– К кому?

Голос дежурного был таким же бесцветным, как и он сам. Я назвала фамилию и номер кабинета.

– Пропуск заказан?

– Не знаю. Да вы позвоните.

Дежурный нехотя потянулся к телефону.

– Товарищ майор, к вам пришли. Да. Так точно. – Дежурный смерил меня скучающим взглядом.

– Охотникова, – подсказала я.

– Документы есть?

Он тщательно изучил протянутые документы, внес мою фамилию в журнал.

– Проходите. Второй этаж направо, двадцать третий кабинет.

Уже на лестнице до меня донеслись приглушенные крики, брань и звуки падения чего-то тяжелого. По мере того как я приближалась к кабинету Старикова, звуки усиливались. Я подошла к двери с двадцать третьим номером, подняла руку для того, чтобы постучать. Из-за безликой двери, ведущей в соседний кабинет, послышался чавкающий звук удара, утробный рев и отборный мат. Я непроизвольно поежилась, постучала и, не дожидаясь ответа, распахнула дверь.

Виктор стоял у окна и курил, безмятежно щурясь на солнце.

– А-а, Охотникова, – протянул он, оглянувшись, – заходи, присаживайся.

– Да пошли вы все!.. – взвизгнуло за стеной. Через мгновение стена сотряслась от глухого удара, и низкий голос рявкнул:

– Я те пойду, я те так пойду, морда… – дальше последовал замысловатый наворот из матерных слов и жаргона. Раздался вопль, новый поток ругательств, и в стену снова что-то ухнуло.

Я покосилась туда с опаской и любопытством. Виктор недовольно поморщился, пошарил глазами, схватил с обшарпанного сейфа пустой графин и постучал им по стене.

На некоторое время воцарилась тишина, затем послышалось недовольное бурчание, приглушенная возня и тяжелые шаги. Дверь приоткрылась, в кабинет заглянул тип лет тридцати с всклокоченными рыжеватыми волосами и раскрасневшейся физиономией.

– Звал, Геннадич? – Он тяжело дышал, лицо блестело от пота.

– Ну что там у вас? Потише нельзя?

– Укусил, сука! – Рыжий вытер со лба пот, глаза его вдохновенно заблестели. – Я ему…

Тут он заметил меня, осекся и пробормотал:

– Ну, я пошел? Там еще дел много.

– Иди, дорогой, иди, – ухмыльнулся Виктор, – работай.

– Слушаюсь! – Дверь захлопнулась, звуки за стеной через некоторое время возобновились.

Я вопросительно посмотрела на Виктора.

– Да братков привезли, об одном деле побеседовать надо. Не желают, – он сокрушенно покачал головой. – Я бы, честно говоря, давно уже раскололся.

– Понимаю, – я сочувственно кивнула.

– Понимаешь – это хорошо, – Виктор сурово сдвинул брови. – Вчерашний опрос свидетелей по известному тебе адресу показал, что накануне около дома крутилась некая подозрительная особа, до боли похожая на ту, с которой я разговаривал у подъезда. То есть на тебя, Охотникова.

– Баба Вера нашептала? – высказала я предположение.

– Это не принципиально, – майор просверлил меня взглядом. – Так что ты на это скажешь?

– Скажу, что в соседнем доме живут мои знакомые, – я вычертила пальцем на пыльном столе веселую рожицу.

– Знакомые, говоришь? Так, так… Фамилия? Номер квартиры?

– Слушай, кончай, а? Это раскрыть убийство не поможет, – я сделала ударение на слове «это».

– Двойное убийство, – важно поправил Виктор. – А что поможет?

– Вот с этим я к тебе и пришла. Есть деловое предложение. Ты меня в это дело не впутываешь, а я подскажу, где искать убийцу.

Виктор с энтузиазмом хлопнул ладонью по столу. В воздух взметнулось облачко пыли.

– Так и знал, что ты в этом замешана! Ох, неспроста ты вчера там «мимо пробегала».

– И вовсе не замешана, – я обиженно насупилась. – Ну так что, поговорим или будешь копать по-своему?

