Глава 10
Теперь, при голубом свете приборной доски «Галопера», я смогла немного разглядеть своего неожиданного спасителя. Это был молодой человек лет тридцати с красивым лицом правильной формы и греческими чертами… Стоп! Где-то это я уже читала! Этот тип был очень похож на Юлю. Похож почти как две капли воды.
— С тобой все в порядке? — спросил меня молодой человек.
— Да! — Я отдышалась и уже вполне могла говорить.
— Тебе очень повезло, что ты смогла вырваться от Дикого.
— Дикий — это тот самый фигляр? — Я кивнула назад, откуда через заднее стекло светили фары преследующего нас «Гранд-Чероки».
— Фигляр! — зло улыбнулся водитель «Галопера». — Знала бы ты, сколько народу этот фигляр на тот свет отправил! И все со своей милой фиглярской улыбочкой!
— А вы, собственно, кто? — поинтересовалась я наконец личностью своего спасителя.
— Меня зовут Александр, Александр Берг, я брат Юли!
— Можно было догадаться… Вы очень похожи!
Я уже устала удивляться. Представься мне он хоть папой римским, я бы уже не удивилась! Меня теперь вообще уже ничем не удивишь!
— А наши преследователи не отстают! — мрачно констатировал Юлин брат.
Я обернулась и посмотрела через заднее стекло машины на преследующий нас джип. Он шел приблизительно на такой же, как у нас, скорости на дистанции где-то в тридцать метров. Они не только от нас не отставали, они нас почти догнали!
— Слушай, в центр ехать нельзя — там они нас догонят без труда! — сказала я Александру.
— А куда? Я в вашем городе ничего не знаю! — ответил тот.
— Так, давай сейчас следующий поворот направо — ныряем!
Я очень хорошо знала этот район. А бандиты не знали. Поэтому у меня было преимущество, можно сказать, последний шанс.
— Ты уверена? — недоверчиво спросил меня Саша.
— Поворачивай, говорю! — заорала я.
Он крутанул руль, и «Галопер», почти встав на два колеса, повернул в указанный мною проулок.
— Теперь гони прямо вверх! Я надеюсь, у тебя резина хорошая?
— Я тоже на это надеюсь! — ответил мне бледный от напряжения Александр, максимально выжимая газ.
Улица, на которую мы свернули, уходила резко вверх, в гору. Она шла до самого лесного массива, где я и надеялась замести наши следы. Но «Гранд-Чероки» оказался машиной более мощной, чем наш «Галопер», — он уверенно шел за нами, постоянно сокращая дистанцию.
— Сейчас будет поворот направо, потом налево! Понял?
— Понял!
Мы выехали в район старой, одноэтажной застройки. Фонарей на этой улице не было, и только лучи наших фар бешено скакали по неровной бугристой дороге в такт прыжкам Сашиного джипа. Я с грустью вспомнила о мягеньких рессорах моей родной «девяточки». Нет, никогда не куплю себе такого урода, подскакивающего на каждой кочке, словно телега! И что эти «новые русские» так любят подобные модели?
Тем временем мы почти выехали из города и мчались дорогой вдоль леса.
— Так! Сейчас резко направо! Там метров сто — и налево! Потом пятьдесят метров прямо и опять направо!
— Эй! Штурман! Я так не запомню! — несмотря на серьезность ситуации, Юлин брат умудрялся шутить. Все они, эти Кауфманы, то есть Берги, такие легкомысленные, что ли?
— Жить захочешь — запомнишь! Наша задача — сделать так, чтобы они заплутали!
— Попробуем!
И мы повернули на узкую дорогу, уходившую в глубь леса в том месте, где я ему и сказала. Далее все было как в каком-то странном сне — снежный ночной лес, по нему мчится один джип, за ним по пятам гонится другой. Как в плохом постсоветском боевике про мафию! Саша рулил туда, куда я ему указывала, и у нас вполне получалось не втыкаться в окружающие деревья.
— Слушай, штурман, а мы с тобой можем выступать на каком-нибудь чемпионате по ралли! Такая хорошая команда у нас получается! — сквозь рев двигателя весело прокричал мне мой пилот.
— За чем же дело стало? Вот останемся живы и выступим!
