Глава 8
Но спокойно передохнуть в родной квартире мне не удалось. Едва я сварила себе кофе и закурила, устроившись на табуретке и поставив перед собой яичницу с колбасой, в дверь позвонили.
Естественно, проигнорировать этот призыв я не смогла. Подошла, открыла дверь. И кого же я увидела?
Странно, что челюсть моя не упала на тапочки. На меня с беспокойством и надеждой взирал Дмитрий Игоревич Кобрович.
— Добрый вечер, — явно чтобы произнести хоть что-то, поздоровался Кобрович. Было видно, что он пребывал в глубочайшей растерянности и вряд ли знал, за каким чертом пришел ко мне.
— Входите, — опомнившись, предложила я. И добавила чуть насмешливо: — Только мы с вами сегодня уже здоровались.
— Вы и в самом деле лучший тарасовский детектив? — неуклюже разуваясь, вешая дубленку на вешалку и проходя вслед за мной на кухню, поинтересовался Кобрович.
— Лучший — не знаю, но детектив — точно, — скромно ответила я. — А откуда такие сведения?
— Слышал о вас, но не поверил.
— Решили убедиться? — съязвила я. И спросила уже другим тоном: — Кофе будете?
Кобрович с облегчением вздохнул, согласился и примостился на одной из моих табуреток. Я сварила кофе, поставила перед ним чашку, закурила и выжидающе уставилась на Дмитрия Игоревича. И он понял, что отмалчиваться более не удастся.
— Таня, мне кажется, за мной следят, — выдал он первую фразу и замолчал. Надолго. Уж не проглотил ли он язык, наслаждаясь моим великолепным кофе? Такое вполне возможно.
— И почему же вы пришли ко мне? — попыталась я помочь Кобровичу.
Взгляд у него сейчас был какой-то странный. Не змеино-остановившийся, не неуловимый. Нет, это были растерянные глаза человека, испытывающего совершенное оцепенение перед жизнью.
— Может быть, вы согласитесь мне помочь?
Так вот зачем ты пришел ко мне, голубчик. Я отвернулась, скрывая улыбку, и вновь взглянула на мужчину. Кобрович с искренней и наивной надеждой глядел на меня, выражая немую просьбу.
— А почему вы решили, что за вами следят? — поинтересовалась я спокойно.
— Думаете, мне проще обратиться к психиатру, нежели к вам? — язвительно бросил Дмитрий Игоревич. — Так вот, с ума я еще не сошел. За мной и в самом деле наблюдают. Я ни разу не видел человека, который ведет слежку. Но что она есть, я уверен. И вообще, я боюсь, на «Мотор» ведется охота. Кому-то очень хочется прибрать нашу фирму к рукам, и этот кто-то решил методично уничтожить всех совладельцев. Сначала Курский, теперь я, но дойдет очередь и до Романа. Знаете, Таня, я не отношусь к психически неуравновешенным людям. Но Лапчатый тоже жаловался, что за ним наблюдают. А мне после смерти Ильи стало очень страшно, поэтому я и решил обратиться к вам.
— Вот как? — это было единственным, что я сказала.
Впрочем, Кобровичу мои реплики и не требовались. Он пылко продолжил:
— Таня, я бы очень не хотел, чтобы меня убили. Мало приятного — лежать в гробу. Я прекрасно знаю, какие у вас расценки. И прошу, узнайте, кто ведет эту слежку, помешайте его планам. Заплачу по двойному тарифу, а в случае удачи еще столько же.
— Дмитрий Игоревич, в сущности, вы просите, чтобы я была вашим телохранителем. Но это, к сожалению, не мой профиль, — покачала головой я. Хотя сама заинтересовалась предложением. В самом деле, здесь, кажется, все повязано. И смерть Курского, и слежка за другими совладельцами «Мотора». Если слежка существует, а не плод их больного воображения. А значит, я могу огрести двойной гонорар — придется всего-навсего понаблюдать за Кобровичем день-два, получить за это деньги и отправить убийцу за решетку. Ну что я могу сказать… Почему бы и нет?
— Таня, я просто не знаю, к кому еще обратиться, — устало вздохнул Кобрович. — Я и без того постоянно отвлекаю Тушнинского от работы и дома. Когда мне надо выехать куда-либо вечером, свою машину я теперь не беру, а звоню ему. Хорошо еще, у меня есть друг на колесах. А если бы его не было? Меня бы, наверное, давным-давно убили.
— Ну откуда такой пессимизм? — посетовала я и попросила: — Дмитрий Игоревич, посидите здесь, я вас оставлю ненадолго.
Я вышла в комнату, попутно захватив из сумки замшевый мешочек с магическими «костями». И, задав им вопрос — стоит ли помогать Кобровичу, метнула двенадцатигранники на стол.
7+36+17 — вот что показали додекаэдры. Трактовка сочетания услужливо всплыла в памяти: «Пока вы медлите, будущие удачи могут пострадать, а тайные замыслы врагов возмужают».