Шум в соседнем кабинете прекратился, в дверь деликатно стукнули. Вновь показалась взлохмаченная голова Рыжего.

– Занят, Геннадич?

– Входи, – благодушно пригласил Виктор, – чего хотел?

– Там, это, – Рыжий бочком зашел в комнату, рукава его рубашки были закатаны, огромные ручищи свисали едва ли не до колен. Он бросил на меня многозначительный взгляд и нетерпеливо засопел.

– Можно, – кивнул Виктор.

– Клиент готов, тебя требует, – Рыжий сжал и разжал кулак, разминая пальцы. Кулак был размером с мою голову, не меньше.

– Наконец-то, – Виктор шумно выдохнул, – пять минут еще подождет, как раз дозреет.

– Понял, – Рыжий исчез.

Виктор снова повернулся ко мне.

– Поговорим, – сдержанно сказал он.

– Сейчас одиннадцать. Мне надо, чтобы после… скажем, пяти часов ты постоянно был на телефоне. Лучше на рабочем. Отсюда ближе ехать.

– Ехать? Куда?

– Все узнаешь в свое время. Только оставайся на телефоне.

Я поднялась.

– Эй, эй! Охотникова! Гражданка Охотникова, я собираюсь вас задержать! Как важного свидетеля по делу об убийстве.

– Двойном убийстве. Попробуй. Но тогда ничего не узнаешь.

Я неторопливо направилась к двери, уже на пороге оглянулась. Виктор сосредоточенно жевал нижнюю губу и мрачно смотрел в сторону.

Вернувшись к машине, я снова взялась за телефон. На этот раз трубку взяла секретарша.

– Здрасте, – сказала я капризным противным голосом, – Сергея Сергеича.

– Как вас представить? – услужливо пропела секретарша.

– Я вчера звонила. Вы что, не узнали меня?

Возможно, не узнала, но вспомнила точно. Через секунду я уже разговаривала с Сергеем.

– Какие планы на вечер?

– Вас увидеть, драгоценная. Если вы, конечно, не возражаете.

– Ничуть. Ты можешь приехать домой пораньше, скажем, часа в четыре?

– Минуточку, – послышался шелест листов бумаги, тихий разговор, – да, вполне.

– Отлично. Я, возможно, немного задержусь, но приеду обязательно. Жди меня дома, никуда не выходи.

На другом конце провода повисла тишина. Кажется, я перестаралась со своими командирскими привычками. Во мне долгие годы во время учебы культивировали не просто уверенность в себе, а самоуверенность. В работе это качество очень помогало, зачастую только благодаря ему мне удавалось с блеском выйти из самых невероятных и опасных ситуаций. Но в общении оно часто становилось камнем преткновения и причиной непонимания и разногласий.

– Пожалуйста, – добавила я тихо.

Сергей рассмеялся.

– Хорошо. Целую в носик. Пока.

Итак, начало двенадцатого. До намеченного мероприятия оставалось еще более трех свободных часов. Я откинулась на сиденье, прикрыла глаза и представила, на что я потрачу это время: еда, отдых, развлечения.

Я позвонила тетушке, предупредила, что буду через полчаса.

– Голодная небось, – добродушно проворчала тетя.

– Как волк, – призналась я.

К моему приезду стол уже был накрыт. Я вознесла благодарность тетушке и окунулась на три часа в райскую жизнь с домашней кухней, любимыми фильмами и мирным послеобеденным сном.

Еще не было трех, как я уже снова сидела за рулем и гнала машину по направлению дачи Орловых. Возможно, с визитом стоило подождать до наступления темноты, но я опасалась, что за это время ситуация опять может измениться. Расчет мой был прост: подремать после обеда тянуло не только меня, но и большинство людей. Я надеялась, что ребята, охраняющие дачу, не были исключением. Хозяина ждали только к вечеру, быть постоянно начеку не требовалось. Все, что мне надо было, – это попасть между обходами. Как и в первый раз, мне хотелось, чтобы мой визит остался незамеченным. Когда утром я совершала свой великолепный прыжок, было пять часов. Если исходить из того, что осмотр охраной дачи и прилегающей к ней территории осуществляется каждые два часа, то очередной должен состояться в три, а следующий только в пять часов. А я доберусь до дачи ближе к четырем. Будем надеяться, что ребятам не придет в голову от скуки или по другим причинам сдвинуть график.

