Глава 6
Я проснулась ровно через час, словно кто-то неожиданно двинул меня по ребрам. А думала, что смогу проспать целую вечность. По крайней мере до утра. Ничего подобного!
Я довольно долго лежала под одеялом, тупо уставясь в потолок, вслушиваясь в завывание ветра за окнами и размышляя: что же заставило мой рассудок так резко сбросить оковы сна? Потом поняла — расследование. Смерть Курского для меня оказалась неожиданностью. Я-то думала, что все сравнительно просто. Человек свалил с деньгами. А тут, оказывается, черт знает что происходит. И теперь я даже спать спокойно не могла. Так продолжится, по всей вероятности, до тех пор, пока я не закончу это расследование.
Я встала, отправилась под контрастный душ. Садомазохизм тот еще, но как взбадривает! Сварила кофе и уселась на кухне, привычном месте размышлений. Закурила, выудив одиноко завалявшуюся в пачке сигарету. Избавившись от скопившейся усталости, я начала рассуждать более четко, нежели до сна.
Итак, что у меня есть? Труп. Причем зверски зарезанный да еще и скинутый под машину. Труп… тьфу ты, Курский, разумеется, занимал деньги. Но Терехов не имеет отношения к смерти Ильи Станиславовича. Этот вариант не катит. Курский занимал еще крупную сумму у своего старого друга. Тот, впрочем, с долгом не торопил, а о факте, что Курский не намерен возвращать деньги, не знал. Следовательно, эта личность тоже мне не подходит.
Так-так.
Я замерла с протянутой к кофейной чашке рукой, пытаясь поймать готовую ускользнуть мысль.
Авария. Кому-то должны были доставить груз, из-за которого Курский занимал деньги, но не доставили. Контракт был расторгнут. А если предположить, что получателя авария подвела больше, чем кажется? Контракт с реализатором накрылся медным тазом, например? А что, такое вполне возможно.
Значит, прежде всего мне следует узнать, кому должны были доставить груз каких-то там консервов. Потом проверить этого мистера Икс.
Помимо этого, существуют еще версии. Например, соучредители Ильи Станиславовича Курского. Но с ними я решила пока что подождать, дать им успокоиться.
А вот Алину Геннадьевну Курскую я решила исключить из числа подозреваемых.
И что остается в итоге? Получатель груза. Ну и, разумеется, господин Кобрович — тип, с которым у Курского случались споры и ссоры. А может быть, было еще что-то, только мне еще неизвестно, не рассказали. Кто же будет «выносить сор из избы» и докладывать ментовке о дисгармонии в работе? Не сказали же мне господа соучредители о документации, уведенной господином Курским.
Последние соображения навели меня на превосходную своей новизной мысль — негласно навестить офис фирмы «Мотор» и пошарить в документации и компьютере. Вдруг что-то всплывет на поверхность? Нечто очень-очень важное. Заодно попытаюсь узнать имя и координаты заказчика, чей груз столь трагично погиб вместе с водителем.
Время для шпионских делишек, впрочем, еще не настало. Немного рановато. Такие дела надо проворачивать ночью, желательно даже ближе к утру. А что делать пока?
Пожалуй, поеду послушаю, о чем общаются Кобрович и Лапчатый — если они вообще о чем-либо разговаривают.
Я собралась, сунула в сумку все необходимые для моих планов принадлежности и вышла к машине.
Собачий холод набросился на меня со всех сторон. «Девятка», как обычно на морозе, отказалась заводиться. Но я не сдавалась, и наконец машина тронулась с места.
Я доехала до офиса фирмы «Мотор» достаточно быстро и примостила машину за завесой кустов, обсыпанных снежными шапками и шубками. Закурила, настроившись на нужную волну, и вслушалась в гробовую тишину, лишь изредка нарушаемую перестуком клавиш компьютера. Задумчивое такое молчание…
Я сидела, куря сигарету за сигаретой, очень долго. Дольше не бывает. И слышала лишь никому не нужные административные беседы — типа, какие письма отправить, с кем созвониться. И тому подобное. Я снова включила печку, чтобы не замерзнуть окончательно.
Дура, ну кто мне мешал поспать еще чуть-чуть? Часика три-четыре? А уж потом, пробудившись, направляться обыскивать офис фирмы «Мотор»? Я ругала себя, закутываясь в предусмотрительно завалявшийся на заднем сиденье машины плед. Холодно, от сигаретного дыма дышать нечем… бр-р… тяжела ты, сыщицкая доля. И еще соучредители «Мотора» не желают делиться секретами или признаваться в убийстве. Ну что за жизнь пошла?
Впрочем, ругать себя мне скоро надоело, и я расслабленно привалилась к спинке сиденья, приоткрыв чуть-чуть окно.
