Книга: Табу на нежные чувства
Назад: Глава 6
Дальше: Глава 8

Глава 7

Минут сорок нам потребовалось для того, чтобы добраться до загородного клуба «Юрта», где верховодил Смирнов-младший. Списанная инкассаторская машина шла хорошо за исключением легкой тряски. Крапивины тряслись в широком салоне машины, не имея возможности пристегнуться, потому что ремней безопасности на сиденьях в салоне не было, предприимчивый Проханов срезал их для каких-то своих нужд. Несмотря на то что поездка для журналиста и его супруги стала настоящим испытанием вестибулярного аппарата, они сидели тихо и не выказывали никакого недовольства.
Мимо поста ГАИ на выезде из города мы проехали спокойно, инкассаторская машина не привлекла внимания бдительных автоинспекторов. До «Юрты» мы добрались минут за семь. Я остановила машину вблизи кустистых зарослей напротив входа в ночной клуб и, повернувшись к Крапивиным, сказала:
— Вы остаетесь здесь и ждете меня. С улицы не видно, кто находится в салоне машины, поэтому закройтесь и сидите спокойно.
— Если что, мы вам позвоним, — сообщил Эдуард Петрович.
— Мне звонить не надо, — предупредила я.
— Но… — попытался возразить Крапивин.
— Машина бронированная, пуленепробиваемая. — Эта новость несколько успокоила журналиста, и он больше не перечил мне.
Я вышла из машины, дождалась, когда Крапивин закроется изнутри, и направилась в логово Смирнова-младшего, в развлекательный клуб «Юрта».
Несмотря на то что на улице уже стемнело, время для посещения ночного клуба было раннее, и машин, припаркованных у входа в клуб, я насчитала только четыре. Не исключено, что все они принадлежали Смирнову и его дружкам, которые ошивались тут с утра до вечера. У входа курили трое парней крепкого телосложения. Мое появление из кустов заинтересовало их, они принялись о чем-то тихо разговаривать и громко ржать. Провожая меня любопытным взглядом, один из парней присвистнул и спросил:
— А не меня ли ты ищешь, детка? — Этот вопрос почему-то вызвал бурную реакцию у его товарищей, и все трое снова дружно заржали.
Я вошла в клуб и сразу наткнулась на здорового мордоворота с бритой головой. Он скептически осмотрел меня и ледяным тоном сообщил:
— У нас вход платный.
— Я к Леониду Владимировичу, — ответила я спокойно.
— Он вас вызывал? А почему одна?
Наверное, Леонид Владимирович периодически баловал себя вызовом девушек легкого поведения и теперь меня приняли за одну из них.
— Так меня одну и вызывали.
— Ха, — усмехнулся мордоворот, — никак у шефа подагра разыгралась, с двумя уже не справляется?
— Я передам ему твои слова, — осадила я парня.
— Даже не вздумай. — Он быстро изменился в лице, а потом махнул рукой в сторону длинного коридора. — Туда иди.
Недолго я радовалась своему беспрепятственному проникновению в логово Смирнова-младшего. В конце коридора находилась просторная комната, освещаемая пятью красными лампами. В клубе сигаретного дыма я разглядела три мужские фигуры. Двое сидели на кожаном диване, третий терся у стойки бара со стаканом в руке.
— Ты кто такая? — лениво поинтересовался один из присутствующих.
— Анжела, — я назвала первое пришедшее на ум имя.
— Какая, к черту, Анжела? — Парень, который еще недавно склонился над стойкой бара и казался мертвецки пьяным, вскинул голову и, щурясь, посмотрел на меня.
— Обыкновенная, — ответила я тихо.
Двое парней, что сидели на диване, поднялись и подошли ко мне. Я отступила на шаг, готовясь к обороне.
— Ты кто такая? — повторил свой вопрос пьяный у стойки.
— Меня Леонид Владимирович вызвал.
— Да что ты сочиняешь. — Он сверлил меня взглядом, а потом вдруг повернулся к товарищам и сказал: — Это же Рыжая Кукла Сизого.
Про Рыжую Куклу я слышала впервые, а вот имя Сизого мне было хорошо знакомо. Сизый, он же Синельников Андрей Петрович, и Смирнов всегда враждовали и делили сферы влияния. Одно время Сизый надоедал Смирнову-старшему постоянными угрозами, но, когда Смирнов поднялся на недосягаемую для мелкого криминального авторитета высоту, Синельников переключил свою ненависть на Смирнова-младшего. То, что меня приняли за человека Синельникова, не обещало ничего хорошего.
Я могла бы дать отпор подвыпившему пареньку, который узнал во мне какую-то Рыжую Куклу, но мне не нужна была пьяная заварушка с мордобоем, мне нужно было встретиться с Леонидом Смирновым.
— Ах ты дрянь, — еще один желающий повнимательнее рассмотреть Рыжую Куклу, подошел ко мне и вцепился мне в руку. — Провести нас хотела? Обыскать ее.
Мой дамский револьвер был расценен как грозное оружие, и его немедленно изъяли. У троицы немедленно появилась версия моего визита.
— Хотела под видом шлюхи проникнуть к боссу и пристрелить его из этой пукалки?
За свои «грязные мысли» я получила скользкий удар в лицо, кулак прошелся по моей скуле.
— Не знаю я никакого Сизого. — Моя примитивная попытка снять с себя подозрения не убедила парней, один из них решил повторить урок, целясь кулаком мне в глаз.
Хоть я и не планировала затевать мордобой, но стоять как тряпичная кукла и получать оплеухи тоже не хотела, поэтому, пригнувшись, я успела выкрутить руку одного из парней, удерживающих меня, и ушла от удара — кулак нападавшего угодил в стену.
— Ах ты дрянь, — взвыл парень.
Я нанесла ему болезненный удар коленом в пах, потом схватила за рукав куртки и попыталась вывернуть свою руку, но в этот момент на меня сзади накинулся его товарищ и резко потянул на себя. К этому моменту обе мои руки были свободны, поэтому я быстро закинула их назад и вцепилась в своего противника. Убедившись в том, что меня крепко держат, я подняла ноги и нанесла еще один удар парню, который до сих пор корчился от боли, держась за низ живота. На этот раз удар пришелся ему в грудь, он отлетел к стенке и сполз на пол.
На шум подоспели еще ребята. Одного из них я успела встретить ударом ноги в живот, но на этом мое превосходство над соперниками закончилось. Меня откинули в сторону, и я, приземлившись на пол, сразу оказалась под прессом огромного парня ростом под два метра.
— За ноги ее держи! — орал кто-то подо мной.
— Не дай ей подняться.
— В чем дело? Что за бойню вы устроили? — Я услышала довольно приятный мужской голос и попыталась поднять голову. Но двухметровый силач надавил своей мощной лапой на мой лоб, вдавливая голову в щербатый пол.
— Девку поймали, от Сизого пришла.
— Сизый мне девку подослал? — усмехнулся обладатель приятного голоса. — Как любопытно. Покажите-ка ее.
Меня подхватили за руки и подняли с пола. Передо мной стоял высокий парень в ярко-синей рубашке, которая выгодно подчеркивала цвет его серых глаз. Верхние пуговицы рубашки были расстегнуты, через плечо тянулся кожаный ремень от кобуры, которая скрывалась у него под рукой.
