Глава 2
— Ну что? Как я выгляжу? — самодовольно вопрошала я, вертясь перед тетушкой.
— Женя-я, — восхищенно протянула та, — ты будешь просто вне конкуренции. — Очень просто, но в то же время изысканно и оригинально. Не зря же Коко Шанель сказала, что мода — это маленькое черное платье…
Я на самом деле, долго промучившись у своего гардероба, выбрала из всего имеющегося черное, прямого кроя, на тонких бретелях платье, едва доходящее до колен. Оно идеально смотрелось в сочетании с замшевыми туфлями на высокой шпильке и делало меня еще стройнее, привлекательней, сексапильней. Ансамбль я дополнила парой побрякушек и изящной замшевой сумочкой, после чего сочла, что мой вид вполне достоин комплимента. А ударить в грязь лицом не хотелось: судя по всему, контингент у Беккеров должен собраться элитный.
— Спасибо! — довольная одобрением, ответила я тетушке и ласково прислонилась к ее щеке своей.
— Ну иди, иди, а то опоздаешь, — поторопила она меня.
Я покинула квартиру, настраиваясь на предстоящее веселье. В самом деле, мне просто необходимо было расслабиться. Моя работа как бы предполагает создание вокруг меня стрессовых ситуаций, а от стрессов следует избавляться хотя бы путем их нейтрализации положительными эмоциями. Думаю, сегодняшний визит к Витальке принесет достаточно именно положительных эмоций.
Выйдя во двор и глянув на свой «Фольксваген», я брезгливо поморщилась: его покрывал нажитый задень чехол из пыли. М-да…
Если я заявлюсь в гости на такой грязной машине, то в своем вечернем наряде буду выглядеть как роза среди, извиняюсь, навоза. Чтобы этого избежать, еще по пути к магазину «Подарки» я заскочила в автосервис, где моему верному «Фольксвагену» придали вид, приличествующий автомобилю столь элегантной дамы, как я.., сегодня.
Подарок я выбирала недолго, сразу остановив выбор на дорогой шариковой ручке из довольно знаменитой и популярной нынче коллекции. Ручка лежала в красивом замшевом футляре, что превращало ее из вещи просто необходимой в вещь подарочную, поэтому мне не пришлось дополнительно заботиться об упаковке. И через двадцать минут я уже ехала по нужной улице в поисках нового Виталькиного дома.
Жилище Беккеров оказалось шикарным двухэтажным особняком из темно-красного кирпича, построенным в готическом стиле.
В области чердака на фронтоне дома красовались огромные часы, посмотрев на которые я убедилась, что к месту прибыла вовремя. Впрочем, об этом свидетельствовали стоящие в ряд у забора три иномарки — видимо, гости уже собрались.
Я припарковалась на свободном месте, благо его было достаточно: на заасфальтированной площадке перед особняком свободно смогли бы разместиться еще несколько автомобилей. Дом окружал высокий кирпичный забор; а в центре его, если смотреть со стороны улицы, располагалась массивная деревянная дверь, которую вообще-то принято называть калиткой. Однако у меня просто язык не поворачивался окрестить это дубовое изделие данным словом.
Нажав на кнопку звонка, я еще раз, теперь уже профессиональным взглядом, окинула забор и заключила, что при желании его вполне можно преодолеть, даже не пользуясь лестницей. Я посмотрела на окна дома, загороженные красивыми коваными решетками, — в ответ на мой звонок ни одна занавеска не пошевелилась.
— Кто там? — раздался из домофона голос Виталия.
— Евгения Охотникова, — официально представилась я.
Домофон тут же замолчал, и через некоторое время Беккер-младший уже стоял передо мной с распростертыми объятиями.
Я дружески чмокнула его в щеку и сразу же преподнесла свой подарок, сопроводив его коротеньким стихотворным поздравлением.
— Спасибо, спасибо, — улыбаясь, отвечал мне Виталька. — Ну что же ты стоишь?
Проходи.
— Погоди, — остановила я его. — Пока мы одни, я тебе долг возвращу.
— Ты с ума сошла! — Беккер расхохотался и движением руки остановил меня. — Даже не думай! Идем.
Я не стала настаивать и вошла в дверь.
На меня сразу пахнуло неповторимым цветочным ароматом. Я огляделась: дом сплошь окружали клумбы, изобилующие самыми разнообразными растениями.
— Какая красота! — восхищенно воскликнула я.
— Это все мама, — пояснил мой друг. — Она по части цветов большой знаток и любитель.
— Неужели такая красота никем не охраняется? — задала я вопрос, снова продиктованный чисто профессиональным любопытством.