Стрелки на часах двигались ужасающе медленно. Словно пытались меня еще сильнее взбесить, просто довести до белого каления. Вот гады! Я, конечно, терпеть не могу ждать. Но еще меньше я люблю бросать на половине начатое дело. Так что я все равно упорно сидела в «девятке», утомленно вглядываясь во входные двери «Мотора».
Неожиданно со стороны гаража показалась знакомая фигура. Ага, это тот милый мальчишка, с которым я беседовала в свой первый визит в фирму. Вспомнить бы еще его имя… И оно услужливо всплыло в памяти — Санек. Да, молодого человека, точнее, совсем парнишку, которому вряд ли больше двадцати, зовут Саньком. И сейчас он явно направлялся к остановке общественного транспорта.
Выудив из ушей горошинки наушников и замаскировав приемник, я тронулась с места и, подъехав к парнишке, просигналила. Он ошалело обернулся, прищурился, пытаясь рассмотреть водителя за светом фар. Я опустила стекло и звонко крикнула:
— Привет, Санек. Садись, подброшу.
— Привет, — несколько секунд светло-зеленые глаза смотрели на меня с искренним недоумением, потом в глубине зрачков появилось осознание. — Ты же Таня? — предположил парень. Я кивнула, и Санек поинтересовался, обходя машину спереди: — А что ты здесь делаешь?
— Да вот, домой ехала, вижу, ты идешь, — открывая соседнюю с моей дверцу машины, кинула я небрежно и спросила: — Куда везти?
— А зачем тебе бензин жечь?
— Из человеколюбия. Ты же загнешься от холода на этой несчастной остановке, — засмеялась я.
Санек плюхнулся на сиденье рядом со мной, потер покрасневший нос пушистой варежкой — наверное, мама вязала — и сознался:
— Да, на улице в самом деле холодрыга стоит жуткая. Я как раз начал жалеть, что так легко сегодня оделся. Здорово, что ты здесь оказалась.
— Так куда тебе? — снова поинтересовалась я, прерывая светскую беседу.
— На Волжскую, — улыбнулся парень. — Это у Набережной.
— Знаю, — снисходительно улыбнулась я, краем глаза рассматривая Санька. Мелочь пузатая, но не лишен обаяния. Через пару-тройку лет станет губителем женских сердец. А пока что мальчишка как мальчишка.
Санек тоже с любопытством рассматривал меня.
— Ты все там же работаешь? — полюбопытствовала я, закуривая.
— Ну… — хмыкнул он. — А что?
— Да так… Просто хорошо, что я к вам не устроилась, — небрежно бросила я, осторожно ведя машину по скользкой трассе.
Санек вскинул брови, непонимающе посмотрев на меня. Но промолчал, выжидая продолжения.
— Я слышала, у вас босса грохнули.
— Ах, ты об этом! — отчего-то возликовал Санек. Может, обрадовался, что сможет поделиться новостями?
— Ну да, кошмар какой-то. Вас, наверное, по ментам затаскали.
— Да нет, они сами к нам приходят, — выдохнул Санек. — Достали совсем. Не понимают, что ли, что мы к боссам имеем отдаленное отношение. Возим себе грузы потихонечку, вот и все.
— И что думают? Кто его мог убить?
— Да ничего они не знают, — пожал плечами Санек. И пустился в пространное описание бесед с ментами.
Послушав его минут пять для порядка, я прервала монолог вопросом:
— А как себя чувствуют оставшиеся боссы?
— Ходят как в воду опущенные. Чего-то боятся, мне кажется. Может, переживают, что их тоже убьют? — лихо предположил Санек.
А я ощутила живейший интерес — в самом деле, чего могут бояться соучредители фирмы? Может, они знают гораздо больше, чем говорят? Тут я снова вспомнила об аварии, в которой погиб молодой и неопытный водитель. И поинтересовалась на всякий случай:
— Сань, помнишь, ты рассказывал о неудачливом шофере? Витя его звали. Ты случайно не знаешь, как его фамилия и где найти его жену в случае надобности?
— Виктор Черемешко, — пожал плечами Саня. — Кажется, его жена живет со своими родителями на Первомайской, одиннадцать. А почему ты спрашиваешь?
— Да просто одна моя знакомая рассказывала о подобном случае, и я подумала, вдруг это тот самый парень? Тогда я знакома с его женой. Не знаешь, как ее зовут? Не Нина случайно?
— Нет, Алиса, кажется, — неуверенно ответил парень.
Наконец я доставила Санька до его жилища и, попрощавшись, направилась обратно. Когда я подъезжала к дворику, из дверей офиса вышел Кобрович. Я сразу узнала его, благо освещено здание было достаточно ярко. Кобрович красовался в темно-серой короткой замшевой куртке. Я было хотела и ему предложить свою помощь по перевозке, но не успела — Дмитрий Игоревич подошел к машине, стоявшей в тени деревьев, и уселся на переднее сиденье рядом с водителем. Автомобиль тронулся с места, и я прикусила губу, когда он попал в луч света.
