Глава 11
Около дома, в котором проживал учитель географии обычной средней школы Трубного района города Тарасова, не было ни одной машины синего цвета. Уже этот факт сам по себе говорил о том, что Вележев повез Ленку не к себе. Пойти в какое-нибудь культурно-просветительное учреждение в тапочках моя подружка вряд ли могла, поэтому подозрение насчет того, что средь бела дня было совершено похищение, только укрепилось. Конечно, мне очень хотелось, чтобы эта версия провалилась, поэтому я стала искать самые нелепые объяснения случившемуся. Моя фантазия дошла даже до того, что «сказочный принц» поволок Золушку в обувной бутик, пусть не за хрустальными туфельками, а за какими-нибудь полусапожками. Но фантазии фантазиями, а реальность реальностью…
А реальность была такова, что я напрасно звонила в облезлую деревянную дверь, открывать мне ее никто не собирался. Соседи тоже оказались неразговорчивыми. Мужской пьяный голос за дверью справа неделикатно послал меня на три буквы, а детский голос за дверью слева сообщил, что дома никого нет, а с незнакомыми людьми разговаривать нельзя. С этим трудно было поспорить. Я спустилась на этаж ниже, но и там никто не захотел мне открывать. В полном отчаянии я стала спускаться еще ниже и встретила на лестничной площадке мальчишку лет тринадцати-четырнадцати с пакетом в руках. Отрок вежливо посторонился, прижавшись к меловой стене, и у меня возник прямо-таки нездоровый интерес к этому юнцу.
— Ты в какой школе учишься? — спросила я, остановившись в непосредственной близости от него.
Мальчик сначала растерялся, а потом ответил. Я была готова расцеловать его лишь за то, что он учился в той школе, где работал Александр Ильич, ну и, конечно, моя Ленка. Впрочем, в этом не было ничего удивительного, потому что данное учебное заведение находилось через дорогу.
— Французский любишь?
— Батон? Ага, обожаю.
— Нет, не батон, а французский язык.
— Не-а. — Пацан замотал головой из стороны в сторону. — Предпочитаю английский.
— А географию?
— Тоже нет, — отрок виновато улыбнулся и двинулся к лестнице.
— Не торопись. Мне надо поговорить с тобой о вашем географе, об Александре Ильиче.
— Ну… э… — Юнец захлопал ресницами, и я поняла, если на него нажать, то он объяснит мне, почему не любит географию.
— Тебя как зовут?
— Стас.
— А меня Татьяна Александровна. Скажи, а ведь Александр Ильич здесь живет, в этом подъезде?
— Ну да. А в чем дело?
— У него машина есть?
— У кого? — школьник прикинулся шлангом.
— У Вележева, географа вашего.
— Нет, никогда не видел.
— Ну а почему ты географию не любишь?
— А вам-то это зачем? — начиная нервничать, спросил юноша.
— Ну нравится мне Александр Ильич…
— У него роман с нашей француженкой, — доверительно сообщил мне пацан и покраснел.
— Да?
— Да, они на всех переменах так и стоят вместе.
— Скажи, а вот сестра Александра Ильича, Олеся…
— Она в прошлом году повесилась.
— А что так?
— Не знаю. А вы все-таки кто?
— Стас, я — частный детектив.
— Ага, так я вам и поверил…
— Хочешь, я тебе лицензию покажу? — спросила я и, не дожидаясь ответа, вынула из сумки документ.
Парнишка пробежал глазами лицензию и выдал:
— Офигеть!
Я дружелюбно улыбнулась и уже хотела продолжить свое общение с подростком на новом, более высоком уровне, но наверху приоткрылась дверь, и испуганный женский голос позвал:
— Стас! Ты где?
— Я здесь, мам. Уже иду!
— Ну иди! С кем ты там разговариваешь? — в пролете нарисовалась голова в термобигудях.
— Извините, — обратилась я к женщине, — мне надо с вами поговорить.
— Стас, это кто? — насторожилась мамаша.
— Ну тут, в общем, она Вележевыми интересуется.