Ага, значит, не будем медлить и согласимся на предложение господина Кобровича. В самом деле, что терять? Все равно, дело пока почти в тупике. А значит, можно и последить за Кобровичем. Если его версия происходящего верна и некто жаждет уничтожить всех владельцев фирмы по грузоперевозкам, мне даже полезно будет понаблюдать за одним из этих владельцев.
Я вернулась на кухню, залпом допила кофе и решительно заявила в ответ на просящий взгляд Кобровича:
— Я понаблюдаю за вами и постараюсь вычислить слежку.
Дмитрий Игоревич чуть улыбнулся, выудил из бумажника несколько зеленых банкнот и положил передо мной на стол. Я небрежно убрала деньги в бумажник и тихо сказала:
— Только вы должны сообщать мне обо всех ваших передвижениях. Нельзя, чтобы нас застали врасплох. И, желательно, не рискуйте лишний раз, никуда не выходите по ночам. В общем, сами понимаете.
Кобрович кивнул и спросил:
— Вы приступите к работе с завтрашнего дня?
— Нет, разумеется, — покачала я головой. — Представляете, каково мне будет, если вас, извините, пристукнут в подъезде моего или вашего дома? Причем сегодня.
Дмитрий Игоревич хмыкнул понимающе и засобирался. Я стремительно накинула куртку, спустилась вниз, пристально оглядываясь в поисках подозрительных личностей. Кобрович спустился следом. Я предложила:
— Садитесь в машину и поезжайте, я поеду на своей на расстоянии, чтобы не отпугнуть слежку. Пусть думают, что я подозреваю вас, поэтому и «веду». Кстати, когда подъедете к дому, из машины не выходите. Покурите, например.
Я великолепно вошла в роль телохранительницы — благо детективов в юности просмотрела уйму, как и боевиков. А слежку я веду почти профессионально.
Кобрович действовал точно по моему указанию. Я ехала следом за ним, стараясь не упускать из виду темную «Ауди», одновременно посматривая по сторонам и в зеркальце заднего вида. Но, кроме меня, никто его не «вел». Вероятно, пока это лишь моя привилегия.
Притормозив у подъезда своего дома, Кобрович, как я и приказала, остался сидеть в машине. Курил, задумчиво посматривая по сторонам. Я остановила свою «девяточку», вышла из салона и решительно направилась к подъезду Кобровича, незаметно оглядываясь по сторонам.
Мужики водку бухают — ничего особенного, так многие сейчас время проводят. Причем явно уже лыка не вяжут — один совсем сомлел, опустил голову на руки, а руки, соответственно, на стол и сидит.
Старушки задумчиво перебирают последние сплетни, перемывая косточки жильцам своего дома.
Ребятня суетится.
Я прошла в подъезд, поднялась по лестнице до квартиры Кобровича, но никого лишнего не обнаружила. Спустилась вниз, кивнула Дмитрию Игоревичу, дождалась, пока он выйдет из машины. После чего пошла впереди него. И только доставив Кобровича до его квартиры, я решила, что могу отправиться восвояси. К тому же на улицах стемнело, за всеми этими делами вечер пролетел незаметно.
Дмитрий Игоревич попытался зазвать меня на кофе или чай, но ему не удалось это сделать. Я, напоследок дав еще несколько инструкций, спустилась к собственному автомобилю и поехала домой. К остывшей яичнице.
По пути я купила себе еще пакет пельменей — поужинаю нормально. Потерла саднящее бедро, которое снова напомнило о себе. И наконец добралась до родной-любимой квартиры. Теперь до утра я отсюда не выйду, даже не просите. А завтра… Но это будет уже завтра.
Остаток вечера я провела за просмотром глупейших телепрограмм и поеданием пельменей с яичницей, кофе и бутербродами. Попыталась было обдумать дело, но мне это не удалось — почему-то мысли скакали, прыгали и ни в один определенный узор не складывались. А я-то, наивная, надеялась на гениальную идею!
Впрочем, чем больше я раздумывала, тем более верной мне казалась версия, предложенная Кобровичем. О том, что убийца решил избавиться от всех совладельцев фирмы. И на роль преступника прекрасно подходил кто-либо из фирмы «Восход». В самом деле, угробить шефов «Мотора», купить фирму по дешевке с торгов — и все прекрасно на удивление. Почему по дешевке? Так это подобно оружию «с крестами», то есть из которого произведена пара-тройка выстрелов по живой и разумной мишени. Чем больше крестов, тем больше шансов «засветиться» и попасться в цепкие объятия правосудия. Следовательно — тем ниже цена оружия. И здесь так же — вряд ли кто-то загорится желанием купить фирму, совладельцы которой были только что безжалостно убиты. Заколоты, застрелены или отравлены — это уже не принципиально.
Если «Восход» и в самом деле жаждет завладеть «Мотором», для них это идеальное, самое дешевое решение.
Впрочем, желающих может быть больше — это я знаю только о «Восходе». Ну да ладно, с этим разберусь в процессе слежки за господином Кобровичем, которая начнется с завтрашнего дня.
И я, постояв под душем, легла спать.