Это была черная «Нива». И сквозь стекло ясно просматривался силуэт знакомой головы — водителем машины был Тушнинский. И он вез одного из моих главных подозреваемых на своей личной машине.
Я бы могла поверить в совпадение, если бы Кобрович поехал на такси, где водителем был бы Павел. Но не на личной машине Тушнинского.
Черт побери, вот это история!
Хотя, может быть, Павел всего лишь подрабатывает частным извозом? Возил же он меня, например. Но неужели у Дмитрия Игоревича нет своей машины? С ума сойти можно!
Я с трудом поборола желание поехать вслед за Тушнинским и Кобровичем. Вспомнила, что Павел — личность чертовски наблюдательная. Попадаться ему на глаза не стоит. Хотя… чем черт не шутит, время еще есть, и лезть в офис «Мотора» пока рановато. А значит…
И я поехала, благо не успела выключить двигатель.
Я старалась держаться на изрядном расстоянии. Это мне удавалось с легкостью, сложнее было другое — не потерять черную «Ниву» из виду. Потому что Павел был гораздо более опытным водителем, чем я. Практика и мужская безалаберность, вот в чем причина. Мне так кажется. И я напрягала мускулы рук и ног, чтобы не оказаться в объятиях столба.
Машина Тушнинского неожиданно остановилась всего через несколько кварталов от «Мотора», у барчика с лихим названием «Хей, монстриллы!». Я едва не пропустила нужный поворот.
Пришлось встать, правда, в неположенном для стоянки месте, зато отличавшемся удобством. Я устремила взгляд на «Ниву». Первым из салона вышел Кобрович — его куртка отливала тускло-стальным в неоновом свете вывески. Тушнинский последовал за ним, закрыв машину. Еле слышно пискнула сигнализация, после чего эти двое, увлеченно беседуя, отправились в бар.
Вывернув свою двустороннюю куртку, после чего она вместо серой стала нежно-сиреневой, и натянув на голову капюшон, я подкрасила губы сиреневатой помадой и вышла из машины.
Обстановка бара не соответствовала названию. Здесь оказалось тихо и уютно. Столики, отделенные друг от друга тонкими ширмочками с ужасающими мордами, так и манили присесть и выпить бокал вина. В воздухе витал аромат свежесваренного кофе. Тускло-красные и синие матовые шары под потолком обеспечивали приятный, хоть и чуточку мрачноватый полумрак. Все здесь выглядело как инсценировка готической сказки.
Интересовавшую меня парочку я рассмотрела не сразу — Кобрович и Тушнинский выбрали столик у окна, стоящий немного на отшибе. Они что-то сказали подошедшему официанту и теперь мирно курили в ожидании заказа. К счастью, остроглазый Тушнинский не мог сейчас меня видеть — он сидел ко мне спиной. Его мощные плечи завораживали своим рисунком. Дмитрий Игоревич же скользнул взглядом по моей сиреневой куртке, заинтересованно хмыкнул и стрельнул глазами. Но так как я не отреагировала на призыв, он улыбнулся чуть смущенно и отвернулся.
Пока я стояла и рассматривала зал, ко мне подбежала официантка — хорошенькая девочка в белоснежном фартучке, на котором в области бюста красовалась картинка — тоже страшнющая морда, над которой шла надпись: «Хей, монстриллы!»
Я улыбнулась, и она спросила:
— Вы бы хотели отдохнуть у нас?
— Да, — словно бросаясь в омут с головой, ответила я.
В самом деле, почему бы не посидеть в уютном заведении и не выпить чашечку кофе? А то и чего покрепче, благо «антиполицаем» я при случае запаслась. Да и машину я вожу с завидной аккуратностью, так что неприятная встреча с ГИБДД мне не грозит, надеюсь.
— Вон тот столик вас устроит? — умница девочка, словно читая мои мысли, показала самый ближний к Тушнинскому и Кобровичу столик, закрытый от них ширмочкой. Боюсь, правда, вряд ли что я из их разговора услышу, но тут уж сыщицкая смекалка поможет.
— Да, вполне, — кивнула я и с готовностью отправилась вслед за официанткой. Сплетенный из лозы стул, надо сказать, оказался довольно удобным, только жестковатым. На стол передо мной, словно по мановению волшебной палочки, легло меню в кроваво-красной обложке и, разумеется, с тиснением в виде монстрика. Пролистав ламинированные странички, я подивилась божеским ценам и пообещала себе захаживать сюда почаще. После чего сделала заказ — куриную ножку-гриль под каким-то суперсоусом, картофель фри, чашку кофе. Потерзавшись пару секунд муками совести, добавила к заказу пиво и соленые фисташки. Обожаю фисташки! И черт с ней, с фигурой. При моем образе жизни излишняя полнота мне не грозит.
Потом в ожидании заказа закурила. И задумчиво посмотрела на ширму, прикрывавшую как меня от взглядов Тушнинского, так и его от моих.