— Неказистая какая-то, — сказал парень, глядя на меня, и усмехнулся. — Разве Сизый забыл, что я люблю пышногрудых блондиночек? — После этих слов сероглазого вся братва заржала как на конюшне, а красавец только улыбнулся и, подойдя ближе, взял меня за подбородок. От него пахло ароматным табаком и спиртным.
— Зачем пожаловала, девонька?
— Разговор есть, — ответила я спокойно.
— Она с оружием пришла, шеф, — вмешался кто-то из парней. — Никак Сизый решил малой кровью отделаться, по-одному нас отстреливать задумал.
— А к кому разговор? — Красавец проигнорировал комментарии товарищей и снова обратился ко мне. Говорил он вкрадчиво, будто кокетничал со мной.
— К тебе, если ты Леньчик Смирнов, — ответила я, сплевывая сгусток крови. В драке мне разбили губу.
— Для кого Леньчик, а для кого и Леонид Владимирович. — Голос его уже не звучал так романтично.
— Как скажешь, Леньчик, — позлила я своего собеседника.
— В подвал ее! — скомандовал Смирнов.
Двое крепких парней подхватили меня под руки и потащили в камеру пыток. Они волокли меня по лестнице, громко матерясь, и вскоре мы оказались в плохо освещаемом душном помещении размером два на три. Меня насильно усадили на цементный пол, заломили руки за спину, и я почувствовала холодный металл наручников на запястьях. Когда парни отошли от меня, я попыталась откинуться назад, но тут же уперлась спиной в трубу. Похоже, меня приковали к батарее, не самое лучшее начало диалога. В таком положении я не смогла бы дотянуться до своего ботинка, в котором прятала «отмычки» для наручников. Поэтому мне пришлось разыграть душераздирающую сцену с извиванием и причитаниями, в результате которой я успела сесть на колени, поджав под себя ноги. Теперь ботинок находился как раз у меня под рукой, и тогда я успокоилась, оборвав свою мнимую истерику на полуслове.
— Смотри, как дергается, — усмехнулся один из мордоворотов, — поняла, что жареным запахло.
Смирнов поставил в центре комнатушки старую покосившуюся табуретку, уселся на нее и посмотрел на меня.
— Ты кто такая, девонька?
— Сизый прислал меня для разговора, — соврала я. Мне в голову уже пришла идея, как разговорить Смирнова и выйти из клуба живой и невредимой, но для осуществления моего плана надо было немного приврать, что я и делала.
— Ух ты, призналась! А как сопротивлялась, как сопротивлялась. — Братва Смирнова, которая толпилась в узком дверном проходе подвального помещения, комментировала каждое мое действие и каждое слово. Смирнова это не раздражало, он и сам был не прочь повеселиться.
— Ну давай, говори, раз пришла.
— Я буду разговаривать только со Смирновым. — В моем положении диктовать условия было смешно, но мне надо было избавиться от тупоголовых помощников Леньчика.
— Да она вообще обнаглела, шеф, — возмутился один из присутствующих.
— Говори при ребятах, у меня нет от них секретов.
— В твоих же интересах, чтобы наш разговор состоялся без посторонних, — продолжала настаивать я.
— Говори, — скомандовал Смирнов.
— Ну ладно, — неожиданно быстро согласилась я. — Я начну говорить, и ты поймешь, что нам лучше остаться наедине.
— Не слушай ее шеф, она блефует, — выкрикнул кто-то из толпы, но Леньчик махнул рукой, призывая всех присутствующих помолчать.
— Говори.
— Сизый давно присматривался к твоим ребятам, искал повод познакомиться поближе, потолковать о светлом будущем, — начала я свой рассказ, и до Смирнова, похоже, дошло, к чему я клоню.
— Оставьте нас, — сказал он своим браткам.
— Шеф, она блефует, — повторил один из них. — Она с пушкой пришла, а на деловой разговор с пушкой не ходят. — Но эти слова не подействовали на Смирнова.
— Оставьте нас, — повторил он.
— Мы будем за дверью, — нехотя согласились ребята и стали медленно выползать из душной каморки.
Похоже, прав был Сенька Ветер, когда говорил о сумятице в рядах смирновской братвы. Рядом со Смирновым завелся стукач, которого он пока не мог вычислить, но тема эта очень беспокоила Леонида, и он рискнул остаться со мной наедине, желая узнать имя стукача.
Когда тяжелая дверь закрылась, Смирнов зло посмотрел на меня и спросил:
— Уж не хочешь ли ты сказать, что Сизый пытался купить кого-то из моих?
— Именно, — я кивнула.
— Знаешь кого?
— Нет, я всего лишь гонец, пришедший с разговором. Сизый готов сдать парня, если ты поможешь ему разобраться в запутанном деле.
Во время этой речи я аккуратно достала острую спицу, которая скрывалась в шве ботинка, и стала незаметно вращать ею в замке наручников. Очень мешала труба, поэтому я говорила пространно, чтобы отвлечь Смирнова от своих действий.
— Никогда я с Сизым дел не имел, — категорично заявил Смирнов, вскинув голову, — и не собираюсь ни в чем ему помогать.
— Разве тебе неинтересно, кто стучит?
— Я сам найду предателя, без помощи Сизого, — сказал Леньчик.
В этот самый момент я справилась с замком наручников и освободила руки. Теперь можно было переходить к разговору, из-за которого я, собственно, и пришла в это заведение.
— А Бородина вы зачем убрали?
Смирнов даже головой тряхнул, не ожидая такой резкой смены темы разговора.
— Что?
— Журналиста Бородина зачем твои люди убрали? Он вам мешал?
— Ты что, девонька, сбрендила? Какой, на фиг, Бородин, на кой он мне сдался? У него и без меня врагов хватало.
— А Малявину разве не вы убили?
— Малявина? Впервые слышу, — наморщил лоб Смирнов. — Это жена того перца, который Черный квадрат нарисовал?
— Нет, я говорю о певице Малявиной.
— Ты что, за дурака меня держишь? — рассердился Смирнов и, поднявшись с табурета, подошел ко мне. — Я ведь тебя на куски порежу.
Уверенный в том, что я не представляю опасности, он схватил меня за воротник куртки, но тут же получил хороший удар в шею и рухнул на колени. Воспользовавшись временно недееспособностью Леньчика, я заломила ему руки за спину и защелкнула на запястьях наручники. Потом выхватила пистолет из его кобуры и приставила к виску.
— А теперь мы с тобой прогуляемся немного, — сказала я, поднимаясь.
Смирнов шатался как пьяный, хватаясь руками за шею, я рывком оторвала его от пола и прислонила к стене.
— Своим ребятам скажешь, чтоб не дурили, и тогда проблем не будет.
— Тебя Сизый подослал? — прохрипел Леньчик.
— Нет, я сама по себе пришла, у меня начальников нет. — Я сделала маленькую паузу, дожидаясь, когда Смирнов немного очухается и сможет стоять на ногах, потом подтащила его к двери и скомандовала: — Открывай, будем выходить на прогулку.
Смирнов с силой толкнул тяжелую дверь, она, скрипя, открылась, и я взглядом встретилась сразу с двумя опешившими братками Леонида.
— Шеф, что это значит?
— Все нормально, ребята, — Смирнов попытался усмехнуться, но я коленом пнула его по ногам и подтолкнула вперед.
