Глава 9
Выйдя на палубу, я отыскала удобный шезлонг в тихом и уютном местечке и приступила к процессу интенсивного размышления. Одним словом, начала думать.
Ну, поехали! Сначала самое главное: наконец-то мне удалось найти что-то реальное (ну ладно-ладно, с помощью Игоря). Это, пожалуй, очень надежная ниточка, и самое важное сейчас — это правильно за нее потянуть.
Итак, судя по всему, неизвестные мне преступники использовали в своих грязных целях гражданина Киселева Владимира Анатольевича, Вову Почему «преступники», а не «преступник»? Очень просто: во-первых, кто-то должен был звонить Вове, а кто-то — орудовать на теплоходе. Вряд ли это был один человек, к тому же Вова все время повторял: «они позвонили, они требуют»… Можно предположить с той или иной долей вероятности, что сначала «они» планировали потребовать от Вовы совершения каких-то активных действий, а потом положиться на волю случая. Очень разумно: зачем им лишний раз светиться? Гораздо легче поднажать на Вову, потребовать деньги и указать возможный способ их добычи. Может быть, они сначала планировали, что Вова и станет главным подозреваемым? Очень может быть… А потом так счастливо подвернулся под руку Генка. И мотив есть, и все, что хотите. И если бы он, сволочь такая, не оказался левшой, то у моих неизвестных преступников вообще бы не было хлопот.
Наверное, они рассчитывали, что Саша заартачится, не захочет отдавать деньги раньше срока. Насколько я понимаю, это было бы нормальной реакцией Саши. «Они» могли знать его характер и надеялись именно на это. Возможно, знали и то, что Вове есть чем шантажировать Сашу. Это могли быть явно запутанные отношения Саши и Гены с женами и любовницами. Все тайное рано или поздно становится явным. Непонятно только, почему ближайшие друзья были не в курсе… Но это сейчас к делу не относится.
Вернемся к нашим преступникам. Тот (или те), кто был на теплоходе, оказались свидетелями ссоры Сашки и Генки, а также договоренности Сашки и Вовы о встрече. Вот уж действительно повезло. Дальше — дело техники: встали рано утром, лишили свободы передвижения Вову (путем блокировки двери и окна), поднялись на верхнюю палубу и ликвидировали Сашу. Все понятно, кроме одного — кто это сделал и с какой целью?
Кто сделал, кто сделал… Кто там, по словам Вовы, присутствовал на палубе? Мужик какой-то? А чего бы ему там не поприсутствовать? Мужик возле бара — самое нормальное явление. Есть, конечно, вариант, что это мой загадочный Женя… Не надо сбрасывать его со счетов, хотя мне и кажется, что он был к тому времени маловменяем и нетранспортабелен. Но все равно.
Кто там еще у нас? Парочка французов — так они по-русски знают максимум слов десять, да и зачем им тащиться на далекую реку Волгу, чтобы на теплоходе убить какого-то русского среднепреуспевающего предпринимателя? И вообще, какой-то плохой шпионский детектив — преступники-иностранцы маскируются под влюбленную семейную парочку… Нет, отпадают совершенно точно.
А вот барышня, опирающаяся спиной на перила и упорно наблюдающая за пьяной компанией в час ночи, — это интересно. Я, конечно, не верю, что барышня сначала оглушила Сашу по голове, а потом дорезала его ножом. Еще больше я не могу поверить в то, что барышня на отдыхе встала без посторонней помощи в такую рань. А вот на роль помощницы, сообщницы, вдохновительницы — на выбор — она бы вполне подошла. Особенно, если это барышня и та девица, что напугала меня сегодня утром, кстати, тоже на верхней палубе, одно и то же лицо. Вполне это допускаю, поскольку утренняя барышня вызвала у меня стойкую ассоциацию с Софьей Перовской или Верой Фигнер в момент выполнения приговора. Очень совпадает с характеристикой, которую дал ей Вова: «она как зыркнула, тут же отстали». Это как же надо зыркнуть на пьяного мужика, чтобы он отстал?