— Ну… — протянул Виталька, — мордоворотов мы не держим, если ты это имеешь в виду. Их замещают два огромных волкодава. Но сегодня они томятся взаперти в задней части двора. Согласись, свирепый лай собак, недовольных появлением чужих людей, никак не прибавит в праздник удовольствия.
— Ну да, конечно, — согласилась я.
Виталий повел меня дальше по довольно широкой дорожке, окаймленной беленым бордюром.
— Пойдем дом посмотрим? — предложил Беккер.
Меня это немного удивило, поскольку я могла то же самое сделать в процессе, так сказать, празднования. Но когда из глубины сада появился отец Беккера в запачканном переднике с шампурами в руках, я поняла, что торжество будет проходить на свежем воздухе. И тут я ощутила, что к аромату цветов примешивается ни с чем не сравнимый запах жарящегося над углями мяса.
— Шашлык готов, — объявил нам издалека Беккер-старший.
— Ну что, будем дом смотреть? — повторил свой вопрос Виталька.
— Да нет, — ответила я, — здесь гораздо интереснее.
На самом деле я должна признаться, что подобные особняки мне порядком надоели — за время своей работы телохранителем я вдоволь насмотрелась на довольно однотипное убранство богатых комнат. А вот приятное времяпрепровождение в цветущем саду являлось пока для меня диковинкой.
В это время Беккер-старший приблизился к нам. Он с интересом оглядел меня и, не скрывая восхищенного взгляда, представился:
— Валерий Павлович, — и тут же добавил:
— Что-то в вас кажется мне знакомым…
— Это моя одноклассница, папа, Женя Охотникова, — пояснил Виталька.
— То-то я смотрю… — протянул Беккер-старший. Но, думаю, он вряд ли мог узнать меня и вряд ли вообще мог помнить. Во время нашей с Виталькой юношеской дружбы я всего несколько раз бывала у него дома, и если и заставала вечно занятого Валерия Павловича, то всего только на минуту. Он, помнится, все время поглядывал на часы и куда-то спешил, а здороваясь, смотрел всегда мимо меня. Я просто не вызывала у него интереса. Не то что теперь… Валерий Павлович вдруг стал похож на кота, разомлевшего от пригревающих лучей солнца, когда улыбнулся и осторожно коснулся губами моей руки.
— Идем, — сказал Виталька, заметно недовольный отцовским поведением, и пропустил меня вперед.
Мы углублялись в сад, и он все больше удивлял, восхищал и очаровывал. Удивлял разнообразием цветов и дизайном клумб.
Кто-то очень постарался, устроив все здесь с необыкновенной любовью и безупречным вкусом.
— Твоя мама просто умница! — восхищенно заметила я. — Как она со всем этим справляется?
— Ей садовник помогает, — ответил Виталька.
Сзади послышалось пыхтение. Оглянувшись, я увидела Валерия Павловича, пытающегося нас догнать. Он обнимал несколько бутылочек с кетчупом, и казалось, они вот-вот попадают из его рук.
— Давай-ка их мне, — предложил отцу свою помощь Виталька.
Тот сразу с радостью освободился от ноши, подошел ко мне, заняв место сына, и принялся меня обхаживать, неся абсолютную чепуху.
Мы миновали ряд довольно высоких цветущих кустарников, и в нескольких метрах за ними я увидела некое подобие шатра. По среди небольшой заасфальтированной площадки стоял стол, заслоненный от солнца куполообразным навесом.
Присутствующие сразу же с интересом обратились в нашу сторону. Вопреки моим ожиданиям, гостей было немного, что мне понравилось. В одной из женщин я сразу узнала сестру Виталия, а во второй — мать.
Они тоже, казалось, узнали во мне знакомого человека, но не решались назвать по имени, поскольку, наверное, боялись понадеяться на свою память.
— Прошу любить и жаловать, — безапелляционно заявил Виталька, — Евгения.
— Очень приятно, — в один голос заявили женщины и наградили меня дружески мягкими взглядами.
— Я вас помню! — после небольшой паузы заявила мать Беккера.
— И я, — добавила сестра, — вы с Витасом вместе учились? Я угадала?
Сестра была на пять лет старше Витальки, поэтому, когда мы только начали осмысленно с ним дружить, она уже заканчивала школу и вскоре вообще покинула родительскую обитель, отправившись покорять один из столичных вузов. Помню, впервые увидев меня рядом с братом, она окрестила нас женихом и невестой, заставив меня изрядно покраснеть. Я тогда ответила ей что-то резкое. Наверное, именно поэтому она меня и запомнила.