Послышалось дружное передергивание затворов, ребята достали свое оружие и направили на меня.
— Всем сделать два шага назад, — скомандовала я из-за спины Смирнова. — Пушки на пол.
— Шеф? — Мои слова для братков Леонида ничего не значили, все вопросительно смотрели на Смирнова, ожидая дальнейших указаний.
— Делайте как она велит, — сказал Леньчик и неуклюже дернулся, проверяя, насколько крепко я его удерживаю и успеет ли он пригнуться в случае необходимости. Но я хорошо вцепилась в свой «билет на выход», и попытка пригнуться не получилась.
— Не дергайся, Леньчик, — шепнула я ему на ухо и снова подтолкнула вперед. Я убрала пистолет от виска Смирнова и уткнулась дулом ему в спину, так было гораздо проще двигаться вперед.
Мы оказались перед лестницей, ведущей наверх, на каждой ступени этой лестницы стояли люди Смирнова.
— Всем подняться, не загораживайте нам проход, — дала я очередное указание мордоворотам.
В некотором замешательстве они стали пятиться назад, поднимаясь все выше и выше, но пушки пока никто из них не сбросил.
— Ты не будешь стрелять, дура, — выкрикнул кто-то из толпы. — Если выстрелишь, тебе никогда не выйти отсюда живой.
— Не дури, скинь пушку, тогда, может, мы не будем тебя убивать.
— Сильно в этом сомневаюсь, — ответила я. Мы со Смирновым уже начали свой медленный путь по лестнице. — Мне ничего не стоит нажать на курок, в обойме достаточно патронов. Если вы вынудите меня выстрелить, я это сделаю. А потом, прикрываясь телом вашего дражайшего шефа, еще успею выпустить всю обойму в ваши пустые головы. По крайней мере мне будет не обидно умирать, — усмехнулась я.
— Бросьте пушки. — Смирнову мои оптимистичные планы на ближайшие несколько минут совсем не понравились. — Бросайте, эта сумасшедшая сама не знает, во что вляпалась.
Несколько человек послушно откинули оружие в сторону, остальные по-прежнему медлили.
— Если дадите нам уйти, останетесь живы, если будете мешать, ляжем тут все, — подлила я масла в огонь, после чего остальные скинули пушки и отступили назад.
Медленно, но верно мы со Смирновым продвигались к выходу. Узкий коридор, ведущий на улицу, был самым опасным участком на нашем пути. Держать оборону сразу в двух направлениях было сложно. Я прижалась спиной к стене, загородилась Смирновым, и мы стали медленно, боком продвигаться вперед. Вслед за нами, отставая на несколько шагов, шли ребята Леонида. Мои опасения подтвердились, в конце коридора, у спасительного выхода, я услышала осторожное движение. Кто-то из братков поджидал меня, намереваясь нанести неожиданный удар. Я продолжала продвигаться наверх, не переставая наблюдать за углом, в котором кто-то притаился. Когда мы максимально приблизились к человеку, укрывающемуся возле выхода, я остановилась. Процессия позади нас тоже замерла. Неизвестный в засаде начал нервничать, пребывая в неведении, где это мы застряли. Он потерял бдительность и осторожно показался из-за угла, в этот момент я убрала пистолет от спины Смирнова и выстрелила. Боец в засаде взвыл от боли и тяжело рухнул на пол. Ребята позади нас попытались сократить расстояние, сделав несколько резвых шагов в нашу сторону, но я снова приставила оружие к спине Смирнова.
— Всем стоять!
— Всем стоять, — повторил мои слова Леньчик. И парни замерли на месте.
Я ускорила шаг и быстро покинула негостеприимное заведение. Когда мы с Леньчиком оказались на улице, я еще больше заторопилась. Смирнов все время спотыкался и несколько раз чуть не упал, но я дала ему хорошего пинка, и он стал двигаться активнее. Мы пятились в сторону редких зарослей кустарника, за которыми осталась моя инкассаторская машина. Наконец мы достигли цели. Я доволокла Смирнова до машины и прислонилась спиной к насмерть перепуганному Эдуарду Петровичу.
— Крапивин, открывайте машину, — заорала я.
Насмерть перепуганный Эдуард Петрович исчез в глубине салона, и очень скоро дверь машины открылась. Я затолкала Смирнова в салон и, захлопнув дверь, побежала к водительскому сиденью. Ребята Смирнова опешили, поняв, что на встречу я явилась с подкреплением. Если б они знали, что за подкрепление кряхтит в моей машине, не раздумывая изрешетили бы меня пулями, а потом и подкрепление мое покрошили в мелкий винегрет. Но Крапивин остался для них практически незамеченным и потенциально опасным, поэтому бравые молодцы Смирнова позволили мне сесть за руль машины, а сами поспешили к своим тачкам, намереваясь устроить увлекательную погоню с перестрелкой.
— Держитесь крепче, — крикнула я Крапивину и его жене и резко надавила на педаль газа.
Машина сорвалась с места, и мы вскоре выскочили на трассу. Позади нас творилась настоящая суматоха, братки запрыгивали в свои джипы практически на ходу. Мне удалось выиграть всего несколько метров, позади послышались громкие выстрелы, несколько пуль угодили в инкассаторскую машину, характерный металлический звук наполнил салон забавным перезвоном, пули отлетали от бронированной машины, как пробки от бутылки шампанского.
В зеркале я увидела еще несколько огромных джипов, которые появились откуда-то со стороны, крупное подкрепление преследовало нас совсем недолго. Грохот автоматных очередей, звон бьющегося стекла, визг тормозов, что-то ужасное происходило позади, и братки Смирнова неожиданно отстали. Вскоре и развлекательный клуб «Юрта», и его милый дворик исчезли за узкой полоской деревьев.
До поста ГАИ оставалось чуть больше трех километров, я прекрасно понимала, что моя машина, изрешеченная пулями, привлечет внимание автоинспекторов и тогда нам не избежать двойной погони с перестрелкой. Поэтому на первом же удобном повороте, убедившись, что преследователей в пределах видимости нет, свернула вправо, проехала еще несколько метров, после чего съехала на обочину и, сбросив скорость, вкатилась в заросли деревьев.
— На тебе, на тебе, — ругалась Мария Аркадьевна, колотя своим миниатюрным кулачком в грудь лежавшего на полу Смирнова.
Только теперь я обратила внимание на своих пассажиров.
— Марусенька, не надо, — Крапивин безуспешно пытался оттащить разъяренную супругу от Леонида.
— Кто вы такие? — недоумевал Леньчик.
Не имея возможности сопротивляться, поскольку руки его по-прежнему сковывали наручники, он пытался избавиться от напора странной женщины, пятясь назад. Но в конце концов он уперся спиной в сиденье и заорал:
— Уберите от меня эту психическую!
— Эдуард Петрович, успокойте жену, — сказала я грозно.
— Хотел мужа моего в тюрьму засадить! — не унималась Крапивина. — Вот тебе за это, получай, получай!
— Маруся, хватит, — неожиданно рявкнул журналист на свою дорогую женушку. Женщина испугалась и прекратила избиение Смирнова.
— Какой муж, какая тюрьма? И вообще, кто вы такие? — Леньчик извивался на полу машины, пытаясь занять удобное положение. — Да мои ребята вас на куски порежут!