В голове моей пыталась вызреть идея — как половчее поставить «жучок» под соседний столик. Сама я, разумеется, туда не подойду — в данной ситуации повод «у вас огонька не найдется?» не прокатит. Давать столь щекотливое задание официантке тоже не хотелось — я обратила внимание, какими глазами девочка посматривала на «моего» Павла.
«Та-ак, Татьяна Александровна, вы хоть обратили внимание, что успели присвоить себе господина Тушнинского?» — ехидно осведомилась я у себя, нервно затягиваясь. Маразм крепчал, так называется ситуация. Во-первых, Павел Тушнинский совершенно не делал мне авансов, а во-вторых, он вполне может оказаться преступником. Или соучастником преступления. Тем не менее к официантке я со своим поручением лезть не буду.
Я осмотрелась. За стойкой стоял бармен, типичный такой накачанный парень в кожаной жилетке поверх белоснежной рубашки. Он молодцевато смешивал коктейль. И я решилась.
Конечно, мешать пиво с коктейлями не самое лучшее испытание для желудка, ну да ладно. На что не пойдешь ради дела?
Поднявшись, я подошла к бармену, чуть покачивая бедрами. И улыбнулась:
— Позвольте спросить, что у вас в стакане? Такое интересное!
А в бокале и в самом деле творилось нечто невообразимое. Бледно-зеленый цвет переходил в желтый, затем, минуя прозрачный, в тускло-розовый. Все слои были пронизаны трубочкой, на которой красовался ломтик лимона.
— Это коктейль «Ванесса», — с интересом рассматривая меня, усмехнулся бармен. — Мятный ликер, мартини, текила и лимонный сок.
— О-о, вот как! — восторженно прощебетала я, выудив из кармана купюру и шелестнув ею. — Могу я попросить такой коктейль?
— А помимо? — догадливо ухмыльнулся бармен.
— Помимо… Прикрепить кое-что под столик — во-он тот, где сидят два мужчины.
— Легко, — хмыкнул бармен. В его глазах не появилось даже искорки интереса — может быть, привык к подобным просьбам? Или считает, что клиент всегда прав? — Давайте, что надо прикрепить.
Я вручила ему маленькую черную штучку, в простонародье называемую «жучком», купюру и вопросительно уставилась в мало что выражающие темно-карие глаза.
— Присаживайтесь, я сейчас принесу вам коктейль, — широко улыбнулся бармен.
Вернувшись за свой столик, я обратила внимание на принесенный заказ. От тарелок поднимались удивительные запахи. Аж слюнки потекли!
Бармен, вооруженный разноцветным коктейлем, подошел к моему столику и водрузил на него бокал с воинственно торчащей соломинкой. После чего, заговорщицки подмигнув, прошел за ширмочку, к столику, где сидели Тушнинский с Кобровичем, и почти моментально вновь появился на глазах, отягощенный грязной пепельницей. Кивнул мне, как старой знакомой.
Я поднялась из-за столика и, прощебетав официантке, что забыла закрыть машину, вышла на улицу. Настроившись на волну «жучка», поставила пленку в приемник и включила запись. Дождалась, пока раздастся голос Тушнинского, от которого по коже снова пробежала стайка мурашек. После чего вернулась к своему ужину.
Конечно, с удовлетворением любопытства придется потерпеть. Ну да ладно, зато поем по-человечески.
Для начала я решила рискнуть и осторожно потянула коктейль через соломинку. Вкус оказался лучше, чем я предполагала. Нечто легкое, сладковато-кислое и освежающее. Но по телу сразу потекло алкогольное тепло.
Я вообще-то пью сравнительно редко. Но после такого напряжения, как в последние дни, грех не пригубить чуточку алкоголя.
Наконец я вплотную занялась ужином. Бесподобная курица, нежная, тающая на языке картошка — все это добавляло в жизнь оптимизма. Холодное пиво было действительно вкусным.
После чего я, заказав еще и пирожное, приступила к кофе, который оказался на удивление неплохим. Конечно, не арабика, но и не чушь, отдающая жженой тыквой, что продается в жестяных банках с красивыми надписями.
Парочка за соседним столиком — Тушнинский и Кобрович — начала собираться, над ширмочкой показался мускулистый, коротко стриженный затылок Павла. Загородив лицо кружкой пива, я увидела, как эти двое пошли к выходу.
Продолжать слежку я не стала. Зачем мне это надо? У меня же сейчас другая цель намечена — обыск кабинета фирмы «Мотор». И надо прослушать, что там записалось на пленку. Ох, любопытно… Но сначала надо снять «жучок» со стола — не хватало еще разбрасываться своим арсеналом. Все эти технические штучки, могу честно сказать, встают в копеечку. И «дарить» заведению хороший «жучок» я не собиралась.
