Глава 16
Думаю, они уже устанавливают мое местонахождение. Совсем скоро они пробьют и мой мобильник, и оба телефона Качалиной. Ну и ладушки. Я села в машину и хорошенько пристегнулась. Надеюсь, подушки безопасности у генерала исправны…
И началась долгая изматывающая игра. В этот день я объехала весь Хвалынский район. Мне нужно было засветиться как можно в большем количестве населенных пунктов. Пусть побегают…Тяжелую машину заносило на поворотах, но резина оказалась не так уж плоха. Так, где мы еще не бывали? О, вот отличное место! Глушь несусветная…
Так, совершим контрольный звонок — а то вдруг мальчики меня потеряли?
— Саша, ну где же вы? — сердечно проговорила я в трубку. — Я жду.
Связь здесь была совсем уж отвратительная. Сквозь помехи еле пробивался голос командира, и я могла разобрать только обрывки слов:
— …сказать что-то важное… ошибка… начать сначала… подожди!
Я задумалась. Это было непохоже на обычно мыслящего вполне здраво командира. И подобное коварство — совсем не в его характере. Да, если это будет нужно, Саша — да и любой из его ребят — преспокойно выстрелит мне в лоб, несмотря на то что мы работали вместе, и не задумается ни на секунду, потому что они много раз это делали… Вычислить меня, выследить, догнать — это да, но заманивать в ловушку… Не верится.
Я стояла на холодном ветру. Солнце скрылось. Все небо затянуло тучами. Серый, промозглый день. Хоть бы снег пошел — может, это хоть немного улучшит дорогу…
Стоп! Одна хорошая дорога здесь точно есть. Она ведет к местной достопримечательности — горнолыжному курорту, его выстроили несколько лет тому назад, однажды я провела там дней десять — по работе, само собой, горные лыжи я не люблю. Так, что там у нас? Отличная дорога, множество людей — и Интернет. Туда-то мне и надо!
Горнолыжный курорт располагался в красивейшем месте, но сейчас мне было не до красот природы. Я оставила машину на стоянке и почти бегом бросилась к интернет-кафе, которое выстроили здесь пару лет тому назад.
— Кофе, пожалуйста! — попросила я девушку за стойкой.
Грея руки о чашку, я листала сетевые страницы.
Вот оно!
«Вчера ночью в городе Тарасове был застрелен депутат Государственной Думы Гаджибек Муслимович Асриев. Киллер подстерег депутата, когда тот выходил из сауны, и произвел один выстрел в голову. Асриев скончался на месте. Проводятся следственные действия».
Как же я не поняла! Как можно быть такой слепой! Что там Саша сказал? «Начать сначала»? Именно это я и собираюсь сделать…
Артем Ложкарев был в сети.
«Не задавая дурацких вопросов, просто дай мне адрес того журналиста, который был замешан в делах генерала Качалина!»
Артем отозвался тут же:
«Международника?! Да зачем он тебе? Он давно уже проживает за границей!»
«Да, да, международника!!! И я же просила не задавать дурацких вопросов, разве нет?»
«Ладно, лови! У тебя что-то интересное наклевывается, да? Ух, как я тебе завидую, Женька! Жалко, что я пишу только про ЖКХ. Вот если бы я был репортером криминальной хроники…»
«Спасибо, Сердитый!» — оборвала я общение. Завидует он мне, видите ли! Жизнь у меня, понимаете ли, интересная…
Но адрес все-таки у меня. Даже несколько. Электронная почта, скайп… Так, это не Россия, точно, так где же это? Нет, писать долго, вызову-ка я журналиста Яворского по скайпу.
Я заказала еще одну чашку кофе и позвонила.
Мне повезло — Лева Яворский был в сети. На экране возникла небритая физиономия международника со встрепанными волосами. Комната за его спиной выглядела довольно-таки обшарпанной. Перед монитором стояла пепельница, полная до краев окурками, в ней дымилась сигарета, дым поднимался прямо к камере, слегка ухудшая обзор.
— Привет! Я вас знаю? — осведомился журналист.
— У нас есть общий знакомый — Ложкарев Артем, — быстро заговорила я. — Он мне дал ваши координаты.
— Скотина он! — с чувством произнес Яворский. — Я же просил — не давать мой адрес кому попало! Извините, конечно…
— Я — не кто попало, — жестко сказала я. — Мне нужна кое-какая информация об одном деле. Вы писали о нем, еще живя в Тарасове.
— Ого, какая древность! С чего это вы о нем вспомнили? Я уже давно не в Тарасове.
— Кстати, а где вы живете сейчас? — спросила я. И тут же пожалела об этом. Рука Яворского потянулась к мышке — похоже, он хочет прервать звонок.
— Стойте, не надо! — заорала я.
Несколько посетителей интернет-кафе оторвались от своих мониторов и удивленно уставились на меня. Девушка-администратор вышла из-за стойки и направилась ко мне. Я сделала ей знак, что все порядке, смущенно улыбнулась и приложила палец к губам. После этой пантомимы, за которой с интересом наблюдал Лева Яворский, девушка вернулась за стойку, но продолжала посматривать на меня.
