Глава 3
На следующий день я поехала в университет, чтобы пообщаться с преподавателями и однокурсниками Кругловой. На двери третьего корпуса висела грозная табличка, предупреждающая о том, что вход в здание осуществляется строго по пропускам и студенческим билетам. Но вахтер не слишком строго следовал своим должностным инструкциям, поэтому пропускал всех, кто не вызывал у него подозрений. Моя скромная персона их и не вызвала. Я прошла через вертушку и остановилась у стенда со схемой расположения кабинетов, изучила ее и поднялась по широкой мраморной лестнице на второй этаж.
– Здравствуйте! – Я заглянула в деканат. – Я могу поговорить с Бусляевой Ольгой Федоровной?
– Проходите, – подала голос молодая женщина, поливающая цветы на подоконнике. Оглянувшись, она несколько секунд пристально изучала меня. – Я что-то вас не припоминаю. Вы заочница?
– Нет-нет, я не учусь здесь. Я – частный детектив, занимаюсь расследованием убийства Полины Кругловой. – Мои слова привлекли всеобщее внимание. Все три женщины, бывшие в кабинете, с интересом уставились на меня. – Меня зовут Татьяна.
– Присаживайтесь, – Ольга Федоровна показала мне рукой на стул, стоявший сбоку от ее стола. – Откровенно говоря, я не знаю, чем могу вам помочь.
– Вы ведь куратор группы, в которой училась Круглова, так? – уточнила я, расположившись на предложенном мне месте, спиной ко входу.
– Да, это так, – Бусляева тяжело вздохнула. – Но ведь Полину убили не в стенах нашей альма-матер, так что в свидетельницы я не гожусь.
– Понимаете, мне нужна характеристика этой студентки, причем объективная. Иными словами, ее психологический портрет.
– Объективная характеристика, говорите? – Бусляева оглядела своих коллег. – Ну что ж, скажу вам откровенно: Полина была девочкой непростой. Если ей какой-то предмет или какая-то тема нравились, она охотно готовила рефераты, делала презентации. Но если ей предмет был не интересен, она не делала ничего, то есть абсолютно. Мы едва допустили ее к первой сессии из-за хвоста по делопроизводству. Она этот предмет на дух не переносила. Я понимаю, в ее планы не входило работать секретарем. Но, кем бы Круглова ни хотела стать, элементарные навыки по этому предмету ей определенно не помешали бы, так ведь?
– Совершенно с вами согласна, – подтвердила я.
– Вы знаете, – вмешалась в наш разговор женщина, сидевшая за соседним столом, – по-моему, там дело не в предмете, а в преподавателе было.
– Возможно, – Ольга Федоровна возражать не стала, но и развивать эту тему не спешила.
– А что такое? – поинтересовалась я. – У Кругловой был конфликт с преподавателем? Это мужчина?
– Нет, делопроизводство ведет женщина. Скажем так, очень опытная преподавательница с большим стажем работы. Она требует, чтобы студенты, и прежде всего студентки, приходили на ее занятия, одетые исключительно в деловом стиле – строгий костюм, белая блузка. – Бусляева сдержанно улыбнулась.
Я живо представила себе седоволосую пожилую даму, непременно в очках в толстой роговой оправе и с указкой в руках. В академии права, где я училась, тоже была такая профессорша. Синий чулок в чистом виде! В любимчиках у нее ходила Машка Казакова, которая никогда не красилась и не носила высоких каблуков.
– А Круглова не придерживалась подобного дресс-кода? – догадалась я.
– Не только не придерживалась, она одевалась с точностью до наоборот! Полина на ее занятия то мини с яркой или полупрозрачной кофточкой надевала, то, напротив, спортивный костюм. Она так и на зачет явилась – в трико и футболке с какими-то надписями на иностранном языке, причем физвоспитания в тот день не было. В результате Василиса Юрьевна ее удалила с зачета, – продолжила Бусляева. – Такое повторялось еще несколько раз, а потом я встретила в коридоре Круглову в одежде, более или менее отвечавшей требованиям делового дресс-кода, и за руку привела ее к Простаковой. Та в моем присутствии задала Полине несколько вопросов, получила на них короткие, но правильные ответы и поставила зачет.
– Скажите, какие у Кругловой складывались отношения с другими студентами? – поинтересовалась я.
– Кроме Берестовой, она практически ни с кем не общалась. У нас много студентов из райцентров и даже сельской местности, так Полина ниже своего достоинства считала водить с ними дружбу. Да что там – дружба, – отчаянно махнула рукой моя собеседница, – ее снобизм порою даже мешал учебному процессу!