Дорога, освещенная ярким послеполуденным солнцем, выглядела совсем иначе, нежели ночью. Сначала я пыталась внимательно считать километры, повороты, высматривать приметы. Затем поняла бессмысленность этого и полностью положилась на интуицию. Пару раз мне казалось, что я не туда свернула, но интуиция не подвела. Ровно без пятнадцати четыре я загнала «Фольксваген» под естественный навес из ветвей и листьев.

При свете дня дача меньше походила на крепость, выглядела, однако, довольно солидно. Я быстро нашла дерево, с помощью которого попала во двор в первый раз, влезла на него и немного посидела, как на насесте, на толстой горизонтальной ветви. Откуда-то доносились приглушенные стенами и расстоянием звуки музыки, больше тишину ничто не нарушало. Балконная дверь в комнату Артема была приоткрытой.

– Представление начинается, – шепотом объявила я невидимому зрителю и спрыгнула на землю, старательно не думая о том, что весь мой план полетит к черту, если сейчас кому-нибудь из обитателей дачи, кроме самого Артема, разумеется, захочется полюбоваться живописным видом из окна. Но ребята, утомленные трудами праведными, вероятно, спокойно отдыхали. Музыка теперь слышалась чуть громче, и доносилась она со стороны входа.

Мелькнула надежда, что, возможно, Артем открыл не только дверь на балкон, но и окно. Однако тут же я вспомнила о густых зарослях малины. Нет уж, увольте, лучше через балкон. Встав так, чтобы в любой момент можно было юркнуть за угол здания, я приладила к веревке специальный крюк и выстрелила. Крюк так громыхнул о металлическую решетку балкона, что я невольно прижалась к стене и притворилась гипсовой скульптурой. Ничего, однако, не произошло.

Я отклеилась от стены, надела перчатки и осторожно натянула веревку. Металл снова лязгнул о металл, крюк занял устойчивое положение. Стараясь не маячить перед окнами нижних этажей, я поспешно поднялась на балкон, вытянула веревку и заглянула в комнату. Как и следовало ожидать, комната была пуста. Я вернулась на балкон и попыталась освободить крюк, но его прочно заклинило между узкими прутьями решетки. Чертыхнувшись, я вынула нож, попыталась отжать один из прутьев.

Из-за двери донесся чей-то недовольный голос и неторопливые шаги. О том, чтобы спрятаться на узком балкончике, не могло быть и речи. Я метнулась в комнату, но там можно было скрыться разве что под кроватью. Лезть под кровать я посчитала ниже своего достоинства, поэтому просто встала за дверью, которая, как я успела заметить, открывалась вовнутрь.

В тот же момент дверь распахнулась, в комнату зашел Артем, раздраженно бросив кому-то напоследок:

– А я не хочу!

Не поворачиваясь, он захлопнул дверь, прошел к кровати и растянулся на ней лицом вниз.

– Кхм, – деликатно кашлянула я.

Артем мгновенно сел и уставился на меня, как на привидение. Взгляд его медленно сполз на нож, который я все еще держала в руке. Я снова смущенно кашлянула и спрятала нож за спину.

Лицо Артема вытянулось. Я расхохоталась, сделала знак подождать. На этот раз быстро освободила крюк и вернулась в комнату.

– Некогда, у нас мало времени. Надо решить, как тебя отсюда вызволить.

– Прыгать не буду, – быстро сказал Артем.

– Охотно верю, – я рассмеялась. – А от чего ты так упорно отказывался, когда в комнату шел?

– Мне предлагали прогуляться в саду. Звонил отец, он недоволен, что я все время в комнате сижу.

На мгновение я задумалась.

– А что? Хорошая идея. Пойдешь и скажешь, что передумал.