— Ой, — тяжело вздохнула тетенька, а потом махнула рукой и строго сказала: — Стас, иди уже домой!
Парнишка послушно пошел к себе, а я стала подниматься за ним, надеясь завязать разговор с мамашей. Тетенька в термобигудях демонстративно захлопнула дверь перед самым моим носом. Контакт с юнцом оборвался, а с его матушкой не заладился. Однако уходить я не спешила, потому что мне просто некуда было идти. На всякий случай я позвонила Елене, но ее сотовый был по-прежнему отключен, а домашний телефон не отвечал. Лена, где ты, дорогая моя?
Неожиданно дверь приоткрылась, и мама Стаса спросила меня заискивающим тоном:
— А мне можно взглянуть на вашу лицензию?
Я охотно показала ей свой документ.
— Вы уж меня извините, но сейчас такие времена…
— Ничего, я все понимаю.
— Проходите, — сказала мать Стаса и распахнула передо мной дверь. — Значит, вы Вележевыми интересуетесь?.. Так, Александр Ильич один остался. Сестра его повесилась.
— А вы знаете, почему она это сделала? — спросила я, разуваясь.
— Слухи ходили, что она задолжала крупную сумму. Они ведь в нашем доме недавно поселились, я даже сначала думала, что Олеся и Саша — муж с женой. Ничего, что он моложе выглядел, такое бывает… Потом оказалось, что брат с сестрой. Вы на кухню проходите!
— Спасибо.
— Кофе будете?
Мой взгляд упал на банку дешевого растворимого кофе, стоявшую на столе, и я вежливо отказалась. Мать Стаса продолжила:
— Вележевы прежде в центре жили, в большой квартире. Где их родители, не знаю, Олеся уходила от этого разговора, возможно, они умерли. Но это только мое предположение. Лесечка все на себе тянула, Саша ведь в университете учился. Потом она почему-то без работы осталась, на одну стипендию не проживешь, и Вележевы свою квартиру на меньшую поменяли. Это мне Олеся сама рассказала. Но, похоже, квартирный обмен не спас их. Материальное положение им не удалось поправить. Олеся уборщицей стала работать, это после красного диплома-то и банка… Да, что-то в ней надломилось… Ну вы знаете, повесилась она. Говорят, Леся перед смертью записку какую-то оставила, но я не знаю, что в ней было… А вы почему сейчас этим интересуетесь? Столько времени прошло, почти год.
— Вообще-то меня больше Саша интересует. Вы за ним никаких странностей не замечали?
— Нет. Парень как парень. Конечно, после смерти сестры он замкнутым стал, угрюмым, но чего-то необычного в глаза не бросилось. О нем лучше у Стаса спросить, он с ним больше общается, а я с Сашей только здороваюсь, и все. Стас, иди сюда! — крикнула хозяйка квартиры.
— Сейчас.
— Знаю я твое «сейчас»! Иди немедленно!
Юноша пришел на кухню и привалился к стене.
— Сынок, что ты можешь сказать о своем учителе географии?
— А что интересует-то?
— Странности у него есть какие-нибудь? — спросила мамаша.
— Не больше не меньше, чем у других учителей. Нет, ничего такого, — парень повертел пальцем у виска. — Я не замечал.
— А какой у него голос? — поинтересовалась я.
— Он на уроках не поет, — попытался сострить юнец, но, взглянув на мать, стал оправдываться: — Я подумал, что она имеет в виду бас у него или, к примеру, тенор…
— Я имела в виду тембр голоса — приятный, неприятный…
— Да обычный у него голос! Иногда Александр Ильич его, конечно, повышает, так некоторые учителя вообще орут как ненормальные.
— Стас, а ты случайно в лес с ним в четверг не ходил? — осведомилась я.
— Это когда труп нашли?
— Стас, сынок, какой труп? Ты мне ничего не говорил.
— Ну тут ребята из одиннадцатого «Б» в лес ходили, на Кумысную поляну, и наткнулись на труп. Я так и думал, что вы Александром Ильичом из-за этого трупешника интересуетесь.
— Стас, ну что за выражения! — прикрикнула мамаша.