Итак, мне нужно найти Владика и Сережу и окольными путями поинтересоваться — кого это они тут безуспешно пытались клеить? Ставлю свой гонорар против червонца образца девяностого года (музейная, между прочим, редкость), что клеил кто-то из них именно эту девушку. И пора мне уже с ней познакомиться и продолжить наш очень интересный утренний разговор. Тут уже и Женя хорошо бы вписался: ему совсем не обязательно было присутствовать там лично, достаточно было этой барышни. Вот, кстати, совершенно напрасно я не обратила внимания на его девушку, когда он приставал к Кате. Но она сидела в тени и я слышала только ее голос. Надо бы это выяснить.
Нет, ну чего я, спрашивается, тут торчу? Все, о чем мне надо было спокойно подумать, я уже подумала. Что мне делать в ближайшее время — ясно: познакомиться с девушкой и требовать от Игоря, чтобы он вспомнил нечто, из-за чего на Сашку могли обидеться какие-то состоятельные и не очень жалостливые люди, предположительно из Москвы. И, в конце концов, у меня сигареты кончились. Чего я тут сижу?
Убедив себя таким сложным образом в необходимости срочного и немедленного перемещения в пространстве, я поднялась со своего суперудобного шезлонга и направила стопы к бару, где у меня было два дела — купить сигареты и проведать Игоря, вдруг он уже там окочурился?
До бара мне дойти не дали: дорогу преградил мой вчерашний знакомый, помощник капитана. Солнечно улыбнувшись и согнав со своего лица озабоченное выражение, он сообщил:
— Добрый день, Таня! А все — на экскурсии.
— Ага, — не нашла ничего лучшего для ответа я.
— А вы что же? Такая интересная экскурсия! — еще более радостно произнес мой собеседник.
Я поняла, что наш разговор, судя по всему, затянется, и со вздохом спросила:
— У вас не найдется закурить?
— Да, конечно, курите! — с готовностью протянув мне пачку, он подождал, пока я выну сигарету и дал мне прикурить.
Затянувшись, я с опозданием ответила на его вопрос:
— Я там была, стало нехорошо, вернулась, — телеграфным стилем протараторила я и тут же, не давая ему опомниться, поинтересовалась:
— А чего это у вас лицо такое озабоченное. Случилось чего?
— В общем, да, — нерешительно промямлил помощник капитана. Явно хотел что-то сказать, раздумал и вновь отважился. Я с интересом наблюдала эту смену решений, ярко написанных на его лице. Мне захотелось ему помочь и в то же время направить разговор в интересующее меня русло:
— Костя, это связано с… — я побоялась сказать «убийством», чтобы не ставить его в неудобное положение. Подумав, я смягчила вопрос:
— С нашим делом. Ну, с Сашей, да?
— Откуда вы знаете? — нервно спросил Костя.
— Ну, мы созванивались с девочками — Ирой и Катей. И они рассказали. Правда, здорово? Я так рада за Генку!
— А! Да, конечно! — Костя являл собой полную противоположность моему радостному оптимизму: он явно был не рад такому повороту событий.
Чтобы скрыть свою невежливую реакцию, он закурил, причем подошел к этому процессу творчески, выжимая из него все возможности: закуривал он несколько минут — с имитацией неисправности зажигалки и ломкой спичек. Создавалось ощущение, что он не сигарету закуривает, а раскуривает трубку.