– Это как? – удивилась я.
– Понимаете, у нас есть такая форма обучения, как деловые игры. Мы разбиваем группу на пятерки и каждой даем отдельные вводные, причем формирование команд происходит, как правило, по алфавиту. Круглова с Берестовой всегда оказывались в разных пятерках. Если Катя быстро адаптировалась в любом коллективе, то Полина держалась в такой пятерке особняком. Она либо вообще не принимала никакого участия в деловой игре, либо брала все функции на себя. Некоторые преподаватели шли Кругловой навстречу и переводили ее в команду Берестовой, но это – редкие случаи.
– Ольга Федоровна, что вы так на меня смотрите? – подала голос женщина за соседним столом. – Да, я именно так всегда и поступала, чтобы не терять время на препирательства! И потом, я больше, чем кто-либо другой, понимала Полину. Я тоже в подростковом возрасте потеряла мать. Все ее комплексы – именно отсюда. Она могла бы их преодолеть, если б, конечно, захотела…
– Извините, можно, я возьму журнал? – раздался голос за моей спиной. Я оглянулась и увидела хрупкую девушку с длинными темными волосами, одетую в джинсы и цветастую кофточку с длинными рукавами.
– Да, Фадеева, возьмите, – ответила преподавательница, сидевшая ближе всех к двери.
– Мы все, конечно, знали об этом трагическом обстоятельстве, – продолжила Ольга Федоровна. – Я в душе тоже жалела Полину, но потакать всем ее капризам было бы неправильно…
– Фадеева, ну что ты там так долго копаешься? Сейчас пара начнется, – донеслось до моего слуха.
– Я никак журнал найти не могу.
– Посмотри на верхней полке.
– Знаете, несмотря на то что у Кругловой не было теплых отношений с одногруппниками, – продолжила Бусляева, – они все равно сегодня собираются проводить ее в последний путь. Сама я, к сожалению, присутствовать на похоронах не смогу. У нас сегодня ректорат. Татьяна Александровна, у вас остались ко мне еще какие-то вопросы?
– Пожалуй, нет. Теперь я более или менее представляю, каков был психологический портрет Кругловой. Спасибо вам за откровенность. – Я встала и направилась к двери.
– Надеюсь, это вам как-то поможет найти убийцу, – бросила мне напоследок Ольга Федоровна.
– Я тоже на это надеюсь. До свидания! – с этими словами я вышла из деканата.
– Извините, – обратилась ко мне девушка, заходившая за журналом. – Если я правильно поняла, вы занимаетесь расследованием убийства Полины Кругловой?
– Да, это так, – подтвердила я. – Тебя как зовут?
– Рита, – представилась девушка, переминаясь с ноги на ногу.
– Рита, ты хочешь мне что-то сказать по этому поводу? – предположила я.
– Возможно, я была последней, кто видел ее живой. – Студентка опасливо поглядела по сторонам. – Если, конечно, не считать Сашку.
– Так, и кто это? – заинтересовалась я.
– Сашка Ястребов учится… учился с Полиной в одной группе. Она ему нравилась, но у него не было никаких шансов. Во всяком случае, все так думали. А тут я иду и смотрю – Круглова с Ястребовым направляются на стадион. Если бы я своими глазами не видела, не поверила бы, что такое возможно. И что интересно – ни Полинка, ни Сашка в универе с понедельника не появлялись. Вчера прошел слух, что Круглову в субботу на стадионе убили, а вот где Ястребов – непонятно. Скажите, с ним ничего не случилось?
Я ответила обтекаемо:
– Пока что нам о нем ничего неизвестно.
– Ой, звонок! Мне на лекцию пора. – Фадеева развернулась и уже хотела бежать вверх по лестнице, но я ее задержала.
– Рита, подожди. Твоя информация очень важна для следствия.
– Но я больше ничего не знаю!
– Ты, возможно, даже не осознаешь, какая ты ценная свидетельница. Для следствия важны любые мелочи. Постарайся отпроситься с лекции, – попросила я.
– Попробую, – не слишком уверенно пообещала девушка.
– Постарайся, а я подожду тебя здесь, – бросила я вслед студентке, поспешно поднимавшейся вверх по лестнице.
Фадеева вернулась минут через десять. Мы спустились с ней во внутренний дворик университетского городка и устроились на ближайшей скамеечке. Из открытого окошка первого этажа доносился запах жареного лука.
– У вас здесь столовая? – я кивнула на окно.