— Да ладно, — отмахнулся от нее сын. — Пацаны во дворе говорили, что Шурик как-то странно себя вел в лесу.
— Стасик, ну как ты учителя называешь!
— Ну ладно, не Шурик, а Александр Ильич.
— Стас, а ты мог бы мне устроить встречу с кем-нибудь из тех ребят, что ходили в лес?
— Ну я не знаю, — замялся отрок. — Я же не стукач.
— Так, я что-то никак не пойму, — мамаша энергично дернула Стаса за рукав, — учитель что, замешан в убийстве?
— Ну я этого не говорил.
— Стасик, скажи нам всю правду. Я всегда учила тебя, что надо быть честным…
— Ничего я не знаю.
— Стас, я подруга вашей учительницы, той самой, у которой роман с Александром Ильичом…
— Вы — подруга Элен? — изумился отрок. — Это меняет дело. Ладно, пойду позвоню Лешке Петрову. Он этот труп нашел, вот с ним вам и надо разговаривать, а я ничего толком не знаю.
— Звони, сынок, звони. — Мамаша проводила его глазами. — Таня, неужели такое возможно, чтобы учитель мог… нет, я это даже выговорить не могу! Вот в наше время учителя были! С большой буквы, а сейчас — то алкаш, то взяточник. А что же наш сосед?..
Я не стала говорить матери Стаса, что действительно считаю Вележева убийцей и к тому же подозреваю его в похищении человека. Она же, не дождавшись от меня подтверждения, продолжила сокрушаться по поводу нравов, бытующих в нынешнем обществе. Вскоре на кухню вернулся Стас.
— Короче, я сказал Лехе, что вы к нему зайдете. Он здесь недалеко живет, в доме напротив, квартира семьдесят два.
— Ты пойдешь со мной?
— Нет, — ответил парнишка. — Сейчас по телику фильмец клевый будет.
— Стас, ну что у тебя за выражения! — сделала очередное замечание мамаша. — Что о нас люди подумают?
Отрок отмахнулся и ушел в комнату. Я попросила его мамашу позвонить мне, если вдруг она увидит, что Александр Ильич вернулся домой.
— Значит, вы его все-таки подозреваете в чем-то нехорошем?
— Не надо делать преждевременных выводов, — строго сказала я. — Вележев мне нужен как свидетель.
— Ясно, если увижу его в окно, то сразу позвоню.
* * *
Леша Петров оказался высоким мускулистым юношей, с очень располагающей улыбкой. Если бы встретила его на улице, ни за что бы не подумала, что он еще школьник. Выглядел Ленкин ученик лет на двадцать, не меньше. Вскоре я поняла, что он отличался от многих своих сверстников не только внешними данными, но и абсолютной раскованностью и совершенной уверенностью в себе. И как моя подружка только с такими справляется, с ее-то слабым характером?
— Проходите. Я дома один, — предупредил меня Леша. — Нам никто не помешает… спокойно обо всем с вами поговорим.
— Меня зовут Татьяна Александровна. Я — частный детектив, — официально представилась я.
— Подруга Элен? — уточнил юноша так, будто речь шла не об учительнице, а об однокласснице. Взяв из моих рук куртку, он оглядел меня довольно-таки смелым взглядом и сказал: — У вас правда черный пояс по карате?
— Правда, но откуда ты знаешь? — удивилась я подобной осведомленности школьника.
— Элен вас описывала, но в жизни вы еще лучше! Никита отдыхает!
— Спасибо, — сказала я, польщенная комплиментом. — А свою учительницу французского языка вы, значит, между собой называете просто Элен?
— А что в этом обидного? Она об этом знает. Мне кажется, ей это даже нравится. Вот немку Шваброй зовем, но она и есть швабра. А Элен — это Элен. Вот сюда проходите, пожалуйста.
Я прошла в гостиную. Квартира была обставлена весьма недурно — «плазма» едва ли не во всю стену, мягкая мебель из белой кожи, двухъярусный подвесной потолок с очень интересным расположением ламп. Для тарасовской окраины это было круто.