Однако все когда-нибудь заканчивается, закончилось и это представление: сигарета была раскурена, и у Кости больше не было предлогов уклоняться от беседы со мной! Тяжело вздохнув, он все же решился:
— Мы, конечно, очень рады за Гену и за всю вашу компанию. Но мы очутились в сложном положении: намечается доследование или, лучше сказать, новое расследование. Само собой разумеется, что это будет происходить во время плавания. С одной стороны, это вполне объяснимо и оправдано — что же можно будет узнать после того, как мы прибудем в Москву и все разъедутся? Но для нас это почти катастрофа: у нас будет непоправимо подмочена репутация. Вы же понимаете — если мы не можем обеспечить отдыхающим элементарную безопасность, то о каком отдыхе может идти речь… Вот вы бы отправились с нами в путешествие, если бы вам сказали, что на нашем теплоходе было совершено убийство?
Ну, это вопрос не ко мне — я не типичный пассажир, я не совсем нормальный частный детектив, который и на отдыхе не прочь поработать. Вполне может быть, что, если бы мне сообщили нечто в этом роде, я еще охотнее ринулась бы в бюро путешествий заказывать себе билет. Поэтому я честно ответила:
— Ну, не знаю. А вдруг бы это, наоборот, кого-то привлекло. Есть же любители острых ощущений. Особенно этим страдают зажравшиеся западные туристы — ведь клюют же они на сафари и на замки со злобными привидениями! Почему бы им не заинтересоваться путешествием под названием: «Великолепные круизы по Волге на комфортабельном теплоходе — прекрасное обслуживание, увлекательные экскурсии и таинственные убийства на верхних палубах!» Что-нибудь в этом роде, а? По-моему, валюта рекой польется.
— Да, в этом, пожалуй, что-то есть, — с вымученной улыбкой ответил вежливый Костя.
— А, кстати, вы сказали — новое расследование. Его что, опять будете проводить вы?
— Нет, пришлют кого-то из Тарасова. И, судя по всему, не простого милиционера. Завтра утром должен нас догнать на стоянке в Нижнем Новгороде.
Произнес он это очень странным тоном. Я не могла понять, что прозвучало в его голосе, но это явно не было бурной радостью по поводу встречи с родной милицией. Что ж, ему можно посочувствовать: во-первых, убийство уже нельзя будет скрывать от пассажиров — их всех обязательно станут опрашивать; во-вторых — у Кости отбираются лавры сыщика высокого класса, сумевшего в мгновение ока раскрыть такое сложное преступление. Мне даже стало его жалко, но радость от того, что я буду работать на пару с Кирсановым, перекрывала все остальное. А то, что приедет именно Кирсанов, для меня было абсолютно ясно. В чем, в чем, а в этом я не сомневалась.
Костя хотел сказать еще что-то, но меня обуяла жажда деятельности, мне захотелось к приезду Кири как следует подготовиться, не ударить в грязь лицом. Поэтому я заявила:
— Ну что же, надеюсь, все это будет для вас иметь менее ужасные последствия, чем вы предполагаете. Не переживайте так, все уладится. Ну ладно, вам, наверное, пора работать. Не смею вас больше задерживать, увидимся позже.
Протараторив все это с самой светской улыбкой, я приветливо помахала ему рукой и двинулась к своей цели — бару, оставив Костю наедине с его невеселыми думами.
Войдя в бар, я вполне оценила способности Игоря и Вовы: так здорово наклюкаться за такой короткий срок — это надо суметь. Но для русского мужчины нет ничего невозможного! Пока баба мотается по горящим избам и тормозит всех встречных коней, русский мужик тоже занят делом. Вот — любо-дорого глядеть — сидят, обнявшись, и дружно плачут. Очень трогательно. Третья бутылка (а может, уже четвертая) и пальма замечательно дополняют сей натюрморт. На заднем плане заметно нервничает бармен. Прямо-таки весь изводится. Так, я вовремя.
Когда я подошла к бармену и сказала ему, что пришла за одним из молодых людей, которые, видимо, уже вполне сроднились друг с другом и с пальмой, бармен весь расцвел. Он с большой готовностью согласился мне помочь. Мы быстренько договорились, как мы будем действовать, подошли к дружной парочке и без особого труда отодрали их друг от друга. Большую роль в этом сыграл фактор неожиданности. Друзья, правда, пытались как-то воспротивиться нашей с барменом нежной заботе, но быстро угомонились. Игорь с готовностью повис на мне, а Вову счастливый бармен сдал с рук на руки крепким парням из теплоходной обслуги, которые очень вежливо потащили его по направлению к собственной каюте.