Эх, знали бы наши преследователи, что мы сейчас следуем по маршруту спортивного ориентирования номер семнадцать — любимому маршруту моей спортивной юности! Но была одна проблема, о которой я, к сожалению, за годы своей взрослой жизни уже успела забыть. На пятом километре маршрут проходил через одну из дамб, предохраняющих наш лес от весеннего паводкового затопления и построенных если не при царе Горохе, то при Николае Первом наверняка. И именно по такой дамбе проходила дорога, по которой мы удирали от преследователей. Но самая большая проблема заключалась в том, что на нашей дамбе испокон века лежало старое дерево, то ли дуб, то ли вяз, не мешающее проходу человека, но не проезду машины! Что же делать? Я совсем забыла, что еду не на лыжах, а на довольно большой и тяжелой машине!
— Саша! Мы там не проедем! Там очень узко!
— Где? — Мы уже подъезжали к роковому месту.
— Там! По дамбе нам не проехать — дерево мешает!
— Хоть метр-то там будет?
— Будет!
— Ну тогда, господи, благослови!
И наш джип рванул вперед, к опасному месту. Меня вообще-то очень трудно испугать, но сейчас, когда я представила, как наш «Галопер» на полном ходу слетает вниз и падает с двадцатиметровой высоты в овраг, мне вдруг стало страшно. Первый раз за сегодняшний день. Я вжалась в сиденье и закрыла глаза.
Машина неслась вперед, подпрыгивая на многочисленных кочках. Сейчас, вот сейчас будет дамба! Сейчас мы сорвемся… Но тряска на кочках продолжалась как ни в чем не бывало! Я решилась открыть один глаз, потом другой. Мы ехали уже по другой стороне оврага.
— Куда дальше, штурман? — насмешливо спросил меня Александр. — Ты такой эксклюзивный номер пропустила!
Я обернулась и посмотрела назад. Снежный лес освещала яркая луна, при свете которой я прекрасно видела то самое дерево! Никуда оно не делось — как лежало пятнадцать лет назад, так и лежит. Как же нам удалось проехать? Как нам — не знаю, а вот нашим преследователям повезло гораздо меньше…
— Притормози! Кажется, сейчас что-то будет!
«Гранд-Чероки» резко выскочил с правой стороны и с огромной скоростью понесся по дамбе. Меня у них в кабине не было, и про дерево, лежащее впереди, несчастным пассажирам этого джипа сказать было совершенно некому. Да я бы им и не сказала, даже если бы была там!
Думаю, водитель заметил препятствие в самый последний момент и машинально резко вывернул руль влево, стараясь избежать столкновения. После чего последовал классический кадр из голливудского боевика: джип слетел с дамбы и, описав широкую дугу, ударился передним бампером о дно оврага. Я всегда думала, что, когда снимают подобные сцены в кино, машины специально начиняют взрывчаткой, чтобы они мгновенно взрывались от удара. Здесь все произошло именно как в кино — как только джип ударился о землю, раздался сильнейший взрыв. Затем машина превратилась в огромный факел. Эхо взрыва разнеслось над лесом, пугая несчастных галок и ворон. Может, в джипе и правда была взрывчатка? Кто их знает, этих бандитов!
— Все! Финита ля комедия! — мрачно сказал Александр, глядя на зарево.
— Может, кто-нибудь выжил? — растерянно произнесла я.
— Иди посмотри! — зло съязвил мой попутчик.
— Но они все же люди!
— Еще несколько минут назад эти люди имели твердое намерение отправить нас с тобой на тот свет! Показывай, как ехать домой, а то я сам из этой чащи дороги не найду!
На обратном пути я решила выпытать у Саши все то, что так и не смогла узнать от его сестры. И у меня это прекрасно получилось:
— Никакие мы не киллеры, — рассказывал мне Саша, крутя руль и виляя между деревьями. — То есть теперь уже действительно киллеры, но дилетанты! Это было наше первое дело подобного рода. И, надеюсь, последнее.
— Ни фига себе дилетанты! — присвистнула я. — Так уложили этого Мишина, что до сих пор милиция руками разводит!
— А она и будет руками разводить! Работали профессиональные артисты! Мы же цирковая семья!
— Чего? Цирковая семья?
— Не слышала в восьмидесятые годы: «Смертельный номер! Жонглирование острыми кинжалами под куполом цирка! Стрельба вслепую по собственным детям! Освальд и Лидия Берг!»
