Глава 9
Часы показывали одиннадцать. Мы вышли из квартиры и начали спускаться вниз. На этот раз можно было не бояться нападения, его просто не будет. Мой клиент сядет в чужую машину и отправится навстречу…
…скорее всего — смерти.
Вряд ли они отпустят Татьяну с детьми, даже если Лосев предстанет перед бандитами со словами извинения на устах. Черт, вот ситуация!..
Николай шел решительно, приготовившись к самому худшему.
— Они не будут нападать в подъезде, — сказала я, — так что не переживай. Выйдешь на улицу и — вперед по дороге, а я попытаюсь проследить. В любом случае я начну с твоей жены и ребятишек, их надо освободить в первую очередь.
— Да, обо мне не надо думать, я буду сам решать свои чертовы проблемы.
Видно, на роду написано помирать в расцвете сил, — невесело вздохнул он.
Мы остановились при выходе из подъезда.
— Удачи тебе, — я посмотрела в осунувшееся лицо Лосева, которое тем не менее выражало решимость и готовность пожертвовать собой ради семьи. Жаль, что о таком повороте событий мы с ним не подумали. Вернее, просто не успели, а ведь такой вариант рано или поздно должен был всплыть на поверхность, и я просто обязана была принять соответствующие меры.
— Я пошел.
— Удачи тебе… Николай вышел из подъезда, спустился по ступенькам и направился к проезжей части. Я немного выждала и направилась следом. Не успела я пройти и нескольких шагов, как почувствовала удар сзади и ощутила слабость в ногах.
Перед глазами все померкло.
Очнулась оттого, что стало холодно. Приподнявшись на локте, я увидела, что нахожусь недалеко от того места, где потеряла сознание. Меня оттащили за кустики мелколистного вяза, чтобы лежащее перед подъездом тело не привлекло внимания случайных прохожих.
Я взглянула на часы: половина двенадцатого, Мне понадобилось около тридцати минут, чтобы сосуды восстановили свое рабочее состояние и позволили мне прийти в себя.
В ногах до сих пор ощущалась сильная слабость, видно, кровообращение не набрало еще полной силы. Меня ударил профессионал, он знал, куда надо нанести удар, чтобы на время выключить человека.
Полчаса — время, достаточное для того, чтобы замести следы.
Однако, ребята, вы меня окончательно разозлили. Пора седлать своего скакуна, брать в руки винчестер и перезаряжать револьверы. Я вам устрою самый настоящий «Тумстоун».
Привычка глотать по фильму в день сделала свое дело — я стала представлять себя на месте героев боевиков. Совсем недавно мне пришлось проглотить вестерн про город Тумстоун, кстати, реально существовавший на Диком американском Западе. Я с удовольствием слушала грохот залпов оружия, с помощью которого смелые ганфайтеры расправлялись с бандитами-ковбоями.
С подонками не стоит церемониться, как это делают гуманные правоохранители, их надо…
Господи, прости меня за озлобленность и несоблюдение шестой заповеди.
Меня просто вынудили.
К дому, где жили Лосевы, я подъехала на своем «Фольксвагене». Тщательно заперев дверцы, я поднялась на нужный этаж, нашла квартиру и позвонила.
Николай довольно подробно объяснил мне, как найти квартиру, поэтому я не долго плутала по темному подъезду.
Никто не отвечал на звонок, за дверью не было слышно ни единого звука.
Скорее всего семью Николая держат не здесь, а в каком-то другом месте.
Практичные гады, все рассчитали!
Я позвонила еще и еще раз. Пусть только откроет дверь какой-нибудь гад, я ему с ходу сломаю нос ударом по сопатке.
Тишина. Впрочем, может быть, я зря предсказываю такой жуткий расклад, как «Никого нет дома», может быть, домашние Николая спят или не хотят открывать, вдоволь наобщавшись с бандитами.
Я полезла в карман и достала ключи, которые мне вручил Лосев. Он оставил у меня все свои вещи, чтобы они не привлекали внимание мародеров и не давали бы им никаких зацепок.
Особенно деньги.
Вставив ключ в замочную скважину, я осторожно провернула секрет два раза. Замок легко щелкнул, и дверь отворилась.
Я немного приоткрыла створку и внятным шепотом произнесла:
— Таня, это Евгения, я от Николая….
Это было сделано во избежание того, что меня могут ждать за дверью, в полной темноте, замахнувшись увесистой скалкой.
Получать два раза подряд по кумполу мне совсем не хотелось. Очень неприятная процедура, знаете ли… Хотя откуда вам знать.
Я приоткрыла дверь шире, готовая к нападению со стороны злодея, если он притаился где-то рядом.
Ничего такого не произошло. Даже странно. Я-в квартире, которая под контролем бандитов, и мое появление ни у кого не вызывает желания поскандалить.
Я пошарила руками по стене и нащупала выключатель.
Вспыхнул свет. Я посмотрела на свою руку и увидела, что она перепачкана мелом. Пришлось терять время на то, чтобы привести себя в порядок.
Затем я прошла на кухню, включила свет там, обратив внимание на стопку невымытои посуды, водруженной на мойку. Бедная Татьяна только собралась заняться уборкой, как оказалась в лапах бандюг.
Что дальше?
Дверь в ванную комнату была заперта на какой-то странный шпингалет, сделанный, наверное, в каменном веке из костей мамонта. Я чуть приоткрыла ее и заперла вновь. Вряд ли кто-то сумеет зайти туда и запереться снаружи.
Это уже было из области мистики Стивена Кинга.
Мне тут же пришло в голову, что пора мою тетю Милу переключить на произведения Кинга, Маккамона и Страуба. Искать для нее детективы становится все труднее с каждым днем, а вышеупомянутые джентльмены накатали десятки томов жутких историй об убийцах-монстрах.
Вот такие дурацкие мысли лезут в голову, а надо быть начеку. Впрочем, может быть, происходит не случайно? Вполне вероятно, таким образом центральная нервная система пытается успокоить меня.
Теперь пройдемся по комнатам и включим свет там. Темнота не только друг молодежи, но преступного элемента. А мы ее ликвидируем. Я имею в виду темноту, потому что преступность так просто не сдастся. Это вам не кнопкой щелкнуть.