— Муж моей сестры Виктории Саша, — стал мне представлять присутствующих Беккер. — А это моя тетя Лена и ее супруг Михаил.
Последние из представленных — их я никогда раньше не видела — как-то неестественно улыбнулись и сели за стол.
— Всех прошу к нашему шалашу! — громко заявил Беккер-старший, и те, кто еще стоял, расположились на белых пластмассовых стульях, окружавших стол.
В центре стола дымилась огромная фарфоровая чаша, наполненная кусочками шашлыка с аппетитными румяными корочками.
Все остальное являлось дополнением к этому яству: разнообразные салаты, закуски, соусы и прочее. С удовольствием я отметила стоящее в специальном ведерке вино. Оно по самое горлышко было засыпано кусочками льда. Хотя и говорят, что вино употребляют лишь в слегка охлажденном виде, сейчас мысль о холодной влаге меня обрадовала, так как было все еще очень душно, несмотря на уже закатившееся за холм солнце.
Единичные высказывания собравшихся за праздничным столом вскоре переросли в гул разговоров, мне было по-настоящему весело. Мужчины шутили, острили, произносили комплименты. И вообще — все старались доставить мне удовольствие, наверное, видя во мне будущую спутницу жизни Витальки.
Я, естественно, была посажена рядом с ним, а по другую руку от меня — нетрудно догадаться — примостился Беккер-старший. Вследствие этого недостатка в ухаживании я не испытывала. Более того, мне приходилось выслушивать двух мужчин одновременно. Мать Витальки, Юлия Николаевна, к поведению мужа отнеслась весьма снисходительно, тем более что ее развлекал какими-то веселыми историями старающийся угодить зять.
Через час такого времяпрепровождения все настолько оживились, что захотелось подвигаться. Беккер-старший включил музыку и первым начал выделывать такие выкрутасы, какие, наверное, ему не снились и во времена молодости. Он был забавен, даже смешон, но смешон по-доброму, поэтому никто не сдерживал бурного хохота, а дочь даже аплодировала разгулявшемуся папаше.
Правда, когда он пригласил в качестве партнерши на свой танец меня, мне как-то расхотелось смеяться, ибо для соблюдения гармонии я тоже должна была на некоторое время стать клоуном. К счастью, нас с моим кавалером поддержали остальные. Они тоже стали плясать, исполняя просто умопомрачительные па и до слез хохоча друг над другом.
Танцы прерывались очередными тостами, когда все садились за стол, а потом снова продолжались. Вскоре все, почувствовав себя уставшими, решили расходиться. Пока гости осыпали словами благодарности Юлию Николаевну, Виталька отозвал меня в сторонку и тихо сказал:
— Останься. Мы толком и не поговорили ни о чем.
— Да неудобно как-то, — ответила я, — все уж расходятся.
— Брось ты, мы в саду тихонько посидим, поговорим. У нас во-он там, — Беккер указал рукой в правую сторону, — скамейка есть и качели.
— Ну не знаю… — неуверенно протянула я.
— Да ты чего как маленькая! Мама, между прочим, комнату для нас двоих уже приготовила.
— Что? — ахнула я.
— Ты не заметила, когда она отлучалась?
— Не-ет.
— А я заметил. В моей комнате загорелся свет, и за прозрачным тюлем замелькал силуэт мамы, обнимающий огромные подушки. До этого я стелил себе постель сам.
— Хм, — прыснули мы оба с Виталькой.
— А чего, может, тряхнем стариной? — подмаргивая, предложил Виталька. Он явно намекал на то, как мы — не помню уж, в каком классе, — целовались после уроков в подъезде моего дома.
— Иди ты! — смеясь, ответила я.
Между тем все присутствующие обратили внимание на наш заговорщический вид.
Я заметила, как Юлия Николаевна махнула им рукой, чтоб уходили, а нам сказала:
— Идемте в дом?
— Да нет, мам, — отозвался Виталька, — мы в саду посидим.
— На свежем воздухе-то оно, конечно, лучше, — сказал Валерий Павлович. В его взгляде легко читалась зависть к сыну.
— Ну как хотите, — сказала Юлия Николаевна и, повернувшись к мужу, добавила:
— Ты иди гостей-то проводи!
— Да-да, — торопливо пробормотал Беккер-старший и заспешил по тропинке за удаляющейся компанией.
Юлия Николаевна стала убирать со стола, и я не удержалась — предложила свою помощь. Она стала было отказываться, однако Виталька поддержал мою инициативу.
— Тут и убирать-то нечего, — заметила Юлия Николаевна. — Тарелки только донести до мойки и все, а подмету я здесь завтра.
Но мы уже приступили к делу.