– Да, – подтвердила девушка. – Я каждый день там обедаю. Мне нравится, как наши повара готовят, да и недорого здесь. А вот Круглову я в столовке давно не видела. Она поначалу ходила туда, но каждый раз за столом такие гримасы корчила, будто ее какой-то отравой пытались накормить. С ее запросами только в ресторанах питаться.
– Понятно. Рита, скажи, Полина училась с тобой в одной группе?
– Нет, факультет у нас один – социологический, а специальности разные. А с Сашкой Ястребовым я в одной школе училась, правда, в параллельных классах. Он на Круглову уже давно запал. Я помню, на дискотеке, когда нас в студенты посвящали, Сашка Полину пригласил на танец, а она отказалась, демонстративно отвернувшись от него. Он так расстроился, даже ушел с дискотеки, а зря! Она потом еще парочку парней легко бортанула. Если бы Ястребов это видел, ему бы не так обидно было. Откровенно говоря, я не знаю, что все в этой Кругловой находят? Она же такая высокомерная… была, – добавила студентка и замолчала.
– Рита, давай вернемся к субботним событиям. Расскажи поподробнее о том, когда и где ты встретила Полину.
– Я ехала от бабушки, она у меня в Трубном районе живет, а я – на другом конце города, в Гагаринском. Так что мне пришлось у стадиона пересадку делать. Я туда попала прямо перед началом концерта на «Локомотиве». Народу на Спортивной площади было столько, что не протолкнешься!
– Собственно, как всегда перед каким-нибудь матчем или концертом.
– Ну да. Я сошла с автобуса и смотрю – Ястребов и Круглова идут в сторону Северного входа. Я чуть в осадок не выпала!
– Как была одета Полина, помнишь? – уточнила я, чтобы проверить показания девушки.
– Буднично. Она так часто в универ ходит – в джинсах и тунике, на которой Эйфелева башня нарисована. А вот Сашка вырядился, будто на собственную свадьбу. Представляете, в костюме с отливом – и на рок-концерт! – усмехнулась Фадеева.
– Да, это как-то не в тему, – согласилась я.
– Он что-то Польке рассказывал, рассказывал, – продолжила Рита, – а ей, по-моему, все это по барабану было. Зачем она тогда пошла с ним на концерт, непонятно. В общем, картина эта была довольно странной и труднообъяснимой.
– Ничего, все странности рано или поздно проясняются… Они тебя видели?
– Не думаю. Они хоть и прошли в метре от меня, но Сашка смотрел исключительно на Полину, а она в мою сторону вообще не глядела, – девушка сморщила маленький аккуратный носик.
– Рита, ты, случайно, не в курсе, Ястребов наркотиками не балуется?
– Сашка?! Да вы что! – отмахнулась Фадеева. – Какие наркотики? Конечно же нет.
– А Круглова?
– Не думаю, – проронила Маргарита не слишком уверенно.
– Нет так нет, – я не стала развивать эту тему. – Ты адрес или хотя бы телефон Ястребова знаешь?
– Нет, откуда? – Рита удивленно вытаращила на меня свои карие глазки.
– Ты же сказала, что вы в одной школе учились.
– Ну и что? У нас в параллели пять классов было, и в каждом – не меньше тридцати человек. В мобильнике памяти не хватит, чтобы столько номеров записать, да и необходимости в этом не было. – Студентка о чем-то задумалась. – Зато я знаю, где он живет. У нас одноклассница в прошлом году долго болела, мы пошли ее навестить и в подъезде встретили Сашку. Он из соседней квартиры выходил. Правда, я ее номера не помню, да и номер дома тоже не знаю, но могу объяснить, как его найти.
– Слушаю тебя.
– В общем, тот дом стоит на углу улицы Трофимова и проспекта Строителей.
– На котором из четырех? – уточнила я.
– В цоколе этого дома магазин сантехники находится. Вам нужен угловой подъезд, третий этаж, квартира – крайняя справа. Вы знаете, мне уже идти пора, я всего на пятнадцать минут отпросилась.
– Ладно, Рита, не буду тебя больше задерживать. Если вдруг еще что-то вспомнишь, позвони мне, – я протянула девушке свою визитную карточку.
– Так вы частный детектив? – удивилась Фадеева. – А я думала, следователь.
– А для тебя есть какая-то разница?
– В принципе, нет. Так я пойду? – девушка встала со скамьи.
– Да, конечно. Спасибо тебе, Рита, за информацию.