Одним глотком допив кофе, я потребовала счет, расплатилась и, следуя к выходу, машинально провела ладонью по нижней поверхности соседнего стола. Но «жучка» не обнаружила. Странно…
Чуть пошатнувшись, я уронила сумку на пол. Да так ловко, что пудра вылетела из наружного кармашка и грациозно опустилась прямо под столик. Я присела на корточки и, картинно протянув ладонь к пудре, детально осмотрела весь стол снизу. Но ничего хорошего не увидела. «Жучка» не было.
Озабоченный бармен подошел ко мне, и за спиной раздался его сочувственный гулкий басок:
— Вам помочь?
— Вы поставили «жучок»? — поинтересовалась я тихо, глядя на него снизу вверх.
— Ну конечно, а что? — Бармен опустился на корточки рядом со мной, тоже заглянул под стол и глубокомысленно поинтересовался: — Куда же он делся?
Я качнула головой, чуть улыбнулась и поднялась: ну нет так нет, совсем не обеднею, хоть и жалко. А вдруг… Осененная свежей мыслью, я пару минут рассматривала пестрый каменный пол. Но на нем отыскать маленький черный приборчик не представлялось возможным. Тогда я сунула в сумку пудру и поспешила к машине.
Загрузившись на заднее сиденье, я включила запись.
— Вас сильно мутузят? — продолжая какую-то фразу, поинтересовался Тушнинский.
Его голос, даже искаженный записью, завораживал. Я ощутила, как по позвоночнику опять пробежали мурашки. Хотя, вполне возможно, это не от голоса Павла, а от холода собачьего.
— Что, сам не знаешь? — хмыкнул Кобрович небрежно. — Конечно, достают. Все-таки не что-нибудь случилось, а сотрудника убили.
— Дим, а что менты думают? — полюбопытствовал Тушнинский.
— Ни-че-го, — раздельно ответил Дмитрий Игоревич.
— А как…? — словно спрашивая о давно известном факте, не договорил Павел.
Но собеседник его понял в отличие от меня и откликнулся:
— Да все так же, Паш, ничего нового. И старого. Все по-прежнему.
И о чем, спрашивается, они говорят? Что идет по-прежнему? Объясните мне кто-нибудь!
Беседа продолжалась, я вслушивалась в слова. В сущности, ничего интересного сказано не было. И понять можно было только одно — Тушнинский с Кобровичем давние знакомые, если не сказать друзья. Загадка о том, что «все так же», не прояснилась. Просто друзья беседовали обо всем понемногу, затрагивая и кулинарные особенности данного заведения, и привлекательные черты интерьера. А также работу Павла. Который, оказывается, раньше трудился в каком-то НИИ электронщиком, но ему это надоело, и он переквалифицировался в водители таксопарка.
Неожиданно из динамика раздалось отчетливое шуршание, за которым последовал еле слышный треск и голос Павла Тушнинского:
— Вот как… — глубокомысленно произнес таксист, непонятно к кому обращаясь.
— Что… — попытался буркнуть Кобрович.
— Да ничего, — нарочито бодро заявил Тушнинский и, по всей видимости, побарабанил пальцами по столу, потому что раздался стрекот, как от толпы кузнечиков. — Все в порядке. Пошли отсюда, Дим, надоело.
— Хорошо, — недоуменно ответил Кобрович.
На сем беседа прервалась.
Черт, что же это был за звук?
Я размышляла об этом, прокручивая пленку раз за разом. Наконец плюнула на гиблое дело и поехала к фирме «Мотор» в надежде обшарить офис. Но пленку все-таки прокрутила назад, чтобы послушать в последний раз. А то мозги кипят от кучи неразрешимых загадок.
Да еще «жучок» пропал.
«Жучок»…
Я чертыхнулась, с трудом объехав столб, в который попыталась впечататься, и остановилась у бордюра, не обращая внимания на возмущенные сигналы ехавших сзади водителей.
Ну конечно! Тушнинский невесть каким образом обнаружил «жучок» и, по всей видимости, забрал его с собой. Наверное, Павел догадался, что за ними следят. Черт бы его подрал, заразу такую! И уж точно, теперь он рассказал об этом Кобровичу. Тот же вряд ли стал скрывать мой визит в их фирму и опасения Лапчатого, что я наставила в кабинете «жучков». А Тушнинский, значит, электронщик… И он видел, как я в его машине прослушивала «жучок» в «Моторе»…
Придя в себя и вспомнив, что от меня сейчас наверняка разит алкоголем, я заглотнула сразу таблеток пять «антиполицая», после чего завела машину и поехала дальше. Мысли струились по моей черепной коробке, плавно перетекая из одной извилины в другую. Что привело к неоднозначным выводам.