Я же, в свою очередь, довольно бесцеремонно выволокла Игоря на палубу, чтобы его освежил ветер и он хоть немножечко пришел в себя Мне настолько была необходима его помощь, что я решила привести его в чувство любыми методами. Жаль, что нельзя было окунуть его в Волгу вниз головой.
Однако, к моему удивлению, ничего этого не понадобилось, поскольку, как только мы отодвинулись на достаточное расстояние от бара и крепкие парни с Вовой на руках исчезли в нужном направлении, Игорь неожиданно вполне трезвым голосом произнес:
— Тань, нужно срочно поговорить. Где тут тихое местечко?
Только я собралась тащить его в свой тихий уголок к уютному шезлонгу, как на пристани появился народ, вернувшийся с экскурсии, и начал шумно грузиться на теплоход.
Игорь немедленно поменял свое решение и прошипел:
— Отпадает. Тащи меня в свою каюту, и поживее. Я послушно потащила Игоря в указанном направлении. К счастью, он не совсем вошел в роль и активно перебирал ногами, так что идти мне было довольно легко. Раздражало другое — чего это он мной командует?
Это я и попыталась выяснить у него, уже находясь в своей каюте. Игорь отмахнулся от моего вполне справедливого вопроса и нетерпеливо спросил:
— Ну что, слышала? Как тебе это?
— Естественно, слышала! Это очень многое проясняет и, главное, дает хоть какую-то зацепку, — ответила я и тут же спохватилась:
— Слушай, Игорь, но ведь ты же трезвый!
— Ну, — невозмутимо согласился Игорь.
— Почему? Как тебе это удалось? Вы же пили на равных, без закуски. И выпили не так уж мало. Или у тебя после вчерашнего появился иммунитет?
— Ты правда подумала, что я пьяный? — удивился Игорь.
— Ну конечно! И не только я — того же мнения был и бармен. А уж у него опыт в этом деле — ого-го какой!
— Классно! — обрадовался Игорь. — МХАТ по мне плачет. Таганка слезами обливается! Я же почти ничего не пил! — заметив мой недоуменный взгляд, Игорь развеселился еще больше. — Господи, Танька, я все время поливал пальму. Она теперь лыка не вяжет! Неужели ты не поняла — это такой древний трюк — Древний, — сумрачно согласилась я. — Сама не раз его использовала в случае необходимости. Но я еще не видела, чтобы работали так, как ты. Московская сцена по тебе действительно рыдает.
Игорь внезапно прекратил бурное выражение радости и вернулся к основному предмету нашего разговора:
— Тань, ну так что ты думаешь насчет услышанного?
— Прежде всего скажи, зачем ты остался в баре с Вовой, когда все узнал?
— Хотел убедиться, что он не врет. Напоил его как следует и еще раз поспрашивал обо всем. В абсолютно пьяном состоянии он рассказывал то же самое, что и в полупьяном, — терпеливо объяснил мне Игорь и вновь повторил:
— Так что ты об этом думаешь?
Я изложила ему все соображения, которые незадолго до этого продумала в гордом одиночестве. Игорь кивнул в знак того, что согласен со мной. Затем спросил:
— А из-за чего Сашу убили? И чьих рук это дело? У тебя нет версий?
— Вот об этом-то я и хотела тебя спросить. Вспомни, пожалуйста, кто бы мог желать смерти Саши? Не что-то от него хотеть, не чего-то добиться, а убить? Потому что весь ход дела говорит о том, что подготавливалось именно убийство. Подумай, пожалуйста. Мне кажется, что эти люди должны быть из Москвы. Что-нибудь у Саши было связано с Москвой? Подумай.