— Честно признаться, не слышала! Я тогда маленькая была.
— Я тоже! Освальд, то есть Олег Берг — это наш с Юлей отец. А Лидия Берг — наша мама. Были…
— А что с ними случилось?
— Долгая история…
— Так нам и ехать долго!
— Ладно, расскажу, так и быть! Ты про нас ничего не слышала, потому что как раз в начале восьмидесятых родителям запретили выступать — номера их были действительно очень опасные и сильно отдавали гнилым Западом. По крайней мере, так показалось чиновникам из тогдашнего Госцирка и Министерства культуры. И больше всего вонял… Угадай кто?
— Не томи! Я уже устала сегодня угадывать!
— Старший инструктор обкома партии Мишин Александр Васильевич!
— Ого! Этот самый?
— Да! Этот самый! Это сейчас они банкиры, а тогда были ревнителями социалистического образа жизни.
— И что было дальше?
— После того как нам запретили выступать? Отец не мог делать простых номеров! Он жил опасностью! Какое-то время он попробовал работать каскадером на «Мосфильме». Но это совсем не то, а отец был человеком арены!
— Понимаю, хотя не очень. А что, в кино все по-другому?
— Как тебе сказать… Киношники, они какие-то более элитные, что ли, они богема! А цирковые проще, они просто хорошие люди!
— Да ты прямо романтик циркового дела!
— Мог бы быть, если бы судьба распорядилась! Так вот, отец вскоре начал пить. Потом вообще сел на иглу. За какие-то два года от здорового человека, великолепного гимнаста и специалиста по боевым искусствам, осталась лишь тень. А потом и ее не осталось…
— Ты сказал — специалиста по боевым искусствам?
— Именно! Отец в то время был одним из лучших! Это сейчас они как грибы повылазили — поучился два месяца, получил сертификат, и готово — сенсей! А отец владел настоящим, тайным самурайским джиу-джитсу! Понимаешь, это тебе не карате, которое придумали простолюдины, чтобы друг другу морды бить! Это настоящее элитное искусство!
— Так уж прямо настоящее элитное… — обиделась я за мое любимое карате.
— Так получилось, что дед в свое время делал номер с японцем, потомком древнего рода. Не знаю, каким ветром его к нам занесло! Но он его всему обучил и даже посвятил в самураи! Можешь себе представить! Отец тогда был ребенком и тоже получил свою часть знаний. Да и дед его потом учил.
— Здорово! Мне бы так!
— Да уж, здорово! Только отец без цирка недолго протянул. И мама его ненадолго пережила. Так мы с Юлькой остались одни. Когда это произошло, нам было только по десять лет. Нас приютила двоюродная сестра бабки, папиной мамы, которая жила в Зеленограде. Это ее фамилия Кауфман…
— А как же вы вновь столкнулись с Мишиным?
— Сама судьба столкнула! Сама понимаешь, настоящими цирковыми мы с Юлей так и не стали — учить было некому. Остались ранние навыки да врожденная ловкость. Я, как и отец, работал каскадером то на одной студии, то на другой, а Юлька пошла учиться на художника. Жизнь у нас стала богемная.
— Это как?
— …Вечеринки, постоянные тусовки с известными актерами! Я старался для сестры — Юлька начала заниматься дизайном интерьеров, и ей просто необходимы были хорошие связи!
— Так она и правда художник-дизайнер?
— Правда! Да еще какой! Ты бы видела квартиры, которые она оформляла!
— А я думала, что это только легенда!
— Да какая легенда! Тань, посмотри на нас! Какие из нас конспираторы!
— Должна признаться, что неплохие!
— Брось! Это ты мне льстишь! Так вот, я говорил о богемных тусовках, которые мы старались посещать. Ну и представь себе, какая там бывает публика! Сейчас около киношников крутится много всяких «новых русских» и прочей нечисти. Не знаю, что они там находят? Может, им кажется, что если посидеть за столом с культурным, интеллигентным человеком, а тем более отечески снисходительно похлопать его по плечу, то они и сами становятся культурными и интеллигентными?
— Да уж, что правда, то правда! Сколько раз я таких типов по телевизору видела рядом с известными людьми!