— Юля! — послышалось чуть позже издалека.
Обернувшись, мы увидели на другом конце тропинки Валерия Павловича.
— Я к себе, — сообщил он.
Виталька пояснил:
— У отца в подвальном помещении возле гаража есть уединенная комнатка, где в жару всегда особая прохлада. К тому же там у него свой бар с богатой коллекцией спиртных напитков, бильярд и все такое прочее.
В общем, настоящее мужское логово. Он там часто уединяется, когда гости расходятся.
— М-м, — понимающе протянула я.
— Вы идите, идите, — махнула рукой Юлия Николаевна, — остальное я сама.
На столе на самом деле было почти пусто. Шашлык и закуски гости смели практически подчистую, а посуду мы собрали аккуратными стопками.
Во дворе все затихло. Беккер-старший ушел к себе, Юлия Николаевна удалилась на кухню. Тетя Лена с дядей Михаилом отправились восвояси, сестра Витальки и ее муж тоже уехали — они жили отдельно. В общем, в этом большом, полном сказочной красоты саду мы с Виталькой остались одни.
Он потянул меня за руку:
— Идем.
Я, засмеявшись, как семнадцатилетняя девчонка, подчинилась.
— Хочешь собак посмотреть? — предложил Беккер.
— Хочу, — из любопытства согласилась я.
Мы побрели по тропинке и вскоре очутились у небольшого кирпичного сооружения, названного Виталькой будкой. На мой же взгляд, строение больше походило на собачий дворец. В нем даже было большое окно, заслоненное красивой кованой решеткой.
Еще издали я услышала, как из «будки» донеслось рычание. Когда мы приблизились, оно стало еще агрессивнее. Виталька посветил внутрь фонариком. В темноте сверкнули две пары готовых к прыжку злобных глаз.
— Виталь, что-то они неспокойно ведут себя… — заметила я.
— Брось ты! — отмахнулся школьный друг. — Просто обожрались! Отец им навалил всякой всячины, чтоб не гавкали, когда народ соберется. Как бы не сдохли от переедания…
Одна из собак молча рванулась к окну, но лапа ее застряла между двух железных прутьев, и она зло заскулила.
— И все же они явно тревожатся, — заметила я.
В опыте моей работы было и общение с собаками, и я знала особенности их поведения. Пес Шерлок, вверенный мне лично в одной из серьезных компаний, в случае надвигающейся опасности вел себя именно так, как сейчас беккеровские волкодавы.
Однако Виталька вновь отмахнулся:
— Ты же чужая, вот они и выказывают свое недовольство. Ладно, идем отсюда.
Беккер вновь потянул меня за руку, и мы медленно побрели по тропинке по направлению к скамейке, о которой говорил Виталька.
— Ну, рассказывай, — обратился он ко мне. — Что нового с тобой произошло за эти годы? Ты все так же охраняешь тела?
— Куда ж я от них денусь? — ухмыльнувшись, ответила я и поведала Беккеру несколько самых горячих историй из произошедших со мной.
К этому времени мы достигли нужного места. Виталька плюхнулся на скамейку, а я села на качели и продолжала перечислять последние события своей жизни. Беккер многому удивлялся, и в его глазах светилось все больше и больше восторга.
— Ты удивительная! — через некоторое время произнес он. — В тебе удивительно все. Как вообще красивую молодую девчонку понесло учиться в этот чертов спецотряд, будь он неладен? Да с твоей внешностью и с твоим ростом тебе бы на подиуме стоять, а не от подонков отстреливаться! Ох, боюсь я за тебя, Женька…
Виталька подошел ближе и стал тихонько раскачивать качели.
— Не бойся, — ответила я, — где наша не пропадала!
Мы одновременно хихикнули, а потом я предложила:
— Ты лучше о себе расскажи Теперь твоя очередь.
Беккер остановил качели и разместился рядом со мной. Благо места здесь хватило бы еще на двоих: качели напоминали скорее скамью в каком-то старинном стиле.
— О себе, говоришь? — Виталька обнял меня.
Кстати сказать, отношения между нами всегда были только дружескими. И теперь, когда детство осталось далеко позади, мне как-то неловко было ощущать на своей коже дыхание Беккера — близкое, по-настоящему мужское и будоражащее. Какая-то горячая волна прошла по моему телу, и Виталька, мне казалось, чувствовал сейчас то же самое. Он молчал и только пальцами легонько перебирал по моей спине.
— Знаешь, — сказала я, почему-то решив нарушить это романтическое молчание, — мне срочно надо в одно место. Понимаешь куда?
— В туалет, что ли? — хмыкнув, спросил Беккер.
— Угу.