Игорь думал довольно долго, а затем нерешительно произнес:
— Знаешь, единственное, что было у него связано с Москвой и к тому же могло бы послужить мотивом для убийства, это двести тысяч долларов, на которые Сашка обул одно московское казино. Но я тебе, по-моему, об этом уже говорил.
— Может быть, не помню. Давай-ка подробнее. Все-таки двести тысяч баксов — более солидная сумма, чем двенадцать тысяч деревянных, и больше тянет на мотив преступления.
— А чего подробнее? Я же тебе говорю — недели полторы назад Сашка мотался в Москву по делам. Пошел в казино расслабиться и выиграл двести тысяч долларов. С копейками какими-то.
— Так. Ему их отдали?
— Нет. С ним договорились, что он подождет, заверили все у нотариуса, все честь по чести.
— Когда он должен был забрать деньги?
— В конце этой поездки. Ну, что ты думаешь?
— Пока ничего. Но очень интересно. А как называется казино?
— «Арион». Это не очень крупное казино, но Сашка его любил.
— Хорошо. Уже что-то. Но это потом. А сейчас я жажду увидеть ту девушку.
— Ты все-таки думаешь, что это она убила?
— Нет, вряд ли, — задумчиво протянула я. — Сашу убили нетипичным для женщины способом — оглушили, а потом зарезали. Это скорее подходит для мужчины — тут нужна физическая сила, да и психологический момент не на последнем месте.
— То есть?
— Ну, женщина убивает либо в аффекте, либо очень изощренно, с фантазией. А тут какая-то скотобойня — оглушить, чтобы не мешал, а потом спокойно зарезать. Женщине обязательно нужно, чтобы человек перед смертью еще монолог ее выслушал, как следует вник, почему и за что его убивают.
— Тогда зачем тебе эта девушка?
— Девушка? Очень просто — у преступника мог быть сообщник. Так почему не она? Мне кажется, она очень подходит для этого — очень странная. Кстати, она пыталась завести со мной светскую беседу об убийстве. Потом раздумала. Вот я и хочу возобновить этот интересный разговор. Мне кажется, он доставит ей удовольствие.
— Уговорила. И когда будем знакомиться?
— После обеда, естественно. Но не «мы», а я. С девушкой знакомиться и разговаривать буду я, а ты на сегодня свою норму выполнил. Можешь расслабиться.
— Но почему? Давай вместе, у нас же хорошо получается!
— Замечательно получается. Если не хочешь расслабиться, займись интеллектуальной деятельностью — подумай, может, вспомнишь, какие еще возможны мотивы убийства… Были у Саши какие-нибудь иные конфликты? Еще можешь позвонить Ире и Кате, пообщаться. Может, они вспомнят интересное что-нибудь.
— А ты?
— А я займусь грубым неквалифицированным трудом — буду пытаться расколоть эту девушку.
— Но Таня! Это же опасно, если она действительно как-то связана с преступлением.
— Я надеюсь, связана. Мне нужна какая-то прочная ниточка, надежная зацепка. А что касается опасности, так у меня работа такая. Мне за нее деньги платят. И вообще, если бы ты знал, в центре каких заварушек мне приходилось бывать!
С этими словами я мечтательно закатила глаза и припомнила вслух пару-тройку случаев, когда я уже готовилась рапортовать архангелу Гавриилу о благополучном прибытии… Но все обходилось, даже без особого членовредительства. Свои воспоминания я подытожила решительной репликой:
— В общем, не морочь мне голову. Либо ты помогаешь, либо мешаешь. Третьего не дано. И хватит препираться, пошли на обед. Тебе, кстати, не помешало бы переодеться. Мне тоже.
Игорь согласно кивнул и ринулся вон из моей каюты. Все-таки он хоть и упрямый, но в каких-то вещах очень покладистый. Странное сочетание. Вздохнув, я подумала, что мне тоже не мешает поторопиться, и направилась в душ.