— Угомонитесь, Смирнов, — скомандовала я, не поворачиваясь. Я наблюдала за происходящим с улицы и одновременно прислушивалась, нет ли погони. Но троица в салоне машины так громко выясняла отношения, ничего, кроме крика, не было слышно. — Замолчите все! — разозлилась я.
Крапивины послушно умолкли, зато Смирнов получил редкую возможность выговориться и принялся от души материться.
— Вы покойники, вас в порошок сотрут, вас четвертуют, — орал он, не скупясь на угрозы.
— Заткните ему рот, — обратилась я к Крапивиным.
— Марусенька, у тебя есть какая-нибудь тряпочка, чтобы заткнуть ему рот? — Эдуард Петрович, похоже, мучился чувством вины за то, что повысил голос на жену и теперь старался говорить очень ласково.
— Есть, — холодно ответила Мария Аркадьевна, и в ту же минуту я услышала глухой звук позади себя. Быстро обернувшись, я обнаружила Смирнова без сознания.
— Вы что сделали? — закричала я, глядя на чету Крапивиных.
— Мы заткнули ему рот, — не без гордости ответила Марусенька.
— Чем?
— Вот этим. — Крапивина продемонстрировала мне небольшой огнетушитель. — Тут под сиденьем лежал.
— Вы с ума сошли! — сказала я, подскочив к машине. Я обежала ее, открыла дверь салона и забралась внутрь. — Вы же могли его убить.
— Я тихонечко ударила, — оправдывалась Мария Аркадьевна. — Осторожненько.
— Эдуард Петрович, вы знаете, кто это? — Я приложила палец к шее Смирнова, щупая пульс.
— Ну, конечно, — резво ответил журналист. — Это сын Смирнова, Леонид Владимирович. Я его сразу узнал. Так он во всем сознался?
Смирнов был жив, это не могло не радовать. На лбу у него проступила внушительных размеров шишка.
— Ни в чем он не сознался, я не успела как следует поговорить с ним.
— А я думал, вы притащили его за собой, чтоб отвести в милицию. — Крапивин был немного удивлен и растерян.
— Я притащила его за собой, потому что он был моей единственной возможностью выбраться из «Юрты».
— Да? — Журналист пожал плечами. — А что же нам теперь с ним делать?
Я вышла из машины, не ответив на вопрос Крапивина. Я размышляла над дальнейшими действиями. Преследователей у нас не было, они как-то сами собой отстали, этот факт удивлял меня и одновременно настораживал.
Из задумчивости меня вывел громкий взрыв. Я повернулась в сторону, откуда послышался звук, и увидела клубы черного дыма, которые показались над верхушками деревьев.
— Нам надо убираться отсюда, — сказала я вслух.
— Может, позвонить Константину Афанасьевичу, и он приедет за нами? — робко предложил Крапивин.
— Если вы не забыли, Эдуард Петрович, автомобиль Мечникова стоит в моем гараже. Он может за нами приехать разве что на патрульной машине.
— Да, — замялся журналист, — идея не самая лучшая.
— Вот именно, — ответила я.
В одном Крапивин был прав, надо, чтобы за нами кто-то приехал. Таскаться с раненым Смирновым, когда на город уже опустилась ночь, не самая хорошая идея. Мне даже негде было позаимствовать машину, чтобы вернуться в город, вокруг были одни деревья и никаких признаков жизни. Я достала из кармана мобильный телефон и набрала номер Проханова.
— Олег, привет.
— Ну, как машина? — живо поинтересовался он.
— Паршиво. Мы забуксовали на въезде в город.
— Не может быть!
— Ты можешь приехать и забрать нас отсюда?
— Неужели все так плохо? — сомневался бывший инкассатор. — Вы вообще в состоянии с места двинуться?
— Нет. Так ты приедешь?
— Сейчас буду. Уточни, где вы застряли?
— В трех километрах от северного поста ГАИ. Как проедешь пост, позвони мне, я сориентирую тебя, куда ехать дальше.
— Лечу.
У Проханова было много недостатков, но готовность прийти на помощь по первому зову была главным достоинством, которым я не раз пользовалась в своих корыстных целях. И каждый раз Олег грозился, что в последний раз выручает меня, но, когда я вновь просила о чем-нибудь, он не раздумывая спешил ко мне.
Со стороны трассы послышался гул милицейских сирен, все спешили на место взрыва. Я опасалась, что из-за этого события Проханову не удастся проехать пост ГАИ, его развернут обратно, но мои опасения не оправдались, через пятнадцать минут Олег перезвонил мне, чтобы уточнить дальнейший путь следования.
— Что ты сделала с моей машиной? — Несмотря на темное время суток, Проханов легко заметил вмятины от пуль на обшивке своей дорогой машины.
— Не нервничай, Олег, я все компенсирую, — успокаивала я друга.
— Ты же взяла ее только покататься, если бы я знал, что ты вот так кататься будешь…
— Считай, что я ее уже купила у тебя, успокойся.
— Моя хорошая, моя дорогая. — Олег нежно гладил свою старушку. — Что с тобой сделала Женька?
— Проханов, хватит ныть, — одернула я друга. — Нам надо уходить отсюда, не видишь, у нас раненый.
— Еще и раненый? — Проханов схватился за голову. — Ты меня без ножа режешь, Охотникова.
— Быстро загружаемся, — я уже вытаскивала Смирнова из машины.
— Что вы собираетесь делать со мной? — еле слышно простонал Смирнов, придя в сознание.
— Накормим, напоим, спать уложим, — ответила я.
Проханов и Крапивин помогли мне усадить Смирнова на заднее сиденье «Мерседеса» Проханова.
— Мария Аркадьевна, вы садитесь вперед, — велела я.
— А вы куда сядете? — робко спросила она. Как будто у меня оставалось много вариантов, куда сесть.
— Я буду сзади, — ответила я.
— Рядом с Эдиком? — Крапивина еще имела силы и желание ревновать своего супруга ко мне.
— Рядом со Смирновым. Если он начнет бузить, я сумею его утихомирить.
— Эдик, садись с другой стороны. — Крапивина предпочла проконтролировать, куда сядет ее муж, и только когда убедилась, что меня с Крапивиным разделяет безмолвный Смирнов, успокоилась и села на переднее сиденье.
— Куда едем? — спросил Проханов, заводя машину.
— Придется ехать по области, а потом через западный пост ГАИ проскочить в город. Тут что-то произошло неподалеку, вся милиция стянулась. На посту наверняка проверяют все машины.
— Да, есть такое дело, — живо ответил Олег. — Я пока к вам ехал, настоящую пробку на въезде в город видел. Гаишники всех подряд проверяют.
— Значит, едем на запад.
Мы потратили время, делая крюк, зато беспрепятственно преодолели более спокойный, по сравнению с северным, пост ГАИ. Тут тоже активно проверяли машины, но предпочтение отдавали тем, что выезжали из города. Часть дороги, работающей на въезд, оставили практически без присмотра. Лишь один вялый автоинспектор курил на обочине дороги, рассматривая редкий поток машин. Наш потрепанный «Мерседес» не привлек его внимания, и мы легко проскочили мимо.
— Куда дальше? — уточнил Проханов.
— Пока прямо, дальше я покажу.
Конечно, мне не хотелось везти Смирнова в нашу конспиративную квартиру, но другого адреса у меня не было, показываться в квартире Крапивина мы просто не могли.