— Вот один такой субчик как-то и начал меня обхаживать! Все старался познакомиться со мной ближе, на все мои съемки приходил! Я уже начал подозревать, что он «голубой». Но потом все разъяснилось: на одной вечеринке он отозвал меня в сторону и предложил заработать. Ты, мол, круто владеешь телом и оружие хорошо знаешь! Так помоги нам убрать одного козла, а то страсть как жить мешает! Я, естественно, вначале отказался, но когда услышал, о ком идет речь… Ты знаешь, кто ему жить мешал? Мишин, собственной персоной! Вот ведь гримаса судьбы! — При этих словах Саша горько усмехнулся.
— И ты согласился?
— Не сразу. Вначале я все рассказал Юльке. Ну а та даже не раздумывала — она девчонка боевая, вся в отца. Сразу сказала, что, если я не соглашусь, она сама этого гада прикончит. Мишин-то, вдобавок ко всему, торговал наркотиками, прикрываясь своим банком. Так что муками совести мы страдать не собирались. Подонок, он и есть подонок!
— Да уж! Тем более что отец ваш погиб от наркотиков!
— Вот именно! Когда я согласился, тот тип сразу пропал, предварительно взяв у нас адрес Юлькиной электронной почты — она же шизанулась на компьютере, даже систему заказов затащила в Интернет!
— Про это я знаю. Но почему этот тип с вами просто не мог общаться напрямую?
— Он это объяснил тем, что не хочет светиться. Он вообще свалил из страны и общался с нами только через Интернет. Осторожный оказался, гад!
— А потом?..
— Потом случился этот ляп с Интернетом! Представь себе, задаток ушел неизвестно куда, информация тоже неизвестно насколько далеко просочилась… Мы про то, что он вышел на Заславского вместо нас, не знали! Так этот гад потом нам предъявил ультиматум — мы делаем работу без задатка, а основные деньги он нам потом переведет.
— А вы что?
— А мы начали тщательно разрабатывать план. Я несколько недель шатался за Мишиным по всяким ночным заведениям. Изучал его поведение и пытался найти слабые места. Задача была сложная, так как охрана у этого типа была еще та. Единственное место, куда он ходил без охраны, был сортир. В нем-то мы и решили все устроить.
— И сделали это в «Носороге»?
— Он больше всего для этого подошел. Этот клуб находится на первом этаже обычного жилого дома — это было удобно в том плане, что можно было легко спуститься на лонже с верхних этажей к окошку туалета, которое располагалось под самым потолком. Это под силу было только Юльке, потому что окошко очень узкое. А она просто поднялась со своим снаряжением на чердак и спустилась оттуда, ввалившись вперед ногами в это самое окно, которое я предварительно проверил, позаботился, чтобы оно было открыто.
— А как она узнала, что Мишин туда пошел?
— Я сообщил ей об этом по мобильнику.
— И что дальше было?
— Юлька брызнула ему в лицо из пульверизатора цианид, а сама была такова тем же путем, каким пришла! Вот и вся история! А ты говоришь — загадка!
— Но вот с деньгами…
— Да! Оплата нас подвела! Этот тип, который заказчик, после того, как мы все сделали, видимо, посчитал, что ему будет проще нас убрать, чем расплачиваться.
— И он послал по вашим следам Дикого?
— Точно!
— А Дикий мне сказал, что его послали друзья Мишина!
— У Мишина не было друзей! Там вообще не бывает друзей! Дикий тебя пытался взять на пушку! Слава богу, что у него это не получилось! Твоя попытка к бегству нам всем спасла жизни!
— А ты, значит, за моим домом следил?
— Страховал сестру, но, как видишь, плохо… Получается, что эти деньги, которые у Заславского, — это наша последняя надежда. Их немного, но хватит, чтобы слинять за границу!
— Ты и про Заславского в курсе?
— Конечно! Мы вместе с Юлей к нему в больницу ездили!
— Значит, я была в этом деле самым неосведомленным существом!
— Таня, извини! Поставь себя на наше место — мы были сильно напуганы и боялись каждой тени! Особенно когда стало ясно, что деньги пропали окончательно и быстро уехать нам не удастся…
— Слушай, но как тебе удалось проехать по дамбе? Я уже себя похоронила на дне этого оврага!