– До свидания. – Сделав несколько шагов, студентка остановилась и, оглянувшись, добавила: – Круглова, конечно, не подарок была, только ее все равно жалко. И еще, вы не думайте, что это Сашка ее убил! Он не мог. Ястребов ее любил! Сильно любил, понимаете? А рассказала я вам все это, потому что за него беспокоюсь. Вдруг ему кто-то угрожает…
– Разберемся…
Девушка направилась к университетскому корпусу, а я осталась сидеть на скамейке. Нужно было осмыслить полученную информацию. В деле появился первый подозреваемый – Саша Ястребов. В студенческой среде ни для кого не было тайной, что этот парень влюблен в Круглову. Безнадежно влюблен. Во всяком случае, Рита Фадеева именно так и думала, поэтому и удивилась, увидев в субботу эту парочку около стадиона. Похоже, Полина все-таки ответила на чувства этого молодого человека, но не афишировала сей факт. Почему? Пока неясно. Мог ли Ястребов, по словам Маргариты безумно влюбленный в Круглову, убить ее? Вероятно, мог. Ведь от любви до ненависти не такое уж большое расстояние – всего-то один шаг. Вдруг за время концерта его отношение к Полине резко изменилась? Стоп! Полина умерла от глубокого ножевого ранения. Неужели Ястребов предусмотрительно захватил с собой нож? Как же он смог пройти с ним на стадион, если на всех входах установлены терминалы? Хотя это как раз не проблема. Как показывает практика, подобные рамки либо стоят только для видимости, либо их отключают, не желая досматривать каждого входящего. У одного связка ключей в кармане окажется, у другого – металлические аксессуары на шее висят, а третий проскакивает недосмотренным, пока охранники занимаются первыми двумя.
Проанализировав новую информацию, я пришла к выводу: пока что рано навешивать на Ястребова ярлык хладнокровного убийцы. Он мог быть свидетелем, он тоже, допустим, испугался за свою жизнь, поэтому и не появлялся на этой неделе в университете. Возможно, он придет проводить Полину в последний путь. Если не открыто, то, по крайней мере, будет наблюдать за похоронами со стороны.
* * *
Я вошла во двор кругловского дома без четверти двенадцать. Там уже стояла кучка молодежи. Студенты, которые не очень-то ладили с Полиной при жизни, все-таки пришли проводить ее в последний путь. У многих девчонок на глазах блестели слезы. Я влилась в эту скорбную толпу, надеясь услышать из уст Полининых одногруппников что-то полезное для следствия.
– Кто бы мог подумать, – всхлипнула девушка в глубоко декольтированном черном платье, больше подходящем для посещения ресторана, нежели для траурного мероприятия. – Я еще в воскресенье узнала, что на стадионе убили какую-то девчонку, но даже предположить не могла, что именно наша Полина погибла!
– А я до сих пор не верю, что Круглова мертва. Может, когда увижу ее в гробу, поверю, – прогундосила другая студентка, тоже не потрудившаяся одеться так, как подобает в подобных случаях. Яркая цветастая блузка явно была не к месту и не ко времени. Разве что гармонировала с маленьким букетиком красных роз, который девушка держала в руках.
– А я первый раз на похоронах, – заметила девица в сером костюме, у которого юбка была короче приталенного пиджака. – Как бы в обморок не упасть…
– Смотрите, Берестова из подъезда выходит с какой-то женщиной.
– По-моему, это ее мать. Они так похожи.
– Да, наверное, мать. А я-то думаю, почему Катьки нет, она вроде бы еще болеет, а она, оказывается, раньше всех пришла.
Берестова, одетая в черное платье свободного покроя, показалась мне несколько старше своего возраста. Она заторможенно огляделась по сторонам, нашла глазами своих одногруппниц и присоединилась к ним. Девчонки сразу же забросали ее вопросами:
– Кать, как все произошло?
– Ты с ней была, да?
– Она сразу умерла?
– А убийцу поймали?
– Девчонки, я сама ничего толком не знаю! Меня с Полиной не было, вы же знаете, я на больничном. – Берестова растерянно огляделась: – А что, Сашки нет?
– Ой, а он, наверное, даже не знает, что с Полиной случилось.
– Как это? – удивилась Катя.
– Так Ястребов, похоже, тоже заболел. Он на занятия уже который день не ходит, а позвонить ему никто не догадался.
– Сашка нам этого не простит, – пролепетала Берестова. – Мы должны были рассказать ему о смерти Полины.
Похоже, Катерина действительно не знала, что ее подружка ходила с Сашей на концерт любимой рок-группы.
Среди разномастной толпы, разместившейся слева от парадного, я разглядела Зеленцова. Михаил разговаривал по телефону. Заметив меня, он изобразил приветственный знак. Я ответила ему легким кивком головы.