Мое внимание привлек берет Крапивиной.
— Мария Аркадьевна, можно попросить вашу шляпку?
— Мой берет? — уточнила она, снимая головной убор. — Пожалуйста. А что вы собираетесь с ним делать?
— Благодарю вас, — я водрузила берет на голову Смирнова, натянув его ему на глаза. — Хочу лишить хулигана зрения, временно, разумеется. Как видимость, Леонид Владимирович? — поинтересовалась я у Смирнова.
— Да пошла ты! — огрызнулся он и дернул головой, желая избавиться от несимпатичной шляпки.
— Ну, ну, не дергайтесь. — Я ударила Смирнова по ноге. — Это временное неудобство, скоро зрение вернется к вам.
Следуя моим скудным указаниям, «налево», «направо», «прямо», Проханов живо довез нас до нужного адреса и остановил машину там, где я ему показала.
— Еще одно маленькое неудобство, Леонид Владимирович, — я достала из кармана чистый носовой платок, скомкала его и засунула в рот Смирнова, — очень не хочется, чтоб вы поднимали шум. Ночь на дворе все-таки.
Смирнов начал рычать и извиваться, но я быстро осадила его:
— А будете сопротивляться, я попрошу эту милую женщину заткнуть вам рот. У нее это неплохо получается, если вы помните.
Крапивина с гордой улыбкой посмотрела сначала на меня, потом на мужа, а Смирнов после этих слов сник и попыток препятствовать нашим действиям не предпринимал. Эдуард Петрович с супругой вышли из машины и помогли мне вытащить Смирнова. Леонид Владимирович по-прежнему ничего не видел. Он выбрался на улицу, я дотолкала его до ближайшей скамейки, усадила и поставила рядом с ним «часовых»: семейство Крапивиных.
— Побудьте здесь.
Они сели на скамейку, рядом со Смирновым, а я подошла к Проханову.
— Олежка, ты не помнишь, как давно мы с тобой виделись, не считая сегодняшнего дня, разумеется? — задала я вопрос.
— Недавно, когда ты в гараже у меня была, — ответил он.
— А до гаража, когда мы виделись?
— Ну, полгода, наверное, уже прошло.
— Вот и отлично. Давай мы будем считать, что последний раз виделись полгода назад, а этих нескольких дней просто не было. Договорились?
— Так машина же… — начал было он.
— А машину я у тебя завтра куплю. Приеду сразу с деньгами и куплю.
— Ну, Женька, ты даешь, — усмехнулся Проханов. — Могла бы просто сказать, забудь, Олежка, про меня и друзей моих, и про дом, в который ты нас привез, тоже забудь. Я ведь парень неболтливый, сама знаешь. Я лишнего трепать не буду.
— Вот и отлично, — улыбнулась я. — Тогда до завтра.
Мы добрались до дома уже в первом часу ночи, на наше счастье, любопытных прохожих поблизости не было, так что на парня с кляпом во рту и наручниками на запястьях никто не мог обратить внимание. Тем не менее мы постарались максимально быстро преодолеть расстояние от подъезда, возле которого остановились, до подъезда, в котором жили.
Оказавшись в квартире, Эдуард Петрович с удовольствием скинул ботинки и потянулся.
— Наконец-то мы дома, как хорошо.
Я с улыбкой посмотрела на своего клиента и повела Смирнова в комнату, где отстегнула наручник с его левой руки и пристегнула к трубе батареи. Сняв с головы Леньчика беретку и вынув кляп, я сказала:
— Устраивайтесь поудобнее, Леонид Владимирович.
Смирнов огляделся по сторонам, потом уселся прямо на пол и зло посмотрел на меня.
— Ты сумасшедшая, — сказал он, — ты даже не представляешь…
— Представляю, — перебила я своего собеседника. — Но вы сами во всем виноваты, у меня не было другого выхода.
— Что тебе надо? — спросил он.
— Просто поговорить.
Пододвинув кресло к батарее, я уселась напротив Смирнова и посмотрела ему в глаза:
— Вам знакомо имя Крапивина?
— Нет, — он отвернулся.
— Крапивин Эдуард Петрович, журналист, который поведал миру страшную историю о том, как сын заказал своего отца. Неужели не слышали о таком?
— Этот худощавый стручок и есть журналист Крапивин? — Смирнов кивнул в сторону кухни.
— Это он.
— Вот гад. — Леньчик покачал головой. — Сначала статьи свои клепает, а потом в заложники меня берет. Меня, Смирнова. Совсем страх потеряли журналюги поганые.
— Крапивин сам стал заложником. Заложником обстоятельств. И у меня есть основания полагать, что вы приложили к этому руку.
— Чего? — Смирнов вскинул голову. — Да чтобы я марал руки о всякую падаль? Мне дела нет до этого Крапивина.
— Неужели? Неужели вам никогда не хотелось отомстить поганому журналюге?
— Да будь моя воля, я бы его сразу в землю зарыл, — зло ответил Смирнов.
— Так что ж не зарыли?
— Не до этого было, — тихо ответил Леньчик. — Много других проблем накопилось. Журналиста я на десерт оставил.
— Выходит, настало время десерта, вы разгребли все проблемы и решили побаловать себя сладеньким. — Я продолжала измываться над Смирновым.
— Не понимаю, о чем ты говоришь. — Он снова отвернулся и потрогал болезненную шишку у себя на лбу. — Есть что-нибудь от головной боли? Башка раскалывается.
— Еще бы она не раскалывалась, — усмехнулась я, поднимаясь с кресла. — После встречи с огнетушителем у любого башка раскалываться будет.
Я вышла из комнаты и направилась в кухню. Здесь уставший и сонный Эдуард Петрович сидел за столом с чашкой горячего чая, а заботливая Марусенька хлопотала возле него.
— Ну что? — спросили они в один голос, увидев меня. — Сознался?
— Нет. — Я подошла к раковине и включила кран с холодной водой. — Уже начинаю сомневаться, что ему есть в чем сознаваться. Либо он Ваньку валяет, либо действительно не понимает, чего я от него хочу.
— Не верьте ему, — категорично заявил Эдуард Петрович. — Это он, я уверен. — Бедный журналист уже так устал жить в неведении, что готов был приписать свои страдания любому.
Я отнесла болеутоляющее Смирнову. Он жадно выпил воду, делая большие глотки, потом утерся, вернул мне пустой стакан и тихо спросил:
— Надеюсь, вы не собираетесь держать меня здесь всю ночь?
— А вы хотите, чтобы я вас домой отвезла или обратно в «Юрту»?
— Я устал и хочу спать.
Я подошла к кровати, стащила покрывало, подушку и кинула их на пол к ногам Смирнова.
— Ложитесь, Леонид Владимирович. Поговорим завтра утром.
— Ты больная, — простонал он, оттолкнув ногой предложенную подушку.
— Дело ваше, — ответила я и вышла, не закрыв за собой дверь.
Когда я заглянула в комнату минут через пять, Смирнов полулежал на полу, прислонившись к стене, и спал. Подушку он подложил под прикованную к трубе руку.
Я присоединилась к семейству Крапивиных, которые по-прежнему чаевничали на кухне.
— Что вы собираетесь делать дальше? — шепотом спросил Эдуард Петрович.
— Пока не знаю, мне надо подумать, — ответила я, наливая себе воды.