— Я же все-таки каскадер! Езда на двух колесах — элемент моей обязательной программы. Жалко, что ты закрыла глаза и этого не видела!
Я краем глаза посмотрела на Юлиного брата. Да, все то хорошее, что я говорила о Юлиной внешности, относилось и к нему, с маленькой поправкой на пол. Это был весьма обаятельный молодой человек, судя по всему, очень гибкий и сильный. К тому же мне нравились мужчины, которые в совершенстве умеют водить машину.
Как обычно в таких случаях, мое «я» начало разделяться на две части — разумную и не очень. Разумное «я» говорило, что сейчас надо прийти домой, отправить молодого человека восвояси, предварительно его поблагодарив, а затем лечь спать. Мое другое «я» творило в моем воображении такие вещи, которые в приличном обществе просто упоминать нельзя!
Когда после горячей бандитской погони мы шумно ворвались ко мне в квартиру, там было тихо и темно.
— Ого! Твоя сестричка, похоже, загуляла! — сказала я Александру.
— С кем это? — подозрительно спросил меня строгий брат.
— Не беспокойся, этому человеку можно доверить твое сокровище! Я ему доверяю почти как себе самой! — Здесь я нагло соврала, потому что Мельникову себя саму я никогда бы не доверила.
— С ними точно ничего не случится?
— Не должно! Он мент и при табельном оружии. Так что, все нормально!
Мы прошли в комнату, где Александр сразу же устало опустился в кресло.
— Как хорошо попасть в нормальные условия! Я уже четыре дня живу в машине!
— Ну ты даешь! Как это Юлька такое допустила!
— Да вот так! В гостиницах все было забито, а к тебе я же не мог пойти жить!
— Ну, если бы ты пришел, я бы еще подумала!
— Слушай, а можно я уж заодно воспользуюсь твоим душем! А то чувствую себя каким-то свином! Уже четыре дня не мылся!
— Да пожалуйста! Сейчас я тебе дам полотенце. Халат нужен?
— Не знаю… — почему-то растерялся Саша.
— Ладно, иди! Если понадобится что — кричи!
— Хорошо! Буду кричать!
Александр пошел в ванную комнату, а я тем временем решила приготовить что-нибудь вкусное. В конце концов, у меня в гостях красивый молодой мужчина, должна же я показать себя хорошей хозяйкой. Халат, кстати, я решила ему не давать. Мне больше нравится, когда мужчина выходит из ванной с обнаженным торсом, подпоясанный махровым полотенцем, с мокрыми, зачесанными назад волосами.
Итак, я занялась ужином.
Как там Юля делала? Кажется, она мясо закладывала в жаровню… Или кастрюлю? А чем мясо заливать, чтобы оно не подгорело? Вот ведь как все, оказывается, сложно! Я достала из холодильника пачку пельменей и поставила на огонь кастрюлю с водой. Конечно, пельмени — это не «жаркое по-французски», но и я не примерная домохозяйка, а частный детектив!
Когда пельмени уже кипели, дверь ванной открылась и оттуда показался Саша. Его мокрые волосы торчали в разные стороны, торс был прикрыт полотенцем, а ниже… было другое полотенце, которое он сумел подтибрить где-то в моей ванной. Какое разочарование!
— С легким паром! — пожелала я своему гостю.
— Спасибо! Чем это тут так вкусно пахнет?
— Пельмени любишь?
— Обожаю!
— Ну тогда иди есть!
Это прозвучало как-то слишком обыденно! Нет! Никаких пельменей этот тип не получит! Пока…
Я подошла к Александру и молча заглянула в его большие глаза.
— Вода была нормальная? — спросила я, не отрывая взгляда от его глаз.
— Нормальная… — растерялся тот.
— Ты превысил отпущенный тебе лимит! — сказала я, снимая с него верхнее полотенце.
— Тань, ты что? — удивленно спросил меня Саша.
— Я — ничего! А ты что?..
— И я — ничего, а ты — что?
— И я — ничего…
И я поцеловала его в губы, нежно-нежно. А потом второе полотенце тоже оказалось на полу…
* * *
Николай шел босыми ногами по мокрой траве. Это было очень приятно, вот так идти — вперед и вперед, — не останавливаясь. Края странной тропы терялись в густом, как молоко, тумане, образуя что-то вроде узкого непрерывного коридора, по которому и шел Николай. Почему трава была мокрая и что было за туманом слева и справа от тропы, он не знал. Да и зачем ему было это знать? Идти было легко и весело, и он наслаждался каждой минутой пребывания в этом странном месте.