* * *
Что-то трезвонило в самое ухо. Настойчиво так, если не сказать, назойливо. Но просыпаться не хотелось совершенно. Мне снился… Впрочем, что снится одиноким и привлекательным женщинам долгими зимними ночами, к делу не относится.
Я рывком поднялась с кровати, помотала головой, выгоняя из сознания остатки сонливости. И поняла, что трезвонил телефон.
Сняла трубку.
— Слушаю!
Фу, как хрипло звучит мой голос! Так жить нельзя! Зажав мембрану ладонью, я откашлялась и услышала Кобровича:
— Таня, вы просили позвонить, когда я соберусь на работу.
— Да-да, конечно, — моментально обретая обычную активность и готовность к действиям, звонко подтвердила я. — Уже еду. Подождите еще максимум полчаса, ладно?
— Да, конечно, — согласился Кобрович. — Я подожду полчаса, а потом…
— Потом поезжайте на работу и не обращайте на меня внимания. Впрочем, скорее всего вы меня и не увидите, — заверила я его. Положила трубку и ринулась собираться.
На душ и облачение в джинсы со свитером у меня ушло несколько минут, так что я выкроила себе время на чашечку кофе и первую за утро сигарету. С наслаждением посмаковала ароматную жидкость, которая упоительно смешивалась с привкусом дыма. После чего подхватила сумку, покидав в нее то, что может сегодня понадобиться, и ринулась из дома.
Ночью шел снег. Я его не видела, но природе-то на это наплевать! А выяснила я этот непреложный факт прямо-таки по Шерлоку Холмсу, дедуктивным методом. Потому что ворота моего гаража оказались засыпанными чуть ли не до середины.
На разгребание снежного завала у меня ушло от силы пять минут — попросив лопату у соседа, я стремительно раскидала белую массу так, что хлопья во все стороны летели, благо снег не успел еще слежаться. Вывела машину, заперла гараж и помчалась к дому Кобровича. Успела я как раз вовремя — темная «Ауди» выезжала со двора. Я пристроилась на расстоянии пары машин сзади и поехала к фирме «Мотор» вслед за «ведомым». Впрочем, с пунктом назначения я несколько ошиблась. Моя оплошность, признаю: вчера я не уточнила, куда именно собирается направиться с утра Кобрович. Поэтому теперь вела машину, отчаянно пытаясь не оторваться от Дмитрия Игоревича. Номер его мобильника, если таковой имеется, я тоже не узнала. Вот и пришлось колесить за ним по городу, как это называется, в непонятках.
Слежки я пока не наблюдала. К сожалению. Иначе быстренько приперла бы следившего к стенке, нашла бы способ с ним разобраться.
* * *
Мы болтались по всему городу: впереди темная «Ауди» Кобровича, а позади — моя потрепанная в боях и сражениях бежевая «девяточка». Как сиамские близнецы. И никто за Дмитрием Игоревичем не думал следить. Уж на что у меня нюх сыщицкий — никого лишнего я не увидела. В итоге к середине дня я страшно вымоталась, устала от езды по скользким дорогам. И решила вернуть аванс Кобровичу, при этом посоветовав обратиться к психиатру. Случай, конечно, тяжелый, но помощь еще возможна.
Меня чуть не трясло от злости и бессилия. И даже появилась интересная мысль — а что, если меня банально отвлекают от расследования, ощутив мою близость к разгадке. Правда, я лично эту самую близость не ощущала, если честно. Мысли путались в извилинах серого вещества, словно слепые котята, выпущенные на прогулку. Пожалуй, давно я не заходила в такой конкретный тупик. Тупик — мрачное и темное помещение, если вас это интересует.
Все, я начинаю впадать в маразм. Да, поиск сбежавшего от Ларионовой супруга обернулся черт знает чем.
Может, до кучи устроиться телохранителем Лапчатого? Впрочем, он за помощью не обращался, а сама я свои услуги предлагаю редко, только в самых исключительных случаях.
Слежку я увидела только после обеда. «Хвост» шел за нами с завидным профессионализмом. Я чисто интуитивно засекла следящего, просто пару раз машина не успевала скрыться за углом или в ближайшем дворике, и в зеркальце заднего вида мелькали ее очертания. К сожалению, рассмотреть не удалось не то что номеров, даже марку.
Солнце садилось, небо заволокло снеговыми тучами. Тяжелыми и серыми. В такой обстановке вычислить слежку еще сложнее. Хотя, конечно, можно. И я решила попытаться. Судя по всему, либо следили за мной, либо преследователь понял, что я «веду» Кобровича, и не стал заниматься двойной работой.
Я едва-едва видела машину Дмитрия Игоревича, темная «Ауди» сливалась с сумраком. Что уж там говорить о типе, ехавшем за мной! Он, вероятно, ориентировался исключительно по моей светлой «девяточке». А значит, пусть и дальше так же действует.
Дождавшись подходящего поворота, я резко дернула рулевое колесо. Вписалась. В поворот, я имею в виду, хотя могла и в бордюр, и в столб. Потому что дорога была не на шутку скользкой. И тут же снова свернула в какую-то темную глухую подворотню, услышав за спиной истошный визг тормозов — видно, мой преследователь тоже старательно вписывался в поворот. Грохота не последовало. Едва в арку, которую я миновала парой минут раньше, вкатилась машина, как я перекрыла выезд и выскочила из теплого салона, воинственно сжимая в ладони рукоять пистолета.