— Если Кобрович расправился со своим коллегой… — задумчиво бормотала я, каким-то образом умудряясь не выронить сигарету изо рта, — Тушнинский слишком рано оказался в аэропорту… А вдруг его попросили «замочить» Курского? А потом… Кажется, по вызовам ездят машины, находящиеся недалеко от места вызова. Этот факт необходимо проверить в таксопарке. В самом деле, чего только не бывает в жизни?
Сумбур в моих мыслях был, конечно, необыкновенный. Но зато у меня вместо одного подозреваемого появились целых два, один из которых может оказаться убийцей, другой — соучастником. И я склонялась к мысли, что убийца — Тушнинский. Впрочем, краешком сознания понимая, что это субъективное мнение. Просто потому, что столь «заводивший» меня Тушнинский сам не обратил на Таню Иванову, весьма привлекательную, между прочим, молодую особу, достойного внимания. И досада грызла мое нежное сердечко.
Когда я наконец доехала до центрального офиса фирмы «Мотор», было около часа ночи. Здание мрачно темнело всеми своими окнами, и только внизу горела единственная тускло-желтая лампа — видимо, у сторожа-охранника.
Кабинет директоров на первом этаже, и это несколько затрудняло дело. С одной стороны, конечно, проще — не придется лезть по стене черт знает куда. А с другой, и сторож ближе, значит, придется соблюдать особую осторожность. Ну да ладно, мне не привыкать.
Оставив машину за углом дома, чтобы и добраться до нее потом труда не составило, и в глаза моя «девяточка» не слишком бросалась, я вышла из теплого уютного салона. Темные джинсы обтягивали мои ноги, не мешая ходьбе. Вывернутая очередной раз куртка снова стала темно-серой, почти черной. Сумка через плечо… Все — детектив Татьяна Иванова готова хоть к взлому, хоть к побегу. Будь готов — всегда готов…
Осторожно, пригибаясь, я обошла здание, наблюдая за действиями сторожа. Он не делал ничего — сидел за столом, освещенным тускло-желтой лампочкой, и листал газету. Периодически клевал носом, норовя прикорнуть на этой самой газете, на развороте которой красовалась обнаженная особа.
Ну, кажется, сторож мне не помешает. Я на это надеюсь, во всяком случае.
Наконец я вычислила, за каким окном скрывается вожделенный кабинет. Только вот проникнуть туда через это окно не представлялось возможным — мало того, что решетки на окнах запирались изнутри, так еще и сами окна закрывались на шпингалеты, не поддающиеся вскрытию, а жалюзи мешали свободе маневра.
Приглушенно ругнувшись, дабы излить скопившиеся эмоции, я отошла чуть дальше и посмотрела на окно, расположенное над нужным мне. Я предполагала, если там хотя бы форточка окажется приоткрытой, проникнуть на второй этаж, а потом внутри здания спуститься в кабинет.
Но и здесь меня ждал облом. Сложность была в том, что лестница в здании располагается у парадного входа, а значит, буквально на глазах у сторожа. То-то он обрадуется, увидев меня, решившую развлечь беднягу.
Стоп.
Я замерла в полусогнутом положении, зависнув под освещенным окном, и прикрыла глаза, пытаясь воссоздать внутренние помещения здания. Там должен — просто обязан! — быть черный ход. Ведь в конце коридора есть маленькая неприметная дверь, а рядом с этой дверью — окно, ведущее на улицу.
Только с моей стороны за зданием была глухая кирпичная стена.
Ну что же, придется побыть скалолазом.
Подойдя к стене, я выудила из сумки-выручалочки веревку с металлическим крюком на конце. Размахнувшись, забросила крюк на стену. Дернула веревку. Лязгнув, крюк поскреб стену и плюхнулся на пушистый снег. А на мою куртку упали крошки штукатурки.
Где-то скрипнула дверь. Я растянулась на снегу, вплотную к стене, и прислушалась, надеясь остаться незамеченной. Еще не хватало попасть в отделение милиции по обвинению в краже!
На белый наст перед дверьми фирмы «Мотор» упал желтый световой прямоугольник, поверх которого лег четкий силуэт тени. Сторож, появившийся в дверном проеме, посмотрел туда-сюда, швырнул бычок в мою сторону, смачно сплюнул и вернулся обратно, закрыв за собой дверь.
«Ну и умница, — подумала я, осторожно и бесшумно поднимаясь и морщась от скрипа снега. — Иди спи, родной. Или любуйся телкой из газеты».
Второй бросок оказался более успешным — крюк удачно взгромоздился на верху стены, впившись в кирпичную кладку и утянув вслед за собой тонкую, но прочную веревку.
Забросив сумку за спину и еще раз оглядевшись, я натянула перчатки. Подпрыгнула, уцепилась за веревку и с ловкостью обезьяны плюхнулась на стену.
— Вау! — рявкнула я, скатываясь с двухметровой высоты в снег и автоматически перетягивая за собой веревку. Снег ожег исцарапанную кожу, и я присовокупила к первому восклицанию: — Сволочи! Обязательно было стекло в стену втыкать?