Выйдя из душа, я натянула на себя первое, что попалось под руку — это был длинный ярко-голубой сарафан с красными маками по подолу, — и поплелась обедать.
Во время обеда у нас за столом царило мрачное, безысходное настроение, которое щедро излучал Владик. Вообще-то его можно понять — мы все ближе подходили к Нижнему Новгороду Его гнетущая печаль заразила всех нас, и мы погрузились в невеселые думы. Не знаю, о чем думали Сережа и Игорь, а я была полна самых неприятных предчувствий по поводу этого расследования — не кончится оно ничем хорошим, нутром чую. Потом мои мысли приняли более глобальный характер — я начала думать о том, что вообще ничем хорошим ничего в этой стране не кончится, пора сваливать отсюда. Но на этом я не притормозила, я двинулась дальше: ну куда сваливать, где хорошо-то? Правильно, нигде, весь мир сидит на пороховой бочке и раскуривает трубочку…
Когда я очень живо представила себе апокалипсис со мной в одной из главных ролей, я наконец-то решила остановиться и взять себя в руки.
Работать надо! Конец света как-нибудь когда-нибудь состоится и без меня, а вот дело без меня не сделается.
После такого самовнушения я занялась Игорем — должен же он мне помочь сейчас! Первым делом надо привести его в чувство и заставить Владика или Сережу — уж не знаю, кто там к ней клеился, показать нам эту девушку. Избавить Игоря от мрачных дум я решила самым примитивным способом, а именно — стукнула как следует его под столом ногой и прошипела:
— Игорь, девушка! Спроси…
Слава богу, наши сотрапезники были очень увлечены своими печальными мыслями и не отреагировали на мое шипение. К сожалению, на него не отреагировал и Игорь. Черт, ну и что мне теперь делать? Правильно, все разруливать самой.
— Ребята, а вы чего такие кислые сидите? Отдыхать надо, развлекаться, с девушками знакомиться. Вон сколько красивых девушек кругом вертится!
Господи, как повезло — мимо нашего стола как раз прошла к выходу та самая, интересующая меня барышня. Сережа не преминул отреагировать:
— Познакомишься здесь, как же. Девушки какие-то дикие пошли, на людей кидаются. Вот, Танечка, видишь, одна пошла? Я с ней попытался познакомиться еще в первый вечер, но она меня так отшила — до сих пор понять не могу, чего это она.
— Ясное дело, чего! — включился в разговор внезапно оживший Владик. — Ты вспомни обстановку своего романтического знакомства: второй час ночи, место — около бара, ты — пьяный. Я бы на месте девушки еще и двинул тебе как следует по физиономии.
Сережа пытался что-то возражать, они завели какой-то малопонятный спор о приличных девушках и трудностях одинокого мужчины в поисках надежной подруги жизни. Но я уже их не слушала, я пыталась вывести Игоря из ступора, в который он неожиданно попал: он сидел и смотрел вслед уходящей девушке абсолютно остановившимся взором и что-то бормотал.
Когда я уже отчаялась его растормошить, он вдруг резко встал, заявил, что мы уже пообедали и нам нужно срочно погулять по палубе. Сережа и Владик проводили нас понимающими взглядами.
На палубе я нетерпеливо спросила:
— Ну что? В чем дело? Привидение увидел?
— Да. — Господи, и почему эта девушка всем кажется призраком. Может, так оно и есть, и она что-то вроде местного привидения?
— Игорь, что случилось, отвечай немедленно!
— Понимаешь, Танюша, — медленно начал Игорь, — эта девушка имеет свой собственный очень хороший мотив, ей никакая Москва не нужна.
— Ты ее знаешь?
— В какой-то мере знаю. Видишь ли, это довольно «давняя» история…
Поскольку он замолчал слишком, по моему мнению, надолго, я решила его подстегнуть, саркастически поинтересовавшись:
— Что значит давняя? Родовая кровная месть?