Народу во дворе прибыло. Проводить в последний путь Полину Круглову пришли оба компаньона Романа Витальевича. Вокруг отца, убитого горем, суетились две женщины. Вероятно, одной из них была его сестра, Тамара, а второй – невеста Лидия, приехавшая по этому скорбному поводу из Москвы.
– Таня, тебе уже удалось что-нибудь накопать по этому делу? – зашептал мне на ухо подошедший Зеленцов. Как раз в этот момент из дома вынесли гроб с телом покойной. Я неопределенно пожала плечами. Рассказывать сейчас о Ястребове было как-то неуместно. Но Михаил был парнем без комплексов, поэтому продолжил: – Вот и я ничего и никого подозрительного не заметил. Вроде люди приличные здесь собрались, на наркоманов никто не похож. Таня, ты на кладбище поедешь?
– Еще не решила. А ты?
– Кирьянов сначала дал мне такую вводную, а пять минут назад позвонил и сказал, что надо на Вокзальную улицу срочно ехать – очередное убийство. Так что я сейчас туда рвану.
– Ясно, – кивнула я и обратила внимание на высокого парня в мотоциклетном шлеме, появившегося во дворе.
Он стоял в сторонке, издалека наблюдая за происходящим. Возможно, это был местный житель, пережидавший, когда похоронная процессия освободит проход к его парадному.
– Да, Таня, я вот что еще хотел сказать, – отвлек мое внимание Зеленцов. – Круглова попала в фокус одной из камер видеонаблюдения, установленных на стадионе. Она выходила из VIP-сектора, который находится прямо перед сценой. Рядом с ней был молодой человек. Правда, его лица разглядеть не удалось, он все время то наклонял голову, то отворачивался, будто сознательно избегал попадания в кадр. Еще одна билетерша припомнила эту парочку, женщину сегодня пригласили к нам, для составления фоторобота. Так что можешь после обеда зайти за ним к Кирьянову.
– Спасибо, Миша, я буду иметь это в виду. – Я огляделась по сторонам в поисках парня в мотоциклетном шлеме. – Так, ну и куда он делся?
– Кто? – не понял Зеленцов.
– Байкер.
– Не знаю. – Опер развел руками. – Я никого не видел.
– Миша, ты, кажется, на Вокзальную собирался, – с досадой заметила я. – Отчего же не уехал?
– Катафалк блокировал мою машину. Придется немного подождать. Ничего, успею.
У меня создалось впечатление, что Зеленцов не слишком-то торопился на место нового преступления. Да и здесь он не особо пристально приглядывался к происходящему, явился сюда лишь для «галочки». Михаил даже не обратил внимания на парня в мотоциклетном шлеме. Вот куда тот делся? Вошел в дом или вышел на улицу?
– Таня, я, кажется, вспомнил, там байк стоял. – Опер неопределенно махнул рукой. – Крутой такой! Марки «Хонда».
– Где он стоял? – уточнила я.
– Рядом с моей машиной, на улице. Сейчас увидишь.
Замыкая траурное шествие, мы с Зеленцовым вышли со двора. Никакого мотоцикла рядом с тачкой Зеленцова уже не было. Люди, пожелавшие проводить Полину на кладбище, рассаживались по автобусам. Михаил махнул мне рукой, прощаясь, сел в свою «Приору» и поехал в сторону железнодорожного вокзала. Убедившись, что байкера поблизости нет, я запрыгнула в «Ситроен» и пристроилась в хвост траурного кортежа. Скорбный путь занял чуть больше часа.
На кладбище было море слез и цветов. Девчонки-одногруппницы, с которыми Полина при жизни была не слишком-то близка, плакали навзрыд. Катя Берестова, ее лучшая подруга, стояла ни жива ни мертва. Мать то и дело пичкала ее какими-то таблетками и растирала ей влажным платочком то виски, то запястья. Сергей Баландин пытался морально поддержать свою бывшую жену, Полинину тетку, которая, оказавшись у вырытой могилы, дала волю эмоциям. Здесь же была похоронена Наталья Вячеславовна, Полина мать, вероятно, поэтому Лидия немного отодвинулась от Романа Витальевича и взирала на происходящее как бы со стороны. Круглов, потерявший несколько лет назад жену, а теперь и взрослую дочь, держался вполне достойно. Лишь в тот момент, когда похоронные агенты закрыли крышку гроба, он уронил скупую мужскую слезу. Валерий Денисов положил руку ему на плечо – в этом жесте угадывались искреннее сочувствие и неподдельное дружеское расположение.