— Ой! — Мария Аркадьевна вздрогнула.
Мы с Крапивиным посмотрели на нее, а она, улыбаясь, объяснила свою реакцию:
— На мобильный телефон кто-то позвонил, он у меня на вибраторе стоит. — Растянув верхнюю пуговицу на кофте, она ухватилась за шнурок, на котором висел ее мобильник, и достала телефон.
— Кто может звонить тебе в такое время? — Удивленный Крапивин посмотрел сначала на часы, потом на супругу.
— Не знаю, — робко ответила она, протягивая трубку мужу. — Номер не определился.
— Дайте-ка мне. — Я взяла из рук Крапивиной вибрирующий мобильный телефон и посмотрела на экран. Действительно, номер не определился, вместо цифр я увидела многоточие.
— Кто это может быть? — Эдуард Петрович снова перешел на шепот.
— Хотите проверить? — Я предложила журналисту ответить звонившему.
— Нет, — он замотал головой.
— Тогда это сделаю я.
Я нажала на кнопку и поднесла трубку к уху.
— Слушаю.
— Позовите, пожалуйста, вашего мужа, — в трубке я услышала уже знакомый мужской голос. Этот голос принадлежал странному человеку, который названивал Крапивину и угрожал.
— А с кем я разговариваю? — Я знала, что не услышу правдивый ответ на свой вопрос.
— Это не имеет значения. Позовите, пожалуйста, Эдуарда Петровича.
— К сожалению, он уже спит. Перезвоните завтра. — Я быстро отключилась, а потом перевернула мобильный телефон, открыла заднюю панель и вытащила сим-карту. — Уберите это куда-нибудь. — Я протянула карту Крапивиной. — Будет лучше, если по вашему номеру нас никто не будет беспокоить.
— Это был он? — Эдуард Петрович побледнел.
— Да, но вам нечего бояться.
— Значит, он знает, где мы прячемся, — тихо сказал журналист, хватаясь за голову. — Я пропал.
— Нет, он не знает, где вас искать, если бы знал, позвонил на городской номер. Он знает только, что Мария Аркадьевна теперь с вами, и решил воспользоваться ее номером, ваш ведь по-прежнему недоступен.
— Значит, Смирнов тут ни при чем? Его придется отпустить. Но ведь он никогда не простит нам того, что мы с ним сделали, — Эдуард Петрович был на грани нервного срыва. Хватаясь за грудь, он привалился к стене и жалобно простонал: — Воды…
Мария Аркадьевна засуетилась и закудахтала:
— Кто звонил? Кого ты боишься, почему я ничего не знаю? Эдичка, миленький, потерпи.
Эдуард Петрович не реагировал на вопросы жены, он выпил воды, отдышался и только потом выступил с заявлением.
— Евгения Максимовна, надо что-то делать. Мы проверяем всех ваших подозреваемых, в результате чего наживаем себе еще больше проблем. Завтра утром надо будет позвонить Мечникову, — наставлял меня журналист, — пусть приезжает и забирает нас отсюда. Тут становится небезопасно. — Я проигнорировала его категоричный тон, предаваясь размышлениям. — И обязательно скажите Константину Афанасьевичу, чтобы он соблюдал осторожность. В дверь пусть звонит по условному сигналу. Он знает. Сначала три длинных звонка, потом два коротких.
— Что вы сказали? — спохватилась я.
— Я говорю, Мечникова надо вызывать! — Крапивин повысил голос.
— Нет, что вы сказали про условный звонок?
— Три длинных звонка, два коротких. В последнее время я открываю дверь только тем, кто звонит по условному сигналу.
— И много человек знает этот сигнал?
— Нет, только вы, Константин Афанасьевич и несколько моих сотрудников.
Я задумалась, вся эта гнусная история с одним неизвестным стала, как мозаика, собираться у меня в голове. Одно цеплялось за другое, и вскоре я была почти уверена, что знаю имя человека, который решил окончательно испортить жизнь журналисту Крапивину. Но затевать разговор сейчас, на ночь глядя, я не стала, предпочитая оставить это на утро.
— Эдуард Петрович, Мария Аркадьевна, у нас был тяжелый день. Вы устали и нуждаетесь в отдыхе. Идите лучше спать.
— Вы сделаете так, как я вам сказал? — поинтересовался журналист, который вновь почувствовал себя хозяином положения, умеющим принимать верные решения.
— Разумеется. Обещаю вам, скоро все это закончится. А теперь спать.
Я с трудом затолкала Крапивиных в комнату и выключила свет. Потом закрылась в ванной, привела себя в порядок, обработав разбитую губу, избавилась от рыжего парика и зеленых контактных линз и удалилась в комнату, которую этой ночью мне пришлось делить с Леонидом.
Утро следующего дня стало тяжелым для всех. Смирнов еще сквозь сон начал стонать от головной боли, Эдуард Петрович до трех утра разговаривал с женой, я слышала их нервный шепот и плаксивое причитание, только в начале четвертого они угомонились и заснули. Я же остаток ночи просидела в кресле, лишь изредка погружаясь в неглубокий, чуткий сон. Разбитая губа немного беспокоила, но по сравнению с головной болью Смирнова это был сущий пустяк.
В семь утра Смирнов проснулся и приветствовал меня неожиданным вопросом:
— Ты кто такая? Сколько вас тут, ядрена мать?
— Как спалось, Леонид Владимирович? — Я поняла, что без парика он меня не признал.
— Рыжую позови, — прорычал он.
— Кого позвать?
— Я говорю, рыжую позови. Глухая, что ли?
— Не надо так нервничать, Леонид Владимирович. — Я поднялась с кресла и подошла к нему поближе. — Рыжая — это я, и у меня есть имя.
— Опа. — Смирнов присвистнул. — И правда ты. Как тебе это удалось, ни за что не признал бы. Разве что по голосу. — Он дернулся. Позабыв о том, что рука его по-прежнему прикована к батарее. — Сними наручники.
— А вы будете хорошо себя вести? — с ехидной улыбкой на лице поинтересовалась я.
— Наручники сними! — повторил он свою невежливую просьбу.
— Ладно.
Я освободила своего пленника, и он поднялся с пола, кряхтя, как восьмидесятилетний старик. После сна в неудобной позе руки и ноги у него затекли.
— Ванная там, — я указала на дверь, за которой находился совмещенный санузел.
Когда Смирнов скрылся за этой дверью, я подтащила невысокий комод, который стоял поблизости, и придавила им дверь ванной. Я решила обезопасить себя и чету Крапивиных на случай, если Смирнов попытается оказать сопротивление. Затем удалилась на кухню и первым делом поставила на плиту чайник. Включила телевизор, пощелкала переключателем в поисках местного тарасовского канала и уселась за стол смотреть «Новости». Многочисленные рекламные ролики, большинство из которых походили на обычные частные объявления с картинками, оттягивали время новостей, наконец бегущая строка внизу экрана известила телезрителей о том, что с минуты на минуту начнется экстренный криминальный выпуск. Эти экстренные выпуски уже стали меня настораживать, предыдущие были косвенным образом связаны с Крапивиным, и я опасалась, что очередное происшествие тоже будет иметь к нему отношение.
— В чем дело, эй? — В ванной комнате буянил Смирнов. Он долбил в дверь и настойчиво требовал освобождения. — Выпустите меня немедленно!