Неожиданно молочный коридор закончился, выводя Николая на небольшую круглую поляну, края которой также терялись в тумане. Посреди поляны стояла маленькая девочка, лет семи-восьми, в красивом белом платье. Это вообще был очень красивый ребенок. Девочка внимательно смотрела на Николая своими большими выразительными глазами и молчала. «Странный ребенок в странном месте», — возникла у Николая вялая мысль.
— Ты кто? — спросил он девочку, присаживаясь перед ней на корточки.
— Я здесь гуляла, — ответила та очень серьезно. И поджала губки.
— А где твоя мама?
— У меня нет мамы, только брат! — грустно сказала девочка.
— Ну а где же твой брат?
— Он сейчас защищает меня от плохих людей.
— Каких таких плохих людей? — удивился Николай.
— Которые нас хотят убить!
Она вдруг схватилась своей маленькой ручонкой за руку Николая и громко заплакала. Детский плач в тишине столь странного места звучал страшно и пронзительно. Николаю захотелось защитить этого ребенка от нависшей над ним опасности, если только таковая существовала.
— Помоги нам! Пожалуйста! — взмолилась девочка, обращаясь к Николаю.
— Как же я вам помогу! Я даже не знаю, где я сейчас нахожусь.
— А ты вернись домой!
— Но как?
— Просто повернись и иди назад!
— Назад?
— Да, назад! Там тебя мама ждет!
Мама? Да, конечно, мама! О маме-то он и забыл! Нужно вернуться к маме, оставить эту дурацкую квартиру с ее ненормальной хозяйкой и жить с родителями! Они ведь так в нем нуждаются! Как он мог променять их любовь на какие-то эфемерные идеи о творческом одиночестве! Какой из него «степной волк», он просто маленький мальчик, который нуждается в материнской ласке и заботе!
— А как я могу тебя защитить от плохих людей?
— Ты знаешь, — сказала девочка.
Потом она повернулась и быстро убежала в туман.
— Подожди! Я не знаю! Как тебя зовут?
— Ты знаешь! — раздался ее тихий голос из-за белой, молочной стены тумана.
Николай в нерешительности остался стоять на поляне. С одной стороны, ему хотелось продолжить свой спокойный и приятный путь в никуда, с другой — его просили помочь. И он должен был это сделать! В этот момент туман впереди него начал немного рассеиваться, открывая продолжение коридора, по которому он только что шел. При этом коридор позади Николая начал заполняться туманом, закрывая обратный путь. Нужно было быстро решать, куда идти дальше — вперед или назад. И Николай решил — назад! Он повернулся и бросился к закрывающемуся проходу. И успел проскочить в него, прежде чем он закрылся стеной тумана. Но вместо того чтобы ощутить под своими ногами уже ставшую привычной мокрую траву, он неожиданно почувствовал, что проваливается в пропасть. Николаю захотелось закричать, но он не смог. Его тело падало все быстрее и быстрее…
— Он пришел в себя! — раздался над самым его ухом незнакомый женский голос. — Алевтина Георгиевна, он пришел в себя!
— Быстрее беги за доктором! — ответил ей другой голос, в котором он узнал голос своей матери.
У Николая ужасно болела голова, и казалось, если он откроет глаза, она вообще взорвется. Он все же приподнял веки, но тут же опустил их, ослепленный ярким светом, который шел из окна без занавесок.
— Сынок, милый мой! А мы думали, что ты больше никогда не проснешься, не вернешься к нам!
Он почувствовал, как рука матери гладит его по голове и как падают ему на лицо ее слезы.
— Мама! — попытался сказать он, но запекшиеся, обветренные губы его плохо слушались. — Мама, я тебя люблю!
* * *
Юля пришла около десяти часов утра, именно в тот момент, когда я, напевая что-то неопределенно-веселое, готовила завтрак и соображала, где же все-таки Заславский спрятал деньги Бергов. Моя подруга выглядела до безобразия счастливой. Наверное, такой же счастливой, как и я.
— Привет! И чем же вы всю ночь занимались? — спросила я ее.