Что-то вдруг словно бы кольнуло меня изнутри и заставило оглянуться назад. На соседнем участке, за высоким гранитным памятником, я разглядела парня в мотоциклетном шлеме. Здесь-то уж он явно был не случайным прохожим! Я постепенно отошла от толпы, потихоньку приближаясь к байкеру. Когда расстояние между нами сократилось вдвое, он вдруг ударил кулаком по памятнику и быстрой походкой направился к выходу с кладбища. Я последовала за ним. Парень все ускорял и ускорял шаг, пока ему наперерез не бросилась женщина с ребенком. Он оттолкнул ее и зашагал дальше. Тетка метнулась ко мне.
– Девушка, у тебя глаза такие добрые, – заканючида нищенка, перекрыв мне дорогу. – Подай маленькому на памперсы!
Я сунула руку в карман, извлекла оттуда сторублевую бумажку и протянула ее бомжихе:
– Вот, возьми.
– Милая, да разве ж на эти деньги памперсы купишь?
– Да у тебя ж ребенка-то нет! Зачем кукле подгузники? – усмехнулась я.
– Ладно, давай свою сотку. – Попрошайка буквально вырвала у меня купюру из рук и наконец-то отошла в сторону.
Минутная заминка дорого мне обошлась. Байкер вспрыгнул на своего двухколесного коня и рванул вперед, со скрежетом проехав по гравию, рассыпанному на дороге. Я даже не успела разглядеть номер его сине-зеленого байка, так быстро он исчез в облаке пыли. Я его уже не догнала бы. Много ли в Тарасове мотоциклов марки «Хонда», да еще такого цвета? Наверное, не очень. Так что найти беглеца не составит особого труда, особенно если это Ястребов.
Припомнив ориентиры, которые дала мне Рита Фадеева, я тронулась с места и через полчаса была уже на пересечении проспекта Строителей и улицы Трофимова. Оставив свой «Ситроен» на парковке около магазина сантехники, я зашла во двор Г-образной пятиэтажки. У первого подъезда стояла старенькая «семерка», под ее капотом ковырялся мужик в камуфляжном костюме.
– Извините, – обратилась я к нему, – я ищу парня на крутом мотобайке. Вы не подскажете, в какой квартире он живет?
– Девушка, вы ничего не путаете? – Мужик бросил на меня беглый взгляд. – У нас никто на мотоциклах не ездит. Велосипедисты есть, а байкеров нет.
– Значит, я ошиблась. – Копать эту тему глубже не имело смысла, и я направилась к угловому подъезду. Выходило, я видела сегодня не Ястребова, а совсем другого молодого человека.
На подъездной двери был кодовый замок, но он не стал для меня непреодолимым препятствием. Едва я подошла к двери, как она открылась. Мужчина средних лет, появившийся в дверном проеме, посторонился, пропуская меня в подъезд, а затем вышел. Я поднялась на третий этаж и без долгих раздумий позвонила в квартиру справа.
– Вы к кому? – послышался женский голос.
– К Саше.
– Его нет. А вы кто? – все так же, через дверь, спросила женщина.
– Куратор, – нашлась я. – Саша с понедельника не ходит на занятия…
После некоторой паузы дверь приоткрылась. Женщина лет сорока пяти несколько секунд пристально изучала меня, затем спросила:
– Вас как зовут?
– Ольга Федоровна. – Я заметила, что Ястребова улыбнулась уголками рта. Значит, поверила в мою байку. – Так Саша дома?
– Нет, он лежит в больнице.
– Правда? А что с ним?
– Обострение гастрита. Его еще в субботу госпитализировали. Он пришел с занятий бледный такой… Я спрашиваю: Саша, что случилось? А он на боли вот здесь, – моя собеседница указала на область своего солнечного сплетения, – пожаловался. Я подумала, а вдруг это аппендицит, и вызвала ему «Скорую». А когда Сашу в больницу привезли, выяснилось, что у него предъязвенное состояние. Знаете, это все гамбургеры да хот-доги виноваты! Сын, как в университете начал учиться, так у него весь режим питания сбился! Вот вы, как куратор, могли бы озаботиться тем, почему ваши подопечные на переменах за фастфудом через дорогу бегают, а не питаются, как следует, в студенческой столовой!
Ястребова, ни одному слову которой я не поверила, вдруг «напала» на меня. Обороняться, отступая назад, – не мой стиль. Я перешла в контрнаступление.