Я быстро обрисовала ему свой план.

Через несколько минут я снова была за территорией дачи. Точнее, над ее территорией. Я пригнулась на ветке так, чтобы меня невозможно было заметить, сама я тоже ничего не видела. Но вскоре услышала, как Артем негромко насвистывает какую-то мелодию. Прислушавшись, я узнала «Марсельезу».

Один из охранников спал. Второй, обрадованный возможностью услужить хозяину, вышел вместе с Артемом. Согласно нашему плану, Артем должен был устроиться в гамаке со стаканом сока в руках и оставаться там, полностью при этом игнорируя своего сопровождающего.

– Хорошая погодка! – послышался жизнерадостный голос охранника.

Артем не издал ни звука. В тишине прошло несколько долгих минут.

– Сейчас бы удочку да на озеро, – нерешительно произнес охранник. Его явно тяготило молчание и бездействие. Теперь тебе еще и пить захочется, злорадно подумала я. По-летнему жаркое солнышко продолжало припекать. Я осторожно пошевелила начавшими затекать конечностями.

– Уф, жара! – пропыхтел охранник.

Артем невозмутимо молчал, только с преувеличенным шумом потягивал время от времени сок. Я услышала, как охранник встал, сделал несколько нетерпеливых шагов взад и вперед. Наконец не выдержал и произнес:

– Пожалуй, пойду тоже себе чего-нибудь налью.

Послышались удаляющиеся шаги. Топай, милок, топай. Да не торопись обратно. Хлопнула входная дверь. Скрипнул гамак.

– Жень! – тихо позвал Артем.

– Я здесь, – я уже сидела верхом на ветке и спускала вниз веревку, связанную петлей, – лови!

– Надо же, сработало, – пробормотал Артем, продевая в петлю руки так, чтобы веревка оказалась под мышками.

– Еще бы! – я довольно хмыкнула. – Человек – существо легко внушаемое и управляемое. Надо только знать, какую кнопку надавить. Да ты не дергайся, он теперь не скоро появится.

Я уселась поудобнее и начала подтягивать веревку, тут же наматывая ее на толстый обломанный сук. Наконец руки Артема дотянулись до ствола. Я помогла ему влезть и освободиться от веревочной петли. По лицу струился пот, мокрая майка прилипла к телу.

– Ну и тяжел ты, брат, – не удержалась я от ворчания. Артем смущенно улыбнулся.

Охранника все еще не было ни видно, ни слышно. Он не спешил возвращаться к скучному собеседнику. Если я рассчитала все верно, то у нас есть минут пять. Еще пару минут он побродит по двору. Затем, скорее всего, предположит, что Артем поднялся к себе. На неторопливую проверку этого уйдет от трех до пяти минут. Плюс еще минут десять на то, чтобы обыскать весь дом. Итого, мы имеем как минимум минут двадцать – двадцать пять форы. Потом лопухнувшийся охранник разбудит своего напарника. Сразу позвонить Орлову ребята, скорее всего, не решатся, а сначала тщательно прочешут дом и окрестности. К этому времени мы уже будем подъезжать к городской черте.

Мы спустились на землю и трусцой припустили к машине. Движок моего «железного коня» работал очень тихо, но все-таки мне хотелось успеть выехать на дорогу до того, как неудачливый коллега выйдет из дачи в сад.

Управились мы за три минуты. «Фольксваген» тихо катил по проселочной дороге. Я посматривала в зеркало заднего вида и размышляла о том, что ребятам, очевидно, придется искать новое теплое местечко. Рядом нетерпеливо ерзал Артем. Глаза его возбужденно блестели.

Тридцать пять минут шестого я позвонила в квартиру Сергея.

– Извини, Сережа, – поторопилась я предупредить возможный упрек с его стороны.

– Да ладно, чего уж там. Даже не спрашиваю, что тебя так задержало.

Я благодарно поцеловала его в щеку. Он привлек меня к себе, но я отстранилась и прошла в комнату.

– Не сейчас, дорогой. В ближайшее время нас ждет другое развлечение. Орлов не объявлялся?