Я не входила в комнаты сразу, а сначала приоткрывала дверь и первым делом нащупывала выключатель, который, по законам электротехники, должен был быть рядом со входом.
Комнат в квартире четы Лосевых было всего две. В большой стояли небольшой двустворчатый платяной шкаф производства местной фабрики, тумбочка с телевизором «Горизонт», раскладная софа и другие необходимые предметы обихода, включая полированный стол.
Комната поменьше была детской. В ней я обнаружила двухъярусную кровать, однотумбовый письменный столик и полки с учебниками. И никакого присутствия домашних. Я присела на нижний ярус кровати, подняла с пола кроссовки фирмы «Нике» и стала размышлять над происходящим.
Два варианта: или семья Лосевых укрылась в каком-то, только им известном месте, например, у соседей, или всех троих увезли в неизвестном направлении.
Ходить по соседям — не очень благодарная работа: в такой поздний час они тебя просто не поймут. А если и поймут, то не оценят по достоинству. Народ напуган террористами, распоясавшимися в последнее время, и даже через дверь не будут с тобой разговаривать, а тут же вызовут милицию.
В конце концов, первый вариант можно не проверять — отсидевшись в укромном месте Лосевы снова вернутся в свою квартиру, когда это будет вполне безопасно. И все войдет в норму.
Такой расклад мне нравится, но, боюсь, он не про нас.
Гораздо сложнее со вторым вариантом — следы обрываются прямо на пороге квартиры и ведут в никуда. А где находится это «никуда», я не могу знать. В конце концов, я не частный детектив, как какая-то там Таня Иванова, про которую взахлеб читает моя тетя Мила, а всего-навсего телохранитель. Так что извините.
Вы мне сначала покажите тело, а потом я начну его охранять.
Я бросила кроссовку на пол и вскочила с кровати, потому что меня осенила внезапная мысль.
Может быть, уходя, Татьяна смогла оставить какой-нибудь знак?
Я вспомнила классную серию из американского фильма про "Команду "А", когда «чокнутый» Мэрдок подал знак своим друзьям, просто написав кетчупом на пицце слово «Помогите».
Все стало ясно. А для отвода глаз он действительно состряпал записку типа: «Вызовите полицию, здесь заложники». Записку бандиты, естественно, отобрали, но не это было главным . Но это было в кино, а на самом деле очень трудно в нервной обстановке, когда вокруг бандиты, сообразить, какой знак оставить, чтобы привлечь внимание.
В конце концов, профессии телохранителя и частного детектива в чем-то перекликаются и, извините, пересекаются. Поэтому, полагаю, есть смысл напрячь мозги.
Я стала осторожно ходить по комнатам, внимательно оглядывая предметы, мебель и даже потолки.
Ничего путного мне в голову не приходило, обстановка как обстановка.
По-моему, я зря теряю время. Даже в местах скопления пыли нет ни одной черточки, ни одного значка, которые могли бы пролить хоть малейший свет на происшедшее в этой квартире.
Но… стоп!
Ванная комната!
Прежде чем женщина куда-то собирается, она посещает именно это место.
Святая святых.
Я пошла к ванной комнате, отщелкнула тот самый жуткий шпингалет.
Выключатель находился рядом с дверью, я нажала на белую кнопку, но свет не включился.
Да, в темноте я вряд ли найду какие-нибудь письмена на корзине с грязным бельем.
Тем не менее, зайдем посмотрим.
Я шагнула внутрь.
И вдруг!
Я почувствовала на затылке холод металла чей-то слащавый голос произнес:
— Не двигайся, в таком положении мне будет трудно промахнуться!
Я застыла на месте, не особенно понимая что происходит. Меня тут же обыскали, вернее, общупали с ног до головы, задержавшись на ягодицах дольше, чем того требовали навыки обыска.
— Что мне теперь делать? — спросила я.
— Выходи отсюда медленно и без фокусов. Учти, ты на мушке.
— Учту. Куда идти?
— В комнату, куда еще.
Голос мужика показался мне знакомым, значит, мы где-то уже встречались.
Только не уверена, чтобы это было приятное общение.
Мы вошли в большую комнату.
— Садись на софу.
Я сделала так, как мне сказали. Ни больше, ни меньше. Теперь посмотрим, кто взял меня и плен.
Повернувшись, я увидела перед собой — знаете кого? Мнимого милиционера Пелешенко. Того самого, что совал мне в нос липовое удостоверение на школьном дворе. У него в руке был пистолет «ПМ», черная дырочка смотрела на низ моего живота. Ну, извращенец.
— Здрасти, — сказала я.
— Привет! — ответил Пелешенко, усаживаясь на стул и доставая сигарету «Прима». Он жадно затянулся, будто не курил полгода. — А я-то все думал, кого это черти принесут в квартиру? Оказалось — вот кого!
— К сожалению, — произнесла я. — Кстати, вы ничего не слышали о пассивном курении? Я не люблю, когда в внимания.
— Мы все гадали, сколько помощников у этого жлоба. Пока что вычислили только тебя.
— А что меня вычислять, я сама пришла.
— Вот и хорошо. Значит, сама и расскажешь, что знаешь.
— Я ничего не знаю.
Пелешенко раззявил губы, обнажив коричные клыки.
— Как же! Случайно, что ли, вы целый день ходите парочкой?
— Хотите верьте, хотите нет, все произошло действительно случайно. Я ехала на машине по своим делам, а он попросил у меня помощи. Бандит покачал головой.
— Не рассказывай мне сказки! Станут случайные люди бегать по городу, словно Бонни и Клайд.
Надо же, а этот дядька далеко не дебил.
— Бонни и Клайд были преступниками в отличие от нас.
Пелешенко кивнул:
— Согласен. Этот придурок влез не в свое дело, хотел поиметь нас во все дырки, но теперь он уже наверняка превратился в «жмурика».
При этом он посмотрел на часы.
— Что вы хотите этим сказать? — с недоверием спросила я.
— А то, что конец настал твоему дружку. У меня внутри все похолодело. А вдруг и в самом деле в эту минуту Николая выбрасывают в овраг с аккуратной черной дырочкой в темени? В тот самый Песчаный овраг или еще куда-нибудь…
Я посмотрела в глаза Пелешенко.