— Черт, черт, черт! — рявкнула я, яростно пнув попавшийся под ногу снежный ком. Но он оказался вовсе не снежным, а скорее ледяным, и я страшно отбила ногу. Хорошо еще, пальцы не сломала.
А причина такого перепада в моем настроении была сама по себе достаточно интересной: за нами с Кобровичем ехал Тушнинский собственной персоной! На своей черной неприметной «Ниве»!
— Таня, что все это значит?
Этот наглый тип вальяжно вышел из своей машины и смотрел на меня. Да еще и посмел требовать ответа!
— Какого… ты преследуешь Кобровича? — рявкнула я, воинственно размахивая пистолетом.
— Мне поднять руки вверх? — с искренним детским любопытством спросил Павел, иронично улыбаясь, но тут же неожиданно сменил мягкий спокойный тон на звериное рычание: — У меня встречный вопрос, и прекрати своей железкой размахивать.
Я послушно замерла, уставив дуло пистолета прямо в его мощный лоб. И тут только заметила, что сжимаю в руке не грозный «ПМ», а газовую его имитацию. Вот что значит спешить, собираясь на сыщицкую работу: утром второпях перепутала, не то оружие в сумку сунула.
А Павел осведомился холодно и сдержанно:
— Зачем тебе надо ездить за Кобровичем?
— Друга защищаешь? — ядовито процедила я. — Или хочешь его угробить? Слушай, а на кой черт тебе расправляться со всеми соучредителями фирмы «Мотор»? — поинтересовалась я и поразилась свежести своей мысли: вдруг все-таки Тушнинский грохнул Курского, теперь перешел на своего друга Кобровича, а там, глядишь, дело и до Лапчатого дойдет. Только вот зачем ему это надо, я не придумала пока.
— Ты дурная, — хмыкнул Павел беззлобно. — Димка жаловался, что за ним следят, я и решил проверить…
— Ну и как проверка? Удалась? Кроме меня, кого-нибудь вычислил?
— Нет, — с сожалением покачал головой Тушнинский. — А где Димка? Вы с ним договаривались о маневре?
— Нет, конечно, каким образом?
Я вскинула руки к вискам, ткнув холодный пистолетный ствол в щеку и поморщившись. И полетела к машине! Ведь если за Кобровичем и в самом деле следят, причем чертовски умело и удачливо, сейчас его могут убить. Вот в этот самый момент. И горе-сыщица похоронит своего клиента, первого в практике.
Тушнинский, видно, понял обуревавшие меня эмоции. Он тоже сел в машину, но я же закрыла своей «девяткой» въезд в арку! Разобраться хотела, как же! Вот и разобралась.
Развернуть машину, вдарить по газам, вписаться в поворот… И — понять, куда, черт возьми, поехал Кобрович! Вообще-то мы ехали по направлению к «Мотору». Так, может быть, он там и есть?
Я вдавила педаль глубже в пол. Дыхание сбивалось от несусветной скорости, усугубляемой гололедом. А если на работу он не приехал, то где же, черт возьми, искать Дмитрия Игоревича?
На этот вопрос своеобразно ответил Тушнинский. Он лихо обогнал меня, просигналил, и я понеслась за ним следом, заметив, что Павел размахивает в кабине сотовым. Насколько я поняла, он, в отличие от меня, знал номер мобильника Кобровича. Молодчинка.
Мы неслись, как на пожар, вспугивая встречные машины. Великолепная гонка, приличествующая скорее кассовому боевику. Но и это теперь — наша тарасовская действительность.
Все-таки моя «девяточка» не дотягивала до «Нивы» Тушнинского, у которой две ведущие оси, и он оторвался от меня.
Впереди я увидела распахнутые, точнее, снесенные его машиной ворота. Влетев в них и сделав последний поворот, я стремительно выкатилась из машины и сразу заметила, что Тушнинский лежит без движения на земле у стеночки. Но я удержала первый порыв — броситься к нему. Потому что в дальнем глухом конце двора, возле гаражной пристройки фирмы «Мотор», невыключенные фары «Нивы» озаряли страшную сцену. Кобрович прижался к стене, а на него с ножом в ладони шел Лапчатый. Вот вам и гусь…
Ох, как же я пожалела, что не верный «пээмчик» лежал сейчас в моей сумке. «Макаров» был бы сейчас очень кстати. А газовый пистолет, примени его в данный момент, прежде всего вывел бы из строя меня — ветер дул как раз мне в лицо. Но, может, и «железка», как обозвал мой газовый пистолетик Павел, сейчас сгодится? Все эти мысли и чувства молнией пронеслись в голове, а моя рука уже сжимала рукоятку пусть газового, но пистолета.
— Стоять! — рявкнула я, бросаясь к парочке и размахивая этой видимостью оружия.
Лапчатый обернулся, увидел в моей руке пистолет и, что-то пробурчав, ринулся в сторону. Уйдет же, я не успею машину вывести!