– Пока нет. А должен? – Сергей посмотрел на меня настороженно и с любопытством. – Что ты еще придумала?

Ответить я не успела. Настойчиво затрезвонил дверной звонок. Сергей состроил кислую мину и отрицательно покачал головой.

– Надо открыть, а то он дверь выломает.

– Кто?

– Тимофей Николаевич. Погоди-ка.

Я критически осмотрела Сергея и комнату. Разворошила постель, развязала пояс на халате Сергея, игриво подмигнула:

– Теперь иди.

Сергей озадаченно рассмеялся.

– Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.

Придерживая полы халата рукой, он пошел открывать. Я торопливо скинула джинсы и расстегнула блузку.

– Николаич? – донесся из коридора удивленный возглас Сергея. – Ты чего такой взъерошенный?

– Артем сбежал, – расстроенно пророкотал голос Орлова. Я думал, он к этой сучке подался. А то она сама помогла ему слинять, денег небось хочет. Ломанулся в дверь, но там никто не открывает. Может, и вправду дома никого. Или я адрес неправильно списал. Ты глянь адресок, а?

Орлов был вне себя от гнева и беспокойства. Речь его потеряла привычную напористость и интеллигентность.

– Ничего не понял. – Я представила, как Сергей помотал головой. – Ты проходи, отдышись и расскажи все по порядку. Нет, нет, лучше на кухню, э-э-э…

В комнату, натужно пыхтя, ввалился Орлов. Несколько мгновений он оторопело смотрел на меня, затем взревел:

– Где мой сын?!

– Вам лучше знать, – невозмутимо проронила я, застегивая пуговицы.

Сергей выглянул из-за плеча Орлова, глаза его вопросительно округлились. Тимофей Николаевич растерянно посмотрел на меня, повернулся к Сергею. Лицо последнего моментально приобрело невозмутимо-нахальное выражение. Орлов хмуро мотнул головой в мою сторону.

– Что она тут делает?

– Да мы, вот, обсуждали… – Сергей запнулся.

– Какой цвет нижнего белья мне больше подходит, – подхватила я.

– И давно?

– Да часов с четырех, – пожал плечами Сергей. – Какие-то проблемы по этому поводу?

Орлов грузно опустился на диван, плечи его ссутулились.

– Извините, я думал… – он неопределенно махнул рукой. – Неважно. Короче, Артем пропал.

Слова полились из Орлова потоком, прорвавшим плотину. Говорил он сразу обо всем. Как ему одиноко после смерти жены, как внезапно вырос сын, о своих отношениях с Карабановой и о событиях последних дней. Все произошло примерно так, как я и предполагала.

– Я больше ничего не понимаю, – сокрушенно закончил Орлов. – Я не понимаю Татьяну, ее отношение ко мне и Артему. Я не понимаю, что происходит с сыном. Не понимаю, что вообще происходит. Вы хотели со мной о чем-то поговорить, – он поднял на меня глаза, – извините, что я так…

– Отшили меня? – спокойно спросила я. – Ничего, переживу. Вам, Тимофей Николаевич, основательно заморочили голову. Сейчас я поясню. А пока ответьте, кто уверил вас в том, что Юлю и ее друга (кстати, он ей совсем не друг, а как раз наоборот) убил Артем?

Орлов вздрогнул, услышав слово «убил», но тут же взял себя в руки.

– Собственно, никто. Так получилось, что эта девушка и Татьяна, Татьяна Федоровна, – смущенно поправился он, – были хорошо знакомы. Юля что-то там для нее делала. Татьяна пришла к ней домой, увидела, что дверь открыта, вошла, а там… Она сразу же позвонила мне. Я приехал, нашел в квартире фотографию Артема, еще кое-какие его вещи… Татьяна призналась, что Юля уже говорила ей об Артеме, советовалась. Только она не сразу поняла, что речь идет о моем сыне. Но когда увидела фотографию…

– И вы пришли к единственному умозаключению. А потом уничтожили все улики.

Орлов кивнул.