— Меня, что же, ждет то же самое? Тот кивнул. Иного ответа я и не ждала.
— Если расскажешь все, что знаешь, то умирать будешь не так болезненно.
Тихо и спокойно. Даже не поймешь, что произошло. Бах — и ты спишь.
Хороша перспектива, ничего не скажешь. И выбор небольшой.
— А можно мне кое-что узнать перед смертью? — спросила я. — Если это, конечно, не повредит вашему имиджу?
— Валяй!
— Как вы оказались в ванной комнате, закрытой снаружи? Неужели существует способ запирать дверь на внешний шпингалет, находясь внутри помещения? Бандит усмехнулся.
— Это элементарно. Меня запер помощник, а сам ушел. Я подумал, что мы и вдвоем справимся с тем, кто придет в-эту квартиру.
— Вдвоем?
— Я и «Макаров».
Я поняла. Действительно, умный ход. Надо будет взять на вооружение.
— А как насчет последнего желания? — спросила я.
— Какого еще желания? — насторожился Пелешенко.
— Последнего желания перед смертью… я имею право на него?
Тот покачал головой.
— Даже не думай.
— Почему? — я пожала плечами. — Чем это плохо для вас?
— Для меня?! — бандит был явно удивлен. Вместо ответа я стала расстегивать верхнюю пуговку мужской рубашки, которая была на мне в этот момент.
— Я нимфоманка и хочу мужчину. Может быть, поэтому я стала помогать Николаю вы " знаете, как его зовут?
— Теперь знаем, — произнес Пелещенко покрасневшими глазами глядя на меня.
К этому моменту уже третья пуговица был освобождена от петли.
— Говорю тебе, даже не вздумай, — неуверенным голосом произнес бандит.
— Не хочу чтобы ты задушила меня своими титьками. Фу, как грубо! Козел прокуренный! Кстати, насчет курения. Пелешенко мудро поступил, что не курил в квартире, потому что тогда я бы почувствовала запах и насторожилась. Хитры, гады, ничего не скажешь. Что ж, и у противника есть чему поучиться.
— У меня не такая тяжелая грудь, чтобы можно было ею задушить, — произнесла я, нащупывая в кармашке на бюстгальтере нужный мне предмет.
Это был тяжелый металлический шарик с острыми насечками на поверхности.
Если он попадет в лицо человеку, то может рассечь кожу и нанести таким образом весьма чувствительную рану. Это было той скромной целью, которую я преследовала в данный момент.
Со стороны могло показаться, что я продолжаю стриптиз-шоу, на самом же деле я готовилась к агрессии. Причем жестокой.
Осторожно взяв шарик двумя пальцами, стараясь не пораниться, я вынула руку из-под рубашки и, резко выбросив ее вперед, метнула зловещий предмет в лицо Пелешенко.
Насечки полоснули по щеке бандита, и тот нервно дернулся. Не дожидаясь, пока он оправится от шока, я метнулась вперед, выбила из пук пистолет, который с резким стуком упал на линолеум, и набросилась на «волка в овечьей шкуре».
Короче, Пелешенко получил жесткий удар в переносицу лобной костью.
Затем еще и еще, пока легкая синева не выступила в нижней части лба. Вскоре она превратится в багровый синяк.
Бандит не потерял сознания. Это только в фильмах бывает — человека хлопнут по щеке, и он валится без чувств. На самом деле трудно вырубить соперника так, чтобы он упал бездыханный.
Тем не менее, мне удалось заставить Пелешенко потерять ориентацию, после чего осталось только особым способом пережать сонную артерию, чтобы тот ушел в небытие.
Я подобрала своего металлического «ежика», который спас меня от неминуемой смерти, застегнула пуговицы рубашки и начала выполнять вторую часть операции, которая отличалась особым цинизмом.
Не ругайте меня за то, что мне пришлось пойти на непопулярные и, мало того, просто бандитские меры, но другого выхода у меня не было.
Короче, когда Пелешенко очнулся, он обнаружил, что висит за балконом, связанный по рукам и ногам, да еще вниз головой. Очень н удобная поза, надо сказать.
На весу его поддерживали три плотные бельевые веревки, которые были прикручены к металлическому кронштейну, приделанному к стене.
Я стояла с пистолетом в руках и ждала, когда Пелешенко сможет наконец соображать. Это произошло не сразу. Через пять секунд после того, как он открыл глаза, до Пелешенко дошло, что что-то не так.
Он начал трепыхаться, словно линь на крючке, но сразу понял, что это небезопасно.
— Эй! Что такое?! — он медленно шевелил багровыми губами.
— Ничего особенного, — ответила я. — Просто ты висишь вниз головой на высоте шестого этажа. Погода прохладная, ни души вокруг. Наблюдать за падением тела будет некому.
Багровое лицо бандита стало зеленеть.
— Отвяжи меня! Я же упаду!
— Не упадешь, тебя держат три крепкие веревки, которые я буду отстреливать по очереди, пока не получу нужную информацию.
— Какую?!
— Где находится семья Лосева. А потом скажешь, где он сам.
— Пошла к черту!
Я щелкнула предохранителем.
— Сейчас отстрелю одну веревку.
— Я не знаю, куда повезли Лосева.
Прозвучал выстрел — хлопок взорвавшейся банки соленых огурцов. Ночная темнота не позволяла видеть, что происходит на шестом этаже дома, зато звуки разносились на всю округу.
Пелешенко провис на пару сантиметров, теперь его поддерживали только две веревки.
— Ты что делаешь, сука?! Я же разобьюсь!
Еще бы!
— Где его семья?
— Ты, тварь! Тебя изрежут на куски! Еще один выстрел — бандит провис еще больше, последняя веревка натянулась, как сухожилия спортсмена перед стартом.
— Адрес!
— Втяни меня обратно!
— Сначала адрес!
— Будь ты проклята, сука! Я поднесла ствол к последней веревке.
Клянусь, что сделала бы это, так меня разозлила эта мразь.
— Адрес — или ты летишь вниз.