Мне пришлось прервать просмотр рекламы и поспешить на выручку Леониду Владимировичу. К моменту моего появления он уже умудрился сделать небольшой зазор между комодом и дверью и, просунув нос в узкую щель, орал на все квартиру.
— Рыжая, выпусти меня, твою мать!
— Тише, — рявкнула я, отодвигая комод в сторону.
Я ожидала атаки со стороны заложника в любую секунду, поэтому постоянно держала его в поле зрения. Но Смирнов, бледный, как полотно, с красными от усталости глазами и пересохшими губами, выглядел совсем не по-боевому.
— Не боись, не трону, — сообщил он мне, когда оказался на свободе. — Есть что-нибудь пожрать?
— Пошли на кухню. — Я пропустила Леонида вперед, сама пошла следом.
Проходя мимо комнаты Крапивиных, я обнаружила вялые признаки жизни со стороны Марии Аркадьевны. Не открывая глаз, она ворочалась в постели, перетягивая махровый плед на свою сторону. Эдуард Петрович лежал как убитый, и, если бы не его скромное посапывание, я бы могла заподозрить неладное. Шум, поднятый Смирновым, не сильно потревожил сон четы Крапивиных.
Леонид Владимирович, как настоящий мужчина, привыкший к обслуживанию, немедленно уселся за кухонный стол. Он быстро оглядел скромный интерьер кухни, особое внимание уделил сковородке, стоявшей на плите, и поинтересовался:
— А что там есть поесть?
— Она пустая. — Я продемонстрировала Смирнову сковородку.
Леонид немного сник, но потом заметил холодильник и снова оживился:
— А там что-нибудь съестное найдется?
Дикторша из телевизора строгим тоном сообщила:
— А теперь криминальные новости.
Мы со Смирновым одновременно перевели взгляд на экран.
— Мощный взрыв, прогремевший вчера поздно вечером, заставил вздрогнуть жителей Северного Тарасова. На место взрыва немедленно прибыли оперативники, пожарные, а также сотрудники местного управления по чрезвычайным ситуациям… — На экране появилась видеозапись, сделанная на месте событий уже после тушения пожара. И я, и Смирнов немедленно узнали в обгоревшей постройке развлекательный клуб «Юрта». Я оторвала взгляд от экрана телевизора и посмотрела на Леонида, ожидая его реакции.
— Мать вашу! — заревел он и вскочил с табурета, роняя его на пол. — Убью всех, суки, убью! — Его бледность сменилась пунцовым румянцем, глаза горели, ноздри раздулись от злости.
— Дайте дослушать, — сказала я.
— Вот что нам сообщил оперуполномоченный Северного РУВД, товарищ Сидорчик, — говорила между тем ведущая программы. Она передала слово оперуполномоченному Сидорчику:
— Взрыв в ночном клубе «Юрта» — это типичный пример криминальной разборки между двумя группировками за раздел сфер влияния. — Товарищ Сидорчик немного шепелявил и активно размахивал руками, указывая на обгоревшее здание ночного клуба. — Силами пожарного расчета удалось потушить бушующее пламя за полтора часа. Дело в том, что в здании много подвальных помещений, и взрыв, как выяснили наши пожарные, произошел именно там.
— Есть ли жертвы? — задал оперуполномоченному вопрос корреспондент.
— Разумеется, — отрапортовал тот немедленно. — Когда, после тушения пожара, мы смогли подойти к месту происшествия, то обнаружили двенадцать трупов и троих тяжело раненных. Большинство тел сильно обгорело, и опознать их на данный момент не представляется возможным.
Леонид внимательно слушал доклад Сидорчика.
— По нашим сведениям, в здании находился сын известного в Тарасове предпринимателя Владимира Смирнова.
— Он тоже погиб?
— Не могу знать. Надо для начала провести опознание, я же говорю, несколько тел почти полностью обгорели.
Далее последовали комментарии каких-то специалистов-взрывотехников, возмущения жителей соседних районов, которых разбудил ночной взрыв, клятвенные заверения начальника РУВД о том, что он найдет виновных и больше не позволит криминальным структурам править в городе и устраивать взрывы где ни попадя.
Все это Смирнов уже не слушал. Он закрыл лицо руками и что-то тихо бубнил себе под нос. Не справившись с эмоциями, он снова подскочил и ударил кулаком по столу:
— Порву, всех порву! Сизый, сволочь, убью.
Краем глаза я уловила мелькнувшую тень на стене в коридоре. Вскоре из-за угла осторожно выглянул Эдуард Петрович. В руке он сжимал тяжелую хрустальную вазу. Крапивин опасливо посмотрел на бушующего Смирнова, потом на меня, и, когда убедился, что мне ничего не угрожает, решился войти в кухню.
— Что тут у вас происходит? — спросил он довольно громко, чтобы его услышали.
Леонид резко повернулся на голос, от неожиданности Крапивин отпрянул и снова занес хрустальную вазу над головой, готовясь дать отпор хулигану, если понадобится. Оба мужчины замерли, глядя друг на друга. Точнее, это журналист испуганно смотрел в глаза Смирнова. Леонид, чей взгляд действительно был направлен на Крапивина, выглядел задумчивым, как будто он и не видит ничего перед собой. Молчаливая пауза затянулась на несколько секунд, я даже успела заскучать. Но тут Смирнов неожиданно плюхнулся на шаткую табуретку, медленно перевел взгляд на меня и тихо спросил:
— Так это что получается? Ты мне жизнь спасла?
Я задумалась. А ведь действительно, выходит, я вытащила Леньчика из его логова за несколько минут до взрыва. Теперь становилось понятно, почему нас никто не преследовал — никто не успел этого сделать. Несколько громоздких джипов, которые я успела заметить, отъезжая от «Юрты», на самом деле оказались нашим спасением. Это люди Сизого приехали на разборки и немедленно наткнулись на людей Смирнова с оружием в руках.
— И что мне теперь делать? — продолжал размышлять вслух обескураженный Смирнов. — Руки тебе целовать?
— Это лишнее, — ответила я.
— Что у вас тут происходит? Объясните мне. — Наконец-то Крапивин решил вмешаться в наш разговор. Он еще был не в курсе дела, а пребывание в неведении для журналиста, как известно, настоящая пытка.
— Эдуард Петрович, я вам позже все расскажу, — ответила я. — Хорошо, что вы встали, мне надо с вами обсудить кое-что. Вы можете пока привести себя в порядок после сна, потом поговорим.
— Ну, хорошо, — журналист нехотя согласился и поплелся в ванную.
Смирнов дождался, когда Эдуард Петрович уйдет, выглянул в коридор, чтобы удостовериться в том, что Крапивин действительно ушел, а не спрятался за дверью, потом повернулся ко мне и почти шепотом сказал:
— Слушай, тебя ведь Женя зовут?
— Евгения Максимовна, — поправила я.
— Ну хорошо, пусть так, — он махнул рукой. — Слушай, Евгения Максимовна, у меня к тебе деловое предложение.
— У меня уже есть дело, твое предложение я рассмотрю позже, если время будет.
— Позже нельзя. Слушай, — он сел на табурет. — Раз уж все так удачно сложилось, меня считают погибшим, мне это только на руку, я хочу воспользоваться ситуацией и смотаться из города. Ты единственная знаешь, что я жив, можешь сохранить это в тайне?