– Да, Татьяна мне помогла, спасибо ей. Потом я увез Артема на дачу, от греха и ментов подальше… – он внезапно осекся. – Вы хотите сказать, что?..

– Да, Тимофей Николаевич. Артем ничего подобного не делал, да он и не смог бы. Он умный, рассудительный и порядочный парень. У вас замечательный сын. А с Юлей он виделся всего один раз – случайно познакомился на улице.

– То есть вы все знали? – Орлов задохнулся от возмущения. – Так что же вы… А-а, ну да, – он стукнул себя по лбу, – я идиот!

– Ну, зачем же вы так, – произнесла я. – Кстати, Артем вернется сам, я уверена. После того, как убийца будет арестован.

– Вам известно, кто это?

– Да. Думаю, и у вас уже появились кое-какие предположения. Проблема в том, что улик против убийцы практически никаких нет. Часть из них вы уничтожили собственноручно. Но только доказав вину истинного убийцы, мы снимем все подозрения с Артема. Прежде чем съесть барракуду, накорми ею кошку.

Орлов непонимающе нахмурился.

– Да это я так, вспомнила кое-что. Давайте-ка сделаем вот как…

Через несколько минут Орлов спустился к машине, а я взялась за телефон.

– Здравствуйте, Татьяна Федоровна. Мы с вами знакомы только заочно. И думаю, вы меня достаточно ненавидите, чтобы немедленно приехать и побеседовать на очень интересную тему.

Из трубки доносилось учащенное дыхание.

– Например, о том, что на самом деле случилось с девушкой по имени Юля, у кого находится некогда пропавший ключ от квартиры Орловых и что нам с вами делать дальше.

– Вы где? – хрипло спросила Карабанова.

– Я жду вас у Орловых. Тимофей Николаевич уехал, мы сможем спокойно все обсудить. Я не прощаюсь.

Я положила трубку. Сейчас Карабанова позвонит Орлову в офис. Секретарь подтвердит, что шеф уехал из города. Я набрала номер Виктора.

– Виктор Геннадьевич? Привет. Можешь приезжать за своим двойным убийцей. Только очень быстро. – Я назвала адрес.

Спустя полчаса я сидела на диване в гостиной Орловых и напряженно вслушивалась в тишину. Татьяна Федоровна задерживалась. Наконец в замке тихо повернулся ключ.

– Здравствуйте, Татьяна Федоровна, – произнесла я, не поворачивая головы, – а я уже начала в вас сомневаться.

Карабанова пересекла гостиную, опустилась в рядом стоящее кресло. Глаза ее пылали ненавистью.

– А теперь рассказывай, милочка, что тебе известно, – она нетерпеливо дернула револьвером.

– Красивая игрушка, – я присмотрелась к оружию, мысленно возблагодарив судьбу, что у Карабановой не хватило наглости выстрелить мне в затылок. – Это не тот ли «смит-вессон», который в свое время «украли» у вашего мужа?

– Я вижу, ты хорошо покопалась, – усмехнулась Карабанова.

– Работа такая, – пожала я плечами. – Только я не пойму, зачем вам все это? Может, договоримся полюбовно? Вы же знаете, сколько веревочке ни виться…

Револьвер слегка дернулся.

– Спокойнее, спокойнее, так ведь и выстрелить невзначай может. Кстати, зачем вы его украли? Хотели инсценировать самоубийство собственного мужа?

– Как ты смеешь! Мой муж погиб, – Карабанова поджала губы и неестественно выпрямилась.

– Разумеется, только еще вопрос, не помог ли ему кто в этом. Ай-ай-ай, – я укоризненно покачала головой. – И сына ведь не пожалела мамочка.

– Он не должен был брать его с собой! – темные глаза женщины загорелись ненавистью. – Он хотел меня бросить, тебе это известно? И это после всего, что я для него сделала! Неблагодарный!

Она спохватилась и замолчала, затем яростно процедила:

– Что ты еще знаешь?