– Не надо перекладывать свои проблемы на университет, – достаточно резко высказалась я. – Если ваш сын предпочитает фастфуд, значит, вы сами чего-то недоглядели. Впрочем, речь не об этом.
– А о чем? – встала в позу моя собеседница.
– Ваш сын должен был позвонить старосте и сказать, что он болен. Кстати, в какую больницу его положили?
– В третью городскую, в пятое отделение. Вы что же, его навестить хотите? – Ястребова испытующе уставилась на меня.
– Возможно, ребята, с которыми ваш сын учится, захотят к нему прийти. Я завтра передам им, что Александр лежит в больнице. До свидания!
Слова Ястребовой явно не стыковались со словами Фадеевой. Если Саша лег в больницу в субботу днем, то он никак не мог отправиться вечером на концерт. Я больше доверяла студентке, потому что она была лицом незаинтересованным, не то что Ястребова. Та явно пыталась выгородить своего сына. И, как бы она ни хорохорилась, как бы ни пыжилась передо мной, в ее глазах все равно читался явственный страх. Она боялась разоблачения.
Впрочем, момент истины был не так уж далек. Я села в «Ситроен» и поехала в третью городскую больницу уточнить, был ли Александр Ястребов туда госпитализирован и когда именно.
Примерно через полчаса я вошла в приемное отделение больницы. К окошку регистратуры стояла очередь из трех человек. Одна бабуля очень долго выясняла, где лежит ее приятельница, потому что точно не знала, когда та легла в больницу и с каким диагнозом. Медсестра терпеливо искала некую Михайлову по всем отделениям, а когда нашла, то выяснилось, что ее уже выписали. Мужчина, стоявший в очереди передо мной, не выдержал томительного ожидания и вышел на улицу, покурить. Сразу после этого бабуля отошла от окошка, следующая женщина довольно быстро получила ответ на свой вопрос, и подошел мой черед.
– Здравствуйте! – Я наклонилась к окошку. – Меня интересует, в какой палате лежит Александр Ястребов.
– Когда он поступил и с каким диагнозом? – уточнила медсестра.
– Девятнадцатого мая, с гастритом.
– Девятнадцатого, – повторила девушка в белом халатике и стала водить мышкой в поисках нужной информации. – Ястребов Александр Петрович, восемнадцать лет… Правильно?
– Да-да, – подтвердила я.
– Пятое отделение, двадцать седьмая палата. Знаете, как туда пройти?
– Это, кажется, в соседнем корпусе, так? – уточнила я.
– Да, – кивнула девушка. – Следующий!
Мужчина, вернувшийся после перекура, попытался отстранить меня от окошка, но ему это не удалось.
– Извините, – я вновь наклонилась к окошку, – а вы не могли бы подсказать, в какое именно время был госпитализирован Ястребов?
Медсестра вскинула на меня удивленный взгляд:
– Вы же сами сказали мне – девятнадцатого.
– Нет, я имею в виду время суток. – Чувствовалось, что девушка в белом халате все еще не понимает меня, поэтому мне пришлось конкретизировать: – Меня интересует – его днем сюда на «Скорой» привезли или, к примеру, он поздно вечером пришел сам?
– Мы таких справок не даем. Следующий!
Мужчина снова попытался отстранить меня от окошка, но я ни на йоту не сдвинулась с места. Достав из сумки давно просроченное удостоверение сотрудницы прокуратуры, я сунула его в окошко со словами:
– А что вы скажете теперь?
Медсестра уважительно кивнула мне:
– Вообще-то в пятое отделение обычно попадают те, кого на «Скорых» сюда доставляют. А конкретное время в компьютере не фиксируется. Обратитесь к лечащему врачу Ястребова. Возможно, он вспомнит, когда поступил этот пациент. Времени-то не так много прошло.
– А кто его лечащий врач?
– Зубков Петр Иванович.
– Спасибо. – Я наконец отошла от окошка, к которому сразу же прильнул нетерпеливый мужчина.
Купив в аптеке одноразовый халат и бахилы, я отправилась в пятое отделение. В ординаторской, куда я приоткрыла дверь после стука, оставшегося без ответа, шло совещание, поэтому я не стала туда рваться, а отправилась на поиски двадцать седьмой палаты. Она находилась в самом конце коридора. Когда я остановилась возле двери, оттуда вышел седоволосый мужчина в полосатой пижаме. Я успела заметить, что палата трехместная. Лысоватый дядечка с огромным пузом, лежавший на койке у окна, меня мало интересовал. А вот к молодому человеку, доставшему из тумбочки бутылку колы, у меня имелось множество вопросов. Я уже собиралась войти в палату, но боковым зрением заметила, что из ординаторской вышли медики. Решив, что сначала надо все-таки поговорить с лечащим врачом моего подозреваемого, я пошла обратно. Постучала и услышала:
– Да-да!