Перспектива, что и говорить, не из приятных. Удариться затылком о грязный асфальт не очень знаменательное событие в жизни. Можно испачкать волосы.
— Улица Никольская, дом восемнадцать.
— А квартира?
— Это частный дом под снос.
— Кто в доме?
— Обычная охрана.
Никольская, восемнадцать. Найдем.
Я втянула Пелешенко на балкон, затем цепила веревку, что позволило ему опуститься на пол, при этом больно стукнувшись головой.
Он ничего не сказал, видимо, был занят тем что благодарил бога за то, что оставил его в живых.
Пелешенко смотрел на меня немигающими глазами.
— Я понял — ты профессионал, — устало произнес он. — Из ФСБ?
— Почти, — сказала я.
— А конкретней? Из какого отдела?
— Это коммерческая тайна, лежи и не двигайся.
— Ты не развяжешь меня?
— Нет.
— Почему? Я же все рассказал. Все, что знаю. Учти, я-не главный в организации, мне не положено много знать.
— Учту. Будешь лежать здесь и ждать, когда я вернусь. Если соврал, сброшу с балкона. Ты — бандит, и люди просто подумают, что произошла очередная разборка. Искать убийцу будут среди твоих дружков, на меня никто и не подумает.
— Дай хоть одеяло, ночью холодно! В конце концов, я не садистка какая-нибудь, поэтому принесла из детской комнаты красное ватное одеяло, расстелила его на полу балкона и закатила на него Пелешенко. Действительно, осенние ночи ощутимо холодные.
Затем я тщательно заперла балконную дверь и отправилась к выходу из квартиры. Пора ехать на улицу Никольскую. По признанию бандита, именно там держат в заложниках Татьяну и двух ребятишек.
Стоп! Что-то, однако, неладно в датском королевстве.
Меня остановило нечто, и я не сразу отдала себе отчет, что именно.
Шестое чувство подсказывало мне, что в квартире есть кто-то еще. Не от ли это напарник Пелешенко, который запер его в ванной комнате и ушел? Но когда-нибудь он же должен был вернуться?
Я стояла и не двигалась с места. Он ждет меня в узком коридоре, где невозможно развернуться как следует, можно лишь стрелять.
Этим как раз и займется мой невидимый противник, стоящий за дверью.
Пока невидимый. Надо сделать так, чтобы он стал для меня осязаемым.
Я осторожно приблизилась к выключателю. Свет в комнате погас, а я отскочила в сторону.
В моих руках тоже был пистолет, так что мы можем стрелять друг в друга на равных, хотя лучше было бы нанести удар первой.
Я отошла на пару шагов назад и, вскинув руку с пистолетом, прошила межкомнатную дверь четырьмя выстрелами слева направо по прямой линии на уровне бедра человека среднего роста.
Послышался чей-то приглушенный стон и резкий стук.
Я зажгла свет и, встав слева от двери резко распахнула ее.
У порога лежал человек и стонал, схватившись руками за правую ногу.
Первым делом я отбила ногой пистолет который он все еще сжимал в руках.
Орудие стремительно отлетело к кухне.
— Ищешь Пелешенко? — спросила я.
— Да, — простонал парень. Он был одет в черную кожаную куртку, на голове кепочка, которая явно была мала ему, на глазах очки. Надо же, мафия даже близоруких берет в свои ряды! Я присмотрелась и узнала в нем одного из тех кто преследовал нас днем.
— Он на балконе. Что-нибудь передать? В ответ я услышала лишь зубовный скрежет и тяжкий стон. Парню было больно, это видно невооруженным глазом.
— Куда попала пуля? — спросила я.
— В бедро…
— Не повезло тебе сегодня, — посочувствовала я.
Как говорится, ничего личного. Просто каждый из нас выполнял свою работу. У одного она получилась лучше, у другого хуже.
Я затащила парня-очкарика в ванную комнату, где он мог промыть свою рану, хотя школьные учителя ОБЖ не рекомендуют делать это водой.
— Если не попытаешься сломать мне шею, то я помогу тебе, — сказала я. — Иначе истечешь кровью и помрешь зазря.
— Не буду.
Я разорвала брюки бандита и обнаружила, что пуля прошла навылет, прошив мышцы. Это уже не так страшно. Надо перебинтовать рану чтобы остановить кровь.
Из груды тряпья, обнаруженного в ванной комнате, я выбрала вафельное полотенце и крепко перетянула ногу в месте ранения.
— Надо сильно нажимать, чтобы кровь не сочилась. Пока побудь здесь, а вскоре я пришлю помощь. Только тебе придется подождать здесь взаперти, так что извини.
— Ничего…
Парень часто дышал, превозмогая боль. Скоро у него поднимется температура и участится биение пульса. Надо позвать помощь, пока не наступил критический момент.
Я заперла ванную комнату на доисторический шпингалет, подобрала пистолет — теперь их у меня было на руках два — и направилась к выходу. Главное сейчас, чтобы меня не остановила милиция и не обнаружила при мне два ствола. Из одного только что стреляли, из другого собирались это сделать.
Не успела я открыть дверь, как раздался звонок.
Черт возьми! Будет когда-нибудь покой в этом доме или нет?
Я не знала, что делать. Стрелять по этой двери мне уже не хотелось, наделаешь ненужного шума и навлечешь на себя неприятности.
Позвонили снова, на этот раз требовательно и нетерпеливо. Как будто к себе домой. Вот наглость! Ну что? Открывать или нет?
В конце концов, бандиты умеют заходить в чужие квартиры и без ключей, им не надо звонить. Так что будь что будет.
Мысленно перекрестившись, я открыла. На пороге стоял молодой человек в ветровке светло-серого цвета. Он пристально смотрел мне в лицо. Пронзительный (извините, но другого более подходящего слова я не нашла настолько этот невысокий человек с зачесанными набок темно-русыми волосами буравил меня лазером своих зрачков) взгляд выдавал работника правоохранительных органов.
— Простите, я живу этажом выше. Услышал звуки, похожие на выстрелы, и решил узнать, не случилось ли чего.
— Вы милиционер?
— Капитан Бойко, районный отдел внутренних дел.
Лицо капитана внушало мне доверие. Иногда я умею разбираться в людях, думаю, что на этот раз моя интуиция сработала правильно.