Впрочем, произнесла я эти шедшие из глубины души слова почти шепотом. Что-что, а молчать я умею. Когда надо.
Теперь можно было подсчитать нанесенный мне урон. Джинсы безвозвратно испорчены, иссечены стеклянными осколками. Левое бедро тоже пострадало, когда я опустилась на стену. И теперь кожа кровила.
Ну, отлично… Кажется, это дельце, если не сведет меня в могилу, то как минимум инвалидом сделает. Сначала синяк на спине, теперь порезы на боку. Черт возьми!
Прислонившись спиной к коварной стене, я закурила, желая немного успокоиться. Натянула на обнаженное бедро свитер, который, к счастью, оказался достаточно длинным и прикрыл ранение.
Докурив, растоптала бычок, сняла со стены веревку с металлическим крюком и, смотав, положила в сумку. Затем направилась к зданию.
Здесь красовалась одна-единственная дверь, скромная, обитая тускло-желтой фанерой, еле заметно бликующей в свете фонарей. Я выудила из сумки отмычки и склонилась возле двери, задумчиво ковыряясь в замке. Набор отмычек — вещь чертовски полезная. Приобретя их когда-то по случаю и как следует потренировавшись, я теперь могу справиться с любым замком.
Этот же замок был примитивным до обидного — обычная железячка, привешенная на мощной дужке. Открыть его — секундное дело.
Дверь, которую давно не баловали использованием, зловеще скрипнула, открываясь. Я прислушалась. Нет, все тихо. И я ужом скользнула в темный коридор.
В конце коридора виднелся свет, доходивший из холла. Держась поближе к стене, чтобы не попасться на глаза сторожу, я прокралась до кабинета и, повернувшись спиной к холлу, выудила из кармана заранее приготовленный малюсенький фонарик. Зажав его в зубах, снова принялась шуровать отмычками. И наконец смогла открыть дверь.
М-да, замки здесь только на вид казались неприступными, а так — обычная лажа. И если господа директора «Мотора» надеялись всеми этими наворотами защитить свой мозговой центр, они глубоко заблуждались.
Невдалеке, за спиной, послышалось какое-то шевеление, и я едва не выронила из рук тяжелую связку отмычек. К счастью, в этот самый момент замок поддался и дверь открылась. Я стремительно скользнула в кабинет, плотно прикрыв ее за собой, и отдышалась. Теперь можно приступать к обыску.
В кабинете, как я и помнила, имелись три компьютера и встроенный в стену сейф, точнее, металлический ящик. Он-то и манил меня своей дверцей.
Прежде всего я приступила к просмотру бумаг. Целых три стола были забиты всевозможными документами, и это довольно проблематично — просмотреть каждый из них в тонком, хотя и ярком лучике фонарика.
К тому же я не слишком много понимала во всех этих бумагах. Да еще и пораненное бедро саднило не на шутку.
Впрочем, все-таки из бумаг я почерпнула достаточно важную информацию — узнала имя человека, которому должны были доставить груз из Москвы. Но не доставили, потому как груз вместе с водителем канул в Лету. Этого человека, держателя ЧП, звали Тимуром Парамоновичем Коршуновым. Частное предприятие его называлось без лишних изысков, просто: «Коршунов и К». Да, человек он, видимо, с воображением, что и говорить.
Ну да ладно, не все ли мне равно, богатое у него воображение или нет его ни на грош? Мне всего-навсего надо будет проверить этого типчика. Разобраться с алиби, пообщаться. Желательно в неформальной обстановке.
Адрес снимаемого Коршуновым офиса, как и его домашний адрес, я узнала из копии контракта на поставку энного количества консервированных продуктов.
И перешла к следующему столу. По всей видимости, здесь держал свои бумаги господин Курский. По крайней мере, помимо служебных бумаг и тому подобного, здесь хранились записки, подписанные им, пометки и прочий хлам.
Я просматривала бумагу за бумагой, сама не зная, что ищу. Глаза начинали закрываться, буквы сливались и пытались устроить хоровод. Ох, пора мне хорошенько отдохнуть!
А назавтра у меня как минимум два неотложных дела: проверить Коршунова и разобраться с алиби Кобровича. Дальше — по обстоятельствам.
Осмотрев последний стол и не найдя ровным счетом ничего полезного, я перешла к компьютерам. С ними я не слишком дружу, но включить и просмотреть файлы вполне могу. Но и здесь я не обнаружила чего-то нового и интересного. Снова только какую-то документацию, информацию о перевозке грузов и тому подобное.
Так, теперь осталось осмотреть сейф. Я подошла к железному ящику на стене и принялась копаться в нем отмычками. На вскрытие мне потребовалось минут пятнадцать — замки были не столь простыми, какими казались при первом осмотре. Но все же я справилась, и, громко лязгнув, дверца наконец приоткрылась.