— Леонид Владимирович, вы забываете Крапивина. — Я кивнула в сторону коридора, куда недавно удалился Эдуард Петрович. — Он не сможет совладать со своими профессиональными амбициями.
— Да этому стручку я быстро глотку заткну.
— Ну уж нет, — я улыбнулась. — Сначала вам придется иметь дело со мной.
— Чего? — Смирнов удивленно поднял брови и откинулся назад. — А кто он тебе, брат, сват или любовник?
— Он мне никто. А вот я ему телохранитель.
— Вот оно что. — Смирнов присвистнул. — То-то я смотрю, ты дерешься хорошо. — Он смерил меня взглядом. — А на меня не хочешь поработать? Мне сейчас телохранитель не помешает. Я заплачу втрое больше.
— Нет, извините, Леонид Владимирович. — Я поднялась со своего табурета, давая понять, что разговор окончен. — У меня уже есть клиент, и я буду с ним до тех пор, пока не решу его проблемы.
— А что у него за проблемы? — Смирнов тоже поднялся, и теперь мы разговаривали стоя.
— Не важно.
— Ну как это не важно? — Леонид пожал плечами. — Ты ведь не просто так ко мне в «Юрту» приезжала. Значит, я тоже имею какое-то отношение к проблемам твоего журналиста.
— Как оказалось, нет, не имеете.
— Ну все-таки? — не унимался он. — Может, я смогу ускорить процесс решения его проблемы, а ты потом решишь мою.
— Исключено, — категорично заявила я и попыталась выйти из кухни. Но Леонид схватил меня за рукав.
Я даже вырываться не стала, только посмотрела на него тяжелым взглядом, и он сразу отпустил меня.
— Прости, привычка. — Смирнов немного помялся. — Но мне правда нужна твоя помощь.
— Пока вы можете пожить в этой квартире, — великодушно согласилась я оказать мизерную помощь своему недавнему заложнику. — Это единственное, чем я могу помочь.
На этот раз разговор действительно был окончен, и я вышла в коридор, оставляя Смирнова наедине с телевизором.
…Эдуард Петрович с супругой сидели передо мной и с нетерпением ждали начала разговора. Мария Аркадьевна пообещала, что не будет вмешиваться в наш деловой разговор, но присутствовать при нем она хотела.
— Вы уже звонили Мечникову, как я вас просил? — Крапивин не сдержался и начал разговор первым.
— Нет, я сделаю это позже.
— Почему? — негодовал он.
— Потому что для начала я хочу кое-что уточнить у вас.
— Да, пожалуйста, я вас слушаю.
— Эдуард Петрович, вчера я не случайно заострила внимание на вашей системе секретных звонков. — Я невольно улыбнулась. — Попытайтесь вспомнить тот день, когда мы с вами познакомились. Это было в вашем офисе.
— Конечно, я помню.
— Мы с Мечниковым разговаривали, когда в дверь позвонили. Вы сказали, что это к вам, и пошли открывать дверь.
— Я все это прекрасно помню, но не понимаю, к чему вы клоните? — Крапивин уже выказывал недовольство и говорил немного нервно.
— В дверь позвонили условными звонками, а на пороге появился неизвестный парень, который с порога стал угрожать вам. Откуда этот незнакомец мог знать условный звонок?
— Какой ужас, почему ты… — не сдержалась Мария Аркадьевна, но сразу вспомнила о своем обещании не вмешиваться и осеклась, не закончив свой вопрос.
— Понятия не имею. — Эдуард Петрович пожал плечами.
— А кого вы тогда ждали? Кто должен был прийти?
— Алексей, наш фотограф, — радостно сообщил журналист. — Мы часто работаем с ним сообща, и он нередко заглядывает в мой офис. А что?
— Тогда еще один вопрос: кто знал о том, что вы собираетесь посетить журналиста Бородина?
— Никто, — решительно заявил Крапивин. — Я не афишировал это.
— А кто же тогда дал вам адрес Бородина?
— Ах да, — Эдуард Петрович попытался улыбнуться, — совсем забыл. Алексей дал мне адрес. А почему вы спрашиваете, вы ведь были тогда со мной?
— Тогда еще один, последний вопрос. Кто знал о вашем визите к Малявиной?
— Никто. — Эдуард Петрович отрицательно покачал головой, но, когда наткнулся на мой недоверчивый взгляд, понял, что дал неверный ответ. Крапивин выдержал небольшую паузу, потом закрыл глаза ладонью и тихо сказал:
— Кажется, я понимаю, к чему вы клоните. — Он поднял глаза и посмотрел на меня. — Да, я помню, что давал Алексею фотографии Малявиной и просил сохранить их. Но вы ошибаетесь, это только совпадение. Алексей не мог.
— И тем не менее все указывает на него, вы не заметили?
— Уверяю вас, — Крапивин пытался защищать коллегу, который попал под подозрение, — Алексей отличный парень, у него нет причин подставлять меня.
— Я понимаю, Эдуард Петрович, что вам неприятно подозревать коллегу, с которым у вас сложились хорошие, дружеские отношения. Но этот вариант я проверю.
— На этот раз без меня, — журналист замотал головой. — После подобных обвинений я просто не смогу смотреть в глаза Алексею. А вдруг выяснится, что ваши подозрения ошибочны?
— Это ваше право, Эдуард Петрович. Я только хочу попросить у вас телефон Алексея. Как мне с ним связаться?
— Хорошо, я его вам дам, — Крапивин поднялся со стула и пошел в коридор, где висела его куртка.
Через минуту он вернулся и продиктовал мне номер мобильного телефона фотографа.
— Только убедительно вас прошу, когда будете разговаривать с Алексеем, не говорите о том, что я разделяю ваши подозрения относительно его.
— Не волнуйтесь, — ответила я.

 

В нашем «сплоченном» коллективе возник маленький переполох. Крапивины категорически отказывались оставаться в квартире наедине со Смирновым, а Смирнов, в свою очередь, категорически отказывался покидать квартиру. Он намеревался дождаться своей очереди на мою помощь и согласен был ждать столько, сколько потребуется.
— Евгения Максимовна, — шептал мне на ухо обеспокоенный журналист, — вы должны понимать, как это опасно. Вы ведь мой телохранитель, вы не можете оставлять меня с этим чудовищем, он меня убьет.
— Ты же не станешь меня выгонять, — говорил Смирнов. — Я, между прочим, пока вы там с Крапивиным свои проблемы решали, посмотрел телевизор, и знаешь, что узнал? — Леонид неприятно хихикнул. — Твоего клиента, оказывается, в двойном убийстве подозревают!
— Он этого не делал.
— Ну и что? Я как на улице окажусь, первым делом в милицию позвоню и сообщу, где прячется убийца со своей женой-подельницей.
— У меня есть только один способ избежать ваших угроз, — ответила я шантажисту Смирнову. — Приковать тебя наручниками к трубе. Тогда и овцы будут целы, и волки сыты.

 

— А что, я не против, — неожиданно легко согласился Смирнов. — Можешь меня снова приковать к батарее. Только подожди, я в туалет сбегаю, — он начал расстегивать ремень, — а то ты еще неизвестно когда вернешься, а этот противный журналюга вряд ли будет мне утку подносить…
Назад: Глава 6
Дальше: Глава 8