Вот уж действительно, ищешь по отдаленным углам то, что лежит у тебя под носом.
Это тот человек, который нам нужен! Николаю Лосеву и, конечно, мне. Так что будем выкладывать карты на стол.
— Меня зовут Евгения Охотникова, и я должна сдать вам с рук на руки важного свидетеля, которому угрожает опасность.
Прямо как в повести про пионеров-героев. Даже неинтересно.
— В самом деле? Кто он?
— Николай Лосев, проживающий в этой квартире.
— Лосев? — молоденький капитан недоумевал. — Колька? Кем же вы ему приходитесь?
Даже не знаю, что и сказать, а вдруг не поверит? Милиционеры — народ недоверчивый, такая у них работа.
— Знакомая, которой он доверил свою судьбу. Правильно говорил некий Б.Окуджава, что «высокопарных слов не стоит опасаться». Вот я и не опасаюсь.
Молоденький капитан усмехнулся.
— Хорошая знакомая — красивая и смелая. Где они только берут таких знакомых?
— Вообще-то я частный телохранитель, поэтому Николай и доверился мне.
Лицензия у меня в порядке, можете проверить.
Бойко пожал плечами, видимо, не совсем поверил. Господи, я же теряю драгоценное время!
Я поманила капитана за собой и открыла дверь ванной комнаты. Нашему взору предстал бандит в очках, старательно зажимающий указательным пальцем рану на ноге. Он сидел на полу, прижавшись спиной к стене, и дрожал от озноба.
Начинался воспалительный процесс.
— Этот тип пробрался в квартиру Лосевых с оружием в руках, — я продемонстрировала Бойко пистолет, — а на балконе отдыхает еще один. — Он ранен, — заметил капитан.
— Верно, — согласилась я, — истекает кровью. Ему срочно нужна помощь.
Вы не могли бы заняться этим прямо сейчас? Вызвать оперативную группу, пока я буду отсутствовать. Кстати, этого парнишку я подстрелила, когда он поджидал меня в темном коридоре со стволом в руках. В порядке самообороны.
— А пистолет?
— Его я позаимствовала у того, что на балконе. У него милицейское удостоверение на имя Пелешенко.
— Понятно. А вы куда собрались? По закону я обязан вас задержать до выяснения обстоятельств.
— Бандиты захватили семью Лосева и вряд ли собираются отпускать. Мне надо спешить. А потом я займусь поисками Николая.
— Позвольте, но это уже дело милиции, — капитан сделал загораживающий дорогу жест.
— Нет, — твердо произнесла я, отводя в сторону его руку, — это мое дело. Помогите хотя бы в том, чтобы задержать этих людей.
Мы еще немного попрепирались, и капитан сдался. Он пошел вызывать наряд, а я поехала на Никольскую, восемнадцать.
По улице Никольской собирались строить большой кооперативный дом, поэтому несколько старых были предназначены к сносу. И, пока не началось планомерное разрушение строений, этим воспользовались бандиты.
Если семью Лосева караулит обычная охрана то это два человека со стволами.
Вообще-то, надо быть знакомой с расположением комнат и местом, где держат заложников, но я ничего этого не знала, поэтому действовать придется по обстановке.
Самое главное, о чем бандиты не подозревали, это то, что я расколола Пелешенко и теперь знаю, где держат Лосевых. Это мне на руку.
Я остановилась прямо напротив дома номер восемнадцать по улице Никольской, но на другой стороне. Машина должна быть под рукой, если придется быстро смываться.
Я осторожно приблизилась к строению. Дом как дом, двери и окна не заколочены, стекла на месте, будто в нем продолжают жить люди как ни в чем не бывало.
Если разобраться, то расклад должен быть такой: один из охранников бодрствует, другой спит. А то и оба дрыхнут. Кого охранять-то? Перепуганную насмерть женщину и двух ребятишек, которые понятия не имеют, за что их увезли из дома какие-то темные личности? В принципе они, конечно, могут догадываться, в этом виноват их папочка, но ведь деталей они знать не могут.
Огонь в доме не горел, значит, скорее всего не велели зажигать свет.
Полная темнота, а в такой обстановке трудно что-то предпринимать.
Нужен был план действий.
Я стала преребирать в памяти преимущества частного владения перед коммунальным и наоборот, но мне ничего не пришло в голову, кроме удобств на дворе.
И в самом деле, туалет типа «сортир» все еще оставался не тронутым цивилизацией. Есть во французском языке такой глагол, «сорти» который переводится на руский язык, как «выходить», то есть чтобы справить свою нужду, нужно выйти из помещения и отправиться в заданном направлении «на юг, порядка пятидесяти метров».
Пожалуй, в этом есть рациональное зерно. Если те, кто находится в доме, не свиньи, то они обязательно выйдут пописать на двор. Это касается того, кто бодрствует, потому что на его мочевый пузырь оказывает действие бдение, а тому, кто спит, пока все равно, если он перед сном не напился пива, чаю или водки.
Тогда остается только ждать. На неопределенное время я превратилась в Лелика из фильма «Бриллиантовая рука», который затаился под пихтой и ждал своего выхода на сцену. Пихты в этом дворе не было, и мне просто пришлось торчать за углом.
Находиться на улице на ночном осеннем холоде мне пришлось два часа. Я основательно продрогла и уже думала о том, что авторского гонорара за помощь Николаю Лосеву мне не хватит даже на лекарства от простуды. Хорошо если обойдется простудой, а то еще, чего доброго, схвачу воспаление легких.
Короче, когда мои пятки основательно покрылись инеем, дверь дома номер восемнадцать стала тихонько открываться. Очевидно, тот, кто открывал ее, боялся, что она развалится.
Из помещения выскочил мужчина и бросился к туалету. Я порадовалась за себя, насколько точны были мои предположения насчет человеческой натуры.
Я не стала торопиться, и только когда дядя выскочил из тубзика, я точно и качественно приложилась прикладом к его затылку.
Страдалец тут же «уснул», мягко упав на мои руки.