— Э, нет! — засмеялся журналист. — Вам совсем необязательно знать, где я нахожусь. Я еще не расплатился за услуги пластического хирурга, знаете ли… Кстати, а вы где находитесь?
— Мне скрывать нечего: я в интернет-кафе в Хвалынске, на горнолыжной базе. Знаете?
— О, классное место! — оживился Яворский. — Мы там медовый месяц с женой провели. Незабываемый! Вряд ли я туда еще когда-нибудь поеду, — с грустью вздохнул журналист и заговорил деловым тоном: — Ладно, я так понял по вашему поведению, что речь идет о жизни и смерти? А мы тут почему-то красоты природы обсуждать принялись.
— Это для того, чтобы вы перестали от меня шарахаться, — честно сказала я. — Кстати, выяснить ваше местонахождение не так уж трудно. У вас за спиной окно, за ним — верхушка пальмы, освещенная фонарем, значит, у вас ночь. На стене у вас часы, на них половина третьего. Так, где у нас сейчас половина третьего ночи и есть пальмы? Думаю, вы где-то во Флориде, верно?
Яворский с ужасом уставился на меня, и я поспешила его успокоить:
— Да не волнуйтесь вы так, я вам не враг! Просто безопасность — моя профессия, поэтому у меня имеется профзаболевание — легкая паранойя. Скажите, что за история заставила вас уехать из страны, и каким боком к ней причастен генерал Качалин? Вы в курсе, что его застрелили?
Яворский выхватил из пепельницы сигарету, но та давно погасла. Он закурил новую. Руки у журналиста дрожали.
— Не хочу ничего знать! — с чувством проговорил Яворский, немного успокоившись. — Не желаю ничего вспоминать! В жизни не вернусь в Тарасов, раз там возможно такое! Я еще с пластическим хирургом не расплатился!
Я поняла, что для Яворского это — самый больной вопрос.
— Хотите денег за информацию? Сколько? У меня мало времени!
Лёва слегка устыдился:
— Да нет, что вы, я не к тому… Вы же подруга Ложкарева. Я и так все вам расскажу.
И он рассказал. В общих чертах история выглядела так. Несколько лет тому назад друг Яворского, работавший в милиции, сообщил, что в руки ему попала довольно древняя аудиокассета, на которой есть запись очень странного разговора двоих, как выразился милиционер, «больших людей». Кассету обнаружили в бане, во время плановой проверки данного заведения на предмет наличия там «жриц любви». Поскольку хозяин «жриц» не вчера родился и имел зацепки где положено, никаких девочек в бане не нашли, а нашли там незарегистрированный ствол, связку золотых цепочек с нательными крестами и вот эту самую кассету. Причем банщица — тетка лет пятидесяти, — клялась и божилась, что все эти вещи оставлены забывчивыми клиентами. Это было похоже на правду. Особенно что касалось ствола.
Знакомый Яворского несколько отвлекся. И к его приходу цепочки уже исчезли, так что в качестве трофея он получил кассету. А ствол решено было сдать, как положено, — мало ли что на нем висит…
Прослушав сию аудиодревность, милиционер вовремя сообразил, что ему не стоит ввязываться в это дело. Зато он вспомнил о своем друге-журналисте. Журналисты — они же какие? Везде суют свои носы, все расследуют… вот и пусть Лева разбирается, ему по должности положено.
Лева прослушал кассету. Сложил два и два и положил опасный предмет в ящик стола. Аудиозапись, хоть и хорошего качества, не могла считаться доказательством чего-либо, так как подобную штуку может состряпать любой продвинутый старшеклассник, не говоря уже о специалистах. Да Лева, честно говоря, не очень-то и поверил тому, что услышал на своем стареньком магнитофоне. Использовать запись было нельзя, выбрасывать ее Лева не стал — все-таки он был профессиональным журналистом. Он и думать забыл о кассете, но неожиданно история получила свое подтверждение.
Полгода тому назад Яворский ездил на Кавказ — делал репортаж об очередной годовщине грузино-осетинского конфликта. Он беседовал с нашими земляками-военнослужащими и узнал кое-что интересное о генерале Качалине, которому незадолго перед тем дали звание Героя России. Яворский заинтересовался, начал копать глубже и накопал такое, чего и сам не ожидал найти. То, что узнал Яворский, подтверждало запись на кассете, найденной в бане. Сделав репортаж, журналист вернулся в родной город и задумался о том, как лучше использовать полученную информацию.