— Ой, Танечка, ты не поверишь! Мы с Андреем всю ночь гуляли! Сколько он мне всего показал! Он знает так много стихов Омара Хайяма!
— Про Хайяма я в курсе, книжку ему я дала! А мы с твоим братом тоже здесь даром времени не теряли…
— С каким братом? С Сашей?..
В это время из комнаты вывалил Александр в моем махровом халате.
— Привет! — поздоровался он с нами как ни в чем не бывало.
— Привет… — растерялась Юля. — А ты что здесь делаешь?
— Живу! — нагло пошутил ее брат.
— Ни фига себе… — только и смогла вымолвить Юля.
За завтраком мы рассказали ей о наших вчерашних ночных приключениях и о бесславном конце Дикого и его бригады.
— Если бы я знала… — расстроилась она.
— То у нас бы было на одну проблему больше! Все хорошо, что хорошо кончается.
— Я не думаю, что все кончилось так уж хорошо! Дикий мог успеть сообщить своим хозяевам, куда направляется! Так что за ним могут прийти другие!
— Значит, нам надо отсюда как можно быстрее уезжать. Только вот куда? И денег мы так и не нашли…
— Деньги должна искать я, а не вы! Забыли, кого наняли? — сказала я.
— Да нет, Таня! Спасибо, конечно, но обстоятельства складываются очень уж нехорошо! Черт с ними, с этими деньгами!
— Как это, черт с ними! А моя профессиональная гордость?
В это время раздался телефонный звонок. Звонил Мельников:
— Привет, девушки!
— Привет, юноша, ты уже выспался?
— А я и не спал! У меня новость — Заславский наконец пришел в себя! К нему пока врачи никого не пускают, но я могу тебя провести — своей властью!
— Поехали прямо сейчас!
Я оставила брата с сестрой у себя дома — обсуждать впечатления сегодняшней ночи, — а сама помчалась в больницу, предварительно заехав за Андреем.
* * *
— Не больше десяти минут! — сказала нам строгая медицинская сестра после недолгого изучения Андрюшкиного служебного удостоверения.
— Хорошо, хорошо! Нам больше и не понадобится! — ответила я, хотя сама в этом сильно сомневалась.
Заславский еще лежал в палате интенсивной терапии, но систему от него уже отключили. От провинциального Билла Гейтса осталось одно воспоминание — это был несчастный бледный мальчик, заслуживающий одного лишь сочувствия. При виде меня он тяжело вздохнул и попытался отвернуться лицом к стене, но для этого у него не было достаточно сил.
— Не стоит предпринимать столь резких движений в твоем положении. — Я решила быть лояльной к этому молодому человеку.
— Зачем вы пришли? — устало произнес Заславский.
— Николай, от тебя сейчас зависит жизнь двух хороших людей! Пожалуйста, скажи, где находятся украденные тобой деньги?
— Ох уж эти деньги! — мрачно сказал Заславский, глядя в потолок.
— Сам ввязался, дорогой! — Я старалась говорить помягче, все-таки больной человек.
— Я не знаю, где эти деньги! У меня их украли!
— И не лень тебе в таком положении утруждать себя враньем! Ты повез на вокзал фальшивые, чтобы сбить меня со следа!
— Я все равно не знаю, где деньги!
— Я уверена, что знаешь! Я не понимаю, ведь ты из-за них через столько всего прошел! Неужели тебе и дальше хочется испытывать судьбу!
Николай молча смотрел в потолок.
— Коля, я просто прошу помочь одной очень хорошей девушке и ее брату! Им грозит опасность от плохих людей.
При этих моих словах Николай вдруг побледнел. То есть он и так был бледнее бледного, но я могла поклясться, что он стал еще белее, чем был. Его губы затряслись, а на глазах выступили слезы. Господи! Чего же я такого сказала? Может, лучше позвать сестру?
— Коля, тебе что, плохо? — испуганно спросила его я.
— Нет, мне хорошо! — загадочно улыбаясь, сказал Николай. При этом он смотрел куда-то сквозь меня, в сторону окна.
— Таня, — он оторвался от окна и посмотрел на меня вполне ясным и осмысленным взглядом, — вы сказали: девочка и ее брат?
— Девушка… — поправила его я.
— Неважно… и вы сказали — им грозит опасность от плохих людей?