— А Александра Ильича как вы зовете? — спросила я, опустившись в глубокое кресло.
— Шуриком, — ответил Алексей и без всякого стеснения пояснил: — Он такой же нелепый, как киношный Шурик.
Я согласилась с такой точкой зрения, но только относительно внешности Вележева, хотя видела его лишь на фотографиях. Что касается законопослушности, то Александр Ильич своего киношного тезку, по-моему, переплюнул — украл девушку по своему собственному желанию, а не поддавшись на чьи-то уговоры.
— Вы со мной не согласны?
— В смысле насчет Шурика? Согласна.
Да, Ленке такое обращение к ее ненаглядному географу точно не понравилось бы. Впрочем, к этому моменту она, наверное, уже поняла, что слава Америго Веспуччи ему не грозит и никогда не грозила. А Шурик — это еще мягко сказано!
— Может быть, вам чай или кофе сделать? — предложил юноша.
— Нет, спасибо. Леша, давай не будем терять время. Садись. — Я указала рукой на другое кресло. — Расскажи мне, пожалуйста, о том, что ты видел в лесу.
Петров вальяжно развалился в кресле и сказал:
— Ну что, ходили мы по лесу, значит, ходили… Грибы собирали, а кто и листья для гербария… Потом Элен стала девчонкам стихи на французском читать, Анри Барбюса. Знаете такого поэта?
— Конечно, — уверенно заявила я, хотя слышала о нем впервые.
— Шурик слинял куда-то, а мы с ребятами пошли за сосенки покурить. Я, правда, не курю, но компанию им составил. Вдруг смотрю — Шурик между деревьями промелькнул, да странный такой, по сторонам озирается, будто заблудился. А минут через пять он обратно пробежал сломя голову. Я пошел посмотреть, что это его там так напугало, и наткнулся на труп. От неожиданности вскрикнул, все сбежались на этот крик, и Шурик, естественно, тоже примчался, но сделал вид, что сам до этого покойничка не видел.
— А может, и правда не видел?
— Не думаю, он ведь минут десять ошивался в том месте, где трупешник лежал. Его только с закрытыми глазами можно было не увидеть. И еще Шурик ужасно нервничал! Элен вообще в обморок упала, а когда пришла в себя, то стала говорить про вас.
— Про меня?
— Да, про вас.
— И что же она про меня говорила?
— Ну то, что ее лучшая подруга — частный детектив, ну и что вас может это убийство заинтересовать.
— Ясно.
— Потом Элен взяла у Косицыной цифровик и попросила Шурика сфотографировать труп. Он сначала отказывался, а потом стал снимать. Мы версии разные начали строить, а когда Серега Мальцев нашел перчатку, то Элен предположила, что там была дуэль. Я помню, Шурик усмехнулся, а потом поддержал эту версию. Но лично я думаю, что никакая это не дуэль.
— Вот и я думаю, что это убийство, — ляпнула я.
— Татьяна… Александровна, погодите, а почему вы захотели меня расспросить об этом, разве вам Элен не все уже рассказала?
Я молчала, уставившись в пол. Разве я могла рассказать этому молодому человеку, что его классная руководительница оказалась безмозглой дурой, попавшейся на крючок преступнику.
— Понимаешь ли, мне надо услышать разные точки зрения…
— Так, сначала вы интересовались у Стаса Шуриком, потом Стас позвонил мне… Погодите, я не пойму, вы что, Шурика в этом убийстве подозреваете? — Алексей задумался над собственной версией. — Нет, Шурик не мог, у него кишка тонка!
Я с трудом справилась с волнением и сказала:
— Алексей, не надо никаких фантазий, я просто уточняю детали. Ты ведь первым нашел труп, так?
— Вы сейчас меня обманываете. Я вижу, что обманываете.
— Алексей, я — это я. У меня работа такая — всех подозревать! А ты не должен плохо думать о своих учителях. Просто мне было известно, что Александр Ильич какое-то время не был на виду, вот я и решила выяснить у тебя, не с вами ли он курил, — плела я первое, что пришло в голову.