— Напрасно иронизируешь. Не родовая, но кровавая.
— Ну? — нетерпеливо подстегнула его я.
— Не перебивай, пожалуйста, а то все перепутаю. — Игорь собрался с мыслями и начал:
— Где-то около года назад Сашка влетел в аварию — столкнулся на выезде из города с каким-то «чайником». Сашка вообще-то был хороший водила, но немного лихач. И, сдается мне, что он был чуточку навеселе, потому как ехал с шашлыков. Вот… Ну, Сашка отделался царапинами и переломами чего-то — не то ключицы, не то ребра. А водитель той машины погиб, девушка его — довольно сильно ранена. Сашка, как только очухался, тут же по сотовому «Скорую» вызвал, причем свою знакомую «Скорую», все им оплатил. Возможно, если бы не он, девушке пришлось бы гораздо хуже. Если не ошибаюсь, ее Олей зовут. А парень тот умер мгновенно.
— Милицию вообще, что ли, не вызывали?
— Почему? Там же пост недалеко, они сами подъехали. Когда подъехали, девушку уже увозили. Ну они, естественно, дело завели. Разбираться — разбирались, но там все было довольно запутано.
— Как это?
— Понимаешь, формально был виноват этот «чайник» — он нарушил. Не слишком, слегка. Там участок трудный. Но ничего бы не случилось, будь у Сашки в этот день реакция получше — он сам мне говорил. Смог бы все выровнять. Но учти, что это только потому, что он — водила первого класса. Обычный бы не смог, и там уж точно был бы виноват этот «чайник». А раз так, то зачем Сашке из-за него садиться, тем более что парня уже не вернешь?
— И его оправдали.
— Да, вчистую.
— Ясно. А девушка Оля, стало быть, плывет с нами на теплоходе. Верно? Это она и есть?
— Да. Но Саша пытался ей помочь! Да и помог — все лечение оплатил он, парня ее на свои похоронил. Чего ей еще надо?
— А ей, стало быть, все-таки что-то надо. Так?
— Угу. Она сказала, что так этого не оставит. И если закон не на ее стороне, она обойдется своими силами.
— И ты считаешь, что это могла быть она?
— Почему бы и нет? Свершила, по ее мнению, правосудие.
— Так. Но если правосудие, то как же она допустила, чтобы в совершении преступления обвинили ни в чем не повинного Генку?
— Очень просто: для нее Генка не был невинным ангелом, он был другом Сашки, который очень помог Сашке и в той истории. Сыграл не последнюю роль. Практически с гаишниками договаривался именно Генка. И она это прекрасно знает. Так что ей это было бы очень на руку — главного виновника убрала лично, а виновника номер два — руками милиции.
— Стоп, а откуда эта самая Ольга знает все эти подробности? Про гаишников, про то, что с ними договаривался Генка?
— Так ведь расследование же было, Генка там постоянно светился. И потом, эта ненормальная делом своей жизни считает теперь месть. Даже если бы она никогда не видела Генку на расследовании, она бы его все равно отыскала. — Игорь помолчал, подумал и добавил:
— Вообще-то ее можно понять.
— Это уж точно, — вздохнула я. — Все, в общем-то, сходится, непонятно одно — способ убийства. Я прямо-таки настаиваю, что он не женский, а уж Оле этой не подходит в любом случае. Уж кто-кто, а она точно должна была стоять над своим кровным врагом в красивой позе, с направленным на него пистолетом и чеканным голосом произносить приговор. Что-то вроде «И пусть смерть твоя станет платой за…». Ну и так далее. Или другой вариант — дает ему выпить яду, потом наблюдает, как он корчится в конвульсиях, и чеканным голосом… Ну, далее все по тексту. В общем, убить она могла любым способом, но сказать речь перед его смертью, причем именно чеканным голосом, она была просто обязана. А так весь смысл теряется.
