Глава 18
Кабинет номер двадцать семь находился на втором этаже школьного здания. Я постояла у двери, прислушиваясь к звукам музыки, доносившимся оттуда. Играли на фортепьяно, играли виртуозно, лично я не заметила ни одной нотки фальши, правда, я не могу похвастаться абсолютным слухом.
Мелодия смолкла, и я постучала в дверь. Специально ждала этой паузы, потому что тот, кто играл, просто не услышал бы моего стука, да и прерывать человека было бы невежливо.
Дверь открыл Сергей Владимирович, именно к нему я пришла сегодня, чтобы задать несколько вопросов, важных для меня.
— Здравствуйте… — удивленно произнес он. — Вы ко мне?
— Да, Сергей Владимирович, — ответила я и вошла в кабинет, чуть не поскользнувшись на линолеуме, который оказался очень гладким.
Просторная комната с обычной классной доской, тремя рядами столов, стоявших полукругом, фортепьяно в левом переднем углу и небольшой шкаф, на полках которого стояли музыкальный центр, отечественный проигрыватель «Вега», а к стене была прислонена шестиструнная гитара.
— Мы с вами знакомы? — спросил мужчина, глядя настороженно и с долей обеспокоенности.
— Меня зовут Евгения Охотникова, — сказала я.
— Очень приятно, Евгения…
По интонации я поняла, что учитель желает знать мое отчество, — в школьной среде больше принято называть друг друга по имени-отчеству, даже если вы давно работаете друг с другом. Профессиональная привычка.
— Максимовна, — ответила я.
— Кто вы? — с беспокойством спросил Сергей Владимирович. — Из милиции?
Я усмехнулась.
— Почему вы так подумали?
Мужчина смутился. Он пожал плечами и сказал:
— Взгляд у вас такой — уверенный… Фигура спортивная. К нам приходят инспектора по делам несовершеннолетних — такой же взгляд, походка, ну и так далее…
Что-то нервничает мужик, с чего бы?
Пора переходить к делу.
— Я не из милиции, но хочу поговорить с вами о том, что произошло четырнадцатого февраля — в день святого Валентина.
Сергей Владимирович весь напрягся.
— Четырнадцатого числа в школе была дискотека, я присутствовал на ней, ставил аппаратуру…
— То есть постоянно находились в зале?
— Постоянно. Не могу же я оставить инструменты на этих лоботрясов — спалят все к чертовой матери.
— То есть у вас железное алиби.
— Да! То есть… А при чем здесь алиби, чего вы хотите?
— Не знаю что при чем, вы сами рассказали о том, что находились в зале во время дискотеки, а я хотела поговорить совершенно о другом.
— О чем же?
На лбу мужчины выступили мелкие капельки пота.
— Я пришла поговорить об Андрее Ефимове.
Сергей Владимирович тяжело опустился на круглый винтовой стульчик.
— Я не желаю о нем говорить…
— Почему?
— Он был подонок. Конечно, о покойниках нельзя говорить плохо, но я скажу, пусть это будет мой грех.
— Главная причина, по которой вы его ненавидели, состояла в том, что он пытался приставать к Маше Рыбниковой. Я права?
Учитель поднял на меня глаза, полные слез, и я поняла, что происходит. Считайте это женской интуицией или просто догадкой, но я оказалась права на все сто процентов: это была любовь…
— Что вы хотите от меня услышать? — прозвучал глухой голос.
— Я хочу, чтобы вы сняли камень с души. Клянусь, что все сказанное здесь останется между нами, но мне нужна правда.
— Зачем?
— Человеку, обвиняемому в гибели Андрея, грозит смертельная опасность, но чтобы предотвратить ее, я должна знать все.
Сергей Владимирович опустил голову и, не поднимая глаз, начал свое повествование.