В кабинете остались двое – мужчина лет сорока, в хлопчатобумажном костюме цвета бриллиантовой зелени, и девушка лет двадцати, в коротеньком белом халатике.
– Здравствуйте! Я хотела бы поговорить с Петром Ивановичем.
– Это я, – улыбнулся доктор. – Проходите. Чем обязан?
– Я по поводу Александра Ястребова, – пояснила я, прикрыв за собой дверь.
– Так, кто у нас Ястребов? – Зубков сделал глубокомысленное лицо. – Это студент из двадцать седьмой палаты, что ли?
– Именно, – подтвердила я.
– А вы кем ему приходитесь? – Прежде чем ответить на этот вопрос, я многозначительно посмотрела на девушку в белом халатике. Она не скрывала своего интереса к нашему разговору. Доктор понял меня без слов. – Машенька, зайди-ка к Солодовниковой. По-моему, ей пора ставить систему.
– Хорошо, Петр Иванович. – Медсестра послушно выпорхнула из ординаторской.
– Итак, вы Ястребову… – доктор начал фразу, ожидая, что я ее продолжу.
– А что, ваши ответы будут как-то зависеть от того, кем именно я довожусь этому больному? – спросила я, присаживаясь на стул.
– Вы знаете, существует такое понятие, как медицинская этика. Я просто не имею права обсуждать состояние здоровья своих пациентов с людьми, не являющимися их близкими родственниками. Но вы-то, наверное, сестра Ястребова, так? – подсказал мне Зубков.
Был велик соблазн подтвердить это, но я все же не стала этого делать. Ведь сестру прежде всего должно интересовать, улучшилось ли состояние здоровья ее брата, а не то, в какое время он был госпитализирован.
– Нет, я не сестра.
– Быть может, вы его невеста? – доктор дал мне новую подсказку и располагающе улыбнулся.
– Нет.
– Тогда извините, – Петр Иванович, посерьезнев, развел руками, – я не вправе обсуждать с вами диагноз этого пациента.
– Пока что этого и не требуется. – Я достала из сумки прокурорские «корочки», показала их врачу и быстро убрала обратно в сумку. – Меня интересует, в какое время поступил к вам Ястребов.
– Сейчас посмотрим. – Доктор повернулся к столу, на котором лежала высокая стопка каких-то папок. Покопавшись в ней, он извлек примерно из середины одну, не самую толстую, папку и, раскрыв ее, констатировал: – Этот больной поступил к нам девятнадцатого мая.
– А в какое время – утром, днем или вечером?
– Днем, – ответил врач, недолго думая над моим вопросом.
– Вы в этом уверены?
– Вы знаете, я хорошо помню ту субботу. Студента привезли к нам из приемного отделения во время тихого часа, где-то в начале четвертого. Было подозрение на воспаление аппендикса, но комплекс диагностических мероприятий показал, что у парня обострение хронического гастрита.
– И с тех пор Ястребов не покидал отделения?
– Нет, – мотнул головой доктор.
– А может, он в субботу вечерком домой отпрашивался?
– Так он только что поступил. Зачем ему куда-то было отпрашиваться? Да и не отпустил бы я его никуда, в таком-то состоянии! – заверил меня лечащий врач Александра.
– Ясно, спасибо за консультацию.
– Не за что.
Я вышла из ординаторской и поняла, что мне совершенно не о чем разговаривать с Александром. Похоже, его мама была со мной абсолютно откровенна, а вот Рита Фадеева ввела меня в заблуждение. Только зачем ей это понадобилось? Может, она сделала это не со зла, а потому, что просто обозналась? Вдруг Полина шла на концерт не с Ястребовым, а с другим молодым человеком, внешне похожим на Сашу? Но как же Рита, учившаяся с этим парнем в одной школе, могла кого-то перепутать с Сашкой, если видела его на расстоянии вытянутой руки? Разве что это был его брат-близнец… или просто брат… А что, если девушка ничего не перепутала и сознательно ввела меня в заблуждение? Допустим, она еще со школы была влюблена в Ястребова, а он не отвечал ей взаимностью. Размышляя об этом, я спустилась на первый этаж и задержалась у скамейки, чтобы снять халат и бахилы. Мои глаза остановились на фотографии на доске почета. Лицо женщины показалось мне знакомым. Подпись под этим фото расставила все по своим местам.