— От очень плохих!
— И если я отдам вам деньги, это им поможет?
— Думаю, что это спасет им жизни!
— Таня, я скажу вам, где эти деньги!
Я была просто поражена! Николай ожил на моих глазах. Еще минуту назад это была бледная тень того, кого я встретила в квартире Ольги Васильевны, а теперь его лицо на глазах начало покрываться здоровым румянцем.
— У меня дома кредитная карточка…
— Где?
— Я ее спрятал внутри компьютера, под главной платой.
— Какая карточка?
— Обычный «Циррус-Маэстро».
— А пин-код?
— Записывайте…
И он мне продиктовал пятизначный код, открывающий доступ к деньгам на кредитной карточке.
— Значит, ты не оставил их в наличных?
— Я что, похож на идиота? — Николай мечтательно посмотрел в потолок.
— А зачем нужно было мучить администрацию «Стена-банка» снятием такой суммы наликом? Для отвода глаз?
— Именно! Я тут же пошел в другой банк и открыл новый счет! Мне нужно было замести след этих денег.
— Не очень-то это у тебя получилось.
— Это потому, что мне противостояла Татьяна Иванова.
Татьяна Иванова стояла рядом с кроватью Николая Заславского, будто не его, а меня шарахнули по голове. Нет, чудеса в этом мире бывают, и значительно чаще, чем нам кажется!
В палату заглянула медицинская сестра.
— Вам уже пора! — строго сказала она.
— Спасибо, мы уже закончили!
— Таня, а я им правда помог?
— Еще как!
— Хорошо!
— Спасибо тебе большое!
Вы не поверите, но я его поцеловала. В лоб. Как ребенка на ночь. Надо же…
* * *
— Поехали к Заславскому домой! Мне твоя красная книжка нужна! — сказала я Мельникову, который терпеливо ждал меня в коридоре больницы.
— А я думал, тебе нужен я, — погрустнел Андрей.
— Некогда шутить — я знаю, где деньги!
— Что же ты сразу не сказала!
Через несколько минут мы уже звонили в дверь квартиры Ольги Васильевны.
— Кто там? — раздался уже знакомый мне голос.
— Милиция! — рыкнул Мельников.
Далее последовала процедура проверки документов через дверную цепочку. Увидев меня за спиной Мельникова, она небрежно хмыкнула:
— А, это опять вы…
— Да, это опять я. А что?
— Ничего… Проходите!
— Откройте нам комнату Николая.
— Его уже два дня дома не было, — проворчала Ольга Васильевна, открывая комнату Заславского.
— Мы в курсе. Последние два дня он находился в больнице в коматозном состоянии.
— Батюшки! Что же с ним случилось?
— Если вам интересно — на него напали!
— Ох! И что теперь?
— А теперь не могли бы вы нас оставить одних?
Нам с Андреем совершенно не нужно было, чтобы эта женщина видела кредитную карточку Николая — эта карточка не должна проходить ни по каким милицейским протоколам.
— Ну, если надо… — Хозяйка на нас явно обиделась, но подчинилась нашей просьбе.
— А за последний месяц он мне не заплатил, — решила она почему-то наябедничать на своего жильца.
— Думаю, что теперь не скоро заплатит! — успокоил ее Мельников.
После того как хозяйка вышла, я проверила, хорошо ли закрыта дверь. Затем подошла к столу, на котором стоял компьютер.
— Здесь под главной платой спрятана кредитка!
— Под «материнкой»? Кредитка? Здорово придумано!
— Надо его как-то разобрать.
— Нет проблем! Это всего четыре винта!
И Мельников продемонстрировал мне великолепное знание материальной части персонального компьютера. За какие-то считанные минуты снял корпус и, приподняв главную плату, извлек из-под нее маленькую пластиковую карточку.
— Ура! Наконец-то мы их нашли! — радостно констатировала я.
— Подожди! Ее еще надо проверить.
— Я почему-то верю Николаю, на этот раз он сказал правду!
— С каких это пор ты стала такая доверчивая? — удивленно посмотрел на меня Мельников.
— Ну что, домой?
— Ты домой, а меня работа ждет! Ты мне работенки подкинула — до Нового года не разгрестись!
— Можно подумать, что ты не рад?
— Рад, конечно, но этот Георгий такой зануда!