А Лапчатый направлялся явно к Пашкиной «Ниве». По пути он попытался смести меня с дороги и взмахнул рукой. Я шарахнула ему по челюсти, разом вспомнив, чему в секции карате учили. Но, к сожалению, промазала — фары слишком сильно бликовали на снегу, и рука моя едва скользнула по скуле Романа Алексеевича, что, простите, было однозначно нападению на медведя с пластмассовой вилкой вместо рогатины. Лапчатый только слегка покачнулся. Решив со мной не сражаться, он сгруппировался и помчался к машине. А я с трудом удержала равновесие. Но потом сразу побежала за ним.
Я почти догнала улепетывавшего со всех ног Романа Алексеевича, но поскользнулась и вцепилась в его куртку. Лапчатый выскользнул из хватки моих пальцев и… умчался в никуда. В общем, куда точно он отбыл, разберемся. Просто он плюхнулся в Пашкину «Ниву» и рванул к дороге. А я побежала к своей «девятке».
— Что здесь произошло? — рявкнула я на Кобровича, который сидел, прислонившись к стене. Я судорожно пыталась завести машину, но она, кажется, успела подмерзнуть. Я бы с удовольствием поймала сейчас попутку, но, к несчастью, в этом тупичке никто не ездил. Терзая стартер, я слушала рассказ Дмитрия Игоревича.
— Я пришел в офис, Лапчатый сказал, что слышал шум в гаражах. Я купился, как младенец, и мы пошли посмотреть на этот шум. Совсем забыл, что сегодня водители разошлись раньше и на всей территории никого нет, — тихо и медленно, словно с трудом вспоминая слова, вещал Кобрович. — Это Лапчатый убил Курского, потому что хотел продать фирму, а мы не хотели. Он бы и меня убил, только надеялся, наверное, что уговорит меня. Да еще ведь часть бумаг по фирме так и осталась у Ильи.
Двигатель наконец завелся, и я взглянула на Павла. Он был жив. Когда я осветила его фарами, разворачивая машину, он оторвал голову от снега и улыбнулся, поднимаясь и потирая затылок. Ну и зараза этот Тушнинский, чтоб его черти съели! Не смог сладить с Лапчатым, который вдвое слабее его!
Я притормозила возле него на секунду.
— Ушел? — мрачно спросил Тушнинский.
— Нет, закопали, — бросила я в ответ. — Как же этот гусь тебя обездвижил?
— Они с Димкой о чем-то разговаривали, я подошел, и тут на меня кирпич свалился. Со стены.
Я подняла взгляд на стену — то самое место, где я перебиралась через нее ночью. Наверное, один из кирпичей и расшатался под моим весом.
С трудом сдержав истерический смех, я буркнула Тушнинскому, сделавшему шаг к машине:
— Дальше, Паша, моя работа. Не лезь, ладно? Лучше доставь Кобровича домой.
— Я и не собирался сопровождать вас, мадам, — ехидно бросил Тушнинский, попытавшись гордо вскинуть голову, и тут же скривился от боли.
Нажав на газ, я буквально выскользнула из ворот и выехала на трассу. Вцепившись в руль и с трудом удерживая машину на покрытом льдом асфальте, я ехала вслед за Лапчатым, не слишком надеясь, что успею его настигнуть. Но потерять я его не могла — здесь была, к моему великому счастью, только одна дорога.
И тут я вспомнила о тех, кто может и даже обязан оказать мне помощь. И позвонила Терехову.
— Темыч? Это Татьяна, — представилась я, услышав голос бывшего клиента. Одновременно я давила на педаль газа, вглядываясь вперед и, кажется, замечая, что далеко впереди поблескивают задние огоньки Пашкиной «Нивы».
— Танюх, какие новости?
— Отличные, я нашла убийцу Курского.
— Там же, где и самого Курского? — подозрительно спросил Темыч. Я не выдержала, все-таки рассмеялась. После чего предложила Артему:
— Есть под рукой какая-нибудь нормальная тачка? Возьми братков и догоняй меня, я на… — и я назвала дорогу, по которой ехала в данный момент. Думаю, хорошая машина быстро догонит мою «девяточку».
— Конечно, лады.
— Не прерывай связи, буду снабжать тебя новой информацией, — посоветовала я.
Действительно, вскоре меня нагнал огромный джип, из окна которого высунулась голова Темыча. И в сотовом, который я трепетно зажала между плечом и ухом, прозвучал его голос:
— Танюх, на какой он тачке?
— На черной «Ниве», — ответила я спокойно. Теперь я и в самом деле была спокойна.
— И кто он? — поинтересовался Темыч, обгоняя меня.
— Роман Алексеевич Лапчатый, один из соучредителей фирмы.
— Постой, Танюх, ты уверена, что это Лапчатый? В смысле, Курского убил и денежки увел?
— Ну да, — ответила я, глядя, как бледнеют, удаляясь, габаритные огни джипа.