— Что же ты думаешь — не она?
— Я ничего не думаю. Пока. Мне сначала надо с ней поговорить, тем более что она этого жаждет. А там будет видно — убивала, помогала или держала свечку. Ладно, я пошла общаться с этой мадам Капулетти, а ты иди свяжись с девочками, потом подумай над мотивами… В общем, займись интеллектуальным трудом.
С этими словами я покинула Игоря и направилась на верхнюю палубу — что-то мне подсказывало, что эта самая Оля любит там прогуливаться и я имею все шансы ее там поймать.
По дороге, правда, я сделала еще одно ценное следственное действие: мне навстречу шел мой любимый Женя, который при виде меня нисколько не обрадовался, но и убегать не стал. В принципе, очень разумно: если я его до сих пор не сдала властям, значит, вообще не собираюсь этого делать. И ему, бедному, остается выяснить, чего же я хочу. Пока — ничего особенного:
— Женя, а ты не левша?
— Нет, — ответил Женя и поинтересовался:
— Ты чего, совсем свихнулась?
Проигнорировав этот нахальный вопрос, я прошествовала на верхнюю палубу.
Ну вот, я всегда знала, что интуиция — мое самое сильное место: не успела я выбраться на верхнюю палубу, как за своей спиной услышала знакомый голос:
— Вот-вот. Именно так и можно получить ощутимый удар по башке. А потом уж вас дорежут в тишине и спокойствии. Такое, знаете ли, неудобное место!
Я оглянулась и посмотрела на Олю, которая, облокотившись на перила, рассматривала очередной проплывающий мимо нас красивый волжский городок. Свою не вполне обычную фразу она произнесла безукоризненно светским тоном, каким обычно говорят о погоде и чудном пейзаже. Одно только выбивалось из этого общего тона беззаботности и светскости — глаза. Глаза у этой Ольги были совершенно жуткие — пустые, холодные. Не девичьи глаза. Больше всего они почему-то смахивали на оптические прицелы. Да уж, эта если будет убивать, то только лицо в лицо, чтобы враг ее видел, чтобы сказать ему все, перед тем как покончит с ним. И истерика ей не грозит, и ручка не дрогнет. Да, жить бы этой Олечке где-нибудь в конце девятнадцатого века — бомбы бы бросала, на эшафот поднималась…
Все это пронеслось у меня в голове, пока я оглядывала место и собиралась с мыслями. Место действительно было на редкость удобное для убийцы и неудобное для жертвы. Это я и сказала:
— Удобное. Для того, кто будет резать. А кого режут — тому совсем даже не удобное. — Я сделала неопределенный жест рукой и добавила, копируя ее светский тон:
— Комфорту маловато. Не так ли?
Ольга кивнула и продолжала внимательно смотреть прямо перед собой. У меня было мало времени и мало данных, поэтому я решила идти ва-банк:
— Оля, меня зовут Татьяна.
— Знаю, — не меняя положения, отозвалась Ольга.
— Откуда?
— Неважно. И что вы частный детектив, тоже в курсе.
— Ага, ну и прекрасно, — спокойно отозвалась я, — мне ваша история в общих чертах тоже известна. Значит, будет легче разговаривать.
— Созрели все-таки для разговора? — насмешливо спросила Ольга.
— Вполне. Вы будете отвечать на мои вопросы?
— Буду, — безмятежно ответила она.
— На все? — про себя я удивилась, но виду не подала.
— На все.
— И все, что вы скажете, будет правдой?
— Что скажу — да, — с нажимом произнесла моя странная собеседница.
Проанализировав ее слова и тон, каким они были сказаны, я пришла к выводу, что, судя по всему, девушка решила, что на какие-то вопросы она вообще может не отвечать. Посмотрим, как у нее это получится, я все-таки не вчера начала зарабатывать себе на жизнь частным сыском.