– Да все, – я легкомысленно пожала плечами. – Может, вы сами расскажете? Нет? Ну тогда я. А вы поправите, если ошибусь где. После смерти мужа вы поместили сына в больницу, чтобы не мешал до поры до времени, продали дом и вернулись в родной город в поисках нового объекта, который нуждался бы в вашей любви, хотя это слово здесь едва ли подойдет, и заботе. И очень скоро такой объект подвернулся. В больнице, в которую вы устроились медицинской сестрой, умирала от рака горячо любимая жена Тимофея Николаевича. Вы увидели его и поняли – то, что надо. Несчастный, одинокий, нуждается в теплом слове и дружеской поддержке. Обеспеченный, опять же. Он бы работать вам не позволил. И, возможно, все произошло бы в соответствии с вашим замыслом, если бы вы не приняли решение избавиться от Артема. Не пойму только, чем он вам помешал? Вероятно, тем, что сразу раскусил вас.

Глаза Карабановой сузились.

– Хотя, позвольте, – осенило меня, – кажется, я поняла. Артем не нуждался в вас. А Тимофей Николаевич, в свою очередь, слишком много внимания уделял сыну. А ведь вам не деньги Орловых нужны были… Ну конечно, как же до меня сразу не дошло! Все, что вас интересовало, – достойный объект заботы, человек, которому вы могли бы самоотверженно посвятить свою жизнь. Если при этом он будет обеспеченный, тем лучше, хотя в средствах вы, насколько мне известно, не нуждаетесь.

Карабанова задышала тяжело и прерывисто. Похоже, я наконец-то попала в точку в своих рассуждениях. Я упорно искала мотив, – власть, деньги, месть. Но извращенная натура Карабановой требовала одного – быть кому-то нужной. «Она угробит нас своей заботой», – вспомнились мне слова Юры.

– Вам мало просто заботиться, вам надо, чтобы человек от вас полностью зависел, принадлежал вам, как кукла принадлежит девочке, играющей в дочки-матери… Поэтому вы и не соглашались на операцию сыну – это принесло бы ему здоровье и самостоятельность. А также свободу от вас. Разумеется, Артему вы были не нужны, в этом заключалась вся проблема.

Костяшки пальцев, сжимавших револьвер, побелели. Я напряглась и почувствовала, как неприятно заныл затылок.

– Он с самого начала встал между нами, – прошипела Карабанова, – Тимофей в нем души не чаял. Конечно, такой умный, воспитанный, одаренный… Это отродье… – Каждое слово она как будто выплевывала.

– И вы решили упечь его в психушку, а если повезет, еще куда подальше, – рискнула бросить я, краем глаза следя за дергающимся дулом револьвера.

– Мы бы о нем вместе заботились! Нас бы это только сблизило! Я стала бы опорой для Тимоши!

Карабанова была на грани истерики. Я всерьез забеспокоилась, как бы меня эта несчастная случайно не продырявила. Я сделала вид, что собираюсь подняться. Татьяна Федоровна немедленно прекратила причитания и зло бросила:

– Сидеть!

– Я только сигарету хотела взять. Хорошо, хорошо, не надо нервничать. Я потерплю. Если вы не выносите запаха дыма…

Револьвер теперь был нацелен точно мне в лоб. Но, по крайней мере, палец, лежащий на курке, больше не дергался.

Карабанова сосредоточенно почесала оцарапанную, без сомнения, острыми Юлиными ноготками шею, – вот будет приятный подарок Витиной команде, – поморщилась и устало выпрямилась. Похоже, ситуация начала ее утомлять. Но высказалась она еще не полностью, поэтому я решила подстегнуть угасшее было красноречие.

– Скажите, Татьяна Федоровна, но неужели вам совсем не было жаль девушку? – Я покачала головой. – Юля была такая молодая, подающая надежды. Говорят, хорошая фотомодель? Кстати, этот громила, которого вы собственноручно пришили в Юлиной комнате, где вам удалось такого откопать?

– Наняла через подставное лицо, – доверительно поделилась Карабанова, – говорили, что профессионал, специалист по разным деликатным делам. А он даже с бабой справиться не смог, киллер хренов!