В сейфе лежали деньги. Но не только. Еще бумаги.
На просмотр документации у меня ушло от силы десять-пятнадцать минут. И я выяснила один очень интересный факт.
То, что фирму учредили совместными усилиями три человека, я уже знала. Но теперь уточнила, так сказать, — откорректировала сведения — у каждого из троих была различная доля вкладов. И самый большой вклад в дело был у Дмитрия Игоревича Кобровича. Дальше шли Лапчатый и Курский, по убывающей.
Подозрения насчет Кобровича все усиливались. Этот типчик вполне мог угробить Курского, чтобы заграбастать большую часть фирмы, а следовательно, и доходов с нее.
Закрыв дверь сейфа на все замки, что оказалось значительно сложнее, нежели открыть, я решила — пора смываться. Только вот лезть через ту стену не слишком хотелось.
Я наспех стерла отпечатки своих пальцев в кабинете директоров фирмы и вышла, оглядевшись и закрыв за собой дверь. Сторож мирно дрых, уткнувшись-таки мордой в газетный лист. Его храп доносился даже до меня. И меня охватил соблазн — а что, если проскользнуть мимо него и выйти по-нормальному, без любительского скалолазания?
Я уже двинулась по направлению к освещенному холлу, когда вспомнила о навесном замке, украшавшем дверь, через которую я сюда проникла. И резко притормозила, чуть не споткнувшись о неровно уложенное ковровое покрытие.
Ну, Татьяна Александровна, вы, видно, хотите, чтобы ваши деяния стали достоянием масс? Не стоит этого делать. Пусть лучше все будет шито-крыто, обойдемся без лишних проблем. И я с душевной болью развернулась на сто восемьдесят градусов, выбрав путь к черному ходу.
Конечно, не факт, что открытую дверь черного хода скоро обнаружат. Но каких только совпадений в жизни не бывает! Лучше завершить начатое до конца. Подумаешь, еще пару царапин заработаю! Джинсы и так годятся только на помойку, подарок бомжам.
Приглушенно хмыкнув, я вышла на заснеженную улицу, закрыла дверь черного хода, вернула на место навесной замок. И обрадованно засмеялась — начался снегопад. А значит, мои почти медвежьи, очень заметные на нетронутом снегу следы прикроются новым слоем пушистых хлопьев.
Перебравшись через стену, на этот раз без физических повреждений, я спрыгнула и — надо же, как неудачно! — плюхнулась в снег метрах в полутора от… какого-то мужика. Он находился в тени, и свет на него не падал. А упав, я скорее унюхала, чем увидела, свидетеля своего преступного поступка — от него страшно разило самогоном. И занимался он у глухой стены не чем иным, как удовлетворением естественных потребностей.
Я не придумала ничего лучше, как рывком стянуть веревку с кирпичей и мелкой рысью направиться к своей «девятке». В самом деле, не общаться же с таким контингентом!
Мужик, кажется, решил, что я — белогорячечный чертик, потому что руки его, оставив в покое другую часть тела, ринулись к лицу. Он застонал и даже что-то тихонько завыл, ударившись лбом о стену.
Я пожала плечами и только ускорила шаг. Ничего, придет в себя, куда денется. Может, я сегодня для него доброе дело сделала — пить будет меньше.
Запрыгнув в салон машины, я отправилась домой. Проводить дальнейшее расследование было еще рановато. Или поздновато, это уж кому как. Зато следовало разобраться с полученными ранами.
Дома я с трудом стянула джинсы, прилипшие к кровянящим царапинам, постояла под душем, морщась от зуда и жжения. После чего смазала ранки антисептиком, закуталась в халат и поставила на плиту кофе. Привычно устроившись на кухне с чашкой бодрящего напитка и сигаретой, я задумалась.
Теперь, как ни странно, версий у меня стало больше. Тимур Коршунов мог убить несчастного Илью Станиславовича, потому что по вине водителя Курского ему не доставили груз. Наверное, это причинило немало неприятностей частному предпринимателю — он-то договорился с магазинами о доставке продукта, а продукт не привезли. Вину Курского во всей этой истории увидеть несложно. Значит, Коршунов вполне может оказаться убийцей.
И, разумеется, господин Кобрович. В самом деле, к чему довольствоваться третью предприятия, если можно получить больше половины? Или целиком… Но тогда Лапчатому угрожает нешуточная опасность. Надеюсь, пока что Кобрович не успел ничего сделать… А завтра я возьму его под колпак, как говорят специалисты моего дела. То есть буду пристально и неотступно наблюдать за Дмитрием Игоревичем.
Допив кофе, я решила все-таки поспать остаток ночи. И плюхнулась на свое одинокое холодное ложе.
Уже пристально рассматривая бродившие на потолке пятна от проезжавших мимо дома машин, я вспомнила, что Кирьянов мне так и не позвонил. Неужели так сложно узнать владельца машины по номеру?