— Да вон за кустик сходи, — смеясь, предложил Виталька.
— Да ты что! — всерьез возразила я. — Эти чудесные цветы подарили мне неповторимое эстетическое наслаждение, и я ни за что не решусь на такое кощунство!
— Идем, я тебя в дом провожу, — сказал Виталька.
— Идем, — сначала согласилась я, но потом с сомнением сказала:
— Ой, неудобно что-то. Юлия Николаевна устала, а мы ее разбудить можем.
— Да мы тихо. Ее комната на втором этаже. Хотя, впрочем… — Виталька задумался. — Есть и другой выход. Неподалеку от гаража у нас находится уличный санузел. Он для садовника, но там вполне прилично. Разрешаю тебе туда наведаться.
— Ты останься. Я сама найду, — сказала я. — Объясни только, как пройти.
— Да здесь негде заблудиться. — Беккер ухмыльнулся.
— Может быть. Но так кажется человеку, которому тут все знакомо. А я будто попала на неизвестную планету.
Виталька молча согласился и больше жестами, чем словами, указал дорогу. Я торопливо зашагала по тропинке, не переставая любоваться освещаемыми фонарями клумбами.
Неожиданно мое внимание привлекла лежащая на траве пачка из-под сигарет. Поначалу это возбудило во мне удивление, поскольку данный предмет нарушал сложившееся впечатление о безупречном порядке в саду. «И кто только руку поднял на такую красоту?» — поначалу закружилось в моей голове. Затем заработала логика. «Чье это?» — вопрошал внутренний голос. На вечеринке никто из присутствующих не курил, кроме беккеровского зятя. Но он, будучи человеком состоятельным, предпочитал и сигареты соответствующие. А на той пачке, которую я сейчас довольно тупо разглядывала, отчетливо значилось — «Прима».
Странные подозрения зашевелились в моей душе. Вспомнились встревоженные псы, сон, породивший дурные предчувствия. Мне стало как-то не по себе.
Внутренне собравшись, я двинулась дальше. Неожиданно невдалеке мелькнула чья-то тень. Она удалялась в направлении выхода со двора. Удалялась быстро, почти молниеносно. «Не Юлия Николаевна, не отец семейства… — мелькнуло в моей голове. — Тогда кто?»
— Сто-ой! — заорала я как оглашенная и кинулась за тенью.
Догнать, следуя по тропинке, было просто невозможно, и я, забыв о божественных творениях, произрастающих на клумбах, рванула вперед, минуя райские грядки. Где-то впереди раздался грохот, звон и послышавшаяся за ним матерная ругань. «Я не ошиблась», — подумала я и снова заорала:
— Стой, я сказала, сволочь!
Вслед за этими словами мой каблук неожиданно увяз во влажной почве. Сделав резкий рывок, я только навредила себе. Потому что свалилась, в тот же момент почувствовав резкую боль от уколов шипов какого-то растения.
— Сто-ой, стрелять буду! — возопила я, совершенно забыв, что сегодня мне и стрелять-то не из чего.
Поднявшись, я увидела два силуэта, усердно карабкающиеся по забору.
— Ага! — закричала я и метнулась к ним.
Однако никакого оружия или хотя бы орудия труда под рукой не было. Я взмолилась: хоть бы лопата какая-нибудь попалась.
Но здесь царил идеальный порядок, и все вещи имели свое место. Бросив взгляд в сторону, у стены дома я неожиданно обнаружила ящик, наполненный пустыми бутылками из-под вина, шампанского и кетчупа. К счастью, от них еще не успели избавиться. Поскольку тайные недруги к этому моменту уже взобрались на самую верхушку кирпичной стены, мне ничего не оставалось, кроме как начать метание в них пустой посуды.
Однако бросать я умела метко. Первая же тяжелая толстостенная бутылка, рассчитанная на литр жидкости, попала в цель.
Мужик завыл, пошатнулся и опрокинулся.
Только опрокинулся, к моему несчастью, за забор, на улицу. Получилось, что я невольно помогла ему удалиться отсюда. Второй, .испугавшись, спрыгнул сам и тоже заорал от боли — приземление с такой высоты никому не могло доставить удовольствия.
В несколько прыжков я достигла калитки. Но она была снабжена несколькими премудрыми замками, открыть которые в мгновенье ока не удалось бы никому. За стенкой заурчал мотор какого-то автомобиля, вслед за чем послышался визг шин спешно отъезжающей машины.
— Опоздала… — разочарованно пробормотала я.
Но мысль, молнией сверкнувшая у меня в голове, о том, какова цель визита незваных гостей, не дала мне расслабиться. Я ахнула и рванула к помещению, в котором скрылся некоторое время назад Беккер-старший.