Укладывать его рядом с туалетом было неэтично, поэтому я оттащила его к полуразвалившемуся сараю и оставила сидеть прямо на земле, прислонив спиною к стене. Конечно же, на душе у меня скребли кошки, потому что после таких посиделок на холодной земле мужичок точно мог подхватить себе болезнь почек.
Я присмотрелась и узнала в нем одного из боевичков, с которыми познакомилась у школы. Мир тесен.
Уверенным шагом я направилась к дому. Поднявшись на ступеньки, я толкнула дверь, которая не торопилась открываться, потому что была заперта изнутри. Предусмотрительные, черти!
Я подняла руку, чтобы постучать и…
….неожиданно прикинула, что бандиты могли договориться об условленном стуке, которого я знать не могла.
Вот сейчас постучу не так, а тот бандит, который внутри, обидевшись на меня, пристрелит заложников.
Черт! А, была не была! Я коротко стукнула три раза и приготовилась к худшему.
За дверью послышалась возня и приглушенный голос:
— Леха?
— Угу, — не разжимая губ, промычала я, стараясь придать своему голосу больше низких частот.
Заскрежетал запор, и дверь медленно начала открываться.
Нагнув голову, я шагнула вперед — навстречу смутному силуэту в пропахшем плесенью коридоре и, бросившись под ноги охраннику, подсекла его колени.
Тот упал навзничь и ударился головой об пол. Я тут же перевернула его на живот и применила классический удушающий прием из дзюдо.
Бандит захрипел, и я ослабила хватку. Затем быстренько скрутила ему локти специально приготовленным куском парашютной стропы, от которой невозможно было освободиться без посторонней помощи.
Рот ему я также прихватила веревкой, чтобы бандит не смог и вякнуть.
Хотя как раз какие-нибудь звуки он мог издавать, но не более того.
Его рожа также была мне знакома: вместе с Пелешенко он гонялся за нами на джипе.
Я распахнула дверь в жилую комнату и нащупала выключатель.
В комнате вспыхнул свет, но я никого не увидела.
А где же Лосевы? Мама и ребятишки? Неужели Пелешенко соврал мне?
Я обыскала весь дом, но — ни следа пребывания Татьяны и детей. Что за черт?
— Руки на затылок!
Внезапно раздавшийся голос принадлежал человеку, который не привык, чтобы ему отказывали в чем-либо.
Ну, блин! Второй раз за сегодняшний вечер я прокалываюсь таким образом.
Однако трепыхаться не было смысла, поэтому, заложив руки за голову, я медленно повернулась.
Передо мной был небольшого роста человек лет сорока в элегантном костюме, а в руке у него был неизменный «ПМ». Господи, да у них, наверное, целый склад вооружения!
Что можно было сказать про внешность мужчины?
Глаза голубые, шелковистые волосы, зачесанные назад, чуть припухлые щеки.
— Евгения Охотникова, если не ошибаюсь?
— Откуда… — только и смогла я выговорить.
— Просто догадался. Я ехал мимо и решил проверить посты. И, как видно, не зря, интуиция сработала безошибочно.
Я сразу поняла, что это не просто бандит, это мозг, организующая и направляющая сила. Что ж, серое вещество у этого человека в прекрасном состоянии, но вот что знаю точно — ум и сила не всегда сочетаются.
— Я заметил вашу машину напротив дома. Правда, я ее никогда раньше не видел, только слышал от своих подчиненных, но мои умозаключения меня не подвели.
— Вам повезло насчет умозаключений. — иронично заметила я. — Только учтите, милиция в курсе происходящего.
— Смотря какая милиция, — насмешливо улыбнулся человек с голубыми глазами.
— Спорю, что вы купили ее большую часть, но отнюдь не всю.
— Согласен, — кивнул человек. — Вся милиция нам и не нужна, достаточно некоторой ее части.
Я смотрела в эти проницательные глаза, которые были совсем незлыми, и удивлялась, как переменчивы человеческие судьбы. Совсем недавно этот человек вряд ли был преступником, а теперь служит мафии.
— Я пришла за Татьяной Лосевой и ее детьми.
— Пришли, так забирайте.
— Но их здесь нет.
— Правильно. Показать, где они?
— Если можно…
— Только сначала я попрошу вас развязать моего подчиненного. Ему неловко лежать, словно мумии, с завязанным ртом.
Он сделал знак пистолетом, и я направилась в коридор, чтобы подписать себе смертный приговор.
Связанный бандит лежал на выщербленном полу и мычал в тряпочку какие-то непристойности.
Я усмехнулась.
— Если его развязать, он мне такие гадости наговорит…
— Ничего страшного, — произнес человек с голубыми глазами, — развязывайте!
Я подняла бандита на ноги и принялась раскручивать узлы.
— Поторапливайтесь, — услышала я.
— Сию минуту все будет готово.
Пора. Я отступила немного в сторону и изо всех сил толкнула связанного дядю прямо на мужчину в элегантном костюме.
Тот не ожидал такого подвоха с моей стороны и не успел отскочить в сторону, потому что под тяжестью падающего тела сам рухнул на пол.
Я щучкой бросилась к пистолету и подхватила его.
Теперь инициатива оказалась в моих руках.
— Наконец-то у меня появился свой собственный заложник! — сказала я не без гордости. — Поднимайтесь с пола и выходите во двор.
И тут я увидела, как у человека с голубыми глазами в зрачках мелькнули злобные искорки. Он молча поднялся со старого, затоптанного лола, когда-то крашенного, а теперь грязно-желтого цвета, и послушно отправился вон из дома.
Мы вышли в ночь. Я поежилась. Холодно! Этот человек собирался показать мне, где находятся Лосевы, значит, они где-то рядом…
— Вперед! — скомандовала я, и мы пошли вокруг дома.
— Что вы собираетесь делать? — с тревогой в голосе спросил голубоглазый.
— Пристрелить тебя на месте при попытке к бегству. И не сомневайся, мне не впервой стрелять по людям. Кстати, об этом месте на Никольской я узнала от Пелешенко после того, как чуть не сбросила его с балкона. Человек, я видела, был поражен.
— Да, вы опасная женщина!
— Точно. Поэтому не зли меня.
Я внимательно осмотрела дом. Где-то здесь должно быть еще одно убежище.
И я его наконец увидела.
