так думаю… Точно я не знаю.

Марина замолчала, пытаясь осмыслить услышанное, и вдруг вскрикнула:

— Какая же я идиотка! Вот дебилка!

— Что? — повернулись мы к ней с Мельниковым.

— Все правильно, — сказала Марина. — Анька нашла какие-то списки. У Волошина. И спрятала их. Понимаете? Это были списки жертв! И Анька… О, Боже! Куда же она могла их спрятать?

Я знала. Знала, куда их спрятала Анька. Эта книжечка лежала у меня. Я забрала ее во время моего последнего визита в волошинскую квартиру. Там и должны быть эти листочки. Если Волошин их не нашел!

Я кинулась в кабинет. Там, под грудой бумаги, лежал томик «Английской поэзии абсурда».

«Джентльмен из города Галле…» — мелькнуло в моей голове. Ругая себя страшными словами, я начала листать книгу. Кто бы мог подумать, что ключ к разгадке таился в любимом лимерике Ани Волошиной?

— Где же он? — бормотала я. — Где? А, вот…

Вся страничка была исписана мелкими буквами. Имена и фамилии. Время звонка на телефон спасения — и дата самоубийства… Завершала список Марина Матвеева.

Я прикрыла глаза руками. Горечь за мою мужественную Аньку переполняла душу. Анька, в минуту опасности становящаяся тигрицей… И принявшая смерть, отказавшись принять условия Золотого Тельца. Сейчас я начну плакать, Анечка! А мне еще нельзя… Никто не должен видеть мою слабость.

На мое плечо легла теплая ладонь. Я обернулась. Андрюшка смотрел на меня понимающе. Я постаралась улыбнуться.

— Только не гладь меня по головке, Мельников, — проворчала я, — а то я точно разревусь.

— Может, иногда это стоит сделать, — пожал он плечами.

— Я — сыщица, — упрямо возразила я. — Сыщики не ревут как белуги.

— Ревут, — ответил Мельников. И я ему поверила. И мне стало легче.

Дальше говорил Андрей. Оказывается, на Патрикеева они вышли давно. Но не было улик. И они не могли определить, кто помогал ему в запугивании жертв. Кто поставлял под двери мальчиков в коже? Тут и подвернулись мы с Мариной. А уж обколотый барбамилом Моня подтвердил все догадки. Потому что именно так действовали бандиты.

Сначала жертву пугали. Ночью появлялись ребята. Кто понаивней, вроде моей Аньки, открывал им дверь, кто поосторожней — разговаривал через дверь, наблюдая в глазок. Запуганная жертва звонила в милицию, та приезжала, но никого подозрительного уже не обнаруживала.

Некоторые жертвы звонили на телефон доверия, именно с такими и работали наши «психоневрологи». На телефоне, кстати, всегда оказывался Игорь Волошин. Он успокаивал обратившегося к нему человека, обещал прислать кого-нибудь. И присылал Патрикеева. Жертве вкалывали барбамил. Он и в маленькой дозе способен расстроить координацию движений, а уж в увеличенной… Оставалось только направить жертву в нужное место! А так как звонки на телефоне доверия фиксировались, особенного удивления у представителей закона последовавшее вскоре самоубиение не вызывало…

Вот только где взять кожаных ребят? Рэкет? С ним связываться не хотелось. Да и рэкетиров обещанные мелкие деньги не влекли. Поэтому однажды появился Ячкин. Опер с целой гвардией «шестерок»… Выйти на Ячкина Мельников никак не мог. Поэтому он был обязан нам премией.

— За тобой шампань! — радостно объявила Марина. — Зря я, что ли, мочила твоего мусора? Ах, Танька, какая ж ты умная! Но как ты уцепила эту нитку?

Я промолчала. Не стану же я признаваться, что мне помогли три мистические вещи: сны, кости и белая «девятка».

Мельников был вынужден признать, что Марина мочила мусора хорошо и вовремя. Поэтому быстро сбегал в ночной киоск и вернулся с шампанским. Так закончился этот жуткий вечер.