Дверь оказалась незапертой. Собираясь открыть ее, я взялась за ручку, но тут же почувствовала прикосновение к чему-то влажному и липкому. Поднесла руку поближе к глазам и обомлела — кровь!
Я резко открыла дверь. Сразу за ней начиналась лестница — вниз вели многочисленные ступеньки. Я быстро спустилась и оказалась в довольно длинном темном коридоре. «Вот почему мы с Виталькой ничего не услышали», — подумалось мне. Я двинулась вперед и наконец остановилась перед еще одной дверью. Прислонилась к стене и осторожно потянула за ручку. Дверь со скрипом отворилась, но за ней царило безмолвие.
Подождав пару секунд, я с опаской выглянула и увидела: на полу лежал Беккер-старший, и из-под его тела струйкой сочилась кровь.
— Что там такое? — послышался сверху тревожный голос Витальки.
Я крикнула:
— Иди сюда! — и стала прощупывать пульс у Валерия Павловича.
— Сынок, что там? — раздался с улицы взволнованный голос Юлии Николаевны.
— Не знаю, — ответил Виталька, — иди домой.
Он явно предчувствовал недоброе, поэтому старался уберечь мать от возможного потрясения.
— Отец! — воскликнул Беккер, показавшись за моей спиной.
— Успокойся, — сухо сказала я, — он жив. Жив, но без сознания. Тащи аптечку скорее, перевязать надо.
В коридоре уже слышались приближающиеся шаги Юлии Николаевны.
Виталька бросился к двери и скрылся за ней.
— Чтo там? — дрожащим голосом спрашивала женщина.
— Мама, успокойся, — сказал ей Беккер-младший, — отец ранен.
— Пусти! — вскрикнула она и рванула ручку двери.
Нетрудно догадаться, что за этим последовало: как только женщина увидела лежащего на полу мужа, она разразилась воплями ужаса и отчаяния.
— Юлия Николаевна, — тихо сказала я. — Время слишком дорого, «Скорую» вызывайте. 1 — Да, да, конечно, — залепетала она, поднимаясь с колен, и направилась к стоящему неподалеку телефону.
В дверях показался Виталька с аптечкой в руках.
— Зачем? Что ты делаешь? — закричал он и кинулся к матери.
Вырвав у нее трубку, Беккер сбросил набранный номер.
— Это сейчас может быть опасно. Лучше Григория Семеныча вызвать, — сказал Виталька.
— Кто это? — спросила я, доставая из аптечки необходимое.
— Знакомый врач. Он очень знающий специалист и многим отцу обязан. Выручит.
Беккер стал набирать какой-то номер.
Ему ответили не сразу, так как время было уже довольно позднее. Однако, выслушав тревожные Виталькины слова, на том конце провода ему сразу же ответили согласием, и это немного всех нас успокоило.
— Помоги, — кивнула я Витальке и спросила:
— Ножик здесь найдется?
Юлия Николаевна подошла к бару и достала небольшой набор в красивой коробке.
Там было несколько штопоров и ножей.
— Вот, — сказала она и протянула мне нож со сверкающим острым лезвием.
На Валерии Павловиче поверх рубашки был надет плотный пиджак.
— После улицы в этой прохладе и влажности простыть можно, а Валера после пневмонии. Побоялся простудиться вновь… — пояснила Юлия Николаевна.
Я ловко поддела ткань в области плеча и распорола ее по шву. Кровь сочилась именно отсюда.
— В плечо? — склонившись, спросил Виталька.
— Нет, чуть выше, — осторожно отогнув края распоротого пиджака и рубашки и повнимательнее присмотревшись, сказала я.
Юлия Николаевна тихонько завыла.
— Успокой ее, — сказала я Беккеру, — жить будет.
Обработав края раны, я несколько хладнокровно констатировала:
— Стреляли из «АК-74» с глушителем.
С расстояния не более пятидесяти сантиметров.
— Стреляли? — с ужасом в голосе произнесла Юлия Николаевна. — Может, он упал просто? Голову разбил? Выпил ведь сегодня немало… — несмело добавила она. "
— Мама! — раздраженно остановил ее Виталька.
— Но откуда.., откуда вы знаете, Женя? — не унималась супруга Беккера.
— Да уж знаю… Так вот: стреляли практически в упор примерно с расстояния полуметра. На плотной ткани пиджака остался след. Видите? — я еще раз отогнула край одежды. — Угол нахождения оружия по отношению к объекту.., да, около пятидесяти градусов. А вот почему промахнулись и почему ошибку не исправили? — Я задумалась. — Вероятнее всего, Валерий Павлович дал хороший отпор. Да, я уверена.