В задней части, обычно так делают при постройке дачного дома, виднелась еще одна дверь, запертая на висячий замок, что-то вроде подсобного помещения, где хранится всякий огородный инвентарь, инструменты и прочие принадлежности, необходимые в частном хозяйстве.
— Ключ есть? — спросила я голубоглазого.
— У охранника. Можешь пойти и взять.
— Понятно. Мне некогда искать ключи, так что отойди назад на три шага.
И брось мне свой пиджак.
— Зачем?
— Сейчас верну. Быстро давай.
Тот повиновался. Нехотя стащил с себя пиджак, оставшись в белоснежной рубашке с золотистыми запонками на рукавах. Зябко поежившись, он продолжал наблюдать за моими действиями.
— Надолго? — спросил он. — Не хочется замерзать до смерти.
— Постараюсь. Еще раз предупреждаю — не вздумай пытаться улизнуть. Я стреляю лучше, чем все твои уркаганы, вместе взятые.
— Охотно верю, — миролюбиво произнес человек с голубыми глазами. Вот и хорошо.
Некогда мне было обыскивать жлобов в поисках ключей, поэтому, чтобы не поднять на ноги всю округу, я обмотала руку с пистолетом новеньким, с иголочки, пиджаком и выстрелила в замок. Звук был приглушенным и не вызвал резонанса.
Хотя к ночной стрельбе на улицах жители нашего города уже давно привыкли.
Совсем недавно палили у самого нашего дома — милиция преследовала каких-то бандюг.
Вернув пиджак законному владельцу, я резко дернула ручку двери. Та открылась, и я сказала в темноту:
— Выходи, коли есть кто живой.
Ждать пришлось недолго. Из темноты выбралась женщина, зябко поеживаясь, а с ней Двое ребятишек — мальчик и девочка.
— Татьяна? — спросила я. — Вы в порядке?
Женщина испуганно озиралась.
— Кто вы?
— Не бойтесь, меня зовут Евгения. Вы сумеете добраться до дома самостоятельно? Только не к себе в квартиру, а этажом выше, к капитану милиции Бойко. Знаете такого?
— Это наш сосед.
— Значит, прямиком к нему. Он в курсе событий и поможет вам.
— А где Николай? — с тревогой спросила женщина.
Я повернулась к голубоглазому и направила на него ствол.
— В самом деле, где Лосев? Тот пожал плечами.
— Наверное, уже нигде.
— Как это понимать? Тот развел руками:
— Был приказ…
Я едва сдержалась, чтобы к чертовой матери не вышибить рукояткой пистолета один из его наглых голубых глаз. Потом схватила его за шиворот, как нашкодившего школьника.
— Куда его увезли?
— Об этом уже поздно говорить!
— Нет, не поздно! Я все равно сдам тебя в милицию! Поэтому, полагаю, будет лучше, если мы обойдемся без скандала с мордобоем.
— В милицию? Но меня тут же выпустят…
— Это мы еще посмотрим. — Меня всерьез беспокоило такое положение дел.
— Ладно, поехали. Будешь трепыхаться — убью.
— Куда вы едете? — спросила Татьяна.
— За Николаем…
«Живым или мертвым», — хотела добавить я но сдержалась.
Я потащила голубоглазого, не отводя от него дуло пистолета, к своей машине и усадила на пассажирское сиденье.
— Имей в виду, я закончила разведшколу и стреляю без промаха.
— А у меня университетский диплом.
— Ну и хрен с тобой и твоим дипломом! Я слышала, где бандиты закапывают жмуриков — на том же кладбище, где и всех умерших.
В воротник рубашки Николая Лосева я вшила «жучок», так что, запуская двигатель, я включила приемник сигналов. Индикатор не зажегся, но это было нормально — «Фольксваген» пока еще находился далеко от того места, где бандиты держали Николая. Теперь надо сократить расстояние за максимально короткий срок.
Двигатель еще не успел достаточно прогреться, а я уже рванула автомобиль с места. Клацнули клапаны, но я тут же подбавила газу, и «пальчики» успокоились.
— Куда мы направляемся? — поинтересовался мой «пассажир».
— Скоро узнаешь, — ответила, словно выплюнула, я сквозь зубы.
Чертовски неудобно рулить одной рукой, но ничего не поделаешь. Этот красавчик — мой козырь, и я собираюсь использовать его в крупной ставке.
Я вспомнила одного парня по имени Михаил Колесников, у которого не было левой руки От нее осталось только плечо: врачи спасли ему жизнь после аварии на нефтевышке. Михаил трудился на Севере и заработал на автомобиль но после того как руку ампутировали, вождение стало проблемой. Однако парень не сдался, он выучился виртуозно водить свои «Жигули» одной рукой, переключая передачи, поворачивая рулевое колесо и включая поворотники. Милиция относилась к нему снисходительно и с пониманием. Это было настоящее искусство управления автомобилем.
Быть может, где-то в моем повествовании я сгустила краски, где-то чего-то недоговорила, но этот эпизод с Колесниковым — из реальной жизни, и я могу познакомить сомневающихся с этим человеком.
Что касается моего вождения — с пистолетом в руке, — то оно, конечно, отличалось от совершенства владения машиной, которого добился Михаил. Несколько раз мы лишь чудом не снесли фонарные столбы, один раз плохо вписались в поворот и чуть не слетели с обочины. И все потому, что я гнала на полной скорости.
Хорошо, что ночной город будто вымер, не то бы нам не обойтись без крупных неприятностей.
Мы были уже на полпути к городскому кладбищу, осталось проехать километров десять. Много!
Вскоре загорелся индикатор. Я обрадовалась замерцавшему красному огоньку, как неожиданному подарку судьбы. Голубоглазый, конечно тоже заметил мерцание индикатора и мою радость в связи с этим.
— Что это за красная лампочка?
— Считайте это крушением своих надежд! Я сбавила скорость перед очередным поворотом, опасаясь, что справа вылетит какой-нибудь обкуренный до одури молодец, наслаждающийся пустынными ночными дорогами.
И в этот момент красавчик неожиданно стукнул меня по руке, чтобы выбить пистолет, а затем вырваться из моих лап. Вот гаденыш, всю дорогу сидел притаившись, словно паинька, усыпил мою бдительность, а теперь вот выбрал удачный момент для нападения. Машину занесло.