Как раз в это время Яворский вместе с другом-журналистом решили открыть собственное интернет-издание. И начать они решили с публикации журналистского расследования деятельности Героя России — генерала Качалина. Издание просуществовало всего несколько часов. Дело в том, что друзьями-журналистами был анонсирован разоблачительный материал о генерале Качалине. Яворский изо всех сил старался подогреть интерес к своему изданию — читателя, мол, ожидает такая информационная бомба, что мало не покажется! Да: мало не показалось. Лёва явно перестарался, подогревая публику. Совсем скоро сайт был заблокирован под предлогом пропаганды насилия и разжигания межнациональной розни — а речь шла о небольшом материале о рынках Тарасова, и там не было ничего такого, о чем не знали бы все жители города и о чем не писали бы другие издания. Короче говоря, это был предлог, а дело было как раз в генерале Качалине: Яворский был уверен в этом тогда — и считал так до сих пор. Потом к нему нагрянули с обыском. Изъяли жесткий диск компьютера и все съемные носители, которые нашлись в редакции. Лева почему-то решил, что к нему пожаловали из ФСБ, хотя так и не смог мне объяснить, почему он был так в этом уверен. Эти люди — весьма серьезные на вид — предупредили Леву, чтобы он немедленно прекратил свою деятельность в качестве разоблачителя и срывателя масок. Яворский был не какой-нибудь мальчик-колокольчик, он был журналист с именем, пусть и не слишком широко известным. Он не сказал: «Да», а сообщил, что подумает.
Вечером того же дня у журналистов начались неприятности.
Яворскому позвонил мэр города Тарасова, господин Толмачев, и посоветовал ему — впредь не публиковать непроверенных сведений, так сказать, лживых измышлений, порочащих честь и достоинство уважаемого человека. Яворский уже потирал руки, представляя, как классно будет смотреться распечатка этого разговора в издании, которое он откроет взамен заблокированного сайта… Но тут — началось.
Утром Яворскому позвонила жена и дрожащим голосом сообщила, что кто-то пытался открыть дверь их квартиры, несмотря на то что женщина всячески шумела и злоумышленники знали, что в квартире кто-то есть. Жена вызвала полицию, и только тогда неизвестные убрались.
Днем кто-то забрал из садика пятилетнего сына Яворского, причем воспитатели клялись, что они никому ребенка не отдавали. Журналист в панике кинулся в приемную мэра. Но тот был на совещании и его не принял, а помощник — очевидно, Сан Саныч — заявил, что он вызовет полицию, если журналист не уберется вон. Яворский разбил стекло в приемной и дождался появления наряда полиции. Он надеялся, что теперь ему помогут найти ребенка, но его и слушать не стали. Неизвестно, что сказал им помощник мэра. Но журналиста упаковали в полицейский автомобиль и два часа возили по городу, а потом выбросили из машины где-то на окраине. Все это время жена Яворского метались в панике, пытаясь понять, куда пропали ее муж и сын.
Но это был еще не конец.
Девушка коллеги Яворского, с которым они вместе организовали сайт, позвонила и, рыдая, сообщила, что ее парня только что сбила машина. Жить он будет, но проведет в больнице неизвестно сколько времени.
Добредя до ближайшего телефона, Яворский позвонил мэру. Как ни странно, Толмачев ответил на звонок. Журналист заорал в трубку, что с него хватит, что он согласен на все условия, только пусть его вместе с семьей и его друга оставят в покое. Но Толмачев сделал вид, что он понятия не имеет, о чем идет речь, и нажал на «отбой».
Мальчик нашелся спустя час — «два дяди» привели его во двор садика и оставили на скамеечке, купив ребенку на прощанье мороженое. Яворский велел жене забрать сына и сидеть дома, запереться на все замки и не подходить к окнам и к телефону.
Когда Лева уже приближался к своему дому, на него напали. Больше он ничего не помнил, очнулся в больнице. Никаких особенных травм у него не было, только нос сломали и пару ребер…
Открыть новое издание Яворский больше не пытался. Он велел жене собрать самое необходимое. Загранпаспорта с визами были уже готовы — троюродный брат давно приглашал Яворского с семьей к себе в Бруклин. Вот так Лева и оказался в Америке. Он работал в фирме брата, подрабатывал на родине фрилансом, и вскоре все должно было наладиться. В Тарасов он возвращаться не собирался — никогда.
— Конечно, я знаю, что генерала убили, — признался Яворский под конец разговора. — Я ведь слежу за новостями очень внимательно. Кстати, вы в курсе, что сегодня убили еще и Асриева? Ну, депутата?
— Ну, в курсе, и что?
— Ничего-то вы не знаете, — протянул Лева. — А я-то думал… Ну, ладно. Чего вы хотите? Я все вам рассказал.
Я задумалась. Что мне еще надо от Яворского?
— Вот что: пришлите мне этот ваш материал, из-за которого все и началось. Он ведь у вас сохранился? — попросила я.
— Ладно, только не втягивайте меня ни во что, — попросил меня, в свою очередь, Лева. — Я журналистикой больше не занимаюсь. Договорились? У меня жена и ребенок. А этот ваш Тарасов — хуже, чем Чикаго времен «сухого закона»…
Я заверила беглеца, что его имя нигде фигурировать не будет, и дала ему адрес своей электронной почты. Спустя минуту я уже открывала прикрепленный файл. Так! Посмотрим, что тут у нас…