– Да-а, – я сочувственно поцокала языком, – а пришили-то зачем? Что, тоже начал себя плохо вести?!

В следующие несколько минут я услышала все, что Карабанова думала о Юле, о ее творческих успехах и нравственных устоях. Она сказала, что Юля была должна ей крупную сумму денег, поэтому согласилась помочь «разыграть» Артема, но что эта дурочка и не подозревала, какая роль ей уготовлена на самом деле. Это чудовище в женском обличье испытывало явное удовольствие, рассказывая о том, что и как происходило в спальне Юли за несколько минут до нашего прихода. Карабанова с наслаждением смаковала особо пикантные детали. А я все больше ощущала себя кошкой, которой скармливают ядовитую барракуду. Даже воздух в комнате, казалось, насквозь пропитался ядом.

– Довольно! – внезапно раздался возглас за моей спиной. – Я больше не могу это слушать!

Револьвер взметнулся вверх, затем безвольно опустился. Татьяна Федоровна растерянно поморгала, лицо ее приняло лицемерное выражение. Затем, поняв, очевидно, всю безнадежность своего положения, она зло ощерилась. Дуло револьвера снова уставилось на меня. Я не решалась повернуться, но почувствовала, как в комнату зашел еще один человек.

– Опустите оружие, – холодно произнес Виктор. – Вы и так уже достаточно натворили.

– Ничего не докажете, – уверенно произнесла Татьяна Федоровна.

Стараясь не делать резких движений, я достала диктофон, когда-то принадлежавший Юле, и нажала воспроизведение.

– Угадай, кто это? – голос Юли звучал ехидно и жизнеутверждающе. – Правильно, зайка, это Юля. Только не надо меня перебивать.

Послышалось шипение, и голос Карабановой отчетливо произнес:

– А теперь рассказывай, милочка, что тебе известно?

Несколько секунд Татьяна Федоровна внимательно вслушивалась в запись нашей беседы, потом странно усмехнулась, покрутила в руках револьвер и неожиданно сказала, обращаясь ко мне:

– А ведь идея была неплоха, а? Особенно хорошо с клоуном получилось, как ты считаешь?

Она мечтательно улыбнулась каким-то своим потаенным мыслям, поднесла револьвер к виску и выстрелила.

Время уже близилось к полуночи, когда я затушила сигарету и поднялась.

– Теперь вы знаете всю историю, Тимофей Николаевич. Хотите дружеский совет? Больше доверяйте сыну. И извините, что заставила вас понервничать, когда увезла Артема с дачи. Но, вы понимаете…

Орлов кивнул.

– Я вам очень благодарен, Евгения. Кстати, Артем в восторге от вашей тетушки, особенно от ее стряпни.

– Присоединяюсь, – поддержал Сергей, – она и меня очаровала и накормила, когда я заезжал за Артемом.

Орлов смущенно помялся.

– Мне неловко спрашивать, но сколько я вам должен?

– Я подумаю и пришлю вам счет, – засмеялась я и протянула ему листок бумаги. – Вы просили записать адрес реабилитационного центра.

– Да, спасибо, – Орлов вопросительно посмотрел на сына, кивнул на адрес. – Что ты об этом думаешь, сынок?

Артем широко улыбнулся:

– Я всегда мечтал о младшем брате.

– Планы на завтра есть? – Орлов-старший деликатно кашлянул.

– Вообще-то… – Артем замялся, – я собирался зайти к твоему другу психотерапевту. Дело у меня там, – под нашими изумленными взглядами Артем смутился окончательно.

– Да влюбился он! – вспомнила я девушку в приемной доктора. – Ой, Артем, извини.

– В кого? – обалдел Тимофей Николаевич.

– Ну не в друга же твоего, – пробормотал пунцовый Артем. – И вообще.

Что «вообще», он нам не признался. Я попрощалась. Поднялся и Сергей.

– Женечка, нам по пути? По-моему, ты не допила свой кофе.

– Я с удовольствием выпью чашечку свежего, – я скромно потупилась и взяла Сергея под руку. – Утром. Мне нравится, как ты варишь утренний кофе.