Мы ехали по трассе. Честно говоря, гонка начала меня утомлять. Это на телеэкране хорошо наблюдать за героями, рассекающими города и веси. А в жизни, уверяю вас, приятного мало мотаться туда-сюда да гоняться за кем-то.
В мембране сотового слышалось напряженное сопение Темыча — он никому не доверил столь важное дело, как погоня за должником, и вел машину сам.
— Да, Тем, мне надо будет задать ему несколько вопросов. А потом он целиком и полностью ваш, хорошо? — вспомнив кое-что, прервала я молчание.
Терехов согласился бы и на канкан со стриптизом — ведь впереди маячили его денежки. Нельзя, нельзя быть таким жадным. Вот Курский жадничал — и все, убит. Лапчатый тоже дожадничался — и, кажется, тоже будет убит. Вообще-то, Романа Алексеевича мне ни чуточки не жаль, даже если он превратится в хладный трупик. Хотя вряд ли допущу это — все-таки кое-какие моральные принципы в моем организме еще присутствуют.
Кстати, надо позаботиться и о Терехове. Не слишком-то я ему доверяю. Он, между прочим, вполне мог бы угробить Ольгу Георгиевну, а может быть, и меня в придачу, не окажись я случайно его спасительницей.
А вдруг у Лапчатого денег не окажется и Артем вновь переключится на Ларионову? Мне бы не хотелось, чтобы моя клиентка пострадала.
Ну ладно, сейчас главное — нагнать Лапчатого. Однако Роман Алексеевич далеко успел ускакать на Пашкиной «Ниве». Что-то долго мы едем…
Когда мы выехали из города и оказались на широкой трассе, Терехов, видимо, вдавил в пол педаль газа, и его джип развил прямо-таки фантастическую скорость. Мне пришлось тоже надавить на педаль, чтобы не слишком отставать. А то, глядишь, Тема разозлится и угробит Лапчатого раньше, чем надо.
Ну что у меня за жизнь такая сумасшедшая? Весь день в разъездах, в слежке… Даже попа, извините, уже успела приобрести квадратную форму. Мышцы ныли, руки и ноги чуть подрагивали от напряжения.
Впереди засияли номерные знаки машины, отразив свет фар джипа, на хвосте у которого я старательно висела. Я сощурилась и увидела знакомую «Ниву» Павла совсем близко.
Терехов, естественно, тоже увидел объект преследования. Он выругался, даже не подумав отключить сотовый, и произвел рискованный маневр — вдарил по газам, так что мощный джип с легкостью, как стоячую, обогнал «Ниву», а потом сразу же лихо развернулся поперек дороги и затормозил. У Лапчатого не выдержали нервы, и правильно — «Нива» при столкновении будет всмятку вместе с водителем, а джип отделается парой-тройкой вмятин и царапин. Вот Роман Алексеевич и попытался объехать джип по обочине, стремительно свернув в сторону. Но малость не рассчитал — под снегом скрывалась ледяная корка. Он потерял управление, и машина съехала в низинку. Я остановилась у обочины, как законопослушная особа. И вышла на свежий воздух, с трудом переступая дрожащими ногами.
Терехов не растерялся — на ходу вытаскивая пистолет, выскочил из машины. Вслед за ним понеслись и его подручные с квадратными физиономиями — блондин и рыжеватый.
Это только на словах все происходит очень долго, растянуто, а в действии события стремительно сменяли друг друга. Я не успела рассмотреть, каким же образом Лапчатого вытащили из машины. Увидела только одного из братков, прижимающего руку к телу. По рукаву куртки стекала кровь. Терехов размахнулся, и лезвие ножа сверкнуло в свете фар, выскользнув из пальцев Лапчатого.
Романа Алексеевича скрутили, и Артем окликнул меня:
— Танюш, ты хотела с ним поговорить? Иди, а потом мы с ним разберемся.
Я спустилась с обочины и, увидев, что Лапчатый надежно связан найденными в багажнике «Нивы» резиновыми канатами, предложила:
— Артем, вытащите, пожалуйста, «Ниву» из канавы. Мне надо будет вернуть машину владельцу. А мы с Романом Алексеевичем пока побеседуем, — уже обращаясь исключительно к Лапчатому, обманчиво-ласково прощебетала я. И коварно улыбнулась.
Терехов кивнул браткам, и вся троица отправилась разбираться с машиной. Надеюсь, «Нива» не слишком пострадала. Не хотелось бы причинять неудобства Тушнинскому.
Надо сказать, Роман Алексеевич присутствия духа не потерял. Он смотрел на меня со смесью скептицизма и восхищения. И еле заметно улыбался, с трудом кривя разбитые губы. Его прозрачно-зеленые глаза поблескивали.
* * *
Мы поговорили. И я узнала всю подноготную этой истории. А ларчик просто открывался — Лапчатому безумно хотелось продать фирму «Мотор», он устал от тяжкого бремени руководителя. Но без согласия остальных соучредителей нельзя было это сделать. Кобрович как бы колебался — не возражал категорично, но и не поддерживал идею Лапчатого. Единственной настоящей помехой был Илья Курский.