— Папа ведь борьбой занимался, — поддержал меня Виталька.
— И еще, — продолжала я, — кто-то стоял на шухере и заметил мое приближение…
— Но как… Как вы это все определяете? — удивленно бормотала Юлия Николаевна.
— У меня достаточно опыта, чтобы ориентироваться в подобных ситуациях.
— Мама, Евгения — профессиональный телохранитель, — пояснил Виталька.
— Как-ка-ак? — удивленно протянула не на шутку удивленная женщина.
— Бодигард, — подтвердила я.
— Так это же.., просто замечательно, Женечка! — Юлия Николаевна кинулась ко мне. — Вы нам поможете? Ведь Валерия Павловича теперь обязательно нужно охранять!
А вы… Ваша быстрота реакции.., осведомленность.., опыт… Вы нужны нам. Пожалуйста! На вознаграждение мы не поскупимся.
— Жень, на самом деле… — поддержал мать Виталька.
Я молча перевязывала рану.
— Ну? — вновь с надеждой в голосе спросил Беккер-младший. — Жень, тебе ведь можно доверять. Мы заплатим…
— Разве я тебя брошу? — вздохнув, сказала я и посмотрела в глаза Витальке.
Я закончила перевязку раны и хотела было попытаться предпринять другие способы «оживления» Беккера, как вдруг послышался сигнал подъехавшего к дому автомобиля.
— Григорий Семеныч! — воскликнул Виталька и побежал наверх. Юлия Николаевна бросилась за ним.
Я осталась в помещении возле раненого.
Через пару минут с улицы послышались перебивающие друг друга голоса: Виталька и Юлия Николаевна по дороге в подвал одновременно пытались изложить доктору суть возникшей проблемы. Уже заходя в комнату, где находилась я, Григорий Семенович сухо и строго остановил их:
— Тихо! Говорите кто-нибудь один! Виталий Валерьевич, давайте вы. Юлия Николаевна слишком взволнована.
Произнося эти слова, врач опустился на колени рядом с лежащим Беккером и стал его осматривать, слушая рассказ Витальки.
На меня он не обращал абсолютно никакого внимания до тех пор, пока не присмотрелся к наложенной на рану Валерия Павловича повязке.
— Довольно профессионально, — вставая, заметил врач по поводу выполненных мной действий.
— Что? Что с ним? — залепетала супруга Беккера, вопрошающе глядя на доктора.
Ответ Григория Семеновича лишь подтвердил то, что я в своих предположениях относительно диагноза, если так можно выразиться, не ошибалась. Судя по всему, теперь, когда кровотечение остановлено, Беккер-старший должен был прийти в себя. Он вряд ли успел потерять много крови, поэтому дополнительными причинами его бессознательного состояния могли быть шок и возможное сотрясение мозга.
Доктор вытер поданной Юлией Николаевной салфеткой руки и стал давать указания по дальнейшему уходу, одновременно записывая на листочке названия необходимых лекарственных препаратов. Поведение Григория Семеновича меня поразило. Видимо, у Беккеров на самом деле существовали веские причины вызывать в столь ответственный момент именно этого человека и отказываться от помощи официальных медиков. Семейный доктор был мужественен, не задавал лишних вопросов, действовал быстро, не допуская никаких эмоциональных всплесков.
Как оказалось, Григорий Семенович прихватил с собой и носилки, которые они с Виталькой быстро принесли из его машины. Валерия Павловича было решено перенести в дом. Оставаться в подвале, похожем на потайной бункер, не имело смысла, к тому же Григорий Семенович намеревался поставить пациенту капельницу с каким-то лекарством, чтобы обеспечить более быстрое возвращение раненого к жизни. Мужчины осторожно приподняли Валерия Павловича, положили на носилки и, медленно продвигаясь по коридору, стали выносить из этого подвального помещения.
Я старалась не мешать ни ненужной в этот момент помощью, ни какими-либо советами, а Юлия Николаевна, обхватив лицо руками, с ужасом созерцала перемещение своего супруга. Когда Валерия Павловича уже вынесли на улицу, я прихватила оставленный врачом чемоданчик и тоже покинула злосчастное «логово» Беккера-старшего.
— Спасибо, — кивком поблагодарил Григорий Семенович, заметив мои действия.
Юлия Николаевна опередила мужчин, чтобы открыть двери в дом. Она все еще никак не могла успокоиться, и руки ее дрожали.