Заснули мы под утро. Я видела во сне Аньку. Она бегала по лугу, пытаясь догнать малышку, похожую на Игоря Волошина.

— Анечка! — позвала я.

Анька обернулась, но меня не увидела. Всматривалась, всматривалась — но потом потеряла всякую надежду. Махнула рукой и побежала за своим ребенком. Легкая и невесомая, будто облачко. Или ангел…

Я проснулась от солнечного луча. Он щекотал мои губы, нежно прикасался к ресницам и пытался дотронуться до моих надежд… Я улыбнулась. Открыла глаза. На полу лежали брошенные небрежно магические кости. Я уже не удивлялась. Я знала — это послание от моей Аньки.

«18+ 10+ 34».

«Здоровье. Богатство и бесконечная радость».

«Насчет богатства ты, Ань, загнула, — улыбнулась я, — а за бесконечную радость спасибо…»

Утро улыбалось мне теплым и нежным сиянием солнца. Я выглянула в окно. Там стояла белая «девятка» с вмятиной на капоте. Ее мыл недавно поселившийся в нашем доме сосед с пятого этажа.

— Здравствуй, Харон, — улыбнулась я. Он почувствовал мой взгляд и посмотрел в сторону моего окна. Оказывается, очень симпатичный парнишка… Меня осенило — мое счастье в моих руках. Резко вскочив, я накинула куртку и вылетела на улицу.

«Харон» стоял внизу, рядом с машиной. Я подлетела и поинтересовалась:

— На Театральную не подбросите?

— Конечно, — улыбнулся он. Улыбка у него класс. Открытая и мальчишеская.

— Вы недавно приобрели эту машину? — попыталась я продолжить разговор. Наконец-то я в пресловутой белой «девятке»!

— Знаете, у нее романтическая аура, — сообщил он, усаживаясь за руль. — Человек, у которого я ее купил, был влюблен в рыжеволосую актрису. Но она покончила с собой. Прежний владелец не смог этого перенести. Он продал свою «девятку», потому что она слишком напоминала ему о погибшей возлюбленной… Знаете, кем он был?

— Кем? — спросила я.

— Киллером, — повернулся ко мне новый сосед. — Его наняли специально, чтобы убить эту актрису. А он влюбился… И начал охранять ее. Как вам история?

— Откуда вы все это знаете? — поинтересовалась я.

— Сам владелец и рассказал, — пожал он плечами. — Кстати, меня зовут Виктором.

Марина вышла замуж. Догадайтесь, за кого? За Штайнера! Старичок овдовел и явился пред очи своей возлюбленной с предложением руки и сердца. Теперь фрау Марина Штайнер проживает в Аусбурге и очень потолстела. Я собираюсь к ней в гости. Надо же посмотреть, как теперь она выглядит. Я никогда не видела толстую Барби.

Вся компания «врачевателей» получила достаточное время на обдумывание смысла жизни. Надеюсь, к концу сроков они все-таки поймут, что не стоит молиться Мамоне. Право, не стоит… Игорь пытался выкрутиться. Говорил, что Патрикеев подействовал на его психику. Патрикеев вообще предпочитал хранить гордое молчание. А Игоря мне все-таки почему-то жалко…

Я вздохнула. За окном летели первые хлопья снега. Они медленно кружились, падая на мокрую поверхность асфальта.

Внизу, под моим окном стоит машина. Меня ждут. Ну, да… Мой сосед по дому, недавно приобретший белую «девятку». Ту самую, со вмятиной…

Я спускаюсь по лестнице, и уже через пять минут он обнимает меня за плечи и улыбается. Жизнь — величайшее из чудес…

Одно меня беспокоит. Он занят очень странной работой. Вообще не желает о ней говорить. И это меня немного настораживает…

А что, если история киллера, рассказанная Виктором, про него самого? И Мельников вовсе не выдумал своего Харона?

Что произойдет, если я подойду как-нибудь тихонько, на цыпочках, и позову Виктора шепотом:

— Харон?

Нет, я этого не сделаю. А вдруг он обернется?! Что я буду делать тогда?

И все-таки… Где он, черт его возьми, работает?