Лапчатый попытался выкинуть Курского из правления, подстроив аварию с машиной, в которой погиб водитель. Роман Алексеевич что-то сделал с тормозной системой, и груженую машину занесло на трассе. Но Илья Станиславович Курский оказался не так прост — нашел деньги и вернул стоимость машины и груза.
Лапчатый снова и снова пытался уговорить несговорчивого партнера на продажу фирмы «Мотор». Но Курский на увещевания не поддавался…
— У меня просто не было выхода. Мне нужны были деньги, и мне не хотелось — надоело! — заниматься бизнесом, — так объяснил свои действия Роман Алексеевич.
Лапчатый выследил Курского, последовал за ним в аэропорт и убил.
— А как же ваше алиби? — спросила я, вспомнив, что по отношению к алиби Лапчатого ни у кого не возникло ни малейшего подозрения. Ведь Кирьянов проверил Романа Алексеевича и выяснил, что тот всю ночь провел в компании друзей. И машину свою со стоянки не трогал.
— Я же бывший водитель, — хмыкнул Лапчатый снисходительно, и меня чуть ли не восхитила его сдержанность перед лицом если не смерти, то очень серьезных проблем. — Мне ничего не стоило выйти через черный ход и вскрыть замок стоявшей неподалеку машины.
— А если бы владелец машины вернулся?
— Ничего подобного, — помотал головой Лапчатый, с трудом шевеля разбитыми губами. — Колеса этой машины почти вмерзли в снег, и никаких следов вокруг. Риска практически не было.
Так, с убийством Курского разобрались. Теперь темных пятен в этой истории не существовало.
— Роман Алексеевич, — решила я прояснить еще один вопрос, — а почему вы медлили с Дмитрием Игоревичем?
— Ну, это просто. Дима забрал документы у Курского, но утверждал, что только часть. И я предполагал, что он по какой-то причине не хочет отдавать мне документацию. А без этих бумаг продать фирму не удалось бы. И я предпочитал следить, наблюдать за ним.
— Вы следили за ним сами?
— Конечно, в такие дела чужаков не посвящают, — как малолетке, объяснил мне Лапчатый.
— Скажите, а не проще было забрать свою долю из дела и бросить фирму? — Вопрос этот вылетел сам по себе, автоматически.
— Не проще. Моя доля не настолько велика, — пожал плечами Лапчатый. — Неужели вы думаете, что мне нужна такая мелочь? А фирма у нас достаточно раскрученная, ее можно было продать за хорошие деньги.
Завершив разговор, я села в выведенную на трассу «Ниву» Тушнинского и попрощалась с Тереховым. Свою машину я оставила на обочине, закрыв и поставив на сигнализацию.
Терехов с алчно сверкающими глазами направился к Лапчатому. Ну все, кажется, Роману Алексеевичу не жить. Терехов шутить не любит, что сейчас особенно явственно было заметно по его физиономии. Но нет, я смертоубийства не допущу.
Отъехав подальше, чтобы не бросаться в глаза оставшимся на трассе браткам, я остановилась и набрала на мобильнике номер телефона Кири. Вот теперь мне очень даже понадобится помощь Владимира. Надо обезопасить Ольгу Георгиевну Ларионову. Она же пока является моей клиенткой!
— Танюш, представляешь, мы обнаружили чемодан! Только я не мог до тебя дозвониться, — услышав мой голос, ликующе сообщил Кирьянов.
Я внимательно слушала, скольких трудов им это стоило — найти вещички Курского в аэропортовской камере хранения. Но дело оказалось чертовски полезным: в чемодане обнаружены документы фирмы «Мотор», а в блокноте — номер банковского счета. Счет милиция проверила. В общем, сумма точь-в-точь совпадала с той, которую Курский занимал у своего друга Шапрыгина под предлогом возврата долга Терехову.
Выслушав тираду, посвященную находкам в чемодане, я попросила Кирю отправить на трассу, где я сейчас находилась, группу захвата, и как можно быстрее. Я предполагала, что милиция успеет вовремя — Темыч будет долго общаться с Лапчатым. Но на всякий случай сообщила номер тереховского джипа. Заодно я попросила Кирю забрать мою машину — пусть лучше постоит на служебной стоянке у милиции, чем на обочине в чистом поле.
Вот чем мне нравится Владимир — в экстремальных ситуациях он никогда не задает лишних вопросов, ничего не уточняет. Просто начинает действовать. Я попросила Кирьянова перезвонить мне, и он пообещал, что «как только, так сразу».
Сделав все, что могла, я погнала «Ниву» к дому Тушнинского. Одно дело все еще осталось нерешенным. Нужно вернуть машину и, возможно, пообщаться с Павлом.
При одном только воспоминании о нем у меня похолодела спина, а руки на теплом руле чуть дрогнули. Ну и что теперь? Да, нравится мне этот тип, и все тут. Дело я закончила, значит, могу расслабиться. Почему бы и нет? Отдых всем полезен. А за это дело я успела потерять много нервных клеток и получить несколько травм.
Вспомнив еще об одном упущенном моменте, я настучала на мобильнике номер телефона Ларионовой и сообщила ей последние новости, пообещав заехать завтра, чтобы рассказать о происшедших событиях подробнее.