Войдя в гостиную, я немало удивилась ее великолепию. Такое впечатление производила комната, скорее всего из-за размеров и обилия света. Даже сейчас, в полуночное время суток, кипенно-белые стены и яркое освещение создавали ощущение самого что ни на есть солнечного дня.
Беккера положили на широкий диван, обтянутый белой кожей. В этот момент в его лице что-то, мне показалось, шевельнулось. Хотя нет, желаемое я приняла за возможное. Григорий Семенович сразу же приступил к делу, раскрыв свой саквояж и начав доставать из него все необходимое.
Через минуту он обернулся и с укоризной посмотрел на Юлию Николаевну.
— Что вы стоите? — строго обратился он к ней.
— Что? — взволнованно переспросила она.
— Я вам список для чего написал? Действуйте, поезжайте в аптеку!
— Конечно, конечно! — схватился за голову Виталька. — Я поеду сейчас же.
И тут в разговор решила вступить я:
— Думаю, поехать следует вам, Юлия Николаевна.
— Как? Почему? — удивился Виталька.
— Раз уж вы попросили меня стать бодигардом Валерия Павловича, я начинаю выполнять свою работу. Но без оружия и кое-каких необходимых мне технических средств гарантировать безопасность клиента я не могу. Поэтому предлагаю: в аптеку едет Юлия Николаевна, а Виталий — ко мне домой. Он привезет все, что я скажу.
— А почему ты сама… — начал было Беккер-младший, но я его перебила:
— Еще раз говорю: я свой гонорар отрабатываю добросовестно. При клиенте нахожусь неотлучно. Так что действуйте.
— Но для мамы это тоже небезопасно, — вновь возразил Виталька.
— Она машину водить умеет? — спросила я.
— Да, — ответил Беккер.
— Значит, вернется быстро, — заключила я. — А за Юлию Николаевну волноваться сейчас не стоит — если бы преступников хоть сколько-нибудь интересовала ее персона, они бы и о ней заодно «побеспокоились», — я кивнула на Валерия Павловича.
— Я Виталика никуда не отпущу! — категорически заявила вдруг супруга Беккера.
— Ну знаете что! — я начала выходить из себя. — Давайте в таком случае вызовем милицию! Валерия Павловича увезут в больницу и, может быть, приставят к нему для охраны парочку молоденьких милиционеров, а я преспокойно отправлюсь домой. Только предупреждаю — дело это не самое надежное. Так что решайте — либо вы слушаетесь меня, либо…
— Господа, будьте мужественны! — вступил в разговор доктор. — Девушка дело говорит. Раз уж вы решили скрыть от общественности произошедшее, придерживайтесь намеченного и далее. Лекарств, которые я прихватил с собой, в принципе для оказания первой необходимой помощи хватит. Однако лучше быть готовыми ко всему и заранее позаботиться о дальнейшем лечении Валерия Павловича.
— Может, все же я все, что нужно, привезу? — несмело предложил Виталька.
— Чем быстрее я вооружусь, тем лучше, — холодно ответила я.
Теперь никто возражать не стал. Видимо, Григорий Семенович был для этой семьи настоящим авторитетом, да и мои слова, наверное, не прошли даром. Ведь на самом деле такой выход из положения являлся самым оптимальным.
Я быстро нацарапала записку тете Миле и протянула ее Витальке. Прочитав ее, тетушка должна была впустить моего посланника в квартиру и предоставить ему право распоряжаться кое-каким имуществом, хранящимся в потаенном уголке моей комнаты. Тетя наверняка ахнет и начнет волноваться, вникнув в содержание изложенного на бумажке, но ничего другого мне не оставалось.
Беккер-младший постоял немного, задумавшись над запиской, а затем, вдруг хлопнув себя по лбу, воскликнул:
— Какой я болван! Отец же мне говорил…
После этих слов он кинулся на второй этаж, перепрыгивая сразу через несколько ступенек, и через пару минут вернулся оттуда с пистолетом. Я сначала обрадовалась, но когда Беккер подошел ближе, разочарованно протянула:
— Га-азовый… Им только ворон пугать!
Такое оружие знаешь как называют? Дамская пукалка. Мне же предстоит выполнять мужскую работу. Возьми, если хочешь, эту игрушку с собой или лучше Юлии Николаевне дай. А мне, очень прошу, поскорее мое доставь.
Беккер не стал перечить, положившись наконец на мой опыт, и протянул пистолет матери. Она немного засмущалась, а потом, как бы взвесив пистолет в руке, прижала его к себе и направилась в свою комнату.
Юлия Николаевна наскоро собралась, и вскоре они с сыном усаживались по разным машинам. Виталька, к счастью, имел собственное авто, а у нее была доверенность на вождение машины мужа.