— Знаете, это ведь Шурик придумал пойти в лес, а Элен его поддержала. Мы вообще тащиться туда не хотели, а она нас уговорила… Нет, глупости все это! Если бы труп свежий был, тогда имело бы смысл подозревать Шурика, а он там давно уже лежал. Оперативники говорили, что примерно сутки… А почему Элен с вами не пришла?
— Ну у нее свои дела…
— Свидание с Шуриком, да? — спросил парень, кусая губы. — Вы бы передали Элен, чтоб она перестала за ним бегать. Это же просто смешно! Он ей не пара. Она такая…
Молодой человек не смог подобрать подходящего комплимента для своей любимой учительницы, а может, просто постеснялся его озвучить.
— Так, Леша, тебе нравится Элен, да?
— Ну она добрая и немножко наивная, и Шурик ей совсем не подходит.
Как говорится, устами младенца глаголет истина! Правда, этот «младенец» был ростом этак метр восемьдесят. Что поделаешь, акселерация!
— Я обязательно передам ей твои пожелания.
— Нет, от моего имени передавать ничего не надо, вы ей от себя скажите.
— Хорошо, скажу от себя, пусть она бегает не за Шуриком, а от него.
— Татьяна, вы такая интересная!
— Татьяна Александровна, — уточнила я.
— А главное — вы с Элен совсем не похожи. Она такая сентиментальная, а вы — серьезная, я бы даже сказал…
— Ничего больше не надо говорить, — оборвала я парня. — Впрочем, еще пару вопросов.
— Пожалуйста. Я с удовольствием отвечу на них.
— Ты видел когда-нибудь Александра Ильича за рулем машины?
— Нет. А что?
— Так, ничего. А какой у него был тембр голоса? Не сиплый?
— Нет, нормальный у него голос.
— Тогда у меня все, я уже пойду.
— Жаль, мне было очень приятно с вами пообщаться. Может быть, все-таки кофе?
Да, молодой человек, из тебя выйдет еще тот донжуан! Девчонки наверняка за тобой уже сейчас толпами бегают, но ты, похоже, предпочитаешь женщин постарше. Интересно, почему мне про тебя Ленка ничего не рассказывала? Неужели она ни о чем не догадывалась?
Таня, что это ты про Ленусю в прошедшем времени заговорила? Не смей! С ней все будет нормально!
Алексей проводил меня в прихожую. Как галантный кавалер подал куртку, только что не поцеловал руку на прощание. Но, кажется, хотел это сделать.
На улице было уже темно. Я перешла через дорогу и скользнула глазами по окнам дома, в котором жил Вележев, вычисляя его окна. В них света не было. Тем не менее я зашла в подъезд, поднялась на пятый этаж и позвонила к нему в квартиру. Результат оказался нулевым.
Затем я на всякий случай поехала на квартиру к Ленке, ее дома тоже не оказалось. Уже знакомая мне соседка подтвердила, что она не возвращалась ни одна, ни со своим женихом. Я попросила бабулю позвонить мне, если вдруг Елена появится, и в самом мрачном настроении поехала… на железнодорожный вокзал. Упоминание о каких-то билетах не давало мне покоя. Я решила выяснить, не о билетах ли на поезд шла речь. Увы, смена той работницы, которая могла дать мне такую справочку, была завтра, и я ни с чем уехала с вокзала.
По пути домой мне пришло в голову, что я как-то оторвалась от первоначальной версии, в смысле совсем забыла про Дашку. Наверное, она уже вернулась с поминок домой. Было бы неплохо послушать, что происходит у нее в квартире. Я настолько обнаглела, что остановилась прямо около ее подъезда, надела наушники и стала ждать. По отдельным звукам мне стало ясно, что вдова дома. Она шаркала тапочками по паркету, бренчала посудой, горько вздыхала, а потом даже жалобно заскулила. У меня из глаз едва не брызнули слезы, так жалко стало несчастную вдову. Но и себя пожалеть не мешало. Я весь день таскалась по городу, а после пиццы у меня во рту больше ничего не было. Короче, после полуторачасового дежурства около дома Шорниковой я поехала к себе домой.