Я остановила «Ниву» у дома Тушнинского. Вылезла из Пашиной машины и поднялась к его квартире. Надавила на звонок.
— Привет, уже вернулась? — открыв дверь, усмехнулся Тушнинский. Серо-голубые глаза непонятно сверкнули. То ли он рад меня видеть, то ли наоборот — его не поймешь.
— Ага, вернулась, — кивнула я. — Как Кобрович?
— Да ничего, Димка — парень живучий. Потребуются его показания в суде?
— Возможно, — устало улыбнулась я. — Наверное, да. Я ключи от «Нивы» принесла. Кстати, твоя машина несколько пострадала — она побывала в кювете.
— Ну ничего, починю. Может быть, ты зайдешь? — несколько поздновато предложил Павел.
— Зачем? — как бы удивилась я и зашла в милую, но чуточку захламленную прихожую и прислонилась к стене.
— Я хотел отдать тебе одну вещь. Может быть, пригодится… — произнес Павел и потопал в глубину квартиры.
«Мне бы пригодился ты сам», — чуть было не сказала я, но удержалась. Попыталась понять, о какой вещи он говорит. И удивленно вскинула брови, будто он мог меня видеть. Ну почему рядом с этим типом я веду себя не вполне адекватно?
И сама себе ответила: просто увлеклись вы этим гибридом обаяшки с обезьяной, Татьяна Александровна. Откровенно и банально увлеклись.
Тушнинский вернулся, протянул ко мне руку и раскрыл свою огромную ладонь. Я снова приподняла брови, выражая недоумение. И ошарашенно присвистнула.
Господи, совсем про него забыла! А ведь это я и предполагала.
На ручище Павла лежал маленький черный приборчик.
— Это же твое? — спросил Тушнинский иронично. — Пригодится?
— Да, спасибо, — я покачала головой. И укоризненно произнесла: — Ну нельзя же вредить расследованию! Зачем ты его забрал?
— Не люблю, когда кто-то действует за моей спиной, — серьезно и проникновенно ответил Павел. — А теперь забирай.
Я осторожно взяла «жучок» с его ладони, словно приборчик мог меня укусить. Но, все же прикоснувшись пальцами к руке Павла, я ощутила странное умиротворение.
— Поужинаешь со мной? — он спросил это небрежно, глаза блестели обычной насмешкой. Будто ему глубоко наплевать на мой ответ и на меня саму в том числе. А может, так оно и есть?
Я, не ожидая того сама, ощутила болезненный укол досады, мгновенно переросший в злость.
— Ну если ты так настаиваешь… — в тон ему насмешливо ответила я, с достоинством кивнув.
Павел засмеялся, не выпуская моих пальцев из своей теплой ладони. В светлых глазах его заиграли искорки.
— Танечка, не ершись, — усмехнулся он. И предложил: — Поехали, я тебя отвезу!
— Доберусь сама, — гордо отказалась я. И предложила, на миг перестав себя уважать: — Позвони, когда решишь уточнить время ужина.
— Позвоню.
И я вышла из квартиры Тушнинского, ощущая внутри странную смесь досады с облегчением и детской радостью. И задумалась — как же я собираюсь самостоятельно добираться до дома? Почему-то из головы совершенно вылетело, что моя машина стоит на обочине дороги на выезде из города.
Тушнинский нагнал меня. И, разумеется, отвез домой.
* * *
Терехова арестовали за зверское избиение и попытку убийства господина Лапчатого. Лапчатого арестовали, естественно, тоже — за убийство Курского и за попытку убийства Кобровича. Запись диктофонной беседы с ним пригодилась в суде, ведь записывала свою последнюю беседу с ним я. Кстати, Роман Алексеевич поранил ножом руку одного из братков Темыча, что тоже не служило смягчающим обстоятельством.
Ольгу Георгиевну Ларионову завершение расследования вполне удовлетворило. Постепенно она успокоилась после смерти своего супруга и с головой окунулась в школьную жизнь.
С арестом Лапчатый потерял все свои права на фирму, так что Кобровича мои действия устроили вдвойне — ведь теперь он был полноправным владельцем «Мотора», чего не ожидал и к чему никогда не стремился.
А мне заплатили за все мои труды, в том числе и за риск. И теперь я потягивала великолепный кофе, курила сигареты, собираясь привести себя в порядок. После того, как мой бумажник потолстел, даже травмы беспокоили не так сильно. Огромный синяк на спине успел поблекнуть. Царапины на бедре почти затянулись и уже не саднили, как поначалу.
Все-таки я и мои магические «косточки» — команда. Без них было бы сложнее.
А вообще… Финал этой истории меня вполне устроил. Терехов не будет больше приставать к Ларионовой. Лапчатый больше никого не угробит, ему предстоит долго сидеть за решеткой. Артем и его братки, к счастью, не успели убить Лапчатого. Денег они из него так и не вытрясли, но им тоже придется посидеть.
Я бы подвела итоги так: не стоило им всем быть такими жадными.
Назад: Глава 7
На главную: Предисловие