Я ударила по тормозам, моля бога, чтобы не вылетели шланги, и стала поворачивать рулевое колесо в противоположную заносу сторону, как меня учили умные люди.
Раздался выстрел — это сработал спусковой механизм.
Голубоглазый вскрикнул, схватившись за бедро.
Я остановила машину в двух сантиметрах от дорожного столба. На его элегантных брюках расплывалось темное пятно. Я подняла пистолет, ткнула им в левую скулу бандита и заорала:
— Козел гребаный! Думал, я с тобой шутки шучу? Мразь!
Тот испуганно смотрел на меня, видимо только сейчас осознав до конца, с кем имеет дело.
Черт с ним, зато теперь я могу вести автомобиль двумя руками.
Я подала машину назад, заставив протекторы петь в си мажоре, и рванула к цели.
Индикатор вдруг погас, чем я была раздосадована донельзя.
Спидометр показывал сто километров. Я вела машину так, будто боялась опоздать на собственные похороны.
Кладбище находилось за городом, хотя и называлось городским, и до него уже оставалось километра два. Тут я снова увидела, как загорелась красная лампочка.
Есть! Жив!
И наконец я увидела их.
Это был тот самый черный джип, который преследовал нас утром — уже вчера утром.
Я начала сигналить. Не дай бог, они выпустят в Николая обойму, пока я не успела сделать свой ход в этой карточной игре!
Джип остановился, не доехав до кладбища с полкилометра. Увы, крестов и оградок не было видно.
Но зато я увидела, как из джипа выскочили трое боевиков, прикрывая глаза ладонями, — дальний свет фар моей машины бил им прямо в лицо.
Индикатор горел факелом, а это означало, что я достигла цели.
Я остановила машину, обошла вокруг и вытащила из «Фольксвагена» моего заложника, поставила голубоглазого перед собой и поднесла к его уху пистолет.
Тот еле стоял, опираясь на здоровую ногу, но, надо отдать ему должное, держался стойко — этот человек умел проигрывать.
— Вам хорошо видно? — крикнула я бандитам.
Все трое молчали: до них пока еще не дошел смысл происходящего на их глазах.
— Ты кто? — заорал наконец один из них.
— Это ваш босс, он мой заложник! У меня в руке пистолет. Если вы сейчас же не отпустите Николая Лосева, я застрелю заложника. И, будьте уверены, не промахнусь.
Этого можно было и не говорить: какая пуля пролетит мимо, если ствол упирается прямо в ушную раковину?
— Ты думаешь, у тебя пройдет этот номер? — спокойно спросил голубоглазый.
— А разве нет? — Я опустила ствол чуть пониже и больно нажала под ушной раковиной.
— Не знаю… — поморщился красавчик. — Послушай, у меня есть отличное к тебе предложение.
— Какое?
— Мы тебе заплатим за то, чтобы замять это дело. Мало этого, переходи служить к нам. С твоей хваткой нужно работать в организации, ты так не считаешь? Мы торгуем оружием, бизнес отлажен, деньги неплохие, так что есть прямой смысл. Я разгоню всех и оставлю тебя одну — доля увеличится.
— Я подумаю над этим. Только не сегодня.
— Нет уж, решай сразу и сейчас.
— Заткнись!
Бандиты к этому моменту, видимо, приняли какое-то решение, и один из них закричал:
— У нас нет никакого Николая! Что вообще происходит?
Сейчас я им покажу, что происходит!
— Ты видел красную лампочку на приборе? — спросила я голубоглазого. — Это датчик принимает сигналы «жучка», который вшит в одежду Лосева. Поэтому я точно знаю, что он здесь.
Тот кивнул.
— Парни! Она уже прострелила мне ногу! Не дай бог, вышибет мозги!
Отпустите фраера!
Бандиты опять начали совещаться. После недолгих обсуждений они выволокли из джипа Николая.
— Пусть подойдет сюда! — крикнула я.
— Сначала отпусти шефа!
— Как только Николай подойдет ко мне! Голубые глазки решили ускорить ход событий.
— Ребята, сделайте, как она просит! — закричал он слабеющим от потери крови голосом.
И вот Лосев, припадая на левую ногу, двинулся в нашу сторону.
Когда Николай подошел вплотную, я увидела на его лице кровоподтеки.
Один глаз совсем заплыл.
Он остановился, вглядываясь в лицо бандита.
— Сергей?! — в совершенном недоумении воскликнул он. — Это ты?! Ты?!
Лосев дрожащими руками схватил «друга» за грудки. Но тот молчал, отвернув голову.
Вместо красавчика ответила я:
— Чего ты удивляешься? Ты же сам ему позвонил и выдал себя с головой.
Он мужик башковитый, знает английский, а языки хорошо тренируют мозги.
— Вот уж не ожидал…
— Прости, Николай, — слабо ответил мафиозник, теряя последние силы — простреленная нога давала о себе знать. — Я делал бизнес, всего-навсего, а ты, сам того не зная, влез в это дело. Я в деле не самый главный, у меня партнеры, перед которыми приходится держать ответ. Я не могу решать за всех, чтобы отмазать тебя.
Лосев ничего не ответил, он подковылял к «Фольксвагену» и с трудом забрался на сиденье.
Я отпустила Сергея.
— Иди к своим!
— Не могу, жутко нога болит.
— Пусть отвезут тебя в больницу и как можно скорее. И вот еще что.
Останови парней, если они захотят нас преследовать. Это не поможет. Милиция уже в курсе происходящего.
— Милиция? — в полном недоумении переспросил голубоглазый.
— Да, но не та, которая служит вам. Учти, что против вас уже есть два свидетеля и оба неслучайные.
Я повернулась и пошла к машине. Кажется никто не пытался выстрелить мне в спину, и это уже хорошо.
«Фольксваген» развернулся, и мы покатили в город.
— Готовься давать показания, тебя уже ждут, — предупредила я Николая.
— Я уже готов, — вздохнул Лосев.
— Это хорошо.
До рассвета было еще далеко.
Назад: Глава 8
На главную: Предисловие
